Текст книги "Страсть по завещанию"

Глава 21

Пока Джексон повествовал о событиях прошедших двух дней, Селия не сводила с него глаз, дивясь его полному спокойствию. Сама она изо всех сил старалась не выдать своего смущения, когда он рассказывал обо всем в своем обычном доктринерском тоне, как будто между ними ничего особенного не произошло, как будто не было этой безумной ночи. Нет, она никогда не сможет понять его.

Холодно и без малейших эмоций Джексон описал сон-воспоминание Селии и сказал, что она попросила его разобраться в этом. Именно это и послужило поводом для их совместной поездки в Хай-Уайкомб. Но едва он упомянул о любовной интрижке, обе слушательницы, Минерва и Ба, дружно ахнули.

– Нет! – запротестовала Минерва. – Этого не может быть! Я этому не верю.

– Я сначала тоже не поверила, – сказала Селия. – Но боюсь, это правда. Слишком много тут совпадений.

– Миссис Пламтри, – вступил в разговор Джексон, – как вы полагаете, с кем у вашей дочери могла быть любовная связь?

– Клянусь, я впервые слышу о чем-то подобном.

Ба явно была потрясена. Она подошла к камину, с силой ударила тростью в потертый коврик перед ним и снова подошла к Джексону.

– Когда умер Джозайя, мне пришлось взвалить на себя все заботы о пивоваренном заводе. Я редко бывала дома и даже не уверена, что Льюис и Пру хорошо знали Роуденов. Что касается кого-то еще…

Она пожала плечами, тяжело вздохнула и снова отошла к камину.

– Значит, вы никого не подозреваете? – не отступался Джексон.

– Нет. И мне очень жаль.

– Может быть, Селия ошиблась, – вмешалась в разговор Минерва. – Может, ей это просто приснилось?

– Может быть, – проговорил Джексон. – Однако, принимая во внимание то, что сказала ваша старая няня, я в этом сомневаюсь.

– Как только вернется Оливер, мы все это обсудим еще раз, – решила Ба. – Он может знать больше, чем сам представляет. Я пошлю за ним. Мне сказали, что он и Мастерс находятся в городском доме, ждут известий от вас. – Она повернулась к Джексону. Голос ее обрел твердость: – Но первым делом я хочу услышать, зачем, скрываясь от убийц, вы провели ночь в лесу. Не проще ли было вернуться в этот дом?

– Дело принимало неприятный оборот, чтобы не сказать больше. – Селия издала дрожащий вздох.

Не обращая на нее внимания, Джексон изложил вполне благопристойную версию того, что произошло. Селия, собственно говоря, на это и рассчитывала – как-никак, он настоящий джентльмен, – ее лишь удивило, как он легко и просто это сделал. Доведись рассказывать ей, она покраснела бы до кончиков ушей. Но его взгляд спокойно встретился со взглядом Ба.

– Вы, я думаю, понимаете, у нас не было иного выхода. Я не мог рисковать безопасностью леди Селии, вслепую пробираясь по лесу, тем более что и луны на небе не было.

– Разумеется, – согласилась Ба. – Вы сделали все, чтобы защитить ее, и мы очень благодарны вам за это. Я уверена, Оливер выплатит вам соответствующую компенсацию…

– Мне не нужно никакой компенсации за спасение жизни леди Селии, – отрезал Джексон. Впрочем, он тут же призвал себя к сдержанности и продолжил уже спокойно: – Я вел себя так, как и следует любому джентльмену в подобных условиях.

– Да, вы вели себя именно так, – вступила в разговор Минерва. – Не сомневаюсь, Ба вовсе не хотела вас обидеть.

– Во всяком случае, – заговорил Джексон все тем же уверенным тоном, – как бы ни сложились обстоятельства, единственно приемлемый выход после ночи, проведенной наедине с ее светлостью я вижу в том, чтобы предложить ей вступить в законный брак со мной.

Единственно приемлемый выход? Женитьба на ней и есть единственный выход из создавшегося положения?

– Это очень порядочно с вашей стороны, – заговорила Ба. – Истинно по-джентльменски, это так. Однако я не вижу необходимости для вас обоих принимать столь обязывающее решение именно сейчас. – Далее тон ее сделался более твердым: – Если, конечно, ничего более… скандального не произошло за время вашего совместного пребывания в заброшенной хижине.

В комнате воцарилось короткое, напряженное молчание, которое нарушил Джексон:

– Разумеется, нет. – Голос его теперь смягчился. – Как истинная леди, та, о которой мы сейчас говорим, не способна вести себя неподобающим образом.

Как прекрасно, как великодушно с его стороны желание защитить ее честь в глазах семьи, но почему он даже не взглянул на нее? И почему он сделал такое холодное, формальное предложение?

Прошедшей ночью она решила, что поняла его. Ей казалось, он питает к ней пламенную страсть, если не любовь. Однако нынче утром он вел себя совсем по-другому – куда более высокомерно, чем любой из знакомых ей лордов. По-видимому, он пришел к твердому убеждению, что брак между ними невозможен. Вероятно, он считает, что она никогда не сможет войти в его мир.

Его сухое, без особого чувства высказанное предложение подтверждало такое суждение. Но в таком случае и ей не очень-то хочется видеть его своим мужем. Ее не устраивает до конца жизни выслушивать лекции о своей испорченной натуре и дурном характере, хотя Джексон так хорош в постели.

– Ну а вы, мистер Пинтер? – обратилась к нему Ба. – Вы способны вести себя неподобающим образом?

– Абсолютно не способен, – пылко заявила Селия, будто не заметив, что вопрос был обращен не к ней. – Мистер Пинтер всегда поступает как истинный джентльмен, можете мне поверить.

При этих словах Джексон резко выпрямился, но ничем иным не выдал, что задет за живое.

– В таком случае, – взяла слово Ба, – я полагаю, мы можем считать инцидент исчерпанным. Вам и Селии нет необходимости вступать в брак. Вы согласны с этим, мистер Пинтер?

Что-то словно бы промелькнуло между ним и Ба, но, когда он перевел взгляд на Селию, она прочла в его глазах такую безнадежность, что у нее замерло сердце.

– Если таково желание ее светлости…

Желание ее светлости состояло в том, чтобы он с подобающим энтузиазмом заявил о своем желании жениться на ней. А он, вместо того, позволил Ба допрашивать его о том, что происходило между ними в прошедшую ночь.

Однако, само собой разумеется, ее светлость не могла об этом сказать. И потому ей захотелось прекратить этот разговор.

Селия заставила себя натянуть на лицо холодную усмешку.

– Ее светлость предпочла бы всему прочему горячую ванну и долгий покойный сон, чем-нибудь перекусив перед этим. – Она проглотила комок в горле. – Поскольку вы постоянно напоминаете мне об этом, мистер Пинтер, скажу и я: мы, порядочные леди, вовсе не хотим терпеть никаких лишений.

– В таком случае мне следует попрощаться с вами и удалиться, – заявил Джексон. – Пока следы еще не затоптаны, я должен поручить своим подчиненным обследовать все дороги поблизости от Хай-Уайкомба и допросить возможных свидетелей.

Итак, он и на сей раз проявил себя как сыщик с Боу-стрит, целиком и полностью сосредоточенный на обстоятельствах гораздо более важных, нежели глупые надежды некой леди на их совместное будущее. Он повернулся к Ба и продолжал:

– В настоящее время я считаю, вы не должны позволить леди Селии покидать эти стены до тех пор, пока мы не установим, кто покушался на ее жизнь. У ее двери следует поставить охранника…

– Охранника! – воскликнула Ба, не дав ему договорить. – Неужели вы полагаете, что в вас стрелял кто-то из живущих в Холстед-Холле? Все они вчера, когда вы уже отправились в путь, находились в доме.

– Все? – переспросил он, выразительно подняв одну бровь. – Пламтри? Слуги? Все поклонники леди Селии?

– Да, – отрезала она. – Все. Минерва может это подтвердить.

– Действительно так, мистер Пинтер, – вступила в разговор Минерва. – Я могу поручиться за всех гостей. Мы все просто устали отвечать на их вопросы о том, куда подевалась Селия. Что касается слуг, я думаю, вы уверены, что ни один из них не мог бы причинить ей вреда.

– Кроме того, – сказала миссис Пламтри, – чего ради кто-то из здешних обитателей пустился бы за ней верхом на лошади и открыл стрельбу в лесу, когда он мог бы спокойно проникнуть к ней в комнату и совершить убийство?

– Тем не менее… – заговорил было Джексон.

– Со мной все будет в порядке, мистер Пинтер, – перебила его Селия. Если он сам не считает нужным остаться и защищать ее, не стоит поднимать на ноги всю семью и всех слуг. Особенно сейчас, когда ей хочется только одного – запереться у себя в спальне в полном одиночестве и хорошенько выплакаться. – Пожалуйста, не тревожьтесь о моей безопасности, очень вас прошу.

Видно было, что Джексона это не убедило, но он только сказал:

– Очень хорошо. Поскольку вы все уверены, что здесь она в полной безопасности, я буду искать того, кто покушался на ее жизнь. Если его светлость справлялся обо мне в Лондоне, значит, моя тетя уже волнуется о моем долгом отсутствии. Поэтому я был бы чрезвычайно признателен тому из вас, кто известит ее, что со мной все в полном порядке. Передайте Стоунвиллу, что я вернусь сегодня вечером, если смогу, и доложу обо всем, что удастся узнать. – Тут голос его стал более резким: – И само собой, заверьте его, что леди Селия в безопасности.

И он прямиком направился к двери. Неожиданно на глазах у Селии выступили слезы. Неужели он и в самом деле намерен вести себя так, словно между ними ничего особенного не произошло? Как он может?

Однако, проходя мимо нее, он приостановился, повернулся к ней и посмотрел на нее долгим, говорящим взглядом.

– Миледи, если вы будете в чем-то нуждаться, что бы это ни было…

И в эти секунды Селия подумала, что видит перед собой Джексона прошедшей ночи.

Но он улыбнулся ей – жалкой улыбкой – и произнес:

– Впрочем, у вас есть ваша семья и герцог, который жаждет жениться на вас. Так что вряд ли я могу быть вам полезен.

У Селии разрывалось сердце, когда она смотрела вслед уходящему Джексону. Как мог он бросить ей в лицо слова о герцоге – ведь он знал, что она не выйдет замуж за этого человека? Видимо, Джексон унаследовал от своего высокородного отца больше, чем он сам предполагал.

К горлу подступили слезы. Ее отец, ее родственники… все они для него ничего не значили. Он все время ставит ее перед выбором: ее родня, круг ее знакомых и – он.

Ей хотелось вычеркнуть из своей жизни тот день, когда она увидела его, но… это только мысли, иногда вскипающие у нее в голове. Она любит его. И тут уж ничего не поделаешь.

Слезы побежали у нее по щекам, и Минерва это заметила.

– Ох, дорогая, – заговорила она, подходя к Селии и обнимая ее, – хочешь, я приведу его обратно?

– Даже не смей об этом думать! – прикрикнула на нее Ба. – Я уверена, ты вовсе не желаешь, чтобы твоя сестра вышла замуж из-за какого-то нелепого ультиматума.

Селия устремила на свою бабушку взгляд, полный боли, и проговорила:

– Нет, я хотела бы выйти замуж из-за какого-то нелепого ультиматума…

Ба нахмурилась:

– Ведь я тебе уже говорила, что хочу лишь одного…

– Да, да, знаю. Чтобы я вышла замуж по любви. Чтобы я вышла замуж по собственному выбору, – договорила за нее Селия и указала пальцем на дверь. – И вот мой избранник только что ушел отсюда, потому что считает меня вполне достойной того общества, к которому он не принадлежит. Кстати, мне кажется, ты полагаешь, будто я не способна добиться своего, не так ли?

– Что? – удивленно спросила Ба. – Да я в жизни не говорила, что ты не в состоянии…

– Неужели? Единственное, к чему должна стремиться настоящая леди, это удачное замужество. Разве это не твои слова? И так как ты считала, что без какого-нибудь побудительного мотива сама я с этим делом не справлюсь, как и никто из нас, ты и придумала глупейший ультиматум.

Ошеломленная, Ба застыла, и потому Селия сочла нужным добавить:

– Так вот, у меня есть для вас сюрприз. Я больше не стану играть в ваши игры. И не выйду замуж вообще ни за кого. И если ты решила лишить меня наследства – что ж, действуй. Я скорее соглашусь жить в полном одиночестве, чем выйду замуж за человека, которого не люблю, только ради того, чтобы удовлетворить твои требования. – И с этими словами она выбежала из комнаты.

С нее хватит! Хватит с нее идиотских придумок Ба. Хватит смотреть на то, как уступают ее безумным затеям братья и сестры. Настало время кому-то противостоять Ба.

И похоже, только она способна на это.

Хетти хмурилась. Она поступила так, как должна была поступить, и, что бы ни говорила Селия, отказывалась чувствовать себя виноватой.

– Поздравляю, Ба, – холодно проговорила Минерва. – Ты всего лишь уничтожила ее шансы на счастье. Отлично сделано!

– Не говори глупостей. Мистер Пинтер вовсе не шанс на счастье. Ты слышала его жалкое предложение?

– Тогда тебе лучше молить Бога, чтобы она не забеременела. Потому что я не верю ни одному их слову о том, как они провели прошлую ночь.

– Уж не думаешь ли ты, что мистер Пинтер мог… – Хетти побледнела.

– Я думаю, что мистер Пинтер так же сильно влюблен в нее, как она в него, а пара влюбленных не всегда может сдержать свои порывы. Даже если они оба настолько глупы, что не хотят в этом признаться.

– Нет, на этот счет ты заблуждаешься, – решительно возразила Хетти. – Если бы он согрешил с ней, то непременно стал бы настаивать на браке. А он повел себя… так… неопределенно, потому что подумал, что если женится на ней, то я…

Она спохватилась и не договорила, но было уже поздно.

– А что – ты? – Минерва, прищурившись, уставилась на Хетти. – Чем ты пригрозила ему, Ба?

Хетти резко выпрямилась.

– Я поступила так, как тогда по отношению к Пру. Я хотела убедиться, что мистер Пинтер не из числа охотников за приданым. И я не раскаиваюсь…

– Что именно ты ему сказала? – настаивала Минерва.

Хетти могла бы отмахнуться от внучки и закончить разговор. Однако ей вовсе не хотелось, чтобы Минерва тут же побежала за Селией и занялась неуместными расспросами. Лучше, если Минерва узнает правду. Возможно, тогда она все поймет.

– Я сказала ему, что вычеркну Селию из завещания, если она выйдет замуж за того, кто ниже ее родом.

– Ох, Ба… – укоризненно проговорила Минерва, покачав головой.

– Я поступила правильно. Ты обратила внимание: он ушел, нет – удрал сразу, как только я сказала, что им следует повременить с браком. Он подумал, что – и это совершенно ясно – не следует добиваться ее руки, если он не получит ее приданого!

Минерва посмотрела на Хетти с нескрываемой злостью.

– Смею сказать, что все как раз наоборот. Он страдает из-за того, что полагает: женщина, которую он любит, способна возненавидеть его за то, что из-за него она может потерять свое приданое!

Айзек говорил примерно то же самое, однако Хетти не замечала никаких признаков того, что мистер Пинтер так уж сильно любит ее внучку.

– Ты приписываешь нашему мистеру Пинтеру слишком благородные мотивы. Почему ты думаешь, что он любит ее? Сегодня он выглядел абсолютно холодным и равнодушным.

– Ты слышала, что сказала Селия? Такова его натура, так он всегда себя ведет… за исключением тех случаев, – усмехнулась Минерва, – когда целует ее.

О да. Хетти забыла об этих поцелуях, о которых вчера говорила Минерва. И тем не менее…

– Возможно, он и испытывает к ней влечение, но…

– Пока ты излагала свою версию событий, я наблюдала за ним. Когда ты заявила, что им не следует вступать в брак, он посмотрел на Селию с таким отчаянием… Ох, Ба. Ты не понимаешь, что натворила. Она любит его. И я твердо убеждена, что и он ее любит. Но каждый из них считает, что его любят недостаточно, и ты не помогаешь им разобраться, а только все усложняешь. И вот теперь…

– Теперь ему надо бороться за нее, – завершила эту тему Хетти. – Ты же слышала, что заявила Селия: «Мой избранник только что ушел отсюда, потому что считает меня вполне достойной того общества, к которому он не принадлежит».

– Он считает так лишь потому, что ты ему сказала, будто она потеряет все, если выйдет за него замуж!

– И это его беспокоит? – Хетти скрестила руки на груди. – Даже если оба принадлежат одному миру, брак нелегкое дело, дорогая моя, и ты это знаешь не хуже кого бы то ни было. Но когда они принадлежат к разным мирам… – Ее голос набирал все большую твердость и уверенность. – Если он заранее, до брака, не уверен в ее способности войти в его мир, как он может быть уверен, что это произойдет, когда они поженятся. Он должен верить в нее. А если он этого не может…

– Возможно, и так, – согласилась Минерва. – Но, Ба, не тебе решать, может он в нее верить или не может, может она выдержать испытание или нет. Они должны решать это сами. Ты ступила на зыбкую почву, и я уверена: ты об этом пожалеешь. Потому что если Селия отвергнет твой ультиматум…

– Она не отвергнет, – с сомнением в голосе проговорила Хетти, вспомнив, что Айзек предупреждал ее о том же. – Она придет в чувство… опомнится.

– И выйдет замуж по твоему выбору? Ты уверена, что это и есть лучший вариант? Если она не выйдет замуж за мистера Пинтера, остается только герцог, а она его не любит.

Хетти тяжело вздохнула, вспомнив о том, что говорил мистер Пинтер.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю… Думаю, знаешь и ты. Но все же полагаешь, что, цепляясь за этот ультиматум, исправишь ошибку, которую совершила, выдав когда-то свою дочь за такого человека, как папа. Что таким образом с нами не произойдет того, что произошло с нею. – Минерва смотрела на нее с выражением жалости на лице. – Но все, что ты делаешь, есть повторение тех же ошибок. Потому что если Селия не станет супругой охотника за приданым, каким ты считаешь мистера Пинтера, если она выйдет за герцога, то станет супругой того, кому нет дела до нее, до ее душевных качеств. Так что ради своего спокойствия позволь уж ей поступить по-своему. – И, сказав это, Минерва направилась к двери.

Хетти окликнула ее:

– Ты расскажешь ей, о чем я говорила с мистером Пинтером?

Минерва остановилась.

– Я еще не решила. С одной стороны, ты, возможно, и права – ему надо побороться за нее. Но с другой стороны, Селия страдает… – Она смотрела на Хетти усталым, каким-то потухшим взглядом. – В отличие от тебя, Ба, я не претендую на то, чтобы прописывать всем рецепты на счастье. Пока что я хочу узнать, чего хочет Селия и чем я могу ей помочь.

Хетти осталась стоять в полном оцепенении. Чего хочет Селия? Чего хочет каждый из них? Она подумала и пришла к выводу: чего бы они ни хотели, в браке они, несомненно, станут счастливее, чем оставаясь в одиночестве.

Но что, если она ошибается относительно Селии? Что, если Селии нужно что-то, чего она, Хетти, не может ей дать?

Этот вопрос неотступно преследовал ее все утро.

Глава 22

Несколько часов поисков ничего не дали. Джексон по-прежнему не знал, кто покушался на Селию. Результаты равнялись нулю.

Его люди на две мили прочесали лес по обеим сторонам дороги и обнаружили на мягкой земле отпечатки копыт. Но это означало лишь то, что засевший в засаде бандит был один, и он постарался оставить как можно меньше следов.

Расспросы в окрестностях тоже ничего не дали. Преступник или преступники выбрали отличное время, чтобы нанести удар. Джексон направил лошадь на близлежащее поле, но и там не нашел никаких следов. Значит, Селия по-прежнему находится в опасности. А у него теперь нет права защитить ее.

Он застонал. Почему он не сказал ее бабушке, что женится на Селии в любом случае? Ведь даже тогда, понимая, что нужно быть осторожным, он чувствовал, что делает ошибку. Это подсказывало ему его сердце.

Джексон усмехнулся. Сердце! Сердце тоже может лгать.

Когда-то сердце говорило ему, что положение в обществе ничего не значит. Лучше бы он не слушался его.

«Поскольку вы постоянно напоминаете мне об этом, мистер Пинтер, мы, порядочные леди, вовсе не хотим терпеть лишений».

Допустим, она сказала это со злости, сгоряча, но это правда, даже если потом она не сознается в этом.

Вот какие размышления терзали Джексона, когда он скакал по дороге в Чипсайд.

Было уже темно, когда он наконец добрался до дома.

Он передал поводья прислужнику Джимми, который поджидал его, велел запрячь коляску и стал подниматься по ступеням. И не успел он закрыть за собой дверь, как из комнаты вылетела тетка и заключила его в объятия.

Когда она оторвалась от него, он заметил, что глаза у нее покраснели, нос распух, и понял, что она недавно плакала.

– Боже милосердный, с тобой все в порядке! – взволнованно проговорила она. – Это правда, что вас обстреляли?

– Откуда ты это взяла?

«Черт бы все побрал».

– Утром я послала Джимми в офис на Боу-стрит, – она все еще не могла успокоиться, – и там ему сказали, что ты разыскиваешь разбойника, который стрелял в тебя и леди Селию.

Они вошли в комнату, и тетка снова обняла племянника.

– Когда его светлость сообщил мне вчера вечером, что вы с леди Селией пропали, я думала, у меня случится сердечный припадок. Он говорил, что ты похитил ее, чтобы тайно пожениться, но я знаю, ты никогда бы так не поступил. Это не в твоем характере.

– Дорогой мой мальчик, – продолжала она, – я бы не выдержала, если бы потеряла тебя. Ты единственное, что осталось у меня от твоего…

Она отстранилась от него и побледнела – язык чуть было не выдал ее. Но он все понял. Дьявол побери, теперь он знает наверняка. Удивительно, как он не догадался об этом раньше. Возможно, просто не хотел знать.

– От моего – кого, тетя? И не говори, что ты имела в виду маму. – У Джексона сжалось горло и перехватило дыхание. Он пристально смотрел на нее. – Я единственное, что осталось у тебя от него, верно? От моего дяди? – Он нервно засмеялся. – От моего отца.

Она стояла молча со страдальческим выражением лица, потом, овладев собой, так же молча направилась в кухню. Он пошел за ней. Его охватила бессильная ярость на человека, которого он всегда хотел бы видеть своим отцом. Но теперь, когда он узнал обо всем…

– Это правда? – резко спросил он.

У тетки дрожали руки, когда она доставала из духовки блюдо с запеченным мясом и ставила его на стол.

– Признайся. – Он взял ее за плечи и повернул к себе.

– Откуда ты узнал? – прошептала она.

– Леди Селия увидела миниатюры и заметила сходство. Я сказал, что она сошла с ума. Но потом присмотрелся и впервые обратил на это внимание. Мне не хотелось этому верить, но сходство действительно есть.

– Когда ты был маленьким, у тебя были светлые волосы. – Ей удалось справиться с волнением. – Тогда ты меньше походил на него. С возрастом твои волосы потемнели, и ты стал напоминать его в молодости. К счастью, к этому времени он изменился – располнел и облысел. И все же он жил в постоянном страхе, что ты заметишь сходство с портретом на миниатюре.

– Да, я был просто слеп, – холодно засмеялся Джексон. – Я не обращал внимания, пока Селия… Боже, как ты могла скрывать это от меня?

– Я хотела все тебе рассказать, но потом мы с твоей мамой решили не делать этого. Она боялась, что ты возненавидишь его за ее болезнь или за то, что провел детство не в родном доме, а где-то еще.

– И к тому же все эти годы я думал, что я бастард, рожденный от какого-то аристократа. – У него сжало горло. – В общем-то так и есть. Ведь он бросил нас с мамой.

– Нет, – твердо сказала тетя Ада. – Когда твоя мать в двадцать лет покинула этот дом, он не знал, что она беременна. Да и сама она обнаружила это позже. Я же вообще не имела понятия об их связи.

– Значит, она уехала потому, что он просто воспользовался ею, попрал ее гордость и достоинство, – срывающимся голосом проговорил Джексон.

– Нет-нет, все было не так. – Она прочистила горло и, налив ему эля, продолжила: – Она потом призналась, когда вы переехали сюда, что у них это было всего лишь раз. Я как-то ушла в гости к подруге, а они слишком много выпили и… Он признался после того, как я заставила ее сказать правду. Оба они глубоко жалели о случившемся. Именно поэтому она тут же покинула этот дом.

Тетушка с жалостью смотрела на него, ее глаза были полны слез.

– У нее было немного денег и была подруга, имевшая небольшую мастерскую по пошиву одежды. Твоя мать думала, что сможет справиться со всем сама, но потом, когда она узнала, что носит ребенка…

– Она переехала в Ливерпуль. – Он опустил кружку. – И кто бы мог винить ее за то, что она не захотела возвращаться туда, где был риск, что дядя – мой отец – снова будет домогаться ее?

– Джексон… – взмолилась тетушка.

– Значит, она бежала не от высокородного негодяя, а от моего дяди – проклятие! – Он запустил пальцы в волосы. – Теперь я даже не знаю, как думать о нем.

– Мы пытались разыскать ее, ты же знаешь. Но она не хотела этого, не хотела, чтобы я что-нибудь узнала. Не хотела причинить мне боль или разрушить мою семью. Я это понимаю. – Она сжала его руки. – Мне очень жаль, что вам обоим пришлось так туго в Ливерпуле. Я убеждена, если бы ее подруга не потеряла свой бизнес… – Тетя крепче сжала его руки, будто боясь, что он не захочет ее слушать. – Но к тому времени твоя мать уже долго жила своей жизнью и, кроме того, напридумывала всякие ужасы, которые могут произойти, если она вернется. Я думаю, она не понимала, как ты страдал в благотворительной школе. До нее это дошло только тогда, когда тот мерзкий мальчишка едва не убил тебя. И лишь после этого, сломив гордость, она вернулась. Я долго страдала, узнав правду, но все же я ее простила. И его тоже.

– Понимаю, почему ты простила ее. Но как ты могла простить его? – с трудом выговорил Джексон. – Как ты могла не возненавидеть его за то, что он сделал с твоей сестрой?

– Некоторое время я действительно ненавидела его. Когда вы вернулись, я потребовала назвать имя твоего отца, но она отказалась. Потом твой дя… Потом Уильям сказал мне, чтобы я оставила твою мать в покое. А со временем я начала замечать, что на его лице, когда он смотрел на нее, появляется виноватое выражение.

Крепко сцепив руки, она прошлась по кухне.

– Поначалу мне казалось, что он винит себя за то, что не мог разыскать ее после ее исчезновения. Но вскоре уже не могла не обратить внимания, как он нежен с тобой, как быстро всем сердцем полюбил тебя. – Ее голос дрогнул. – И я обо всем догадалась. А потом уж и твоя мама призналась во всем.

Боже милостивый, что же она пережила, когда все открылось? Как она это вынесла?

– И после этого ты растила меня, ставила на ноги, – горько проговорил он. – Меня – живое напоминание о предательстве твоей сестры и твоего мужа. Ты, наверное, испытывала страшные муки, ежедневно видя меня…

– Даже не заикайся об этом! – крикнула она со слезами в голосе. – Ты всегда был моей отрадой, спасением, моим дорогим мальчиком. У меня не могло быть детей. Поэтому, когда мать привезла тебя сюда…

По щекам у нее катились слезы. Джексон вытащил из кармана носовой платок и вложил ей в руку.

Несколько мгновений она пыталась справиться с собой, а затем негромко продолжила:

– Ты стоил того, чтобы простить Уильяма и поскорее забыть обо всем. Я не могла бы желать себе лучшего сына. Ты светоч моей жизни. – Она пригладила вихор у него на голове. – Я не находила себе места, когда узнала, что ты пропал. Если бы ты только знал, какую ужасную ночь я пережила…

Тетя снова расплакалась. Он привлек ее к себе, глубоко тронутый ее искренним отношением, благодарный за столь сильную любовь. Как такое могло случиться? Дядя Уильям оказался его отцом. Сам дьявол опутал паутиной лжи родную сестру тети Ады.

Через минуту тетя отстранилась и вытерла слезы его платком.

– Ты ведь догадываешься, почему леди Селия обнаружила твое сходство с портретом на миниатюре?

Он напрягся. Меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать о Селии.

– У нее острый глаз, – бросил он, садясь за стол.

– Она знает мельчайшие черточки твоего лица. Потому что она любит тебя.

Боже, как бы ему хотелось, чтобы это было правдой.

– И не я одна это заметила. Его светлость сказал мне то же самое.

– Я уверен, при первой возможности он спустит с меня шкуру. – Джексон принялся разрезать баранью отбивную.

– Ничего подобного. Он был даже рад, когда подумал, что вы оба сбежали. Он сказал, что время для этого уже пришло.

– Что? – в изумлении спросил он.

– Я с ним согласна. Но я также уверила его, что ты никогда бы не совершил бесчестного поступка. Тогда он и мистер Мастерс начали волноваться за вас. Я пообещала прислать записку в городской дом его бабушки, как только что-нибудь узнаю. Я сама побывала там сегодня утром и сообщила новости из Холстед-Холла, и, хотя он сам уже все знал, он был благодарен мне за визит. И еще: он очень хочет увидеться с тобой.

Наверняка она неправильно поняла реакцию его светлости.

– Не сомневаюсь, он хочет получить отчет о расследовании, – пробормотал он, дожевывая отбивную.

– А я думаю, он хочет узнать о твоих намерениях в отношении его сестры. Ты провел с ней всю ночь. Это влечет за собой определенные последствия.

– Это не то, что ты думаешь, – пробовал защищаться Джексон, хотя, конечно, это было как раз то самое. – У нас не было выбора.

– Конечно. Никто не станет по собственному желанию ночевать в брошенных браконьерами развалинах.

– Вот именно. – Он моргнул. – Погоди, откуда ты узнала, где мы ночевали?

– Я получила сообщение от леди Минервы, она с большим мастерством описала произошедшее. – Тетя Ада, сощурившись, посмотрела на племянника. – Тем не менее ты ответственен за честь леди Селии независимо от сложившихся обстоятельств. Поэтому я очень надеюсь, что ты предложил ей выйти за тебя замуж.

– Конечно. – Он отпил большой глоток эля.

– И она отказалась?

– Ее бабушка устроила все так, что никто, кроме семьи, не знает о происшествии. – Он вертел в руках кружку. – А значит, что ей нет нужды выходить за меня.

– Она так сказала?

– Ей не пришлось этого делать. – Он сделал еще глоток. – Ее бабушка высказалась вполне определенно.

– И ты воспользовался случаем, чтобы не заключать нежеланного союза?

– Нет! – увидев, что тетя удивленно подняла брови, он нахмурился. – Послушай, я выполнил свой долг.

– Надеюсь, ты не сказал фразы вроде этой: «Миледи, я знаю, что это мой долг, и прошу вас стать моей женой»?

– Конечно, нет.

А что он сказал?

«Единственно приемлемый выход после ночи, проведенной наедине с ее светлостью, я вижу в том, чтобы предложить ей вступить в законный брак со мной».

Проклятие. Даже он понимал, что это самое неромантичное предложение, которое мужчина когда-либо делал женщине.

– Не имеет значения, что я сказал, – пробормотал он. Он ковырял вилкой вареную картофелину. У него совершенно пропал аппетит. – Вообще ничего не имеет значения. Она никогда не смогла бы привыкнуть к жизни здесь, в этих жалких условиях…

– И ты знаешь это, потому что…

– Бога ради, ты же видела их дом, – оборвал он тетю. – Ты видела, как они живут. Такого великолепия я никогда не смогу ей дать. Даже если бабушка позволит ей получить ее долю наследства, что тоже сомнительно.

– Понимаю. Она изнежена, как все такие девушки?

– У нее не было возможности проявить себя – она никогда не покидала привычного окружения.