Текст книги "Бушующая стихия"

ГЛАВА ПЯТАЯ

В ту ночь Мэгги не могла сомкнуть глаз. Она лежала, всматриваясь в темноту, и слушала, как хлещет по стеклу дождь и ветер глухо воет в трубе.

Она, конечно, понимала, что с ней происходит. Снова и снова твердила она, что Джей Делани – высокооплачиваемый актер, пользующийся огромным успехом у зрителей. Секссимвол, ни больше, ни меньше. Его персонажи были неотразимо обаятельны, властны, и Мэгги убедилась, что в жизни он мог нанести куда более опасный удар.

Но как могла она, прекрасно сознавая все это и презирая его и ему подобных, подпустить его так близко? На этот вопрос она не знала ответа.

Ее все время не покидало ощущение его присутствия. Одиночество сделалось для нее столь привычным, что малейший звук, малейшее движение, казалось, пронзали весь домик. Она слышала, как он вымыл посуду, и потом, намного позже, уловила его осторожные шаги по лестнице.

Потом он долго ходил по комнате, ей казалось – несколько часов. Неужели же он так долго раздевается, с раздражением подумала она. В конце концов, не так уж много на нем надето. При этой мысли ее обожгла невесть откуда нахлынувшая горячая волна, принесшая образ его обнаженного загорелого тела, распростертого на ее кровати. Таким он предстал перед ней при первой встрече. И Мэгги с ужасом поняла, что сохранила в памяти каждый изгиб его тела.

Нет, это невозможно, обругала она себя и, перевернувшись на живот, отвесила подушке мощный удар кулаком. Нужно занять голову чем-нибудь другим.

Например, работой. Интересно, как там Филип управляется с Кили Сен-Джон, подумала она и поморщилась. Если бы она смирилась с судьбой и покорно отправилась трудиться – раз уж отпуск все равно сорвался, – она никогда бы не встретила Джея Делани и жила бы себе спокойно.

Как только я отсюда выберусь, прямиком побегу в редакцию, горячо взмолилась она незримым божествам судьбы. Буду самозабвенно возиться с Кили, править строчку за строчкой, как она пожелает. Только не оставляйте меня здесь.

И, твердя эти слова, будто заклинание, она наконец забылась сном…

Солнце нещадно палило, запах свежескошенной травы щекотал ей ноздри. Мэгги глубоко и с наслаждением вдыхала его. Учебник французского лежал перед ней открытым; ей бы следовало заняться повторением, но она так разнежилась, что ничего не хотелось делать. Невдалеке работала косилка, и ее жужжание придавало летнему дню особую прелесть.

Этот укромный уголок сада во всякое время был залит солнцем. Сюда редко заглядывали, поэтому Мэгги воспользовалась случаем позагорать и даже расстегнула лифчик купальника.

Как хорошо поваляться на солнышке, думала она, с наслаждением растянувшись на животе.

Она вспомнила, как ворчала ее сестра: важные экзамены всегда приходятся на летнее время, причем на самую жару. Сейчас Лу, наверное, готовится к годовым экзаменам в университете.

Мэгги беззвучно вздохнула, солнце для нее мгновенно померкло. Ах, если бы Лу не была так далеко! Новая жизнь и новые друзья совсем закружили ей голову, а Мэгги так нужно поговорить с ней о наболевшем… Никому другому она не могла этого сказать, а матери – особенно…

Она уже пробовала намекнуть о растущей тревоге в письмах, но, очевидно, выразилась недостаточно ясно, потому что Лу ее не поняла и попыталась лишь подбодрить.

«Я знаю, тебе нелегко, Мэгс, – писала она. – И никто не сможет заменить нам папу. Но мама теперь счастлива, и нам следует порадоваться за нее, быть к ней снисходительнее. Кроме того, ты скоро уедешь в колледж».

Скоро, да не очень, подумала Мэгги, и по ее спине, несмотря на жару, пробежал холодок.

Снова и снова спрашивала она себя, не фантазирует ли, не напрасны ли ее опасения. Возможно, Лесли Форестер сам толком не знает, как себя вести в новой для него роли отчима, а может, он просто чересчур усердствует, стремясь совладать с неловкой ситуацией.

Но ведь, когда рядом мать, он ведет себя совсем по-другому, размышляла Мэгги, вонзая ногти в ладони. А когда он застает ее одну? Это случалось чаще, чем хотелось бы, и Мэгги начинала думать, что он намеренно ищет с ней встреч.

Ей не нравился неотрывный, немигающий взгляд его серых водянистых глаз, всегда устремленных на ее едва наметившуюся грудь и худенькие бедра. Она дрожала от отвращения, когда он при каждом удобном случае прикасался к ней, протискиваясь мимо нее в тесной кухне, опускал руку ей на плечо или хлопал по спине. Обычно это были всего лишь незначащие, родственные знаки внимания, но порой его рука задерживалась дольше, чем следовало.

Но хуже всего были его поцелуи – влажные, сочные, и целил он все чаще в ее рот, а не в щеку или в лоб, как поначалу.

Может быть, я несправедлива к нему, грустно думала она. Ведь Лесли мне никогда не нравился, с того самого дня, как мама в первый раз привела его в наш дом и сказала, что обручена с ним. Мне бы следовало порадоваться за нее, и я бы хотела, чтобы она была счастлива. Дело не в отчиме, не это меня отталкивает. Дело в самом Лесли.

Она взяла книгу и уставилась в страницу, но слова сонно прыгали перед ее глазами, и через одну-две минуты она вздохнула и опустила голову. Слишком много усилий ей придется в этот вечер приложить, чтобы прочесть это, решила она, закрывая глаза.

Внезапно она очнулась, не понимая, что ее потревожило. Спросонья поверила голову и, увидев перед собой полные, покрытые золотистым пушком мужские ноги, замерла в напряжении.

– Так вот чем занята малышка Маргарет вместо того, чтобы учиться, – сказал Лесли пожалуй, чересчур весело. – Что ж, на тебя приятно посмотреть.

Мэгги с трудом заставила себя говорить спокойно:

– А разве вы не работаете сегодня, мистер Форестер? Что вы здесь делаете?

– У меня на сегодня была назначена пара деловых встреч, но они не состоялись, вот я и решил побыть дома. А к вам заскочил узнать, не хочет ли твоя мама прокатиться на пляж.

Ложь, пронеслось у Мэгги в голове. Он прекрасно знает, что мать уехала в Лондон за покупками. Мэгги слышала, как они говорили об этом.

– Вы, вероятно, забыли, что мама вернется только к пяти часам. Жаль, что мне пришлось напоминать вам об этом. Я передам ей, что вы заходили, – коротко ответила она. Больше всего ей сейчас хотелось застегнуть лифчик, но бретели запутались под ней, и она понимала, что высвободить их, не раскрывшись, ей не удастся.

– Пожалуй, я ее подожду. Здесь так хорошо. – Лесли плюхнулся на траву. На нем были белые шорты, настолько тесные, что свешивался живот, и футболка с вышитым на кармане названием фирмы-производителя.

– Я очень занята, мистер Форестер. Я рассчитывала сегодня побыть одна.

– Да уж, вид у тебя и впрямь занятой, – осклабился он. У него были отменной белизны зубы, и он демонстрировал их при каждом удобном случае. – У тебя аж спина покраснела. Дай-ка я намажу тебя маслом. – Он полез за бутылкой.

– Спасибо, не стоит. – Ее голос слегка задрожал. – Я сама.

– Не лишай меня удовольствия. – Он прыснул на ладонь немного масла и начал втирать в ее голую спину.

Мэгги терпела, скрежеща зубами, пока толстая короткопалая рука ерзала по ее спине.

– Давай я намажу и все остальное. – Он ловко нырнул пальцем под резинку ее бикини.

– Нет! – выкрикнула она.

– Не надо меня стесняться, Маргарет. Будем друзьями. Ведь ты скоро станешь моей дочерью.

– Нет, – разозлилась Мэгги. – Вы скоро женитесь на моей матери, а это совсем не одно и то же.

– Ну что ж, придирайся, если тебе так нравится. – Он ненадолго умолк. – Какой милый тихий уголок. Лучше места, чтобы загореть целиком, не найти. Тебе это не приходило в голову?

– Нет, и вообще мне пора домой. Мне надо зайти к Джанет. Она ждет меня.

– Не убегай. – Его рука опустилась ей на спину и чуть ли не пригвоздила к полотенцу. – Я давно хотел побыть с тобой, Маргарет, и познакомиться поближе. Порой ты немного высокомерна, но я уверен, это не нарочно. – Его ладонь скользнула вниз и фамильярно легла на ее ягодицы.

Мэгги коротко и сдавленно вскрикнула и вывернулась, чтобы скинуть с себя его руку. И мгновенно поняла, что допустила оплошность.

– Так-так, – плотоядно протянул Лесли, пожирая взглядом ее обнажившуюся грудь.

Она схватила было лифчик, но он опередил ее. Стиснув ей плечи, он повернул ее и придавил к полотенцу, просунув колено между ее ног.

– Я знаю, маленькая чертовка, тебе хочется этого, – просопел он. – Все вы, девчонки, теперь одинаковые. Заманиваете мужчин, показываете все свои прелести. Видел я, как ты на меня смотришь!

– Нет! – Мэгги колотила его обеими руками. – Пустите! Оставьте меня!

– Все вы так говорите, – хрипел он. – Но ты по-другому запоешь, когда узнаешь, что дядюшка Лесли для тебя припас.

Сейчас это случится – самое страшное. Здесь, в ее саду, при свете солнца, среди бела дня. Она видела в его глазах лихорадочный блеск, на красном лице от вожделения проступил пот; и она начала кричать диким животным криком, полным ужаса и отвращения.

– Заткнись. – Он попытался зажать ей рот, но она больно укусила его и снова закричала. Где-то в отдаленном уголке сознания возникла мысль, что жужжание косилки прекратилось и надо продолжать кричать.

Голос рвался из нее с болью, ранил горло, растягивал легкие, заполнял собой все вокруг.

Но он был сильнее. И везде были его руки-капканы, они давили и тянули ее вниз. Чем отчаяннее она боролась, тем быстрее иссякали силы…

– Тише, тише, – уговаривал он. – Успокойтесь. Все хорошо.

Мэгги с трудом разомкнула глаза. Солнце погасло, сад исчез. Она лежала в постели, запутавшись в простыне и одеяле, обмотанная ими, словно бинтами. Кругом было темно, над ней склонился Джей и держал ее за плечи.

– Нет! – Охваченная паникой и не соображая, что происходит, она попыталась вырваться.

– Все хорошо, – повторил он. – Я не причиню вам зла. Вам просто снился дурной сон. Лежите спокойно, я включу свет.

– Сон? – Память понемногу возвращалась к ней, и она осеклась. – Ах, да.

Электрический свет разметал по углам осаждавшие ее тени, однако не изгнал их окончательно, Мэгги задрожала.

– Принести вам чего-нибудь? – Он стоял у кровати и, хмуря брови, смотрел на нее. – Стакан воды? Чаю?

– Нет, – еле выговорила она, стуча зубами. – Я сейчас приду в себя. Простите, что разбудила вас. Прошу вас, ложитесь спать. Все в порядке.

– Вы похожи на привидение, – сказал Джей тоном, не допускающим возражений. Кроме полотенца, обернутого вокруг бедер, на нем, скорее всего, ничего не было. В его присутствии комнатушка казалась еще меньше. – Я отсюда вижу, как вас трясет.

Он присел на край кровати и взял ее руки в свои, не обращая внимания на ее слабые попытки отнять их.

– Вам, должно быть, приснился сущий кошмар, – небрежно улыбнулся он. – Расскажите мне.

Она затрясла головой, глядя на него огромными, расширенными от ужаса глазами.

– Это бывает со мной иногда. В последний раз – два года назад. Я думала, что все позади… – Язык не желал повиноваться, и Мэгги умолкла.

– Ваш врач знает?

– Он и так очень занят, – защищаясь, ответила она. – Я не хотела беспокоить его изза такой ерунды.

– Ерунды? – Джей поднял брови. – Мэгги, вы так громко кричали, что я решил, что наш любопытный приятель явился с подкреплением.

– Я уже извинилась, что побеспокоила вас. Вы действительно сделали все, что могли, – категорически произнесла Мэгги.

– В отличие от вашего сверхзанятого доктора я мог бы вас выслушать.

– Выслушивать нечего. Теперь это случается редко. Да теперь это и не важно.

Когда-то это было важно, думала она. Много лет назад, после того как это случилось, я каждую ночь вскакивала, чувствуя, как он дышит мне в лицо, как его жирные, потные руки шарят по мне, норовя сорвать последние одежды…

Ее передернуло, и Джей решительно сжал губы.

– Ваши возражения неубедительны, Мэгги. Я остаюсь, пока вы не успокоитесь.

– В этом нет необходимости.

– Это необходимо мне, – тихо и твердо сказал он. – Вы уверены, что ничего не хотите?

– Совершенно уверена. И мне лучше побыть одной.

– Опять вы за свое. – Он отпустил ее руки и откинулся назад. Синие глаза не без иронии изучали строгий покрой ее викторианской ночной рубашки, кружевной воротник которой был застегнут до подбородка. – Не сдаете ни дюйма вашей территории даже во сне?

– Мы в восточной Англии, – отрезала она. – И я одеваюсь не для того, чтобы произвести впечатление, а чтобы мне было тепло и удобно.

– В таком случае вы, несомненно, достигли цели.

– Уверена, вы не собирались делать мне комплимент.

– Угадали. Но в ваших глазах снова зажегся огонек: вы рветесь в бой. Я не люблю, когда вы кукситесь, Джинджер.

– Не называйте меня так.

– Но ведь Себастиан вас так зовет.

– Себастиан во многом виноват, – горько сказала она. – А теперь уходите, пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Странное у вас понятие о покое. Вопли, доносившиеся из вашей комнаты, наводят, скорее, на мысль об адских муках.

– Все уже прошло. – Мэгги вытянула вперед руку. – Видите, не дрожит.

– Но вы белы, как полотно, и в глазах у вас испуг. – Джей поколебался. – Мэгги, я считаю, что остаток ночи вам следует провести со мной.

Это было сущее вероломство, и Мэгги даже ахнула от неожиданности.

– Еще бы вам так не считать, – усмехнулась она, когда к ней вернулся дар речи.

– Все сказанное мною раньше остается в силе, – тихо убеждал ее он. – Вы пережили сильное потрясение, и я думаю, что вас не следует оставлять одну.

– Здесь наши мнения расходятся, мистер Делани. Я считаю, что применять такой дешевый прием, пользуясь моим подавленным состоянием, просто низко.

– Ничем я не собираюсь пользоваться, миледи, вами в том числе. Вам сейчас нужно, чтобы с вами кто-то был, успокоил бы вас. И часто вам приходилось просыпаться в одиночестве от собственного крика?

– Вас это не касается. Ваше дело – еженедельно спасать человечество по телевизору. А с моей травмой я сама разберусь.

Джей нахмурился.

– Значит, вы не обратились бы ко мне за помощью, даже будь я единственным человеком на земле?

– Наконец-то начинаете понимать. – Мэгги учащенно дышала. – Прошу вас, уйдите.

Джей тряхнул головой. Синие глаза неотрывно и мрачно смотрели на нее.

– Предпочитаю остаться при своем начальном намерении, – сказал он и приподнял край одеяла.

Мэгги дико вскрикнула и ухватилась за простыню.

– Да прекратите вы наконец, – не выдержал Джей. – На вас и так наверчено столько материи, что хватило бы на палатку. К тому же не думайте, будто у меня плохая память, – многозначительно прибавил он.

Мэгги вспыхнула.

– Свинья!

– Банальное определение. Вас извиняет лишь то, что вы все еще под влиянием пережитого потрясения. Сами пойдете в соседнюю спальню или вас отнести?

– Ни то, ни другое. – Рука Мэгги скользнула под подушку и извлекла нож, спрятанный туда прошлой ночью. – Я знала, что вам нельзя доверять, что вы не сможете удержаться от соблазна исполнить роль великого любовника. Я намерена защищаться.

– Вижу. – Джей бесстрастно оценил взглядом длину лезвия. – Одно из главных правил драматического действия гласит, что, если на стене висит ружье, оно рано или поздно выстрелит. То же относится, по-видимому, и к ножам. И что же вы задумали? Упасть на острие с криком «Лучше смерть, чем бесчестье»?

– Я собираюсь, – сквозь зубы процедила Мэгги, – использовать его против вас.

– Так я и думал. – Джей провел рукой от горла к бедру. – Выбирайте мишень.

Мэгги смотрела на него, вцепившись в рукоятку.

– Вам что, безразлично?

– Зависит от того, куда вы целитесь.

Мэгги дрогнула.

– Вы смеетесь надо мной, подонок!

Внезапно чаша ее терпения переполнилась – бремя разочарований, ужасов и потрясений, сыпавшихся на нес последние двадцать четыре часа, оказалось слишком тяжелым. Она превратилась в сплошной комок боли и гнева. И виновником всего был Делани.

– Подонок! – истерически взвизгнула она и метнулась к нему с ножом.

Его рука мелькнула и больно сжала ее кисть.

– Довольно, – сурово приказал он. – Уберите нож, Мэгги, пока не поранились. Говорю вам, бросьте нож.

Мэгги только хватала ртом воздух, краска стремительно слетала с ее лица. Она в ужасе переводила взгляд с Джея на лезвие ножа и обратно, не веря своим глазам, потом изо всех сил отшвырнула нож и услышала, как он, ударившись о противоположную стену, со стуком упал на пол.

На мгновение наступила полная тишина. Было слышно лишь ее прерывистое дыхание. И тут Мэгги зарылась лицом в ладони и бурно, исступленно разрыдалась.

Джей взял ее на руки; она прижалась мокрой щекой к его плечу. Он укачивал ее, словно ребенка, его рука мерно поглаживала спутанные рыжие волосы.

Гнев и боль постепенно покидали ее, растворяясь в слезах, и наконец не осталось ничего, лишь всепроникающая безысходность и отчаяние.

Она подняла голову и взглянула на него затуманенными, опухшими глазами. Голос не сразу подчинился ей, и она с трудом проговорила:

– Я больше не хочу быть одна.

И знала, что это правда.

– Вам не придется…

Он встал и понес ее в соседнюю спальню. Там он бережно уложил ее в постель и накрыл одеялом. Потом повернулся к двери, но она поймала его руку.

– Не оставляйте меня… прошу вас.

– Я не выключил свет в вашей комнате. Сейчас вернусь.

– Пусть горит. Не уходите.

Он откинул волосы с ее намокшего лба.

– Милая, все хорошо. Все будет хорошо.

Он погасил ночник у кровати, и Мэгги почувствовала, как матрас слегка прогнулся – это Джей лег рядом с ней.

Она повернулась и жадно, нетерпеливо прижалась к нему всем своим худеньким телом, впервые досадуя на разделявшую их ночную рубашку. Поспешно и неловко принялась она расстегивать маленькие перламутровые пуговки.

Его рука поймала ее пальцы и остановила их.

– Успокойся, – прошептал он. – Не торопись. Время отныне принадлежит нам.

Он нежно коснулся губами ее лба, висков, се глаз, ее скул. Его руки обвились вокруг нее и сжали в объятиях. Она положила ладонь ему на грудь и ощутила сильное ритмичное биение его сердца. Как ни странно, это прикосновение успокоило ее, развеяв последние муки внутреннего разлада.

Она чувствовала, что отдает ему себя – не только тело, но и душу; чувствовала, что плывет по необозримым, бескрайним морским просторам, и ей было хорошо. Все так и должно было быть. Вселенная исчезла, во всем мире существовала лишь эта комната, эта кровать и мужчина, в объятиях которого было так тепло и спокойно.

И более ничего.

Ей хотелось сказать ему все это, но слова не шли к ней. Как по волшебству, мир медленно ускользал от нее, и она согласно покорялась. Я принимаю все, с сонным удивлением, в полудреме думала она, закрывая глаза.

Глаза ее закрылись, а на губах играла улыбка.

Мэгги разбудил звук, похожий на отдаленный гром. Привстав и еще не окончательно проснувшись, она озиралась кругом. Сквозь щель в занавесках пробивался ослепительный солнечный луч, освещая комнату.

Поначалу она ничего не понимала; потом, одно за другим, события минувшей ночи стали возникать в ее памяти и наконец хлынули столь мощным потоком, что сердце гулко заколотилось в груди.

Она медленно, с опаской повернула голову и глянула вниз, на соседнюю подушку. Это не было галлюцинацией или очередным дурным сном. Рядом крепко спал Джей Делани.

Только не это! – беззвучно простонала она, зажимая рот обеими руками и отчаянно пытаясь припомнить, что же именно произошло, каждую мелочь. Она лежала в объятиях Джея, он целовал ее, потом ей захотелось спать. Вот все, что удавалось вспомнить. Но было ли и еще что-то?

Ночная рубашка все еще была на ней, отметила она с облегчением, так что дело, повидимому, не зашло слишком далеко. Но твоей-то заслуги здесь нет, некстати подсказала ей память. Сама же едва не сняла ее.

У нее вырвался сдавленный стон, и она испуганно сжалась; Джей невнятно пробормотал что-то и беспокойно заворочался. Синие глаза распахнулись и сонно сощурились. Целый бесконечный миг он смотрел на нее, потом приподнялся на локте и улыбнулся.

– Доброе утро, – мягко сказал он. – Как спалось?

– Кажется, хорошо, – слабо ответила она. – Я не помню.

– Вот так признание! И это после первой ночи с мужчиной.

Мэгги прикусила губу, но собрала остаток сил и проговорила:

– Сказать по правде, я почти ничего не помню. – Она заколебалась. – Вы… мы не…

Он взглянул на нее с неподдельным изумлением.

– Дорогая моя, – сказал он с упреком, – спите вы и впрямь крепко, но неужели мое вчерашнее рвение значило для вас столь ничтожно мало?

– Не надо меня заводить, пожалуйста. Мне необходимо знать. – Она всплеснула руками, словно в молитве. – Ведь получается, что я сама…

– И, естественно, я не преминул воспользоваться смятенным состоянием девушки, дошедшей до последней степени отчаяния. – Улыбка слетела с его лица. Синий взгляд обдавал ледяным холодом. – Как ни странно для такого опустившегося типа, как я, но я предпочитаю, чтобы меня любили, находясь в здравом уме и твердой памяти. Это сообщает особую пикантность всему предприятию.

Мэгги униженно покраснела.

– Простите меня, мне так стыдно. Я не могу поверить, что сделала такое…

– В чем вы сейчас-то себя обвиняете? Мы спали в одной постели, потому что вам нужно было успокоиться, вот и все. Нельзя же быть такой наивной. Если бы ночью я был вашим любовником, утром ваше тело чувствовало бы это.

Мэгги опустила глаза, чтобы не видеть его иронического взгляда.

– Да… наверное, вы правы.

– Конечно, я прав, – мрачно сказал Джей. – Вы у нас такая умница, но порой бываете на удивление глупы.

Она промолчала. Вопреки всем его увещеваниям она с удивлением чувствовала, что-то переменилось. Словно в ней завели некий механизм: каждый нерв, каждая клеточка ее тела жили новой жизнью. И где-то в глубине рождались новые, дотоле неведомые, ощущения – какое-то удивительное, волнующее тепло, в котором она таяла, растворялась…

Боже, подумала Мэгги, чувствуя, как горло сжимается спазмой от охвативших ее нервного возбуждения и беспокойства, надо брать себя в руки, бежать отсюда, пока я не натворила еще больших глупостей.

– Мне пора вставать, – выпалила она и, отогнув манжету, взглянула на часы. – О Господи, уже почти полдень.

Мэгги придвинулась было к краю кровати, но Джей протянул руку и остановил ее.

– Успокойся, – сказал он. – Нам некуда торопиться. Все время теперь – наше.

То же самое он сказал и минувшей ночью, вспомнила она, однако теперь, при свете дня, эти слова прозвучали по-другому: в них слышались скрытые намеки и смыслы, задумываться над которыми она не смела.

Он коснулся ее плеча. Она ощутила призыв его пальцев сквозь плотный хлопок сорочки, словно была обнажена. Он взял в ладонь ее подбородок, повернул к себе ее лицо. С легкой улыбкой провел пальцем по ее приоткрытым губам.

Сейчас он меня поцелует, пронеслось в ее затуманенном сознании, и, если это случится, если я допущу это, я погибла.

Меня спасет лишь чудо, подумала она.

Джей склонился над ней, и в этот миг она снова услыхала тот же звук, который ее разбудил. На этот раз она его распознала: это не был дальний гром и вообще он не имел никакого отношения к погоде.

Мэгги увернулась от Джея.

– Кто-то стучит.

– Скоро уйдет. – Голос Джея звучал лениво, но вместе с тем озабоченно.

– Надо подойти. Может быть, это мистер Грайс пришел сказать, что дорогу расчистили и мы можем уехать.

Она попыталась вырваться, но Джей крепко держал ее, сверля пристальным взглядом.

– А если это и так? Мэгги, скажи мне правду, ты и сейчас хочешь, чтобы я уехал?

Стук в дверь был едва ли громче ударов ее сердца. От нее требовалось лишь одно короткое слово, а может, достаточно просто кивнуть головой…

Во рту у нее пересохло. Что это она делает? О чем вообще она думает?

Мэгги сердито отвернулась от него.

– Для вас слишком многое само собой разумеется, мистер Делани. Ночью я была беззащитна, а вы так добры… Я… благодарна вам, но не более того. Я не могу дождаться момента, когда наконец выберусь отсюда и вернусь к нормальной жизни. Вы, разумеется, вольны делать, что вам угодно.

– Включает ли эта «нормальная жизнь», – эти два слова Джей подчеркнул с особым сарказмом, – и вашего маменькина сынка Робина?

– Это уж мое дело. А теперь я спущусь вниз поговорить с мистером Грайсом.

Ее босые ноги ступили на холодные половицы. После минутного колебания она решила не надевать халат и рискнуть выйти в ночной рубашке: стук в дверь становился все настойчивее. В конце концов, в этой глуши можно ходить и так, думала она, сбегая по лестнице.

Засов заклинило.

– Подождите немного, сейчас открою, – крикнула Мэгги, сражаясь с ним.

Однако на пороге оказался не мистер Грайс. Это были совсем незнакомый высокий мужчина; руки он глубоко засунул в карманы плаща. Он быстро и удивленно взглянул на нее, потом изобразил на лице очаровательную улыбку.

– Мисс Карлайл? – спросил он. – Мисс Маргарет Карлайл?

Она озадаченно кивнула, досадуя, что не повиновалась инстинктивному желанию надеть халат.

– Кто вы? Что вам нужно? Как вы сюда попали?

– У нас свои методы. – Он еще шире расплылся в улыбке и повернулся к кому-то, стоявшему вне поля зрения Мэгги. – Приступай, Джордж. Она в твоем распоряжении.

В дверях возник еще один человек, ростом пониже. Мэгги с ужасом увидела в его руках фотокамеру.

– Нет! – вскричала она и попыталась закрыть дверь, но высокий оказался проворней.

– Ну зачем же так, милашка, – затараторил он. – Давайте-ка лучше посодействуем друг другу. К обоюдной выгоде. Будьте любезны сообщить мне, сколько вам лет…

– Черта с два! – Камера то и дело вспыхивала, и Мэгги проняла дрожь. – Убирайтесь из моего дома и оставьте меня в покое.

– «Край Света». – Верзила изучал деревянную дощечку. – Как мило. Звучит заманчиво… И чрезвычайно точно: мы чуть не сдохли, пока добрались сюда. Ждали, пока уберут с дороги то проклятое дерево. Там еще машину отбуксировали – не вашу ли случайно? Ктонибудь пострадают, когда вы врезались?

– Занимайтесь лучше своими делами, – яростно прошипела Мэгги.

– А это и есть наше дело, куколка. – Снова вспышка. – Все, что имеет отношение к мистеру Джею Делани «МакГайру», – очень даже наше дело. Итак, давно ли вы его знаете и сколько раз он навещал это милое любовное гнездышко? Дайте нам эксклюзивное интервью, прежде чем другие подонки понаедут сюда. Мы в долгу не останемся.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Будет вам. – Верзила весело подмигнул ей. – Его тут видел один местный. Поначалу он даже не поверил и вернулся, чтобы удостовериться, а потом свистнул нам. Только мы не единственные.

– В таком случае, боюсь, вас одурачили, – коротко сказала Мэгги. – Уходите и не вздумайте возвращаться.

Он прищелкнул языком.

– Мило, не правда ли? Пригласите-ка нас на чашечку кофе, и мы все обсудим. Скоро этот дом будет осажден со всех сторон, а мы могли бы избавить вас от прочих.

– Я не собираюсь вступать с вами ни в какие сделки.

– А вдруг ваш приятель Джей Делани собирается? Давайте спросим у него. – Он взглянул мимо нее в глубину дома и снова расплылся в улыбке. – Собственно говоря, почему бы нам не спросить прямо сейчас?