Текст книги "Старость шакала. Посвящается Пэт"

– Опасность, мэн?

– Вы и не задумываетесь об этом, да и ни к чему вам. Ты же помнишь, как пришла сюда с кипой бумаг. Медицинские справки, страховка, документ с места работы. Это то, что ты знаешь. Но, кроме того, по специальному запросу нам предоставляют данные из баз данных полицейского управления. Турниру не нужны неприятные сюрпризы, Пэт, поэтому проверяют даже детей. Вы ведь находитесь в непосредственном и постоянном контакте с игроками. Во время матча вы им даже ближе, чем родственники на трибунах. Понятно, что никто не даст пронести на корт нож за пазухой – для этого и нужны все эти справки. Но, по правде говоря, пущенное в лицо теннисисту полотенце вызовет не меньший резонанс, по крайней мере в первые секунды. Кто определит, способен ли подавальщик на такое безрассудство? Конечно же, это моя сфера ответственности, и, не скрою, были случаи, когда мне приходилось отсеивать не самых неподготовленных, но самых нервозных ребят. Я не имею права рисковать и прежде всего – безопасностью теннисистов.

– Я понимаю, мэн.

– Это сложная работа, Пэт, – вздохнула Энн Краддл. – И я хочу, чтобы ты сумела взглянуть на нее чуть шире. Если, конечно, у нас с тобой будет повод для более серьезного разговора. А он возможен только в тому случае, если ты сумеешь переубедить меня. Пока же я не настроена всерьез рассматривать на роль подавальщика кандидатуру Пэт Беннетт.

– Да, мэн, – сказала Пэт.

В автобусе она думала о Мэри Литтл и о том, что подумала та, узнав, что Энн оставила Пэт после занятий. Было ли в словах Энн что-то похожее на намеки сексуального характера? У Пэт не было ответа, но и не оставалась сомнений относительно того, в каком мнении укрепилась Мэри, уезжая сегодня из Мертона. Чувствовала ли Пэт, что предает подругу? Пока она точно знала, что хоронит связанные с Мэри собственные надежды, и уговаривала себя не думать о чем-то другом.

На работу Пэт уже не поехала, и без того смеркалось. Кроме того, ей не терпелось увидеть Джимми Крайтона, и не хотелось думать, что этим вечером он может и не забрести на Хилл-Хаус-роуд. Ей не терпелось увидеть констебля, поболтать с ним о всякой ерунде и чувствовать, как что-то большое и бесконечно важное, – тайна ее разговора с Энн – надежно скрыто в ее душе. Там, куда не достать даже наметанному глазу участкового полицейского. Пэт готова была высматривать его в окно и снова отправляла Энн мысленную благодарность, сегодняшний счет которых пошел, кажется уже на второй десяток. Сама того не подозревая, Энн подкинула ей новую тему – ту, которой она будет развлекать констебля.

Итак, тема нашей традиционной вечерней лекции – обеспечение безопасности теннисного турнира силами подавальщиков (и как это никто до сих пор не догадался использовать этот резерв?). Лучшие наблюдатели за зрителями, причем наблюдатели, о которых потенциальные злоумышленники даже не догадываются. А ведь все так просто: достаточно снабдить подавальщика тревожной кнопкой, по сигналу которой сотрудники службы безопасности скрутят любого затесавшегося на трибунах мерзавца. Пэт уже видела, как загораются глаза констебля, как он подбирает брошенную ею кость, и как великодушно она позволяет ему нести ее в свое логово. Туда, где его, констебля Крайтона, ждет служебное поощрение за профессиональную смекалку и инициативу. Пэт же остается наедине со своей тайной и с ощущением, что у нее все равно все получится. Она даже не вздрогнула, когда в дверь постучали, но остановилась в трех шагах от двери, услышав за ней незнакомое покашливание.

– Это сосед, – услышала Пэт. – Мистер Маккалистер, если позволите.

Пэт посмотрела в глазок, но разглядела лишь темный силуэт, закрывающий свет от склонившегося перед домом уличного фонаря.

– Можно войти? – поинтересовался голос у Пэт, приоткрывшей дверь на расстояние натянутой цепочки.

Сомнений не было. На пороге действительно стоял Стивен Маккалистер, банкир-брокер-финансист и, что совершенно наверняка, муж Ребекки Маккалистер.

– Может, все же позволите войти? – повторил он, когда Пэт все же сбросила цепочку, загородив при этом собой проход.

– Чем могу? – она отступила назад, позволив гостю не только войти, но и захлопнуть за собой дверь.

– Хотел бы познакомиться поближе с соседкой, – прищурился Маккалистер от света в прихожей.

Он выглядел предсказуемо: деловой костюм, галстук и даже привычный портфель в руке.

– Не сказала бы, что мы в принципе знакомы, сэр.

– Ну я-то вас знаю неплохо, хотя и, вынужден признать, с одной стороны.

– С какой стороны? – насупилась Пэт. – Вы что, поставщик мяса?

– Мяса? – удивился Маккалистер. – При чем тут мясо? Я – профессор биологии. Университет Новая Англия.

И он театрально щелкнул каблуками.

***

В тот день Пэт взяла их в Мертон.

Урну с отцом она обернула футболкой, маме же достались тренировочные шорты, которые пришлось прижать между урнами – их ширины не хватило, чтобы полностью обмотать пристанище маминого праха. Зато урны не громыхали друг о друга в рюкзаке, куда их втиснула Пэт – лежа, одну на другую. Рюкзак, конечно, раздулся, но, бросив взгляд в зеркало, Пэт не увидела ничего подозрительного. Обычная городская дылда с нафаршированным рюкзаком. Кроссовки, костюм, бутылки с обогащенной витаминами водой, ролики с наколенниками и налокотниками – вот сумку и расперло.

Тренировка прошла без эксцессов, которых, конечно, если и можно было ожидать, то скорее всего в раздевалке. Пэт с ходу закинула рюкзак в шкафчик, а шорты, футболку, носки и кроссовки поочередно извлекала через расстегнутую не более чем на треть «молнию».

Остановку на Колни-Лэйн она едва не пропустила, доверившись привычке и третьему маршруту, на котором из Мертона неизменно доезжала до конечной станции на Чапелфилд-роуд. Выскочив из автобуса, Пэт обнаружила, что перед ней сошел еще один пассажир «тройки» – женщина в спортивном костюме и – ну надо же, – с рюкзаком за плечами. Пэт не запомнила ее в автобусе, но теперь они, должно быть, выглядели как две посетительницы одного шейпинг-клуба. Они вместе, но молча миновали Университетский госпиталь и расстались по инициативе Пэт, которая перед тем, как свернуть с дороги в Кринглфордский лес, отпустила свою невольную попутчицу вперед ярдов на десять.

В лесу она избегала малейших намеков на протоптанные тропы, но город и здесь напоминал о себе на каждом шагу. Вот из-за деревьев блеснули окна какого-то особнячка, кажется, в два этажа, вот послышались беззаботные голоса, мужские и женские, и Пэт замедлили ход, высматривая под ногами сухие ветки, стараясь не спугнуть присевшую отдохнуть компанию. Лес обрывался берегом речки, которую труднее было преодолеть вплавь, чем перепрыгнуть с разбега. Пэт так и сделала: перебросила на другой берег рюкзак, перепрыгнула сама, плюхнувшись, однако ногой в воду, и подумала, что, возможно, впервые в жизни преодолела Уинсом, почти не замочившись. Впрочем, уверенности в том, что речка имеет хоть какое-то название, у нее не было.

Зато Университет Новая Англия был как на ладони. Правда, одним прыжком на университеткую лужайку было не попасть: ее и Пэт разделял пруд, и ради него Пэт и нарушила свой привычный маршрут.

На берегу она сняла рюкзак и решительно расстегнула молнию. Достала урны, и установила их на берегу, рядом с массивным камнем, похожим то ли на растущую, то ли на убывающую Луну. Разувшись и запихав носки в кроссовки, Пэт взяла по урне в руку. Когда вода дошла до колен, она размахнулась.

Первой в воду полетела мама, за ней последовал отец. Пэт торопилась: с кроссовками в одной руке и рюкзаком в другой она во второй раз в жизни сиганула через предполагаемый Уинсом, как была, босиком нырнула в лес и побежала, не думая о сучьях под ногами, не слыша голосов. Выбравшись на Колни-Лэйн, она присела и стала обуваться. Ноги давно высохли, и теперь Пэт отряхивала подошвы, прежде чем погрузить ступни в белые носки с тремя красными адидасовскими полосками. В этот момент ее и объехал автомобиль.

Объехал и тут же остановился. Спокойно, подумала Пэт, заметив полицейский раскрас Форда – синие и фосфорные квадраты на боковых дверях. Полицейский неспеша вышел и козырнул, остановившись на почтительном расстоянии, располагающем как к отступлению, так и к возможности более активных действий.

– Могу чем-нибудь помочь, мисс?

Поднявшись, Пэт отряхнула шорты сзади.

– Я в порядке, сэр.

– Мне показалось, вы подвернули ногу.

– Нет-нет. Просто, – она повела рукой в сторону леса, – здесь так красиво.

Секундное замешательство – и полицейский закивал, раздвинув ноздри, словно хотел запастись кислородом, производимым зелеными обитателями Кринглфордского леса.

– Может, вам нужно в город? – спросил он. – Могу подбросить.

– Спасибо, за мной… За мной приедут.

– А!

Полицейский поднял палец и улыбнулся. Его присутствие было излишним, он признавал это всем своим видом и давал понять, что понимает деликатность ситуации и ни секундой больше не собирается смущать влюбленную девушку в ожидании кавалера. Приветливо кивнув, он пожелал Пэт удачной прогулки и укатил, обдав ее зловонным топливным облаком.

– Вот черт, – пробормотала Пэт.

Она вспомнила о констебле, и подумала, что этот день обязательно войдет в историю. В историю ее жизни, как день самого дурацкого поступка. Снова чертыхнувшись, она засеменила со склона, пытаясь отыскать в голове хотя бы малейший повод не возвращаться в лес.

Купить новые урны в похоронном агентстве? Но они наверняка на учете, и выдаются только под покойника. Даже если Пэт наплетет, что повредила урны по своей неосторожности, ей не поверят, а если и поверят, будут до последнего упираться, защищая репутацию фирмы. Негнущийся корпус, неотваливающаяся ножка, стопроцентная гарантия надежности на сто десятилетий вперед и все такое прочее. Все-таки вмятина, мисс? Верните урны нам, мы просто обязаны изучить повреждение и понять его причину, чтобы не допустить подобного в дальнейшем. Ну и разумеется, мы пересыпим прах ваших родителей в идентичные новые урны и сделаем это совершенно бесплатно. Напомните, мисс, ваш адрес, мы заедем за поврежденными экземплярами, все сделаем сами и за счет фирмы.

У нее не было оправданий перед констеблем, она не представляла, чем объяснять отсутствие урн на каминной полке, и эта мысль еще быстрее гнала ее вглубь леса. Пэт бежала словно давно знакомой дорогой, где не было никакой дороги, а только трава, колючки и сучья под ногами. И еще – ветки, царапающие руки и лицо.

Что она ответит Джимми? Расскажет частичную правду? Что утопила родителей на фоне нервного срыва? Не должен ли он будет отреагировать как настоящий профессионал? Немедленно вызвать врачей, которые не дадут Пэт и шагу ступить без того, чтобы в каждом ее новом движении выискивать все новые доказательства серьезного психического расстройства?

Она стояла на берегу озера, тяжело дышала и слушала как грохочет пульс в ушах. Нашла тот самый камень, облокотила о него рюкзак. Убедила себя в том, что лезть на глубину в одежде по меньшей мере небезопасно. Оглянулась и затаила дыхание: казалось, даже птицы старались петь как можно тише.

Пэт разделась прямо у воды, испугавшись, что второпях не найдет одежду в лесу. Все, включая кепку и нижнее белье, уместилось в рюкзаке, который все равно выглядел дохляком в сравнении с собой же получасовой давности. Ныряя, Пэт широко расставила руки и, коротко взвизгнув, поплыла. Рассчитывая наткнуться на урны ногами, она, однако, опасалась пораниться. Стоя в воде, которая уже закрывала ей грудь, Пэт поняла, что заплыла слишком далеко, и медленно побрела обратно к берегу.

На седьмом шагу она наткнулась на бок урны и не мешкая, вытащила ее из воды. Это была синяя урна отца, и на ее ручке уже успела обосноваться короткая водоросль. Мамина урна оказалась буквально в шаге от отцовской, и это было удивительно: Пэт казалось, что они пошли ко дну по меньшей мере в трех ярдах друг от друга. Когда вода уже была по пупок, Пэт присела, синхронно установив урны на дно. Поочередно отстегнула крышки и, схватив урны за ножки, вышла на берег. Вода из сосудов еще лилась какое-то время, нарушая законы физики, но на всякий случай Пэт сполоснула урны водой, убедившись, что в них не осталось ничего, напоминающего прах.

Она застегнула урны, наскоро набросила рюкзак на плечо и на носках побежала к лесу. Перемахнула через речушку, думая о том, что было бы неплохо поскорее высушиться полотенцем и одеться, пока ее нагота не стала приманкой для случайных и любопытных глаз. Небрежно втиснула урны в рюкзак, отчего тот отказывался закрываться более чем наполовину, и это не считая полотенца, которое тоже еще надо было как-то запихнуть. Вытершись, Пэт закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Она почувствовала глубокое облегчение: родители молчали, и не было никаких оснований считать, что они снова побеспокоят ее.

Рука сама поползла вниз, пальцы сами врезались в частокол лобковых волос. Пэт стояла, запрокинув голову, с закрытыми глазами и с каждым новым движением слышала, как смелее подают голоса птицы, как все натужнее поскрипывают ветками деревья, как возбуждается и напрягается все живое вокруг нее. Она не выдержала: крик вырвался из груди, и Пэт плюхнулась на колени. Так сильно с ней никогда прежде не случалось.

Раньше неизменно побеждала сутеливость. Пэт помнила окна на улицу и диванные подлокотники и седло велосипеда, который годами простаивал в прихожей – помнила и стыдилась всего этого. А еще – боялась, что вот-вот домой вернуться родители и не знала, что лучше: внезапный грохот ключа в замке или ее собственная смерть. С гибелью родителей свобода не пришла, и лишь теперь она познала, что такое раскованность, и как ничтожен мир в сравнении с тобой в такие минуты.

Бросив полотенце поверх рюкзака, Пэт не спеша спустилась к речке, в который уже раз перепрыгнула через нее – теперь не задев воды – и вышла к озеру. Отец был прав: место оказалось чудесным, и каждая клеточка ее обнаженного тела впитывала здешнюю красоту. За лужайкой на другом берегу виднелись университетские корпуса, они выглядели отсюда почти игрушечными, и Пэт вошла в воду, чтобы поплыть к ним навстречу. Лишь сейчас она почувствовала, как вода холодит ноги и живот, но что такое температура воды, когда в сердце испепеляет огонь!

Выбравшись на берег, Пэт бегом поднялась по пологому склону и чуть не ахнула от восторга. Там, где заканчивалась огромная лужайка, начинался настоящий город, представший перед Пэт, словно какое-нибудь древнее поселение, своими главными достопримечательностями – двумя рядами напоминающих ступенчатые пирамиды зданий. Пэт прошлась вдоль озера, думая о том, что вполне может поспорить с университетстким комплексом за первенство в живописности вида. Никто не мог помешать ей, и, выбравшись через полчаса на Колни-лэйн, она искала глазами полицейскую машину, которую теперь тормознула бы без раздумий и попросила бы подвести в город. Адреналин после адреналина – что может прекрасней?

– И так по меньшей мере трижды, – сказал Стивен Маккалистер. – И это только зафиксированные случаи. Сколько раз вы прогуливалась нагишом по нашей территории? Ведете счет?

Пэт не ответила. Она не была уверена, что ее гостя обрадует новость о том, что на берегу университетского озера за месяц она устраивала дефиле нагишом целых семь раз.

– Впрочем, это не так уж важно, и может, с моей стороны, спрашивать об этом не так уж и прилично, – словно сжалился Маккалистер. – Но и вы меня поймите. Я – преподаватель этого университета. И, знаете, за последнее время у студентов нет более важной темы для обсуждения, чем обнаженная девушка, прогуливающаяся по берегу озера. Мне такое поведение не кажется правильным. Разве я не прав, мисс?

– Знаете что, – сказала Пэт. – Можете звать меня Пэт.

– Хорошо. Пэт, – согласился он. – Только проблемы это, откровенно говоря, не решает.

– В чем проблема-то? Лично у вас проблема? Зачем вы пришли ко мне?

Маккалистер сидел на диване, куда Пэт была вынуждена его усадить, как только он представился, и как только ей стало ясно: предстоит долгий разговор. Долгий и крайне неприятный.

– Право, не нужно агрессии, – мягко сказал профессор, – я ведь пришел предупредить.

– К черту предупреждения! Заявляйте в полицию, и дело с концом. В чем проблема-то?

– Полиция давно в курсе, – сказал Маккалистер и поправился, – в курсе проблемы. Наша служба безопасности исправно фиксирует на камеры наблюдения нарушительницу – кстати, я узнал в ней вас именно по этим съемкам, а не по дурацким видео со смартфонов, которые наши студенты выкладывают в Сеть. В полицию заявление написал сам ректор. Несколько раз приезжали полицейские, прочесывали лес, пытались найти какие-то следы, но уезжали и все повторялось снова. Просто неуловимая, почти что призрак. А вот личность возмутителя спокойствия знаю я один. Теперь даже не знаю, счастливое ли совпадение, что мы соседи, или… – и он развел руками.

Пэт криво улыбнулась.

– Вы могли бы сделать вид, что не узнали во мне ту девушку, – предложила она. – Ну, или меня в той девушке. А кстати, вы как вообще узнали обо всем этом? Подсматриваете в бинокль из собственного кабинета?

– Если бы, – профессор вздохнул. – К сожалению, ваши похождения засняты на видео и даже выложены в Интернет. Естественно, студенты постарались.

– Плохо учите.

– Хорошо учим, – тряхнул головой Маккалистер и подался вперед, – а ваши выходки, мисс, напротив, вносят хаос в учебный процесс и студенчесную жизнь. Или хотите поспорить?

Пэт молчала.

– Вас же чуть не поймали в последний раз. В прошлый четверг – или это были не вы? Охранники вовремя среагировали, даже студенты погнались – и что? И след простыл, что не удивительно для призрака. Я, кстати, понял, как вам это удается. Вы же спортсменка, разве нет?

Пэт молчала.

– Бег? Спринтерша?

Пэт молчала.

– Впрочем, это тоже не так уж важно. Важно, что вас застукали, что неудивительно при такой неслыханной наглости.

– Вы сказали, – начала Пэт, – что узнали меня на видео.

– На кадрах, снятых службой безопасности университета.

– Да-да. Почему вы не сообщили в полицию? Или хотя бы вашей этой службе? Вы ведь никому ничего не сказали?

– Неа, – улыбался Маккалистер. – Сдавать вас не входит в мои планы.

– Я должна благодарить вас? – помолчав, поинтересовалась Пэт.

– Возможен и такой вариант, – Маккалистер уклонился, причем буквально: повел головой вбок. – Я вот что обо всем этом думаю.

Он встал и заложил руки в карманы брюк.

– Я думаю, у вас серьезные психологические проблемы, и смерть родителей – уж простите, что напоминаю, – не главная их причина. У вас есть парень?

– Ну начинается!

– Нет-нет! Не надо смеяться, прошу вас! Я – профессор биологии, но и в психических процессах человеческого организма разбираюсь не хуже. И вот что я вам скажу: ваши проблемы, безусловно, обусловлены сексуальной неудовлетворенностью.

– Послушайте, оставьте меня в по…

– Нет, это ты заткнись и послушай меня, сучка!

От Пэт не укрылось, как его ладони в карманах сжались в кулаки.

– Ты что, мать твою, себе позволяешь? – заорал он. – Университет в ближайшие три года планирует войти в группу «Рассел» – ты, мать твою, знаешь, что такое группа «Рассел»? Ты, примитивное животное, понимаешь, что ректор спит и видит университет в десятке лучших вузов страны? Или ты думаешь, что ангажирование лучших профессоров со всего мира, переоснащение учебных корпусов, переработка учебных программ – это все делается ради того, чтобы в один прекрасный день все спустили в унитаз из-за одного скандала? Из-за какой-то дуры, которая вертит голой жопой перед студентами?

Пэт подумала, что не знает, как поступить, если в дверь вдруг постучат, и окажется, что это констебль Крайтон. Она уповала на то, что уже почти десять вечера, и что констебль не решится тревожить ее в столь поздний час.

– Тебя все равно будут искать, – сдувшимся голосом продолжил профессор. – И все равно найдут. Конечно, если ты немедленно не перестанешь появляться у нас. Это – спасение, потому что огласки никто не хочет и руководство университета – в первую очередь. Просто перестань – и все забудется. В крайнем случае, спишем на антиглобалистов или еще каких сумасшедших: мало ли кого не устраивает современная система образования? Все понятно?

Пэт кивнула, и сделала это с видимым облегчением.

– Но это не отменяет другой проблемы. Твоей психологической проблемы. И заняться ею я намереваюсь лично.

– Сдадите меня в психушку?

Маккалистер назидательно поднял палец.

– Вот чтобы этого не случилось, – сказал он, – я и предлагаю тебе личные сеансы помощи. Моей личной психологической помощи.

Пэт наградила его взглядом больной собаки.

– Вы хотите меня трахнуть? – спросила она.

Профессор вынул руку из кармана – чтобы погладить ее по щеке. Пэт одернулась, но его палец по касательной коснулся щеки, и это оказалось невероятно волнительно.

– Я хочу тебе помочь.

Маккалистер присел на корточки и начал поглаживать ее икры.

– Перестаньте, – Пэт не знала куда деваться от стыда и удовольствия. – Прошу вас.

– Считаешь себя некрасивой? – он поцеловал ее в колено, и Пэт содрогнулась как от разряда тока. – Дурочка, ты прекрасна! Просто с тобой рядом не было человека, который убедил бы тебя в этом. Но сейчас он появ…

– Прошу вас!

Она вскочила, и Маккалистер едва удержал равновесие, чтобы не грохнуться на спину.

– Уходите! – крикнула Пэт. – Уходите, или я вызову полицию! Плевать я хотела!

– Хорошо-хорошо! – он был спокоен и даже улыбался. – Я бы не хотел, чтобы это воспринималось как шантаж. Ты права. Даже если я тебя сдам, что это меняет? Спишут на твою недавнюю трагедию, пропишут релаксанты, раз в месяц будешь являться к врачу на контроль. Вот только, девочка моя, твой черно-белый мир не станет от этого цветным. Решись, и ты поразишься разнообразию красок!

– Вон, я сказала!

– Уже ухожу, лишь минутку внимания. Среда, девятнадцать ноль-ноль, шоппинг центр «Чепелфилд», внутренняя автостоянка на третьем этаже. Это все, что я хотел сказать.

– У вас же жена, сын! – презрительно напомнила Пэт.

– А вот это точно зря, – серьезно сказал Маккалистер. – Попробуй только заговорить с Ребеккой, и для тебя мир точно перевернется. Теперь уже ты будешь шантажисткой, а я – всего лишь благородным героем, удерживающем сумасшедшую от новых безрассудств. Я ведь только предупреждал тебя от новых глупостей, разве не так? В противном случае полиции станет известно все, и кому, как думаешь она поверит? Профессору с именем или нудистке с внутреннего видео университета Новая Англия? Среда, семь вечера, – напомнил он после крохотного молчания.

Когда громыхнула входная дверь, Пэт уже смотрела в окно и видела, как в окнах напротив проходит жизнь. Она знала, что в одном из них сейчас начнется особое оживление. Там жена и сын, не скрывая радости, встретят задержавшегося в университете отца. Он войдет усталым, чуть рассеянным и жена примет у него портфель, и поспешит накрывать ужин.

– Ну как он вам? – спросила Пэт у пустых урн.

И обрадовалась, услышав в ответ тишину.

***

– Неприятности? – нахмурился Джимми Крайтон.

– Да, – кивнула Пэт. – Неприятности на работе.

Они впервые вместе вышли в люди. Так получилось: Пэт вспомнила, что в доме не осталось молока. И хлеба не осталось, и сыра ни кусочка. По дороге в лавку она и встретила Джимми. Он сам напросился проводить ее, и Пэт лишь пожала плечами. Она помнила, что завтра – среда, и все больше хотела перескочить этот день, вычеркнуть его из календаря. Пэт пыталась сосредоточиться на констебле, но вдруг испугалась, что от него повеет скукой и фальшью. Долго не думая, Пэт выложила все, что в этот день произошло на работе.

По большому счету, все началось еще на прошлой недели, кажется со среды. Уже потом она сопоставила эти два явления: исчезновение Майкла Хаксли и сухость, с которой сотрудники лавки общаются друг с другом. Даже дети Джона Хаксли словно заключили странный сговор: отводили друг от друга глаза, а из всех слов в общении предпочитали недовольное бурчание.

Эту картину Пэт наблюдала пять дней, но в этот вторник не выдержала и приперла Лору Хаксли к стене в разделочной.

– Что случилось? – тихо спросила Пэт. – Что происходит, Лора? Со всеми вами, а?

Лора на помощь не позвала, но и не испугалась. Лишь усмехнулась, не отводя взгляда.

– С нами со всеми, вот что случилось – сказала она. – Магазин продают.

Оказывается, все были в курсе еще в субботу. Все, кроме Пэт, для которой суббота стала экватором между последней на сегодняшний день мастурбацией в Крингфордском лесу и первым визитом Стивена Маккалистера в ее дом. В Лондон Майкл улетел на переговоры о сделке, но подробности его супруга сообщила сестре Роз лишь в пятницу. Дальнейшее было делом самого ближайщего будущего. Роз Клоди обо всем поведала Маргарет Клоди – разумеется, под большим секретом. Преисполненная гордостью Марго не преминула продемонстрировать собственную значимость, выдав секрет Уэйну и Лоре Хаксли при первой же возможности: в субботу с самого утра. Дети младшего из старших Хаксли тут же поставили в известность родную мать, от которой последним обо всем, если не считать Пэт, узнал родной брат Майкла Джон. Еще от жены он наверняка узнал много нового о себе, о своем брате-авантюристе, о его стервозной жене и вообще об их проклятущем роде, с которым урожденная Джейн Фриголд, в замужестве Хаксли, имела несчастье связать свою жизнь.

– Так что впереди – полная неизвестность, – заключила рассказ Пэт. – Выгонят как пить дать.

Констебль помолчал, и Пэт услышала, как стучат его ботинки о тротуар. Если не видеть, то не отличить от шпилек.

– Ты не пробовала искать другую работу? – спросил он. – На сайты не заглядывала? Джобсерч точка юкей?

– Да зачем он мне?

– Во-первых, – приободрился Джимми, – сегодня интернет – лучший способ найти новую и вполне достойную работу. Во-вторых, даже если у тебя сегодня с работой полный порядок, никогда не помешает иметь вариант-другой про запас.

– Да мне отлично в лавке, – пожала плечами Пэт. – Конечно, если бы еще зарплату не срезали за Мертон… А впрочем, скоро все закончится. После Уимблдона буду ходить на работу как обычно. Может все-таки, – она помрачнела, – все это липа, и Майкл в Лондоне по другим делам? Хоть бы у него там женщина была, что ли!

– Вот видишь, – усмехнулся констебль. – Нельзя настолько зависеть от одного места работы.

– А сам-то?

– Я?

– Сам-то ты сайты отслеживаешь?

– Ну что ты. Я же полицейский.

– И в чем разница? Тебя же могут уволить. Я хочу сказать, это не исключено.

– Все может случится, – согласился он. – Но знаешь в чем разница?

– Понятия не имею, – честно призналась Пэт.

– Разница в том, – сказал констебль, – что моя работа и есть мое призвание. Я с детства хотел быть полицейским. С юности знал, что буду полицейским. Мой отец был полицейским и дядя Джон до сих пор служит в Управлении. Я и сейчас не могу представить себя на работе без полицейской формы. Это как божественное вмешательство: оно есть и ничего с этим не сделать. Лепка котлет – разве в этом твое призвание, Пэт?

– Звучит унизительно, ты не находишь?

– Нет, что ты… То есть, – он замялся и остановился. Затем вытянул руки по швам. – Прошу меня простить.

– Да я пошутила, – засмеялась Пэт. – Нет, правда, ты что?

– Я не имел права…

– Перестань, Джим!

– Не должен был…

– Я же пошутила! Ну пойдем, – и она потянула его за рукав.

Как ребенок, подумала Пэт. Она снова вспомнила Стивена, его руки и его губы. Джимми Крайтон мог бы наверное вырубить его одним ударом, но отчего-то в голове Пэт царила неразбериха, и констебль был для нее мальчишкой, а Маккалистер – подчиняющим железной воле господином.

– Я не пропаду, не переживай так, – напомнила о теме разговора Пэт. – Зайду на этот твой сайт, так уж и быть.

– Обязательно зайди, – оживился констебль.

– Просто, когда что-то в твоей жизни заканчивается, кажется что дальше ничего не будет.

– Понимаю, – кивнул Крайтон.

– Найду другую работу, какие проблемы.

– Если надо, может и я смогу помочь.

– Да ты не волнуйся. Все позади, я крепко стою на ногах, – она похлопала себя по бедрам и засмеялась.

– Ты молодец.

Он улыбался, а Пэт больше не о чем было с ним говорить. Она улыбалась в ответ, но чувствовала, как накатывает тоска, и не могла определить, что ее больше беспокоит: завтрашний день или разочарование в этом молодом и чертовски скучном человеке.

«Внутренняя парковка, девятнадцать ноль-ноль».

Автоматические двери главного входа в шоппинг-центр «Чапелфилд» распахнулись перед Пэт без четверти семь. На втором этаже она прошлась по бутикам Эсприт, Эрнест Джонс и Зара, но на условленном месте все равно очутилась за три минуты до означенного времени. Понервничать она не успела: почти сразу у ее ног остановился бирюзовый Шевроле Авео и из салона выглянул совершенно незнакомый водитель. Он был моложе Стива и совершенно лыс.

– Мисс Беннетт? – осведомился он.

Пэт коротко кивнула и посмотрела по сторонам.

– Садитесь. Только на заднее сиденье и, пожалуйста, побыстрее.

– А где…

– Профессор ждет. Прошу вас, у нас очень мало времени.

Лысый незнакомец знал ее имя, знал как она выглядит и это ее, как ни странно, успокоило. Пэт послушно села в машину, отгоняя мысли о роликах в Интернете – видимо они и послужили ориентировкой для ее сегодняшнего водителя. Было неприятно представлять, как один из мужчин со смехом объясняет другому, что с обнаженной задницы и бюста девушки желательно переключить внимание на черты лица; в противном случае есть риск не узнать искомую пассажирку.

Переулками выбравшись на Сейнт-Огастинс-стрит, они выехали на Дрейтон-роуд, потом на Эйпшем-роуд, промчались мимо парка Ватерлоо, мимо Аппер Хеллесдона, затем свернули налево, на Булинброк-роуд, населенный сплошными двухэтажными кирпичными домами, совсем как ее родной район. Красно-кирпичная галерея протянулась и вдоль Чамберс-роуд, и когда Пэт решила, что все это закончится тем, что машина остановится у ее собственного дома, Шевроле взял и резко свернул во двор первого же отличного на вид дома. Одна его половина была коричневатой, вторая, за забором – бежевой. В коричневую половину и пришлось ей войти, когда водитель распахнул перед Пэт оказавшейся незапертой дверь. Внутри же он отбросил церемонии и первым стал подниматься по лестнице на второй этаж.

С улицы Пэт заметила, что на втором этаже с лицевой стороны дома было лишь одно окно, ближе к левой его половине, но когда они поднимались на лестнице, в комнате на втором этаже оказалось не так уж темно. Так они оказались в другой комнате, которая двумя окнами выходила в торец здания. Пэт сразу заметила профессора, который стоял ровно посередине между этими окнами.