Текст книги "Русские непобедимы. Главные сражения нашей истории"

Валерий Хмельницкий. Суворов и Кутузов: как начинались «вежливые люди»

Полководческие дарования Александра Васильевича Суворова заслонили, отодвинули на задний план другие таланты непобедимого военачальника. А ведь он был великолепным администратором, тонким политиком и дипломатом. Особенно ярко эти черты проявились в событиях, связанных с присоединением Крыма.

С XIII века Крымский полуостров надолго стал мировым центром работорговли. Золотая Орда через генуэзские колонии продавала массы пленных, переполнявших рынки Византии, Египта, Западной Европы. В XV веке Орда развалилась. Ее осколок, именуемый Крымским ханством, был отнюдь не маленьким. Кроме самого Крыма, ханство включало в себя часть Кавказа, Кубань, Приазовье, степи Таврии, низовья Днепра и Буга. В 1475 году эти земли подчинили себе турки. Хотя специфика сохранилась прежняя. Охота на невольников оставалась основным промыслом здешних татар. А политику фактически определяли купцы-работорговцы.

Россия постепенно продвигалась на юг, гнездо хищников стало досягаемым. В русско-турецкой войне 1735–1739 годов армии Миниха и Ласси дважды вторгались в Крым, громили ханские полчища, брали столицу Бахчисарай. Эта война завершилась без решающих итогов, однако в 1768-м Россия снова столкнулась с Османской империей. Татарское войско было уничтожено Румянцевым у Рябой Могилы и Ларги. А в 1771 году армия Василия Долгорукова прорвала укрепления Перекопа и заняла полуостров. Хан Сахиб-Гирей и примкнувшая к нему знать рассудили: в таких условиях лучше передаться под покровительство России. Турки пытались поднять татар на борьбу, высадили под Алуштой десант. Но продвинуться в глубь полуострова им не дали. На горной дороге их встретил и разметал атакой молодой подполковник Кутузов – именно в этом бою он лишился глаза.

В 1774 году с Турцией был заключен Кючук-Кайнарджийский мир. Крымское ханство признавалось независимым от Стамбула, к России отходили земли до Южного Буга, ей передавались «ключи от Крыма», Керчь и крепость Еникале. Но Османы не смирились с условиями договора. Их шпионы наводнили ханство, организовали заговор среди влиятельных мурз. Сахиб-Гирей был властителем легкомысленным и недалеким, бесконечно предавался развлечениям и проморгал опасность. В начале 1775-го произошел мятеж, а возле Алушты высадился новый турецкий десант, привез брата Сахиба – Девлет-Гирея. Его возвели на трон, а прежнего хана низложили.

Наместник юга России светлейший князь Потемкин отреагировал немедленно. Начал стягивать войска, обкладывать Крым. Но провести операцию требовалось тонко. С одной стороны – восстановить влияние в ханстве. С другой – не допустить разрыва с Турцией. Всесильный фаворит Екатерины II сделал ставку на третьего ханского брата, Шагин-Гирея. Он был правителем Абхазии и калгой (командующим) ногайских орд. Ему предложили «подсадить его на престол», и Шагин с радостью откликнулся. А лучшим командиром для проведения операции Потемкин счел генерал-поручика Суворова. Он еще не был «звездой первой величины». Но на его счету имелись победы в Польше, под Туртукаем, Гирсовом, Козлуджей, наместник правильно оценивал способности генерала.

Суворов в это время командовал Московской дивизией, стоявшей в Коломне. В декабре 1776 года она совершила марш на юг, а Александр Васильевич принял руководство двадцатитысячным корпусом. Шагин-Гирей с русскими отрядами появился на Кубани, здешние татары и ногайцы избрали его ханом. На сторону Шагина перешла крепость Темрюк, а турецкого коменданта Тамани российские агенты подкупили. Он сдал город и вывел гарнизон. Дорога в Крым через Тамань и Керчь открылась, туда стали перевозить русские полки. Девлет-Гирей собрал своих приверженцев под Бахчисараем, призвал их драться.

Но на него выступил Суворов и провел необъявленную войну ювелирно. Сумел обойтись без крови, без нагнетания взаимного озлобления – разогнал неприятеля вообще без сражений, одними лишь маневрами. На этот раз не было знаменитых суворовских «быстроты и натиска». Войска разворачивались размеренно, не торопясь. Толпы татар узнавали, что русские надвигаются, берут их в клещи, и разбегались. 10 марта 1777-го Александр Васильевич доложил, что «враждебных войск» больше нет. В этот же день из Тамани в Еникале перебрался Шагин-Гирей, мурзы наперебой кинулись присягать ему. А за Девлетом гоняться не стали, позволили беспрепятственно отчалить в Стамбул.

Однако у Суворова испортились отношения с непосредственным начальником, генералом Прозоровским, пытавшимся мелочно регулировать каждый его шаг. Александр Васильевич попросился в отпуск, а потом добился, чтобы Потемкин перевел его на Кубань. Хотя положение в Крыму снова обострилось. Шагин-Гирей проявил на престоле далеко не лучшие качества. Он успел поездить по Европе, получил образование в Италии и затеял реформы по западным образцам. Завел при дворе европейскую роскошь, богатую обстановку, кареты, лучшую французскую кухню. Задумал даже сформировать новую армию европейского типа. Это требовало колоссальных средств, и хан взвинчивал налоги. Подданные взвыли, ортодоксальные мусульмане обвиняли его в вероотступничестве.

А Шагин не терпел инакомыслия. Бросал в тюрьмы и казнил недовольных. Это только нагнетало ненависть, и турки, воспользовавшись ситуацией, подослали еще одного брата, Селим-Гирея. Грянул следующий переворот. Шагин удрал в лагерь русских войск. Повстанцы разграбили его дворец, изнасиловали наложниц тамошнего гарема. Прозоровский растерялся, мятеж разлился по Крыму, разъяренные фанатики резали христиан – мирных греков и армян. С запозданием наши войска двинулись на Бахчисарай, положили в бою 2000 мятежников, вернули столицу Шагину.

Суворов не позволил восстанию перекинуться на Кубань. С ногайцами он сумел завязать дружбу. Их орды страдали от черкесских набегов, а Александр Васильевич как раз строил по Кубани цепь укреплений. Они защищали и ногайские кочевья. Однако в Крыму Прозоровский не мог справиться с проблемами и угрозами, повсюду колобродили банды. Его отстранили, 23 марта 1778-го Суворов получил приказ принять под командование Крымский корпус – сохранив начальство над Кубанским. Приехав в Бахчисарай, он установил неплохие отношения с ханом. Наведывался к нему пить кофе, сыграть в шахматы, а при этом ненавязчиво подправлял ханские решения. Лучшим помощником командующего стал российский резидент (посол) в Крыму Константинов – он был близким другом Суворова, крестным отцом его дочери.

Для усмирения татар Александр Васильевич применил свой опыт, выработанный в мятежной Польше. Разделил полуостров на сектора, наладил патрулирование, умело расположил подвижные резервы. В инструкциях требовал от войск «с покорившимися соблюдать полное человеколюбие». Не было секретом, что враждебные настроения подпитывались извне, поэтому особое внимание придавалось охране побережья. Турки и в самом деле не оставляли Крым без внимания. В Ахтиарской бухте постоянно дежурила их эскадра. 7 июня на берегу трое турок обстреляли из ружей двоих патрульных казаков. Одного убили и ограбили, второй ускакал. Суворов осерчал, сразу же привел к бухте несколько полков, потребовав от османского командующего Хаджи-Мехмета выдать или наказать убийц.

Тот попытался отделаться цветистыми заверениями в лучших чувствах. Но Суворов велел ночью строить артиллерийские батареи в узкой части бухты, перекрывая выход в море. Хаджи-Мехмет переполошился, попросил объяснений. Александр Васильевич ответил аналогичными заверениями в лучших чувствах, а оборудование батарей продолжал. Эскадра предпочла убраться, пока не поздно. «За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани» Екатерина II наградила генерала золотой табакеркой с бриллиантами. Тот оценил, насколько удобна бухта. Ее следовало обязательно закрепить за собой. От батарей, заложенных Суворовым 15 июня 1778-го, берет начало крепость, а потом и база Черноморского флота, Севастополь. А на месте основного лагеря, где располагались войска Александра Васильевича, вырос Симферополь.

По приказу Потемкина Суворов руководил еще одной важной акцией. Было решено эвакуировать из Крыма греков и армян. Их ограждали от возможных рецидивов резни. А кроме того, христианские купцы и ремесленники служили для хана основным источником доходов, без них он попадал в еще большую зависимость от России. Переселились более 31 тысячи человек, для греков были основаны Мариуполь и Мелитополь, армян устроили возле крепости св. Дмитрия Ростовского (ныне Ростов-на-Дону).

Между тем турки не прекращали провокаций, в сентябре 1778-го прислали огромный флот – из 170 кораблей. Он под разными предлогами пытался причалить возле Кафы (будущей Феодосии). Но Суворов вывел войска и не позволил этого сделать. Маневрировал вдоль берега и «с полной ласковостью» отказывал в высадке под предлогом карантина. Без единого выстрела, от бурь и болезней, Османы потеряли 7 кораблей, 7000 матросов и ушли.

К сожалению, многие достижения Потемкина и Суворова оказались перечеркнуты соображениями большой политики. После восстаний Девлета и Селим-Гирея Турция шумела, настаивала на том, что именно они легитимные претенденты на трон, а Кючук-Кайнарджийский договор нарушен. В 1779-м российским дипломатам удалось добиться того, чтобы Стамбул подтвердил прежние условия мира и признал Шагин-Гирея законным ханом, но за это от России требовалось вывести войска из Крыма и срыть Кубанскую линию. Все, что понастроили, пришлось своими руками разрушать.

Ни к чему хорошему это не привело. Турки лишь морочили голову, чтобы ослабить русские позиции перед новой войной. А вздорный Шагин-Гирей не вынес никаких уроков из прошлого. Транжирил деньги без счета, влез в долги, отдал сбор налогов откупщикам, грабившим народ. Его потуги перестроиться под Запад возмущали мусульман. Но хан жестоко расправлялся с недовольными. В 1782 году повесил даже муфтия, критиковавшего его образ жизни. Тут уж взорвался весь Крым. А турки были тут как тут – выдвинули ханом пятого брата, Батырь-Гирея.

Шагин примчался к русским в Никополь. Но Екатерине II надоела эта волынка с постоянными свержениями и возвращениями хана. Граф Самойлов провел с ним переговоры, и Шагин, очутившийся в безвыходном положении, согласился окончательно отдать Крым России. Уже в который раз наши солдаты взяли штурмом Перекоп. Воинство Батырь-Гирея дало бой возле Карасу-Базара, но его разогнали одной атакой. Шагин воцарился в Бахчисарае, однако с выполнением обещаний тянул. Вместо этого обрушил на пленных свирепейшие казни, поставив Крым на грань нового восстания. Вмешалась императрица и повелела «объявить хану в самых сильных выражениях», чтобы он прекратил кровавые бесчинства. Ему напомнили и об обязательствах. Наконец, Шагин обратился к подданным, сказав, что не желает быть ханом «такого коварного народа». 8 апреля 1783 года Екатерина подписала манифест – «ввиду беспокойных действий татар» провозглашалось присоединение к России Крыма и Кубанского края.

Впрочем, Шагин «передумал». Засел в Тамани, «сеял многие плевелы в ордах» и взбунтовал ногайцев, которых Суворов уже успел привести к присяге императрице. В июле 1783-го они перебили русские посты, мелкие гарнизоны. Три дня многотысячное войско бросалось в атаки на Ейское укрепление, где находился сам Александр Васильевич с семьей. Подавить мятеж удалось лишь осенью, Суворов лично возглавил поход за Кубань, разгромил ногайцев в сражениях возле урочищ Керменчик и Сарачигер. А с Шагин-Гиреем Суворов вступил в переговоры. Они были долгими, не простыми. Только в 1784-м последний крымский хан согласился сдать Тамань и выехал жить в Россию.

Сергей Александров. Борт номер один (Линейный корабль «Слава Екатерины»)

История русского Крыма и судьба Черноморского флота – понятия не просто близкие, а почти тождественные. Не зря же гимном Севастополя служит песня: «Легендарный Севастополь, неприступный для врагов. Севастополь, Севастополь – гордость русских моряков!».

В сентябре 1783 года был спущен на воду первый линейный корабль – «Слава Екатерины». Черное море тогда вновь, как и во времена Вещего Олега, становилось Русским. Боевая история севастопольского первенца оказалась сравнительно краткой, вместилась в одно десятилетие. Но это было славное время. И список морских викторий, к которым причастен парусник, впечатляет.

В екатерининскую эпоху торжествовал принцип Петра Великого: «Всякий потентат, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет».

Отцом Черноморского флота по праву считается Григорий Потемкин. Князь создавал его спешно, ибо прекрасно понимал: не за горами новая война с Турцией. Великолепно оснащенные – с британской и французской помощью – османские эскадры десятилетиями хозяйничали на наших южных морских рубежах.

Автором проекта корабля, который призван был возглавить Черноморскую флотилию, стал выдающийся корабел Александр Катасанов. Этот самородок строил суда с тринадцати лет. Именно он предложил в свое время использовать медную обшивку для подводной части парусника, внедрил и много других ценных новшеств.

Потемкин в ту пору ходатайствовал перед императрицей о произведении «честного человека» подполковника Катасанова в полковники. Александр Семенович стал ведущим корабельным мастером адмиралтейского правления. Через несколько лет по его чертежам создавали еще четыре однотипных судна: кроме «Славы Екатерины» – «Святой Павел», «Мария Магдалина», «Александр» и «Святой Владимир».

Корабль, которому дали имя императрицы, строили на совесть. Три года мастера во главе с Семеном Афанасьевым трудились на Херсонской верфи, и наконец 27 (16) сентября 1783 года первенец Черноморской эскадры сошел со стапелей, чтобы вскоре встать на вахту в Севастопольской бухте. Величественный парусник мог принять на борт от 66 до 76 орудий. В относительно мирное время экипаж составлял 476 человек, в военный период – на 100–200 больше. Первым командиром назначили сербского графа Марко Войновича, опытного мореплавателя, недурно проявившего себя еще во время первой – при матушке-Екатерине – Русско-турецкой войны. В прошлом историки частенько представляли этого уроженца Балкан бесталанным и трусоватым флотоводцем. Да, он не выдерживал сравнения с великим Ушаковым. Но Графская пристань в Севастополе названа в честь Войновича, и в славной истории Черноморского флота он отнюдь не пятое колесо в телеге.

В мае 1787-го город моряков посетила путешествовавшая по югу России государыня. Императрица провела смотр кораблей, уделив особое внимание своей «Славе». В письме к немецкому дипломату и мыслителю Фридриху фон Гримму не преминула восхититься преображением Крыма и рождением флота: «Здесь, где тому назад три года ничего не было, я нашла довольно красивый город и флотилию, довольно живую и бойкую на вид; гавань, якорная стоянка и пристань хороши от природы, и надо отдать справедливость князю Потемкину, что он во всем этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость».

С первых дней войны с турками 1787–1791 годов «Слава Екатерины» являлась флагманом нашей эскадры на Черном море. Григорий Потемкин напутствовал капитана Войновича: «Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы то ни стало… хотя бы всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля».

Морская стихия оказалась опаснее неприятельских пушек. В сентябре 1787-го эскадра едва не погибла в бурю. Шторм продолжался пять суток. Фрегат «Крым» затонул, а «Марию Магдалину» ветер гнал до Босфора, и там она попала в турецкий плен. Ценой героических усилий русским удалось спасти основную часть своих кораблей. «Слава Екатерины» потеряла все три мачты, но в остальном была сохранена и приведена в Севастополь. Хотя до Потемкина дошли панические слухи о крушении всей эскадры…

Григорий Александрович впал в отчаяние: шло прахом дело его жизни. Императрице писал: «Матушка Государыня, я стал нещастлив. При всех мерах возможных, мною предприемлемых, все идет навыворот. Флот севастопольский разбит бурею; остаток его в Севастополе – все малые и ненадежные суда, и лучше сказать, неупотребительные. Корабли и большие фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки».

Баловень судьбы подумывал об отставке: «Спазмы мучат, и ей-Богу, я ни на что не годен. Теперь нужна холодность, а меньше большая чувствительность, какова во мне. К тому же, Боже сохрани, ежели бы сделалась какая потеря, то, если не умру с печали, то, наверно, все свои достоинства я повергну стопам твоим и скроюсь в неизвестности. Будьте милостивы, дайте мне хотя мало отдохнуть».

Тревога-печаль охватила и русскую Афину Палладу. До нее дошел слух о том, что после шторма ее «Слава» оказалась у неприятеля. Царица рекомендовала Потемкину: «Пожалуй, переименуй сей корабль, буде он у нас. Не равен случай, не хочу, чтоб злодеи хвастались, что «Слава Екатерины» в их руках». Князь Таврический не стал спорить, и с 1788 года парусник звался «Преображением Господним».

Боевым крещением для эскадры, которой командовал Войнович, стало сражение у острова Фидониси в июле 1788-го. Здесь впервые проявился флотоводческий талант Федора Ушакова. Севастопольцы встретились с турками неподалеку от устья Дуная. Те значительно превосходили по количеству пушек: 1100 против 550. К тому же располагали орудиями большего калибра. Битва началась с бесшабашного нападения османов на наш авангард. Правила морского боя предписывали флагману нахождение в центре линии. Ушаков же на борту «Святого Павла» (находился в авангарде) возглавил контратаку. Этим приемом он и впредь будет ставить в тупик бывалых турецких моряков. Что же касается «Преображения Господня», то на его счету в том сражении – потопленная турецкая трехмачтовая шебека и серьезный урон, нанесенный двум адмиральским кораблям противника.

Уж тут Екатерина ликовала: «Действие флота Севастопольского меня много обрадовало: почти невероятно, с какою малою силою Бог помогает бить сильные Турецкие вооружения! Скажи, чем мне обрадовать Войновича? Кресты третьего класса к тебе уже посланы, не уделишь ли ему один, либо шпагу?»

Марко Войнович получил орден Святого Георгия III степени. Ушаков навсегда заслужил доверие Потемкина. Та битва не оказала решающего влияния на ход войны, однако русские моряки никогда не забудут Фидониси – ведь там была одержана первая победа Черноморского флота!

В следующей баталии эскадру возглавлял уже сам Ушаков. Турки готовили десант в Крым. Будущий великий адмирал надеялся перехватить их флот после выхода из Анапы, преградить ему путь в Азовское море и к Крыму. По канонам линейной тактики следовало начать обстрел «на якорях», однако Ушаков рискнул провести сражение под парусами. Он приказал фрегатам выйти из общей линии строя, образовать резерв, чтобы использовать его в решающий момент.

Главную роль сыграл корабль «Преображение Господне». Его команда проявила высочайшее мастерство в прицельной стрельбе – турки попали под огонь с русского флагмана. Только быстроходность их судов позволила им спастись. О высадке на крымской земле враг уже не помышлял.

А Федор Федорович рапортовал: «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей. Они стреляли в неприятельские корабли не часто и с такой сноровкой, что, казалось, каждый учится стрелять по цели, сноравливая, чтобы не потерять свой выстрел. Прошу наградить команду, ибо всякая их ко мне доверенность совершает мои успехи; равно и в прошедшую кампанию, одна только их ко мне доверенность спасла мой корабль от потопа, когда штормом носило его по морю». В ответ императрица написала: «Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным».

Через месяц эскадру ждало новое сражение, в котором бывшая «Слава Екатерины» отличилась особо. Основные силы Гусейн-паши располагались в районе нынешней Одессы: 14 линейных кораблей, восемь фрегатов, больше двадцати других посудин. Когда турки обнаружили русских, идущих под парусами тремя колоннами, атаковать не решились. Ушаков по-суворовски использовал фактор внезапности. Османы рубили канаты, беспорядочно отступали, теряя впопыхах остатки воинской дисциплины. Наш строй надвигался как неотвратимое наказание. Неприятельский авангард успел уйти далеко, прочие турецкие суда оказались на грани гибели. Гусейн остановил бегство и попытался организовать построение для новой схватки. В боевой порядок стали и наши корабли. Русский адмирал дирижировал сражением мастерски: легко предугадывал действия противника, молниеносно реагировал на любой его ход.

«Преображение Господне» устремилось в атаку на мощнейший парусник «Капудание». Турки сражались ожесточенно, но не устояли под огнем, подняли белый флаг. А вскоре их корабль потонул – вместе с казной и сотнями моряков. Капитаном «Преображения Господня» в те месяцы был Яков Саблин, один из наиболее способных и храбрых учеников Ушакова. Саблинские матросы стреляли экономно и точно, никогда не теряли присутствия духа и не проиграли ни одной корабельной дуэли.

В эскадре Ушакова все суда остались целыми. Погибших – двадцать человек, немногим больше – раненых, у турок – свыше двух тысяч убитых. Соотношение потерь – фантастическое. Моряки султана после такой пощечины надолго потеряли веру в собственные силы. Хозяйничать на Дунае османы далее не могли. В дружеском письме Михаилу Фалееву эмоциональный Григорий Потемкин не скрывал радости: «Наши благодаря Богу такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу!»