Текст книги "Моя чужая дочь"

Глава XXV

– Номер тридцать пять! – сказала она, не подозревая о том, что окликает собственную судьбу.

Роберт не сразу расслышал ее голос в шуме переполненного паба. Место у стойки бара он сменил на кожаную банкетку – напрасно, как выяснилось, поскольку оказался рядом с игральным автоматом и звяканье монет сбивало его с мыслей. Зато он видел лицо Черил и секунду-другую спустя прочитал по ее губам «номер тридцать пять». Раздвигая толпу, как толщу воды, Роберт приближался к женщине, чью жизнь мог перевернуть одной фразой.

В устремленных на него глазах гадалки что-то мелькнуло. Без единого слова, одним лишь движением тяжелых век и взглядом, окинувшим его фигуру с ног до головы, – безошибочный трюк медиума на старте сеанса – Черил пригласила Роберта во временный храм ясновидцев. Гул остался за его спиной, а здесь царил покой, витал легкий аромат сандала, едва слышным умиротворяющим фоном лилась музыка. Расстояние между столами позволяло каждому из четырех экстрасенсов общаться с клиентом с глазу на глаз.

– Садитесь, прошу вас.

Голос негромкий, но внятный. Отточенный горем.

Роберт повиновался, все так же пристально глядя на нее. Миссис Варни не поражала красотой, но что-то все же было притягательное в ее коже, гладкой и белоснежно-матовой, сквозь которую словно просвечивала ее душа – искренняя, как румянец на щеках, тревожная, как расширенные зрачки. Большие круглые глаза придавали ей безумный вид, и Роберт не стал бы ее винить, окажись она слегка не в себе.

– Меня зовут Черил. – Она снова окинула Роберта взглядом – должно быть, уже пыталась угадать прошлое, просчитать будущее.

Обычный фокус всех этих так называемых медиумов. Обрывочный факт, лишняя капля информации – и готово: ты уже попал в капкан и выкладываешь денежки. Но в данном случае клиент решил сам предсказать судьбу гадалки и навсегда изменить ее жизнь.

– Роберт Найт. – Он протянул руку, чем застал Черил врасплох.

Не ответив на жест, она уставилась в стол.

– Что предпочитаете? Таро, хрустальный шар, руны?

– Даже не знаю.

Роберт не стал хитрить. Прошлое ему и так известно, а будущее, похоже, разбито вдрызг. Да и пришел он не о себе говорить, а о ней самой, о настоящей матери Руби. О женщине, которой его Эрин принесла неизмеримые страдания. Стоит ему обратиться в полицию – и эта женщина получит шанс снова стать матерью Руби. А как же Эрин? Его жена, его любимая – опозоренная, раздавленная, она никогда не простит ему предательства.

Волосы Черил, темно-каштановые, почти черные, в мерцании десятков свечей отливали серебристо-голубым – совсем как у Руби. Совпадение? А ее губы, такие же пухлые, как у его падчерицы? И тонкая кость, и длинные пальцы, и необычайно изящная шея над воротничком шифоновой блузки? Разве все это не наследственные черты?

– А вы что посоветуете? – мягко спросил Роберт, боясь даже интонацией обидеть Черил. Страшно представить, через что ей пришлось пройти.

– Дайте мне руку. – Она по-прежнему прятала глаза.

«Неужели знает, зачем я здесь? – гадал Роберт. – Не исключено – как-никак медиум».

Она провела пальцем по его ладони.

– Ага! – Рассмеялась, смягчив улыбкой затаенную грусть. – Бизнесмен.

Он вроде не в деловом костюме и без кейса. А почему, собственно, этот факт ее насмешил?

– И вечный ваш спутник – стресс? – Она не утверждала, а выведывала – нормальная практика гадалок. Но хотя бы подняла наконец на него глаза.

Заметила, подумал Роберт, не могла не заметить, что ладонь у него влажная. Он кивнул – молча, чтобы не выдать лишнего:

– Без проблем ни у кого не обходится, верно?

Бормотание за другими столиками будто растаяло, шум зала отступил в иное измерение.

Черил опустила веки, вздохнула, снова открыла глаза. Пальцы ее задрожали и неуловимым движением исчезли с ладони Роберта.

– Что ж… Жить будете долго, если вы это хотели услышать. – Она откинулась на спинку кресла – с улыбкой, лишь теперь коснувшейся глаз.

– Долгая жизнь об руку с вечным спутником – стрессом? Хм-м. – Роберт позволил себе ответить на ее улыбку.

– Все не так плохо. – Она бросила еще один взгляд на его ладонь. – Просто сейчас у вас тяжелое время. Когда справитесь…

– То же самое можно сказать о любом человеке. К вам ведь только с проблемами и приходят, не так ли? – Роберт сразу пожалел о своем выпаде – не спорить же сюда явился.

– Проблемы и впрямь есть у всех, мистер Найт. Но каждый решает их по-своему. Этим мы и отличаемся друг от друга.

Она убрала руку Роберта с бархатной скатерти – знак того, что слова Роберта ее задели, – и обхватила ладонями хрустальный шар. Роберт видел в шаре ее искаженные, как в кривом зеркале, черты с печатью событий прошлого, ей не подвластных.

– Расскажите о моей семье. Что их ждет?

Роберт сам подкинул ей информацию. Теперь Черил в курсе, что клиент не одинок, ну и ладно. Он и не ставил целью ее экзаменовать, а пытался как-то подвести Черил к разговору о девочке. Идеальный вариант – чтобы Черил сумела разглядеть в его будущем свое собственное и тем самым избавила его от необходимости рассказывать о Руби. А как иначе он мог восстановить справедливость – и при этом не предать Эрин?

Пока Черил созерцала хрустальные глубины шара, Роберт перебирал в памяти все, что знал о пропаже ее ребенка. Вдруг он ошибся? Но ведь и полиция тринадцать лет назад пришла к тем же выводам: от Роберта не ускользнул тот факт, что дела сбежавшей Рут Вайстрах и похищенной дочери Черил вел один инспектор полиции.

Роберт тоже уставился на шар, пытаясь разглядеть пятнадцатилетнюю Рут – его Эрин! – с украденным ребенком на руках. Тщетно. Он видел лишь лицо Мэри Боумен, у которой отняли детей.

– Вижу женщину. Ее жизнь хрупка как крылышко мотылька, – прошелестела едва слышно Черил. Она вся была там, внутри хрустального шара. – Женщина напугана. Давно и смертельно напугана. Всегда от кого-то, от чего-то убегает…

Черил резко отняла ладони, ее лицо стало каменным, взгляд пустым. Она повернулась, сдернула со спинки кресла мохеровую шаль и набросила на плечи. Роберт заметил, что волоски на ее руках, открытых до локтей, встали дыбом.

– Продолжайте! – Роберт в подобные вещи не верил, но Черил определенно что-то увидела.

Она снова остановила взгляд на шаре:

– Честно, мистер Найт?

– Конечно. – Хотел бы и он быть с ней абсолютно честным, но правда, которая озарит жизнь этой женщины, навсегда разрушит жизнь Эрин.

– Не так давно вы потеряли близкого и дорогого человека. Вините себя и ходите, ходите по кругу, живете старыми привычками, прежними ошибками. – Черил плотнее завернулась в шаль. – В вечном страхе… – прошептала она, и, заглянув ей в глаза, любой повторил бы те же слова о самой Черил.

– А дальше? – Роберт на миг забыл истинную причину, приведшую его к Черил. Медиум явно говорила о Дженне.

– Больше ничего не вижу.

– Не можете увидеть – или не хотите? – чересчур громко вырвалось у Роберта.

Гадалка сказала правду – и все же ранила его. Он готов был орать, трясти ее за плечи, а потом взять это бледное лицо в ладони и прошептать, чтобы перестала страдать, что ее муки позади, что он нашел ее девочку, что его жена, Эрин Лукас, много лет назад сбежав из дома, по одной ей ведомой причине украла малышку и воспитала как свою дочь. И что теперь Руби может вернуться к родной матери.

Вот только произнести все это вслух – значит посягнуть на еще один мир. Мир замечательной девочки, только-только обретшей семью и надежду на счастливое будущее. Как можно лишить Руби единственного родного ей человека? Как можно предать любимую женщину? Эрин, без сомнения, попадет за решетку, и ее история станет известна всей стране.

Немыслимо.

Роберт обмяк в кресле и, не сдержав стона, заставил повернуться не одну голову в комнате.

– Извините. – Он снова выпрямился, уловив удивление на лице Черил. – Неделя выдалась не из легких.

Чтобы сгладить неловкий момент, Черил раскинула карты таро. Роберт приклеил взгляд к замысловатым картинкам, смысл которых его не волновал, даже если они обещали ему назавтра смерть под колесами автобуса. Он хотел одного – услышать от Черил о ее пропавшей дочери.

– Так я и думала, – деловито произнесла Черил, разрывая ту ниточку, что на миг протянулась между ними. – Долгая жизнь, впереди масса перемен. К лучшему, – добавила она быстро. – Думаю, у вас есть конкретные вопросы?

О да, еще какие конкретные.

– А вам никто никогда не предсказывал будущее, Черил?

Она усмехнулась, на глазах оттаивая.

– Зачем мне просить кого-то другого? Я и сама вижу свое будущее.

Неужели. Роберт не стал возражать. Пока Черил расшифровывала значение расклада та-ро, он пытался наложить ее слова на реальную жизнь. Что-то там про необходимость выбора из двух зол или одной из дорог на перепутье… С тем же успехом совет подошел бы и предыдущему ее клиенту, и следующему. Коснулась она и работы Роберта, но заявила, что выбранная специальность – не его конек. Пальцем в небо. Роберт глянул на часы – сеанс не мог длиться бесконечно.

– Вы не выпьете со мной, Черил, когда здесь закончите?

– Я буду работать допоздна, у меня еще пять клиентов.

Опять глаза вниз. А щеки порозовели.

– Тогда, быть может, пообедаем завтра?

– Мистер Найт, вы сюда зачем пришли? Будущее узнать – или пригласить меня на свидание? – Черил скрестила руки на груди и оторвала наконец взгляд от таро.

– Извините. У вас, наверное, муж, семья, и вы сочли меня безнравственным типом…

– Между прочим, о вашей семье мне известно. С ваших же слов.

– Да я, собственно, не имел в виду свидание. Просто пригласил выпить. – Роберт сглотнул; почувствовал, как заходили желваки. А ведь у Черил наверняка не менее острый глаз на признаки волнения, чем у него, – профессия тоже обязывает. – И все-таки – вы замужем?

Роберт смутно помнил, что в газетах шла речь и об отце похищенной малышки, – как его, Эндрю Варни? Он пожалел о своей настойчивости: Черил уронила голову, сцепила руки на коленях и, кажется, едва дышала.

– Разведена. – Она словно мешок с булыжниками на плечи взвалила. – Давно. – И, демонстрируя немалую силу воли, принялась тасовать карты.

– А я вдовец, но женат вторично. – Роберт помолчал, чтобы она прониклась схожестью судеб: оба они теряли любимых, обоим знакомо одиночество. Он надеялся, что Черил сама перекинет к нему мостик. – А дети есть?

Молчание длилось невыносимо долго, секунды растягивались до бесконечности. Впрочем, Роберта не удивила мгновенно застывшая на лице Черил маска. Он знал, что ядро эмоций спрятано глубоко внутри этой женщины с кофейными волосами, безупречной кожей и бездонными глазами.

– Нет. – Интонация не оставляла сомнений: дальше ни шага,

– А у меня дочь. – Ну вот и случилось. Он упомянул о Руби. – Ей тринадцать.

Черил улыбнулась, благодарная за передышку:

– Непростой возраст.

Роберт услышал голос медиума за соседним столиком и скосил глаза. Молоденькая клиентка была поглощена откровениями старика-ясновидца – тот гадал ей по руке.

– К вам никто не возвращался с жалобами на неверные предсказания? – Роберт сам представления не имел, куда клонит.

– Жалобы? – рассмеялась Черил. – На судьбу сетовать сложновато, вы не находите? Ее не попросишь отмотать время назад, возместить убытки, подобрать другую жизнь.

– Ну а если вы будете далеки от истины и клиент потребует вернуть деньги?

– Сеанс есть сеанс, за него нужно платить.

– Допустим, вы проглядели что-то очевидное. Все равно возьмете плату?

– Я могу сообщить клиенту лишь то, что вижу. У меня есть несколько способов получить информацию. – Черил прикоснулась к хрустальному шару, похлопала по колоде таро. – А таким скептикам, как вы, мистер Найт, лучше просто не обращаться к медиумам.

Судя по тому, как она отстаивала свое занятие, Черил вполне оправилась от встречи с призраком прошлого.

– Вы давно этим занимаетесь? Ясновидением. Как это вообще вышло?

– Довольно давно. Сама пошла к гадалке, а она сказала, что у меня дар.

– Зачем вам понадобилось идти к гадалке?

Роберт не сообразил, что затронул больной нерв.

А когда сообразил, было уже поздно. Черил поднялась:

– Мистер Найт, с вас я платы не возьму, поскольку у вас нет желания что-либо о себе узнать. А теперь, если не возражаете… – она кивнула в сторону двери, – меня ждут клиенты, которым интересна их судьба.

Ее взрыв не смутил Роберта, скорее принес облегчение, что все так обернулось, – а иначе он просто не нашел бы в себе сил произнести эти слова.

Роберт тоже встал, опираясь на шаткий столик.

– Я знаю, – начал он сдержанно. Годы судебной практики, несносные клиенты, даже недавние стычки с Эрин помогали ему сохранять спокойствие. – Я знаю, что произошло.

Черил склонила голову набок и сдвинула брови.

– Я знаю о вашем ребенке.

Черил пошатнулась и едва устояла на ногах, вцепившись в спинку кресла. Косточки пальцев побелели; казалось, кожа под ними сейчас лопнет.

– Я ее нашел, Черил. Нашел вашу дочь. Все позади.

Глава XXVI

Я быстро усвоила нравы общежитий. Не требуй лишнего, и тебя оставят в покое. Две ночи в одном, еще три в другом. Стоило задержаться подольше, как возникали вопросы, на которые мне совсем не хотелось отвечать. Разыскав кое-кого из прежних своих клиентов, я заработала несколько сотен и устроила Руби праздник в шикарном отеле. Мы лакомились мороженым под мелодрамы по телевизору и уснули на поистине королевском ложе.

А потом я увидела объявление. Случайно. Скорее всего, прозевала бы, но у Руби очень кстати развязался шнурок кроссовки. «Требуется помощница». Оставив Руби на улице, я поразила владельца цветочного магазина своими познаниями и на следующий день приступила к работе. А уже к концу недели мы с Руби сняли комнату в доме, набитом студентами, где никому не было до нас дела, поскольку я платила за две недели вперед. Теперь я была даже рада возвращению в Лондон.

На три недели позже начала полугодия я все же устроила Руби в ближайшую школу. На новом месте и у нее должна была начаться новая жизнь. Ей исполнилось одиннадцать, и это был ее первый год в средней школе. Прошел целый месяц, прежде чем я обнаружила, что она прогуливает. Подушка у нее промокла от слез; Руби рыдала в постели, стиснув зубами простыню, чтобы я ничего не услышала. Я попыталась ее поднять – она завизжала. А заглянув к ней в ванную, я увидела синяки и ссадины на спине дочери.

Директор школы, к которому я немедленно отправилась, сократил нашу беседу до минимума.

– У нас есть еще дети, кочующие с родителями по стране. Пусть играет с ними.

Он счел нас цыганами.

Я разрешила дочери приходить ко мне в цветочный магазин. Располагался он в респектабельном районе, на одной из центральных улиц, и я не боялась за Руби, когда она бегала в булочную за пончиками и горячим шоколадом. Но скоро безделье ей наскучило, и мы решили еще раз рискнуть со школой. Правда, пришлось записывать Руби заново: секретарша решила, что наш цыганский табор снялся с места. Заработок за несколько месяцев позволил мне снять квартирку, пусть крохотную, с одной спальней, зато только для нас двоих. Больше никаких очередей в ванную и бумажек с фамилией на продуктах в холодильнике. В школе требовалась метрика Руби, я все обещала непременно занести, пока на нас не махнули рукой. Обошлись в конце концов и без метрики. С такими, как мы, лучше не связываться.

Цветочный магазин соседствовал с музыкальным. Ровно без четверти четыре Руби спрыгивала с подножки школьного автобуса, прямо перед нашей витриной. Давясь от смеха, она высматривала меня сквозь лес растений, но бежала не ко мне, а на свидание со «Стейнвеями» и «Блютнерами».

Поначалу девчонка, которая так и тянула пальцы – наверняка липкие – к дорогим инструментам, хозяина раздражала. Но как-то раз Руби отважилась наиграть одной рукой замысловатую мелодию. Хозяин придвинул ей табурет и подогнал по росту.

– Играешь? – спросил он.

Руби кивнула, онемев от страха.

Через общую стену двух магазинов я слышала, как моя дочь улетает в мир Дебюсси, Шопена и Моцарта, который подарил ей Бакстер. С того дня двери магазина музыкальных инструментов были для нее открыты. По словам хозяина, Руби привлекала покупателей. Когда сбережения позволили, я купила ей подержанное пианино. До сих пор ума не приложу, как грузчикам удалось втиснуть его на свободное пространство нашей игрушечной квартирки.

Я обновляю витрину «Маргаритки». За годы работы я убедилась, что покупатели рассчитывают видеть что-то новенькое каждые две-три недели. Иначе их лишний раз не заманишь. Да и Бакстер учил меня обращать особое внимание на витрину:

– Считай, это пригласительный билет, который ты рассылаешь окружающему миру.

Сегодня моя тема – речной пейзаж Новой Англии: масса причудливо изогнутых сухих веточек, обтесанные водой камешки, побеленные поддоны для горшков со всяческими травами. Я раздобыла рыболовную сеть и пытаюсь развесить ее как задник витрины, а она не держится. Зевак, казалось бы, хватает, но ни одному не приходит в голову предложить помощь. Я прерываюсь на кофе и, пока закипает чайник, оцениваю дело своих рук.

Наконец витрина обретает сходство с моим замыслом и сразу притягивает взгляды. Я даже получаю комплимент от одной покупательницы из постоянных – дважды в неделю она приходит за свежими цветами для фирмы, где работает.

А вот композиции внутри салона слегка погрустнели. Я забираюсь на стремянку, с пульверизатором в руке, и едва успеваю сбрызнуть цветок-другой, как в магазине появляется Роберт. Я невольно расплываюсь в улыбке. Обожаю его неожиданные визиты.

– Милый, вот это сюрприз! – Я спиной спрыгиваю с лестницы. – А сказал, допоздна не вернешься! (Вчера Роберт оставил на автоответчике коротенькое сообщение.) Дэн совершенно совесть потерял – отправить человека на конференцию с бухты-барахты! Я соскучилась! А ночью без тебя совсем тоскливо. – Я тянусь губами к губам Роберта, а потом морщу нос: – Да вам душ необходим, мистер Найт! – Смеюсь, брызгая ему в лицо водой из пульверизатора. – Напомните, чтобы я вас дома хорошенько отдраила.

Роберт молчит и молчит. И шагает по салону, словно что-то выискивает, даже перевернул на ходу ведро с герберами. Прислонился к прилавку и застыл – кулаки стиснуты, а дышит как бегун на финише. Наконец оборачивается и отвечает, довольно спокойно:

– Душ – как раз то, что надо. Чувствую себя развалиной.

Я ухмыляюсь:

– Дай мне пару минут, чтобы внести товар с тротуара, – и устраиваю короткий день!

Подмигнув ему, берусь затаскивать внутрь тару с цветами. Если бы он помог, вышло бы быстрее. Но он остается на месте и почему-то рассматривает меня, словно впервые увидел. Домой едем каждый на своей машине, я то и дело поглядываю в зеркальце заднего вида – «мерседес» Роберта, отражая солнце, кажется охваченным пламенем.

Прожив девять месяцев в своей первой отдельной квартирке, мы смогли переехать в двухкомнатную. Моего жалованья впритык хватало на оплату аренды, но я не поддалась соблазну подработать прежним ремеслом.

Я была сыта по горло. А Бекко, к моему великому удивлению и не меньшей радости, наш след потерял.

Переехали мы в загаженную, провонявшую котами квартиру, поэтому засучили рукава, привели ее в порядок, наполнили ароматом лаванды и вкусными запахами домашних блюд. Впервые в жизни я была хозяйкой на собственной кухне.

У Руби, похоже, дела в школе наладились, хотя несколько одноклассников ее по-прежнему доводили, и мне оставалось только молиться, чтобы дело не зашло дальше насмешек. Руби обожала французский и музыку. У нее появилась подруга по имени Алиса, и после школы девчонки бежали к нам домой перекусить. На работе я выкладывалась до последнего. Благодаря моим усилиям вкупе с навыками, полученными в Брайтоне, заурядная цветочная лавка со временем превратилась в один из самых популярных магазинов района.

Я написала Бакстеру о нашем лондонском житье-бытье. Не получив ответа на первое письмо, очень расстроилась – решила, что он не желает меня знать, считая виноватой в гибели Патрика. И в чем-то он, конечно, был бы прав… Но я продолжала писать, и он наконец отозвался. Сначала я получала от него коротенькие записочки, а позже и хорошие, подробные письма – о том, как у него дела, о двух новых продавщицах, которых взял к себе на работу. Бакстер выстоял. Бакстер спас меня и простил за то, что я сделала с его жизнью.

Я взмокла, пока доехала до дома.

В салоне машины страшная духота, а дома чудесная прохлада. Уж не знаю, в связи с чем, только Роберт не в духе, и я намерена это исправить. Посылаю ему воздушный поцелуй – он не замечает – и взлетаю на второй этаж. Переступив через одежду, сброшенную прямо на пол в спальне, шагаю в душ. И улыбаюсь, подставив грудь теплым струям. Меня переполняет озорство.

Мой муж на удочку не клюнул, ну и не страшно, пойду окольным путем. Похоже, настроение у него хуже некуда.

– Роберт, на помощь! Скорей! – верещу я, словно в дом вломился грабитель. Есть! Я и глазом не успеваю моргнуть, а Роберт уже на пороге ванной, дышит, бедняжка, как загнанный зверь.

– Что случилось?!

– Сюда! – зову я. – Открывай!

Он сдвигает стеклянную панель, его окатывает горячей водой, и перед ним – обнаженная жена в мыльной пене, с откинутой на кафельную стену головой и обеими ладонями между бедрами. Отличная работа – он просто не верит своим глазам.

– Стаскивай с себя все и давай ко мне. Ты черт знает на кого похож! Уж я тебя вымою так вымою!

Он меня хочет, я знаю, но продолжает топтаться на месте как последний остолоп. Захватив его врасплох, я прыгаю вперед, дергаю за руку, он теряет равновесие и как был, одетый, вваливается в кабинку. Я смеюсь до слез, благо их тут же смывает водой. Ну и видок у него сейчас… классный!

– Я ведь обещала вымыть тебя как следует! – Я все еще смеюсь, прижимаюсь к нему, вся в мыле – и плевать на его одежду. – Ну же, снимай рубашку! Сейчас потрем тебе спинку. – Я хватаюсь за верхнюю пуговицу, но Роберт отводит мою руку и сам расстегивает рубашку. Я веду свою партию: – Ой-ой, какие мы сердитые. Плохой мальчик весь извозился. А плохих мальчиков всегда ждет наказание.

Он щурит глаза, от уголков разбегаются морщинки, а взгляд так и пляшет по моему телу.

– Нам нужно кое о чем поговорить. – Роберт подается ко мне, упирается ладонями в стену, и я оказываюсь в ловушке его рук. – И предупреждаю – это очень серьезно.

Неужели знает?

За стеной, в соседнем магазине, Руби играла на пианино. Исполняла что-то свое, яростное, а значит, в школе выдался тяжелый день. У нас торговля не шла из-за дождя, что зарядил с самого утра. Я даже не смогла вынести уличные подставки – цветы погибли бы под ливнем.

На дверях, как всегда, висела табличка «Открыто», но с тем же успехом я могла повернуть ее обратной стороной: магазин был пуст. Хозяин в последнее время появлялся редко, передав бразды правления в мои руки. Он доверял мне и товар, и выручку: должно быть, интуиция подсказала, что работа мне нужна как воздух.

Вместе с независимостью пришла и уверенность в себе. Я стала по-другому одеваться, сменила прическу. Мне очень шло каре и золотисто-пепельный цвет волос. Я даже позволила себе надежду когда-нибудь встретить достойного человека. Мне ведь в жизни был знаком секс, но не любовь, и сама мысль о том, чтобы позволить мужчине прикоснуться ко мне бесплатно, опрокидывала мое понимание близости.

Я подсчитывала недельную выручку, когда звякнул дверной колокольчик. Подняв голову, я сдвинула очки на лоб. Зрение меня вообще-то не подводило, но я все же купила очки с самыми слабыми стеклами: уж очень понравилась черепаховая оправа. В очках я выглядела деловито и важно, будто и впрямь что-то значила в этом мире. Высокий мужчина замешкался на пороге. Воспитанный такой – все тер и тер подошвы ботинок о коврик, хотя мог бы и не стараться, я мыла пол несколько раз в день. Мокрый зонт он сложил и прислонил к стене. Наверняка забудет, подумала я. Мужчина улыбнулся: «Добрый день». – И двинулся по залу.

А я вернулась к своей бухгалтерии, время от времени поднимая глаза – Бакстер научил приглядывать за клиентами. Мужчина не обращал на меня внимания, и в конце концов я решила помочь:

– Вам что-нибудь посоветовать?

Мой вопрос, похоже, привел его в замешательство. Несколько секунд он смотрел на меня пустым взглядом, а потом выдернул из ближайшей тары букет роз.

Опираясь ладонью о прилавок, он ждал, пока я заверну цветы в целлофан.

Обручального кольца нет, отметила я невольно. И еще: красивые у него руки.

– Восемь девяносто девять, пожалуйста. Лишь сейчас я смогла рассмотреть его как следует. Он выглядел уставшим. Тёмные волосы спутаны ветром и дождем, а глаза… глаза угасшие, словно из него вынули душу. Но он снова улыбнулся, протягивая кредитку.

– Спасибо за покупку, мистер… Найт. – Я прочла фамилию, прежде чем положить перед ним квитанцию. – Будьте добры, распишитесь.

Он взял ручку, занес над квитанцией – и замер, будто прислушиваясь.

– Откуда музыка? Я кивнула на стену:

– Рядом магазин музыкальных инструментов. Моя дочь играет на пианино, пока я не закроюсь.

– И превосходно играет. Родители, должно быть, гордятся таким талантливым ребенком?

– Мама гордится, – уточнила я. – У нас с дочерью больше никого нет.

Пусть знает. На всякий случай.

– Всего доброго. Еще раз спасибо. – Он шагнул из магазина под дождь.

У меня нет выхода, кроме как продолжать игру. Роберт прижал меня к стене, под струями горячей воды, – и хочет поговорить о чем-то серьезном? Ну а я совсем не хочу.

– У грязного мальчика и речи грязные. Продолжай в том же духе! – Я расшлепываю гель по его груди. – Только не вздумай нудить! Все твои серьезные речи подождут. – Повернув душ, направляю его прямо на грудь Роберта, смываю гель, провожу языком по чистой коже.

Как странно. Роберт дергается и, отпрянув от меня, натыкается локтем на стеклянную панель. Чем заслуживает новую серию поцелуев, теперь уже ушибленного локтя. Не давая ему опомниться, я расстегиваю ремень и стягиваю влажные брюки до щиколоток.

– Раз уж я все равно оказалась внизу… Наконец-то победа: муж откликается на мои ласки. По крайней мере, его тело.

Внезапно Роберт подхватывает меня под мышки и поднимает. Наши лица совсем рядом.

– Как по-твоему, сколько раз мы занимались любовью? – спрашивает он.

К чему этот вопрос? Понятия не имею.

– Ну-ка, ну-ка, прикинем… – Я загибаю по очереди свои пальцы, затем пальцы Роберта и опускаюсь на колени, чтобы продолжить счет на пальцах его ног. Запрокинув голову, смотрю на него: – Двести? Нет, триста! – И провожу языком по его голени, а он вдруг снова поднимает меня, и не слишком нежно.

– Эй, парень… – Я растираю предплечья – наверняка завтра будут синяки от его пальцев.

– Ну и сколько набежало на круг, учитывая обслуживание в долг? – Он отодвигает меня в сторону, чтобы выключить душ, и натягивает мокрые брюки.

Он смотрит на меня, я не шевелюсь. Дышать в кабинке все тяжелее, и пар тут ни при чем.

– Пожалуй, пора расплатиться по счетам.

Роберт толкает меня на кафельную стену-в поясницу впивается ручка душа. Схватив за запястья, он дергает мои руки вверх и с силой прижимает к стене над головой. Мне больно и страшно. И я по привычке уползаю в свою раковину, отрезаю себя – от Роберта, от мира. Ничего не случилось. Все хорошо. Все в порядке.

– Сколько я тебе должен за весь наш секс? Ну? Почем берешь?

Зажмурившись, я отворачиваюсь.

– Говори!

– Я тебя не понимаю, Роб. Пожалуйста, прекрати. Ты меня пугаешь. – Открыв глаза, я вижу его шею – она вздулась венами. – Дай мне полотенце. Холодно.

Роберт отпускает меня, будто резко выдохнув после затяжного вдоха, и я проскальзываю мимо него. Надеваю халат, затягиваю пояс. Не хочу его слушать. Что бы он ни сказал, я не услышу ни слова.

– Так сколько с меня? – Он стоит в проеме, загораживая мне дорогу в спальню.

– Роберт… ч-что вчера… произошло? Ты ведешь себя… странно.

У меня дрожит голос. И звучит визгливо. Без паники. Он не знает. Он не знает.

– Я не был на конференции. Я ездил в Брайтон.

– В Брайтон?

Спокойно. Он не знает. Не может знать. Я чувствую спиной солнце. Оно светит в запотевшее окошко ванной. Светит, но почему-то не греет.

– Где познакомился с Бакстером Кингом.

– Кто это? Твой коллега? Или клиент? – Отлично. Голос не дрожит, визгливые нотки исчезли. – Ты раньше не упоминал о таком.

Скрывая страх, я ныряю под его руку – и вот я уже в спальне, у шкафа. Хватаю то, что подвернулось. Спиной к Роберту, надеваю джинсовые шорты и топик, сооружаю чалму из полотенца. Присев перед трюмо, протираю лицо косметическим молочком и чуть-чуть подкрашиваюсь. Сойдет и такой макияж. Нет сил даже замазать ненавистную родинку на щеке. Я шлю Роберту улыбку в зеркале. Сейчас важно выглядеть как обычно.

– То есть… ты заявляешь, что человек по имени Бакстер Кинг тебе незнаком?

– Именно. – Теперь немножко блеска для губ. Иначе Роберт догадается, что со мной что-то не так.

– И, если я правильно понял, в Брайтоне ты тоже никогда не жила?

– Никогда. Я даже проездом не бывала в Брайтоне. – Вожусь с часиками, мысленно проклиная неудобный замок. Чтобы не обращать внимания на бешеный ритм сердца.

– Ну а если я скажу, что уверен в обратном, что ты отлично знаешь Бакстера Кинга и довольно долго жила в Брайтоне?

Теперь он стоит у меня за спиной, прожигает взглядом мое отражение.

– В таком случае я отвечу, что ты ошибся. Или тебя ввели в заблуждение.

Я не шевелюсь, не моргаю, не дышу. Просто смотрю на него. И стараюсь не забывать, что в моей жизни бывали минуты страшнее.

– А если я задам еще один вопрос… вопрос, который может изменить между нами все, – клянешься сказать правду?

– Конечно, но…

– Ты когда-нибудь зарабатывала на жизнь сексом?

Мой мир превращается в развалины, нас с Руби снова ждет бегство и скитания, но я не могу позволить себе колебаться. Встаю и поворачиваюсь лицом к Роберту. Не надо с нами так… Ну почему он не оставил все как есть? Глаза мои наполняются слезами. Мне не приходится изображать потрясение, которое пронизывает меня как электрический разряд. Входная дверь хлопает, слышны голоса, потом музыка. Руби вернулась из школы. И сразу за пианино.

Я ловлю свой шанс. Выскочив из спальни, бегу вниз по лестнице. К моей девочке.

– Руби!

А я ведь знала, что он забудет зонт. Вернулся, правда, не сразу – два часа понадобилось, чтобы заметить. После него покупатели были, но немного. Колокольчик звякнул, и вот он, снова на пороге, хотя и не такой промокший, потому что дождь наконец прекратился.

– Я забыл зонт. (Однако не забыл вытереть ноги.)

– Да-да, знаю. – Я достала из-под прилавка зонт – сухой, аккуратно сложенный, с застегнутым, как положено, ремешком.

– Собственно, я не столько за зонтом… Хочу купить еще цветов.

– Правда? – Я протянула ему зонт через прилавок. – Отлично.