Текст книги "Донецкие повести (сборник)"

* * *

Идея проведения совместного тренинга с украинскими коллегами была воспринята российскими пограничниками с энтузиазмом. И Луганьскому, и Ростовскому пограничному начальству интересно было лично пообщаться с прибывшим из Киева полковником Хоменко: чтобы лучше держать нос по ветру, нужно понимать, куда теперь этот ветер в Киеве и Москве дует.

Василий не питал особой страсти к спецоперациям, подобным этой, затеянной по просьбе одноклассника его жены Вани Черепанова, но и в случаях крайней необходимости не сторонился их, особенно если это был вопрос жизни и смерти близких ему людей.

Искусство пития для карьеры военных в отечественных реалиях всегда являлось определяющим. Совсем не пить – практически невозможно, да и для имиджа вредно: пьющее начальство к непьющим подчинённым относится с подозрением и без любви, чтобы не сказать больше. А вот умение выдержать меру, контролировать себя, не выбалтывать военную тайну, в том числе и про неучтённый спирт и списанные фляги, не говоря уже о прочем, – эти достоинства после десяти лет службы удавалось сохранить единицам.

У Михаила Харитоновича – явного добряка по натуре, чем-то очень напоминавшего любимого многими актёра Евгения Леонова, это получалось просто и естественно. Несмотря на свою безотказность в помощи друзьям, после восьмой рюмки Харитонович поднимался и с извиняющейся улыбкой, не дожидаясь окончания посиделок, обезоруживающе просто объяснял: «Братцы, я б ещё с радостью попьянствовал, но вы же знаете мою хозяйку, приревнует и покалечит – ни за что пострадаю…» И на Харитоныча никогда в подобных случаях не обижались. Василий несколько раз совпадал с Михаилом Харитоновичем на совещаниях в столице и даже сиживал за одним столом в тот недолгий период, когда оба они руководили погранзаставами в молодой, тогда еще не оперившейся державе. Василий слыхал, что подчинённые давно окрестили Харитоновича «батей». Строгий и требовательный, он за своих всегда стоял горой.

Вариантов, чтобы выполнить просьбу Черепанова, у Василия было два. Первый – поиграть в «партизанщину». К примеру, созвать весь личный состав по обе стороны границы на несколько часов на экстренные учения с последующим торжественным ужином и таким образом оголить кордон. А самому подстраховывать и контролировать процесс изнутри. Это, однако, не исключало рисков, непредвиденного развития ситуации и было сопряжено с нарушением инструкций. К тому же камеры, спутники, приборы ночного видения хоть и существовали больше для проформы, но тоже требовали внимания и нейтрализации.

Второй вариант предполагал абсолютное доверие подчинённого и вышестоящего начальника. Во всяком случае, это было в правилах Василия. За армейскую службу он насмотрелся всякого. Когда начальник, например, безбожно заставлял прапорщика идти на нарушения, списывать сверх нормативов имущество, а нагрянула проверка, мало того что не прикрыл, ещё и «отморозился» да пожурил, мол, надо ж, какое безобразие у меня под носом развели. Прапор начальника не сдал, взял вину на себя – и «выгреб» по полной. Случались и обратные ситуации. Когда совестливый начальник один раз попросил подчинённого о помощи, связанной с нарушением инструкций, и попал к нему в зависимость. Мол, раз ты меня заставил нарушать, то теперь, будь добр, прикрывай все мои прегрешения.

И дело было даже не в том, кто кого первым сдаст и подставит. В случае конфликта дело может повернуться как угодно. Подчинённый может сказать, что шеф толкал его на преступление. А начальник легко объяснит, что хотел проверить и выявить лазейки, чтобы вывести таким образом злоумышленников на чистую воду. Исход в таких ситуациях обычно зависит от интуиции, знания процедур и методик и, конечно, «тяг» наверху и в силовых ведомствах. В любом случае, подобных конфликтов все старались избегать.

Василий точно знал, что коридоры и договорённости с соседями имеются практически на каждой заставе, но их не сдают начальству ни при каких обстоятельствах. Что ж, там видно будет, по обстановке – время для принятия решения ещё есть. На третий день пребывания Василия в командировке на Луганьщине Харитонович зазвал его к себе в гости на вареники: «Василий, нас с тобой столько связывает, быть в моей вотчине и не зайти в гости – обидишь. Моя таких вареников налепила, если не отведаешь – домой меня не пустит…»

После четвёртой стопки Харитонович завёл разговор о своём сыне:

– Как мы его ни отговаривали, подался по моим стопам. И всё хочет самостоятельно служить. Мне запретил вмешиваться. Правильный парень. А я вижу, что «чмарит» его командир, – да ты ведь и сам слышал, какая про Гуменюка слава идёт. Понятно, его все терпят, глаза закрывают, чтоб до пенсии дослужил. Я не лезу. Но не сломал бы хлопца. Я не прошу о тёпленьком местечке – просто перевести куда угодно. Пусть в худшее место, с трудным бытом, но чтоб без этого психоза… сам понимаешь…

– Поможем, Харитоныч. Ты – мужик правильный, таких уже почти не осталось в войсках. Если мы друг друга перестанем поддерживать – армии конец. У меня к тебе тоже маленькая просьба… – Василий почувствовал, что лучше будет прямо обрисовать задачу, возникшую в связи с делом Вани Черепанова.

* * *

Маленькому Ване было очень интересно полететь на самолёте. Он выбрал место возле иллюминатора и с удовольствием рассматривал мощное крыло лайнера, деловито пристегнул ремень и проконтролировал, как это сделала мама. Даже симпатичную кареглазую бортпроводницу, выразительно повествовавшую, что нужно делать, если самолёт совершит аварийную посадку на воду, Ванечка слушал на полном серьёзе.

Когда самолёт начал разбег, Рита прикрыла глаза. Ей хотелось забыться на предстоящие час и сорок минут полёта и ни о чём не думать. Но чем дальше, тем настойчивее воображение заполоняли мысли о предстоящей встрече с Сергеем. О, до чего же здорово было бы сдавать время в камеру хранения! Ещё немножко – и её бросит в дрожь. От двойственности Сергея, от двойственности её миссии и её чувств к нему.

– И чем же занимается такая интересная девушка? – вопрос был адресован сидевшим по другую сторону от Риты седовласым дядечкой, которому было далеко за пятьдесят.

Он был вовсе не в её вкусе. И даже не из-за возраста. Самоуверенный молодящийся бабник с явно подкрашенными волосами, обильно политый туалетной водой. «Лучше бы сначала в спортзал сходил и животик согнал, а уж потом к девушкам клинья подбивал», – подумала Маргарита. Но всё же решила поддержать разговор, чтобы хоть как-то переключиться и отвлечься от своих мыслей. Интересно, какие цветы приготовил для неё Серёжа? Эх, добавить бы к его бизнес-хватке простой человеческой морали и доброты…

Пройдя сквозь толпу встречающих и активно пристающих наглых аэропортовских таксистов, одинаковых на всём постсоветском пространстве, Маргарита поняла, что их никто не встречает. А может, Сергей из соображений безопасности решил подстраховаться и проверить, нет ли подвоха, – это в его стиле. Времени до поезда было предостаточно. Маргарита разыскала маршрутный микроавтобус – они сдадут вещи на вокзале в камеру хранения, немного посмотрят город, перекусят…

…Когда поезд медленно тронулся и за окном стали потихоньку проплывать люди, Рита почувствовала усталость и облегчение одновременно. Вдруг дверь их купе открылась – и на пороге возник он. Несколько секунд они с любопытством разглядывали друг друга. Словно привыкая к двойникам тех, с кем были когда-то знакомы в прошлой, почти забытой жизни.

– Приветик! – Сергей поцеловал Риту в щёку и протянул букет нежных кремово-алых роз, которые уже стояли в красивой вазе с водой.

Затем он извлёк из огромного пакета большущую модель самолёта с пультом и протянул завороженному Ване:

– Ну, здоров, мужик! – отец осторожно взял сына на руки.

Вскоре на столе появилось множество вкусностей. За весёлой беседой незаметно пролетело почти два часа – не сговариваясь, они избегали трудных тем.

– Вам пора отдыхать, ну а мне ещё нужно сделать несколько деловых звонков, так что будем прощаться, – Сергей остался доволен и встречей, и собой.

Уже выйдя из купе, он неожиданно уколол острым взглядом провожавшую его Риту:

– На досуге нам нужно будет кое-что вспомнить и уточнить.

Маргарита почувствовала, как по её спине пробежали нервные мурашки – спутники тревоги.

Она закрыла дверь и уже не увидела, как коротко стриженый парень в синем спортивном костюме, мирно стоявший у окна напротив последнего купе, незаметно ткнул в бок проходившему мимо Селиванову электрошокером. Дверь купе молниеносно открылась, и один из попутчиков парня подхватил обмякшее тело Сергея, а другой, помогая пассажиру справиться с «внезапным головокружением», приложил к его носу смоченный каким-то раствором платок. Без всякого шума они переместили Селиванова на полку, и парень отправился в соседний вагон, где пробыл не более пятнадцати минут. По его возвращении спутники перекинулись парой фраз, после чего старший группы достал планшетник и вызвал кого-то по скайпу.

– Шалва Давидович, всё штатно. Осложнений при приёмке груза не возникло. Единственное неплановое обстоятельство – пришлось принять товар без документов, всё проверили – видимо, они где-то отдельно следуют либо вовсе отсутствуют. Но у нас время на исходе, так что начинаем переупаковывать товар для отправки конечному потребителю. Следующий доклад – по плану.

Шалва удовлетворенно хмыкнул и уже сам набрал чей-то номер:

– Миша, узнал? Я, конечно, да, знаю, знаю, что Шалву не узнать невозможно. Как здоровье, дорогой? Как твоя мама себя чувствует? – в самых драматичных и динамичных ситуациях Мдивани имел терпение не выпячивать главные вопросы в начало беседы, соблюдая свою излюбленную канву.

Когда стандартный обмен приветствиями и расспросами был завершён, Шалва Давидович как бы между прочим сообщил:

– Гость уже в пути. Встречай, как договаривались.

* * *

Станция Черешнево, где поезд стоял всего пару минут, не отличалась многолюдностью. Вот и на сей раз, кроме компании молодых людей, поддерживающих под руки своего, видимо, перебравшего в пути товарища, да бабульки с котомками, высадившейся с противоположной стороны состава, с поезда больше никто не сошёл. Молодежь погрузилась в забрызганную грязью, но местами белую «ниву» с неразличимыми номерами, которая медленно двинулась по узкой асфальтовой дороге. Через пару часов грозные знаки предупредили о въезде в пограничную зону. А вот и поворот на бывший колхоз «Красный пахарь».

– Кажись, здесь, – водитель «нивы» припарковался у заброшенного коровника, пощёлкал по навигатору и съехал на просёлочную дорогу, отмеченную знаками «Движение запрещено» и «Тупик». Вскоре впереди показался заросший кукурузой шлагбаум. При всей нарочитой заброшенности и состояние дороги, и следы колеи свидетельствовали, что ею изредка кто-то пользуется.

Справа у шлагбаума возник синий «УАЗик», возле которого лениво «загорали» двое российских погранцов. Они спокойно наблюдали за подъезжающими, не прекращая лузгать семечки и не произнося ни слова.

Водитель «нивы» остановился, вышел из машины и обратился к пограничникам:

– Здорово, мужики, мы на рыбалку по приглашению Василия Петровича. Как нам до зелёной протоки добраться?

– Мы в курсе, Давидовичу привет. И давайте за нами, – вскоре узкая дорога привела их к берегу реки.

– Бросайте свой транспорт здесь, с ним ничего не случится. Лодка у причала – разберётесь. Хорошей рыбалки! Надеемся, за пару часов управитесь.

Лодка с рыбаками, сносимая шустрым течением, пошла к противоположному берегу.

– Щуку на блесну взяли? – крепко сбитый мужик в синей ветровке приветливо встретил рыболовов у неприметного, обступленного камышами причала на украинской стороне реки.

– Щука не взялась. Везём копчёного угря для Василия Петровича.

Вскоре рыбаки пересели в четвёртую модель «жигулей» – теперь уже с украинскими номерами. Каких-то пятнадцать минут – и автомобиль остановился у полуразрушенного амбара.

– Кажись, здесь, – водитель, осмотревшись, сверился с навигатором.

– Что ж, наступил трогательный момент расставания, – смуглолицый шкет прямо через мешок, надетый на голову пленника, сунул ему под нос смоченную нашатырём тряпку и, почувствовав, как дернулась голова, вытолкнул тело за амбаром. Затем с чувством хорошо выполненной работы достал планшетник и отправил лаконичное сообщение: «Посылка доставлена».

Получив сигнал от Шалвы, Бальцерович маякнул Ивану: «Угорь на месте. Пусть встречают».

Глава 17. Равновесие – категория философская

Сергей не сопротивлялся. Он понял, что его вытянули из машины. Несильный, но неприятный удар, толчок, встреча с землёй. Селиванов выматерился, затем до него донеслись звуки хлопающих дверок и отъезжающего автомобиля. Лежать в наручниках и с мешком на голове было противно, но это можно было терпеть. Тяжёлая, словно облитая свинцом голова гудела, глаза слезились, а чувство тошноты не проходило. Но, пока ты дышишь, всегда есть шанс что-то придумать. Прежде чем начать соображать, как себе помочь, он прислушался. Откуда-то издалека, из чёрной тишины, прорывались звуки сирены, которые становились все громче. Что ж, пока не стоит тратить силы и дёргаться.

– Представьтесь, пожалуйста, – молодой, аккуратно подстриженный парень, в голосе которого сквозила принадлежность к органам, был одет в невзрачную серую ветровку поверх тонкого свитера, такие же неброские джинсы и кроссовки.

Его спутники также были одеты «по гражданке». Они находились на какой-то просёлочной дороге возле скудной, замусоренной лесопосадки. Сергей перевёл взгляд на стоящий неподалёку серый джип с прилепленной на крыше синей «мигалкой». Джип стоял боком – так, что ни одного из номеров не было видно.

– Где я и кто вы? – теперь уже Селиванов пристально смотрел на незнакомцев.

– Присаживайтесь в машину, сейчас мы вам всё объясним, – Евстифеев интуитивно почувствовал, что расслабляться рано.

…Хотя задержание Селиванова, исходя из доклада, прошло на редкость гладко, чувство тревоги Сердюкова не покидало. Огорчало и то, что никаких документов при задержанном не обнаружили. Видимо, он выкупил два разных купе.

– Ещё раз повторяю вопрос: фамилия, имя, отчество, место и дата рождения, – Евстифеев уверенно начал стандартную процедуру.

– Сначала мне нужен врач. На меня было совершено нападение с дальнейшим силовым похищением.

– Вопросы здесь задаю я, и только я. Понятно? – Евстифеев начал обострять допрос.

– Где я и в каком статусе? – Селиванов гнул свою линию, словно не слыша капитана.

– Хватит ломать комедию, Селиванов…

Сергей Николаевич насмешливо улыбнулся и, бросив беглый взгляд на часы, стоявшие перед следователем, продолжил:

– Какое сегодня число?

– Второе, второе сентября, как в песне, – Евстифеев ответил автоматически и тут же запнулся, поняв, что не нужно было этого делать, впрочем, какая разница, проехали, – а теперь начинаем работать.

– Если хотите получить конструктив, сначала мне нужен врач, а потом дайте сутки, чтобы отойти, подумать. Больше я сейчас не скажу ни слова.

– Ладно, подписывай протокол, – Евстифеев бегло дописал несколько фраз на заранее заготовленном листе.

Селиванов взял бумагу, пробежал её глазами и, оставшись чем-то доволен, заявил:

– Ничего подписывать я не буду.

– Это мы уже завтра посмотрим, – Евстифеева такое начало не пугало и не удивляло – многие из его подопечных пытались поначалу храбриться и отпираться. – Увести!

– И будьте в камере поосторожней: у одного из ваших соседей, кажется, открытая форма туберкулёза, – мирно улыбнулся вдогонку арестованному Сердюков, отдавший инициативу Евстифееву и еле сдерживавший кипевшие внутри эмоции.

– Ничего, сидение ему, наоборот, впрок пойдёт, – рассуждал вслух Георгий, – сокамерников ему жёстких подобрали, тоже мне, стойкий нашёлся, не таким рога обламывали.

– А мне это всё не нравится. Что ты себя утешаешь, Жорик? Зачем он про дату спрашивал и на часы зыркал? И ещё, благодаря тебе он знаешь что выяснил? Что он имеет статус задержанного и личность его установлена, следовательно, и по сводкам, и по базе – проходит.

– Но товарищ подполковник… А как было иначе?

– Каком кверху. Не хочешь говорить, кто ты, – сгниёшь, как последний бомжара, и зароют тебя под номерком… И ещё. Организуй, чтобы во время конвоирования в коридоре он увидел задержанного Портного.

– А Портного ничего при этом не хватит? – улыбнулся Евстифеев.

Через день Черепанов позвонил Сердюкову справиться, как продвигаются дела. Голос у подполковника был уставший.

– Хочешь поговорить – подъезжай, я на месте.

Уже через пятнадцать минут Иван переступил порог городской милицейской управы, к которой, как ни странно, за последнее время он порядком привык и уже ходил сюда почти как на работу.

– Пока молчит твой дружок, – тон Сердюкова не выражал особого оптимизма.

– В смысле? – после поимки Селиванова у Ивана как гора с плеч свалилась, и он пребывал в приподнятом настроении. Теперь довести дело до логического завершения ему представлялось делом техники.

– В прямом. Ни слова не выдал. Похоже, на что-то надеется. Вроде бы очевидно, но улики по всем эпизодам в основном косвенные. Но ты не волнуйся, на этот раз вряд ли ему удастся выкрутиться. А банкира твоего завтра отпустим под подписку. Но с одним условием. Надеюсь, ты его сегодня проведаешь и убедишь не дрейфить и дать свидетельские показания против Селиванова.

– И ещё, – продолжил Сердюков уже более дружелюбно, – помнишь, я как-то на бильярде у тебя выигрывал с безнадёжным вроде бы счётом: семь – ноль? А ты взял и потянул партию, и сделал меня: восемь – семь? Это я к тому, что расслабляться в такой игре нельзя до самого финального свистка.

* * *

Семён вышел за ворота СИЗО так, словно вернулся из командировки. У входа как ни в чём не бывало его уже ждала служебная машина. Правда, за рулём предусмотрительно находился начальник охраны Константин Юрьевич Деревянко. Он был в курсе событий и оценивал их сквозь призму своего милицейского опыта спокойно и здраво. Его можно было не стесняться, как уролога, которому, когда припечёт, мужчины доверяют свои самые интимные тайны.

– Хорошо выглядите, – подбодрил шефа Константин Юрьевич.

– Диета и еда по режиму – великая штука, – Семён Григорьевич действительно не смущался, чувствовал себя бодро и острил от души. – Представляешь, Костя, всего за каких-то пару недель килограммчиков пять удалось сбросить. И это без каких-либо дорогущих и вредных добавок и специальных диет. Так что я оказался в хорошей прибыли. А что, если пребывание в СИЗО поставить на коммерческую основу? По-моему, желающие нашлись бы.

Заехав домой, Портной обнаружил неряшливо сваленную в раковину посуду, пыль на плинтусах и противный запах от сигарет на кухне. Он быстро привёл себя в порядок и отправился на работу. Первым делом Семён Григорьевич велел Лилии, обратившись к ней официально и на «вы», вернуть ключи от квартиры.

– Сёма, прости меня, я так ошиблась. Этот Паша, он такой гад – меня обобрал, сволочь, – Лиля хныкала, чем только вызывала у Семёна раздражение.

* * *

– Сгною тебя на зоне, чтоб другим неповадно было, – «В.В.С.Б.» смотрел на Макарцева зло и безжалостно. – Ты хоть представляешь, придурок, что натворил?! Сейчас мой человек поедет с тобой – сдашь ему все свои архивы. А потом бери верёвку, смазывай и лезь туда, хотя это будет слишком малое для тебя наказание.

– Виктор Владимирович, я всю жизнь верой и правдой… – язык сразу ставшего жалким Макарцева лепетал что-то невразумительное.

– Пшёл вон с глаз моих!

«В.В.С.Б.» метнул в серую, сгорбившуюся фигуру Валентина Петровича брезгливый взгляд.

«Я всех вас научу внутренний устав блюсти, лично у каждого экзамен на любовь к Отчизне и ведомству принимать буду, – в ярости начальник службы безопасности разговаривал сам с собой. – Если сам уцелею. Впрочем, какая разница…»

Ему дали шанс загасить пожар, который он прозевал. И, как охотничий пёс, взявший след, «В.В.С.Б.» уже жил только погоней за целью, ничего другого для него отныне не существовало.

* * *

Первое после длительного перерыва заседание предвыборного штаба Иван, в виде исключения, провёл в своём рабочем кабинете в телекомпании. Несмотря на ворох накопившихся проблем, запарки, несколько сползшие вниз рейтинги, энергетический подъём и бодрость духа Черепанова передались подчинённым, окрылили их и добавили уверенности.

– У нас появилось сразу несколько козырей, – бодро начал Иван, – давайте подумаем, как правильно ими распорядиться и в какой последовательности выкладывать.

– Нужно обеспечить максимальные эфиры завтрашней пресс-конференции в ГУВД. Давать повторы во всех выпусках новостей и регулярно добавлять по чайной ложке новые порции подробностей, – подключился Кирилл Воропаев, отвечавший в штабе за событийный ряд. – Потом подключить блиц-интервью с жителями – что они обо всём этом думают. И затем тиражируем по всем почтовым ящикам газетную версию нашего расследования о том, как махинации конкурентов привели к росту коммунальных платежей.

– Кстати, мы типографии предыдущий спецвыпуск ещё не до конца по деньгам закрыли, – напомнил Антон Плачанда, отвечавший за полиграфию.

Иван вопросительно посмотрел на своего главбуха Людмилу Алексеевну, на которую в отсутствие Портного волевым порядком скинул ведение всех финансов.

– Иван Сергеевич, я эту ситуацию контролирую, но дело в том, что они сами разбили платёж на несколько счетов, а по последнему только вчера сдали налоговые накладные. До вечера деньги уйдут.

– Это хорошо, возможно, с завтрашнего дня у вас, наконец, появится подмога в виде самого Портного.

– Хорошо бы, а то у нас по телевизионной бухгалтерии дел накопилось. Но видите, мы справляемся, как положено.

– Молодцы! – Черепанов знал, что главбух, подобно ученице, которая блестяще выучила урок и ждёт похвалы учителя, любит, чтобы с ней советовались и её ценили. Поэтому он никогда не скупился на внимание и добрые слова.

– Может, обновим под ситуацию некоторые из наших слоганов? – снова взял слово Кирилл Воропаев.

Два часа пролетели для участников совещания практически незаметно.

Иван вышел с работы в добром расположении духа – с минуты на минуту должна была подойти Ольга, чтобы вместе двинуться за покупками. И тут, словно в каком-то страшном сне, перед ним возникла смуглянка Анюта из уже забытого и кажущегося теперь ненужным курортного романа: «Вот я и нашла тебя. Думал так просто отделаться? Поматросил, значит, и бросил…» В этот момент непонятно откуда появившаяся Ольга схватила маленькую плутовку за волосы и начала наставлять:

– Ещё раз на глаза попадёшься…

Выражение глаз Ольги было настолько красноречиво, что играть в обиженную девочку было бессмысленно.

– Извините, я больше не буду, просто деньги нужны. Увидела по телевизору и решила: попробую сбить, а вдруг выйдет? – забормотала смуглянка и ретировалась в ту же минуту, как только была отпущена.

– Оля, всё не так, как тебе может показаться, – Черепанов начал виновато оправдываться, едва злополучная Анюта скрылась за углом.

– Не надо, не объясняй ничего, поверь, сейчас для меня всё это не имеет абсолютно никакого значения. И ты должен меня простить. Когда полгода назад я уходила от тебя, мне тоже показалось, что я полюбила другого человека. А потом поняла, что это была иллюзия. Я почувствовала, как сильно тебя люблю, как ты мне дорог, но боялась, что после всего ты уже не захочешь меня принять. И все эти дурацкие обиды. Вань, теперь я… теперь ты мне… ты вся моя жизнь.

– Раз так, с меня ужин, – Иван нежно обнял Ольгу.

* * *

«В.В.С.Б.» нажал на кнопку, и тут же раздался голос секретарши, всегда готовой выполнить любое его задание:

– Слушаю, Виктор Владимирович!

– Пусть эта краля зайдёт, – на всю приёмную по громкой связи раздались его унизительные, убивающие слова.

Тихо поздоровавшись, Кутовая, бледная, с покрасневшими глазами, враз постаревшая и осунувшаяся остановилась возле стола, не решаясь без приглашения присесть. Она напоминала школьницу, которую вызвали к доске и которая не выучила урока, а потому сгорает то ли от стыда, то ли от страха. На ней был строгий коричневый костюм, но губы ее были ярко накрашены.

– Чего стоишь, присаживайся, в ногах правды нет, а в твоих – уж точно, – Виктор Владимирович не считал нужным соблюдать учтивость и дал волю грубости и резкости, которые в его исполнении граничили с жестокостью и садизмом. Обращение на «ты» было невинным цветочком в потоке ожидающих Кутовую оскорблений и издёвок.

Кутовая молча присела и покорно приготовилась испить свою чашу, так и не в силах оторвать глаза от пола.

– Что ж ты сейчас такая робкая? – продолжал измываться «В.В.С.Б.». – Тоже мне, Анна Каренина выискалась. Кукла перемазанная! Вот выложит в социальных сетях твой возлюбленный записи ваших деловых встреч, а как потом сынку своему объяснишь, чем это мама на службе с дяденькой работала, если кто из его друзей узнает и спросит? Ах, не думала об этом. Все вы только одним местом и умеете думать!

Кутовая зарыдала и оттого стала ещё более жалкой. Природная красота, начавшая в последнее время уступать натиску нервов и сигарет, уже не спасала её.

– Ладно, не реви. Не у тебя одной такое. В жизни кино и похлеще случается, – неожиданно подобрел «В.В.С.Б.». – Твой муж, или бывший муж, Андрей Игоревич, говорят, один из лучших в столице специалистов в области компьютерных технологий?

Пытающаяся взять себя в руки Кутовая молча кивнула и впервые подняла глаза.

– Ты с ним поговори, объясни, что этот гад Семёнов гипнозом владел и против воли тебя околдовал. Покайся, попроси – он же добрый. И главное, пусть Андрей Игоревич срочно ко мне заедет. И возможно, у него получится нам помочь. Да и тебе, и себе тоже. Вот и лады. И забудется всё это, как сон дурной. Не исключено, кстати, что этот кадр и в самом деле владел некоторыми приёмами гипноза, вот ты и попалась.

Эльвира с благодарностью посмотрела на Виктора Владимировича, достала косметичку, наскоро привела лицо в порядок и, уходя, пообещала:

– Я всё сделаю.

– Вот и чудненько. На похороны идёшь? – «В.В.С.Б.» любил резко менять тему.

– Какие похороны, Виктор Владимирович? – Эльвира была рада хоть как-то отвлечься и справиться с эмоциями.

– Макарцев, коллега наш, разбился. То ли тормоза автомобиля отказали, то ли не затормозил почему-то. А я думаю, сердечко могло за рулём прихватить, – он без водителя раньше не ездил. Жаль, ответственный был малый. Хорошо хоть машина была по «КАСКО» застрахована, так что семья его компенсацию получит. Вот так-то бывает…

«Какие же они все подонки! Самовлюблённые хилые самцы. Болтуны, сплетники и завистники. И какое имеет право этот хамоватый, невесть что о себе возомнивший, чем-то похожий на крота «В.В.С.Б.» лезть в её личную жизнь? Можно подумать, он не спит со своей заносчивой секретаршей. А может, Сергея кто-то подставил? Подставил или не подставил – какая разница? И зачем только он появился на моем пути?!» – Кутовая даже не заметила, как спустилась лифтом, вышла из здания и села в машину. Спохватившись, она быстро набрала мужа.

– Андрюша, тут такое дело, мне нужна твоя по-о-мощь… – и Эльвира как-то по-детски искренне и по-женски обезоруживающе разревелась в трубку, отчего ей сразу стало легче.

* * *

– Очень приятно, Андрей Игоревич, что откликнулись и нашли возможность заглянуть, – «В.В.С.Б.», являвший собой верх дружелюбия и респектабельности, приветливо улыбаясь, встал из-за стола и крепко пожал гостю руку. – К сожалению, не могу уделить нашей беседе столько времени, сколько хотелось бы и должно. Через два часа у меня самолёт в столицу братского государства. Поэтому сразу к делу.

Виктор Владимирович несколько раз щёлкнул мышью и продолжил:

– Готов буду выполнить любую вашу просьбу, – «В.В.С.Б.» сделал акцент на слове «ЛЮБУЮ», – а наши возможности вы представляете. Теперь подсаживайтесь ближе. Вчера мне на почту пришло вот это. Сегодня – продолжение… Один подонок проник туда, куда ему проникать не следовало. Наши специалисты не могут отыскать носитель, на котором хранится информация. Это программа-призрак. Письма с прикреплёнными файлами откуда-то заходят на сервер, отправляются и самоуничтожаются. Мы ищем тех, кто мог это придумать, но пока безуспешно. Мои люди предоставят вам все его носители – дома, в рабочем кабинете – и выполнят любые ваши указания и просьбы. О конфиденциальности говорить не буду – вы человек серьёзный, сами всё понимаете. А пока придётся этого гадёныша вытягивать, иначе через двое суток три часа и сорок четыре минуты программа начнёт сливать информацию уже не на мою почту, а прямиком в информагентства и телекомпании.

* * *

На этот раз Сердюков сам позвонил Ивану.

– Ситуация в корне изменилась, – подполковник был столь лаконичен, что даже опустил традиционные приветствия.

– Неужели начал давать показания?

– Всего тебе объяснить не могу – сам до конца не разобрался. В общем, и дело, и арестанта у нас забрала сначала прокуратура, а затем, по некоторым данным, всё передали службе безопасности. Там возникли моменты, связанные с государственной тайной, а у моих ребят такого допуска нет. Это пока всё, – Сердюков прервал разговор, даже не дожидаясь реакции Ивана.

В тот же день телекомпания «Зенит» направила журналистский запрос в службу безопасности.

Ответ, как и положено, был отправлен по истечении трёх рабочих дней. Но содержание его, как и следовало ожидать, оказалось формально-обтекаемым. Мол, идёт следствие, требующее соблюдения тайны. Что-что, а создавать формулировки, за которыми нет никакого содержания, у нас научились ещё при Союзе, и теперь этот опыт успешно был взят на вооружение новым поколением бюрократов-чиновников независимого украинского государства.

* * *

Несмотря на то, что электронные часы в приёмной начальника службы безопасности показывали 22: 41, создавалось впечатление, что рабочий день в самом разгаре.

– Разрешите, Виктор Владимирович?

– Докладывай, Степан, – велел «В.В.С.Б.» своему заместителю. Хотя Виктор Владимирович провел в столице братского государства две бессонные ночи, выглядел он бодро. Это была его привычная стихия.

– Муж Кутовой-таки хороший ход. Он даже никуда ездить не стал – ни на квартиру Семёнова, ни в его кабинет. Поколдовал часа полтора со своего ноутбука и сказал, что ему нужно встретиться с одним из своих учеников. Выставил условие, чтобы мы гарантировали, что у этого парня не будет неприятностей.

– Лаконичней, Стёпа.

– Короче, по почерку программы он вычислил разработчика. Так что докладываю: у нас появился ключ к уничтожению этой версии. Но гарантировать, что информация, к которой эта тварь получила доступ, не скопирована и не всплывёт ещё каким-либо образом, мы не можем.