Текст книги "Остров Пантеры"

– Прощай, Виктория, – сказал он хрипло.

Она тупо смотрела, как он идет к двери, не находя сил ответить ему. И вдруг бросила взгляд на стол.

– Подожди! – крикнула она. Рорк обернулся.

– В чем дело?

Она протянула ему еще один листок.

– Ты забыл вот это.

Он с удивлением посмотрел на чек, который держала Виктория, и она почти насильно сунула чек ему в руки.

– Слишком поздно говорить об этом, – сказал он, глядя на нее. – Ты уже подписала свой отказ, и я не собираюсь больше поднимать вопрос о деньгах.

– Я не хочу твоих денег, – твердо проговорила она. – Я никогда не продавала и не собираюсь продавать своего ребенка, Рорк.

Он сжал кулаки.

– Если ты собираешься опротестовать этот документ, то уверяю тебя, что все совершенно законно.

– Конечно, твои адвокаты лучше разбираются в этом, чем я. Я только говорю тебе, что никогда не продавала свою дочь и уж тем более не хочу никаких денег сейчас.

Рорк помедлил.

– Хорошо, давай это обсудим. Чего ты хочешь?

Чего она хочет? Простой вопрос, но как на него ответить? Она хотела всего: хотела вернуть своего ребенка, чувство собственного достоинства, но больше всего его любви, любви Рорка. Чуда. Вот чего она хотела.

Взгляд Виктории остановился на фиалках, что расцвели на окне. Но здесь не было чуда, просто им повезло, и они выжили.

А сможет ли выжить она? Всякое возможно, но без любви ей не расцвести. И все же если она вернет уважение к себе, то пережить это сможет. Уважение к себе. Не так уж много она и просит.

Виктория подняла голову. Сюзанна! Она не должна забывать о ней. Придет день, и ее маленькая девочка спросит о матери, которая отдала ее на воспитание. Она имеет право знать правду. И она не должна краснеть за свою мать, не должна стыдиться ее.

– Ну? – Рорк нетерпеливо смотрел на нее, засунув руки в карманы. – Чего ты хочешь теперь, Виктория?

Она глубоко вздохнула.

– Уважения к себе, – сказала она. Он рассмеялся.

– Как трогательно, но несколько поздновато. Ты потеряла его, когда избавилась от своего ребенка.

– Нет! – резко воскликнула она. – Я никогда не избавлялась от нее. По крайней мере это было совсем не то, о чем ты думаешь. Я любила своего ребенка, несмотря на то что я… я презирала ее отца.

Рорк помрачнел.

– Меня совершенно не интересуют твои романчики, – процедил он сквозь зубы. – Что сделано, то сделано, ты расплатилась за это.

– Да. – Она подняла на него глаза. – Да, расплатилась. Я была… я была просто дурой – вот и все. Я думала, что Крейг заботится обо мне, а он просто хотел воспользоваться мной.

Она перевела дух. Глаза Рорка по-прежнему смотрели на нее враждебно-холодно. На какое-то мгновение ей захотелось замолчать и позволить ему уйти, но она зашла уже слишком далеко, чтобы остановиться. Очень медленно она повернулась и подошла к окну. Если не видеть эту враждебность в его глазах, она еще сможет найти в себе силы, чтобы закончить с ним разговор.

– Когда я узнала, что беременна, – сказала она, – я хотела умереть. Что я могла предложить своему ребенку? У меня не было никаких перспектив, никакого будущего. Я выросла без отца, только с матерью, которая работала от зари до зари, чтобы как-то прокормить меня и себя. Я не хотела обрекать своего ребенка на подобную жизнь.

– История, от которой можно прослезиться, – саркастически перебил он. – Ты могла бы предложить ее для «мыльной оперы». Вполне подойдет.

Его слова больно резанули ее, но она твердо была намерена продолжать.

– Моя мать к тому времени была тяжело больна. Как я могла сказать ей, что беременна? Это известие убило бы ее. Одна мысль, что я повторяю трагедию ее собственной жизни… – Виктория положила руки на подоконник и, быстро моргая, чтобы удержать слезы, уставилась в окно. – Я пошла к доктору Рональду за советом. А он…

– И он дал тебе прекрасный совет. Ты могла успокоить свою совесть и в то же время заработать столько денег, сколько и не мечтала.

– Черт возьми, Рорк! – возмутилась Виктория. – Не всякий ставит ценник на вещи, как ты привык думать. Я даже не знала об этой сделке, пока Александра не рассказала о ней. Она заплатила доктору. Это он про…

Голос ее пресекся, когда она увидела холодное недоверие в его глазах. Коротким резким движением она вдруг выхватила у него чек и разорвала его на мелкие кусочки.

– Вот! – воскликнула она. – Вот что я думаю о твоих деньгах, Рорк Кемпбелл! И если ты не веришь мне, то можешь… можешь…

Рыдания не дали ей договорить. Она взглянула на него глазами, полными слез, и отвернулась, закрыв лицо руками.

– Весьма трогательная история, но ты кое-что упустила, – сказал он непреклонно. – Если ты не хотела денег за Сюзанну, то зачем приехала на Пуэрто-Рико? – Он схватил ее за плечи и насильно повернул к себе. Его лицо виделось ей размытым сквозь мокрые от слез ресницы, но можно было и не смотреть на него, чтобы понять, как он зол. – И зачем ты проникла в мою жизнь, если не собиралась шантажировать меня?

– Нет! Я никогда…

– Значит, ты отрицаешь это? Но я не верю тебе. Сначала ты охотилась лишь за моими деньгами. – Его лицо исказилось, от муки ли, от гнева – не понять. – Но, как только ты поняла, что я неравнодушен к тебе, ты решила рискнуть и сделать более крупную ставку.

Виктория сдавленно рассмеялась.

– Я даже не знала, что Сюзанна моя дочь, пока ты не рассказал мне о ее рождении в ту последнюю ночь. – (Глаза Рорка сузились). – Спроси доброго доктора, если не веришь мне, – сказала она горько. – Или же спроси Александру, если сможешь добиться от нее правды.

Он мрачно усмехнулся.

– Теперь уже трудно спросить ее о чем бы то ни было. Я вышвырнул ее через час после того, как ты покинула остров Пантеры.

У Виктории перехватило дыхание.

– Это правда?

Он угрюмо кивнул.

– Да, я выгнал ее. А теперь, когда я знаю, что она не имеет никаких прав на Сюзанну, я вообще не собираюсь встречаться с ней. – Его глаза скользнули по лицу Виктории. – Ну, хорошо, – медленно произнес он, – допустим, ты прилетела в Сан-Хуан не для того, чтобы сорвать куш, тогда зачем?

Виктория глубоко вздохнула.

– Это… это нелегко объяснить, – сказала она тихо. – Видишь ли, я никогда не переставала думать о моей малышке. Как она выглядит? Счастлива ли она? Что у нее за семья?.. – Она снова отвернулась, не желая, чтобы он видел ее слезы. Он все еще держал ее за плечи, и, несмотря на то что взгляд его был холоден и недоверчив, тепло его рук давало ей силы продолжить: – Я хотела лишь только взглянуть на людей, которые удочерили ее, и, быть может, если повезет, хотя бы мельком взглянуть на мою девочку тоже…

Голос ее пресекся, и в наступившей тишине она услышала тяжелый вздох Рорка.

– Поэтому ты и пришла в мой офис искать меня?

– Да. Я знала твое имя, но не знала адреса. Я собиралась… собиралась следить за тобой, видишь ли, и… и… – Она вздохнула. – Но я следила не за тем человеком. У него были очки и редкие волосы с большими залысинами на висках, и я решила, что он – это и есть ты.

Рорк повернул ее к себе. Чуть Заметная улыбка мелькнула на его лице.

– Это Теннисон, – сказал он, – мой коммерческий директор. Описание не слишком лестное для него, но точное.

– Когда ты сказал мне на катере, что ты Рорк Кемпбелл, я была ошеломлена. К тому времени, как мы добрались до острова Пантеры, я была уверена, что напрасно все затеяла, что ты не тот человек, который воспитывает мою дочь. – Она замолчала, проглотив комок в горле. – А потом я увидела Сьюзи…

– И обнаружила, как вы похожи. – Голос Рорка немного смягчился. – Я заметил ваше сходство, но решил, что это просто совпадение. Ведь у вас обеих темные мягкие кудри и синие глаза.

– Я не обратила на это внимания тогда, – Виктория запнулась. – Но я спросила у Констанции, родная ли тебе Сьюзи.

– И она сказала, что да?

– Конечно. – Виктория коротко вздохнула. – Но это и не имело значения. Я уже и так поняла, что напрасно отправилась на поиски своего ребенка. Я не имела права разыскивать дочь, раз отда… раз так поступила.

Руки Рорка стиснули ее плечи.

– Отдать ее, наверное, было ужасно, – тихо сказал он.

Виктория взглянула на него сквозь пелену слез.

– О да, – прошептала она. – Ужаснее, чем ты даже представляешь. Но другого выхода не было. Мне казалось… мне казалось… Но нет. Я… Я не знаю, способен ли ты это понять.

Он вздохнул, и его руки сильнее сжали ее плечи. Она тихо заплакала, а он положил ее голову к себе на грудь и, стараясь утешить, осторожно поглаживал ее волосы.

– Я понимаю. Тория. Ты вынуждена была это сделать.

– Я люблю Сюзанну, – пробормотала она. – И никогда бы не причинила ей горя. Ты должен верить этому.

– Да, – сказал он, и голос его потеплел. – Я верю.

– Поэтому я и не поддалась на провокацию Александры, хотя у меня и было такое искушение.

– Какую провокацию?

– Она насмехалась надо мной в ту ночь. Иди, говорит, и расскажи все Рорку. Но она знала, что я этого не сделаю. Хотя если бы ты поверил мне, то она потеряла бы тебя.

– Ты не хотела навредить Сюзанне? – спросил он слегка напряженным голосом. Она кивнула.

– И… и были еще причины.

– Тория. – Его руки коснулись ее лица и ласково вытерли слезы. – Какие другие причины? Почему ты не сказала мне?

– Потому что… – Потому что я люблю тебя, подумала она, но какой смысл говорить ему это, если он все равно ей не верит? – Потому что я знала, как много Сюзанна значит для тебя. Я знала, что для тебя будет страшным ударом узнать правду.

Рорк слегка улыбнулся.

– Это было ударом, сначала. Но потом я подумал, что, черт возьми, биология не единственное, что определяет родительские чувства. Я ведь не настолько глуп, чтобы думать так.

– Значит… значит, твоя любовь к Сюзанне не ослабела?

– Я же сказала тебе, что нет. – Он поколебался, потом приподнял ее голову и заглянул в глаза. – Я люблю ее даже больше.

– Это хорошо. Я так рада…

– И знаешь почему? – Он улыбнулся, проводя пальцем по ее губам. – Я люблю ее даже больше, – тихо повторил он, – потому что она часть тебя. – (Сердце Виктории, казалось, перестало биться, когда руки Рорка обвились вокруг нее.) – Боже, когда я думаю, как близок был к тому, чтобы потерять тебя… Я люблю тебя, Тория! И никогда не переставал любить.

Она с испугом взглянула на него, отчаянно желая и в то же время страшась поверить в это. Если это неправда, если он не любит ее…

– Как? – прошептала она, ища глазами его глаза. – Но как ты мог… как ты мог любить меня, когда думал… если считал меня способной на…

– Прости меня за это, любовь моя. – Он нежно поцеловал ее губы, влажные глаза, лоб. – Я никогда не верил в это в душе. Неважно, что сказала Александра, неважно, что мне рассказал доктор Рональд, мое сердце говорило другое. Оно напоминало мне о том, какая ты была нежная и добрая, как ласково обращалась со Сьюзи. – Он наклонился и снова поцеловал ее. – Но беда в том, что я человек, который не привык слушаться своего сердца. Будь это не так, я бы не был, наверное, таким невозможным кретином.

Слезы снова потекли по щекам Виктории.

– О, Рорк…

– Скажи мне, что ты все еще любишь меня, – прошептал он. – Скажи, что я не убил твою любовь, когда просил уехать с острова в ту ночь.

Виктория улыбнулась и вытерла слезы.

– Я всегда буду любить тебя, Рорк, – сказала она. – Всегда.

Он прижал ее к груди и снова поцеловал.

– Но что же нам делать вот с этим, – сказал Рорк, вынимая из кармана контракт. – Ведь все эти соглашения стоят теперь не больше, чем бумага, на которой они написаны.

У Виктории задрожали губы.

– Я же тебе сказала, что никогда не буду пытаться забрать у тебя Сьюзи. Ты мне не веришь?

– Да, но, черт побери, ты же ее мать. – Он озабоченно нахмурился, но она заметила какой-то лукавый огонек в его глазах. – Ты мать, а я отец. Что же нам сделать, чтобы играть одинаковую роль в жизни нашей маленькой девочки?

Виктория боялась вздохнуть.

– Я не знаю, – пролепетала она. – У тебя есть какая-то идея?

Рорк кивнул.

– Выходи за меня замуж, Тория. Будь моей женой и матерью Сюзанны. – Он снова поцеловал ее. – И позволь мне заботиться о вас обеих.

Теплый летний ветерок ворвался в открытое окно, тронув нежные бархатистые лепестки фиалок. Виктория увидела, как головки цветов наклонились, словно в знак одобрения, и сердце ее наполнилось радостью.

– Да, – сказала она, обвивая руками его шею. – О да, любовь моя. Да!..

Бумаги выскользнули из его руки и упали на пол. И Рорк, и Виктория и думать забыли о них. А минутой позже забыли и обо всем остальном, обо всем на свете, кроме одного.

Любви.