Текст книги "Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе"

Глава 10, в которой советские психиатры пытаются лечить женскую гомосексуальность

Караганда, 1960

В 1960 году молодой амбициозный психиатр из Караганды Абрам Свядощ решил провести медицинское исследование гомосексуалов. Свядощ всегда интересовался вопросами сексологии, в особенности гомосексуальности, и единственный на кафедре психиатрии Карагандинского медицинского университета занимался такими необычными темами. Это было неудивительно: после прихода к власти Сталина сексологические исследования в СССР практически сошли на нет, и секс не считался предметом, достойным изучения.

По мнению советского руководства той эпохи, если людям нужно было узнать, что такое секс, им стоило учиться на собственном опыте или обратиться к Большой советской энциклопедии (1940), а именно – к статье о «сексуальной жизни», в которой говорилось о том, как перенаправлять свою сексуальную энергию на что-то продуктивное:

Система воспитания детей и подростков в СССР основана на культивировании горячей любви к родине, чувства товарищества, любви к труду, духовных запросов в области искусства, уважения к женщине как к сотоварищу по труду. Создана масса творческих импульсов, отвлекающих внимание молодежи от чрезмерных половых увлечений и направляющих ее энергию на радостный труд и здоровый отдых, сочетающийся с физической культурой[105]105
  Горфин Д. Половая жизнь // Большая советская энциклопедия. Т. 46. М.: Советская энциклопедия, 1940. С. 163–169.


[Закрыть].

После смерти Сталина, на фоне частичного ослабления цензуры и жесткого идеологического контроля, некоторые советские врачи стали возвращаться к до сих пор запрещенным сексологическим исследованиям. В основном они сосредоточились на проблемах мужской импотенции и женского бесплодия, однако некоторые, в том числе Абрам Свядощ, заинтересовались более экзотической темой – гомосексуальностью. Свядощ увлекся этим вопросом, прочитав исследование американского сексолога Альфреда Кинси «Половое поведение самца человека», опубликованное в 1948 году. Работа Кинси раскрыла шокирующую правду: 37 % американских мужчин в тот или иной момент жизни имели сексуальный контакт и достигали оргазма с другим мужчиной[106]106
  Bayer R. Homosexuality and American Psychiatry: The Politics of Diagnosis. N.-Y.: Basic Books, 1981. С. 43.


[Закрыть]. В то время как на Западе эти данные вызвали ажиотаж, советские ученые отнеслись к ним практически равнодушно. У них не было желания заниматься буржуазными исследованиями секса, не говоря уже о гомосексуальности, которая в СССР была наказуемым преступлением и запретной темой. Кроме того, большинство советских психиатров просто не знали английского.

Свядощ, в отличие от большинства своих коллег, не хотел работать в изоляции от западных психиатрических исследований, поэтому старался быть в курсе последних тенденций и открытий. Несмотря на то что работа Кинси не была официально опубликована в СССР, Свядощ сумел тайно провезти ее в страну и перевести на русский.

Открытия Кинси не давали Свядощу покоя. Они вдохновили его провести исследование аналогичного масштаба в советских реалиях. Свядощ очень хотел проверить выводы Кинси о гомосексуальном поведении мужчин и выяснить, сопоставима ли доля вовлеченных в гомосексуальное поведение советских мужчин с американской статистикой. Он прекрасно понимал, что в отличие от заокеанского коллеги ему придется согласовывать проект с партийным руководством, которое, скорее всего, обвинит его в сексуальной распущенности и раскритикует исследование.

Свядощу также было ясно, что, пока мужская гомосексуальность в СССР официально считается уголовным преступлением, об исследовании этого вопроса и даже поиске кандидатов для участия в таком исследовании не может быть и речи. Настолько скандальная работа могла даже поставить под угрозу его собственную карьеру. Партийное руководство и большинство его коллег считали гомосексуальность постыдным и отвратительным извращением, не заслуживающим научного изучения, поэтому проект неизбежно оказался бы сопряжен с рисками и множеством проблем.

По сравнению с мужской гомосексуальностью женская казалась куда более доступной для исследования темой, особенно если учесть, что правоохранительные органы либо считали, что эта проблема вовсе не заслуживает внимания, либо относили ее к сфере компетенции врачей. Поэтому исследование лесбиянок не вызвало бы такого количества вопросов, как исследование мужской гомосексуальности. Вместе с тем Свядощ знал о растущем интересе к научному исследованию женской гомосексуальности в ГУЛАГе и попытках искоренить однополые отношения между заключенными-женщинами. Несмотря на то что сам Свядощ никогда не работал в системе ГУЛАГа, недалеко от Караганды находился один из крупнейших трудовых лагерей. Местные медики поддерживали профессиональные связи с Карагандинским медицинским университетом и были лично знакомы со Свядощем. Они часто рассказывали ему о проблемах с лесбиянками и желании начальства решить этот вопрос.

Свядощ привлек к работе одну из своих молодых практиканток, начинающего психиатра Елизавету Деревинскую, девушку застенчивую и робкую. Поскольку объектом исследования была женская гомосексуальность, Свядощ решил, что женщина-исследователь сможет проявить больше сочувствия к другим женщинам и глубже разобраться в их проблемах. Кроме того, так участницы исследования испытывали бы меньше дискомфорта при гинекологических осмотрах и вмешательствах.

Найти участниц оказалось несложно – благодаря связям в Карлаге Свядощ смог привлечь к исследованию несколько десятков гомосексуальных женщин-заключенных[107]107
  Деревинская Е. М. Материалы к клинике, патогенезу, терапии женского гомосексуализма: дисс. на соискание ученой степени кандидата медицинских наук. Карагандинский медицинский университет, 1965. С. 253.


[Закрыть]. Он также пригласил пациенток из своей медицинской практики, которые в процессе лечения от психических расстройств признавались, что испытывают сексуальное влечение к женщинам. Всего за период с 1954 по 1964 год Свядощу и Деревинской удалось обследовать в психиатрической клинике Карагандинского медицинского университета девяносто шесть лесбиянок[108]108
  Там же. С. 39.


[Закрыть].

Несмотря на то что внешний вид большинства женщин поначалу поразил Деревинскую – их мускулистые руки, татуировки и мужская манера говорить показались ей отталкивающими и возмутительными, – вскоре она привыкла к их внешности и даже прониклась симпатией к самим женщинам и их историям. Она внимательно записывала их и перепечатывала. Особенно сильное впечатление на Деревинскую произвела история Кристины, крепко сложенной женщины лет тридцати пяти:

Была случайная связь с мужчиной, об этом говорит неохотно. Никогда не чувствовала влечения к лицам другого пола, не испытывала удовольствия от близости мужчины. По отношению к женщинам чувствовала себя мужчиной. Выдавала себя за мужчину, получила паспорт, в котором было указано, что она мужчина, носит мужское имя Андрей Петрович, зарегистрировала брак с женщиной.

Во внесексуальной жизни не выполняет женской работы, занимается только мужским трудом (рубит дрова, ремонтирует обувь). Требует к себе внимания, однако с «женой» ласкова, нежна, жалеет ее. Часто преподносит ей подарки[109]109
  Там же. С. 117.


[Закрыть].

В отделении больная спокойна, общительна, стесняется раздеваться при других больных. Разглядывает молодых женщин, делает им комплименты. Утверждает, что уже теперь не способна влюбиться в других, так как безумно привязана к своей «жене»[110]110
  Там же.


[Закрыть].

Деревинская не понимала, как женщина может носить мужскую одежду и даже сменить имя в паспорте на мужское. И она не могла себе представить двух женщин, которые живут вместе как супружеская пара.

Спустя три года после беседы Деревинская и Свядощ навестили Кристину в доме, где она жила со своей партнершей. Женщины рассказали, что они счастливы. Кристина с гордостью сообщила Деревинской, что работает охранницей и что они даже собираются переехать к родственникам жены, с которыми у них сложились теплые отношения[111]111
  Там же. С. 119.


[Закрыть].

В своих записях Деревинская делила опрошенных на две категории: тех, кто в отношениях играл роль мужчины, она называла «активными» лесбиянками, а тех, кто играл роль женщины, – «пассивными». «Активные» обладали ярко выраженными мужскими чертами: характерным строением скелета, узкими бедрами, хорошо развитой мускулатурой, низким голосом и мужским типом роста лобковых волос. Во время полового акта они раздевали партнерш, переносили их в постель на руках и были активны в ласках. «Активные» лесбиянки требовали от «пассивных» партнерш полного повиновения. Окончательное решение всегда оставалось за ними. Они распоряжались семейным бюджетом, в том числе и теми деньгами, что зарабатывали партнерши. «Активные» презирали домашние обязанности, которые считались женскими, и предпочитали вместо этого выполнять мужскую работу: рубить дрова, ремонтировать заборы и дороги. Они ревновали своих «жен» как к мужчинам, так и к женщинам и старались не оставлять их одних. Если партнерши ложились на лечение в больницу, они часто навещали их, носили букеты цветов и передачки с едой.

Лесбиянки, которых Деревинская классифицировала как «пассивных», напротив, выглядели более мягкими. У них была женственная походка. Многие заплетали длинные волосы в косы и любили, когда «мужья» носили их на руках. Они стирали одежду, убирали комнаты и накрывали на стол к возвращению «мужей» домой. Они даже покорно сносили побои и оскорбления от «активных» партнерш. Все «пассивные» лесбиянки носили исключительно женские платья, любили кольца, серьги и браслеты[112]112
  Там же. С. 129–130.


[Закрыть]. Многие из них в прошлом вели гетеросексуальную жизнь и даже имели детей, но, как правило, отзывались о них холодно и часто даже не знали, где те находятся[113]113
  Там же. С. 139.


[Закрыть].

Именно из-за «активных» лесбиянок Деревинская иногда ощущала себя не в своей тарелке. Неловкость у ученой вызывал не только их внешний вид, но и поведение. Одна из таких женщин, Маша, открыто флиртовала и ухаживала за ассистенткой Деревинской Татьяной. Она даже писала ей любовные письма. Как-то во время беседы с Деревинской Маша призналась, что у нее появилось эротическое влечение к Татьяне, и потребовала видеться с ней чаще. Деревинская пресекла эти ухаживания и решила выписать Машу из больницы, прекратив с ней работать.

Однако Маша не сдалась: через два месяца после выписки она пришла к Свядощу, чтобы сообщить, что любит Татьяну и скучает по ней. Она также жаловалась, что Татьяна не писала ей писем с тех пор, как ее выписали. Осознав, что Свядощ не позволит им больше видеться, однажды ночью Маша имитировала попытку самоубийства: притворилась, что выпила ртуть из градусника, так что ее пришлось положить в больницу, где работала Татьяна. Понимая, что Маша может снова начать преследовать Татьяну, врачи решили перевести Машу в другую психиатрическую больницу[114]114
  Там же. С. 121.


[Закрыть].

Деревинская собирала данные и записывала биографии своих пациенток с 1954 по 1960 год. Свядощ был очень доволен ее работой – со временем Деревинская набралась опыта и стала меньше стесняться в общении с участницами исследования. К 1960‐м годам она успела наладить отношения со многими гомосексуальными женщинами и теперь чувствовала себя комфортно в их компании. Однако Свядощ планировал не только собрать биографии этих женщин, но и попытаться излечить их от гомосексуальности. Ему было хорошо известно о попытках западных врачей найти способ такого лечения, и он попросил Деревинскую тщательно изучить их опыт.

Свядощ понимал, что нужно очень осторожно спрашивать женщин, находящихся под наблюдением, хотят ли они лечиться от гомосексуальности. Многих, казалось, полностью устраивала их сексуальная жизнь, и они вряд ли согласились бы пройти лечение. Но некоторые ненавидели себя за то, что испытывают сексуальное влечение к женщинам, и хотели бы вернуться к «нормальному» существованию. Вот что Деревинская записала об одной женщине, которая выразила желание лечиться:

…Говорит, что это гадко, считает себя погибшей женщиной, утверждает, что хочет быть как все женщины, сама этого сделать не может. Просит избавить ее от этого «позорного влечения»[115]115
  Там же. С. 211–212.


[Закрыть].

Несмотря на то что к 1960‐м годам большинство западных врачей пришло к выводу, что гомосексуальность неизлечима, Свядощ так не считал. Он знал, что многие гомосексуалы не признают свое состояние болезнью и поэтому отказываются от медицинского вмешательства, если таковое предлагается[116]116
  Там же. С. 195.


[Закрыть]. Отказ западных коллег от лечения гомосексуальности, по мнению Свядоща, объяснялся их ошибочными методами. Он выступал против кастрации гомосексуалов – она не просто не могла превратить гомосексуальное желание в гетеросексуальное, но и полностью уничтожала либидо пациентов, вызывала необратимые изменения в их эндокринной системе и наносила сокрушительный удар по психике. Он также был знаком с кратким отчетом о безуспешном опыте лечения гомосексуалов электрошоком в одной из клиник Лос-Анджелеса. Электрошок, как и таламотомию[117]117
  Таламотомия – нейрохирургическая операция, в ходе которой пациенту наносится локализованное повреждение одного из отделов мозга (таламуса). Опасный метод лечения, чреватый серьезными рисками инсульта, нарушений речи, проблем со зрением, применяется только в случаях, когда более традиционные методы не дают результатов. – Здесь и далее прим. ред., если не указано иное.


[Закрыть], Свядощ считал варварскими методами лечения капиталистических врачей и категорически их отверг[118]118
  Деревинская Е. М. Указ. соч. С. 197.


[Закрыть].

Зато Свядощ считал эффективным методом лечения женской гомосексуальности аминазин – антипсихотический препарат, широко применявшийся в закрытых советских психиатрических больницах. Аминазин имел множество страшных побочных эффектов: от лицевого тика, который мог сохраняться даже после прекращения приема препарата, до обострения уже имевшихся у пациента заболеваний. Противники советского режима, которых насильно удерживали в психиатрических больницах, получали инъекции больших доз аминазина в наказание за то, что осмелились выступить против власти. Мучители надеялись, что под его воздействием инакомыслящие откажутся от своих политических взглядов[119]119
  Eaton K. B. Daily Life in the Soviet Union. L.: Greenwood Press, 2004. С. 198.


[Закрыть].

Советские психиатры регулярно применяли аминазин в лечении шизофрении, паранойи и маниакальной депрессии. Свядощ использовал препарат в том числе для лечения неврозов и психозов. Он заметил, что в небольших дозах аминазин ослаблял либидо пациентов, не вызывая никаких других серьезных побочных эффектов. Это наблюдение навело его на мысль, что препарат можно использовать для снижения гомосексуального влечения у женщин, находящихся под его наблюдением[120]120
  Деревинская Е. М. Указ. соч. С. 199.


[Закрыть].

Только девять женщин – пять «активных» и четыре «пассивные» – согласились пройти курс лечения, притом никто из них особенно не верил в успех терапии[121]121
  Там же. С. 201.


[Закрыть]. Свядощ назначил каждой 50 мг аминазина, а затем постепенно увеличил дозу до 150 мг. Во время лечения он и Деревинская измеряли давление, пульс и температуру тела женщин. В течение первых двух часов после принятия препарата все пациентки были бледны, утомлены и жаловались на сухость во рту[122]122
  Там же. С. 204.


[Закрыть]. На пятый день лечения они отметили заметное снижение либидо, а некоторые пожаловались на его полное исчезновение. Из-за этого женщины находились в подавленном состоянии – во время бесед с Деревинской они выглядели потерянными и безучастно разглядывали стены больничной палаты, пока Деревинская записывала их отзывы: «Я стала какой-то безразличной, ни к чему нет никакого желания, нет ни страстей, ни чувств…»; «Не узнаю себя… Я стала какой-то бесчувственной, холодной»; «Я читала книгу про любовь, раньше это бы на меня подействовало, а теперь никакой реакции»; «Вчера приходила ко мне подруга, подсела и нежно со мной беседовала, а я была как каменная»[123]123
  Там же.


[Закрыть].

Когда препарат полностью подавил либидо участниц эксперимента, Свядощ организовал психотерапевтические сеансы: женщины лежали в кроватях с закрытыми глазами, пока Деревинская и ее ассистенты повторяли следующее:

Гомосексуальные отношения являются противоестественными, аморальными, недопустимыми. Они отрицательно сказываются на здоровье женщины, такие отношения бесперспективные, гомосексуалистка никогда не сможет создать постоянной семьи, не будет испытывать радости материнства. Гомосексуализм – это закрепившаяся привычка, от которой мы поможем вам избавиться при наличии вашего активного участия. Вам дадут лекарство, которое снизит вашу половую активность, приведет к тому, что ваша партнерша станет для вас безразличной, половое влечение к женщине угаснет. После этого возникнет новая направленность полового влечения – на мужчин.

На первом этапе лечения мы как бы выпускаем воду из шлюзов, устраним влечение вовсе; на втором этапе засыпаем старое русло и пробуем новое. На третьем этапе восстановим силу полового влечения и дадим ему возможность хлынуть в новое здоровое русло. Вы будете испытывать чувство к мужчине, как все женщины. Вы перестанете вспоминать о прошлых нездоровых отношениях, они вам будут противны.

Вы будете ходить с высоко поднятой головой, вам не надо будет стыдиться. Перед вами откроются возможности новой счастливой жизни, которая даст вам и физическое, и моральное удовлетворение. Когда у вас появится половое влечение, вы почувствуете все больший и больший интерес к мужчинам, вы начнете думать о них, о семейном счастье, вам будет приятно быть в мужском обществе, ходить под руку с мужчиной, ходить с ним в театр, в кино, в гости, танцевать. Захочется иметь детей, быть матерью, вы будете любить детей…[124]124
  Там же. С. 215–217.


[Закрыть]

Свядощ назначил участницам эксперимента десятидневный курс аминазина, а затем стал постепенно снижать дозу до 50 мг. Женщины сообщили, что почувствовали, как либидо возвращается, однако оно по-прежнему было очень слабым. По мнению Свядоща, именно этим благоприятным моментом должен был воспользоваться врач. Пока желание оставалось слабым и женщины продолжали принимать препарат, Деревинская провела еще десять сеансов психотерапии, во время которых рассказывала женщинам о перспективах создания гетеросексуальной семьи и воспитания детей[125]125
  Там же. С. 217–218.


[Закрыть]. Затем Свядощ прекратил давать женщинам препарат, но продолжил сеансы психотерапии, чтобы закрепить вновь обретенное желание.

Лечение действовало на пациенток по-разному. Тридцатиоднолетней Марине оно как будто помогло. В девятнадцать она вышла замуж, но муж не удовлетворял ее сексуально, и она ушла от него через пять месяцев после свадьбы. Начав жить отдельно, Марина вскоре встретила молодую женщину, с которой у нее завязались гомосексуальные отношения. Бывший муж не знал об этом и умолял ее вернуться. Марина призналась Деревинской, что хотела бы вернуться к мужу, потому что понимала, что ее отношения с женщиной противоестественны, но не могла заставить себя с ней расстаться. Марине назначили аминазин, она принимала участие в психотерапевтических сеансах. Когда Деревинская перестала давать ей препарат, Марина заверила ее, что у нее снова появился интерес к мужу. Она рассказала, что ей стали сниться сны, в которых за ней ухаживали другие мужчины.

«Доктор, я очень хочу стать матерью. У меня никогда не было таких мыслей – я всегда была равнодушна к детям!»

Муж Марины, с которым Деревинская тоже побеседовала, все еще не знал, что у Марины был роман с женщиной (на вопрос, почему его жену госпитализировали, Деревинская ответила, что ее лечили от невроза). Он сказал, что никогда не видел жену такой ласковой и счастливой. Шесть месяцев спустя Деревинская снова поговорила с Мариной, и та утверждала, что испытывает отвращение к своей «прошлой жизни». Женщина, казалось, была наконец счастлива в браке и даже поделилась с Деревинской радостной новостью: она была уже на восьмой неделе беременности[126]126
  Там же. С. 219.


[Закрыть].

Другая участница эксперимента, тридцатичетырехлетняя Екатерина, отбывала наказание в исправительно-трудовом учреждении. Она охотно согласилась пройти курс лечения. На пятый день приема препарата Екатерина заявила Деревинской: «Словно груз упал с моих плеч! Хочется петь и смеяться! Получила письмо от партнерши, оставила его нераспечатанным, написала ей короткую записку, в которой просила меня оставить»[127]127
  Там же. С. 227.


[Закрыть]. Екатерину перевели в другую часть лагеря, чтобы она не смогла возобновить романтические отношения с бывшей подругой.

Галина, женщина тридцати двух лет, также согласилась пройти курс лечения. Казалось, что во время приема препарата она действительно утратила интерес к своей подруге. Сидя в кресле с пустым выражением лица, Галина призналась Деревинской, что лечение гомосексуальности значительно ухудшило ее отношения с партнершей. Деревинская записала:

Когда к больной приходила партнерша, больная не могла сказать ей ласкового слова, больше молчала и улыбалась. Чувствовала себя виноватой перед ней, внутренне была настроена к ней дружелюбно, однако полового влечения к ней не испытывала. Когда ее партнерша пыталась ее обнять, приласкать, больная резко ее отталкивала, при этом оглядывалась по сторонам, боясь, чтобы кто-либо из других больных не увидел этих ласк. После выписки на пятый день гомосексуальные отношения возобновились[128]128
  Там же. С. 231–232.


[Закрыть].

Светлана, которой было тридцать семь, тоже ощутила негативное воздействие препарата. Как и другие женщины, она проходила психотерапевтические сеансы в сочетании с приемом аминазина. Светлану убеждали, что ее желание противоестественно, что она здоровая женщина, которая должна вести гетеросексуальную жизнь и испытать радости материнства. На пятый день приема препарата Светлана заметила, что у нее полностью пропало сексуальное желание; она стала равнодушной ко всему, что ее окружало. Температура тела поднялась почти до тридцати восьми градусов, и Свядощ решил отменить препарат, пока температура не стабилизируется. Однако Светлана отказалась продолжать лечение и стала снова писать письма бывшей любовнице, которую оставила перед тем, как лечь в больницу. Светлана умоляла ее вернуться, и вскоре они возобновили отношения[129]129
  Там же. С. 236.


[Закрыть].

Результаты грандиозного эксперимента Свядоща по медикаментозному лечению женской гомосексуальности не оправдали его ожиданий. Достижения оказались весьма скромными. Было ясно, что аминазин просто подавляет либидо и не влияет на сексуальную ориентацию пациенток. Только три из девяти женщин, согласившихся пройти лечение, подтвердили, что стали гетеросексуальными, – все они были «пассивными» лесбиянками. Что касается «активных» лесбиянок, прошедших лечение, все они сообщили, что гомосексуальное желание вернулось[130]130
  Там же.


[Закрыть]. Несмотря на это, Свядощ по-прежнему был убежден, что гомосексуальность поддается лечению, и открытие эффективного метода терапии – лишь вопрос времени.

4 июня 1965 года, по итогам почти десятилетней работы над темой, Деревинская защитила диссертацию в Карагандинском государственном медицинском университете. Ее работа получила высокую оценку со стороны других врачей. Несмотря на новаторский потенциал и инновационные исследования – это была первая советская попытка провести медицинское лечение женской гомосексуальности в таких масштабах, – Деревинская не стала издавать диссертацию в виде книги. Она понимала, что тема по-прежнему оставалась крайне спорной, и на момент защиты, в 1965 году, советское общество все еще было очень косным в отношении вопросов морали. Кроме того, тема успела наскучить Деревинской – ей хотелось работать в больнице с пациентами с общими психическими расстройствами.

Научный руководитель Деревинской, Абрам Свядощ, был более амбициозен. В начале 1970‐х годов он переехал в Ленинград, где написал и опубликовал бестселлер «Женская сексопатология» (1974)[131]131
  Свядощ А. M. Женская сексопатология. М.: Медицина, 1974.


[Закрыть]. Обширный раздел, посвященный женской гомосексуальности, был в значительной степени позаимствован у Деревинской. По сути, можно утверждать, что Свядощ присвоил результаты труда своей бывшей практикантки, включив их в собственное исследование.