Текст книги "Русские непобедимы. Главные сражения нашей истории"

Валерий Шамбаров. Не числом – умением (Сражения в Восточной Пруссии)

Еще в XIII веке Восточная Пруссия служила плацдармом пресловутого германского «дранг нах остен». Не случайно императрица Елизавета в ходе Семилетней войны аннексировала эти земли, превратив в собственное генерал-губернаторство, – увы, ненадолго: Петр III отказался от этого приобретения. Большие сражения кипели здесь и в Первую мировую. 1-я армия Павла Ренненкампфа блестящей победой под Гумбинненом спасла Францию, заставив германцев перебрасывать силы на восток. Войска под командованием Александра Самсонова потерпели поражение, а попытки русских прорвать мощнейшую, построенную по линии Мазурских озер оборону оказались безуспешными.

После той войны державы-победительницы заставили Германию разрушить собственные укрепления на западных границах, но на востоке они сохранялись и наращивались.

С 1943 года, по мере победоносного продвижения Красной Армии, Восточную Пруссию перепахивали траншеями, заливали железобетоном дотов. Главное направление (на Кёнигсберг) прикрывали девять полос обороны (на других – две – три), включавших в себя от двух до пяти линий окопов. Гитлеровцы построили пять укрепрайонов, города с древними цитаделями превратили в крепости.

Самая неприступная из них – старая прусская столица: три обвода фортов и казематов, перекрытые баррикадами улицы, прорубленные в каменных стенах амбразуры, заложенные мешками с песком окна. «Подыграли» гитлеровцам и англичане: в августе 1944-го совершили два массированных авианалета на Кёнигсберг, разрушили жилые кварталы, что возбудило жителей драться до конца, а руины использовать как дополнительные укрепления.

В Восточной Пруссии сосредоточилась группа армий «Центр» – 580 тыс. солдат, 15 тыс. орудий, более 1 тыс. танков, 775 самолетов. К ним добавились не менее 200 тыс. ополченцев фольксштурма. В октябре 1944-го наступавшие части Красной Армии намеревались взять Кёнигсберг с ходу, но были остановлены, натолкнувшись на жесточайшее сопротивление.

Неприятельская группировка в Восточной Пруссии была собрана не только для обороны – нависла над фронтами, нацеленными на Берлин, грозила ударом по флангу и тылам. Через прусские порты вывозили отрезанные в Курляндии остатки группы армий «Север». Чтобы сокрушить противника, русским требовалась весьма основательная подготовка. К операции привлекли 2-й Белорусский фронт Константина Рокоссовского, 3-й Белорусский Ивана Черняховского, а также 43-ю армию и авиацию 1-го Прибалтийского Ивана Баграмяна, Балтфлот под командованием адмирала Владимира Трибуца. Основная задача – обход с двух сторон позиций противника у Мазурских озер.

Первоначально наступление намечалось на 8 февраля 1945-го, однако после германского прорыва в Арденнах, панических воззваний англичан и американцев о помощи срок сдвинули на 13 января.

Немецкая разведка сумела узнать время начала операции, и на рассвете того дня вражеская артиллерия засыпала снарядами готовившихся к атаке бойцов 3-го Белорусского. Советские батареи быстро ответили, однако планы артподготовки оказались нарушены, а многие огневые точки противника остались не подавленными. Туман не позволял действовать авиации, русскую пехоту встретил ливень свинца и стали. Немцы отвели свои части из передовых траншей в тыловые, а затем кинулись в контратаки. За три дня упорных боев удалось преодолеть лишь первую полосу обороны.

В местах дислокации 2-го Белорусского погода была еще хуже: метель, мокрый снег. Рокоссовский попросил перенести наступление на сутки. 14 января его армии атаковали с Ружанского и Сероцкого плацдармов на р. Нарев, но немцы яростно отбивались. По ним вновь и вновь била наша артиллерия, а красноармейцы прогрызались понемногу вперед. Затем погода улучшилась. Превосходство советской авиации было подавляющим, на гитлеровцев градом сыпались бомбы.

16 января наступавшие с двух плацдармов группировки 2-го Белорусского фронта прорвали неприятельские позиции и встретились между собой. В линии фронта возникла 60-километровая дыра, в которую Рокоссовский сразу же бросил 5-ю танковую армию генерала Василия Вольского и кавалерийский корпус Николая Осликовского, а вслед за ними – две общевойсковые армии. Укрепрайон Млавы обошли стороной и блокировали, крепость Модлин захватили с ходу (бежавшие немцы не успели занять казематы). Наши войска вышли к морю, отрезав Восточную Пруссию от остальной Германии.

Их успех сказался и на положении соседей – 3-го Белорусского. При угрозе окружения гитлеровцы начали отводить свои части, и этим воспользовался Черняховский: преследуя отступавших, ввел резервы, умело ими маневрировал, вклиниваясь в возникшие бреши. 29 января его соединения также вырвались в нескольких местах к морю.

Германскую группировку рассекли на части. 20 дивизий засели в укрепрайоне Хайльсберг, пять – в Кёнигсберге, четыре – севернее, на Земландском полуострове. За морские перевозки противника взялись летчики и подводники Балтфлота (за февраль-март они отправили на дно 32 транспорта и семь боевых кораблей).

Взбешенный Гитлер снял командующего группой армий «Центр» Рейнхардта, дав ей новое название – «Север» и приказав выправить положение. Советские войска были ослаблены в сражениях, в дивизиях оставалось по 2,5–3 тыс. человек (вместо 6–6,5 тыс.). У немцев же при отступлении боевые порядки уплотнились, сомкнулись в мощные кулаки. Враг ринулся в массированные контратаки, однако отсекавшую Восточную Пруссию от Германии перемычку таранил безуспешно, сумев лишь пробить коридоры между тремя своими группировками. В этой мешанине командующий фронтом генерал Иван Черняховский находился в расположении войск, 18 февраля у города Мальзак он попал под артобстрел и был смертельно ранен.

Его заменил Александр Василевский. Маршал на время прекратил лобовые схватки, дал подчиненным передышку. Советскому командованию пришлось менять планы. Стало известно, что в разрыв, образовавшийся между 2-м и 1-м Белорусскими фронтами, собралась ударить группа армий «Висла». Поэтому силы Рокоссовского срочно двинули на запад, на Померанию. В Восточной Пруссии остались войска 3-го Белорусского, усиленные четырьмя армиями соседей, а также частями расформированного 1-го Прибалтийского фронта.

Три немецкие группировки маршал Василевский наметил громить по очереди, отведя решающую роль артиллерии, которой подвезли 1500 эшелонов со снарядами. Первыми их мощь ощутили на себе дивизии, засевшие в укрепрайоне Хайльсберг (там находились 911 дотов и множество других укреплений). 13 марта на этот район выплеснулся шквал огня, а затем с разных сторон навалились шесть наших армий: теснили, сжимали позиции оборонявшихся, а значит, и снаряды с бомбами сыпались туда все гуще. 26 марта неприятельская группировка развалилась. Ошалелые, измученные солдаты вермахта складывали оружие. Сдались 46 тыс., погибло вдвое больше.

Атаковавшие Хайльсберг армии высвободились. Три из них Ставка забрала на Берлин, остальные развернула на Кёнигсберг, уплотнив кольцо окружения.

Немцы до сих пор считали эту крепость неприступной: 15 мощных фортов, доты, каменные дома, 130 тыс. защитников, 4 тыс. орудий. Германская пропаганда взывала: «Русские, опираясь на слабые укрепления Севастополя, защищали город 250 дней. Солдаты фюрера обязаны столько же времени продержаться на мощных укреплениях Кёнигсберга!» Узнав об этом, наши ответили через радиоустановки: «Мы обороняли Севастополь 250 дней, а освободили за 4».

Маршал Василевский решил брать город «не числом, а умением». Для штурма выделил даже меньше войск, чем было оборонявшихся, 106 тыс. человек. Из них были созданы 26 штурмовых отрядов и 104 штурмовые группы. Включили туда подразделения пехоты, саперов, огнеметчиков, а также артиллеристов и танкистов с несколькими орудиями и танками. Набирали в основном опытных, знающих толк в сражениях в черте города бойцов. Артиллерии у наших было не намного больше, чем у противника, – 5200 стволов, по большей части – крупных калибров, остальное – в штурмовых отрядах, для непосредственного сопровождения.

2 апреля приступили к обстрелу, разрушая узлы обороны. Через четыре дня город превратился в бушующий огненный вулкан. Уже в начале штурма наши отряды перерезали единственную железную дорогу Кёнигсберг – Пиллау, преодолели внешние обводы крепости. Остановились у форта Шарлоттенбург, чьи стены не брали даже самые тяжелые снаряды. Командир саперного взвода Иван Сидоров воспользовался тем, что немцы при обстрелах укрывались на нижних этажах. Его солдаты, подобравшись вплотную, из собственной взрывчатки и трофейных боеприпасов заложили мощный заряд. После того как прогремел взрыв и возник огромный пролом в стене, красноармейцы перебили вражеский гарнизон в рукопашной. (В дальнейшем «метод Сидорова» использовали и для других фортов.) Затем к штурму подключилась авиация, позиции гитлеровцев стали утюжить 500 тяжелых бомбардировщиков.

Санинструктор Александр Бубнович позже вспоминал: «В Кёнигсберге каждый дом приходилось брать штурмом. От одного места к другому добирались перебежками. Жизнь в буквальном смысле зависела от каждого шага». А вот что поведал артиллерист Иван Тихонов: «Уличные бои – это вообще страшно. В городе все горело… Лошади, даже привычные к свисту пуль и взрывам, боялись жутко. Когда крыша дома горит, черепица нагревается и взрывается, падает с треском». Далее – свидетельство танкиста Бориса Пирожкова: «Из бригады вышло три танка и шесть самоходочек. Все остальные были подбиты и сгорели. У немцев было много фанатиков-пацанов по 12–16 лет, которые не сдавались. Это были юнцы с фаустпатронами. Побили очень-очень много наших танков… Мне приходилось дважды гореть в танке. Есть пять секунд, чтобы выскочить, когда машина в огне, вылететь и покатиться по земле. И я выскакивал».

Один из фортов брал младший брат легендарной Зои, командир батареи самоходок Александр Космодемьянский. Когда его 152-миллиметровые орудия разбили стену, танкисты совместно с пехотой заставили гарнизон сдаться. (Звание Героя Советского Союза гвардии старшему лейтенанту Космодемьянскому присвоили посмертно, он пал смертью храбрых.)

На третий день штурма большая часть важных городских объектов уже была в руках русских. Василевский предложил коменданту Кёнигсберга Отто Ляшу капитулировать, но тот отказался, в ночь на 9 апреля собрал кого смог и попытался вырваться из города на Земландский полуостров – не получилось, немцев растрепали и отбросили назад.

На следующий день защитникам крепости стало совсем невмоготу. Вечером Ляшу передали повторный ультиматум, и немецкий генерал дал команду прекратить огонь.

10 апреля над последним очагом обороны, башней Дона, взвилось красное знамя. В плен попали 94 тыс. вражеских солдат и офицеров, более 40 тыс. мертвых немцев остались среди руин. Василевский снова дал войскам передышку и переместил артиллерийские кулаки на новые позиции. Последнее наступление – на Земландский полуостров и порт Пиллау – завершилось 25 апреля. Группа армий «Север» была уничтожена. Тех, кто мог считать себя счастливчиками, насчитали в плену 220 тыс человек.

Эта победа далась очень дорогой ценой: в Восточной Пруссии полегли более 126 тыс. воинов Красной Армии, 458 тыс. получили ранения. Львиная доля потерь пришлась на прорыв многочисленных полос обороны и встречные схватки с остервенелым врагом, а сам штурм Кёнигсберга Василевский провел мастерски. Данное фашистам обещание выполнили – взяли город за четыре дня, как Севастополь, и потери здесь оказались в 10 раз меньше, чем у противника: при штурме погибли 3700 красноармейцев, 14 тыс. получили ранения.

За успех в этой операции Александр Василевский был награжден вторым орденом «Победа». Первый получил за освобождение Правобережной Украины.

Восточная Пруссия по итогам войны оказалась разделена. Кёнигсберг с прилегающей областью отошел к России. Но гораздо больше отвоеванной русскими территории досталось Польше. Получила подарок и Литовская республика, у которой появился собственный порт – Клайпеда (прусский Мемель).

Чувство благодарности, как известно, не вписывается в рамки европейской «этики». В 1992 году Литва потребовала убрать из Вильнюса могилу освобождавшего этот город Ивана Черняховского, а в 2015-м поляки снесли памятник на месте гибели талантливого русского генерала. Ведь эта земля теперь – польская, вот и решили ее «хозяева» стереть воспоминания о том, чьей кровью она была полита в победном сорок пятом.

Валерий Шамбаров. С войной покончили мы счеты (Битва за Берлин)

Весной 1945 года правительство Германии взбадривало соплеменников мифами о сулившем победу чудо-оружии. Реальные расчеты были иными: нацисты хотели затянуть войну и расколоть антигитлеровскую коалицию. Велись тайные переговоры с США и Англией, и те с готовностью двурушничали. Немцы снимали с позиций стоявшие против союзников Красной Армии войска, а американский радиообозреватель Джон Гровер сообщал: «Западный фронт фактически уже не существует». Вопреки договоренностям о разграничении зон оккупации Уинстон Черчилль 1 апреля телеграфировал Франклину Рузвельту: «С политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».

Все основные силы гитлеровцев сконцентрировались именно на востоке. В группы армий «Висла» и «Центр» влились 200 тыс. ополченцев фольксштурма. Вооружались отряды полиции, связистов, железнодорожников, гитлерюгенда. Чтобы покончить с войной и прекратить чреватые возобновлением мирового противостояния интриги, Советскому Союзу был необходим решающий удар. Нанести его выпало 1-му Белорусскому фронту Георгия Жукова, 1-му Украинскому Ивана Конева и 2-му Белорусскому Константина Рокоссовского. По живой силе и авиации они превосходили врага примерно в 2,5 раза, по танкам и артиллерии – вчетверо, что неудивительно: оборону предстояло одолеть невиданную. По Одеру и Нейсе протянулись три полосы мощнейших укреплений. В Берлине оборудовали три кольцевых крепостных обвода, окна сделали амбразурами, улицы забаррикадировали.

Немцы распределили войска неравномерно. Против 1-го Белорусского полосу в 175 км занимали 23 дивизии, множество отдельных бригад и полков, больше половины из них – у Кюстринского плацдарма, захваченного Красной Армией еще во время предыдущего наступления. 1-му Украинскому противостояли 25 дивизий, растянутых гораздо шире, на 390 км. Сопротивление 2-му Белорусскому оказывали рассредоточенные на 120-километровом рубеже 7 дивизий и 13 полков. Главный удар кулаком из семи армий Жуков нацелил с Кюстринского плацдарма, где плотность обороны была максимальной, но до Берлина оттуда оставалось пройти всего 60 км. К тому же это позволяло перемолоть основную группировку противника на подступах к германской столице, не допустить отхода немцев в город-крепость. Еще четыре армии 1-го Белорусского наносили удары на флангах, окружая тем самым «логово», а соседи, 1-й Украинский и 2-й Белорусский, должны были отсечь южные и северные области Германии.

14 апреля 32 наших батальона начали разведку боем: поднимались в атаки, выявляя огневые точки противника. 16-го, за два часа до рассвета, на Кюстринском плацдарме взревели 9000 орудий и 1500 «катюш». Началась величайшая в мировой истории битва.

Неприятельские позиции артиллерия перепахала за 25 минут. Включились 143 зенитных прожектора, которые освещали дорогу своей пехоте, слепили и вгоняли в ужас оборонявшихся. Правда, эффект оказался несколько смазан: взрывы подняли массы пыли, ослепительный свет вызвал панику лишь на переднем крае. Зато удалось обезвредить германскую новинку – приборы ночного видения. Так наши воины взяли первую полосу обороны.

Многоопытные германские военачальники оставили на передовых позициях сравнительно мало войск, основные силы развернули на второй полосе, вдоль Зееловских высот, по обратным, укрытым от артиллерии скатам. Здесь советские части были остановлены лавиной огня и вражескими контратаками. Жуков был вынужден бросить на помощь пехоте 1-ю и 2-ю танковые армии, хотя первоначально их планировалось ввести после прорыва обороны. И все равно вражеские позиции прогрызались буквально по метрам, в жесточайшей борьбе.

Конечно же, каждый солдат и офицер понимал: скоро войне конец. Все надеялись дожить, но, исполняя долг, себя не щадили. Уже будучи раненным, связист Георгий Харламов девять раз сращивал перебитые пулями и осколками телефонные провода, пока новое попадание не оборвало его жизнь. Рота Юрия Шандалова встала на пути германских танков, отбила четыре контратаки и полегла почти вся. Сержант Иван Зайцев пополз к бившему бесконечными очередями доту, был ранен, не сумев подавить огневую точку связкой гранат, закрыл амбразуру телом…

Перед 1-м Украинским лежала река Нейсе, и Конев подготовил врагу сюрприз: по всему фронту во время артподготовки поставили дымовую завесу, тысячи шашек вкупе с тучами пыли и дыма от разрывов полностью закрыли видимость. Однако наши артиллеристы, саперы, пехотинцы знали свои цели. Бойцы тащили к берегу понтоны, лодки, мгновенно навели 133 переправы. Вылетели бронекатера Днепровской флотилии. Ошеломленные немцы еще не пришли в себя после бомбардировки, а русские уже форсировали Нейсе, забрасывали их гранатами. Здесь германскую оборону проломили на всю глубину. Гитлеровцы задергались, стали перекидывать сюда резервы, а Конев ввел в прорыв 3-ю и 4-ю танковые армии, которые, разметав двигавшиеся навстречу части неприятеля, устремились вперед.

Изначально перед 1-м Украинским ставились вспомогательные задачи. Штаб Конева с разрешения Ставки разрабатывал запасной вариант: если понадобится – повернуть на Берлин. Этот план пригодился. Учитывая тяжелейшие бои на Зееловских высотах, в ночь на 18 апреля Сталин приказал перенацелить обе танковые армии на германскую столицу. Бронированный кулак развернулся на 90 градусов, на север. Не ввязываясь в бои за населенные пункты, покатил по вражеским тылам, преодолевая до полусотни километров в сутки. В тот же день, 18 апреля, войска 1-го Белорусского наконец-то прорвали второй рубеж обороны, преследуя немцев, не дали им как следует закрепиться на третьей полосе и вклинились в нее. Разгорелись сражения за пригороды Берлина.

Фронт Рокоссовского начал наступление позже. Войск противника тут было меньше, зато какие природные препятствия! В устье Одера три русла при весеннем половодье слились, ширина достигала 6 км. Солдаты говорили: «Два Днепра, а посередине Припять». Западные генералы сравнивали эту операцию с форсированием Ла-Манша. Но в районе устья, где разлив напоминал море, немцы вообще не ожидали нападения. Наши отряды по ночам на лодках захватили мелкие островки и дамбы. 20 апреля, опираясь на эти клочки суши, две армии перемахнули через Одер. Работавшие по горло в ледяной воде саперы за день навели переправы. Через реку пошли орудия, танки. Северный фланг германской обороны рухнул.

В свой день рождения Гитлер в последний раз вышел из бункера рейхсканцелярии, чтобы принять «в дар» батальон мальчишек из гитлерюгенда. Советские артиллеристы преподнесли ему другой подарок, послали первые снаряды по Берлину. 21 апреля 3-я танковая армия Павла Рыбалко ворвалась в Цоссен, где располагались германский генштаб и центры связи. Управление немецкими войсками рухнуло.

22 апреля клинья 1-го Украинского и 1-го Белорусского встретились. 9-ю вражескую армию Теодора Буссе, которая должна была защищать Берлин, отсекли от города и окружили к юго-востоку от него. В столицу сумел отступить лишь 56-й танковый корпус. Его командира генерала Гельмута Вейдлинга впавший в прострацию фюрер сперва приказал расстрелять, а потом назначил возглавлять оборонявшихся.

Ставка Гитлера рассылала приказы: окруженной армии Буссе, группе армий «Центр» Фердинанда Шернера – спасать город; стоявшей на западе против англичан и американцев 12-й армии Вальтера Венка – бросить фронт и идти к Берлину. Последняя столкнулась с выдвигавшимися для окружения столицы Рейха 4-й танковой и 13-й общевойсковой армиями. На поддержку советских танкистов и пехоты поднялась авиация. Венка остановили.

25 апреля произошли два события. Наши части вышли к Эльбе, где встретились с союзниками, и замкнулось кольцо вокруг Берлина. Для сражений на подступах немцы выдергивали подкрепления из города, и русские врывались там, где оборона оказывалась оголенной. 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты стиснули врага с двух сторон на полосе 15–20 км длиной и 2–3 км шириной.

Накал боев не спадал. 1-му Украинскому пришлось драться «на все стороны». С юга его отчаянно контратаковала группа армий «Центр», с запада – армия Венка. Другие советские соединения в это время брали Дрезден, добивали окруженные части Буссе, штурмовали сам Берлин. В городе находились 200 тыс. гитлеровцев, 3 тыс. орудий, 250 танков. Огнем плевался каждый дом. Труднопреодолимыми рубежами обороны оказались речки и каналы.

Через Шпрее отправились на двух лодках два десятка бойцов командира роты Петра Гниды. Одну разбило снарядом, но уцелевшие бойцы захватили плацдарм, отразили контратаки, способствовали наведению переправы. О присвоении звания Героя Советского Союза комроты узнал в госпитале. Там же, на Шпрее, смертельно раненный командир катера Михаил Сотников под ливнем пуль сумел довести судно до берега, высадить десант. У штурвала его сменил матрос Николай Баранов, продолживший перевозки. 17-летний артиллерист Иван Кузнецов прямой наводкой снайперски уничтожал огневые точки врага и стал самым молодым полным кавалером ордена Славы. Сержант Дмитрий Петров также удостоился всех трех степеней высокой солдатской награды. В битве за Берлин он в одиночку подобрался к доту и перебил весь гарнизон.

Опыт взятия больших городов у наших воинов имелся солидный. Штурмовые отряды из пехоты, саперов, нескольких танков и орудий зачищали квартал за кварталом. Дорогу им прокладывала артиллерия всех калибров. По городу было произведено за время штурма 800 тыс. артиллерийских выстрелов. К 30 апреля под контролем нацистов остались лишь Тиргартен и правительственный квартал. Кипел бой за Рейхстаг.

Когда водруженное над ним знамя Победы затрепетало на ветру, нацистское руководство уже пыталось связаться с советским командованием по рации, но это было совсем непросто: эфир забивали переговоры частей, танков, самолетов. Выйти с белым флагом оказалось невозможно, всюду хлестали пули и осколки. Лишь ночью установили контакт. На командный пункт 8-й гвардейской армии Василия Чуйкова прибыл начальник генштаба сухопутных войск Германии Ганс Кребс, который сообщил о самоубийстве Гитлера и передал предложение о перемирии. Жуков позвонил Сталину, а тот отреагировал на новость так: «Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым». Ответ на предложения немцев был однозначный – только безоговорочная капитуляция. Жуков указал: если до 10 часов ее не последует, то «мы нанесем удар такой силы, который навсегда отобьет у них охоту сопротивляться».

Нацистских лидеров подобный вариант не устроил. Не получив ответа на ультиматум, в 10.40 наша артиллерия открыла ураганный огонь по последним очагам вражеской обороны. Гитлеровцы понимали: шансов нет. Одни, как Борман с отрядами эсэсовцев, пытались вырваться из города. Другие, как Геббельс и Кребс, сводили счеты с жизнью. Командующий обороной Берлина Вейдлинг утром 2 мая сдался и подписал приказ о капитуляции. Его передали через громкоговорители, стрельба постепенно прекращалась, выжившие немцы складывали оружие…

Все еще продолжались бои в Чехии, Прибалтике, Германии, но это уже была агония убитого в сражении за Берлин зверя. Основные силы врага оказались уничтожены. Около 400 тыс. человек перебили, примерно столько же попало в плен.

Далась Победа очень тяжело. 78 тыс. наших воинов отдали жизни накануне Победы, около 280 тыс. были ранены. Но как только утихли выстрелы, грозная в сражениях советская армия принялась из собственных скудных запасов спасать немецкое население от голодной смерти, кормить из полевых кухонь. И вовсе не случайно символом Берлинской битвы стал памятник русскому солдату на кладбище героев в Трептов-парке.