Текст книги "Страсть по завещанию"

– О, я так люблю нашу кухарку! – удовлетворенно сказала она, приступая к сандвичу. – Что ж, голодать мы не будем.

Он искоса посмотрел на нее и тоже принялся за еду.

– Я полагаю, одну ночь мы переживем без роскошного обеда в Холстед-Холле, не так ли?

Она поняла его иронию и ответила вопросом на вопрос:

– Уж не беспокоит ли вас, что мы так любим вкусно поесть?

– Разумеется, нет, – процедил он. – Вы ведь можете себе это позволить.

Он доел свой сандвич и взял ведро:

– Пойду проверю, не засорилась ли труба, и заодно поищу источник, пока окончательно не стемнело. Прежние обитатели должны были где-то брать воду.

– Вы оставляете меня одну? – с некоторым волнением спросила она.

– С вами все будет в порядке, – заверил он и протянул ей оружие. – Если что – стреляйте. – Его глаза сверкнули. – Я знаю, у вас это хорошо получается.

Он направился к выходу, однако она остановила его:

– Подождите!

Он замер на месте и вопросительно посмотрел на нее. Селия вручила ему сюртук.

– Оденьтесь. На улице холодно. – Помогая ему надеть сюртук, она прошептала: – Будьте осторожны.

В ответ он приподнял шляпу и севшим голосом произнес:

– Конечно, миледи. – И вышел за дверь.

Селия сняла шляпу и перчатки, огляделась по сторонам.

Дров не очень много, а хворост уже давно прогорел. Трудно поддержать тепло, когда ветер задувает во все щели.

Селия решила не сидеть сложа руки. Она прошлась по комнате и обнаружила в одном углу сломанный стул. Отнесла обломки к очагу и принялась обследовать посудный шкаф – нельзя ли и его при необходимости разломать на дрова. Шкаф, как выяснилось, был хлипкий, фанерный, сгорит быстро, но и то хорошо.

Теперь неплохо бы найти камни или кирпичи, чтобы нагреть их в огне, а ночью приложить для тепла к ногам.

После недолгих поисков она обнаружила кирпичи под кроватью – скорее всего их использовали именно в качестве грелок, и Селия пристроила их в очаг. Затем снова покопалась в седельных сумках и обнаружила фляжку с каким-то напитком. Она сделала глоток – и едва не задохнулась, настолько крепкой оказалась жидкость. Вот это да! Джексон прямо-таки полон неожиданностей.

После второго глотка, который огнем упал в желудок, Селия почувствовала, что ей стало немного теплее.

Она сняла с себя шерстяной плащ и повесила на крючок возле очага, чтобы он нагрелся и послужил им ночью одеялом. Она отбросила в сторону изъеденное молью покрывало и хорошенько прощупала матрас, чтобы убедиться, не завелись ли в нем какие-нибудь кусачие твари, после чего вернула покрывало на место. Однако она не могла допустить, чтобы такое рванье прикасалось к ее коже.

Ее нижние юбки! Она сняла с себя одну, разорвала на две половинки и расстелила их поверх покрывала. Далеко не каждый мог бы с приятностью выспаться на этом соломенном матрасе, но…

И только тут ее вдруг осенило, что кровать здесь всего одна. Вполне логично, что им с Джексоном придется делить это ложе, а также делить и вещи…

Щеки у нее жарко вспыхнули. Если это произойдет, то назад пути не будет. И она окажется обесчещенной.

О чем она только думает? Ее позор неизбежен в любом случае, если даже они проведут ночь вдвоем безгрешно, как монахи. Разумеется, возможно и то, что Джексон не пожелает делить с ней ни постель, ни что-либо еще. Они провели вместе весь день, и Джексон даже не пытался ее поцеловать ни разу. Даже пожелай бы он овладеть ею, его глубокая порядочность этого не допустит.

С другой стороны, если он заинтересован в ее приданом, он может воспользоваться этим шансом, чтобы обеспечить себе его подобным образом.

Но Селии в это не верилось. Не такой он человек. А если и такой, это вряд ли что-то изменило бы. Когда они вернутся домой после ночи, проведенной вместе в лесу, Ба почти наверняка будет настаивать на том, чтобы они повенчались. А если не Ба, то настаивать на их законном браке будет Оливер.

Итак, если она в любом случае должна выйти за него замуж, они могли бы…

Селия снова покраснела. Да она просто сошла с ума! А почему бы и нет? Если завтра он по какой-то причине откажется сделать ей предложение, она все равно будет опозорена, так почему не воспользоваться возможностью, в порядке опыта, познать, что такое любовные ласки, причем в объятиях мужчины, в которого она влюблена? В конце концов, у мамы ведь был любовник, так почему бы и ей этого не сделать?

В эту минуту дверь распахнулась, и Селия всполошилась. Она принялась оглядываться в поисках оружия – куда же она его положила, черт возьми? – но оказалось, что это всего лишь Джексон.

– Вижу, вы не теряли времени даром, – проговорил он, поставив на пол ведро.

– Вы нашли воду!

– Тут совсем близко есть ручей. – Взгляд его остановился на предмете, который Селия держала в руке. – Я вижу и еще кое-что: вы нашли мой бренди.

Она подошла к Джексону и отдала ему фляжку.

– Верно, я ее нашла. – Она бросила на него озорной взгляд, когда он отхлебнул глоток из фляжки. – Кто бы мог подумать, что многоуважаемый и полный чувства собственного достоинства мистер Пинтер употребляет крепкие напитки.

Он посмотрел на нее, сдвинув брови.

– Глоток бренди в холодный день еще никогда и никому не повредил, – назидательно проговрил он.

– Вот как? А не вы ли на прошлой неделе говорили Гейбу, что большинство лордов умеют только одно – растрачивать свое состояние в игорных домах и борделях Лондона, пренебрегая своим долгом перед Богом и страной?

Он покраснел, и Селия почувствовала угрызения совести, впрочем, не слишком сильные. В своем смущении Джексон ввглядел очень привлекательно.

– Я вовсе не имел в виду вашу семью.

– Все нормально, – сказала она, сожалея о своей реплике. Ведь ни много ни мало он спас ей жизнь. – К тому же у вас есть право на подобные обвинения. Иногда лорды представляют собой позор нашего общества.

После довольно долгого молчания он произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, я не имею в виду ваших братьев. Или вашего шурина. Все они порядочные люди.

– Благодарю вас.

Сняв с себя сюртук, он подошел и повесил его поверх плаща Селии, после чего немного постоял у очага и погрел над огнем руки.

– Хотелось бы, чтобы я мог сказать то же самое о ваших кузенах… – добавил он.

Боже милостивый. То была самая последняя тема, которую она пожелала бы обсуждать, особенно после разговора с няней.

Селия еще раз заглянула в седельные сумки в поисках съестного.

– Дезмонд и Нед всегда были, так сказать, трудными детьми.

– Но в юности вы с Недом были увлечены друг другом, – напомнил Джексон, не сводя с нее глаз и продолжая потягивать бренди.

Селия между тем нашла в сумке грушу и начала задумчиво откусывать от нее, обдумывая ответ.

– Это увлечение было недолгим, – сказала она.

– Я так и предполагал. – Заметив удивление в ее взгляде, он добавил: – Я видел вашу реакцию на него на балу прошлым вечером.

Неужели она вела себя настолько откровенно?

– Чем же он так досадил вам? – спросил Джексон, завинтив крышку фляжки и сунув ее в карман сюртука.

Селия доела грушу. Как много можно рассказать ему? Что подумает о ней Добродельный Пинтер, если она расскажет ему обо всем?

Легко себе представить его реакцию, но она такого не вынесет.

– Может, он вас ударил? – настойчиво продолжал расспрашивать Джексон, стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойнее. – Если он посмел поднять на вас руку, клянусь…

– Ничего подобного не было, – пробормотала она.

С самым мрачным выражением на лице Джексон подошел к ней ближе:

– Так расскажите мне, что было?

– Право, это случилось так давно… Не стоит и вспоминать.

– Я видел ваше лицо вчера вечером, – мягко заговорил он. – На какое-то мгновение вы испугалась его, и я хочу знать – почему.

– Я не испугалась…

– Будь все проклято, Селия, скажите же мне, что он такое сделал!

Селия громко сглотнула, потом повернулась к нему и ответила:

– Я… я думаю, он хотел лишить меня девственности.

Глава 17

Джексона словно жаром обдало.

– Лишить вас девственности! – запинаясь на каждом слове, выговорил он. – То есть он пытался вас изнасиловать?

– Нет! – Она устремила на него испуганный взгляд. – Я… я не это имела в виду, совсем не это… – Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. – Лучше бы я ничего не говорила…

Джексон изо всех сил старался умерить свой гнев. Ведь он, слава тебе Господи, следователь и должен был к этому времени научиться понимать, что, нагнетая атмосферу, ни от кого правды не добьешься. Ласково приобняв Селию, он подвел ее к кровати.

– Начните с самого начала. – Он усадил ее на кровать, сел рядом с ней, но не слишком близко. Именно сейчас она нуждалась в соблюдении некоторой дистанции между ними. – Расскажите мне, что произошло. Обещаю просто сидеть и слушать…

Слушать, даже если это сразит его на месте, а такое вполне могло случиться.

Кивнув, она отвела глаза, уставясь на противоположную стену комнаты:

– На самом деле это была моя вина.

– Вина была не ваша! – процедил он сквозь зубы.

Селия покосилась на него и заметила:

– Я думала, вы и вправду намерены сидеть и слушать.

Он со свистом втянул в себя воздух:

– Верно. Начинайте.

– Видете ли, Нед мне очень нравился, и даже не один год. В то лето, когда мне исполнилось четырнадцать лет, ему уже было семнадцать. У него были каникулы, и вся их семья приехала на пару недель погостить у нас, в городском доме Ба. – Нервным движением рук она одернула юбку. – Он тогда был, как говорят, лихим малым. Отлично ездил верхом, они с Гейбом то и дело устраивали гонки на Роттен-роу. И он очень хорошо танцевал. Когда он обратил на меня внимание… – Голос у нее сорвался, однако через несколько секунд она справилась с волнением и снова заговорила: – Дело в том, что молодые люди меня вообще не замечали, тем более в присутствии Минервы. Она тогда только начала выезжать, и ее всегда окружали поклонники. Она утверждала, что все они охотники за приданым, но мне так не казалось. Я, разумеется, тогда еще не выезжала и не была свидетельницей ее побед. Однако на тех немногих приемах, где я присутствовала, она всегда была королевой бала, а я всего лишь сестренкой-худышкой.

Джексону стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не возразить, однако он все же справился с собой.

– Потом Нед начал флиртовать со мной, – продолжала она, – и я была весьма польщена. Все мы, дети, бывали в Гайд-парке, и Нед вел себя со мною так, словно я уже взрослая. Он… осыпал меня комплиментами, дарил цветы… – Тут голос ее стал жестким. – Все эти его знаки внимания были ложью, но я об этом не догадывалась очень долго, пока…

Ложью? Неужели этот негодяй повел себя непристойно?

– Ну вот. Однажды Ба устроила большой праздник в саду, а когда все ушли в дом на ужин, Нед предложил мне уединиться с ним под навесом.

Увидев горестное выражение на лице Селии, Джексон воспылал желанием немедленно отыскать Неда Пламтри и избить его. Он так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони.

– Вначале все было так, как мне хотелось, – рассказывала Селия. – Он… он меня поцеловал. Это оказалось совсем не так приятно, как я ожидала. Нед скорее был грубым, чем ласковым. – Она вздохнула. – Мне это не понравилось, но подумалось, так бывает всегда, когда мальчик целует девочку. Понимаете?

Да, пожалуй, он хорошо представлял себе, как жаждала прелестная юная Селия своего первого поцелуя. Вероятно, нечто подобное происходило и с его собственной матерью.

Но его мать была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что с ней происходит, а Селии тогда исполнилось всего четырнадцать.

Он подавил свой гнев и только заметил:

– Вам было не с чем сравнивать.

– Что верно, то верно. – Она понизила голос. – Но когда он обхватил ладонью мою грудь… я сообразила, что это недопустимо.

Желание жестоко избить Неда вернулось к Джексону с утроенной силой.

– Я попросила его прекратить, но в ответ он сжал мою грудь так крепко, что мне стало больно. – Слова теперь вылетали у нее с неудержимой скоростью. – Потом другой рукой он стал задирать мои юбки, а когда я сказала, чтобы он оставил меня в покое, он уложил меня на пол, лег на меня, руки его шарили по всему моему телу, и тогда я… – Селия нахмурилась. – Тогда я ударила его кирпичом.

Неожиданный поворот ее рассказа заставил Джексона часто-часто заморгать глазами.

– Вы… вы что?

Она бросила на него взгляд сквозь полуопущенные ресницы.

– Я ударила его кирпичом по голове. Ударила сильно. Он начал ругаться и скатился с меня. Я вскочила на ноги и выбежала.

– Боже милостивый, – пробормотал Джексон, сердце у которого подкатило к горлу, когда он сообразил, насколько Селия была близка к изнасилованию.

– Он догнал меня в парке и снова начал ругаться, но я все еще держала в руке кирпич и швырнула им в него, а сама убежала.

Джексон уставился на нее широко раскрытыми глазами.

– А где же были ваши родственники, пока все это происходило? – прохрипел он. – Ваши братья, ваша сестра?

– Они ужинали. Меня, как самую младшую, и моих младших кузенов в таких случаях сажали за отдельный стол для детей и никто не обращал на нас внимания. Кроме того, все произошло очень быстро. Я проскользнула в столовую и уселась на свое место. Никто не обратил внимания на мое опоздание. – Легкая улыбка промелькнула на ее губах. – Потом они все-таки заметили отсутствие Неда. Когда меня спросили, не видела ли я его, я ответила, что у него разболелась голова, так как утром он упал с лошади.

Селия была явно горда собой.

– Нед страшно обозлился, когда узнал, как я объяснила его отсутствие. Он считался отличным наездником и гордился этим, а после моих слов его долго называли Пламтри Недотепа. Ну а возражать он не смел – иначе бы все раскрылось.

– Почему же вы тогда все не рассказали, черт побери? – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

Она искоса взглянула на Джексона:

– Оливер застрелил бы его на месте.

– Ладно. Тогда я сделаю это, как только его увижу.

– Я запрещаю вам делать это, – твердо проговорила Селия. – Подобный поступок не прибавит вам шансов на получение чина председателя суда. – Джексон уже открыл рот, чтобы заявить, что в настоящее время он мало озабочен получением этой должности, но тут Селия добавила: – Я не хотела, чтобы Оливер связывался с Недом еще и потому, что тогда ходили слухи, будто в маму стрелял Нед. Нашей семье и так хватало скандалов после всего, что случилось.

Она скрестила руки на груди.

– Кроме того, если когда-нибудь его кто-нибудь пристрелит, то это буду я.

И тут все как будто встало на свои места.

– Ах, так вот почему вы уговорили Гейба научить вас стрелять. Вот почему вы носите в своем ридикюле дамский пистолет.

– Я не могу допустить, чтобы со мной снова произошло нечто подобное, – решительно проговорила она.

Тут его словно холодом обдало. Какой же одинокой она себя чувствует!

– Перестаньте думать о возможном скандале. Вам следует обо всем рассказать родным. Они разберутся с Недом в семейном кругу.

– И тогда узнают, как безрассудно я вела себя, чтобы не сказать больше, – прошептала она. – Какой была восторженной и глупой и не поняла, что Нед… что он просто развлекался…

С негромким стоном она встала с кровати, однако Джексон взял ее за руку и повернул к себе.

– Это не ваша вина, что Нед воспользовался вашей юностью и вашим увлечением, чтобы соблазнить вас.

– Вы не понимаете… это была именно моя вина. – Она опустила голову, чтобы не смотреть ему в лицо. – Мне следовало знать. Молодые люди никогда не смотрели на меня так… ну я и подумала, что о-он и вправду м-меня полюбил. А… а он просто… – Слезы набежали ей на глаза, и Джексон ощутил острую душевную боль. – Когда я не позволила ему… вы понимаете… он тогда сказал, что… – Селия крепко сжала его руку… – Потому что я… сухопарая сучка и грудей у меня нет… и вообще ничего женственного во мне нет.

– Бедняжка, – прошептал он, усаживая ее к себе на колени, чтобы сильнее почувствовать ее близость, тепло ее тела. Чтобы успокоить ее. Она истерзала его сердце.

Ему вдруг вспомнились все их разговоры – и его пронзила острая боль.

Ад и пламя… Отгадка все время была рядом, а он, глупец, ничего не замечал. Вот откуда ее странные умозаключения о своей внешности. А он-то хорош: все время жаждал уложить ее в постель и не замечал ее страданий. Даже не понимал, почему она так стремится доказать своей бабушке, что она ничуть не хуже других и способна найти себе мужа.

Он крепче прижал ее к себе, а она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Он сказал, что сде… сделал это на спор, потому что его дразнили приятели. Они уверяли, будто он никогда не добьется поцелуя от дочери маркиза, вот он и заключил с ними пари.

– Что за вздор! – прошипел возмущенный Джексон. – Уверен, он утверждал это потому, что хотел скрыть от них свое поражение. Этот испорченный мальчишка Пламтри, по-видимому, был болезненно самолюбив. Когда он уяснил, что не может совершить задуманное, он стал распространять о вас мерзкую ложь. – Джексон коснулся легким поцелуем ее влажной от слез щеки, мельком подумав при этом, что бы он сделал с этим выродком, окажись тот сейчас перед ним.

– Именно так и поступают подонки, если не могут добиться своего. Не верьте, прошу вас, ни единому его слову. Любой мужчина в здравом уме сочтет вас привлекательной.

Она с сомнением посмотрела на него.

– Я тогда была очень худенькой, и у меня вообще никогда не было пышной… большой груди.

– У вас прекрасная грудь, – взволнованно прошептал он, вспомнив, какой упругой и прекрасной по форме она предстала на несколько мгновений, когда он смотрел на нее, приоткрыв воротник ее сорочки. – И если Пламтри всерьез имел в виду то, что говорил, это лишний раз подтверждает, какой он дурак. Держать в объятиях такую богиню, как вы, и не оценить ее по достоинству…

Не в силах удержаться, он прильнул к таким соблазнительно близким влажным губам Селии. В его поцелуе было больше нежности, чем страсти, – ему хотелось изгнать из ее сердца боль, которую причинили ей Неды всего земного шара.

Когда он отпрянул, сообразив, что ступил на опасную почву, Селия произнесла севшим вдруг голосом:

– Вы никогда не были таким… нежным. Когда я сказала, что мужчинам нравится мое общество, вы ответили, что этому трудно поверить.

– Что?! – удивленно произнес он, сдвинув брови. – Я никогда не говорил ничего подобного!

– Нет, говорили! В тот день, когда я попросила вас перечислить моих поклонников. Я прекрасно помню это.

– Провалиться мне в адское пекло, если я когда-нибудь… – Внезапно он вспомнил тот разговор и покачал головой. – Вы помните не все, а только часть, радость моя. Вы тогда сказали, что мужчинам нравится ваше общество, и утверждали, что вам с ними легко. Именно поэтому я и сказал, что мужчинам нельзя верить.

– О! – Она искоса посмотрела на него. – Почему? Кажется, у вас не возникало трудностей при разговоре со мной.

Он пожал плечами и произнес:

– Что касается меня, то мне разговаривать с вами непросто, потому что, когда я приближаюсь к вам, то хочу лишь одного – унести вас в какое-нибудь укромное местечко и заняться множеством недозволенных вещей.

Она часто-часто заморгала, потом взглянула на него с такой нежностью, что он ощутил острую боль в груди.

– Так почему же вы этого не делаете?

– Потому что вы дочь маркиза и сестра моего работодателя.

– Какое это имеет значение? Вы знаменитый следователь с Боу-стрит…

– И байстрюк, неизвестно от кого рожденный.

– Что и делает вас подходящим партнером для девушки с сомнительной репутацией.

Слово «партнер» отозвалось эхом у него в голове. Что она хотела этим сказать?

И тут Селия поцеловала его в подбородок, лишив Джексона воли к сопротивлению и ясно дав ему понять, что именно она имеет в виду.

Он попытался отодвинуться от нее, чтобы окончательно не утратить способность мыслить здраво, однако она удержала его, обняв обеими руками за шею.

– Научите меня.

– Чему вас научить?

– Всем тем недозволенным вещам, которые вы жаждете со мной проделать.

И сразу на него нахлынуло желание.

– Я не поверю ни единому слову из тех, что вы говорили, если вы этого не сделаете. – В глазах у нее появилось тревожное выражение. – Хотя… я не думаю, что вы знаете, чего хотите. Вчера вы осыпали меня нежными поцелуями и горячими ласками, а на балу вели себя так, будто мы не знакомы.

– А что мне оставалось делать? Вы были окружены поклонниками, – проговорил он голосом, охрипшим от желания.

– Вы могли бы танцевать со мной, но не пригласили ни на один танец.

Он держал ее на коленях, остро ощущая, как бунтует его жаждущая плоть.

– Если бы я пригласил вас, я захотел бы… мне было бы необходимо…

Она пробежала дорожкой быстрых поцелуев по его шее, воспламенив его кровь.

– Покажи мне, – зашептала она. – Покажи мне сейчас, чего ты хочешь.

– Я отказываюсь обесчестить вас, – нетвердым голосом проговорил он.

– Ты уже сделал это. – Пряча глаза, она развязала его галстук и стянула с шеи. – Когда мы завтра вернемся, все узнают, что мы провели ночь вместе, и уже не будет иметь никакого значения, совершили мы нечто недопустимое или нет. Так почему же нам не доставить себе радость и наслаждение?

От него не ускользнула неопровержимая логика ее аргумента. А также тот факт, что он почти конвульсивно сжимает ее талию, чтобы удержаться и не передвинуть руки выше – к нежным, деликатным округлостям ее прелестных маленьких грудей.

– Я не хочу быть вторым Недом, не хочу пользоваться твоей невинностью.

– У тебя с ним нет ничего общего! – запротестовала она, понизив голос. – Ты благородный и сильный, ты единственный мужчина, от которого я хочу научиться тому, что значит быть женщиной. – Она обеими руками обняла голову Джексона. – И если ты не поцелуешь меня сию же минуту, Джексон Пинтер, то, клянусь, я начну снимать с себя всю одежду до тех пор, пока…

Он страстно прильнул губами к ее губам, мысленно раздев ее и любуясь ее наготой. Ведь именно этого он так долго хотел – увидеть ее нагой в своей постели. В своей жизни. Ему невозможно отказаться от Селии! Она – то, чего он хотел всегда, и потому сила его сопротивления таяла от прикосновения мягких ласковых рук.

– Джексон, – прошептала она ему в самые губы. – Научи меня, что значит быть женщиной. Твоей женщиной.

– И моей женой? – пробормотал он. – Потому что если мы сделаем это сегодня ночью…

Она откинулась, чтобы лучше его видеть.

– Именно этого ты хочешь? Чтобы я стала твоей женой?

Он посмотрел ей в глаза, в них плескались тревога и неуверенность. Он не сразу осознал, о чем она спрашивает. Хочет ли он иметь своей женой богатую леди Селию, чьи высокие связи куда выше его амбиций?

Или он просто хотел бы заниматься любовью с храброй женщиной, которая умеет отлично стрелять и не будет испытывать страха за свою жизнь в дальнейшем? Которая скрыла поступки своего кузена – лишь бы уберечь свою семью от скандала – и которая вот сейчас смотрит на него такими глазами, будто именно он и есть на самом деле Ланселот для своей Джиневры?

Завтра они серьезно обсудят вопрос о браке и о том, что это будет значить для них обоих, но сейчас он отбросил все мысли об угрозах ее бабушки и свою тревогу за их будущее. Потому что он знает, что жестокие слова Неда все еще звучат в ее ушах.

Сегодня она нуждается в том, чтобы услышать нечто совсем иное.

– То, чего я хочу, – проговорил он мягко, – это ты. Только ты.