Текст книги "224 избранные страницы"

Знание – сила

– Мужики, летим вечером в сауну! – сказал молодой комарик приятелям.

– Это где же такое? – спросил старый комар.

– Да хорошего лету час! Погреемся, свежей кровушки тяпнем! Полетели!

А сауна действительно замечательная. Тепло, тела молодые, распаренные, хоботок в кожу входит легко, кровь горячая. С мороза, ну, просто кайф!

– Вон баба молодая томится! – пискнул молодой. – Смотрите, кровь с молоком! Угощаю! Кровь мне, молоко вам!

Напились комары до поросячьего визга, жалом в тело не попадают, промахиваются.

Старого комара разморило, крылышки кинул, осоловел:

– Мужики, а сколько градусов? При какой температуре гуляем?

Молодой комар боком взлетел к потному градуснику:

– Фу! Сто шесть! Я ж говорил: отличная банька!

– Как сто шесть?! – встрепенулся старый комар. – Я сам читал: при температуре выше ста комар гибнет! – Он попытался взлететь, но подергался и затих.

Молодой комар спросил у второго:

– А чего старый гикнулся?

– Он читал: если больше ста градусов – комар дохнет!

– А ты про такое читал?

– Нет.

– Слава Богу, неграмотные!

Так что знание – страшная сила, а незнание – божий дар!

Апорт

У Михаила Ивановича Лукина на стене висело ружьишко, и на семидесятилетие взяли да подарили ему щенка лаечку, мол, ружье без собаки такая же глупость, как собака без оружия.

Щенок был симпатичным, смышленым, и Михаил Иванович, как человек обстоятельный, купив книгу по собаководству, приступил к обучению собачьим премудростям.

Умница Кузя буквально с полуслова понимала команды «Ко мне! Сидеть! Цыц!».

Лукин никогда не был начальником, всю жизнь подчиненным. Он с удовольствием рявкал: «Лежать! Стоять! Вон отсюда!» Долгие годы эти команды выполнял он, и вот наконец ему подчинялись другие.

Дошла очередь разучивать команду «апорт». Палки в доме не нашлось, и тут жена Михаила Ивановича очень кстати подала старенький кошелек:

– Деньги вываливаются, решето, а собаке все равно, что хватать!

С третьей попытки Кузя сообразила, что «апорт» – это кошелек, и, гордая, как отличница, мчалась к хозяину с добычей в зубах.

Через день во время прогулки Кузя пропала, но скоро вернулась, держа в зубах чей-то тапок. Хвост ходил ходуном, она была уверена, что принесла в дом нужную вещь.

Лукин ласково пожурил собаку:

– Что ж ты делаешь? Оставила кого-то без обуви! Кому нужен один тапок, дурочка!

Назавтра Кузя приволокла второй тапок. Михаил Иванович, размахивая тапками, ходил по комнате, объясняя собаке:

– Кузя, ты с ума сошла! Кто просил тапки? Тем более у меня и у Вали тридцать девятый размер, а это минимум сорок второй! Накажу!

Кузя виновато поджала хвост, давая понять, что больше ни одного тапка в дом не притащит.

Разговор не прошел даром. На следующий день собака явилась с футляром для очков. Отличный светлой кожи футляр.

Лукин вертел его в руках, бормоча:

– Я ни разу в жизни чужого не взял, а эта тащит и тащит! Того и гляди, арестуют, как скупщиков краденого!

Собака, опустив голову, пожимала плечами, не понимая, ну чем плох футляр?

Через три дня Кузя принесла кошелек. Почти такой же кидал Михаил Иванович, обучая команде «апорт». Но этот был с тридцатью рублями!

Супруги, краснея наперегонки, уставились друг на друга. Естественно, кошелек надо отдать. Но кому?! Кстати, за телефонные переговоры надо было платить именно эту сумму.

– Если узнают, посадят не собаку, а нас!

– А если не узнают! – с надеждой прошептала супруга. – На собаку никогда не подумают, она же не человек!

Следующие два кошелька были с мелочью, зато третий принес двести долларов!

Лукин заперся с Кузей в комнате и провел с ней беседу:

– Пойми, глупое животное, воровать нехорошо! «Апорт», только когда я тебе говорю, я! И потом, если тащишь кошельки, смотри, что внутри! Ты же не дура! Лучше не с такими бумажками – он дал ей понюхать сторублевую купюру, – а вот с такими! – Михаил Иванович обтер собачью морду стодолларовой бумажкой. – Или не воруй! А то сидеть тебе в тюрьме!

Услышав знакомое слово «сидеть», собака послушно села.

Теперь Кузя носила одни кошельки. То больше денег, то меньше, но это была регулярная добавка к пенсии. Лукины прикупили кое-что из мебели, новый телевизор, справили Валентине Петровне пальто.

Возвращаясь к ночи, кормилица Кузя с достоинством пожирала бутерброды с ветчиной, запивала топленым молочком, а хозяева, задернув шторы, пересчитывали добычу и ласково поругивали собаку, объясняя, что воровать все-таки нехорошо! Счастье Кузи, что она не человек, а собака. Иначе ответила бы за хищения в особо крупных размерах! Тьфу-тьфу-тьфу! Супруги сплевывали через плечо и долго стучали по деревянному.

Тут как-то друзья уговорили Лукина пойти на охоту. Ружье есть, собака к нему имеется, грех не охотиться!

Михаил Иванович нехотя согласился.

В лесу Кузя чуть с ума не сошла, балдея от запахов, носилась как угорелая. Внезапно в небе нарисовалась утиная стая. Охотники начали беспорядочно палить, расстреливая небеса, утки бросились врассыпную.

На всякий случай Михаил Иванович скомандовал «апорт!».

Кузя исчезла на два часа. Уже начали беспокоиться. Лукин с ужасом думал: «Сейчас явится, как обычно, с чужим кошельком, идиотка! Тут-то нас и повяжут!»

Но Кузя вернулась, волоча зайца. Где она его надыбала?! Они тут отродясь не водились.

Михаил Иванович вместе со всеми нахваливал собаку, в душе радуясь, что тайна кошельков не раскрылась, хотя ловил себя на мысли, что было бы приятнее принести с охоты не зайца, а два-три кошелька.

– Ну, как охота? – спросила дома жена.

– Вот тебе заяц.

– И все? – удивилась супруга.

– Все! – взорвался Михаил Петрович. – В нашем лесу кошельки не водятся!

На следующий день к вечеру Кузя, валясь с ног, приволокла еще одного зайца.

Первый раз Лукин побил собаку. Потом извинялся, долго объяснял, что заяц – это фу, а кошелек – это молодец!

Кузя кивала, но на следующий день принесла полевую мышь! Это было началом трагедии. Хозяева ругали собаку, морили голодом, лупили, но перебить проснувшийся инстинкт не смогли. Кузя, вместо того чтобы таскать кошельки, охотилась на зайцев, мышей, ящериц и прочую гадость!

Когда она принесла в дом ужа, Михаил Иванович, пока жена была в обмороке, топча ногами змею, орал как ненормальный: «Убью, сволочь, убью!»

Кузя, зажмурившись, мотала башкой, не понимая, ну, почему хозяева предпочитают жесткие кошельки вкусной и здоровой пище?!

Лукины стремительно приближались к порогу бедности. Вскоре собаку продали, причем за бесценок.

Соседи удивлялись:

– Ведь, говорят, у нее нюх будь здоров!

– Нюх-то он нюх, – злобно отвечал Михаил Иванович. – Что нюхать-то у бедных стариков? Самим прокормиться бы! Скотину в доме держать нет возможности!

Во сне Лукин частенько выкрикивал слово «апорт», шарил по простыне в поисках кошельков, но находил только жену и, проснувшись, тоскливо ругался.

Сны

Пришла женщина к врачу и говорит:

– Что мне делать? Муж кричит во сне. Привык спать, руки под себя заломив, ножки штопором скрючит, при этом еще свернется калачиком, да под подушку сунуть голову норовит! Ну естественно, снится ему, будто всю ночь с лестницы скидывают, а он об ступеньки стукается и кричит: «Поберегись!». Представляете? Всю ночь рядом с вами орут: поберегись! Я со сна шарахаюсь и падаю на пол! Утром вся в синяках!

Врач подумал и говорит:

– А вы ему перед сном руки свяжите. Ножки забинтуйте туго одна к другой. Голову прикрутите к спинке кровати, чтобы он не рыпался, а спал ровно!

Женщина так и сделала. Через неделю приходит опять, вся в слезах.

– Доктор! Теперь ему снится, будто его связали враги и до утра пытают! Он орет во сне: «Лучше убейте меня! Убейте!» Я бы убила, но чем?

Доктор снова подумал и говорит:

– А вы шепните ему на ухо «пиф-паф»! Он и успокоится вечным сном!

Женщина так и сделала. И действительно, муж, как услышит «пиф-паф», тут же засыпает как убитый. И очень эта женщина довольна была.

Но через месяц приходит к врачу, вся в черном.

– Он спит? – спрашивает доктор.

Женщина в слезы:

– Неделю назад перепутала и вместо «пиф-паф» ляпнула «ба-бах»! Муж во сне заорал: «Ложись! Воздух!» Скатился с постели и подорвался на мине, приняв за нее бидон с молоком!

– Слава Богу, – сказал доктор, – что вас осколками не задело!

Клондайк

Слушайте, местечко нашлось – полный Клондайк!

Съездил в отпуск в эту, ну, как ее... Турцию в смысле, в Грецию на Кипр, другими словами. Дешевле не бывает!

Почему не коричневый?

Когда загорать, если обнаружилось, что у них спиртное в два раза дешевле, чем у нас! Золотое дно! Тут, извините, не до загара!

Через пару суток оправдали дорогу.

К концу недели отбили проживание.

Но чтобы отдых получился бесплатным, приходилось в день три-четыре литра осилить.

А когда обратно летели, в аэропорту магазинчик «дути-фри», там вообще коммунизм! В три раза дешевле! Тут уже и грудных еле оттаскивали!

Когда вернулись на родину, оклемались, сложили и вычили, набежало с учетом выпитого, в пересчете на наши цены, долларов на пятьсот многие приподнялись! Если пить не здесь, а там, но платить как бы не там, а тут!

Представляете! Мало того что провели отпуск незнамо как, где и с кем, так еще и приплатили за это! Клондайк!

– Почему все с юга коричневые, а я синий?

Так я ж говорю: вкалывали по-черному!

Собачьи радости

Марго, добродушная псина черной шерсти с белой полосой вдоль спины, жила у Бунькиных пять лет.

Щенка в ту лютую зиму всучил Юре окоченевший мужик, который трусил рядом с Бунькиным и, клацая зубами, как азбукой Морзе, передавал информацию:

– Это уникальная порода бенгальский тигролов. Их нет даже в Бенгалии, чудом остался один. Отдам с учетом обледенения организма за три тыщи рублей, иначе при вас дам дуба вместе с собакой. Не берите грех на душу.

Бунькин прибавил шагу:

– То, что бенгальский, допустим. А чем докажете, что тигролов?

– Полоса на спине чем не тигровая! А тихий он с холоду, отогреется – зверь! Клыки как у слона бивни! Рвет в клочья танк. За три тысячи, ну!

Крохотный тигролов за пазухой тихо скулил, роняя льдинками слезы.

Мужик бубнил:

– При нем ни замков, ни дверей! Заменяет ОМОН!

Двухмесячный «омоновец» горестно взвыл и протянул лапку. Бунькин сдался.

Бенгальский тигролов оказался женского рода. Назвали Марго. Малышка ходила по нужде строго в одно место: на ковер, даже когда его замывали и вешали. Ела Марго все подряд, но на сладкое оставляла обувь. Однако Бунькины прощали ей все и мчались с работы домой, где их ждали, но как! При встрече хозяев ее буквально разрывало от счастья. Вынести мусорное ведро – три минуты туда и обратно, а у Маргоши истерика, будто вернулся после амнистии.

Словом, купите собаку и поймете, для чего живете на свете.

Что касается замены дверей и замков на собаку, тут были вопросы. Когда звонили в дверь, Маргоша разражалась чудовищным лаем, чтобы не сомневались: в доме бенгальский тигролов. Но только вошли – все, ты гость! Маргоша, виляя хвостом, волокла тапки.

Возможно, Маргоша была незаменима при охоте на тигра. Но проверить не представлялось возможности. Тем более настали нелегкие времена. Маргоша вместе с хозяевами плавно перешла с деликатесов: молока, мяса, сыра – на макароны, капусту, хлеб. Однажды удрала, но вечером вернулась с куском мяса.

– Кормилица наша! – Бунькины тискали собаку. – Может, и правда тигролов?!

Но такая добыча была большой редкостью.

Юра, сознавая, что главный добытчик в доме не Маргоша, а он, ломал голову, где и как заработать?! Правда, было два варианта, с виду простых, но, увы, непосильных. В рэкетиры Юра не проходил по мягкости сердца и мускулов, а Ира стеснялась идти на панель. Других способов заработать на жизнь никто не знал.

Перед сном Юра, как обычно, выгуливал Маргошу в садике напротив дома. Волоча на поводке горбатого хозяина, неподалеку рыскал чудовищный пес, одной масти с Марго, только белая полоса не вдоль спины, а поперек. Можно было подумать, что животные произошли от одних родителей, только зачаты в перпендикулярных позах.

Собаки возбужденно обнюхивались, тыча носами в интимные места. Очевидно, так проще узнать, с кем ты имеешь дело. У людей глаза – зеркало души, у собак – наоборот.

Владелец пса внимательно поглядел на Маргошу:

– Погодите! У нас с вами одна порода! Морда, окрас! Сука?

– Она.

– Боже мой! Однополчане! Где вы были все эти годы! – Горбатый раздул ноздри, обнюхивая Бунькина.

– Вы спутали. У меня бенгальский тигролов.

– Сами вы бенгальский тигролов! Вылитый доберман-мореход. Хотите сделаем бизнес?

– Хочу!

Горбатый схватил Юру за рукав:

– Сейчас за хорошую сторожевую, да еще какой ни у кого нет, можно снять тыщу долларов!

– Да ну?

– Точно! Наладим производство щенков...

Тут пес, заметив пьяного, рявкнул. Рык был устрашающим. Пьяный протрезвел, отдал честь и строевым шагом двинулся в обратную сторону.

– Хотите, скажу Колумбу «фас»? – предложил горбатый.

– Не надо! – Бунькин побледнел. – Неужели Маргоша доберман-мореход? Мухи не обидит!

– Не беда! У Колумба такие гены – с болонкой скрестите, получится людоед!

Маргоша вертелась перед Колумбом как последняя шлюха, строила глазки и попки. Колумба трясло от возбуждения.

Горбатый закурил:

– Настоящий мужик. С бабами ласков, к врагам беспощаден. И добросовестный. Трех щенков настругаем, минимум! Одного за работу мне, вам остальные! Считайте, три тысячи долларов на ровном месте. Плюс удовольствие вашим и нашим. Пардон, когда у вас течка?

– Примерно через неделю.

– Отлично!

Колумб прислушался и кивнул.

Собачья свадьба вылилась в эротическую трагикомедию. Но это отдельная история.

Колумб и Горбатый, содрав за половой акт последние пятьсот долларов, больше не появлялись.

До родов оставалось два месяца. Маргоша подолгу сидела у окна, будто ждала суженого.

Юра подкармливал собаку разными вкусностями. То кусочек сыру притащит, то колбасной кожуры принесет. Он нежно гладил Маргошу, задумчиво щупая собачий живот.

– Ищешь блох? – спросила Ира.

– Прикидываю, сколько щенков поместится. Если расположить с умом... десять тысяч долларов в пузо влезет запросто.

– Кроме твоих щенков в животе у собаки внутренности. Вычти их.

В ночь на шестое июля Маргоша заскулила и приползла к Бунькиным.

– Ира, к тебе пришли! – набросив куртку, Юра кинулся к двери.

Через полчаса Юра вернулся с веткой сирени, как молодой отец в роддом за наследником.

– Сколько? – крикнул с порога.

– Один!

– Давай еще, давай, милая!

К утру набралось четыре щенка, но Маргоша еще стонала и тужилась.

– Четыре по тысяче долларов, одна Горбатому, три тысячи нам! Собака рожает два раза в год. Четыре тысячи долларов плюс четыре – восемь! А если постараться, по пять щенков – десять тысяч долларов!.. А если рожать ежемесячно... – Бунькин богател на глазах. Ввалившиеся глаза сверкали, как доллары.

Маргоша поднатужилась и родила пятого щенка. Несмотря на кусок колбасы, рожать кого-то еще Маргоша наотрез отказалась.

Время шло, щенки открыли глаза, обросли мягкой шерсткой и каждый день устраивали бесплатный цирк, хотя вовсе не бесплатный, потому что все пятеро непрерывно хотели жрать.

У Иры начало дергаться левое веко.

Маргоша, поняв, что щенки выросли, заботилась о них меньше. Однажды убежала и не вернулась.

Прошло два месяца. Пришла пора продавать.

Бунькин развесил объявления, но звонков не было. Правда, в воскресенье позвонил какой-то заика, но, услышав от Юры, что щенок стоит полторы тысячи долларов, перестал заикаться, матюгнулся и бросил трубку.

– Как полторы! – У Иры задергался второй глаз. – Это щенок, а не дойная корова!

– Учитывая, что доберман-мореходов в природе практически нет! Кто понимает, тот денег не пожалеет!

– А кто понимает, кто? Один идиот позвонил и того спугнул!

Неделю телефон молчал. Юра начал нервничать, чуя недоброе.

Он орал на жену, когда та куда-то звонила:

– Не занимай телефон! Люди дозвониться не могут!

Через две недели Юра скинул тысячу долларов и приписал: «Доберман-мореход (людоед)». Последовало семь звонков. Людям импонировал «людоед», но смущала необычность породы. Всем хотелось иметь дома убийцу попроще.

Бунькин кричал в трубку:

– Их папа Колумб! Эта собака открыла Америку! Если бы не она, ничего бы не было бы: ни Америки, ни Клинтона, ни тебя, козел!

Юра бодрился, но мысль о том, что опять влип, червяком копошилась в мозгу, доводя до мигрени.

Головную боль снимали только ни о чем не подозревавшие щенки. С одной стороны, забавы щенков хоть на время заслоняли сумрак реальности, а с другой стороны, пять непроданных щенков, разоривших семью, напоминали о тщетности попыток выжить в этой стране. Юра то с любовью гладил щенков, то с ненавистью пинал.

У Ирины помимо век начала дергаться еще и щека.

Бунькин по вечерам стал уходить со щенком за пазухой и предлагал прохожим собаку, мгновенно снижая цену, переходя с долларов на рубли, опускаясь до символических цифр. Собиралась толпа. И дети и взрослые тянули руки к симпатяге, на лицах проступало человеческое, но, вздохнув, прохожие отходили. Еще один рот в доме никто себе позволить не мог.

Первый щенок, однако, принес полмиллиона рублей. На рынке дерганый парень предлагал желающим урвать счастье в наперстки. Старинная забава, ловкость рук и сплошное мошенничество. Бунькин завороженно смотрел, как парень у всех на глазах обирает людей за их деньги.

– Мужик, рискни, по глазам вижу, везучий. Ставлю пятьдесят тысяч, угадаешь – твои.

Юра знал, что обманут, но деньги были очень нужны. Он зажмурился и угадал. Угадал и второй раз, и третий. Через пять минут карманы были набиты деньгами.

Тут парень сказал:

– Ставим по полмиллиона! Угадаешь – твое! Не угадаешь – извини!

Бунькин собрал волю в кулак, сосредоточился и не угадал.

– Извини.

– Держи, – Бунькин протянул щенка, – доберман-мореход. Продавал по миллиону. Сдачи не надо!

Пока наперсточник тупо смотрел на щенка, Бунькин смылся.

Дома Юра вывалил мятые деньги на стол:

– Одного пристроил!

Ирины щеки впервые за последнее время порозовели.

Второго щенка Бунькин всучил ночью в парадной под угрозой ножа пьяному за сто тысяч. Больше у мужика не было.

Третьего Юра подкинул в открытое окно на минуту оставленной «вольвы».

Осталась пара щенков. Придурок и Жулик. Первый все время чему-то радовался как ненормальный, второй таскал то, что плохо лежит.

Ирина молча ела овсяную кашу из одной миски с доберманами и сразу ложилась спать.

У нее дергалось все, кроме ног.

Бунькин устроил засаду возле детского сада. Обросший Юра спускал собаку, и дети, клюнувшие на щенка, с ревом валились на землю, требуя купить! Родители, ругаясь, волокли ребятишек в сторону.

Только одна миловидная женщина не смогла отказать дочке, сунула ей щенка:

– Не будешь есть кашу, выгоню обоих!

– А деньги?! – возмутился Бунькин.

Миловидная сплюнула:

– Скажи спасибо, что взяли, ведь пошел бы топить, бандитская рожа!

Дома Юра нашел лежащую пластом Иру. Она смотрела в потолок и почему-то не дергалась.

– Ты живая? – спросил Бунькин.

Ирина не отвечала.

Раз не разговаривает, значит, живая!

Юра тоскливо обвел глазами ободранную, загаженную щенками квартиру, лежащую трупом жену, глянул на жуткое отражение в зеркале и, перекрестившись, пошел к речке.

Юра вылил в консервную банку пакет молока, скормил Жулику шоколадку, поцеловал и швырнул в воду.

Бунькин упал лицом в песок, чувствуя себя убийцей. Через минуту что-то ткнулось в голову. Мокрый Жулик, отряхиваясь, сыпал песком в глаза.

Бунькин прижал щенка к груди, поцеловал и, зажмурившись, швырнул в реку подальше.

На этот раз силенок Жулику не хватило. Поняв крохотным мозгом, что это не игра, он взвыл детским голосом, что означало «помогите!». Сработал инстинкт. Не раздумывая, Юра бросился в воду и вытащил полуживого щенка. Тот икал, закатывал глазки, цепко хватая Юру лапками, не веря, что спаситель хотел утопить.

Бунькин плакал скупыми слезами, Жулик слизывал горячим язычком слезу с небритой щеки.

И тут послышался жалостный вой. В воде барахталась чужая собака, взывая о помощи. И опять в Бунькине сработал чудом не угасший инстинкт, он полетел в воду за вторым псом. Это был кокер-спаниель, судя по дорогому ошейнику, из хорошей семьи.

В это же самое время Ира, лежавшая дома пластом, вдруг вскочила. Долгожданная тишина резанула слух. Она оглядела пустую без щенков комнату и зарыдала:

– Он утопил Жулика! Зверь!

Тут распахнулась дверь, вошел мокрый Юра. Ира с ходу влепила мужу пощечину:

– Убийца!

Бунькин отшатнулся, щенки грохнулись на пол.

Ира схватила Жулика и расцеловала.

– А это кто?

Юра прочитал на ошейнике «Арамис» и получил вторую пощечину.

– Псарню устраиваешь!

Юра выругался:

– Топишь – плохо, спасаешь – еще хуже! Пятерых кормили, а тут всего два! Посчитай выгоду!

Вечером, похлебав из одной миски, уселись все четверо у телевизора.

Дикторша читала по бумаге:

«Передаем объявления. Пропал кокер-спаниель по кличке Арамис. Просьба вернуть за вознаграждение. Телефон: 365-47-21».

Бунькин умудрился, подпрыгнув, схватить карандаш, чмокнуть в щеку жену и при этом записать телефон на обоях.

Юра набрал номер, откашлялся:

– Вы потеряли собаку по имени Арамис? Хотите получить за вознаграждение? А сколько... Сколько я хочу? – Бунькин задохнулся. Откуда он знал, сколько он хочет? – Три... тысячи... долларов!

В трубке вздохнули. Юра хотел выпалить: «В смысле три тысячи рублей!», но мужской голос произнес: «Совсем оборзели. В девять у метро „Маяковская“!»

Через час Юра ворвался в дом.

– Ирка! Три тысячи долларов за одну собаку! Бизнес есть бизнес!

И Бунькины отправились в круиз вокруг себя! Наелись, напились, приоделись! Ира перестала дергаться, похорошела. Они ходили, взявшись за руки, и без причины смеялись. Прохожие говорили с завистью:

– Гляньте! Рэкетир с проституткой!

Но в понедельник около часу дня доллары кончились.

Два дня Юра молча курил оставшиеся дорогие сигареты. На третий день оделся и ушел с мешком.

Вернулся за полночь еле живой и вывалил из мешка двух псов. Они без устали лаяли, кидались на дверь.

– У кого ты их взял? – испугалась Ира.

– Завтра по телевизору узнаем, у кого.

Но по телевизору никаких объявлений о пропаже собак не было. И на следующий вечер. И всю неделю.

За это время Бунькин приволок еще пять собак. Итого в доме их было восемь, с хозяевами – десять. От лая Ира оглохла. Плюс к тому всех надо было кормить и выгуливать.

– Скоты, – психовал Бунькин. – Пропала любимая собака, а им хоть бы хны! Не люди – звери!

У Иры опять начал дергаться левый глаз. Юра чувствовал, она скоро сляжет, скорей всего, навсегда. Он всячески избегал в разговоре резких выражений типа: бизнес, выгода, прибыль, деньги... Сам кормил и выводил псов на улицу. Соседи шушукались:

– Без спроса собачью гостиницу устроили!

В воскресенье вечером в дверь позвонили. Озверевший Бунькин распахнул дверь.

Дама в роскошной шубе с таксой в руках улыбнулась:

– Мне сказали, у вас гостиница для собак! Я на неделю еду в Париж. Возьмите Лизоньку, только учтите, ест мясо парное, спит под одеялом и с соской. Пятьсот долларов хватит?"

Юра кивнул, вернее, у него чуть не отвалилась башка.

– Завтра зайдет подруга, жена дипломата, у них сенбернар. На две недели. Собака сложная, так что заплатит дороже. До свидания!

Бунькин уставился на доллары, как эскимос на Коран. Собаки сбились в кучу вокруг таксы и сплетничали.

Юра очнулся и кинулся трясти полуживую супругу:

– Что я говорил! Собачий бизнес – это настоящий бизнес! Оказывается, все рассчитал правильно! Открываем гостиницу «Собачья радость»! Псина не человек, за нее никаких денег не жалко!

Собаки дружно задрали хвосты, судя по всему, предложение было принято единогласно.