Текст книги "Опасный человек"

– Гм. Как насчет оладий?

– Как насчет моей фирменной яичницы с луком? Или моих фирменных сэндвичей с сыром? Признаюсь, мои кулинарные способности ограничиваются только этими двумя вещами.

Эддисон рассмеялась.

– Теперь твоя очередь мне в чем-нибудь признаться.

«Ты мне нравишься», – хотела сказать она, но ей не хватило смелости. К тому же она знала, что ей лучше сделать признание, которое его развеселит.

– На самом деле меня зовут не Эддисон.

Джейк коснулся пальцем кончика ее носа:

– Неужели?

Она покачала головой.

– Тогда как тебя зовут на самом деле и почему ты решила сменить имя?

– Если я назову тебе свое настоящее имя, ты поймешь, почему я выбрала себе другое.

– Что значит «если»? Какой смысл тебе было говорить, что ты не Эддисон, если ты не собираешься называть мне свое настоящее имя?

– Все, держу рот на замке.

– Правда? – сексуально улыбнулся он, придвинувшись ближе. – Полагаю, я знаю, как взломать этот замок.

Она обвила руками его шею и позволила ему поцеловать ее в губы.

– Ладно, твоя взяла. Наклонись, и я скажу тебе на ухо свое настоящее имя.

Джейк повернул голову и приблизил ухо к ее губам.

Неожиданно эта игра в признания перестала ей казаться забавной. Никто не знает ее настоящего имени. Почему она должна открывать его человеку, которого знает меньше суток?

Очевидно, Джейк заметил ее неловкость.

– Тебе не нужно ничего мне говорить.

– Почему?

– Потому что я догадался, как тебя зовут. Твое имя Румпельштильцкен.

Эддисон рассмеялась:

– Меня зовут Эдоре.

Джейк не засмеялся.

– Эдоре, – мягко произнес он. – Эдоре, – повторил он, привлекая ее к себе. – Это красивое имя, дорогая. Почти такое же красивое, как ты.

– Ты так думаешь? – восторженно спросила она, и Джейк толкнул ее на подушки.

– Я думаю, что еда может подождать.

– Что мне с тобой делать, Джейкоб Уайлд?

Склонившись над ней, Джейк обвел кончиком языка ее сосок, и внизу ее живота тут же вспыхнул огонь желания.

– Я помогу тебе что-нибудь придумать, – прошептал он.

И он это сделал.

Глава 9

Эддисон стояла посреди кухни в длинном халате и тупо смотрела на старые настенные часы. – Полночь? Это невозможно! – воскликнула она.

Джейк, на котором были одни джинсы, стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив босые ноги и сложив руки на груди.

Она так соблазнительно выглядела, что ему захотелось снова отвести ее в постель, но они оба целый день ничего не ели, и им не мешало бы возобновить запас энергии. К тому же у них вся ночь впереди.

– А что говорят твои часы? – спросила она.

Джейк посмотрел на часы, затем на нее.

– Короткая стрелка на двенадцати, – невозмутимо ответил он. – И длинная тоже. Там, откуда я родом, это сочетание обозначает либо полночь, либо полдень. Учитывая тот факт, что за окном кромешная тьма, я бы выбрал первый вариант.

– Я не заметила, как…

Эддисон закусила губу и покраснела. Джейка это привело в восторг. Она провела много часов в его объятиях, но краснеет, как стыдливая школьница. В то же время она обладает уверенностью и дерзостью, которая нравится мужчинам в женщинах. С ней никогда не будет скучно.

С такой женщиной, как Эддисон Макдауэлл, можно построить будущее.

Джейк нахмурился.

Что за бредовые мысли? Их с Эддисон связывает только секс. Ничего больше.

– Ты права, – сказал он. – Куда только делось это время?

Румянец на ее лице стал ярче. Джейк медленно подошел к ней и заключил ее в объятия.

– Либо мы сейчас поедим, либо те, кто отправится нас искать, найдут две кучи костей на великолепном линолеуме старика Чеймберса.

– Тебе не нравится линолеум? – спросила Эддисон.

– По правде говоря, мне все равно, чем покрыт пол, но этот оттенок зеленого вызывает у меня тошноту.

Эддисон провела ладонями по его загорелой груди, покрытой темными волосками.

– Когда я росла, в кухне у нас был линолеум. Не зеленый. Розовый. У нас все было розовое: стены, ковры, занавески. – Она улыбнулась ему. – А в моей квартире все белое, начиная от стен и полов и заканчивая мебелью.

– Это объясняет, почему спальня старика Чеймберса тоже белая.

– Моя спальня, – мягко поправила его она.

– Точно.

Эддисон обняла его за шею, и ее пальцы коснулись края шрама у него на затылке. Ей захотелось подойти к нему сзади и прижаться к шраму губами, но она не стала этого делать. Он не надел рубашку, когда они наконец покинули постель, но это было всего лишь небольшой уступкой. За то время, что они провели вместе, черную повязку он не снял ни разу.

Он испытывает боль. Не физическую. Душевную. Ее сердце болело за него. Она чувствовала себя бессильной, потому что не могла ничего сделать, чтобы ему помочь.

– Вижу, ты глубоко задумалась, – заметил Джейк, нежно коснувшись губами ее губ.

Каким-то образом ей удалось заставить себя улыбнуться.

– Зеленый цвет линолеума наводит меня на раздумья.

– В таком случае, почему бы нам не перекусить и не убраться отсюда поскорее?

– Отличный план, капитан. Чего бы ты хотел?

Джейк сексуально рассмеялся. Она снова покраснела, и он привлек ее к себе и поцеловал.

– Я говорю серьезно, Джейкоб.

– Я тоже, – сказал он и снова накрыл ее губы своими.

Поцелуй был долгим и страстным. В конце концов Эддисон высвободилась из объятий Джейка и открыла холодильник:

– Посмотрим, что тут… Кажется, у меня есть сыр.

– Отлично. Я приготовлю нам сэндвичи с жареным сыром. – Когда она бросила на него взгляд через плечо, он поднял бровь. – Тебе не хочется сэндвичей по рецепту Уайлдов?

– Сомневаюсь, что твои сестры готовят сэндвичи с жареным сыром.

– Ладно, это старый рецепт банды Уайлд.

Она рассмеялась:

– То есть твой и твоих братьев? Вы банда Уайлд?

– Да, нас так называли в городе. – Засунув руки в карманы джинсов, Джейк стал любоваться бедрами Эддисон, которая наклонилась, чтобы что-то достать с нижней полки. – Хотя, по правде говоря, жареный сыр – это фирменное блюдо Трейвиса.

– Слава богу, тут есть чем поживиться, – сказала она, достав два небольших пластиковых контейнера.

– А мое фирменное блюдо – это сосиски, жаренные на гриле.

Она выпрямилась:

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

– Вы, северяне, такие привередливые.

– Я даже спрашивать боюсь, что лучше всего удается Калебу.

– Маршмэллоу.[3]3
  Маршмэллоу – суфле из кукурузного сиропа, сахара, крахмала, декстрозы и желатина.


[Закрыть] Поджаренное на открытом огне. Хрустящее снаружи и мягкое внутри.

– Я не знаю, что это такое.

– Что? Ты никогда не сидела с друзьями у костра и не ела маршмэллоу?

– Никогда.

– О, дорогая, – произнес Джейк с искренним сожалением, – ты много потеряла.

– Чарли говорил мне то же самое.

Она спросила себя, зачем упомянула Чарли, и ответ нашелся сразу.

Пришло время узнать, верит ли Джейк мерзким слухам о ней.

– Чарли? – произнес он и спросил себя, зачем это сделал.

Из любопытства? Возможно.

Любой проявил бы в такой ситуации любопытство, зная, что богатый старик оставил молодой женщине в наследство двести тысяч акров техасской земли, пусть даже в запущенном состоянии.

– Просто Чарли, и все?

Закрыв дверцу холодильника, Эддисон повернулась к нему лицом:

– Чарльз Хилтон. – В ее тоне и взгляде читался вызов.

Теперь Джейк понял, что пряталось за его любопытством. Это была ревность.

– Он был моим другом. – Немного помедлив, она добавила: – Я упоминала об этом, забыл?

– Я не говорил…

– Тебе и не нужно было.

– Эддисон, дорогая, это несправедливо. Я всего лишь имел в виду…

Джейк нахмурился. Почему он перед ней оправдывается? Они познакомились два дня назад. Нет, это было только вчера. Похоже, рядом с ней он потерял ощущение времени. У нее своя жизнь, а у него своя.

«Будь честным с самим собой, Уайлд».

Короче говоря, он хочет знать, какие чувства она испытывала к этому Чарли.

– Я просто хотел узнать, любила ли ты его.

– Разве я недостаточно ясно выразилась? Чарли был моим другом. Боже мой, ты такой же, как все остальные. Веришь в то, во что хочешь ве…

Выругавшись, Джейк резко притянул ее к себе и накрыл ее губы своими. В этом поцелуе не было нежности. Он был страстным и требовательным. Она обвила руками шею Джейка и послушно ответила на него.

– Прости меня, Эдоре, – сказал он. – Я тебе верю. И даже если ты бы его любила…

– Я его любила, как отца, а он меня – как дочь.

Джейк кивнул.

– Хорошо, – хрипло произнес он. – Потому что я бы не вынес, если бы его дух преследовал нас.

Эддисон мягко рассмеялась:

– Джейкоб, это не имеет смысла.

Ему это тоже казалось нелогичным. Он всего минуту назад напомнил себе, что встретил эту женщину только вчера. Что не имеет права на нее претендовать.

Что он не хочет на нее претендовать. Зачем ему это, если он собирается отсюда уехать?

– Джейк?

– Да, дорогая.

Он велел себе придерживаться фактов. Это безопаснее всего.

– Каким был твой друг?

Эддисон улыбнулась:

– Тебе бы он понравился. Он был очень практичным. Он был моим коллегой, но в тысячу раз превосходил меня в профессиональном мастерстве.

– Готов поспорить, ты Кларенс Дэрроу в юбке.

Она рассмеялась:

– Если я и стала хорошим юристом, то только благодаря Чарли. Он был моим наставником. Я называла его «мой герой».

На щеке Джейка дернулся мускул.

– Герои бывают только в сказках, – произнес он. Эддисон коснулась рукой его лица.

– Ты герой, – мягко сказала она.

– Это не так. Я просто делал то, чему меня учили.

– Зачастую делать то, чему тебя учили, и есть проявление героизма.

– Это чушь, придуманная газетчиками, – фыркнул Джейк.

– Нет, это правда. – Немного помедлив, она добавила: – Мой отец был пожарным.

– Согласен, эти парни настоящие герои.

– Его научили входить в горящие здания. Он погиб, спасая из огня людей.

– Мне жаль, Эдоре. Сколько лет тебе тогда было?

– Шесть. Я все еще помню, как он меня любил. Каким он был смелым.

– Это разные ситуации.

– Нет, – возразила она. – Ты тоже спасал человеческие жизни.

Он нахмурился:

– Тебе, как никому другому, следовало бы хорошенько подумать, прежде чем верить в каждую историю, которую ты слышишь.

– Джейкоб… Пройдя мимо нее, он открыл дверцу холодильника:

– Я думал, мы собирались поесть.

Эддисон видела, как напряжены его плечи. Она задела его больное место и не хотела делать этого снова, поэтому обошла его и во второй раз за пять минут проверила содержимое полок:

– Посмотрим, что у нас здесь есть. Йогурт, домашний сыр, хлеб, помидоры, салат-латук и немного тофу.

Джейк молчал. Эддисон чувствовала кожей исходящее от него напряжение.

– Тогда тофу с гранолой, – весело сказала она. – И тосты с домашним…

Джейк выступил вперед и закрыл дверцу.

– Я этим не питаюсь, – ответил он, повернувшись к ней лицом.

Его мрачное настроение прошло, уголки рта приподнялись в слабой улыбке.

Эддисон тоже улыбнулась. Похоже, она инстинктивно знала, что упоминание о соевом твороге и овсяных хлопьях с изюмом и орехами может вернуть такого мужчину, как Джейкоб, к реальности.

– Я собираюсь угостить тебя ужином, – сказал он.

– В полночь? В этой богом забытой дыре?

– Сделай лицо попроще, Эдоре, а то кто-нибудь решит, что ты считаешь, будто в Уайлд-Кроссинге нет хороших ресторанов.

Она фыркнула.

– Как ты смотришь на то, чтобы заключить небольшое пари? – ухмыльнулся он.

– Ставлю пятьдесят центов на то, что мы не найдем здесь ничего приличного. Предупреждаю сразу: «Макдоналдс» не в счет.

– Пятьдесят центов? – возмутился он. – И ты называешь это пари?

Эддисон дерзко вскинула подбородок:

– Тогда предложи что-нибудь сам.

Он обнял ее за талию:

– Может, если я выиграю, мы заменим йогурт взбитыми сливками?

На ее щеках проступил очаровательный румянец.

– Взбитые сливки с гранолой? – Она захлопала ресницами, делая вид, будто не поняла его намек. – Я не знаю.

– Взбитые сливки и ты, – произнес он низким сексуальным голосом. – Твои губы. Твоя грудь. Твои бедра.

Встав на цыпочки, Эддисон поцеловала его.

– Договорились, – прошептала она, – в случае моего выигрыша я намажу взбитыми сливками тебя.

Джейк застонал, и она рассмеялась. Прежде чем он успел прижать ее к холодильнику и показать ей, что ему не нужны никакие сливки, она высвободилась из его объятий и покинула кухню, соблазнительно покачивая бедрами. Несомненно, она делала это, чтобы его раззадорить.

Он рассмеялся, но тут же посерьезнел, осознав, что испытывает чувство, которое до сих пор не было ему знакомо. Он хотел пойти за ней, уложить ее на кровать и заняться с ней любовью, но этого ему было мало.

Он хотел большего. Эта женщина нужна ему не только в постели, но и в его сердце, в его жизни.

«Не будь идиотом, Уайлд», – услышал он голос разума.

– Давай быстрее, Джейк, – позвала его Эддисон, и он обнаружил, что она ждет его в коридоре. – Ты чего там застрял? Что-то не так?

Он покачал головой:

– Все в порядке.

– Ты уверен? Я могу приготовить тебе яичницу, если ты не хочешь…

Джейк в считаные секунды оказался рядом с ней и поцеловал ее с такой страстью, что она чуть не потеряла равновесие.

Что-то случилось. Она это знала и надеялась, что он скажет ей, в чем дело. Что бы это ни было, она ему поможет.

Как может женщина не помочь мужчине, в которого начала влюбляться?

Джейк поднял с пола свою рубашку и окинул ее критическим взглядом:

– Если я надену рубашку без пуговиц, люди подумают, что их оторвала ты.

В ответ на это Эддисон в очередной раз покраснела.

К счастью, старик Чеймберс был не из тех, кто выбрасывает ненужные вещи. Зайдя в комнату, которую хозяин дома когда-то предоставил ему в пользование, Джейк нашел в обшарпанном шкафу свои старые джинсы и несколько рабочих рубашек.

Джинсы вылиняли и протерлись, а пара рубашек была еще вполне пригодна. Он выбрал синюю. Она оказалась ему тесна в плечах, но это его мало беспокоило. Гораздо важнее для него было понять, что с ним происходит.

Он всегда быстро ездил, но сегодня гнал как одержимый, жалея, что его грузовик – это не реактивный самолет, который поднял бы их над облаками.

Что произошло на кухне? Они смеялись, поддразнивали друг друга и с нетерпением ждали, когда снова займутся сексом, и вдруг он понял, что одного лишь секса недостаточно.

Недостаточно для чего?

Джейк бросил взгляд на Эддисон, как будто это могло помочь ему найти ответ.

В этот момент на него неожиданно нахлынули воспоминания о той ночи, когда по его вине погибли люди.

Его пальцы крепче вцепились в руль.

Это были мальчишки восемнадцати—двадцати лет. Самому старшему из них был двадцать один год. И все они погибли, потому что он опоздал.

– Джейкоб?

Услышав свое имя, он содрогнулся. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он находится и с кем.

С женщиной, которая ничего о нем не знает, но почему-то считает его героем.

– Джейкоб, – произнесла Эддисон, – мы едем слишком быстро.

Он посмотрел на спидометр и сбавил скорость до девяноста километров в час.

– Что-то случилось?

– Нет, – быстро ответил Джейк. – Все в порядке.

Он хотел все ей рассказать, убедить ее, что он не заслужил медали и всеобщего восхищения, но понял, что не может этого сделать. Он не вынесет, если Эддисон начнет смотреть на него с разочарованием или, еще хуже, отвращением. Так же, как он сам каждый день смотрел на себя.

Впереди мигала знакомая вывеска «Кафе Энджи, работает круглосуточно».

«Слава богу», – подумал Джейк, въезжая на стоянку.

– Видишь? – произнес он, заглушив мотор. – Что я тебе говорил? У Энджи всегда открыто. Разумеется, в меню ты не найдешь тофу…

Ее серебристо-серые глаза смотрели на него с вопросом.

Выругавшись, он привлек ее к себе и мягко сказал:

– Перестань обо мне беспокоиться. Со мной все в порядке.

Она ему не поверила. Он видел это по ее лицу.

– Дорогая, мне просто нужно то, что ты мне даешь. – Немного помедлив, он добавил: – Но больше всего мне нужна ты.

Он не знал, что это значило и куда могло его привести, но это была правда. Он был уверен лишь в одном: то, что происходило внутри него, очень его пугало.

Глава 10

Кафе Энджи было именно таким, каким он его всегда помнил, – теплым, светлым и уютным. В нем было не меньше посетителей, чем в любом ресторане на Таймс-сквер в это время суток.

Когда они вошли внутрь, полная женщина за стойкой подняла голову. Ее глаза расширились, она выбежала им навстречу и, радостно завизжав, крепко обняла Джейка. Он поднял ее и закружил, как будто она была легкой как перышко.

– Ты вернулся домой, чтобы сделать из меня миссис Уайлд?

Джейк тепло улыбнулся ей:

– Если я когда-нибудь женюсь, то только на тебе, Энджи.

Женщина рассмеялась, и Джейк представил их с Эддисон друг другу. Энджи окинула его спутницу взглядом, затем одобрительно кивнула и повела их к одному из столиков. Джек не стал открывать меню.

– Как же я соскучился по твоему фирменному картофелю фри с беконом, гритсу[4]4
  Гритс – блюдо из грубо размолотой кукурузы, род мамалыги. Традиционное блюдо южных штатов.


[Закрыть] и печенью.

Энджи улыбнулась:

– Полагаю, ты возьмешь все это и кофе?

– Да, и еще пару жареных сосисок.

Энджи все записала в блокнот.

– А как насчет вас, мисс? Вам принести то же самое, мисс?

Эддисон оторвала взгляд от меню:

– У вас есть тофу?

Джейк фыркнул.

– Если нет, – вежливо добавила она, – тогда мне яйцо-пашот на тосте. Без масла.

– И?

– И кофе с заменителем сахара.

– Значит, яйцо-пашот, пшеничный тост, кофе и гритс, – произнесла Энджи, записывая заказ.

– Спасибо, но гритс не нужен, – возразила Эддисон, но Энджи уже удалилась.

– Подождите. Я не хочу…

– Это не имеет отношения к тому, чего ты хочешь, Эдоре, – терпеливо объяснил ей Джейк. – Ты находишься южнее линии Мэйсона—Диксона. Гритс здесь подают ко всему.

– Мэйсон и Диксон были геодезистами, – сказала Эддисон, упрямо вскинув голову, – а не поварами.

– Они были северянами.

Эддисон посмотрела на него так, словно он назвал их варварами.

– Довожу до твоего сведения, Джейк. Я тоже северянка.

– Да, и я решил не обращать на это внимания, – ухмыльнулся он.

В ответ на это она показала ему язык.

– Ты пытаешься меня отвлечь.

Она обольстительно улыбнулась ему:

– Это работает?

Он наклонил голову набок и накрыл ее руку своей:

– Хочешь узнать?

– Веди себя прилично, – пожурила его Эддисон.

– Я буду себя прилично вести, если ты попробуешь гритс. Кто знает? Вдруг тебе понравится?

– Поверь мне, капитан…

– Лейтенант, – поправил ее Джейк, и дразнящая улыбка исчезла с его лица.

– Но я думала…

– Продвижение по службе прилагается к медали, – усмехнулся он.

Она не могла сказать, что было в его голосе, ирония или горечь.

– Я не понимаю.

– Все просто. Когда тебе вручают медаль, то повышают и звание.

Судя по его мрачному выражению лица, здесь все далеко не так просто.

«Поговори со мной, Джейкоб», – мысленно обратилась к нему она.

– Я долго был лейтенантом. Так меня называли мои люди, и в душе я по-прежнему считаю себя лейтенантом.

Эддисон кивнула:

– Должно быть, ты рад, что вернулся.

Джейк сжал ее руку:

– И да, и нет. – Он грустно рассмеялся. – Очень убедительно, правда?

– Уверена, тебе было нелегко возвращаться домой после всего, что ты увидел.

Джейк посмотрел на нее:

– Я увидел, что мир не такой, каким я его себе представлял в юности.

– Рано или поздно каждый из нас понимает, что мир не такой, каким он его себе представлял в юности.

Джейк признавал ее правоту, но в его случае все было гораздо серьезней. Он вырос на историях, в которых мужественные и смелые люди воевали и умирали ради благородных целей.

– Да, – сказал он мгновение спустя, перевернул руку и переплел ее пальцы со своими. – Расскажи мне о своем отце, – попросил он. – Должно быть, его смерть была тяжелым ударом для тебя и твоей матери.

Ее серебристые глаза потемнели.

– Это было ужасно. Я его обожала. Он меня понимал. Я не любила играть в куклы и наряжаться. Мне нравилось чтение и математика.

Джейк улыбнулся:

– Будущий юрист, что там говорить.

Она тоже улыбнулась:

– Папа часто говорил мне, что я должна вырасти сильной и независимой, чтобы делать то, что мне нравится.

– Мудрый совет. Наверное, он был замечательным человеком.

– Да. – Эддисон тяжело сглотнула. – Он вернулся в горящий дом за маленьким мальчиком, который там застрял. – Она уставилась на их соединенные руки. – Крыша обрушилась на них обоих.

– Прости, дорогая. Мне не следовало…

– Через некоторое время мать мальчика приехала к нам. Она хотела, чтобы мы знали, как много для нее значит то, что сделал мой отец.

На его щеке дернулся мускул.

– Даже несмотря на то, что она потеряла своего ребенка.

– Да. Мой отец был таким же героем, как те полицейские и пожарные, которые погибли одиннадцатого сентября.

Разумеется, так оно и есть. Герои совершают благородные поступки. Желание их совершать – вот что важно.

Если человек хотел совершить героический поступок, но у него не получилось, его нельзя считать героем даже за прошлые заслуги.

– После этого все изменилось. Моя мать так и не смогла справиться с утратой, и наша жизнь пошла под откос. Мы потеряли наш дом. – Она печально улыбнулась. – Он совершил героический поступок, но я бы предпочла, чтобы он вернулся домой.

Она права. Возвращение домой – самое важное. Он знал это с самого начала, но что, если он не смог вернуть домой всех своих людей?

– Ваш заказ, – сообщила Энджи, ставя на стол две огромные тарелки с едой.

Эддисон посмотрела на содержимое своей. Глазунья из двух яиц. Бекон. Сосиски. Гритс.

– Повар сказал, что не умеет варить яйца-пашот, – весело сказала Энджи. – Кроме того, оказалось, что у нас закончился пшеничный хлеб. – Она положила руки на свои полные бедра. – Но я не стала класть тебе картофель фри. Подумала, что ты помешана на здоровом питании или что-то в этом роде.

– Что-то в этом роде, – сказала Эддисон, с недоумением глядя на еду.

– Попробуй гритс, девочка. Тебе нужно поправиться. Техасские мужчины любят, когда у женщины есть за что подержаться. Правда, Джейк?

Джейк с трудом сдержал смех:

– Абсолютная.

Когда Энджи удалилась, Эддисон обнаружила, что Джейк смотрит на нее с вызовом.

Что значит пара лишних фунтов по сравнению с удовольствием, полученным от ответа на этот вызов?

С этой мыслью она взяла вилку и погрузила ее в блюдо из кукурузной крупы.

– Ты мне за это ответишь, Джейкоб Уайлд, – произнесла она с притворным возмущением.

Джейк вскинул брови:

– Жду с нетерпением.

Эддисон сердито посмотрела на него. Затем ее губы изогнулись, и она рассмеялась.

– Я тоже, – сказала она, и в этот момент Джейк понял, что эта умная, смелая и сексуальная женщина стала для него очень важна.

Это открытие напугало его до полусмерти.

Домой они возвращались с опущенными стеклами и включенным радио. Они подпевали популярным группам, затем Джейк переключил приемник на другую станцию и запел в унисон с Джонни Кэшем. Эддисон не знала слов и могла только мурлыкать себе под нос мелодию. Прежде она никогда не увлекалась музыкой в стиле кантри, а сегодня обнаружила, что она ей нравится. Слова песни были искренними и настоящими.

Такими же, как Джейкоб. Он вырос в богатой семье, но не кичится этим. Он суровый воин, но может быть нежным.

Однако в его душе живет мрак, никак не связанный с ранами, которые он получил на войне.

Трейвис и Калеб говорили, что он испытывает неловкость, когда его называют героем. Сначала она предполагала, что все дело в скромности, но после их разговора в кафе поняла, что причина кроется гораздо глубже.

– Эддисон?

Она резко повернулась лицом к Джейку. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как он подъехал к ее дому и остановил машину.

– Моя Эдоре, – мягко произнес он, заключая ее в объятия.

Она прильнула к нему и забыла обо всем на свете.

Джейка разбудили первые лучи рассвета, проникшие в окно спальни.

Эддисон спала, прижавшись к нему. Он приподнялся и залюбовался ее красотой.

Она не похожа ни на одну из женщин, которых он знал прежде.

Никакого притворства. Никакой сентиментальной болтовни. Она не испытывает благоговейного трепета перед ним из-за его богатства или наград. Не отводит взгляда от его изуродованного лица и не пытается его жалеть.

Она сделала его счастливым. После того, что с ним произошло, он не думал, что когда-нибудь снова будет счастлив.

Нежно поцеловав ее обнаженное плечо, он осторожно встал с кровати, поднял с пола свои джинсы и поморщился. За то время, что он провел с Эддисон, он неоднократно принимал душ, но ни разу не переодевал брюки.

Он потерял счет времени и не знал, какой сегодня день. Воскресенье? Может, понедельник? Ему было важно это знать. Эддисон сказала ему, что уезжает в конце недели.

В ее объятиях он забыл об этом, как и о том, что его родные о нем беспокоятся.

Одевшись, он вышел на веранду, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Эль-Суэньо. Лисса всегда была ранней пташкой. Наверняка она уже встала.

Она взяла трубку после второго звонка.

– Привет, – сказал Джейк. – Я просто хотел сообщить вам, что жив и здоров.

– Мы сами пришли к этому выводу, поскольку нам до сих пор не позвонили ни из полиции, ни из больницы.

– Лисс, прости…

– Все в порядке. Ты большой мальчик, Джейк, и не обязан перед нами отчитываться.

Шрам под черной повязкой запульсировал. Так было всегда, когда он был недоволен собой.

– Кроме того, ты идиот.

– Похоже на то. Ты даже не представляешь, сколько людей меня так назвали в последнее время.

Лисса рассмеялась.

– Ты в порядке? – спросила она более мягким тоном.

– Да, у меня все хорошо.

– Но, видимо, не настолько, чтобы пустить корни там, где твое место.

Джейк предпочел проигнорировать это замечание.

– Трейвис и Калеб дома?

На том конце линии послышался вздох.

– Трейвис уехал в Даллас. У Калеба встреча в Остине. Эм и Джейми вернулись в Нью-Йорк. Через полчаса и меня здесь тоже не будет.

Джейк провел рукой по волосам.

– Меня никто не ждал? Я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Мы тебя ждали почти два года. Мы очень тебя любим, но…

– Я понимаю, Лисса.

– Правда?

Помолчав несколько секунд, Лисса прокашлялась.

– Генерал звонил. Сказал, что сожалеет о том, что не смог приехать повидаться с тобой.

– Я слышал это и раньше.

– Мы все это слышали, – его сестра тяжело вздохнула, – иначе бы я ему поверила.

– Но ты не поверила, – отрезал Джейк, – и я тоже.

– Что ты собираешься делать дальше? Ты по-прежнему хочешь уехать из города?

Джейк подумал о спящей Эддисон.

– Джейк, ты меня слышишь?

– В данный момент я не знаю, что буду делать дальше.

– Оставайся на связи, ладно? – попросила его Лисса. – И хотя мы оба знаем, что ты мерзавец, из трех своих братьев я люблю тебя больше всех.

Джейк рассмеялся:

– Знаешь, малышка, мы давно тебя раскусили. Ты говоришь это каждому из нас.

– Да. – Она тоже рассмеялась. – Но тебя я правда люблю больше всех. Приезжай как-нибудь ко мне в Калифорнию.

Джейк пообещал ее навестить, сказал, что тоже ее любит, разорвал соединение и сел в деревянное кресло.

Он не спросил Лиссу, что будет с Эль-Суэньо.

Если откажется управлять семейным ранчо, кто будет это делать? Управлять Мечтой – это все равно что стоять у руля процветающей корпорации.

Разведение лошадей. Выращивание сельскохозяйственных культур. Добыча нефти и разработка новых месторождений. И бесконечный список предприятий, в которые его семья вкладывает прибыль от всего этого.

Эль-Суэньо всегда хорошо управлялось, но у него есть несколько рационализаторских идей. Если воплотить их в жизнь, можно преумножить богатство Уайлдов.

Встать во главе семейного ранчо – отличная возможность проявить себя. Также это веская причина для того, чтобы остаться в Уайлд-Кроссинге и посмотреть, как будут развиваться его отношения с Эддисон.

Это безумие. Они не могут развиваться. Он запутался в своих проблемах и не знает, что ему делать дальше со своей жизнью.

Хотя, возможно, он уже начал выбираться из этого тупика, раз подумывает о том, чтобы остаться. Никаких гарантий, но…

Но что?

Что он может ей сказать?

«Останься здесь. Не уезжай в Нью-Йорк. Я не знаю, что могу тебе дать и что ждет нас завтра. Я знаю лишь то, что не хочу с тобой расставаться…»

Точно. Он ничего не знает. Он самого себя не знает, следовательно, Эддисон тоже не может его знать.

Никто не может.

За все то время, что он провел с Эддисон, ему ни разу не снился кошмар, который преследовал его почти два года, но сейчас он вернулся.

«Блэкхок». Узкий коридор между горными вершинами. Взрыв. Огонь. Дым. Крики боли и ужаса. Фрагменты человеческих тел, разлетающиеся в стороны.

И это все его вина, потому что его не было там, где ему надлежало быть…

Чьи-то руки обхватили его сзади за плечи. Сжав пальцы в кулаки, он резко повернулся… и увидел Эддисон. Ее лицо было бледным как полотно.

– Прости, Джейкоб, я не хотела тебя напугать…

– Нет, это я должен перед тобой извиниться. Я не знаю, что на меня…

Это ложь. Он прекрасно знал, откуда у него появились эти кошмары, молниеносные реакции, необходимость постоянно быть начеку, чтобы враг не смог застигнуть его врасплох…

Все это стало его частью.

«Немедленно уходи, – мысленно сказал себе Джейк. – Эдоре заслуживает мужчину со здоровой психикой».

Вместо этого он усадил ее к себе на колени, накрыл ее губы своими и целовал ее до тех пор, пока все, кроме них двоих, не перестало иметь значение.

Когда они въехали в город, солнце было уже высоко над горизонтом.

Поначалу Эддисон испытывала неловкость. Люди узнавали «тандерберд» Джейка и таращились на них. Припарковав машину на стоянке перед супермаркетом, он обнял Эддисон за талию и, подпевая исполнителю, чья песня доносилась из громкоговорителя на стене магазина, повел ее ко входу.

– Джейкоб, перестань, – сказала она ему. – Люди будут говорить о нас.

– Ну и пусть, – ответил он, наклонил ее и поцеловал в кончик носа.

Кто-то издал одобрительный возглас, и щеки Эддисон вспыхнули. Затем она неожиданно для себя подумала: «Он прав. Пусть говорят. Мне все равно».

Ее это удивило, потому что до сих пор ей не было безразлично, что о ней думают и говорят другие.

Девочка, чья мать внезапно превратилась из скорбящей вдовы во всеобщее посмешище из розового фургона, делала все для того, чтобы казаться незаметной.

После своего отъезда она была дома всего один раз – когда узнала о смерти матери. Никто о ней не говорил, потому что она научилась не привлекать к себе внимание. Скрытность была ее броней, пока она не познакомилась с Чарли. Она выдержала все кривотолки и неодобрительные взгляды, потому что он был ее лучшим другом и она его любила.

Теперь о ней будут говорить из-за Джейка.

Ее любовника…

Эддисон содрогнулась.

– Что с тобой, дорогая?

Она покачала головой и принялась выбирать салат-латук с такой тщательностью, как будто от этого зависела дальнейшая судьба всего мира.

Что ты можешь сказать в тот момент, когда делаешь шокирующее для себя открытие?

Джейк не просто мужчина, с которым она спит. Она любит его.

Купив стейк, салат, хлеб, сыр и вино, они отправились в ближайший универмаг, где Джейк приобрел себе новые джинсы, кожаную куртку и несколько рубашек и футболок.

Несмотря на все возражения Эддисон, он купил ей сапоги в ковбойском стиле.

– В Техасе есть закон, согласно которому каждый владелец ранчо должен носить ковбойские сапоги, – сказал он ей.