Текст книги "Роль музеев в информационном обеспечении исторической науки"

Комплексный подход, по нашему мнению, не только декларирован, но и находит воплощение в музеях широкого исторического профиля, многопрофильных музеях-заповедниках, задача которых состоит в разумном сочетании макро– и микроуровней истории. Однако практическая реализация данного подхода в музее осложнена фрагментарностью представляемого исторического материала, лакунами в коллекциях или их недостаточной изученностью. Поэтому многими специалистами признается невозможность в музее представлять исторический процесс как таковой. Задача исторического музея, по мнению сотрудников Государственного исторического музея, состоит в том, чтобы «показывать памятники прошедших эпох – своеобразные знаки событий, на основе которых экскурсовод будет строить свой рассказ о событиях и явлениях», «обозначать события и явления прошлого, помогать посетителю ощутить аромат и вкус прошедших эпох» [Горохова, 2005. С. 3]. Несмотря на существование крайних позиций, мы считаем, что проблемы репрезентации истории в музее особенно тесно соприкасаются с задачами исторической науки по созданию целостной и адекватной картины российской истории. Эти задачи, сформулированные Б. А. Грушиным, заключаются «в воспроизведении процесса развития системы, выражающегося в воспроизведении исследователем объекта не в отдельных его частях, а во всей совокупности структурных зависимостей между ними, исторических связей между составляющими объекта, процесса развития объекта (качественные изменения в структуре системы), законов перехода от одного исторического состояния к другому» [Грушин, 1961. С. 18]. Стремление понять целостную взаимосвязь истории человечества, свойственное историкам, диктует и отношение к историческому источнику, являющемуся промежуточным материалом для познания исторической взаимосвязи [Гадамер, 1988. С. 245]. Историка, по мысли Х. Г. Гадамера, отличает стремление понять целостную взаимосвязь истории [Гадамер, 1988. С. 245]. В. Дильтей рассматривал в качестве исторических источников не только тексты, но и историческую действительность [Там же. С. 246].

Вопросы целесообразности всеобъемлющего отображения истории, соотношения в исторической экспозиции локального, регионального и российского материала особенно актуальны в деятельности провинциальных историко-краеведческих музеев. Включение местного исторического материала в контекст региональной и общенациональной истории позволяет показать историю конкретной местности как часть «большой» истории, выявить их взаимосвязь на уровне событий, явлений и процессов, персоналий и т. д. Наиболее плодотворный путь для местных музеев современные исследователи видят в использовании метода ситуативной историографии, в документировании музеями «истории регионов (а не отдельных краев и областей) и их взаимосвязей» [Современная историография и проблемы содержания…, 2002. С. 56].

Решение проблемы связи в музее интереса к особенному и локальному с потребностью в обобщении может находиться в синтезе идей и методов, на который указывал И. Д. Ковальченко, в интегральном понимании «соотношения индивидуального, социального и общечеловеческого и в самом общественно-историческом развитии, и в его изучении» [Ковальченко, 1995. С. 113]. Данная методологическая установка предполагает многоуровневость содержания экспозиции, раскрывающую различные аспекты той или иной тематики, которую можно обозначить как гипертекстуальность. Например, история какого-либо города (региона, края) может рассматриваться в контексте исторического субъекта, городского социума, истории страны, а в ряде случаев и в контексте мировой истории. Эти уровни создаются не только музейными предметами и документами, их взаимосвязь обеспечивается методологией репрезентации, структурой экспозиционного текста, содержанием и методикой форм культурно-образовательной деятельности (экскурсий, музейных уроков, квестов, музейно-педагогических программ и т. д.).

Особое значение для интерпретации истории в музее приобретает понимание внутреннего взаимодействия социального в широком смысле слова и идеального, о приоритете которого для науки настойчиво говорят историки [Гуревич, 2000. С. 126]. Проблема научного осмысления двух начал исторического процесса (материального и духовного) особенно актуальна для постижения истории в музее. Недооценка каждого из них неизбежно приводила и приводит к ее примитивизации или искажению. Как отмечает А. А. Искендеров, историкам необходимо учитывать как физическую, так и духовно-психическую природу событий и явлений всемирной истории, обнаруживать их взаимосвязь и взаимообусловленность, искать принципиально новые подходы, позволяющие выявлять более глубокие причины исторических событий и процессов, не имеющих пока убедительных объяснений [Искендеров, 1996. С. 19].

Учеными фиксируется сложность вопроса установления связи между различными уровнями истории. Рассуждая о познании историком истины и способности восстановления им фрагментов прошлого, А. Я. Гуревич акцентировал внимание на общей системе отношений, на объединяющем все аспекты действительности структурном принципе, на той атмосфере, «которая превращает конгломерат разрозненных артефактов и текстов в связную целостность» [Гуревич, 1991. С. 32]. Поэтому проблема исторического исследования заключается в обнаружении внутреннего единства и взаимодействия между социальными и экономическими структурами и структурами ментальными, духовными [Гуревич, 1990. С. 29]. Эта мысль указывает на сходство проблем исторического исследования и музейной интерпретации истории. Нам представляется, что качественный уровень содержания музейной экспозиции, претендующей на достоверность и постижение «духа» эпохи, определяется в музее показом того общего, о чем писал А. Я. Гуревич. Музейная история соединяет множество элементов и сюжетов в связный «текст», оценивает значение различных факторов. «Вещь открыта как целостность, но молчалива до тех пор, пока не обнаружит в ходе интерпретации хотя бы один свой замысел» [Ориентиры культурной политики, 2003. С. 58]. Иными словами, становится необходимым восстановление контекста породившей культуры музейного предмета, истории его бытования, его «среды». Это позволяет создавать образ или атмосферу, способные объединить разрозненные фрагменты. Музейная экспозиция с подлинными свидетельствами прошлого создает «чисто музейный психологический феномен – ощущение причастности» [Пищулин, 1987. С. 109].

Методология исторического познания нацеливает музей на использование двух уровней в изучении прошлого, условно выделяемых современной исторической наукой как имманентный и оценочный [Хвостова, 1997. С. 12]. На первом уровне происходит реконструкция исторических явлений путем восстановления исследователем понятийно-категориального аппарата изучаемой эпохи, а на втором уровне выявляется историческая роль исследуемых феноменов, их место в системе других явлений с учетом исторической перспективы. И. Д. Ковальченко эти подходы обозначил как историко-ситуативный и историко-ретроспективный [Ковальченко, 1995. С. 3–33]. Историко-ситуативный подход предполагает рассмотрение явлений и процессов прошлого в контексте соответствующей исторической ситуации, а историко-ретроспективный подход – с определенной исторической дистанции [Там же. С. 32–33].

Если прошлое в экспозиции показывается с позиции современников того времени (историко-ситуативный подход), то при этом становится затруднительным и порой невозможным рассмотреть, как прошлое присутствует (разворачивается) в настоящем, т. е. увидеть историческую перспективу. К тому же в этом случае данные латентной истории (состоит из процессов, о которых современники имеют лишь смутное представление, – таких, как демографические изменения, эволюция экономических структур и глубинных ценностей и т. д.) остаются за пределами содержания экспозиции или его вербального объяснения (лекции, экскурсии и т. д.).

Использование одновременно историко-ситуативного и историко-ретроспективного подходов в экспозиционной и образовательной деятельности музея позволяет выявить влияние прошлого на настоящее, яснее увидеть это прошлое в исторической перспективе.

В музее аутентичные предметы и музейное пространство, свидетельствующие о событии (явлении, факте), потенциально являются составляющими целого, т. е., по сути, репрезентацией исторического прошлого. Актуальна задача совершенствования методов исследования, направленных на выявление взаимосвязи конкретных проявлений мира материального и духовного. Для того чтобы разрозненные элементы исторической реальности образовали целостность, необходим внутренний интегрирующий стержень, а также понимание того, что и каким образом может ее создать. Решение этой проблемы позволит воспринимать вещественные памятники (особенно это актуально для археологических экспонатов) в контексте времени их бытования и влияния рассматриваемой эпохи на будущее. Выявление культурно-исторической ценности музейных предметов связано с показом связи прошлого с современностью, его «присутствия» в настоящем.

Реализация концептуальных подходов в практической деятельности музея происходит с помощью как общенаучных, так и специальных методов. К последним относятся: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный [Ковальченко, 1987]. Большим потенциалом для поиска ракурсов представления истории в музее обладает историко-сравнительный метод. Для музея также важен подход, рассматривающий явление или предмет в культурно-историческом развитии, выявляющий вертикальные связи между одинаковыми явлениями в различные эпохи. Он способствует наглядному показу трансформирующихся и устойчивых элементов общественной жизни, а также нематериальных форм культурного наследия.

В заключение отметим, что существующий в современной исторической науке широкий спектр позиций и палитра мнений исследователей обостряют проблему выбора методологических оснований изучения и репрезентации истории в музее. На смену ушедшей в прошлое безальтернативной методологии, основанной на постулатах марксистско-ленинской идеологии, пришли новые подходы и методы, которые предоставляют музейным сотрудникам широкие возможности осмысления и переосмысления уже имеющихся собраний, способов их презентации, а также открывают перспективы разработки новых подходов к проблеме комплектования фондов, особенно по современному периоду. В историческом музее не только демонстрируются вещественные, изобразительные и письменные источники прошлого с целью их объяснения и передачи социального и культурного опыта новым поколениям. На основе изучения и раскрытия их информационного потенциала музей может повествовать о прошлом и, анализируя его, истолковывать. Методология исторического познания является фундаментом музейной герменевтики, научной трактовки и оценки фактов, событий и явлений, актуализированного показа связи времен и поколений. С одной стороны, на восприятие и понимание концептуальных идей, заложенных в музейной экспозиции, безусловно, влияет степень сформированности исторического сознания посетителя, с другой – сама экспозиция отражает уровень овладения научной методологией и в идеале способствует формированию или развитию такого сознания.

Библиография

Барблан М., Рива М. Центр промышленного наследия в Женеве // Museum. 1984. № 2. С. 4–10.

Барг М. А. Категория «цивилизация» как метод сравнительно-исторического исследования // История СССР. 1991. № 5. С. 70–86.

Блок М. Апология истории, или Ремесло историка / Пер. Е. М. Лысенко, прим. и статья А. Я. Гуревича. М.: Наука, 1986. 256 с.

Божченко О. А. Музей в формировании исторической памяти: автореферат дис… канд. культурологии: 24.00.03. СПб., 2012. 23 с.

Бородкин Л. И. Постнеклассическая рациональность и историческая синергетика (к дискуссии о применении теории хаоса в исторических исследованиях) // Исторические записки. Вып. 4 (122). М.: Наука, 2001. С. 398–412.

Воронцов Б. Музеи Великобритании: структура и методы работы. Основные трудности // Музеи в период перемен: материалы российско-британского семинара «Музеи Санкт-Петербурга в условиях рыночной экономики». Изд. 2-е / Ред. А. Д. Марголис. СПб.: Контрфорс, 1997. C. 6-23.

Гадамер Х. Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Общая ред. Б. Н. Бессонова, пер. с нем. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

Герасименко Е. Е. Музей в институционализации социальной памяти: автореферат дис… канд. культурологии: 24.00.03. СПб., 2012. 23 с.

Горохова Е. В поисках современного лица. Русский XVIII век в экспозиции Государственного исторического музея // Мир музея. 2005. № 8. С. 2–7.

Грушин Б. А. Очерки логики исторического исследования. Процесс развития и проблемы его научного воспроизведения. М.: Высш. шк., 1961. 214 с.

Гуревич А. Я. Двоякая ответственность историка // Проблемы исторического познания: материалы международной конференции 19–21 мая 1996. М.: Наука, 1999. C. 11–24.

Гуревич А. Я. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории. 1991. № 2–3. С. 21–36.

Гуревич А. Я. Подводя итоги… // Одиссей. Человек в истории. 2000. М.: Наука, 2000. С. 125–138.

Гуревич А. Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 23–35.

Гуревич А. Я. Уроки Люсьена Февра // Февр Л. Бои за историю / Пер. А. А. Бобовича, М. А. Бобовича, Ю. Н. Стефанова. М.: Наука, 1991. 629 с.

Дингес М. Историческая антропология и социальная история: через теорию «стиля жизни» к «культурной истории повседневности» // Одиссей. Человек в истории. 2000. М.: Наука, 2000. С. 96–124.

Искендеров А. А. Историческая наука на пороге XXI века // Вопросы истории. 1996. № 4. С. 3–31.

История России: теоретические проблемы. Российская цивилизация: опыт исторического и междисциплинарного изучения / Ред. А. С. Сенявский. М.: Наука, 2002. Вып.1. 240 с.

Каулен М. Е. Роль музея в сохранении актуализации нематериальных форм наследия // Культура памяти: сборник науч. статей / МК РФ, РИК; Ред. Э. А. Шулепова. М.: Древлехранилище, 2003. С. 123–128.

Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования / АН СССР. Отд. истории. М.: Наука, 1987. 439 с.

Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований: заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3–33.

Ковальченко И. Д. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 111–123.

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Р. Дж. Коллингвуд; пер. и комм. Ю. А. Асеева, статья М. А. Кисселя. М.: Наука, 1980. 485 c.

Копосов Н. Е. Как думают историки. Научное приложение. Вып. XXXI. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 236 c.

Кудрявцев В. Н. Об особенностях методологии социальных и гуманитарных наук // Проблемы исторического познания: материалы межд. конференции 19–21 мая 1996 г. М.: Наука, 1999. С. 6–11.

Межуев В. М. Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. 1994. № 4. С. 74–86.

Ориентиры культурной политики: инф. выпуск № 9. М.: Главный информ. – вычислит. центр МК РФ, 2003. 90 с.

Пищулин Ю. П., Соустин А. С. Экспозиция как важнейшее направление работы музея // Музейное дело в СССР. Важнейшие направления совершенствования работы советских музеев в свете решений XXVII съезда КПСС / Центр. музей революции. М., 1987. С. 107–139.

Репина Л. П. Социальная история и историческая антропология: новейшие тенденции в британской и американской медиевистике // Одиссей. Человек в истории. 1990. М.: Наука, 1990. С. 167–181.

Румянцева М. Ф. Теория истории: учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2002. 319 с.

Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время: в поисках утраченного. М.: Языки русской культуры, 1997. 796 с.

Селунская Н. Б. К проблеме объяснения в истории // Проблемы источниковедения и историографии: материалы науч. чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М.: РОССПЭН, 2000. C. 44–62.

Следзевский И. В. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода // Цивилизации. Вып. 4. М.: МАЛП, 1997. 200 с.

Смоленский Н. И. Теория и методология истории: учеб. пособие для студ. ВУЗов. М.: Изд. центр «Академия», 2007. 272 с.

Современная историография и проблемы содержания исторических экспозиций музеев. По материалам «круглого стола», состоявшегося 18 мая 2001 г. в Орле / [сост.е. А. Воронцова, Л. И. Скрипкина]. М.: ГИМ, 2002. 295 с.

Соколов А. К. Социальная история: проблемы методологии и источниковедения // Проблемы источниковедения и историографии: материалы II науч. чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М.: РОССПЭН, 2000. С. 75–89.

Сундиева А. А. Исторические музеи в современной России // Ориентиры культурной политики: информ. вып. № 8. М.: Главный информ. – вычислит. центр МК РФ, 2003. С. 55–62.

Теоретическая культурология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. 624 c.

Хаттон П. История как искусство памяти / Пер. с англ. В. Ю. Быстрова, ст. И. М. Савельевой. СПб.: Владимир Даль, 2003. 423 c.

Хвостова К. В. К вопросу об историческом познании // Новая и новейшая история. 1993. № 3. C. 20–28.

Хвостова К. В. Современная эпистемологическая парадигма в исторической науке (Роль многозначной логики) // Одиссей. Человек в истории. 2000. М.: Наука, 2000. С. 10–13.

Хвостова К. В., Финн В. К. Проблемы исторического познания в свете современных междисциплинарных исследований. М.: РГГУ, 1997. 256 c.

Шилков Ю. М. Психология культуры и историческое познание // В перспективе культурологии: повседневность, язык, общество. М.: Академический Проект; РИК, 2005. С. 62–83.

Шкуратов В. А. Историческая психология на перекрестках человекознания // Одиссей. Человек в истории. 1991. М.: Наука, 1991. С. 103–114.

А. С. Минаков
Информационные и организационные ресурсы краеведческого музея как фактор развития исторической науки
A. S. Minakov
Informational and Organizational Resources of the Local Museum as a Factor of Development of Historical Science

УДК 374.8 (5)

Аннотация: в статье анализируется информационный потенциал краеведческих музеев, который имеет значение для развития исторической науки. Обращено внимание на ключевые проблемы взаимодействия ученых-историков и краеведческих музеев. Обозначены перспективные направления историографии, разработка которых возможна с привлечением материалов фондов и коллекций краеведческих музеев.

Abstract: The article analyzes the information potential of the Museum, which has implications for the development of historical science. Highlighted key problems of interaction between historians and local history museums. Given the promising directions of historiography, the development of which is possible by using documents and collections of local museums.

Ключевые слова: историческая наука, археология, краеведение, музееведение, краеведческий музей, историзм, информационный ресурс, коммуникация, фонды музея, экспозиция.

Keywords: historical science, archaeology, local history, museum study, local museum, historicism, information resource, communication, museum fund, exposition.

Известно, что краеведческие музеи являются самым массовым сегментом российского музейного сообщества. В той или иной форме они действуют во всех региональных центрах, а также во многих населенных пунктах районного и даже поселкового уровня. Такая территориальная распространенность и фондовая всеохватность делают краеведческие музеи уникальным явлением российской культуры, которое практически не имеет аналогов за рубежом.

Будучи универсальными, краеведческие музеи уже со времени своего возникновения в XIX в. стали значительными центрами собирания, хранения и экспонирования материалов практически по всем отраслям наук [Моисеев, 1967. С. 188]. Традиционно фонды краеведческих музеев исключительно важны для исследователей гуманитарной сферы и, особенно, для представителей исторической науки.

Специалисты, обращавшиеся когда-либо к документальным и предметным собраниям музеев, хорошо знают, что работа с подобными коллекциями имеет свою специфику. Она связана с вопросами открытости материалов, заботой музейщиков об их сохранности, а также своеобразием научно-справочного аппарата, с общей организацией работы музея как учреждения, выполняющего в числе прочего и научно-просветительские функции.

Практика деятельности не только крупных столичных исторических, но и региональных краеведческих музеев показывает, что перспективы их взаимодействия с исследовательской аудиторией лежат именно в плоскости формирования наиболее оптимальной модели коммуникации музея как «поставщика» информации с историком – ее «потребителем». В этой связи потенциал краеведческих музеев в полной мере далеко еще не раскрыт. Поэтому стоит обратить внимание на то, какие же направления исследований видятся нам перспективными в контексте использования музейных материалов и каким вырисовывается будущее взаимодействия историков с краеведческими музеями.

Фонды этих музеев являются благодатной почвой для изучения, в первую очередь, локально ограниченных сюжетов. С одной стороны – это историческая проблематика конкретного региона, его административного центра, а также районных населенных пунктов. С другой стороны – это история отдельных структур регионального уровня (учреждений, организаций, предприятий, учебных заведений и т. п.), а также широкий пласт генеалогических вопросов, включающий как историю отдельных семей, родов, так и биографии конкретных персоналий. По всем этим направлениям возможна как разработка новых тем, так и уточнение и дополнение уже исследованных ранее событий и фактов.

Благодаря краеведческим музеям в советское время на местах были сохранены уникальные материалы о тех страницах истории нашей страны, которые по идеологическим соображениям не изучались открыто или вовсе не были объектом исследовательского внимания. Назовем лишь некоторые из них – это отдельные аспекты Великой Отечественной войны (особенно начального периода и оккупационный режим в целом), политические репрессии ХХ в., провинциальные страницы истории династии Романовых, «Белое дело», жизнь и деятельность отдельных персоналий и многое другое. В годы всплеска антирелигиозной политики в ХХ в., когда закрывались храмы и монастыри, именно в краеведческих музеях нашли спасение многие уникальные предметы по истории Русской православной церкви: иконы, церковная утварь, богослужебные книги, консисторские документы и др.

На протяжении ХХ в. краеведческие музеи были практически единственными учреждениями в регионах, которые документировали жизнь своего края во всех ее проявлениях [Сундиева, 2000. С. 187]. Поэтому сегодня они являются главными хранителями редких материалов по отдельным пластам отечественной культуры в провинции. Извлекая информацию из музейных предметов, хранящихся в этих музеях и для историков являющихся историческими источниками, исследователи могут реконструировать уникальные картины прошлого, что зачастую невозможно только на основе материалов архивохранилищ и библиотечных собраний.

Для историков музеи важны как постоянно пополняемые источниковые комплексы. В качестве подтверждения тому можно привести пример из практики Орловского краеведческого музея. Известно, что Орловская область (а ранее губерния) была и по большей части пока еще остается одним из наиболее моноэтничных регионов европейской части России. Очень долго орловская деревня служила образцом сохранения многовекового, передававшегося из поколения в поколение, традиционного уклада жизни русских крестьян. Это находило выражение в разных формах – костюме, интерьере жилища, фольклоре, промысловых занятиях и т. д. Сегодня орловская деревня, к сожалению, постепенно утрачивает прежний облик. Этот процесс, обусловленный объективными и субъективными обстоятельствами, заметен и идет по нарастающей. В этой связи Орловский краеведческий музей еще в советское время стал собирать материалы по истории крестьянской повседневности. Десятилетия активной собирательской работы воплотились в стационарную экспозицию, воссоздающую практически все аспекты жизни русского крестьянина в разные времена года. Теперь посетители, в том числе исследователи, могут познакомиться как с еще существующими, так и многими утраченными элементами традиционной русской культуры. Кроме того, в фондах хранится много образцов орудий труда, костюма, изделий кустарного производства и т. п.

Часто музейщики, обращаясь к музейным предметам, оперируют ими как вещественными и письменными историческими источниками (т. е. так же, как и историки). Соприкасаясь и взаимодействуя с музейной средой, исследователи-историки должны обязательно учитывать специфику археологического и источниковедческого аспектов музейной работы.

Археологический раздел является сегодня неотъемлемой составляющей классической исторической экспозиции. Он традиционно опирается на достижения специалистов-археологов, ведущих работу на территории региона. Такая практика, сложившаяся еще в досоветское время, позволяет отслеживать новейшие результаты последних работ археологов, что особенно значимо для территорий интенсивных полевых исследований. Вместе с тем при поступлении в краеведческие музеи находок, обнаруженных в результате деятельности археологических экспедиций в соответствующем регионе, и при их включении в экспозиции музейные сотрудники должны учитывать результаты их предварительного анализа археологами. Сохранение и развитие такого подхода является залогом высокой научной культуры экспозиций.

Источниковедческое изучение музейного собрания, также имеющее свою специфику, позволяет атрибутировать, классифицировать, систематизировать и интерпретировать музейный предмет. Применение методов, разработанных музейным источниковедением, позволяет выявить содержащуюся в предмете семантическую (смысловую) информацию, его способность вызывать эмоции, привлекать внимание, определить репрезентативные свойства предметов, а также подчеркнуть музейную ценность источников и установить взаимосвязи между ними. Наряду с этим в фондах музеев хранится немало письменных исторических источников, еще не введенных в научный оборот. В их числе в первую очередь необходимо указать значительный пласт делопроизводственной документации, источников личного происхождения и периодическую печать. Отдельного внимания заслуживают музейные коллекции изобразительных материалов (особенно фотографий), многие из которых носят уникальный характер.

Значительный интерес для историков представляют не только фондовые коллекции, но, как уже отмечалось, музейные экспозиции, которые являются основной формой репрезентации исторического знания в музее [Воронцова, 2014. С. 174]. Находясь в фарватере позитивной социокультурной динамики, стационарные экспозиции и временные выставки во многом являются реальным воплощением историзма как формы восприятия прошлого, транслируя историческую действительность как изменяющуюся и развивающуюся во времени величину. При этом исторический образ в музее «одновременно и целостен и фрагментарен. Он складывается из совокупности персонифицированных судеб, ряда обособленных и замкнутых в себе явлений и событий. Лишенный возможности напрямую воспроизводить сложные научные понятия, музей обращается к их образным аналогам. Экспозиционный образ того или иного явления отличается от существующих понятийных представлений по своей структуре и наполнению, однако он более гибок, устойчив и долговечен, чем само понятие. В силу этого различные сочетания образного и понятийного начал создают неповторимый облик экспозиций, основанных на единых научных представлениях» [Нагорский, 2004. С. 71–72].

В современных условиях научное проектирование экспозиций невозможно без освоения историографического опыта. Результаты работы историков нужны для теоретического обоснования экспозиций, в котором раскрывается тематико-экспозиционный замысел, определяются задачи, структура и стержневые проблемы экспозиции, методы подачи материала и его характеристика, а также место создаваемых экспозиций среди и в контексте уже существующих.

Одна из первоочередных задач, по-прежнему стоящих перед экспозиционерами, – «научиться представлять историческую реальность, воплощенную в музейных источниках, в научно реконструированное знание о ней и через интерпретацию способствовать восстановлению связей между историко-культурным наследием и его контекстом» [Скрипкина, 2009. С. 155]. Современный технологический инструментарий оформления экспозиций позволяет усилить визуальное восприятие предметов. Так, содержательное наполнение экспозиции крайне нуждается в усилении эмоциональной насыщенностью. Тем самым краеведческие экспозиции выполняют значительные идеологические и воспитательные функции, которые дают акцентированную оценку значимости региональных комплексов прошлого в общегосударственном контексте [Лихачев, 2015. С. 58].

Однако в отличие от историков авторы музейных экспозиций менее защищены от критики. Музейный показ априорно рассчитан на самую широкую потребительскую аудиторию, независимо от сложности экспозиции, потому что, в отличие от научной и учебной литературы, может «непосредственно воздействовать на сознание человека своими памятниками с помощью визуальных образов» [Ольшевская, 2001. С. 37]. Впрочем, последнее обстоятельство повышает как социальную, так и научную ответственность музея.

Тем не менее за последние десятилетия краеведческие музеи постепенно превратились в подлинные центры исторической науки в провинции. Материалы их фондов и экспозиций используются не только для академических исследований, но и для подготовки учебно-методических пособий. На базе краеведческих музеев отдельных регионов проводятся историко-краеведческие конференции не только регионального, но также всероссийского и даже международного уровня. Здесь организовываются презентации книг по истории, мероприятия, посвященные памятным датам, и т. п. В целом краеведческие музеи в полной мере соответствуют особому типу научно-просветительских учреждений, которые «отражают естественную потребность людей отбирать, атрибутировать, сохранять и доносить до будущих поколений наиболее типичные образцы своего прошлого и настоящего» [Нагорский, 2004. С. 77].

Таким образом, краеведческая музейная среда и историческая наука обречены на тесное взаимодействие. С одной стороны, историки, с их профессиональным методологическим арсеналом, помогают раскрыть источниковый потенциал музейных коллекций. С другой стороны, трудно представить работу исторических музеев без учета историографического опыта: он необходим как для создания новых экспозиций, их теоретического осмысления, так и для фондовой работы. Микроисторические исследования, изучение повседневности чрезвычайно важны для сопоставления с наработками в масштабах всей страны и уточнения наших представлений об истории Отечества, в том числе средствами, доступными только музейным экспозициям.