Текст книги "Актуальные проблемы государственной политики"

Глава 5. Гражданское общество: идея, понятие, эволюция смысла

§ 1. Понятие гражданского общества

Понятие «гражданское общество» является центральной категорией западной политологии. Содержание его широко, однозначной дефиниции нет, для понимания смысла надо учитывать контекст. Так, Маркс трактовал это понятие очень широко:

Цитата

Форма общения, на всех существовавших до сих пор исторических ступенях, обусловливаемая производительными силами и в свою очередь их обусловливающая, есть гражданское общество… Гражданское общество обнимает все материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил… Выражение «гражданское общество» возникло в ХVIII веке, когда отношения собственности уже высвободились из античной и средневековой общности.

К. Маркс. Немецкая идеология

В учебниках политологии определения размыты. Так, в учебнике «Категории политической науки» (рук. А.Ю. Мельвиль. М., 2002) сказано: «Гражданское общество – совокупность множества межличностных отношений, семейных, социальных, экономических, культурных, религиозных и других ассоциаций и структур, которые развиваются в данном сообществе вне рамок государства и без его непосредственного вмешательства либо помощи. С гражданским обществом нельзя смешивать политическое общество (комплекс институтов, в том числе государство и иные коллективы) и глобальное общество (самая широкая социальная общность, которая осуществляет наивысший уровень интеграции индивидов и автономна по отношению к своему окружению; например, античный полис, египетская империя)».

В учебнике К.С. Гаджиева «Политология» (М., 2001) в определении присутствует, хотя и «с оговорками», сильный тезис: «Гражданское общество представляет собой форму самоорганизации людей, включающую разного рода добровольно сформировавшиеся негосударственные социальные, экономические, профессиональные, образовательные, религиозные, культурные и иные институты, организации, объединения, союзы… Гражданское общество и правовое государство предполагают определенный тип экономики, основанный на частной собственности и системе свободного рынка».

Из истории политической науки

А.Ю. Мильвиль (1950 – н.в.)

Российский политолог, один из основателей современной российской политической науки.

Основные сочинения: «Демократические транзиты» (1999), «Внешние и внутренние факторы демократических транзитов» (1999), «От метафоры к объяснительной модели: "волны демократизации" "воронка причинности"» (2002)

К.С. Гаджиев (1940 – н.в.)

Российский политолог, специалист в области политической теории и политической философии.

Основные сочинения: «Американская нация: национальное самосознание и культура» (1990), «Имидж государства в конфликте идеологий» (2007), «Кавказский узел в геополитических приоритетах России» (2010)

Важно!

В приводимых выше определениях введено жесткое формационное ограничение: гражданское общество может существовать только в условиях «экономики, основанной на частной собственности и системе свободного рынка», т.е. ни докапиталистические, ни посткапиталистические, ни некапиталистические общества не могут сформировать структуры гражданского общества, даже если бы имели «разного рода добровольно сформировавшиеся негосударственные организации». Иными словами, в этом учебнике под термином «гражданское общество» понимается именно современное западное общество, институты которого сейчас быстро трансформируются.

Всплеск интереса к проблематике гражданского общества был вызван крахом коммунистических режимов в Восточной Европе, при этом ушли в тень труды классиков западной политической философии, которые указывали на изначально сложную и конфликтную природу категории гражданского общества. Сегодня в гражданском обществе часто видят средство преодоления кризиса современной западной демократии, замалчивая тот факт, что этот кризис непосредственно затрагивает само гражданское общество, которое переживает глубокую трансформацию. Его кризис во многом и является причиной кризиса западной демократии.

Поэтому изучение становления гражданского общества важно для знания и понимания современного Запада. Надо лишь учитывать, что в политологии локальные феномены западной культуры часто представляются как универсальные, «обязательные для всех». Так, гражданское общество в его западном варианте многие политики и политологи считают общеприменимой моделью общества для любой культуры. Тем обществам, где такая структура не сложилась, предлагаются программы «поддержки институтов гражданского общества».

Смыслы таких крупных понятий в ходе развития изменяются, но под новыми наслоениями всегда тлеют исходные идеи. Хотя современное гражданское общество – продукт Нового времени, оно строилось на фундаменте сохраненных в истории мыслей и опыта.

§ 2. Гражданское общество западного типа: становление

Истоки концепции гражданского общества уходят в эпоху Античности. Аристотелевское понятие koinonia politikè (политическое сообщество) и его латинские аналоги (societas civilis, communitas civilis, communicatio) обозначали сообщество граждан, собравшееся для общего благополучия и поддержания неравенства. «Цивилизованное», или гражданское, общество (societas civilis) противопоставлялось «естественному» обществу (societas naturalis). Здесь частное сочеталось с политическим, с «общим делом» (res publica).

Сделаем небольшое отступление. Перевод с латинского на русский несколько исказил смысл понятия: вышло так, будто речь идет об обществе граждан (от слова город). В точном переводе «гражданское общество» – это общество цивильное, цивилизованное. Изначально понятие означало оппозицию «цивилизация – Природа» и «цивилизация – дикость» (мягче – варварство). Об этой проблеме приходится напоминать. И. Ионов пишет о тех разрывах в сознании, которые возникают, когда западные понятия политологии буквально переводят на русский язык. Как пример он и берет понятие «гражданское общество».

Содержание этого понятия и смысл входящих в него слов противоречат друг другу. Дело в том, что в России не было того западного города, чье население составляло городскую («гражданскую» – от слова «град», «город») общину, давшую смысл понятию «гражданское общество».

У нас понятие «гражданский» неразрывно связано с понятием «государство». Отсюда: гражданское общество – это общество граждан (государства), общество в его неразрывной связи с государством (тем более что у нас в быту понятия «общество», «нация» и другие часто выражаются понятием «государство»). Русский историк, для того чтобы правильно использовать понятие «гражданское общество», должен каждый раз специально «переводить» его для себя, использовать его не как родное, а как иностранное слово.

И. Ионов. Кризис исторического сознания в России

и пути его преодоления

Важно!

Современное представление о гражданском обществе как сфере частных интересов возникает на заре Нового времени в трудах Гоббса и Локка (XVII в.). Протестантская Реформация и научная революция разрушили представление о единстве социального мира и сконструировали новую общественную фигуру – индивида. Societas civilis, по Гоббсу, – это не мир, сочетающий политическое и социальное, а сообщество индивидов, соединенных страхом насильственной смерти и заключивших пакт, чтобы положить конец опасностям «естественного состояния».

Страх стал важнейшим фактором, консолидирующим гражданское общество. Гоббс писал: «Следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано… с их взаимным страхом». При этом страх должен быть всеобщим, должно существовать равенство в страхе.

По Гоббсу, гражданское общество учреждает государство, которое берет на себя функции защиты индивида и его частной сферы. Так гражданское общество деполитизируется и превращается в область частных интересов. Есть расхождения между доктринами, выработанными в английской культуре и на континенте. Например, Дж. Локк утверждал, что общество предшествует государству, оно существует «по природе», а государство представляет собой некое «новое тело». Если оно каким-либо образом уничтожается, то общество сохраняется со всеми своими естественными законами и правами. Согласно другой концепции, государство организует и контролирует гражданское общество, и эта установка устойчива. Так,

А. Грамши следовал формуле: «Государство = политическое общество + гражданское общество, т.e. гегемония, бронированная принуждением». Он так разделял функции гражданского общества и «политического»: «“Этика” относится к деятельности гражданского общества, к гегемонии, “политика” – к инициативе и государственно-правительственному принуждению. Когда возникает противоречие между этикой и политикой, между требованиями свободы и требованиями силы, между гражданским обществом и государством-правительством, то наступает кризис».

Важно!

Разрабатывая понятие индивида и его отношений с обществом, Гоббс и Локк дали концепцию частной собственности. Неделимость индивида обосновала исходный элемент частной собственности – тело индивида. Он раздвоился, одна его ипостась – собственник, а другая – собственность. Возникло новое, вне Запада не ставшее привычным, представление о человеке. Человек представлен как индивид, имеющий свое тело как частную собственность. Эта частная собственность, которой наделены все индивиды, стала осью гражданского общества.

Руссо в «Рассуждениях о происхождении неравенства» (1755) писал: «Первый, кто расчистил и огородил участок земли и сказал: "Это мое!" – и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, стал подлинным основателем гражданского общества». Он добавил далее, что в основании гражданского общества – непрерывная война, «хищничество богачей, разбой бедняков».

Чтобы понять роль собственности, надо посмотреть, из кого состоит цивильное, гражданское общество и каковы отношения «граждан» к тем, кто находится вне этой «зоны цивилизации». Каждый индивид имеет теперь частную собственность – свое тело, и в этом все индивиды равны. Но на этом равенство кончается, и люди делятся на две категории – на пролетариев (тех, кто не имеет ничего, кроме своего потомства, – prole) и собственников капитала (пропьетариев). Пролетарии живут в состоянии, близком к природному (нецивилизованному); собственники капитала объединяются в гражданское общество – в «республику собственников». Вот слова Локка: «Главная и основная цель, ради которой люди объединяются в республики и подчиняются правительствам, – сохранение их собственности».

По мере того как складывался современный Запад и колониальные империи, в модель пришлось включить и дикаря. Теперь система выглядела так: ядро – гражданское общество (республика собственников, цивилизация), вокруг него пространство пролетариев, живущих в состоянии, близком к природному, в колониях – аборигены, не признающие частной собственности и живущие в состоянии «природы» (дикости). Колонизация заставила отойти от христианского представления о человеке. Западу пришлось позаимствовать идею избранного народа (культ «британского Израиля»), а затем дойти до расовой теории Гобино.

Локк считал, что «гражданское общество» имеет естественное право вести войну против тех, кто «не обладает разумом», обращать их в рабство и экспроприировать их богатство в уплату за военные расходы. Эти рассуждения вызвали полемику в последние годы, потому что ими буквально оправдывалась война против Ирака. Так, гражданское общество породило расизм, и объектом его стали не только «дикари», но и свои неимущие – что вызывало ответный расизм с их стороны.

Таким образом, гражданское общество основано на конфронтации с неимущими. В норме государство гражданского общества должно было поддерживать условия для конкуренции, а периодически – вести войны и устраивать революции.

Цитата

1789 год построил необычную конструкцию – государство перманентной революции. Постоянная угроза со стороны старого режима заставляет современное государство непрерывно повторять революции. Вот небывалое изобретение 1789 г.: соединение государства и революции, повторение революции ради государства… Полно глубокого смысла, что пришествие демократии как государства не могло произойти без развязывания гражданской войны. Гражданские войны и революции присущи либерализму так же, как наемный труд и зарплата – собственности и капиталу. Демократическое государство – исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией. Эта демократия предполагает, что «народу» угрожает множество рабочих, которым нечего терять, но которые могут все завоевать; она предполагает, таким образом, что в гражданском обществе, вернее, вне его, существует внутренний враг.

Понимаемая таким образом демократия была не чем иным, как холодной гражданской войной, ведущейся государством. Гражданская война является условием существования либеральной демократии. Через войну утверждается власть государства так же, как «народ» утверждается через революцию, а политическое право – собственностью.

История идеологии

Нельзя игнорировать тот факт, что в основе буржуазной доктрины гражданского общества лежит убеждение в порочной природе человека и экзистенциальный страх. Б. Мандевиль писал в «Басне о пчелах» (1705): «Не добрые и любезные, но злые и ненавистные качества человека, его несовершенства, его желания преимуществ, которыми щедро наделены другие животные, являются главной причиной, которая сделала людей более общественными, чем другие животные, с тех пор как люди были изгнаны из рая».

Так же рассуждает о природе человека Гоббс: «Когда же частные граждане, т.е. подданные, требуют свободы, они подразумевают под этим именем не свободу, а господство».

Так возникла необычная для незападных культур связка «гражданское общество – государство-Левиафан». Они разделены и в то же время неразрывно связаны. Свобода в цитадели «республики собственников» также необычна и специфична. А. Тойнби в труде «Постижение истории» пишет об утверждении в западном обществе «культа Левиафана»: «В западном мире в конце концов последовало появление тоталитарного типа государства, сочетающего в себе западный гений организации и механизации с дьявольской способностью порабощения душ, которой могли позавидовать тираны всех времён и народов…

В секуляризованном западном мире ХХ в. симптомы духовного отставания очевидны. Возрождение поклонения Левиафану стало религией, и каждый житель Запада внес в этот процесс свою лепту».

Проекты устройства гражданского общества в ходе буржуазных революций натолкнулись на несоизмеримость ценностей, лежащих в основе доктрины западной демократии: равенства и свободы. Якобинцы попытались разрубить этот узел принципом «равенство перед Законом не означает равенства перед фактом». Им пришлось грубо разъяснить это, отправив на гильотину тех, кто требовал экономического равенства на основании того, что, мол, «свобода, равенство и братство».

В целом логика методологического индивидуализма, на котором стоит гражданское общество, шаг за шагом сдвигала баланс в пользу свободы. Идеология свободного рынка, невидимая рука которого якобы приведет в равновесие все интересы и ценности, увлекла и гражданское общество, и даже пролетариев – вплоть до Великой депрессии. Равенство и братство были сняты с повестки дня, произошел откат к Гоббсу. Вебер писал: «Примером может служить хотя бы поразительно часто повторяющееся, прежде всего в английской пуританской литературе, предостережение не полагаться ни на помощь людей, ни на их дружбу. Даже кроткий Бакстер призывает к глубокому недоверию по отношению к самому близкому другу». А Бейли (1724) советует каждое утро, выходя из дому, представлять себе, что тебя ждет дикая чаща, полная опасностей, и оградить себя просьбой к Богу об «осторожности и справедливости». Шпангенберг настойчиво напоминает о словах пророка Иеремии (17, 5): «Проклят человек, который надеется на человека» (1779).

После кризиса и Второй мировой войны на время стабилизировали ситуацию с помощью «социального государства», гражданское общество было расширено до «общества двух третей». Страх перед бедной третью опять сплачивал благополучную часть в гражданское общество, делал обывателей «сознательными и активными гражданами».

§ 3. Гражданское общество западного типа:

современное состояние

Кризис индустриализма подорвал дееспособность ценностей, на которых стояло гражданское общество. Произошла эрозия методологического индивидуализма. Исходный элемент частной собственности – тело – оказался объектом государственной власти (биовласти). Индивид уже не распоряжается своим телом как собственностью, государство шаг за шагом ограничивает эти свободы, хотя новые законы в этой сфере вызывают протесты той или иной части общества. Неолиберальная волна и постмодерн резко усложнили общественные отношения в этой сфере.

Более того, сбываются, как считает Дж. Грей, опасения Адама Смита, что «индивидуализм растратит тот культурный капитал, из которого рыночные институты в течение многих поколений черпали средства своего обновления. Опыт подсказывает нам, что подобный страх перед саморазрушительными эффектами рыночных институтов, когда они основаны на индивидуалистических культурных традициях, далеко не беспочвенен». Индивидуализм глобальной элиты, сложившейся с конца ХХ в., подрывает институты, на которые раньше опиралось гражданское общество.

Важно!

Происходит эрозия важного достижения периода «социального государства» – стабильная и массовая органическая солидарность, высокий уровень доверия между разными социокультурными группами. Сейчас социологи говорят о неожиданном возврате механической солидарности (ее даже называют неомеханической). Более того, главной проблемой нынешнего общества называют «смерть субъекта» (социального актора). Это означает дезинтеграцию гражданского общества, даже при сохранении видимости плюрализма групп. Переход к политике мультикультурализма лишь маскирует этот процесс, его скорее можно уподобить неотрайбализму. Большое число организаций – феминистских, по защите прав сексуальных меньшинств, инвалидов, пожилых людей и др. не объединены ценностями прежнего гражданского общества – плюрализмом, интеграцией, участием и мобилизацией. Эти ценности несоизмеримы, но вместе образуют систему. А сейчас все эти ассоциации стали «эгоцентричны» как секты или трайбы.

Поэтому сильно устарело важное утверждение учебников политологии: «Гражданское общество, вычлененное из человеческого социума в качестве самоосознанной и самостоятельной сущности, придает ему новое качество. Все его подсистемы пронизаны единым комплексом основополагающих, или осевых, принципов, ценностей, установок и ориентации» (К.С. Гаджиев)⁶.

Но эти «осевые ценности» проникнуты релятивизмом. Как сообщает BBC News, президент США Барак Обама, выступая

1 августа 2014 г. перед Сенатом, признал, что американские спецслужбы после 11 сентября 2001 г. применяли пытки к подозреваемым. «Мы пытали некоторых парней. Мы делали вещи, которые противоречат нашим ценностям», – сказал Обама. По его словам, сотрудники спецслужб тогда использовали жесткие методы из-за «огромного давления» общественности, т.е. современного гражданского общества США.

С другой стороны, мультикультурализм размывает культурное ядро гражданского общества, и релятивизм становится именно осевым принципом. Дж. Грей пишет: «Требование сторонников мультикультурализма предоставить культурным меньшинствам, как бы они ни определялись, права и привилегии, отвергающие культуру большинства, по сути дела упраздняет саму идею общей культуры. Эта тенденция, следовательно, усиливает рационалистическую иллюзию Просвещения и радикального либерализма, воплощенную в большинстве современных североамериканских практик… а именно иллюзию, что преданность общим устоям может существовать благодаря признанию абстрактных принципов без опоры на общую культуру. Сама идея общей культуры начала рассматриваться как символ угнетения».

Важно!

Современные тенденции социально-политического развития Запада ведут в направлении кризиса, а возможно, и разрушения той модели гражданского общества, которая сложилась за последнее столетие. Эта неустойчивость ощущалась уже в XIX в. Де Токвиль писал: «Часто случается, что сами управляющие сожалеют об отсутствии общинного духа, потому что все признают, что общинный дух есть важный элемент порядка и общественного спокойствия, но они не знают, как его произвести».

Для Российского государства важно, что в данный момент Запад, несмотря на кризис социальной системы, использует утверждение о наличии или отсутствии в какой-то стране гражданского общества как критерий классификации государств на развитые, слаборазвитые, несостоявшиеся, страны-изгои и страны «оси зла». «Гражданское общество» – важный идеологический ярлык, примерно такого же ранга, как «антисемитизм» или «фашизм». К нему надо относиться серьезно и разделять суть самого явления и применение его обозначения в идеологических войнах.

§ 4. Гражданское общество и государство

Те группы и ассоциации, которые были «первым призывом» в гражданское общество, формировались в городах Западной Европы в борьбе с феодальной властью. Это были цехи ремесленников и гильдии торговцев, группы нарождающейся интеллигенции в клубах и масонских ложах, «невидимые коллегии» первого эшелона ученых, религиозные секты, возникшие в процессе Реформации, молодая промышленная буржуазия. В массе своей это были диссиденты, отвергавшие «старый режим» – в терминах Тойнби, творческое меньшинство старого сословного общества. Этот конгломерат организованных сплоченных групп в ходе буржуазных революций стал складываться в систему, обладавшую большим разнообразием. Общими у этих групп были сильное самосознание автономности, групповая идентичность и вражда к тотализирующим инстанциям – государству и церкви. Эти установки сохранились и при «новом режиме».

Особенно это было присуще гражданскому обществу англо-саксонских стран – Великобритании и США. Например, в немецком варианте концепции гражданского общества приоритет отдается государству. Согласно Гегелю, гражданское общество должно подчиняться государству как носителю высших нравственных ценностей, от которых буржуазное общество отклонилось – стало «недобродетельным».

Маркс, проникнутый духом английского гражданского общества, говорит о государстве так: «Централизованная государственная машина, которая своими вездесущими и многосложными военными, бюрократическими и судебными органами опутывает (обвивает), как удав, живое гражданское общество, была впервые создана в эпоху абсолютной монархии… Этот паразитический нарост на гражданском обществе, выдающий себя за его идеального двойника… Все революции только усовершенствовали эту государственную машину, вместо того чтобы сбросить с себя этот мертвящий кошмар».

Важно!

В последние десятилетия на Западе положение изменилось, идея гражданского общества стала тесно связываться с негосударственными общественными организациями (НГО) или некоммерческими организациями (НКО). Считается, что они и образуют ткань гражданского общества. В реальности НГО возникли в Европе на периферии гражданского общества. Первыми были профсоюзы, объединявшие пролетариев – для борьбы против «Республики собственников». Вслед за ними выступили организации, отражавшие интересы других «аутсайдеров» гражданского общества – женщин, этнических меньшинств и т.д.

Государство сначала прилагало усилия для подавления структур, вставших между ним и гражданским обществом. Позже стало ясно, что разумнее не подавлять их, а интегрировать в гражданское общество. Их потенциал, поставленный на службу государству, увеличивал возможности по сохранению социального статус-кво, они стали инструментом канализации и купирования протеста. Теперь государство не только не препятствовало развитию НГО, но и поощряло его. Благотворительные, пацифистские, феминистские организации были и «сенсорами» (чувствительными элементами датчиков, следящих за состоянием среды), которые улавливали сигналы о возможных угрозах социальной системе, и инструментами, позволявшими укрепить ее. Так они и стали частью гражданского общества.

В XX в. НГО стали важным агентом глобализации мира под эгидой Запада. Их деятельность легитимировалась концепцией так называемых общечеловеческих ценностей, которая распространялась на все регионы мира без различия культурных особенностей. Созданная таким образом абстракция «транснационального гражданского общества» являлась оболочкой для деятельности НГО. Период их бурного роста пришелся на конец ХХ в. Крах СССР высвободил огромное «поле», не освоенное Западом ни экономически, ни культурно. НГО и стали фактически инструментами этого освоения. Их задача состояла в подготовке «культурного плацдарма» для экспансии Запада на новые территории. Разгар этой деятельности пришелся на 1990-е годы Так, в России активно действовали такие организации, как Институт открытого общества Дж. Сороса и Национальный фонд поддержки демократии (США), другие крупные фонды.

Размер этого сектора велик. В США действуют приблизительно 1,5 млн НКО. В Японии в них занято около 1,4 млн человек, по 1 млн человек во Франции, Германии и Великобритании. В небольших западноевропейских странах (Нидерланды, Ирландия, Бельгия) – около 10% экономически активного населения. По данным 2002 г., доля НКО в ВВП составляла: в Нидерландах – 15,3%, Израиле – 12,6, США – 7,5, Великобритании – 6,8, Японии – 5, Испании и Германии – 4, Франции – 3,8, России – 0,49%. Доля государственного финансирования НКО на Западе в среднем составляет 48%, в России – 5%; пожертвования бизнеса, граждан и зарубежных фондов на Западе – 17%, в России – 73%.

В 2000-е годы НГО (НКО) сыграли роль основных разработчиков программ, образовательных учреждений и проводников финансовых потоков для «цветных революций». Например, «оранжевая революция» на Украине в 2004 г. подготавливалась за счет грантов «Программы поддержки демократии», на которую Госдепартамент ежегодно выделяет миллиард долларов через каналы Международного республиканского института.

НГО, становящиеся агентами таких операций, выхолащивают идею «транснационального гражданского общества», и во многих странах, которые столкнулись с этой деятельностью, идея гражданского общества дискредитирована, что наносит большой ущерб важному вектору общественного развития. В интересах всего международного сообщества было бы вернуть западное гражданское общество к представительству интересов всех социокультурных групп, нуждающихся в солидарности, и каналов коммуникации. На данный момент эта проблема не разрешена и, как представляется, даже еще не осмыслена.

§ 5. Проблема формирования гражданского общества России на отечественной культурной основе

Политологические понятия сформированы и «даны миру» западной общественной мыслью. В ходе модернизации незападных обществ смысл этих понятий стал расширяться, и, в общем, нет смысла отказываться от них и убеждать мировое сообщество, что «мы не такие» и «отстаньте от нас с вашей демократией, нациями и гражданским обществом». Разумнее принять эти категории, понимая самим и объясняя другим, в чем состоят различия разных культур в содержании этих широких понятий. Времена тупого евроцентризма прошли и на Западе, и терминологические конфликты – это спектакли. Без всяких оговорок видные политологи США используют выражения типа «гражданское общество Сомали» или «гражданское общество Гаити». Не надо и нам волноваться, что в России есть возбужденные критики, которые твердят, будто «в России нет гражданского общества». Есть, конечно, но переживает процесс трудной трансформации, как и все остальные подсистемы государства и общества. Наше дело – понять смысл этой трансформации и выработать оптимальный проект, добившись необходимых компромиссов с его противниками.

Вспомним, что главная трудность при попытке российских либералов в начале ХХ в. построить гражданское общество по западной модели заключалась в антропологии – ином представлении о человеке.

Индивидуализм – недавнее приобретение Запада, до Реформации и Европа была общинной. Французский историк Ж. Дюби так описывал болезненный переход от традиционного уклада к городской жизни Нового времени: «На новом социальном пространстве возникало небывалое, сотрясающее душу явление – нищета в неравенстве. Уже не та нищета, что обрушивалась поровну на всю общину, как при голоде в тысячном году. А нищета одного, отдельного человека. Она была возмутительна, потому что соседствовала с неслыханным богатством». Такая бедность возникла лишь в гражданском обществе Запада (обществе модерна).

Из истории политической науки

Жорж Дюби (1919—1996)

Французский историк, специалист по истории Средних веков, принадлежал к французской школе анналов

Основные сочинения: «Сельская экономика и деревенская жизнь на средневековом Западе» (1968), «Рыцарь, леди и священник: создание современного брака в средневековой Франции» (1991)

В России Реформации не произошло. В крестьянской общине сложилась своя система нравственных норм и права, которые постепенно соединили всю сеть общин на территории Российской империи. Община была защитным механизмом, позволявшим пережить бедствия, вызванные и природными и социальными катастрофами (неурожаями, войнами, бунтами и реформами). В общинных обществах не допускалась глубокая бедность как социальное явление – кусок хлеба полагался всем.

В северных деревнях дома даже имели специальные приспособления в виде желоба. Нищий стучал клюкой в стену, подставлял мешок, и по желобу ему сбрасывали еду. Устройство находилось на тыльной стороне дома, вдали от окон – «чтобы бедный не стыдился, а богатый не гордился».

Общины, артели и трудовые коллективы возникавших промышленных предприятий были массой «ассоциаций», готовых слиться в гражданское общество. Этот термин вполне корректен для обозначения той структуры, которая складывалась в начале ХХ в. Л.Г. Ионин пишет: «Во второй половине XIX в., открытие социального неравенства и требование равенства было осмыслено как часть грандиозного духовного переворота того времени». Это произошло и в России – после реформы 1861 г. и с появлением поколения грамотных молодых крестьян.

Важно!

В социальном и культурном отношении крестьяне и рабочие, которые вместе представляли более 90% жителей России, являлись единым народом, не разделенным сословными и классовыми перегородками. Этот единый народ и был гражданским обществом России, составленном из свободных граждан, имевших сходные идеалы и интересы. Оно было отлично от западного гражданского общества тем, что представляло собой «республику трудящихся», в то время как западное гражданское общество представляло собой «республику собственников». Сословные «оболочки» российского общества утрачивали силы и должны были занять подчиненное положение, как это и произошло в ХХ в.