Текст книги "Роль музеев в информационном обеспечении исторической науки"

Булдаков В. П. Историк и миф. Перверсии современного исторического воображения // Вопросы философии. 2013(б). № 8. С. 54–65

Валетов Т. Я. Музеи в Интернете: обзор глобальной сети // Круг идей: электронные ресурсы исторической информатики. Труды VIII конференции Ассоциации «История и компьютер». М.; Барнаул, 2003. С. 328–358.

Воронцова Е. А. Информационное обеспечение исторической науки: к постановке проблемы // 150 лет на службе науки и просвещения: сборник материалов междунар. науч. конференции, посвященной 150-летию открытия для публики Чертковской библиотеки, 75-летию бренда «Государственная публичная историческая библиотека» и 130-летию открытия Государственного исторического музея, состоявшейся 5–6 декабря 2013 г. М.: ГПИБ России, 2014(а).

Воронцова Е. А. Музей как элемент системы информационного обеспечения исторической науки: теоретико-методологические аспекты проблемы // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: История. 2014(б). № 3. С. 82–85.

Воронцова Е. А. Очерки по теории и истории культуры. М.: Летний сад, 2014(в). 171 с.

Воронцова Е. А. Музеи в системе науки // Культурные миры: материалы науч. конференции «Типология и типы культур: разнообразие подходов (20–22 марта 2000 г., Москва)». М.: Рос. ин-т культурологии, 2001.

Воронцова Е. А. Классификация музеев // Музейное дело России/ Под ред. М. Е. Каулен, И. М. Коссовой, А. А. Сундиевой. М.: ВК, 2003. С. 235–251.

Воронцова Е. А., Гарскова И. М. Информационное обеспечение российской исторической науки в информационном обществе: современное состояние и перспективы // Исторический журнал: научные исследования. 2013. № 5. С. 487–505. DOI: 10.7256/2222-1972.2013.5.9811.

Воронцова Е. А., Сундиева А. А., Каулен М. Е., Кузина Г. А., Дьячков А. Н., Чистотинова С. Л. Музеи – особо ценные объекты культурного наследия. Аналитические материалы. Методы ранжирования. Деп. в ИНИОН РАН (№ 52996 от 20.10.1997).

Газалова K. M. Музей как социальный институт в России XX столетия // Проблемы теории, истории и методики музейной работы / ГЦМСИР. М., 1995. С. 10–12.

Герасимов Ю. В. Информационно-методическое обеспечение научно-фондовой работы в музее: коллекции археологии // Вестник Томского гос. ун-та. Серия: История. 2013. № 2 (22). С. 158–161.

Гнедовский М. Б. Музейная коммуникация и музейный сценарий. М.: Литера, 2006. 380 с.

Голоса истории: музейные материалы как источник познания прошлого / Центр. музей Революции. М., 1990. Кн. 1. 240 с.

Грусман В. М. Музей как институт формирования исторической памяти // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. 2007. Т. 8, № 35. С. 92–98.

Дукельский В. В поисках музейной концепции истории // Музейная экспозиция: Теория и практика, искусство экспозиции, новые сценарии и концепции / Под ред. М. Т. Майстровской; Рос. ин-т культурологии / М., 1997. С. 33–41 (На пути к музею XXI века.)

Дукельский В. Ю. Музейные коллекции и предметный мир культуры // Некоторые проблемы исследований современной культуры. М., 1987. С. 26–34.

Закс А. Б. Из истории экспозиционной мысли советских музеев (1917–1936) // Труды НИИ музееведения. Вып. 22. М., 1970. С. 128–165.

Заславец H. H. Информационные технологии в музейной практике // Диалог со временем. Вып. 20. М., 2007. С. 299–303.

Изучение музейных коллекций / Сост. и науч. ред. У. М. Полякова; НИИ культуры. М., 1974.

Именнова Л. С. Музей в глобальном мире // Вестник Московского гос. унта культуры. 2011. № 1. С. 138–143.

Именнова Л. С. Музейная коммуникация как пространство символического // Культура глобального информационного общества: противоречия развития: сборник науч. статей. М.: Изд-во Московского гуманит. ун-та, 2010. С. 522–534.

Искусство музейной экспозиции / НИИ культуры. М., 1977, 1982, 1985

Исторические экспозиции региональных музеев в постсоциалистический период / Отв. ред. И. В. Чувилова. СПб.: Алетейя, 2009. 304 с.

История XX века в музейных экспозициях / Центр. музей Революции. М., 1995. 205 с.

Каспаринская С. А. Мемориальные музеи исторического профиля // Историко-революционные и литературные мемориальные музеи / НИИ культуры. М., 1973. С. 3–87.

Каулен М. Музей и наследие // Музей. 2009. № 5. С. 10–19.

Каулен М. Е. Экспозиция и экспозиционер // Хранители наследия. Альманах ассоциации муниципальных музеев. Вып. 2. Барнаул, 2005. С. 140–168.

Компьютер в музее, музей в компьютере. Труды Всесоюзного семинара по проблемам компьютеризации музеев за 1990 г. М.: ГТГ, 1991. 128 с.

Корзун В. П. Научные сообщества в исторической науке как исследовательская проблема // Исторический ежегодник за 2002–2003. Омск, 2003. С. 36–46.

Лаптева М. А. Соотношение истории как науки и музейного дела в культуре XX века (к постановке проблемы) // Вестник Красноярского гос. технического ун-та. Вып. 41. Красноярск, 2006. С. 66–70.

Лебедев А. В. Пространство музея в Интернете // Справочник руководителя учреждения культуры. Вып. 4. 2002. С. 85–92.

Левыкин К. Г., Разгон А. М. Экспозиция музея и историческая наука // История СССР. 1984. № 3. С. 66–76.

Лещенко А. Эволюция и революция в мире виртуальных музеев // Музей. 2011. № 7. С. 12–15.

Лукина Н. П. Образ науки информационного общества: опыт философской рефлексии // Гуманитарная информатика. Вып. 4. Томск, 2007. Электронный ресурс: URL: huminf. tsu.ru/journal.

Мастеница Е. Н. Музейная интерпретация истории: подходы и методы // Музей. 2010. № 10. С. 8–12.

Михайловская А. И. Музейная экспозиция: организация и техника. М.: Советская Россия, 1964. 517 с.

Музееведение в России первой трети XX века / Сост.е. Н. Вакулина; Центр. музей Революции. М., 1997. 283 с.

Музееведение и историко-культурное наследие: сборник статей. Вып. I–IV. Кемерово: КемГУКИ, 2006–2012.

Музееведение. Музеи исторического профиля / Под ред. К. Г. Левыкина, B. Хербста. М.: Высш. шк., 1988. 431 с.

Музееведение. Музеи мира / Отв. ред. Е. Е. Кузьмина; НИИ культуры. М., 1991. 378 с.

Музееведение. Вопросы теории и методики / Под ред. В. Ю. Дукельского; НИИ культуры. М., 1987. 167 с.

Музееведение. На пути к музею XXI века / НИИ культуры. М., 1989. 224 с.

Музееведческая мысль в России XVIII–XX веков: сборник документов и материалов / Под ред. Э. А. Шулеповой. М.: Этерна, 2010.

Музей будущего: информационный менеджмент / Сост. А. В. Лебедев. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 315 с.

Музей и современность. Комплектование музейных коллекций / НИИ культуры. М., 1982. 140 с.

Музеи Российской академии наук: альманах. М.: Научный мир, 1998–2012.

Музейная коммуникация: модели, технологии, практики / Отв. ред. В. Ю. Дукельский / Рос. ин-т культурологии. М., 2010. 199 с.

Музейная экспозиция / Рос. ин-т культурологии. М., 1996, 1997 (На пути к музею XXI века).

Музейное дело России / Под ред. М. Е. Каулен, И. М. Коссовой, А. А. Сундиевой. М.: ВК, 2003, 2006, 2010.

Мягков Г. П. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исторической школы». Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та, 2000. 298 с.

Научные основы работы музеев исторического профиля / Центр. музей Революции. М., 1980. 184 с.

Нестеренко А. Н. Историческая память и современность // Вестник РАН. 2012. Т. 82. № 3. С. 284–288.

Никифоров А. Л. Историческая память и общество // Личность. Культура. Общество. 2013. Т. 15, № 2. С. 90–102.

Никишин Н. А. Язык музея как универсальная моделирующая система музейной деятельности // Проблемы культурной коммуникации в музейной деятельности / Ред. В. Ю. Дукельский; НИИ культуры М., 1988. С. 7–15.

Ноль Л. Я. 30 лет информатики в российских музеях // Музей. 2007. № 1. C. 36–39.

Ноль Л. Я. Автоматизированные базы данных по памятникам истории и культуры: проблемы и решения // Музееведение. Музеи мира / Отв. ред. Е. Е. Кузьмина; НИИ культуры. М., 1991. С. 232–248.

Ноль Л. Я. Компьютерные технологии в музее. М.: Рос. ин-т переподготовки работников культуры, искусства и туризма, 1999. 114 с.

Основы советского музееведения. М.: Гос. изд-во культурно-просветительной литературы, 1955. 373 с.

Очерки истории музейного дела в СССР. Вып. 2–7. М., 1960–1971.

Поляков Т.П. Как делать музей? (О методах проектирования музейной экспозиции) / Рос. ин-т культурологии. М., 1996. 253 с.

Пономарев Б. Б. Несовершенный музей в несовершенном мире. М.: ИПК Робин, 2002. 168 с.

Проблемы совершенствования экспозиций по истории советского общества / НИИ культуры. М., 1975. 234 с.

Проблемы теории, истории и методики музейной работы (источниковая база музеев) / ГЦМСИР. М., 2004. 216 с.

Равикович Д. А. Социальные функции и типология музеев // Музееведение. Вопросы теории и методики / Под ред. В. Ю. Дукельского; НИИ культуры. М., 1987. С. 10–24.

Разгон А. М. Исторические музеи в России (с начала 18-го века до 1861 г.). М.: Гнозис, 1993. 231 с.

Разгон А. М. Музейный предмет как исторический источник // Проблемы источниковедения истории СССР и специальных исторических дисциплин. М.: Наука, 1984. С. 174–183.

Репина Л. П. Историческая память и история историков // Исторические записки. 2010. № 13 (131). С. 154–164.

Репина Л. П. Историческая память и современная историография // Новая и новейшая история. 2004. № 5. С. 33–45.

Роль музеев в формировании исторического сознания: Междунар. науч. – практическая конференция. Рязань, 25–28 апр. 2011 г.: материалы и доклады / Отв. ред. И. В. Чувилова. М.: ООО «НБ-Медиа», 2011. 188 с.

Российская музейная энциклопедия / A. A. Сундиева, Е. А. Воронцова, Т. Н. Кадаурова и др.: В 2 т. М.: Прогресс, «РИПОЛ классик», 2001.

Ростовцев Е. А., Сосницкий Д. А. Направления исследований исторической памяти в России // Вестник Санкт-Петербургского гос. ун-та. Серия 2. Вып. 2. 2014. С. 106–126.

Румянцева М. Ф. Музейная экспозиция как форма репрезентации / позиционирования актуального исторического знания: от постмодерна к постпостмодерну // Роль музеев в формировании исторического сознания / Отв. ред. И. В. Чувилова. М., 2012.

Самарина Н. Г. Проблемы музейного источниковедения в историографии второй половины XX – начала XXI века // Собор лиц: сборник статей / Под ред. М. Б. Пиотровского и А. А. Никоновой. СПб., 2006. С. 349–360.

Сапанжа О. С. Методология теоретического музееведения. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2008. 115 с.

Сапанжа О. С. Теория музея и музейности: исторический обзор и историческая типология. СПб.: Экспресс, 2011. 98 с.

Селиванов H. Л. Субъективный взгляд на музей из виртуальной реальности // Музеи Москвы и музеология XX века: Тезисы науч. конференции 25–26 ноября 1997 г. М.: РГГУ, 1997. С. 35–38.

Словарь актуальных музейных терминов // Музей. 2009. № 5.

Собор лиц: сборник статей / Под ред. М. Б. Пиотровского и А. А. Никоновой. СПб., 2006.

Современная историография и проблемы содержания исторических экспозиций музеев. По материалам «круглого стола», состоявшегося 18 мая 2001 г. в Орле / [сост.е. А. Воронцова, Л. И. Скрипкина]. М.: ГИМ, 2002. 295 с.

Современная отечественная история в музеях: материалы конференций музейных работников, состоявшихся в гг. Москве и Иванове в 1999 г. М., 2000.

Сокровища академических собраний Санкт-Петербурга: альбом / Сост. Ю. А. Петросян, Е. А. Иванова. СПб.: Наука, 2003. 520 с.

Станюкович Т. В. Этнографическая наука и музеи. Л.: Наука, 1978. 288 с.

Сундиева А. А. Исторические музеи в современной России // Ориентиры культурной политики. Вып. 8. М., 2003. С. 55–62.

Сундиева А. А. Музей как культурная форма // Культурные миры: Материалы научной конференции. М.: РИК, 2001. С. 210–215.

Сыченкова Л. А. О способах представления истории в музейных экспозициях // Вопросы музеологии. 2010. № 2. С. 124–135.

Терминологические проблемы музееведения / Центр. музей Революции. М., 1986. 230 с.

Тишков В. А. О сотрудничестве с музеями исторического профиля // Вестник АН СССР, 1979, № 8, С. 100–104.

Томилов Н. А. Музееведение. Его периодизация и основные понятия // Известия Омского гос. историко-краеведческого музея. Омск, 1998. Т. 6. С. 52–64.

Триумф музея?: сборник статей / Отв. ред. А. А. Никонов. СПб.: Осипов, 2005. 458 с.

Федоров Н. Ф. Из философского наследия: Музей и культура. М., 1995. 318 с.

Финягина Н. П. Состав и структура музейных фондов, содержание фондовой работы // Музейное дело в СССР / Центр. музей Революции. М.: Советская Россия, 1975. С. 19–38.

Финягина Н. П. Фондовые коллекции в музее // Вопросы музейной работы / НИИ культуры. М., 1974. С. 104–118.

Черкаева О. От предмета к музейному собранию // Музей. 2009. № 5. С. 26–30.

Черненко В. В. Информационные технологии в экспозиционной и выставочной деятельности // Современные тенденции в развитии музеев и музееведения. Новосибирск, 2011. С. 330–335.

Чувилова И. Классификация музеев и проблемы наследия // Музей. 2009. № 5. С. 20–25.

Шляхтина Л. М. Современная музеология: горизонты теоретизирования // Вопросы музеологии. 2013. № 1 (7).

Шмит Ф. И. Исторические, этнографические, художественные музеи. Очерк истории и теории музейного дела. Харьков: Союз, 1919. 104 с.

Шнирельман В. А. Музей и конструирование социальной памяти: культурологический подход // Этнографическое обозрение. 2010. № 4. С. 8–26.

Юренева Т. Ю. Музееведение: учебник для высшей школы. М.: Академический проект, 2003. 560 с.

О. С. Сапанжа
Историческая типология музеев и проблемы информационного обеспечения исторической науки
O. S. Sapanzha
Historical Typology of Museums and Problems of Information Support of Historical Science

УДК 930.85

Аннотация: в статье рассматривается круг проблем, связанных с современной ситуацией усиления просветительских и рекреационных функций музея и его роли как института, хранящего и представляющего исторические артефакты и документы. На основе концепции исторической типологии музея и его протоформ представлена панорама исторической эволюции музея и его роли в информационном обеспечении науки.

Abstract: In this article is analyzed a wide range of issues regarding current situation of in creasing educational and recreational functions of museums and thier institutional role of keeping and presenting historical artifacts and documents. Based on the concept of a historical typology of the museum and its «protoforms» are presented a historical panorama of the evolution of the museum and its role in information support of science.

Ключевые слова: музеология, музей, музейность, культурная форма, артефакт, документ, история музейного дела, историческая типология, историческая наука.

Keywords: museology, museum, museum quality, cultural form, artifact, document, history museum, historical typology, historical science.

На рубеже XX–XXI вв. произошло определенное смещение фокуса в понимании цели и смысла деятельности музея. На первый план окончательно вышла проблема диалога и сотрудничества с посетителем-непрофессионалом, общим стало утверждение приоритета образовательной, просветительской и рекреационной функций музея. Можно говорить о том, что в споре человека и человечества победил человек, которому и служит музей как социокультурный институт.

Этот процесс вполне закономерен и отражает общую динамику культуры и изменившийся угол зрения на проблему сохранения и трансляции культурных кодов. Если еще 20 лет назад музей искал пути диалога со зрителем, но не предполагал возможности активного участия непрофессионала в выборе тем и сюжетов выставок, их интерпретации и даже в процессе разработки, то сегодня такой подход стал вполне привычным, особенно в тех сегментах музейного пространства, которые стараются наметить новаторские пути развития музея как пространства не только диалога, но и сотрудничества [Культура участия, 2015].

Эти (несомненно, положительные) тенденции имеют, тем не менее, и обратную сторону: все чаще профессиональные исследователи подозрительно относятся к музейному пространству как пространству эксперимента, творчества, диалога, но не как к площадке научной дискуссии и решения музейными средствами задач источниковедческого (информационного) обеспечения науки. Не секрет, что доступ в музейные фонды часто затруднен даже для специалистов, работающих над теми или иными проблемами, но не являющихся научными сотрудниками музеев. Для этой группы исследователей (не столь малочисленной) именно экспозиция и особенно выставки становятся возможностью познакомиться с важными материалами, артефактами и документами. Пространство эксперимента и диалога заставляет относиться к выставке с подозрением. Между тем наряду с форумом музей выполняет и функции обеспечения исторической науки.

Определяя существенные компоненты информационного обеспечения исторической науки, Е. А. Воронцова дает следующее рабочее определение: «… информационное обеспечение исторической науки – это деятельность по поиску, сбору, обработке, накоплению и хранению, распространению и использованию репрезентативной и достоверной информации, необходимой для решения исследовательских задач в области изучения истории, а также сама такая информация, определенным образом структурированная (организованная) и представленная в удобном для исследователя виде». Музеям, по мысли автора, принадлежит особое место в этом обеспечении: «… в информационном обществе чрезвычайно возросла роль коммуникации (общения) и, как следствие, репрезентации информации. В стремлении остаться востребованными, хранители (архивы, музеи, библиотеки) начали конкурировать на этом поприще с репрезентирующими институциями (издателями, сетями и пр.). При этом музеи и архивы хранят подлинники, ценность которых как исторических источников пока серьезному сомнению не подвергается (даже при наличии оцифрованных копий)» [Воронцова, 2014. С. 365].

Таким образом, можно отметить следующее противоречие: с одной стороны, в условиях возрастающей роли репрезентации информации возрастают роль и значение музеев как хранителей подлинных артефактов и документов прошлого, а с другой – концепция «музея для посетителя», ставшая основным вектором развития музейного мира последних десятилетий, требует усиления рекреационных технологий при моделировании музейного пространства как креативного пространства и музейного мира как творческого кластера в целом.

В этой связи интересно проследить, как менялось представление о формах хранения и представления артефактов в музейных и протомузейных формах. Отметим, что протомузейным формам стоит уделить не меньшее внимание, чем собственно формам организации музейности в виде привычного социокультурного института – музея [Сапанжа, 2009; Сапанжа, 2011]. Понимая под музейностью способ наделения субъектом особыми свойствами объектов реального мира с целью сохранения исторического потенциала и творческого резерва опыта человека и человечества, реализуемый в собраниях предметов, репрезентирующих этот опыт, стоит подчеркнуть, что именно музейность является «культурной формой», которую осваивает человек, создавая музейное пространство как динамичную структуру культурных артефактов. Появление тех или иных видов музея – ответ культуры на запрос по актуализации музейности на каждом этапе развития.

Первым этапом является возникновение и осознание новой потребности (интереса). В истории музейного дела (как, впрочем, и в истории иных культурных форм) этот этап является самым продолжительным, а его корни можно при желании обнаружить в самых отдаленных периодах развития человечества, известных науке [Художественная культура…, 1985. С. 85]. Систематизируя различные формы домузейного собирательства, В. П. Грицкевич предлагает анализировать их в контексте мотиваций – причин возникновения коллекций. Он выделяет сакральную мотивацию, экономическую, социального престижа, групповой принадлежности, доказательства родства с легендарными предками, патриотического характера, как средство возбуждения любознательности, как средство исследовательской деятельности, как средство эстетического переживания [Грицкевич, 2004. С. 70–92]. Очевидно, что большинство мотиваций уже имело место в древнейшем обществе. Среди основных видов бытования предмузейных собраний в архаичном, древнем и средневековом обществах Грицкевич выделяет гробницы, пожертвования, трофеи, реликвии, культовые предметы, сокровища [Там же. С. 94]. Как видим, задач информационного обеспечения не ставилось, да и не могло ставиться в условиях синкретичной культуры.

Показательно, что, предлагая периодизацию истории музейного дела, В. П. Грицкевич выделяет первый «этап, на котором реализация музейного принципа (то есть стремления собирать, хранить и представлять изъятые из утилитарного обихода материальные предметы, представляющие в глазах собирателей особую ценность) происходила без создания самостоятельного социокультурного института, в виде предмузейных собраний» [Там же. С. 250]. Под «музейным принципом» можно понимать «музейную потребность», реализация которой впоследствии привела к рождению культурной формы – музея.

Музей как новая форма собраний предметов, утративших утилитарное значение, хранящихся в особом помещении и выставляемых напоказ, появляется в XV в., так как именно «в Италии в эпоху Возрождения существовали все три предпосылки создания музея как самостоятельного социокультурного явления» [Там же. С. 104]. Несмотря на то что эти собрания часто носили другие названия («студьоло», «антикварии», «кунсткамера», «галереи» и пр.), по функциям это были уже музейные учреждения. Связано это с самим принципом организации коллекций и определенными тенденциями их демонстрации (в формах, не связываемых прямо с экспозиционными принципами и предполагающими возможность знакомства с коллекцией весьма ограниченного круга лиц). Не только художественные коллекции (среди которых наиболее известны коллекции папского двора и флорентийской династии Медичи), но и другие собрания (минералогические коллекции, ботанические сады, зверинцы, анатомические театры и научно-технические коллекции) появляются в XV–XVI вв. Некоторые были доступны для публики (как, например, коллекция минералов врача К. Геснера из Цюриха, которая стала доступной для публики в 1550 г. [Там же. С. 154]), но «широкой популярности среди населения эти учреждения не имели» [Там же. С. 160]. Тем не менее интеграция культурной формы «музей» в социальную практику состоялась, начался процесс ее символического освоения в качестве «своей», идентифицирующей культурной особенности.

Период функционирования культурной формы в социальной практике (для музея период с XVI по XXI в.) осуществляется в виде прямого и вариативного воспроизводства в культурных артефактах, формировании стандартов ее смысловой интерпретации и их постепенной изменчивости.

Таким образом, можно говорить о трех формах проявления в культуре специфической потребности: домузейной, музейной и внемузейной. Первая форма охватывает период до возникновения музея как социокультурного института и включает различные варианты проявления внеутилитарного интереса к пространству материальных объектов (среди которых преобладают сокровищницы), вторая представляет собой наиболее типичную яркую форму общественного выражения этой потребности (типичная не означает постоянная; напротив, музей как социокультурный институт подвержен постоянному изменению в зависимости от логики развития культуры или вопреки ей), третья – различные варианты немузейного удовлетворения потребности.

Представленный вектор исторического анализа (достаточно разработанный в отечественной науке) раскрывает институциональную динамику культурной формы. Стоит также отметить, что именно в институциональной плоскости следует искать самые надежные показатели динамики и развития изучаемой сферы культуры [Художественная культура…, 1985. С. 85].

Но данный подход не позволяет проследить динамику культурной формы как способа актуализации памяти. В зависимости от типа культуры трансформируются конкретные формы хранения/ воспроизведения текста. Традиционная культура помнит все, но только в актуализированной форме – не посредством хранения памятника, а посредством постоянного воспроизведения текста, постоянно же потребляемого (произведение, специально сохраняемое как оригинал в силу сакрального, меморативного или прикладного статуса). Идея хранения неактуализированного сейчас наследия может возникнуть только в условиях динамичной культуры, когда изменчивость искусства становится нормой и минувшее осознается как невозвратимое. Данное положение имеет принципиальное значение для анализа причин появления музея как социокультурного института, изначально осуществляющего хранение объектов, окончательно изъятых из контекста утилитарного использования. Формы проявления музейности в античной и средневековой культуре предполагали именно постоянное «потребление» текста, его активное использование. В дальнейшем идея такого «использования» памятника продолжала существовать в «скрытых» формах коллекционирования. Сегодня же установка традиционной культуры на постоянную актуализацию того, что можно обозначить как наследие, в контексте культуры постмодерна приобретает обновленное звучание. Наряду с отношением к памятнику как безусловному артефакту, который надлежит тщательно охранять, защищать и не включать в различные активные практики, отчетливо прослеживается тенденция, связанная с использованием (вплоть до утилитарного) объектов, одновременно воспринимаемых как памятники. Расцвет различных форм демонстрации музейного отношения к действительности, связанный с собиранием и использованием бытовых предметов, ярко иллюстрирует это положение.

В контексте исторической типологии представляется целесообразным выделить два ключевых типа представления музейности: тип традиционной музейности и тип динамической (креативной) музейности. Хронологические границы традиционного типа музейности соответствуют истории традиционной культуры, т. е. охватывают время до эпохи Возрождения. Этот этап характеризуется, в первую очередь, хранением и использованием (презентацией) материальных предметов в актуализированной форме. Подобная установка традиционной культуры определила возникновение соответствующих форм представления музейности, не ориентированных на создание специального института, в задачи которого входили бы сохранение и презентация, но не активное «потребление» артефактов. Напротив, каждая из исторических форм представления музейности в рамках традиционной культуры неизменно включала предметы в плоскость их функционального использования.

Самые первые формы представления традиционной музейности можно обозначить как архаические праформы, непосредственным образом связанные с важнейшими вопросами происхождения человека и рождения культуры. Музейность можно рассматривать как элемент «социокультурной генетики», связанной с небиологической передачей от индивида к индивиду и из поколения в поколение вырабатываемого людьми опыта [Каган, 2000. С. 44]. В связи с тем что первобытная культура не знает отчетливой дифференциации по видам человеческой деятельности, формы представления музейности максимально интегрированы в общую картину синкретической деятельности человека. В праформах выражения музейности, включенных в общую картину мира, которые не удается вычленить в самостоятельные проявления, безусловно, сказывается синкретизм традиционной культуры с ее целостностью, взаимосвязанностью элементов. Первые признаки проявления музейности можно обнаружить в древнейшем ритуале – погребении, связанном с возникновением представлений о человеке и окружающем мире.

Лишь последовавшая дифференциация человеческой деятельности способствовала выделению первых самостоятельных форм проявления музейности. Возникновение производящего хозяйства, которое определило переход от социального и культурного синкретизма, формирование трех различных типов культур (скотоводов-кочевников, земледельцев, ремесленников – жителей городов Античности) [Там же. С. 149–161], позволяет четко провести границы между конкретными коммуникационными каналами, в связи с чем большое распространение имеют различного вида переходные формы (сочетающие прообразы различных институтов или действий). Формы представления музейности в данных типах культур можно определить как контекстуальные: собрания существовали не как самоценное образование, важен был контекст их использования. В частности, сложно говорить о внеутилитарности собраний Древнего Египта.

В Античности коллекционирование приобретает, казалось бы, самостоятельный характер. Тем не менее само слово «мусейон», давшее название современному институту, обозначало «место, посвященное музам», и представляло собой святилище муз, которое могло стать и местом проведения творческих состязаний поэтов. Мусеи, таким образом, представляли собой центры интеллектуальной жизни.

Если же говорить о коллекциях предметов, накапливаемых в древнегреческих храмах, то речь должна идти не о сознательном коллекционировании предметов, не обладающих утилитарными функциями, а о существовании подобных коллекций как части общего культа приношения богам, характерной для древнегреческой культуры. В Древнем Риме изменяется характер источников пополнения храмовых сокровищниц (вместо индивидуальных подношений основным становится способ пополнения собраний «трофеями»), однако их сакральный характер не изменяется, приобретая лишь усилившиеся черты репрезентативности.

Общая для средневековой культуры доминирующая роль двух сил – религии и Церкви – определила представление музейности в рамках традиционной культуры в форме храмовых сокровищниц, что позволяет также анализировать их как контекстные формы представления музейности, имеющие значение как сакральные предметы, включенные в религиозную практику. Если же мы говорим о «сокровищницах» (к которым относятся королевские сокровищницы, такие как сокровищница Карла Великого, располагавшаяся в Ахенской капелле, или Карла V Мудрого, сокровищницы русских царей), то речь идет не о формах сознательной аккумуляции предметов и наделении их особыми смыслами, а о презентации власти.

С XIV в. начинают появляться формы не контекстного, а специального представления музейности, связанные с систематическим собирательством, определившим развитие новых форм музейности в рамках типа динамической музейности (соответствующей динамической культуре). Они получают яркое воплощение в культуре Возрождения, определив основные векторы развития форм представления музейности вплоть до новейшего времени. Контекстные формы музейности нельзя признать исчезнувшими, но их стоит рассматривать как утратившие основные функции – являться частью иных значимых социальных и культурных практик. Именно включенность форм представления музейности в иные формы в качестве одного из элементов является важнейшей чертой, позволяющей трактовать их как служебные, не обладающие самостоятельными функциями и собственным морфологическим строением. Попытки преодоления подобной «служебности», как уже отмечалось выше, были предприняты в Античности, но не получили достаточного развития.