Текст книги "Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе"
Автор книги: Рустам Александер
Жанр: Социология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 16, в которой юрист предлагает ввести уголовную ответственность для лесбиянок
Москва, 1970
Несмотря на то что в 1960‐е годы некоторые советские ученые считали добровольную гомосексуальную связь между двумя взрослыми людьми их личным делом и настаивали, что она не должна рассматриваться как преступное деяние, конечно, были и те, кто категорически отвергал такую точку зрения. В их числе – Борис Даниэльбек, ученый-криминалист из Азербайджанского государственного университета: он презирал гомосексуалов и считал, что их место в тюрьме. Это мнение он выразил в своей докторской диссертации «Уголовно-правовая борьба с половыми преступлениями»[249]249
Даниэльбек Б. В. Уголовно-правовая борьба с половыми преступлениями: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. докт. юрид. наук. М., 1970.
[Закрыть], над которой работал с середины 1960‐х по 1970‐е годы.
Негативное отношение Даниэльбека к гомосексуальности вполне объяснимо: он родился и провел значительную часть жизни в Азербайджане. Местные жители связывали однополые отношения между мужчинами с печальными страницами истории региона – юношей и мальчиков похищали для сексуальной эксплуатации. Никто не рассматривал гомосексуальность как медицинскую проблему, как это делали медики в других, менее «традиционных» республиках СССР[250]250
Healey D. Homosexual Desire… С. 96.
[Закрыть]. Такие взгляды на гомосексуальность повлияли на восприятие Даниэльбека: он не мог себе представить, что существуют гомосексуальные контакты по обоюдному согласию, и рассматривал такой секс как практику принуждения, которая обязательно наносит вред более уязвимому.
Будучи специалистом по половым преступлениям, Борис Даниэльбек знал о дебатах по вопросу гомосексуальности в сообществе советских правоведов. Он также знал, что некоторые советские юристы доходили до того, что предлагали СССР последовать примеру ряда капиталистических и социалистических стран и отменить статью 121.1, запрещавшую взрослым мужчинам гомосексуальные отношения по обоюдному согласию. Такое предложение казалось Даниэльбеку совершенно неприемлемым: он считал, что социалистическая мораль, лежащая в основе советского общества, несовместима с подобным поведением.
Но еще больше Даниэльбека поражал тот факт, что в СССР законом не регулировались гомосексуальные отношения между женщинами. Нигде в Уголовном кодексе он не мог найти упоминания женской гомосексуальности, и создавалось впечатление, что существование подобных отношений между женщинами совершенно не беспокоило советскую власть. На то была причина: советские гомосексуальные женщины не выискивали партнерш для секса на улицах, как это делали гомосексуальные мужчины, и потому оставались вне поля зрения милиции. Они вели себя более сдержанно и скрытно. Некоторым женщинам, состоявшим в гомосексуальных отношениях, удавалось завуалировать их под дружбу.
Судебные архивы, с которыми Даниэльбек работал во время написания диссертации, ломились от папок с уголовными делами советских граждан, и женская гомосексуальность иногда упоминалась в них как одно из обстоятельств уголовного дела, но не как фактическая причина вынесения обвинительного приговора.
Одно из таких дел касалось девятнадцатилетней Г. из Тбилиси. Отчиму Г. стало известно о ее тайных романтических отношениях с одной из подруг, девушкой лет двадцати. Пытаясь избежать публичного позора и заставить дочь одуматься, отчим быстро выдал Г. замуж за мужчину. Но в первую брачную ночь Г. в отчаянии выбросилась с балкона и трагически погибла. В конце концов следователи установили, что причиной ее самоубийства стала любовь к другой женщине и насильственный брак[251]251
Даниэльбек Б. В. Половые извращения и уголовная ответственность. Волгоград: Высшая следственная школа МВД СССР, 1972. С. 105.
[Закрыть].
«Бедная девушка, – думал Даниэльбек, изучая материалы дела. – Если бы ее не совратила опытная лесбиянка постарше [возлюбленной Г. на тот момент было чуть больше двадцати, тогда как самой Г. исполнилось девятнадцать], она не поддалась бы этому пороку и была бы жива. И если бы эту старшую лесбиянку вовремя осудили, она не распространяла бы свое пагубное влияние на молодые неокрепшие умы. Советский закон должен запрещать и лесбийские отношения».
Убежденный в том, что как мужское, так и женское гомосексуальное поведение должно регулироваться советским законодательством, Даниэльбек выдвинул в своей диссертации два основных тезиса: в Советском Союзе статья 121.1, криминализирующая добровольное мужеложство, вопреки взглядам отдельных ученых и либеральным тенденциям на Западе, должна остаться в силе; более того, следует отдельно ввести уголовное наказание за лесбиянство.
Во-первых, Даниэльбек подверг критике мнение, высказанное Павлом Осиповым в его диссертации «Половые преступления» (1966), где последний утверждал, что, даже если гомосексуальные акты по обоюдному согласию между взрослыми мужчинами противоречат социалистической морали, это само по себе не может считаться достаточным основанием для признания их преступными. На это Даниэльбек возражал: «Отрицательные свойства личности, если только они наносят существенный ущерб принципам социалистической морали, могут рассматриваться как преступные»[252]252
Там же. С. 89.
[Закрыть]. Осипов также утверждал, что частный характер добровольного мужеложства делает его очень трудным для расследования и поэтому логичнее декриминализировать такие отношения, а не преследовать за них. Даниэльбек, конечно же, не согласился: «Интимный характер гомосексуальных действий, совершаемых добровольно, в значительной степени затрудняет привлечение всех совершающих это деяние к уголовной ответственности, однако вовсе не говорит об исключении по этим соображениям уголовно-правовых мер»[253]253
Там же. С. 90.
[Закрыть]. Наконец, Осипов отмечал, что существующий закон не смог навязать гетеросексуальность гомосексуальным гражданам, поэтому должен быть отменен. Даниэльбек ответил, что «…уголовно-правовое запрещение гомосексуализма не является единственным и “надежным” средством его предотвращения. Для пресечения этой аморальной наклонности требуется в первую очередь сочетание общественного и лечебного воздействия; но сбрасывать со счетов воспитательное значение уголовного наказания никоим образом нельзя».
Даниэльбек атаковал и еще одного правоведа, Якова Яковлева, призывавшего к декриминализации мужеложства. Яковлев подчеркивал, что половое воспитание является наиболее подходящим средством профилактики гомосексуальности. Даниэльбек на аргументы Яковлева ответил: «Уголовное наказание играет важную роль в предупреждении гомосексуализма, является сдерживающим фактором для тех, кто подвержен этому пороку… криминализация добровольного мужеложства в нашем законодательстве вполне обоснованна, и нет причин к изменению действующего уголовного закона в этом вопросе»[254]254
Там же. С. 92.
[Закрыть].
Даниэльбек работал над своей диссертацией почти десять лет и в 1970 году был готов к защите. Для получения степени Даниэльбек должен был представить автореферат диссертации и защитить ее основные положения перед комиссией. Кроме того, за несколько месяцев до защиты он должен был разослать свою диссертацию рецензентам, чтобы они внимательно изучили ее и написали отзывы, которые также должны были быть зачитаны на защите.
Даниэльбек был уверен, что его новаторские аргументы в пользу криминализации лесбиянства будут хорошо восприняты членами комиссии. Он также надеялся, что, заручившись поддержкой экспертов, он сможет обратиться в вышестоящие инстанции с предложением как можно скорее ввести закон о криминализации лесбиянства. Он даже воображал, что за это его могут представить к награде – ведь он защищал социалистическую мораль и боролся за здоровые сексуальные отношения в СССР. Даниэльбеку не терпелось услышать хвалебные отзывы за обнаружение пробела в Уголовном кодексе и наконец-то получить научную степень, ради которой он так старался.
Однако, получив рецензии, Даниэльбек был ошарашен: мало того что экспертов не впечатлило его предложение криминализировать лесбиянство, некоторые члены комиссии даже подвергли сомнению его аргументы в пользу сохранения советских законов о мужеложстве:
Так, несмотря на весьма ограниченную распространенность трибадии[255]255
Здесь это слово употребляется в качестве синонима половых контактов между гомосексуальными женщинами.
[Закрыть] (о чем свидетельствуют и данные, приводимые автором), в диссертации предлагается ввести наказуемость за действия, в которых выражается этот вид половой аномалии. Приводимая при этом автором аналогия между трибадией и педерастией неубедительна с учетом как распространенности этих явлений, так и данных, характеризующих их с точки зрения медицинской науки, которой, кстати, автор при рассмотрении других вопросов уделяет должное и заслуженное внимание.
Диссертант считает необходимым ввести уголовную ответственность за трибадию, которую он считает по своей вредности тождественной мужеложству. Спорное положение о тождественности трибадии мужеложству хотя бы уже потому, что она значительно реже встречается, чем педерастия…
…Исходя из общей направленности нашего законодательства, по нашему мнению, нет достаточных оснований вводить уголовную ответственность за трибадию между взрослыми женщинами, тем более что данных о распространенности этого деяния не имеется, тогда как диссертант высказывается за их криминализацию.
Со многими выводами автора следует согласиться за исключением необходимости установления уголовной ответственности за добровольную трибадию. В нашей Республике мы не располагаем данными о распространенности такого извращения, и его нельзя считать настолько опасным, чтобы отнести к категории преступных.
…Думается, что высказывания целого ряда авторов о необоснованности введения наказуемости добровольного мужеложства в нашем законодательстве с достаточной убедительностью диссертантом не опровергнуты. Ненаказуемость добровольного гомосексуализма, несомненно, позволит безбоязненно обращаться за врачебной помощью по поводу своего извращения, и с этим нельзя не считаться. Трудно сказать, что может принести больше пользы для общества – лечить этих людей или наказывать их… Почему же отдельных лиц благодаря неудачно сложившейся в их жизни обстановке нужно привлекать к уголовной ответственности, а не принимать соответствующие меры по недопущению этих извращений?
Останавливаясь на спорных вопросах уголовной ответственности за мужеложство, Б. В. Даниэльбек доказывает необходимость сохранения уголовной ответственности за добровольную педерастию взрослых мужчин без отягчающих обстоятельств. Он отмечает, что сторонники отмены такой ответственности, к которым относится автор данного отзыва, считают, что «гомосексуализм является специфическим видом полового влечения, свойственного некоторым лицам и заложенного в них самой природой». Между тем никто из современных советских ученых медиков и юристов подобного мнения не придерживается. Они полагают, что биологические формы, в которых происходит половое общение между взрослыми людьми, должны быть предметом правового регулирования, только если это общение затрагивает социальную сторону половых отношений – нарушает половую свободу, половую неприкосновенность или нормальное половое развитие и воспитание несовершеннолетних. При этом подчеркивается, что гомосексуальные отношения, безусловно, противоречат социалистической морали и с ними необходимо вести борьбу, однако эта борьба при отсутствии отягчающих обстоятельств должна проводиться не в форме уголовной репрессии, а в первую очередь путем надлежащей постановки полового воспитания в семье и в школе.
Даниэльбек подумать не мог, что найдется так много рецензентов, готовых выступить против криминализации любого вида добровольных гомосексуальных отношений. Он предполагал, что большинство членов комиссии поддержит его взгляды и даже поставит ему в заслугу то, что он выявил важное юридическое упущение – отсутствие уголовного наказания за лесбиянство. Однако он ошибался. Многие правоведы уже давно высказывали идею о том, что сексуальные отношения, если они не причиняют вреда другим людям, не должны регулироваться законом.
Представив экспертной комиссии автореферат своей диссертации и выслушав зачитанные отзывы, Даниэльбек был вынужден признать, что его взгляды на необходимость криминализации лесбиянства нуждались в переосмыслении, и что проблема лежала скорее в медицинской плоскости, чем в юридической. Тем не менее он остался при своем мнении касательно сохранения в Уголовном кодексе СССР статьи о гомосексуальных действиях между мужчинами. Несмотря на то что большинство присутствовавших на защите не были согласны с мнением Даниэльбека, никто не осмелился начать дискуссию. Эксперты рекомендовали Даниэльбеку доработать аргументы, касающиеся лесбиянства, в соответствии с пожеланиями комиссии, после чего единогласным решением присвоили ему степень доктора юридических наук.
Глава 17, в которой бывший солдат страдает от внутренней гомофобии
Владимир, 1978
У Павла, как и у большинства советских мальчиков, родившихся в 1938 году, было тяжелое детство[263]263
Эта глава основана на автобиографии Павла Кротова из частной коллекции Яна Григорьевича Голанда; используется с его разрешения (далее – Кротов, автобиография). Имя автора изменено.
[Закрыть]. Семья была бедной, отец погиб на фронте в 1943‐м, когда Павлу было всего пять лет. Мальчик часто терпел побои от отчима, которого редко видел трезвым. В 1949‐м, не имея возможности содержать своего одиннадцатилетнего сына, мать Павла отправила его в Суворовское училище. Там мальчикам давали военную подготовку и среднее образование. Большинство курсантов, как и Павел, либо были сиротами, либо воспитывались матерями-одиночками.
Павел рос в строгих казарменных условиях интерната. Он носил военную форму, вставал рано утром, маршировал в строю. Жил Павел как солдат: сплошные тренировки и занятия; лишь изредка у него оставалось время на себя.
Почти сразу после поступления в интернат Павел стал испытывать странные чувства к другим курсантам. Глядя на них и думая о них, он ощущал нечто непривычное, но приятное. Несмотря на то что эти чувства становились всё сильнее, Павел изо всех сил старался заглушить их, отвлекая себя военной подготовкой[264]264
Кротов, автобиография. С. 2.
[Закрыть].
В 1957 году, когда Павлу исполнилось девятнадцать, оказалось, что он единственный среди своих друзей-курсантов не обзавелся девушкой. И хотя у него никогда по-настоящему не было такого желания, он знал: чтобы соответствовать ожиданиям друзей, нужно с кем-то встречаться. Почти у всех однокурсников были истории о сексуальных похождениях. Одному Павлу нечего было вставить в эти разговоры, что очень его расстраивало и заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.
И вот как-то вечером на территории военного училища появилась миниатюрная симпатичная девушка по имени Маша. Она была дочерью одного из преподавателей училища, и Павел столкнулся с ней после вечерних занятий. Завязался разговор, и молодые люди проболтали до поздней ночи. Павел подозревал, что нравится Маше, но не знал, как поступить. С одной стороны, давно было пора начать с кем-то встречаться, и Маша казалась приличной девушкой, с другой стороны, он не испытывал искреннего желания в это ввязываться и даже не был уверен, что Маша достаточно его привлекает. Сидя рядом с Машей на диване в углу аудитории, под портретом Ленина, Павел не мог набраться смелости, чтобы наклониться и поцеловать ее. В итоге девушка просто уснула у него на плече.
Павел тоже закрыл глаза и так до утра и пролежал в неудобной позе и безуспешных попытках заснуть, стараясь не делать резких движений, которые могли бы разбудить Машу. После этого в интернате и среди его друзей поползли слухи о «ночных приключениях» Павла с Машей. Павел не подтверждал и не опровергал их и со временем приобрел репутацию эксперта в любовных делах[265]265
Там же. С. 4.
[Закрыть].
Несмотря на завидную и совершенно незаслуженную репутацию, Павел по-прежнему испытывал трудности с женщинами. Он пытался подходить к ним на вечеринках, целовать и даже прикасаться, подражая поведению друзей, которым, казалось, это давалось куда более естественно, но девушки его отвергали.
«Возможно, они чувствуют мою ущербность, – подумал Павел, испытав облегчение при мысли, что можно оставить попытки. – Может, просто мой разум диктует мне, что делать, а тело хочет чего-то другого. Может, именно поэтому все мои попытки ухаживать за девушками были безуспешны»[266]266
Там же.
[Закрыть].
В том же 1957 году влечение Павла к мужчинам впервые нашло выход. Зимой, когда большинство друзей разъехалось по домам, Павел остался в казарме училища. Его сосед по комнате Дмитрий тоже не поехал к семье. Однажды вечером они оба лежали в своих кроватях, между которыми было около метра, и обсуждали планы на жизнь. Дмитрий сказал, что хочет сделать военную карьеру, а Павел признался, что ему надоела военщина и что он мечтает о тихой спокойной жизни. Так они и болтали ни о чем, пока Дмитрий не спросил:
– У тебя есть кто-то?
Павел покачал головой.
– Я никогда не спал с девушкой, – неожиданно несколько робко признался Дмитрий. Он выглядел смущенным. – Я старше тебя, а ты уже эксперт.
– Да там ничего сложного, – соврал Павел. – Хочешь покажу, как это делается?
После недолгих колебаний Дмитрий кивнул, и Павел тут же скользнул к нему под одеяло. Он поцеловал Дмитрия, и тот, к его удивлению, не оттолкнул его, а поцеловал в ответ. В ту ночь они мастурбировали друг другу, и так продолжалось несколько дней, пока Дмитрий не решил резко оборвать их связь, сказав: «Мы должны остановиться. Я должен это с девушками делать, а не с тобой»[267]267
Там же.
[Закрыть].
В том же году Павел вернулся к гражданской жизни, устроился работать электриком во Владимире и стал посещать инженерные курсы в вечерней школе. Здесь же он нашел новых друзей. По окончании Суворовского училища Павел ожидал, что его влечение к мужчинам ослабнет, как только он больше не будет ими окружен, но он ошибся. Казалось, тяга к мужчинам только усиливалась. Пытаясь подавить ее, Павел встречался с женщинами, но всякий раз, когда он пытался заняться с ними сексом, у него просто не возникало эрекции.
На курсах у Павла появился друг по имени Егор, приветливый молодой человек, который по выходным часто приглашал Павла присоединиться к его компании в поездках на природу, где они обычно оставались на ночь и спали в палатках у реки. Павел всегда спал в одной палатке с Егором, и иногда, когда они лежали рядом, Егор во сне неожиданно выбрасывал руку и закидывал ее на Павла. Павел не понимал, были эти прикосновения случайны или Егор так пытался обнять его, притворяясь спящим. Такая двусмысленность только подогревала чувства Павла к Егору. В походах они часто фотографировались в плавках, и Павел очень дорожил этими снимками и старался держать под рукой – один взгляд на них поднимал ему настроение и помогал бороться с одолевавшими грустными мыслями. Однако, к разочарованию Павла, Егор женился, и, по мере того как семейная жизнь все больше его затягивала, их дружба разладилась и они стали отдаляться друг от друга[268]268
Там же. С. 5.
[Закрыть].
По окончании курсов в вечерней школе Павел пошел в армию. Здешняя обстановка была ему хорошо знакома: он окончил Суворовское военное училище и в казарме чувствовал себя как дома. Несмотря на то что Павла снова окружали мужчины, у него не было сексуальных связей с сослуживцами, так как он сумел отвлечься от своих желаний, снова сосредоточившись на военной подготовке[269]269
Там же. С. 6.
[Закрыть].
После двух лет службы Павел демобилизовался и поступил в университет, где завел новые знакомства. Его по-прежнему преследовало сильное сексуальное влечение к однокурсникам, и в попытках спастись от него Павел возобновил попытки встречаться с женщинами. Все они, впрочем, заканчивались неудачей. Он уже почти отчаялся, когда встретил Валерию. Когда Валерия увидела, что Павел не может поддерживать эрекцию во время полового акта, она не обиделась и не стала попрекать его «отсутствием мужественности», как это делали бывшие девушки Павла. Напротив, она проявила большую чуткость, дав Павлу понять, что секс для нее не имеет большого значения и ничего страшного не случилось. Терпение Валерии вскоре окупилось: после ряда неудачных попыток Павлу все-таки удалось совершить половой акт, пусть и с очень слабой эрекцией. Для Павла, однако, даже это было победой – впервые в жизни ему удалось переспать с женщиной[270]270
Там же. С. 7.
[Закрыть].
Несмотря на вновь обретенную надежду, все последующие попытки Павла сохранить эрекцию терпели фиаско. Однажды вечером, окончательно потеряв терпение, Валерия набросилась на Павла: «Да не вымучивай ты этот секс, ты либо не хочешь меня, либо просто больной…»[271]271
Там же.
[Закрыть]
Павла как громом поразило: а что, если он действительно болен? Неужели его неспособность к гетеросексуальному половому акту вызвана какой-то страшной болезнью, которую нужно срочно лечить? Было ли его влечение к мужчинам тоже обусловлено болезнью? Никогда раньше ему не приходило в голову, что это может быть недугом, а не его собственной виной. Слова Валерии звенели в ушах Павла еще не одну неделю. Этот случай положил конец их отношениям: Валерия больше не хотела мириться с сексуальными трудностями Павла, а Павел был слишком смущен, чтобы продолжать попытки.
В 1968 году Павлу исполнилось тридцать. Он был по-прежнему холост, что для советских мужчин было очень редким явлением. Все его сверстники женились, многие из них воспитывали детей, пользуясь льготами, которые государство предоставляло молодым семьям. Отчаянно пытаясь соответствовать, Павел бросил все силы на поиски «любви всей своей жизни», которая смирилась бы с его импотенцией и приняла бы его таким, какой он есть. Поскольку женщин в СССР было больше, чем мужчин, а интимная жизнь большинства советских семей в любом случае была довольно скудной, у Павла были все шансы найти супругу. В конце концов он встретил Анжелу, свою ровесницу, которая, будучи одинокой, тоже испытывала давление со стороны общества и терзалась мыслью, что останется такой навсегда. Недолго повстречавшись, они поженились.
Анжела приняла импотенцию Павла спокойно и смирилась с семейной жизнью без секса. Она старалась ценить в муже другие качества: он отличался трудолюбием, был перспективным инженером и, в отличие от многих советских мужчин с их слабостью к алкоголю, почти не пил. Хотя у Анжелы возникали некоторые сомнения относительно глубинных причин сексуальных проблем Павла, она никогда не задавала неудобных вопросов. В конце концов, в СССР было трудно найти достойного мужа, и Анжела была благодарна за то, что имела.
Павел тоже научился жить в этом «неполноценном» браке счастливо и даже убедил себя, что любит жену и не мыслит жизни без нее. Несколько раз он собирал волю в кулак, чтобы заняться с Анжелой сексом и зачать ребенка, и в конце концов Анжела забеременела. Рождение ребенка только укрепило уверенность Павла в себе: он почувствовал, что он здоровый мужчина, способный заниматься сексом с женщиной. Секс с Анжелой по-прежнему оставался для него обременительной обязанностью, которую он не мог игнорировать. Временами это было непосильно, совершенно мучительно и тягостно, но другого выбора у Павла не было. Иначе его захлестывало чувство вины за то, что он не удовлетворял жену[272]272
Там же. С. 8.
[Закрыть].
Несмотря на женитьбу, желание сексуальной близости с мужчинами не покидало Павла и даже усиливалось, угрожая выйти из-под контроля. В июле 1970 года, когда Анжела уехала с ребенком к матери в деревню, Павел решился пойти в городской парк, где, как он знал, можно было встретить таких же, как он. Павел часто чувствовал на себе их пронзительные взгляды, когда прогуливался там с женой, но всегда отводил глаза. В парке он вскоре познакомился с мужчиной и после короткой беседы пригласил его к себе домой. Павел понимал, что поступает опрометчиво, но желание было настолько непреодолимым, что затмило все опасения. Дома Павел и мужчина, имени которого он не помнил, выпили по две рюмки водки и перешли к делу.
Хотя алкоголь заглушил страхи Павла и мгновенно раскрепостил его, он не решался заняться анальным сексом – одна мысль об этом вызывала у него страх и отвращение. Через несколько минут они оба достигли оргазма, и впервые в жизни Павел узнал, что такое настоящее удовлетворение от секса. Около десяти минут они лежали в тишине, пытаясь перевести дыхание. Затем мужчина натянул штаны и вышел за дверь, оставив Павла голым лежать в постели. Павел пролежал так не менее получаса, наслаждаясь каждой секундой доселе неизвестного, но очень приятного ощущения, которое долгое время сохранялось в его теле и о существовании которого он даже не подозревал.
Вскоре действие алкоголя стало ослабевать, и блаженство сменилось горьким раскаянием в содеянном. Павел соскочил с кровати, схватил простыни, наполнил ванну водой с мылом и бросил их туда. Он надеялся, что Анжела ничего не заметит, когда вернется. Он поклялся себе, что это была разовая встреча и что он больше никогда не позволит своему желанию взять верх.
Через несколько дней Анжела вернулась. Как только она появилась в дверях, Павел бросился к ней, крепко обнял, поцеловал в губы, а затем, прижав к себе, стал неуклюже расстегивать блузку. Такой пылкий прием застал Анжелу врасплох – она никогда не считала своего мужа страстным любовником; если на то пошло, в их паре именно она хотела секса. Но вот он – глубоко и жадно целует ее по всему телу и ведет в постель.
«Наверное, так соскучился!» – промелькнуло в голове у Анжелы. Она не знала, что несвойственная Павлу нежность была вызвана не радостью по поводу ее приезда, а его отчаянной попыткой доказать самому себе, что он все еще способен заниматься сексом с женщиной. Кроме того, он хотел загладить свою вину – измену. Секс не был блестящим, член Павла остался довольно вялым, но все же ему удалось достичь оргазма.
«Я нормальный! – успокаивал он себя. – Я только что занимался сексом со своей женой, я не преступник, не больной. Я нормальный»[273]273
Там же. С. 9.
[Закрыть].
Павел не смог сдержать данное самому себе обещание больше никогда не спать с мужчинами. В том же 1970 году его назначили начальником стройки в небольшом городке Ковров, где он должен был проводить пять дней в неделю. Работа в другом городе, вдали от Анжелы и сына, давала ему возможность передохнуть. В Коврове Павлу выделили небольшую комнату в общежитии, куда он мог приводить мужчин. Тем не менее он долго не решался воспользоваться уединением: он не хотел, чтобы контакты с мужчинами вошли в привычку. Его беспокоило, что чем больше он поддавается своим желаниям, тем сильнее от них зависит, поэтому за 1970 год он привел в свою комнату только троих[274]274
Там же.
[Закрыть].
Когда строительные работы в Коврове закончились, из Москвы прибыла комиссия для осмотра и торжественного открытия объекта. Один из чиновников, Эдуард Петрович, мужчина лет сорока, выделялся на фоне других членов комиссии, чьи угрюмые лица были под стать их мрачным серым костюмам. Эдуард Петрович казался более жизнерадостным: он улыбался, носил пеструю рубашку и шейный платок. В его жестах и голосе тоже было что-то особенное, хотя Павел не мог определить, что именно. Эдуард Петрович, в свою очередь, пожирал Павла глазами на церемонии открытия, и, когда все члены комиссии направились в местную столовую выпить водки по случаю, он подошел к Павлу, представился и спросил, не знает ли он, где в городе баня. Павел замешкался, пытаясь понять, чем заинтересовал человека из Москвы.
– Да, тут есть баня, я могу вас туда отвести, если хотите, – к собственному удивлению, сказал наконец Павел.
И он повел Эдуарда Петровича в баню, которую уже посещал. Дальнейшая беседа подтвердила его подозрения: Эдуарда Петровича тоже интересовали мужчины, и он имел виды на Павла. Намыливая Павлу спину, Эдуард Петрович стал нежно водить руками по его телу, задерживаясь на ягодицах и спускаясь к бедрам. Павел готов был провалиться сквозь землю от смущения, так как не ожидал, что начальник проявит такую смелость и начнет трогать его в общественной душевой при других мужчинах. Павел не находил московского начальника привлекательным и постарался дать ему это понять, намылив спину без каких-либо чувственных прикосновений. Эдуард Петрович намек понял и отказался от своих авансов. Этот опыт поселил в Павле чувство вины и отвращения, которое сохранялось в течение нескольких месяцев и удерживало его от встреч с другими мужчинами[275]275
Там же.
[Закрыть].
Хотя Павел постарался вычеркнуть этот неприятный случай из памяти, он заставил его задуматься о том, как живется гомосексуалам в Москве. Основываясь на впечатлении об Эдуарде Петровиче, он представлял москвичей смелыми и дерзкими; они могли иметь хорошо оплачиваемую работу и пользоваться уважением в обществе, несмотря на откровенно женственное поведение. Во Владимирской области встретить настолько женоподобного мужчину, как Эдуард Петрович, было немыслимо.
Вскоре у Павла появился шанс своими глазами взглянуть на Москву, так как ему пришлось поехать туда по работе. В первый же день командировки, закончив работу, Павел отправился на Казанский вокзал, где надеялся встретить таких же, как он. Огромное здание, увенчанное башней с часами, поразило Павла красотой и роскошью – никогда в жизни он не видел такого вокзала. От нескончаемых потоков людей, спешащих в разных направлениях, у Павла даже закружилась голова, но потом он привык к суете. Он пробирался по лабиринтам вокзала и многочисленным богато украшенным залам ожидания, восхищаясь окружающим великолепием. У него даже вылетело из головы, зачем он сюда пришел, – настолько величественным было это место.
Затем в углу одного из залов ожидания он увидел табличку «ТУАЛЕТЫ». Павел направился туда, открыл дверь и шагнул внутрь. Вонь ударила в ноздри и заставила его поморщиться от отвращения. Несмотря на то что этот туалет находился на одном из самых красивых вокзалов, которые Павлу доводилось видеть, он насквозь пропах табаком и мочой и в этом отношении ничем не отличался от других туалетов. Павел прикрыл нос рукой и направился к писсуарам.
Стоя у писсуара, он услышал скрип двери и тяжелые шаги за спиной. Через мгновение рядом с ним появился мужчина и стал возиться с ремнем. Павел повернул голову в его сторону и вздрогнул: мужчина посмотрел на него, подмигнул и улыбнулся кривыми зубами. Отпрянув, Павел быстро закончил свои дела и вышел из туалета, не помыв руки. Он просто хотел как можно быстрее покинуть это место и стереть из памяти уродливое лицо.
«Я не такой, как они, – утешал себя Павел в трамвае по дороге в гостиницу. – Они чудовища, которые бродят по этим грязным туалетам и выискивают себе подобных. Они уродливы и несчастны. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я более чем доволен своей жизнью: у меня есть семья, жена, сын».
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
