Текст книги "Озеро наслаждений"

– Но я не уверена, что мне следует хотеть его. Я также не уверена, что хочу жить в этом мире.

– А кто говорит, что ты должна жить в этом мире, девочка? Создай новый для вас обоих.

– Где ты был, Даниэль?

Ян встретил его в дверях номера с несколько натянутой гримасой, выражающей недовольство.

– Я репетировал новую пьесу, потом долго гулял. А что случилось?

– У нас гости – лорд Делекорт и леди Фаина.

Даниэль вошел внутрь и вопросительно поднял бровь.

– Сэр?

Эдвард Делекорт прокашлялся и глубоко вздохнул. Он крепко сжал руку Фаины и подтолкнул ее вперед:

– Мы с Фаиной хотели бы кое-что сообщить вам.

Даниэлю трудно было смотреть в лицо Фаины, не думая при этом о Порции. Волосы были другие и в то же время такие же. Фаина была словно солнечный свет, Порция больше походила на самородок золота, который мерцает золотоискателю. У Порции были глубокие теплые глаза, которые то сверкали гневом, то томились страстью. Видя Фаину здесь, в своей гостиной, он думал о Порции даже больше, чем за последние три дня.

– Разумеется, Эдвард.

– Мы хотим немедленно пожениться.

– Понятно. А чем я могу помочь вам?

– Ну, – сказала Фаина, вся светясь, – это Порция. Она не хочет отпускать меня в Англию. При больном папе и при моем отъезде труппы не будет… Вернее, это уничтожит мою сестру. А я не хочу этого.

– Да, я понимаю вашу проблему, Фаина. Но мне непонятно, чего вы хотите от меня.

– Вот в чем дело, сэр. Мы хотим знать, намерены ли вы вернуть труппу капитану, как обещали, или заключенный вами договор остается в силе. Я имею в виду, – Эдвард запнулся, покраснев от смущения, – мы думаем, что, может быть, вы с Порцией в самом деле позаботитесь друг о друге. Если это так, нам с Фаиной будет легче пожениться.

Что ж, Эдвард откровенно поставил проблему, которая мучила его последний час, – как быть с Порцией Макинтош. Он начал отвечать, поймал взгляд Фаины и изменил ответ.

– Наши с Порцией чувства касаются только нас. Но я не думаю, что она хочет замуж.

– Может быть, и нет, – согласилась Фаина, – но она очень переживает из-за вас. Я никогда не видела, чтобы она вышагивала по комнате, и не слышала, чтобы она плакала, с самой смерти мамы.

– Плакала! – Даниэль в отчаянии схватился за голову. – Порция плакала?

– Я думаю, да. Прошлой ночью она спрятала голову под подушку, но я слышала. И я знаю, что она сама не своя. Вы видели, как она убежала сегодня днем. Я поговорила с папой, и он сказал, чтобы я уезжала с Эдвардом. Но я не хочу причинить боль Порции. Я не могу.

– Когда вы хотите ехать?

– Мы хотели бы пожениться немедленно, – сказал Эдвард, – но Фаина считает, что она должна выполнить контракт, заключенный между труппой и Чатаквой. Мы хотим объявить о наших планах сейчас, чтобы остальные имели возможность получить другой ангажемент. В сентябре мы вернемся в Лондон. У меня там дела, которые я должен выполнить.

– Я понимаю, Эдвард. И я ценю ваше доверие. При таком положении дел у меня нет окончательного ответа. Но не допускайте, чтобы что-нибудь помешало вашим планам, – сказал Даниэль, добавив: – Я надеюсь, что смогу решить – многое и скоро. Давайте проведем представление и бал в субботу, и к этому времени я приду к решению – тому или иному.

Как только Фаина и Эдвард ушли из комнаты, Ян в волнении повернулся к Даниэлю и протянул листок бумаги:

– Вильям Пинкертон телеграфировал список посетителей Саратога-Спрингс, и я думаю, тебе интересно взглянуть.

Даниель быстро пробежался по именам:

– Леди Эвелина и Эдвард. Вильям Тревильон с семьей. И больше никого подходящего?

– Больше никого, Даниэль. Прозаический список нескольких имен, которых я не знаю совсем. Но посмотри, какая интересная вещь. Вильям прислал также список посетителей «Короны», и он дает нам другую кандидатуру.

– О? Кого же?

Даниэль быстро просмотрел второй лист:

– Сайлас Фаунтэн из Пароходства Фаунтэна был и в Саратоге, и в «Короне». Старина, мне неизвестно это имя. Мы когда-нибудь встречались с мистером Фаунтэном, Ян?

– Нет, Даниэль. И, насколько я могу судить, я никогда не слышал о Пароходстве Фаунтэна.

Даниэль напряг свою фотографическую память. Как правило, он рано или поздно мог вспомнить имя или лицо, если встречал человека прежде. Но не сейчас.

– Даже, Ян, если Сайлас Фаунтэн был в «Короне» и в Саратоге, он не появился в списке посетителей «Свитуотера». Чем это может помочь нам?

Ян сделал возмущенный жест:

– Даниэль, где твой острый логический ум? Если Пароходства Фаунтэна не существует, значит, и Сайлас Фаунтэн – вымышленное имя. Следовательно, он должен быть здесь. Но у меня такое странное чувство, что он и есть вор. И скорее всего он уже готов совершить свое деяние.

– Кто-то готов; в этом я уверен, Ян. Вот почему и мы должны быть готовы. Вот почему я придумал, чтобы был маскарад. Мы можем скрыть десять человек, и никто не узнает, что мы расставили ловушку.

– По каким признакам ты судишь, что грабитель совершит свое действие на балу? Не будет ли ему сподручнее обворовать комнаты посетителей, пока их не будет?

– И упустить рубины Лоудстоуна?

– Ты хочешь использовать ожерелье, сделанное из твоего собственного золота и рубинов? Но, Даниэль, ведь это золото с твоей первой разработки!

– И рубины, которые я купил в течение следующих десяти лет. Белла всегда считала меня сумасшедшим, что я покупаю рубины, но для меня они были как символ исполнения моей судьбы. Они были как память о моей матери и моей сестре. И каждый раз, когда я получал деньги, я прибавлял камушек.

– Хорошо, ты предусмотрел возможность, которая наверняка должна выдать врага. Предположим, ты потеряешь его?

– Такая драгоценность очень ценна для женщины, которая ее наденет, и для мужчины, который даст ее. Если я потеряю ее, она пропала. Мы получим известие от мистера Голда?

Даниэль повернулся и выглянул из отеля. Он хотел принять ванну и переодеться. Он снова поведет Порцию на обед в отель. Так он лучше может изучить посетителей в свете новой информации.

– Да. Гоулд и его дочь Элен прибудут в Атланту, переправят свой вагон на Тихоокеанскую линию Джорджии и приедут на станцию в Остелле около полудня. Они будут доставлены в «Свитуотер» ко времени обеда, который проведут вместе с несколькими особо приглашенными лицами, после чего посетят бал, который будет дан в их честь.

– И они отбудут на следующее утро?

– Да, они вернутся в Атланту, где будут приняты мистером Вильямом Инманом и другими сановниками Атланты. На следующий день они уедут в Саванну.

– Прекрасно. Прими во внимание, что все знают об их приезде. Их имя будет ловушкой, мои рубины будут приманкой, и мы поймаем грабителя.

– Я надеюсь, что так и будет, Дан. Признаюсь, что готов довести это до конца, – Ян достал золотые карманные часы и, легко щелкнув, открыл их наманикюренным ногтем большого пальца.

– Даниэль, есть еще кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой. У тебя сейчас есть время?

– Разумеется, Ян. Можем мы поговорить, пока я буду принимать ванну и одеваться к обеду?

Даниэль невольно посмотрел в сторону темного окна общежития. Порция сейчас, должно быть, на сцене готовит костюмы к спектаклю, дает указания, проверяет декорации. Порция…

Он несколько часов провел в раздумьях о том, что произошло между ними. Это привело его к удивительному открытию, что он действительно хочет жениться на ней. У них не было ничего общего, кроме скрытого желания друг друга. Но он обнаружил, что вспоминает ее преданность, ее правдивость, когда она просила его ласки, и ее великую страсть. Что еще нужно мужчине от женщины, с которой он хочет провести жизнь?

Он мог представить их вместе, не в нью-йоркском отеле, а в маленьком суровом домике, возле живого зимнего огня, где они жили бы в любви. Аляска и Порция – оба эти имени зазвучали для него по-новому. Волнующе, страстно, с огромным обещанием одного другому, понявшему то, что было предложено.

– Дан?

Ян с настойчивостью вмешался в его мысли.

– Извини, Ян. О чем ты хочешь поговорить?

– Вот о чем. Я знаю, что это может быть для тебя сюрпризом, но Вики и я решили пожениться.

– Что вы?!

– Я люблю ее, Даниэль. И я собираюсь на ней жениться. Я хотел бы, чтобы ты сегодня пообедал с нами и с мистером и миссис Тревильон. Я уже сказал им, и они согласились. Это будет вроде объявления о нашей помолвке.

– Ты уверен, Ян? Я ничего не хочу сказать, кроме того, что мне нравится Виктория, но я не уверен, что она представляет собой то, чем представилась.

– А любой из нас?

– Ты прав. Но ты мог ошибиться.

– Я мог, но не ошибся. Тревильоны – совсем не то, чем представились. Когда я вскрыл отчет Вильяма Пинкертона, в нем были также результаты проверки, о которой я просил его по этой семье.

– И?

– Виктория уже сказала мне, что ее мать не выходит из комнаты, потому что они не в состоянии приобрести для нее одежду. У них почти нет средств. Я знаю, что Вильям сделал деньги на свиньях и что когда в Мемфисе вычищали все вдоль реки, то модные дома миссис Тревильон, которые она унаследовала, были закрыты. Каждый своей цент они тратили на образование Виктории и на то, чтобы подготовить ее к поискам богатого мужа. Сейчас они практически без средств.

– Но, Ян, как можешь ты быть уверен, что она действительно любит тебя? Может быть, ты как раз…

– … и есть тот дурак, которого они выудили? – закончил Ян. – Возможно, очень даже может быть. Но, видишь ли, Даниэль, это не имеет значения. Я люблю ее, и никогда не думал, что это случится. Я знаю правду и могу сделать ее счастливой. Эта жизнь была хороша для меня, но Виктория заставила меня увидеть, что есть большее.

– Да, я могу понять это, старина. Жизнь, которой мы живем, приятна, но она становится все более скучной с каждым днем. Мы становимся напыщенными и полными только самими собой, правда?

─Одним словом, да.

─Порции не будет со мной этим вечером; ей нужно отдохнуть перед спектаклем. Но я буду счастлив присоединиться к тебе, Ян. Я очень счастлив за тебя.

─ Ты сказал Порции?

─Да, Ян, это теперь Порция. Филиппа больше нет.

─Хорошо, Даниэль, – искренне сказал Ян. – Я рад, что вы с Порцией перестали играть в эти игры. Мне кажется, вы принадлежите друг другу. А теперь я оставлю тебя. Мы возьмем миссис Тревильон посмотреть «Ромео и Джульетту».

После ухода Яна Даниэль пошел в комнату и достал из тайника ожерелье. Он не поместил его в сейф отеля, потому что боялся, что грабитель мог украсть его в первую очередь. Ощупав его тяжелую золотую оправу, Даниэль вспомнил о своем решении отложить что-нибудь, что было бы символом его достижений. Теперь ожерелье было полным; но без женщины, на которую он хотел бы одеть его, камни были всего лишь кусочками стекла.

Порция наденет его в финальной сцене пьесы, Может быть, всего однажды, мистер Шекспир не будет возражать против творческого изменения финальной сцены. Он целиком оплатит сцену, костюмы, если они могут пригодиться для великого праздника. Потом шут споет свою веселую финальную песню, в которой провозглашается конец сказки. «Свитуотер» не Иллирия, но Даниэль был убежден, что Шекспир предполагал для истории счастливый конец.

И Порция наденет рубины. Она даст им огонь, от которого они засверкают и отразят его жар. Ожерелье дожидалось ее – все время, пока ее не было.

17

Даниэль прошел обратно и вышел на веранду. Становилось поздно. Наверняка он не мог неправильно понять сообщение, которое Роуди доставил после спектакля. Нет, Роуди определенно сказал, что Порция будет встречать его в главном обеденном зале, чтобы пообедать.

Он видел Яна и Викторию вместе с ее матерью и отцом, уже сидящих в центре зала. Миссис Тревильон, к удивлению, оказалась приятной. Это была нежная женщина с мягким взглядом, которая, очевидно, очень любила своего мужа и дочь.

Третий раз меньше чем за пять минут Даниэль смотрел на часы. Когда он закрыл крышку и положил их в карман, в обеденном зале наступила тишина. Все глаза в ресторане повернулись к двери позади Даниэля. Он повернулся.

Рука в руке, как зеркальные отражения друг друга, стояли Порция и Фаина. Даже Даниэль онемел. Он знал, что девочки, нет, поправил он себя, женщины, были прекрасны, но никогда, даже в своих мечтах, он не мог представить их вместе.

Порция в ледяно-лиловом и Фаина в бледно-зеленом, обе были одеты в атласные платья, отрезные по линии бюста, с рукавами, собранными в оборки на плечах. Тонкие, словно песочные часы, талии были обтянуты блестящим материалом, который свободными оборками падал на пол. Не было ни кусочка кружева, ни цветов, ни нашитых складок, которые отвлекали бы внимание от их лиц. Только прически и украшения были разные. В волосах Фаины были бархатные листья и жемчужины. Порция просто зачесала свои землянично-золотые кудри на голову, позволив нескольким прядкам опуститься ей на щеки и лоб. Даниэль не мог видеть, пока она не повернула голову, кремово-белую гардению, приколотую под массой кудрей.

В эту минут Порция улыбнулась, драматически подняла подбородок и вытянула руку в перчатке:

─Даниель, дорогой!

Королева Виктория не могла бы более царственным взглядом окинуть ресторан, чем Порция.

─ Порция?

Даниэль смотрел в замешательстве. Холмики грудей Порции соблазнительно возвышались над краем платья, двигаясь, когда она дышала.

─ Даниэль, мы застряли в проходе. Можно нам сесть?

Она проворно просунула руку под его локоть и обхватила его пальцами.

– О, конечно, прошу!

Но Порция уже увидела Яна, отодвигающего стул возле себя и улыбающегося, приглашая.

– Закрой свой рот, Даниэль, дорогой, у тебя такой вид, будто ты увидел привидение. Тебе неприятно?

─Добрый вечер, Порция, – говорил Ян, – Эдвард, Фаина. Я рад представить вам мою невесту, мисс Викторию Тревильон, и ее родителей.

Ян сообщил необходимые предуведомления, сглаживающие возможные недоразумения. Вскоре они непринужденно разговаривали, все, кроме Даниэля, который сменил удивление на гнев и, судя по хмурому виду на лице, казался все более взволнованным.

– Итак, скажите мне, мисс Макинтош, – начал мистер Тревильон. – О, прошу прощения, я полагаю мне следовало сказать "мисс Фаина", теперь, когда мы знаем, что вас двое.

Фаина поняла, что мистер Тревильон обращал свой вопрос к Порции, и засмеялась:

– Может, лучше ты объяснишь, Порция.

– Да, наверное, лучше я. Собственно, мистер Тревильон, я Порция. А возле вас Фаина. Она выходит замуж за Эдварда, сидящего напротив вас. Перемена имен – это была шутка над Даниэлем. Он только сегодня утром узнал, что дразнили его.

– Дразнили? – Даниэль поднял бровь. – Это так ты называешь то, что мы делали сегодня утром, дорогая?

Он взял руку Порции и приложил ее пальцы к губам, намекая на то, в какую игру она могла играть.

– Сейчас, сейчас, Даниэль, ты не должен сердиться. Я правильно поняла, что это вечер в честь обручения, Ян? – она повернулась к Яну, безуспешно пытаясь выдернуть руку из железной хватки Даниэля. – Как замечательно! А шампанское будет?

– Обязательно, – включился Эдвард и подозвал официанта. – Закажем самое лучшее.

– В какие прелестные платья вы одеты, – сказала Виктория. – Я хочу узнать имя вашего портного.

– Конечно, – Порция подняла свободную руку в жесте согласия, в то время как другую руку внизу, под скатертью все еще держал Даниэль. – Вы можете поверить, что они оба куплены готовыми? Леди Эвелина взяла меня в маленький магазин возле железнодорожной линии. Все, что нам пришлось сделать, это подобрать украшения.

– Вы были в магазине с леди Эвелиной? Как интересно. Приятно узнать, что вы быстро справились с вашим недомоганием. – Замечание Даниэля сопровождалось сильным пожатием руки. – Разве это не пример того, как женщины перестают сердиться на мужчин, начиная тратить деньги? Я имею в виду, что моя невеста в состоянии удовлетворить свои прихоти.

Порция повернулась к Даниэлю, с треском раскрыв веер, который был прикреплен к ее запястью тонким шнурком:

─ У нее есть счет, чтобы послать тебе. Она надеется, что ты не будешь возражать. Правда, дорогой?

Закрывшись веером, Порция наклонилась ближе, дотронувшись губами до губ Даниэля, взмахнула ресницами. Она ожидала, что он будет удивлен новой Порцией, но глубина изумления превзошла все ее планы. Наконец она потрясла его, подав ему руку.

─ Что ты замыслила, маленькая девчонка?

─ Даниэль! Пожалуйста. Ты ведь не собираешься быть одним из этих ужасных жадных мужей, правда? Налей мне немного шампанского. Мне очень весело.

─ Позвольте мне произнести тост, – Эдвард встал, поднимая бокал. – Нас восемь, тех, кто женат и тех, кто собирается жениться, так выпьем же за любовь и счастье!

Бокалы были подняты, и каждый отхлебнул янтарной жидкости, пузырящейся в хрустальных бокалах. Все, кроме Даниэля, который оцепенело смотрел на свой бокал.

─ Я говорю, Дан, – осведомился Ян, – ты не хочешь выпить за наше будущее?

─ Хорошее будущее? Конечно. В самом деле, пусть каждый из нас разделит это удовольствие. Я люблю розыгрыши… и игры, – Даниэль поднялся. ─ Внимание! Все внимание!

В обеденном зале воцарилась тишина.

─ Леди и джентльмены, – сказал Даниэль с широкой улыбкой. – Пожалуйста, присоединитесь ко мне и моим обеденным компаньонам в тосте в честь наших грядущих свадеб. Мисс Виктория Тревильон согласилась стать невестой моего делового компаньона мистера Яна Ганта; мисс Фаина Макинтош и ее будущий муж лорд Эдвард Делекорт, мисс Порция Макинтош, будущая миссис Логан.

Бокалы были подняты и последовали одобрительные возгласы и аплодисменты. Когда Даниэль снова поднял бокал, публика опять замолчала.

– И у меня есть другое специальное сообщение. В честь этого великого торжества, а также по поводу? приезда моего старого делового компаньона мистера Джея Голда и его дочери Элен я рад пригласить всех вас на бал-маскарад в субботу вечером здесь, в отеле. Леди, вы должны украсить себя своими самыми прелестными платьями и востребовать свои самые элегантные драгоценности из сейфа отеля и прийти в масках на наш фестиваль "Двенадцатой ночи".

В этот момент аплодисменты грянули с еще большим энтузиазмом, и гул голосов возрос до степени нервного возбуждения.

– Джей Голд? – Саймон Форман появился за плечом Даниэля. – Я буду рад увидеть старого плута. Он приглашает меня в уборщики на свою дорогу Эри. Как ты на это смотришь, Даниэль?

– Я никогда не рисковал подобным образом своими деньгами, Саймон. Золото и серебро – моя страсть, это и маленькая игра, сейчас и потом. Ты будешь здесь в субботу?

– Ни за что на свете не пропущу твоего бала. Саймон говорил с Даниэлем, но не спускал глаз с Порции.

– Поздравляю, мисс Макинтош, я никогда не думал, что кто-нибудь опутает этого бездельника. Но я без труда могу понять, почему он, наконец, сдался. Могу ли я иметь удовольствие пригласить вас на вальс на балу?

– Обязательно, мистер Форман. Мне будет очень приятно потанцевать с вами.

– Порция не будет танцевать, Саймон, – резко сказал Даниэль. – Она… не танцует.

– Очень жаль, – сказал Саймон с сожалением в голосе. – В таком случае я просто предложу ей разделить со мной стакан пунша. – Саймон кивнул головой в направлении стола. – Добрый вечер, дамы.

– Даниэль, дорогой, ты можешь не беспокоится, что я опозорю тебя на балу. Леди Эвелина и Эдвард научили меня танцевать. В конце концов, как твоя жена я должна буду обучиться всем этим женским штучкам, правда?

– Жена?

В этот момент голос Даниэля был таким задушенным, что Порция с трудом понимала.

– Конечно, дорогой, невесты становятся женами, разве нет? Ты знаешь, жены – это те женщины, с которыми мужчины делятся своими… тайнами.

После этого Порция повернулась к Яну, невинно опустив руку под скатерть в поисках своей салфетки. Когда ее пальцы потихоньку скользнули вдоль бедра Даниэля, она почувствовала, как дрогнули его мускулы. У него вдруг перехватило дыхание, и эта потеря самообладания была очевидна почти для каждого.

– Ох, дорогой, тебе нехорошо? – Порция убрала руку и сочувственно положила ее Даниэлю на лоб. – Похоже, у тебя лихорадка.

Она заботливо посмотрела на хмурую складку между его бровями.

– У меня нет лихорадки. Ничего страшного. Я просто… голоден. Когда эти чертовы официанты соблаговолят принести нам поесть, Ян?

– Не беспокойся, Дан, наша еда здесь. Виктория, тебе понравится форель, которую я заказал. Ее поймали сегодня утром и привезли в отель во льду, чтобы она была свежей. А вот свежий горошек и картофель, прямо из сада.

– Ах, Ян, – сказал Вильям Тревильон, качая головой, – рыба прекрасна, но если вы хотите хорошо поесть, нет ничего лучше молодой жареной свинины. Миссис Тревильон устраивает прекрасный стол. Хотя Виктория предпочитает все эти французские блюда.

– Папа, пожалуйста. Я уверена, что Ян не хочет слушать про жареную свинину. Когда я была в Австрии, мы ели самые чудесные маленькие пирожные, покрытые сахарной глазурью.

– Лично я неравнодушен к рыбе с жареным картофелем, – заметил Эдвард. – Ничто так не возбуждает, как покупка его у уличного торговца. Я уверен, что вам понравился бы Лондон, мистер Тревильон.

– Нет, спасибо. Пока вы не поймаете этого Джека-Потрошителя, я уж лучше останусь здесь.

Ни Порция, ни Даниэль почти не ели ни форель, ни суп, ни десерт, который был потом. Даниэль успокоился, наблюдая за ней темными глазами, в которых видна была досада.

Порция чувствовала, что у нее начинается головная боль. Это было не из-за работы. Она в точности исполнила план леди Эвелины, верившей, что следование ее сценарию приведет ее к успеху. Быть леди оказалось нетрудно, но было сознание, что то, что она делает, стыдно.

Эдвард начал оживленное обсуждение чудес науки и преддверия перемен:

– Я прочитал об исследованиях Дориана Грея у Оскара Уайльда, давшего первую живую картину Нью-Йорк-Сити. У нас сейчас есть мощные машины и электрический свет, и мир находится накануне перемен.

– Пока они не начнут дурачиться с этим бейсболом, – комментировал Вильям Тревильон, – они могут делать все, что им нравится.

– Ты не разговариваешь, Даниэль. Может быть, тебе выпить стакан минеральной воды? – спросил Ян. – Ты почувствуешь себя лучше.

– Да, к вопросу о лучшем самочувствии, – вмешался мистер Тревильон. – Один джентльмен, остановившийся здесь, говорил мне о каком-то сиропе, который действительно восстанавливает силы. Его изобрел аптекарь прямо здесь, в Джорджии, называется кока-кола. Вам нужно принять в этом участие, Даниэль. Никогда не знаешь, что может оказаться выгодным.

– Нет, благодарю, я не вкладываю деньги в то, чего не понимаю.

– Чем вы занимаетесь, мистер Логан? – задала вопрос миссис Тревильон.

– Боюсь, что сейчас я не занимаюсь ничем особенным, миссис Тревильон. У меня есть два отела, один в Вирджиния-Сити, а другой в Нью-Йорке. Еще у меня есть земля и рудниковые разработки на Аляске.

– На Аляске?

Порция на мгновение забыла, что играет очаровательную шалунью, и позволила себе изобразить интерес.

– Да, у меня есть несколько участков на Клондайке. Я намерен проверить их, когда уеду отсюда. Такой образ жизни, – он оглядел остальных посетителей, – в один прекрасный день становится утомительным. Ты полюбишь лед и снег Клондайка. Тебе придется научиться стрелять, чтобы ты смогла защититься от медведей.

– Медведей?

На этот раз интерес Порции не был игрой. Она видела медведей в передвижных цирках и почувствовала их недовольство жизнью в клетках. Было здорово увидеть их на свободе.

– Да, медведей и настоящих эскимосов, которые охотятся за ними и носят на себе их шкуры для тепла.

– Как индейцы?

– Да, только этот народ миролюбив. Они живут в домах, сделанных из кусков льда.

Даниэль и Порция словно были одни за столом. Ее глаза светились, она наклонилась вперед, жадно слушая его описание природы и жизни. Какое-то время они могли разговаривать тихо, не обращая внимания на разговоры вокруг. И для начала он понял, что она искренне заинтересовалась Аляской и ее людьми.

К окончанию трапезы Порция оставила свою первоначальную позу. Она устала, но в то же время и зарядилась новой энергией. Поняв, что она упустила возможность доказать Даниэлю и себе, что способна быть в центре внимания гостей, она простила себе свой провал и была готова исчезнуть в ночи. Но Даниэль ничего не знал об этом.

– Порция, моя дорогая, может быть, пойдем в танцевальный зал?

Воспользовавшись тем предлогом, что ему нужно сопровождать Порцию, Даниэль обнял ее за талию.

– О, спасибо, нет. У меня был довольно длинный день. Думаю, мне лучше уйти.

По крайней мере, это утверждение не было ложью. Ей казалось, что утро было сто лет назад.

Порция наклонила голову, борясь со своим волнением, поднимавшимся в ней при его прикосновениях.

– Пожалуйста, извини меня, Даниэль. Я сожалею об этом вечере. Это была ошибка.

– Почему?

– Я не гожусь для такого окружения. Я не могу быть Фаиной. И в действительности не хочу.

– И я не хочу, чтобы ты ею была, – прошептал Даниэль ей на ухо, коснувшись губами мочки. – Я предпочитаю цыганочку, которую любил сегодня утром. Если ты действительно устала, я провожу тебя отдохнуть в свою комнату.

– В твою комнату? Нет! Я хочу сказать, что, пожалуй, смогу потанцевать.

– Конечно, сможешь!

На этот раз игру затеял Даниэль. На пути из вестибюля в танцевальный зал он искал возможности, чтобы обнимать Порцию. К тому времени, когда он обнял ее для первого танца, ее нервы были натянуты в тонкую струну, которая грозила вот-вот лопнуть.

– Как ты думаешь, что ты делаешь? – сказала Порция, стараясь выдерживать приличное расстояние между ними.

– Это называется ухаживанием, дорогая. Мужчина пользуется каждым случаем, чтобы дотронуться до своей леди. Сейчас же улыбнись, а то общество подумает, что мы поссорились.

– Но, Даниэль, – на этот раз ее беспокойство было неподдельным. – Есть кое-что, чего, я думаю, ты не знаешь.

– Что такое?

– Я действительно не умею танцевать.

– Тебе и не нужно. Я научу тебя. Я буду направлять тебя руками. Просто расслабься и дай мне показать тебе.

Она повиновалась, и, прежде чем она поняла, что у нее получается, они кружились по танцевальному залу под красивую музыку. Зеркальные стены отражали их грациозные движения. Масса цветов наполняла воздух приятным ароматом, и Порция словно начала растворяться в очаровании вчера. Она не сопротивлялась ему, уступив волшебству и безрассудно прижавшись к Даниэлю.

Когда музыка кончилась, Порция сообразила, то они танцуют на террасе. От растений в кадках ложились укромные тени, где тихо шептались другие пары. В зале струнный оркестр заиграл веселую польку. Даниэль снял руки со спины Порции и повел ее прочь из этого веселья.

– Ты очень красива, Порция, – сказал он. – Ты постоянно удивляешь меня. Иногда ты строевой сержант, отдающий приказания, в другой раз – невинное дитя, а сегодня ты величественная леди.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и тело Порции содрогнулось в его объятиях. Это замеченное им желание женщины было новым ощущением для Даниэля.

─ Я?

Его слова и взволновали, и обеспокоили Порцию. У нее было такое чувство, как будто она должна играть в новом спектакле. Она говорила незнакомый текст, входила в новый образ, только на этот раз у роли не было конца, когда она могла бы выйти за кулисы.

– О да, ты удивительна.

– А ты не любишь удивляться?

– Ты права. Я люблю знать, что будет. Иначе могу ошибиться.

– А это будет ужасно, если Даниэль Логан ошибется?

– Не знаю. Ты можешь быть моим главным критерием.

Порция ушла дальше, в глубь теней, прежде чем поняла свою ошибку. Ей как раз нужен был свет, защита общества других людей.

– А я ошибка, Даниэль? Ты сожалеешь о том, что произошло между нами?

Она не должна была задавать этот вопрос. Его ответ, каким бы он ни был, будет слишком личным.

Даниэль поймал ее за руку и повернул к себе лицом. Лунный свет проливал серебряное сияние на лицо Даниэля. Его глаза цвета самой темной ночи, обрамленные густыми ресницами, выражали глубокую озабоченность ее новым куражом. Ей захотелось уйти в танцевальный зал, чтобы скрыть свое смущение среди людей, но она была прикована к Даниэлю каким-то непреодолимым принуждением, и ничего не могла ни понять, на объяснять.

– Ошибка? – повторил наконец Даниэль, напомнив Порции о ее вопросе. – Не знаю. Когда я расстаюсь с тобой, я говорю себе, что ты юная, слишком невинная. Я не хочу увлекаться никем, а тем более цыганочкой, но потом я вижу тебя – и все, что я хочу, – вот.

Его руки обнимали Порцию. Он целовал ее, лаская и зажигая жаром своих прикосновений. И она знала, что тоже хочет его поцелуев.

Аромат мужчины и ночи окутал ее и она глубоко вдыхала его, растворяясь в смутном наслаждении.

Когда его рука коснулась ее груди, она поняла, что делает именно то, чего хотела избежать. Она знала, что если позволит ему больше, то будет не в состоянии усмирить свою страсть. Обед, легкий флирт, соприкосновения и план, который не дошел даже до второго танца.

– Даниэль! – Она вырвалась из его объятия, тяжело дыша, поправляя платье и оглядываясь кругом. – Пусти меня. Мы договорились утром, что не можем доверять себе. Мы договорились, что это больше не повторится.

– Но, Порция, – сказал Даниэль голосом, полным чувства. – Я сказал тебе, что мы поженимся. Женитьба – это шаг, который я обдумал за последнее время. Мне пришла пора остепениться. Я хочу тебя, – голова Даниэля склонилась над ней, его рот опустился на ее жадно вздымающуюся грудь. – Это самая важная причина для женитьбы из всех, какие я знаю.

– Даниэль Логан, есть одна вещь, которую ты должен немедленно узнать. Никто меня ни к чему не принуждает. Надеюсь, моя семья больше во мне не нуждается. Я могу выходить или не выходить за тебя. Но если да, это будет потому, что я выбрала это. А я не думаю, что выберу себе мужа, который меня не любит.

Порция проворно выскользнула из объятий Даниэля, намереваясь уйти.

– Постой, кто-то идет.

Даниэль обхватил Порцию рукой и прижал ее в угол, дальше в тень от урны с цветами.

Кто-то шел по направлению к урне и остановился. Через минуту послышались другие шаги.

– Ты слышал?

Голос звучал низким шепотом.

– Да. Джей Голд и его дочь будут здесь.

– Щедрый Логан, – прошептал голос. – Он даже дает бал-маскарад, на котором будут полностью выставлены последние драгоценности для нашего удобства.

– Значит, решено. В субботу вечером?

Второй голос был неразличим. Трудно было определить, принадлежал ли он мужчине или женщине.

– Да. Тогда я и сделаю это.

После долгого молчания шаги начали удаляться. Даниэль, будучи не в состоянии определить второго собеседника, начал тихо двигаться в сторону урны, дав Порции знак, чтобы она молчала. Порция не знала, что задумал Даниэль, но решила, что это был шанс избавиться от него.

Когда Даниэль стал обходить урну с одной стороны, Порция бросилась бежать в другую и наткнулась прямо на двух танцевавших любовников, которые вальсировали за дверью, страстно обнявшись. От столкновения молодой человек упал на пол. Его партнерша, стукнувшись о Порцию, и, видимо, не желая, чтобы ее узнали зрители, собравшиеся в дверях, исчезла за углом.