Текст книги "Донецкие повести (сборник)"

Глава 13. Кто кому подкидной

Жора никогда не любил утренних совещаний у начальника. Подполковник был «совой» и торчал на работе до глубокой ночи. Иногда даже складывалось впечатление, что Сердюкову не нужны ни семья, ни дети, и дачи у него нет. Вместо того, чтобы радоваться первым шагам внучки, он восседал в своём кресле до полуночи, а в восемь ноль-ноль уже ждал молодежь в своём прокуренном кабинете на ежедневный утренний отчёт.

В этот раз в центре обсуждения продолжало оставаться убийство трёх человек, произошедшее на их земле трое суток назад. Георгий и так по два раза на день докладывал шефу о ходе расследования, но в сухом остатке в распоряжении сыщиков было совершенно немного информации. Да, отработали всех соседей, проживающих в районе убийств. Да, сняли записи со всех камер, расположенных в радиусе четырёх кварталов от мест событий. Да, проверили всех освободившихся ранее из мест заключения на предмет соблюдения режима. Участковые отработали адреса потенциальных претендентов на места в СИЗО, но фактического материала для продолжения расследования пока не было.

– Всё, облажались, пионеры!? – Сердюков лютовал после кратких стандартных докладов. – Чему всех вас там учили? Вы что думаете, что киллер прописан в нашем районе? Может, он ещё и паспорт должен обронить на выходе для остроты ощущений? Кто анализировал сводки по городу? Что говорит агентура? Где ваши хвалёные нестандартные методы!?

– Геннадий Андреевич, ищем, нужно ещё время, – Евстифеев был единственным, кто имел право молвить слово, не рискуя быть пониженным в должности, пока Сердюков метал молнии.

– Жора, пока ты тут заказываешь дополнительное время, убийца преспокойно растворяется в очереди на таможне! По горячему ничего не нашли, полный ноль! Теперь будете «висяки» растягивать, аналитикой заниматься. Это не работа, товарищи офицеры, это уровень практикантов!

– Камеры банков и других учреждений в обоих случаях зафиксировали в районах, расположенных рядом с местами совершения убийств, одного и того же долговязого человека, одетого во всё черное. Временами он исчезает с экранов, потом снова появляется, но маршрут нам понятен. Ничего приметного: чёрные джинсы, чёрная футболка, но качество записи не позволяет идентифицировать внешность. Рост примерно метр восемьдесят пять сантиметров, спортивного телосложения. Сумка через плечо. Руки всегда в карманах, – Евстифеев читал свои записи. – Я уверен, что это не случайно. Расстояние между объектами – около трёх километров. И его появление на соседних улицах совпадает с хронологией событий. Попасть с одного адреса на другой он мог только на автомобиле, который мы на камерах не видим. Наверняка оставил в стороне. Общественный транспорт не рассматривается – не успел бы.

В дверь постучали, и возникшая в дверном проёме радостно улыбающаяся из-под рыжей копны волос физиономия лейтенанта Черненко жизнерадостно доложила, что лейтенант готов предоставить капитану Евстифееву требуемую информацию.

– Ты большой начальник, Жора, тебе носят сводки на оперативные совещания! – Сердюков не упустил возможности слегка уколоть любимого ученика, коим считал Евстифеева и коему тайно симпатизировал, а потому относился к нему с повышенной требовательностью.

В наступившей тишине под прессингом сосредоточенных на нём взглядов Георгий, не теряя спокойствия, внимательно и без торопливости пробежал глазами принесенные ему бумаги, после чего привычно невозмутимо доложил подполковнику:

– Это был таксист.

Евстифеев передал сколотые степлером листы Сердюкову. Подполковник достал из кармана кителя очки и пробежался по тексту. Перед ним были вычерченные маршруты передвижения той ночью всех такси, работавших в городе. Большая аналитическая работа, подкреплённая в итоге справкой об автомобилях, путь которых позволял подозревать в причастности к преступлению либо водителей, либо пассажиров. Маркером были выделены номера автомобилей, имевших паузы в заказах, но только напротив одного – белой «Волги» с номером ВВ 65 32 ОР – стоял прочерк: в интересующий период времени его маршрут выпал из данных диспетчера. Водитель – Илья Плотников.

– Неплохо, ничего не могу сказать, но ещё не факт, может оказаться и обычным совпадением.

– В такое время суток в городе работает ограниченное количество машин, далеко не все рискуют возить пьяную молодёжь.

– Плотников, Плотников… – подполковник тёр лоб, вспоминая нечто, расположенное в глубине ячеек его памяти. – Илья Плотников. Биатлонист, мастер спорта, проходил по делу бригады Лучика-Лученкова. Обвинение не доказало его причастности к эпизодам вымогательства, в двух случаях – со смертельным исходом. Одного пострадавшего связали и оставили в сарае на морозе. Челночник погиб – платить не хотел. Овчинка выделки не стоила. Парень ездил по выходным в Харьков, на Барабан. Магазинчик открыл. Забрали старенький «опелёк», да продать не успели. Вторую жертву, завмага комиссионки, вывезли на дачу и держали в подвале до тех пор, пока муж не заплатил выкуп. Но жену свою он всё равно не дождался – убили выстрелом в сердце. Не судим. Чего ждём?

Брать Плотникова решили вечером, на работе. На площади Свободы таксисты обосновались давно. Предприимчивые кавказцы открыли здесь круглосуточный ларёк с шаурмой и горячими напитками, яркое уличное освещение делало это место безопасным для отстоя, а расположение площади позволяло добраться до ближайших микрорайонов в течение десяти минут. После восьми часов вечера работы «с колёс» практически не было, поэтому на точке постоянно собиралось три-четыре автомобиля службы такси «Экспресс». Около половины одиннадцатого последней в очередь стала «Волга» Плотникова.

– Похож, – Евстифеев перебирал листы с распечатками камер наблюдения и поворачивал их к свету фонарей так, чтобы рассмотреть, не включая освещения в салоне служебной «девятки». – Точно похож! Походка странная, как будто только что с лошади слез, у того на записи такая же.

С интервалом в пять-семь минут три машины, стоявшие перед «Волгой», отбыли обслуживать заказчиков.

– Заказываем, – Евстифеев отключил рацию и положил её рядом с собой. Это являлось условленным сигналом для Черненко, который коротал время в подворотне неподалёку. Для исключения случайностей они должны были сделать несколько заказов, прежде чем подойдёт очередь Плотникова, иначе можно было бы гоняться за ним по злачным заведениям всю ночь. – Так… Девушка, здравствуйте, такси, пожалуйста, на площадь Свободы. Да. Дом четыре, квартира восемь. Одна минута? Спасибо, я уже выхожу, так что пусть не торопится.

Жора и ещё один оперативник, Гена Соколовский, быстро выскочили из салона и нырнули в первый подъезд четвёртого дома. «Волга» не спеша заехала во двор, преодолевая буераки разбитого асфальта, и остановилась в нужном месте. Весело болтая о том, какая же эта Тонька дура, друзья завалились в просторный салон машины Плотникова.

– Какая квартира?

– Восьмая. В горотдел, дружище!

– Отдел чего?

– Как чего, санстанция уже не работает, а кто не спит в это время? Правильно, ментура… Здесь недалеко, ты что, не знаешь? И по пути возле круглосуточного останови.

– Да не вопрос, – Плотников привык, что в такое время суток каждый второй пассажир прокладывал свой путь через магазин. Ещё одна бутылочка пивка вдогонку – таков был типичный ритуал завершения питейного мероприятия.

Вот и Георгий пулей выскочил из такси и быстренько вернулся с пакетом пива.

– Парни будут рады, – обратился он к товарищу, сидевшему сзади.

– Сигарет взял?

– А как же, теперь не забыть бы с них денег сбить. Давай, шеф, веселее, дави на газ! Отработали уже пиво, греется! – Евстифеев обернулся к Гене с бутылкой пива в руках. – Будешь?

– Да подожди, сейчас приедем, чего светиться?

– Ну, как скажешь… – Жора поставил бутылку в пакет, звеня стеклом.

Через несколько минут такси подъехало к зданию управления.

– Поворачивай во двор, там ворота открыты, – Жора пальцем указал направление движения.

Плотников нехотя включил первую передачу. В другом случае послал бы клиента пешком идти, особенно такого, но ладно, не стоит скандалить с ментами. «Волга» заехала во двор и остановилась возле служебного входа.

– Сколько с нас? – Евстифеев полез в задний карман брюк за бумажником.

– Восемнадцать, – недолго думая, ответил шофёр.

– Ох, и дерёте вы по ночам, дармоеды… – Жора достал сотню. – Сдача будет?

– Поищем, – Плотников включил в салоне свет и достал блокнот с мелкими деньгами.

Жора резким движением выдернул ключи из замка, а Гена сзади обхватил Плотникова за шею.

– Не дёргайся, руки на руль… – Гена тихо шептал водителю на ухо, и это прозвучало убедительно.

Евстифеев вышел из машины и подошёл к водительской двери.

– Мужики, вы чего? Я скину, можно бесплатно… – Плотников не понимал, что происходит.

– Дурик, ты же не на «малину» приехал, это милиция, ты нам веришь?

Дальнейшие события развивались в жанре классической разработки.

В кабинете Евстифеева собрались все причастные к этой теме опера, Сердюков вошёл последним, громко хлопнув за собой дверью.

– Ну наконец-то… – подполковник отодвинул стул и сел напротив подозреваемого. Слегка пригнувшись, чтобы видеть глаза сгорбленного и глядящего себе под ноги таксиста, Сердюков дважды щелкнул пальцами, обращая на себя внимание. – Сюда смотри! – и показал на свои глаза, выражавшие злость и решительность, присущую только человеку, уверенному в своей правоте.

«Сейчас его давить, давить морально и фактами. Пока в себя не пришёл, через час будет уже поздно. Пусть даже мы ошибаемся, есть всего час. Выдержит прессинг – значит, не он».

Развивая свою стратегию, Сердюков продолжил допрос:

– Догадываешься, почему мы тебя в гости позвали?

Плотников, не поднимая глаз, тихо ответил:

– Да, догадываюсь. Я её случайно…

– Кого? – Жора достал из стопки чистый лист бумаги и карандаш и приготовился записывать.

– Кошку.

В кабинете воцарилось молчание.

– Кошку вчера задавил на проспекте. Переехал, как тюбик с пастой, кишки по асфальту в разные стороны. А она, видать, хозяйская, породистая, стоит немало. Что, много дадут? – опытный Плотников удержал удар и не проиграл в первом раунде, к чему, впрочем, сыщики были привычны. – Холёная живность была, пушистая.

Георгий бросил ручку о стол так, что она улетела под стол Соколовского.

– Шутить изволите, Плотников? Молодец, хорошо начал. Уверенно.

– Пиво собирались пить? Вот и пейте, я за рулем не употребляю.

Евстифеев перехватил взгляд Сердюкова и уступил ему инициативу.

– Плотников, я уже девять лет жду этого дня. По делу завмага, которую ты замочил, появились новые обстоятельства. Теперь у меня есть показания двух твоих корешей, которые за тебя тарабанят срок. Нос и Сява. Помнишь? Видать, накуролесили парни на зоне, если через столько лет согласились тебя сдать.

– Не бери меня на понт, гражданин начальник, уже сколько лет прошло? Все сроки давности вышли. И суд всё определил, – Плотников не собирался сдаваться.

– Наша песня хороша – начинай сначала. Новый суд – это не проблема, ты же понимаешь. А пока будешь в СИЗО ожидать, выяснится, что ты закрысятничал шкатулку с драгоценностями завмага. Твои подельники уже хорошо знают законы воровские. Поговаривают, в отрицательных ходят. Как думаешь, долго просидишь?

– Какие ценности? Чё вы мелете, начальники?

– Те самые, которые тогда так и не нашли. Не ломай комедию, Плотников!

Спустя два часа сорок минут непрерывного монолога Сердюкова о тонкостях дела девятилетней давности боевой дух Плотникова заметно упал.

– Тебе всё равно сидеть, вопрос в том – за что и в каком статусе, – Сердюков в очередной раз закурил. – Я предлагаю тебе героическую статью – 115. Только есть тонкость. Два и более человека, да ещё и по заказу…

– Я не убивал, это Нос.

– Что ты, Илья, Нос срок тарабанит за твои прошлые дела, я о твоих свежих выступлениях.

Плотников изменился в лице, но сразу же взял себя в руки – только Жора и Сердюков заметили, как его передёрнуло.

Евстифеев достал из ящика папку с фотографиями и протоколами осмотра мест преступления и передал её Геннадию Андреевичу.

– Смотри, Илья! Девять лет назад камер видеонаблюдения не было в таком количестве, как сейчас. Два дня назад ты аккуратно шифровался, шёл пешком – вот ты возле банка по проспекту Освободителей, 31. Смотри на время. Через одиннадцать минут ты прошёл мимо офисного здания по проспекту Освободителей, 23 – как раз два квартала обычным шагом. Вот вид с противоположной стороны улицы – это камеры торгового центра. Проходит ещё семь минут – это ты заходишь в подъезд дома номер 16. «Субару» синюю видел справа на площадке? Представляешь, её хозяин такой продвинутый оказался, видеорегистратор установил, но ты в темноте его, конечно, не заметил. Теперь только быстро отвечай: к кому шёл?

Лоб Плотникова покрылся многочисленными капельками пота; пытаясь укротить мелкую дрожь в руках, он изо всех сил сжал кулаки. Во рту пересохло, глаза резало от густого табачного дыма, висевшего в кабинете, – приоткрытое окно не помогало.

– Ты выше третьего не поднимался! Ну! Говори! – Сердюков перешел на крик.

– Девятая квартира.

– Как зашёл?

– У меня ключ был.

– Дальше! – Сердюков метался по кабинету, держа руки в карманах брюк. Китель висел на стуле.

– Дальше вы всё видели, всё на фотографиях.

– Откуда у тебя ключ?

– Заказчик передал, – Плотников вытер нервную испарину со лба ребром ладони.

– Кто?

– Я не знаю, я его не видел, всё по телефону, при помощи SMS-сообщений.

– Как передал?

– Через камеру хранения. Мне пришло сообщение с номером ячейки и кодом. Камера на железнодорожном вокзале. Её номер шестьдесят семь.

– От второй квартиры тоже ключ был? – Жора поддержал темп допроса.

– Нет, там я в дверь должен был позвонить.

– И?

– Открыл не тот, что был на фотографии, так что пришлось его первым уложить.

– А если бы адресом ошибся?

– Не ошибся, я проверил. Тот, кого я искал, в зале сидел рядом с батареей.

– Где пистолет?

– В колодце.

– Адрес? Точный адрес! – Сердюков уже показывал пальцами на трёх оперов, и те, понимая, что сейчас поедут доставать оружие, начали собираться.

– Я не помню, на улице Шмидта, где-то посередине.

– Так, Гена, Юра, берёте «газель», едете туда. Ишков, ты организуешь аквалангиста, видеокамеру не забудь и фонари!

– Может, подождём хотя бы до рассвета? – Ишков ещё втайне надеялся попасть сегодня домой.

– Уже светает, давай, дуй в школу милиции, они на казарменном положении, там тебе найдут специалиста, – подполковник поймал кураж и не собирался останавливаться – теперь каждая пауза была бы на руку Плотникову, который в любой момент мог замкнуться и передумать говорить, а невыясненным оставалось ещё множество вопросов.

– Как ты связывался с заказчиком? – Евстифеев изрисовал весь лист бумаги, лежащий перед ним, каракулями, понятными только ему одному.

– Никак. Один раз он мне звонил, номер не определился. Передал привет от Носа, сказал, что дело верное, денег отвалят, как положено. Предоплата. Риска никакого, людей искать не будут. Я потом к Носу посылал гонца с «гревом», так он подтвердил, что уважаемые люди ищут человека с твёрдой рукой.

– Долго думал?

– Нет. За такие бабки стоило.

Улица Шмидта проходила через частный сектор на самой окраине города – дальше была только лесопосадка. Местные всякое видели на своём веку, но никогда ещё среди ночи в колодец не опускали человека в таком странном резиновом костюме.

С рассветом баба Шура вышла с древним оцинкованным ведром набрать воды для кухни и застала возле колодца целую демонстрацию из каких-то молодых людей. Она уж было собралась построить их своим зычным голосом, но вовремя заметила, что те приехали на синеньком автобусе с надписью «Милиция».

– Чего ищете, сынки? – Шура поставила ведро на землю и делово воткнула руки в бока.

– Да ничего, бабушка, не волнуйтесь, ничего вредного не нашли, – ответил один из парней, уставившийся на неё красными от бессонницы глазами.

– Так вы, милки, всю воду перекаламутите, это что ж мне теперь за ней за тридевять земель ходить?

– Пока придётся, а далеко идти?

– Там, за поворотом, балка, дорога вниз уходит, – баба Шура показала рукой в сторону леса, – там и находится наш второй колодец.

Тот, который разговаривал с бабкой, заглянул в колодец и крикнул:

– Прапорщик, поднимайся! Достаём его, парни… – трое курсантов потянули страховочный трос, переброшенный через бревно, на которое наматывалась цепь.

Замёрзший прапорщик в водолазном костюме, чертыхаясь, перевалился через бетонное кольцо колодца на землю:

– Его там нет. Точно нет. Я уже окоченел весь.

– Отогревайся, – Ишков подал термос с чаем, – там ещё один колодец есть.

– Вот демоны! И туда полезете? Дайте хоть воды набрать, окаянные!

– Мы вас даже подвезем, садитесь.

Поиски пистолета во втором колодце завершились удачей при первом же погружении, и группа с главной уликой отправилась в горотдел.

«Вот теперь можно сказать: раскрыли…» – Ишков набрал номер Сердюкова, чтобы доложить об окончании поисков оружия.

Глава 14. От сумы и от тюрьмы…

Черепанов примчался в горотдел через двадцать минут после звонка Сердюкова.

Евстифеев жевал бутерброды, на столе для совещаний стоял электрический чайник и лежали начатая упаковка с рафинированным сахаром и песочное печенье. Атмосфера в кабинете подполковника никак не соответствовала правилам субординации, но Черепанов сразу понял, что тому были свои причины.

– Заходи, – Сердюков подвинул стул Ивану.

Не спеша потягивая из громадной кружки горячий чай, Геннадий Андреевич хитро посмотрел на Черепанова:

– Машину патрульную обещал, помнишь?

– Конечно, и не отказываюсь от своих слов, вас можно поздравить? – Иван боялся уже верить в то, что его проблемы наконец пойдут на убыль.

– Нас – да. Тебя – пока не знаю. Воришка найден, его подельница – тоже, если бы ты не влез со своей самодеятельностью, может, были бы живы. Убийцу их мы тоже уже нашли, – подполковник откинулся на спинку кресла, устало затягиваясь сигаретой. – Им сейчас занимаются, оформляют, главное – оружие удалось отыскать.

– И кто же он? – слегка обескураженный столь быстрой развязкой, Черепанов не скрывал любопытства.

– Теперь – таксист, в прошлом – спортсмен, как и многие из наших «бригад», – не мне тебе рассказывать, – стреляет метко – биатлонист. Всё сложилось, только тебе, наверное, важно знать, кто заказал? – Сердюков вопросительно посмотрел на Черепанова. – Жора, прокрути-ка ему кино на компьютере, а то я сейчас опять что-нибудь не то нажму.

– Подсаживайтесь поближе к монитору, Иван Сергеевич, – Евстифеев подвигал мышкой и включил чёрно-белую запись камер видеонаблюдения железнодорожного вокзала. На экране возникла картинка не самого лучшего качества (из-за скудного освещения), но лица людей, проходивших между стеллажами камер хранения, были видны отчётливо.

– Пришлось за несколько дней записи пересмотреть. Нас интересует камера № 67, за трое суток этой ячейкой пользовались два человека, взгляните на них… – Жора включил перемотку и на нужной минуте опять поставил на воспроизведение. – Это Плотников, которого мы взяли сегодня ночью, он исполнитель. Видите, достаёт из ячейки пакет с авансом и ключом от квартиры Куртаковой. Теперь отматываем немного назад: вот он, тот, кто может быть заказчиком или как-то связан с ним. Посмотрите внимательно.

Жора выделил мышкой часть кадра. На мониторе появилось лицо человека, положившего «передачу» в камеру, и увеличил его – это был начальник службы безопасности СФТ-банка Константин Юрьевич Деревянко.

– А чего ты в лице изменился, Ваня? – от Сердюкова не ускользнул этот факт. – Или знаком он тебе? – подполковник говорил с ярко выраженным сарказмом.

– Это начальник охраны банка Портного, из которого и вынесли деньги, – не колеблясь ни секунды, ответил Черепанов.

– Вот именно, Иван, это Костя Деревянко, из наших. Ушёл в отставку по возрасту и устроился охранять буржуинское золото. Сразу предвосхищаю твой вопрос – он не заказчик, человек порядочнейший – мы с ним уже побеседовали. В тот день шеф дал ему пакет и поручение – положить в камеру хранения и записать номер ячейки и пароль, что он и выполнил.

– Портной?! Сам? Лично?

– Ну, тебе виднее, кто там главный, но мы выяснили, что Портной Семён Григорьевич.

– А я думал, Селиванов… Да нет, Семён хитрец, конечно… Но организовать убийство… Реально он трус, он не смог бы…

– Опять ты в свои дебри лезешь! Есть факт: три трупа, убийца, оружие и человек, который за всё это заплатил, – какие же тебе ещё за аргументы нужны? Мы едем к нему. Давай без шума и пыли, проведёшь нас к нему в кабинет, ведь люди, которые с тобой, у него подозрения не вызовут.

– Не самая почётная миссия… – Черепанов был травмирован этим открытием – Семён оказался предателем.

Чтобы не вызывать подозрений, Сердюков и Евстифеев отправились в СФТ-банк на машине Черепанова.

Иван ехал за рулём молча. «Столько лет вместе… И смотри, как он, гад, маскировался, ни разу себя не выдал. Что за нутро должно быть у человека, чтобы жить на два фронта? И ведь нервы у него ни к чёрту, может, из-за этого? Разведчик из него никудышный, слаб. Что он ещё мог знать такого, что пригодилось бы Селиванову? Да всё, что связано с финансами избирательных кампаний. Списки волонтёров мог видеть, штабную структуру – так это не тайна, у всех одинаково, только названия должностей разные – у кого звеньевые, у кого лейтенанты и капитаны, как в армии. Распределение бюджета, кому и сколько платим, все контрагенты – от рекламщиков до прессы. При определенных обстоятельствах такая информация может дорого стоить. Да… теперь мы очень уязвимы, придётся на ходу многое менять».

– Мы к Семёну Григорьевичу, – на этот раз охранник на служебном входе узнал машину Ивана и кивнул в ответ. – Это со мной.

– Вам на какое время назначено? – секретарь Портного вежливо поинтересовалась, соблюдая правила этикета.

– На сейчас! – Иван без стука вошёл в кабинет управляющего, и следом за ним проследовали Сердюков и Евстифеев. Черепанов без приглашения хозяина кабинета плюхнулся в кресло и шумно выдохнул.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – присутствие посторонних людей и бесцеремонность Черепанова сразу сбили Семёна Григорьевича с толку, и он обратился к Ивану на «вы». – Неожиданный визит, но всё равно я рад, очень рад.

Портной встал из-за стола и подошёл к Сердюкову, протянув руку:

– Портой, Семён Григорьевич. А с вами мы встречались, вы из милиции, – обратился он к Евстифееву. – Что-то прояснилось по нашему делу? Ты чем-то расстроен, Иван?

Портной уселся на своё место.

– Семён Григорьевич, наша встреча носит официальный характер, поэтому я должен представиться: подполковник Сердюков, – Геннадий Андреевич показал удостоверение.

– Да я верю, мы с Иваном Сергеевичем сами пришли к вам с просьбой о помощи, какой тут официоз может быть? – в голосе Портного начало проступать волнение. Он вопросительно посмотрел сначала на Ивана, потом на Жору.

– Два дня назад вы посылали своего начальника службы безопасности на вокзал оставить пакет в камере хранения. В камере № 67. Код: И 341. Что находилось в пакете, и кто должен был его забрать? – Сердюков сходу ударил вопросом в лоб.

Семён некоторое время молча сидел за столом под пристальными взглядами своих гостей, потом открыл один из выдвижных ящиков и медленно достал из упаковки таблетку, которую положил под язык.

– Там были деньги. Меня попросили передать – один старый знакомый попросил о помощи. Я не знаю, кто должен был забрать. Но как это вам поможет в расследовании?

– Нам можно уже не помогать: всё, что требуется, мы уже выяснили, теперь вы себе помогайте, Семён Григорьевич, – Евстифеев раскрыл папку и достал листы бумаги для ведения записей.

Портной снял пиджак, повесил его на спинку кресла и грузно свалился в него, обхватив голову руками.

– Я знал, я знал, что этим закончится…

– Кто этот ваш знакомый? – спросил Сердюков. – Нас интересуют все подробности.

– Сергей Николаевич Селиванов.

– Он же – Бешеный? – Жора стал быстро записывать карандашом.

Портной умоляюще смотрел на Ивана, как будто желая оправдаться за те слова, которые он говорит, но лицо Черепанова не выражало ровным счётом ничего. Ни поддержки, ни сожаления, ни ненависти.

– Послушайте, я никого не убивал, я ездил с Иваном Сергеевичем, он подтвердит, ведь правда? – Портной не сводил с Ивана умоляющих и ещё сохраняющих надежду глаз.

– Своими руками вы, конечно, никого не убивали – это факт, но у следствия есть основания подозревать вас в организации убийств. Тому есть все основания, – Сердюков чеканил каждое слово.

– Я вас умоляю! Какой из меня заказчик? Что они мне плохого сделали? – голос Портного начал дрожать. – Если бы я знал о том, что всё это случится, я первый бы предотвратил.

– Семён Григорьевич, мы не просили вас удаляться в плоскость предположений. В ваших же интересах рассказать всё в подробностях, а мы потом квалифицируем ваши действия, не тяните время, – Геннадий Андреевич не терпел эту стадию допроса, когда подозреваемый ударяется в слёзы, пытаясь оправдаться и доказать свою невиновность, вызвать жалость. Поэтому подполковник всегда старался проскочить этот этап побыстрее. Редко кто из его клиентов, в первый раз попавший в подобную ситуацию, обошёлся без истерик. Портной же по своему психологическому типу не был исключением – Сердюков про себя это отметил.

– Да, я имел бизнес с Селивановым. Это давняя история, ещё со времён, когда он работал у Семёна Жуковского. После скоропостижной смерти Семёна Борисовича Сергею досталась доля в том банке, которым владел его бывший шеф. Причём – немалая доля. Он не знал, что с этим делать, как правильно управлять. Обратился ко мне за помощью. Тогда кредитование только входило в нашу жизнь, и мне удалось поставить работу так, что банк стал развиваться намного быстрее других. Потом мы выжили одного акционера, купили его акции. Доля Селиванова стала ещё больше, и мне кое-что перепало.

– Вы же не имеете и не имели активов в банках, – Жора произнёс это, не отрывая глаз от своих записей и продолжая конспектировать, – всю собранную информацию он хранил в уме.

«Молодец, Георгий, отработал банкира», – Сердюков был доволен подчинённым.

– Я не на себя оформил, а на двоюродную сестру, – Портной распустил узел галстука, хотя в кабинете неутомимо работал кондиционер и было довольно прохладно.

– Софья Иосифовна Безель, владеющая двадцатью процентами банка «Гамма»? – Евстифеев молниеносно выудил нужную фамилию из своего блокнота.

– Оказывается, вы всё знаете, может, я тогда лучше на ваши вопросы отвечу?

– Нет, нет, не стоит. Мы готовы вас выслушать до конца, – Сердюков немного смягчил тон и убавил суровости, боясь спугнуть разговорившегося банкира.

– Да, на Софу оформил, сами понимаете, и ещё она тогда без работы была. Ну, практически без работы: так, сдавала отчёты для коммерсантов – в общем, несерьёзно. А специалист Софочка очень хороший, поверьте мне, она заслужила. Она потом перешла туда работать, и ни у кого не было к ней претензий! Она очень трудолюбивая… – Семён Григорьевич, волнуясь, достал из кармана брюк измятый платок и принялся тщательно вытирать испарину со лба.

– Вы контролировали состояние дел в банке? – Евстифеев вернул Портного в русло разговора.

– Контролировал, конечно, консультировал, помогал. Но бумаг никаких не подписывал. Можно считать, просто Софочке помогал.

– И Селиванову, – Сердюков оборвал банкира на вдохе.

– Да нет, больше Софочке.

– Вы начали с того, что Селиванов не разбирался в финансах… – Жора вернулся к своему предыдущему листу с записями.

– Ну, если так угодно, а что в этом предосудительного?

– Ничего, кроме того, что вы волнуетесь и даёте противоречивые показания, – констатировал Евстифеев.

– Это уже показания? – на Портного накатилась вторая волна паники и страха. – А как же процедура, адвокаты, ну и всё такое?..

– Семён Григорьевич, вы можете стать в позу и требовать соблюдения всех формальностей, но если вы считаете себя невиновным, то чего же вам бояться? А время сейчас дорого. Переубедите нас, может быть, вам повезёт, и следствие пойдёт по другому пути, а вы останетесь всего лишь свидетелем. Мы дали вам шанс. Мы готовы вас выслушать – это в вашей ситуации огромная преференция, так как факты свидетельствуют об обратном. Пока что вы – подозреваемый. И дело нешуточное – три трупа, – Сердюков терпеливо разъяснял ситуацию Портному, при этом сочувственно кивая головой. – Можем, конечно, соблюсти, как вы говорите, процедуру и проследовать к нам прямо сейчас, оформим задержание, как положено. А уж там – вызывайте адвоката, делайте, что хотите. Право ваше.

На столе управляющего зазвонил телефон, и Портной, не ожидая, пока трубка сообщит ему причину звонка, отрубил: «Я занят. Меня нет ни для кого».

– Я понял, я понял… – Семён, когда волновался, начинал частить при произношении слов и часто повторяться, что Иван подмечал за ним не раз. – Нет, вы правы, чего мне бояться? Мне нечего бояться, я обо всём расскажу, расскажу сам, я не подозреваемый, я не знал о том, что этот гад затеял…

За всё время разговора, с момента появления в кабинете Портного, Черепанов не проронил ни слова.

«Таким дрожащим и испуганным я тебя никогда ещё не видел, Семён, – думал он, глядя на потеющего финансиста. – Несколько минут разговора – и вон какие факты открываются. А если тебя прижать, да так, чтобы твоё гнильё вылезло, как паста из тюбика, что ещё всплывёт?»

– Продолжайте по порядку, без лишних эмоций, мы ваше состояние хорошо понимаем, – Сердюков направил Портного в нужное русло.

– Сергей Николаевич попросил передать через камеру хранения пакет для какого-то своего товарища, у меня не было никаких подозрений, я же говорю: даже не знал, кому он предназначен. Да и на каком основании было ему отказывать, если не быть в курсе его замыслов?

– Вы сами упаковывали посылку? – Жора продолжал записывать.

– Сам.

– Как выглядел контейнер?

– Коробка из-под детской обуви, внутри свёрток.

– Какая сумма?

– Двадцать тысяч долларов.

– Это всё? В коробке больше ничего не было? – Сердюков ускорял темп вопросов, не давая Портному сосредоточиться.

– Да, конечно, я больше ничего…

– Зачем вы положили туда ключ от квартиры Куртаковой?

Семён Григорьевич закрыл лицо руками, пытаясь скрыть своё смятение, но этим добился обратного эффекта.

– Селиванов приказал…

– Как это – приказал? Он что, может вам приказывать? – искренне удивился Геннадий Андреевич.

– С некоторых пор – да.

– Поясните, ваши с ним высокие отношения пока не вписываются в наши представления о том, как общаются компаньоны, – не терял темп Сердюков.