Текст книги "Путешествие из Неопределенности в Неизвестность"

51 км

Уходя из студии телекомпании «Останки», я не знал, что мне делать дальше и куда идти?

Оставаться мне в студии нельзя, из старого пустого вагона, не считая пожилого Никодима, я ушел и более туда возвращаться не хочу: зачем вновь дискуссировать с ним и портить себе нервы, которые и так уж расшатаны?

Куда идти дальше? В следующий вагон?

Сказано – сделано.

Я входил в новый вагон с замиранием сердца. Маэстро сидел на левом плече молча, так как я гладил его по спине.

Увидев первое пустое купе, я вошел в него и уселся на нижнюю полку.

Но радость моя была недолгая: через минуту дверь купе открылась, а в образовавшуюся щель просунулась чья-то голова.

– А вы кто будете? – спросила меня чья-то голова, внимательно предварительно посмотрев на меня.

– А вы? – вопросом на вопрос ответил я.

После минутной паузы дверь купе раскрылась и в купе вошел средних лет человек в форме проводника.

– Ой, наконец, я вижу в этом поезде проводника, – обрадованно молвил я, хлопая.

– Не понял вашей радости, – недовольно ответил мне проводник, – где ваши билеты?

Я поспешно показал свой билет, только потом вспомнив, что билет у меня в другой вагон и другое место, которое уже занято неизвестной дамочкой.

Проводник повертел мой билет, разглядывая его со всех сторон, даже посмотрел на обратную сторону билета.

– Это какое место? – спросил он.

– Место?

– Да, какое ваше место? – повышая вдруг голос, спросил проводник. – Вы сейчас где сидите? На своем месте или нет?

– Видите ли… – начал было я объяснять, но меня перебил проводник, отдавая мне билет и открывая дверь купе:

– Это не ваше место в купе! Выходите отсюдова!

– Как выходить?

– Известно как, – усмехнулся проводник, – ногами! Живенько у меня! Делов еше куча!

– А куда я пойду? – попытался сопротивляться я, не вставая.

– Мне откуда знать, – недовольно ответил проводник, пытаясь поднять меня с места, – вставайте и уходите отсюдова, а то я сейчас милицию вызову!

– Но позвольте…

– Не позволю, – стоял на своем упрямый проводник, – не ваше место это, тогда выходите!

– Мое место сейчас занято, я с ней поменялся местами, – ответил я, пытаясь не вставать, но проводник меня тянул за пиджак. – Только не надо меня тянуть…

– Выходите отсюдова, а то я милицию вызову!

– Зачем нас вызывать, когда милиция уже здесь? – услышал чей-то голос в коридоре.

«Начались новые приключения! – подумал я. – Надоело как…»

В купе вошел тот молодой милиционер, который сидел в студии телевидения «Останки» за моей спиной и делал мне замечание.

– Кто это тут хулиганит? – спросил он, уставясь на меня. – О, знакомые нам люди!

– Да? Уже арестовывали его? – спросил проводник милиционера.

– Пока нет, но вскоре это очень возможно, – радостно ответил милиционер, присаживаясь напротив меня на нижнюю полку и доставая из кармана блокнот. – Итак, что здесь он натворил?

– Билет у него на другое место, – ответил проводник, – а он сидит в этом купе и…

– Ясно, ясно, – грубо перебил проводника милиционер, качая головой, – что же ты так себя ведешь в общественных местах?

– Это как я себя веду не так? – удивился я. – И почему мне тыкают?

– Разговорчики прекратить! – приказным тоном отрезал милиционер. – Молчать, когда представитель власти вопросы задает! Вы идите, – сказал он проводнику, – если потребуетесь, я позову вас…

После того, как проводник вышел, милиционер продолжал говорить с издевкой в голосе:

– Итак, уважаемый человек, почему мы едем в поезде не на своем месте? Это можно услышать или нет?

– Я еду, как и все, – ответил я.

– Твой паспорт быстро!

– Зачем?

– Я сказал: быстро предъявить мне твой паспорт!

После того, как милиционер взял мой паспорт и начал его листать очень внимательно, я произнес:

– А вот в Англии, если какой-то полицейский останавливает прохожего и просит предъявить его документы, то полицейский должен составить протокол в двух экземплярах.

– Зачем?

– И потом один экземпляр он должен отдать прохожему, которого он остановил. Если вдруг прохожий будет недоволен действиями полицейского, он может подать на этого полицейского в суд и получить материальную компенсацию.

– Чего ты мелешь? – грубо спросил милиционер. – Ты не в Англии живешь, какие все грамотные пошли! А почему ты без билета едешь, грамотный?

– Нет, с билетом, – попытался оправдаться я, показывая свой билет, – но я ранее просто поменялся местами с одной дамой, она на мое место пришла…

– И где она сейчас? Можно с ней поговорить мне?

– Зачем? Я даже не видел ее в лицо!

– Интересно как получается у тебя, – усмехнулся милиционер, – как в детективе!

Маэстро вдруг встряхнул разноцветными перьями, начиная кричать:

– Абсурд!! Имитация!! Целую ваши ноги!!

– Это что такое? – не понял милиционер, поднимая брови от удивления.

– Имитация! Дебилизация! Прострация! Инфляция! Монетизация! Кастрация!! Шумим, братцы, шумим! ЖКХ, ха-ха-ха!! Модерация, дебилизация, инфляция, имитация!!..

– Ты можешь его остановить? Или мне застрелить его? – заорал милиционер, доставая пистолет.

– Нет, не надо стрелять, – попросил я.

– Тогда прекрати этот бред, которому ты его научил!

– Нет, это не я его учил, я недавно его нашел в поезде, – ответил я, но милиционер меня не слышал, а махал кулаками и целясь в попугая.

Не надо стрелять! Это попугай, он не знает, что говорит!

– Бред!! Мрак! Дебилизация! Имитация!! Целую ваши ноги!! Абсурд! ЖКХ, ха-ха-ха!! Перезагрузка!! Матрица! Модерация!! Имитация!! Бред!! Террористы!! Шумим, братцы, шумим!! Тяжела ты, шапка Мономаха!! Имитация! Дебилизация!!

Кастрация!! Фильтрация! Инфляция!! Монетизация!!

– Прекрати этот бред, а то я его убью! – орал милиционер, пытаясь схватить попугая.

– Абсурд!! – продолжал орать Маэстро, взлетая со столика у окна. – Призрак Демократии!! Где Березовский?! Абсурд!! Шумим!! Особый путь!! Сувенирная демократия!! ЖКХ, ха-ха-ха!! Имитизм!!

Милиционер стал стрелять в попугая, после чего Маэстро замолчал на время, взлетая высоко вверх.

– Я тебя сейчас упеку лет на десять, – грозил мне милиционер, – за этого поганого попугая!

– А что такое?

– Ты чё, – орал милиционер, – совсем дурак или только прикидываешься? Какие слова он сейчас говорил?!

– И что теперь мне делать, если я его недавно нашел?

Милиционер взял ручку, уселся на нижнюю полку, начиная что-то писать в блокноте.

– Садись, – приказным тоном сказал он мне.

Я сел.

– Имя и фамилия!

После короткой паузы он снова повторил свой вопрос, зло смотря на меня.

– Тебе сейчас будет очень весело! – пообещал мне он, прищуривая оба глаза.

– В самом деле? – спросил я.

– Фамилия!

– Галилей! – вдруг придумал я себе фамилию.

– Та-ак, интересно как! – почесал затылок милиционер, внимательно глядя на меня. – Еще и иностранец ты? Да?

– Да…

– Откуда приехал к нам? Ну, шпион, говори!

– Из Италии!

– Отлично, – потирал руки милиционер, продолжая записывать мои «показания», – с какой целью к нам заслали тебя?

– Кто заслал?

– Твои начальники в Италии! Еще и попугая вредного дали тебе!

Молчание.

– Чего молчим, Галилей?

Молчание вновь.

– Чего молчим, Галилей? И как твое имя?

– Галилео, – ответил я, пытаясь не засмеяться.

– Хорошо, Галилео Галилей, – продолжал записывать милиционер, – а это твои настоящие имя и фамилия или шпионские клички?

– Нет, это настоящие имя и фамилия, – бодро ответил я.

– А клички есть?

Молчание.

– Ну, чё молчишь? Отвечай!

Не сказать же ему, что придумываю сейчас свою «шпионскую „кличку.

– Ну, какая кличка твоя? Живо говори!..

– Конан Дойль! – ответил я, еле сдерживаясь от распирающего смеха.

– А не врешь?

– Нет…

– Отлично, – продолжал довольный милиционер, расплываясь в широкой улыбке и предлагая мне расписаться в моих показаниях.

После паузы он спросил меня:

– А что это в твоем пакете лежит?

– Книга…

– Какая?

Я вытащил книгу и отдал ее милиционеру.

– „Собака Баскервилей“, – медленно прочел он, – да… Нет, мне это не интересно, книг по собаководству я не читаю!

Молчание.

– Итак, Галилео Галилей, – продолжал он, – какая твоя шпионская кличка?

– Конан Дойль! – снова ответил я, еле удерживаясь от смеха.

– Ах, да, – хлопнул себя по лбу милиционер, – я же записал твою кличку. А адрес твой какой? – www. vasilii.ru!

– Точно это твой адрес? – недоверчиво спросил милиционер, пытаясь записать иностранный адрес.

– Точно!

– А это твой адрес в Италии?

– Да, – ответил я, – мой адрес в Италии…

– Гм, вот какие… (нецензурщина) адреса… у них (нецензурщина)… тама…

Молчание.

– А ты часом два дня назад банк не грабил?

– Нет…

– Может, все-таки грабил, а?

Молчание.

– Ну, признавайся, Галилей!

Честно говоря, я не знал, что ответить ему, что далее делать мне и как выпутаться из очередной нелепой ситуации.

– Говори, Галилей по кличке Конан Дойль, а то я тебя сейчас в карцер посажу, – настаивал милиционер, – ну!..

Молчание.

Внезапно он стал искать рацию, чтобы передать по ней известие своему начальству.

– Алло, это я, Никудышкин, – начал быстро милиционер, вставая с койки, – я сейчас арестовал одного типа… Нет, я в вагоне… да, в купе сижу с Галилеем!

После короткой паузы милиционер Никудышкин снова повторил, что он находится в купе с задержанным им шпионом из Италии Галилео Галилеем по кличке Конан Дойль. И далее Никулышкин сообщил своему начальнику, что он в купе один с шпионом сидит и не знает, что ему дальше делать.

– Что мне делать? – спрашивал в который раз Никудышкин, продолжая стоять в купе.

После крика в рации и короткой паузы Никудышкин попытался открыть рот для ответа:

– Да я… я… простите меня, Пал Палыч, я понимаю, что сегодня пятница… да, вечер уже… да… но мне… что….Слушаюсь, Пал Палыч! Я понял, Пал Палыч! Но я один… да,… да…. Понял вас, Пал Палыч! Жду подкрепления, Пал Палыч!

Положив рацию на полку, Никудышкин вздохнул, закуривая в купе и не смотря на меня.

– Ну, какие указания от Пал Палыча? – спросил я.

Никудышкин не ответил мне, продолжая курить.

– А зачем здесь курить?

– Ты это, шпион Галилей, мне не указ, – грубо ответил мне Никудышкин. – Тихо сиди, сейчас придут к тебе еще гости из нашей конторы! Ты нам во всем сознаешься!

– Интересно, – усмехнулся я, – в чем же я должен сознаться?

– У тебя есть сотовый телефон?

– А что, иметь сотовый телефон – это уже преступление?

– Не задавай мне вопрос вместо ответа на мой вопрос! – рассердился Никудышкин, пуская дым прямо мне в лицо. – Отвечай быстро мне: есть телефон у тебя или нет?

– Есть.

– Отлично, Галилей! Отлично, шпион по кличке Конан Дойль! – обрадовался Никудышкин, почти ласково смотря на меня и прекращая курить сигарету.

– Почему отлично? – не понял я.

– Потом поймешь, когда наши приедут, – обрадовано ответил Никудышкин, потирая руки. – Потом поймешь, а пока сиди молча….

Но молча сидеть не пришлось, так как Маэстро встряхнул перьями, начиная снова орать:

– Абсурд!! Имитация!! Бред!! Дебилизация!! Кастрация!! Монетизация!! Инфляция!!

Всё хорошо!! Инфляция!! Всё хорошо!! ЖКХ, ха-ха-ха!! Всё хорошо!!

– Черт, ты прекрати его попугайские выкрики! – заорал Никудышкин.

– Как это сделать? – усмехнулся я. – Это не человек, это птица. Как этого понять нельзя?

– А я разве не могу это понять?! – орал Никудышкин, ища пистолет. – Я этого шпионского попугая пристрелю!

А Маэстро, взлетая высоко вверх, продолжал свой концерт:

– Бред!! ЖКХ, ха-ха-ха!! Шумим, братцы, шумим!.. Нефть дорожает, цены взлетают!!.. Дебилизация!! Инфляция!! Всё хорошо!! А судьи кто?! Всё хорошо!!..

– Прекратить немедленно! – Никудышкин вскочил, бросив блокнот и целясь в попугая.

– Бред!! Шумим, братцы, шумим!! Абсурд!! Сувенирная демократия!! Где министр по таблеткам? Всё хорошо!! Молчить террористов!!.. Имитация!! Кастрация!! Дебилизация!! Прострация!! Монетизация!! Модерация!! Перезагрузка!! Матрица!! Абсурд!! Всё хорошо!!

– Молчать!! – орал Никудышкин, начиная стрелять в попугая.

Я корчился от смеха, так как нельзя было спокойно смотреть, как недалекий и ограниченный в развитии милиционер пытался застрелить храброго попугая, который упрямо повторял заученные фразы.

Наконец, через минут пять усталый Никудышкин уселся на нижнюю полку напротив меня, кладя пистолет рядом с собой.

Я сочувственно вздохнул, разводя руками.

– Ты это чего? – не понял Никудышкин.

– Сочувствую вам, – ответил я, – что я могу еще поделать?

– Что, что, – передразнил меня Никудышкин, тяжело дыша, – поймать надо этого поганого попугая и застрелить!

– Зачем такая жестокость?

После паузы милиционер снова продолжал вести допрос:

– Итак, шпион Галилео Галилей, признавайся мне сейчас!

– В чем?

– Во всем, что я скажу, а то потом в отделении хуже будет, – зло ответил Никудышкин, морща брови. – Ясно?

– Не совсем, – ответил как можно спокойнее я, – там у вас в отделении всех бьют дубинками или просто руками и ногами? Всех временно задержанных? Чтобы побыстрее они сознавались во всех грехах?

– Прекрати молоть всякий вздор, Галилей, – остановил меня Никудышкин, начиная курить сигарету и пуская дым прямо в мое лицо. – Лучше самому сознаться, так будет лучше именно для тебя! Подумай, время еще есть.

– И сколько у меня времени?

– Минут десять, потом из отделения придут, а сейчас можно чистосердечно мне признаться в содеянных всех преступлениях!

– Интересно как, – усмехнулся я, – ваша милиция всегда так лихо работает?

Схватывает одного подозрительного, а потом все дела на него вешают?

– Разговорчики здесь прекратить, шпион Галилей! – грубо произнес Никудышкин, записывая что-то в свой блокнот. – Итак, Галилей, сознавайся мне сейчас… Что еще ты натворил в нашей стране и какое было твое задание?

Я промолчал, думая, как из этой нелепой и фантасмагоричной ситуации выпутаться.

Милиционер что-то громко и очень грубо говорил, тряс пистолетом возле моего невинного уха, стучал кулаком по столу, но я пытался хоть временно отключиться и не слышать его слова… Сижу часто рядом с несколькими в общественном транспорте, вижу, что у моих попутчиков лица испитые, нецензурные слова часто говорят, махают кулаками, что тогда мне делать? Тогда, как я ранее учил в секции йоги, нужно мысленно попытаться одеть вокруг себя кокон, который не будет пропускать никого в мое личное пространство. И очень часто получалось у меня, я сидел вроде рядом с разными попутчиками, но в реальности я был очень далеко от них, не слышал их и даже пытался их не видеть, смотря только в одну неподвижную точку на полу!

– Итак, ты говори! Признавайся! – орал Никудышкин, стуча кулаком по столику возле окна.

– В чем? – спросил я, перестав находиться мысленно вне вагона.

– Давай по порядку, – делово ответил мне Никудышкин, собираясь зачитывать список каких-то преступлений. – Как ты мне признался, у тебя есть сотовый телефон?

– Есть, а это уже считается преступлением?

– Молчи и только отвечай на мои вопросы! Ясно?

– Да…

– Отлично, – обрадовался Никудышкин, улыбнулся даже, после чего заглянул в свой блокнот и продолжал допрашивать меня:

– Та-ак… У нас прошла интересная информация, что появился в наших краях некий подозрительный человек c сотовым телефоном… И в его телефоне есть шпионская сим-карта!

– Какой бред! – случайно вырвалось у меня.

– Бред! Какой бред!! Абсурд!! – завопил вновь Маэстро.

– Молчать вам всем! – заорал Никудышкин, стуча кулаком по столу. – Молчать!

Но Маэстро продолжал:

– Абсурд!! Царство абсурда!! Имитация!! Дебилизация!!

– Заткни ты его! – заорал снова Никудышкин. – Если еще твой поганый попугай скажет…

– Поганый!! Абсурд!! Менты!! Кранты!! – вопил Маэстро.

– Я сейчас его убью! – крикнул раздраженный Никудышкин, беря пистолет и стреляя в попугая.

– Поганый! Абсурд!! Мент!! Имитация! – завопил снова Маэстро.

Однако очередная попытка милиционера убить попугая оказалась неудачной, после чего Никудышкин устало опустил пистолет, вытирая пот со лба.

Маэстро вспорхнул, находясь на второй полке купе.

Я предпочитал в данном случае промолчать, так как надоело вести бесполезные разговоры с недалеким милиционером, который толком не учился в сельской школе и не знает таких известных фамилий, как Галилей и Конан Дойль.

– Смеешься? – спросил он меня.

– Отнюдь.

– Итак… В твоем телефоне есть эта… эта сим-карта?

– Есть.

– Отлично, шпион раскрыт!

– Только есть здесь одна неувязочка, – осторожно попытался возразить я, стараясь не засмеяться, чтобы не раздражать милиционера, – у всех сотовых телефонов в мире есть свои собственные сим-карты.

Никудышкин подозрительно посмотрел на меня, после чего спросил:

– А ты это… не врешь?

– Нет.

– У меня вот в блокноте записано, как наш начальник Пал Палыч диктовал, – объяснил мне Никудышкин, читая записанное в блокноте, – в сотовом телефоне шпиона есть специальная эта… как ее…

– Сим-карта?

– Да, сим – карта, с которой ровно в 22 часа должег прозвучать звонок со специальным паролеом: „Пора“.

– Интересно менты придумают! – удивился я, забыв, что слово“ мент» не нужно произносить при милиционере.

– Ну, ты… поосторожней в выражениях, – поправил меня Никудышкин, грозя мне кулаком.

– И что дальше?

– Не понял…

– Ну, будет звонок с этой шпионской сим – карты, а дальше что? – пытаясь не засмеяться, поинтересовался я.

– Гм, это чего-то у меня не записано, – недоуменно ответил Никудышкин, заглядывая снова в свой блокнот и ища далее инструкции начальства. – Ничего далее не написано!

– Какая жалость, – сочувственно произнес я, – не узнаем, что дальше начальство думает по поводу шпионов!

– Ничего, скоро узнаешь ты всё! – сообщил Никудышкин, откладывая блокнот в сторону и подозрительно смотря на меня.

– Интересно узнать мне: какая связь между сим-картой сотового телефона и этой повальной шпиономанией?

– Как какая связь? – ответил Никудышкин. – Самая прямая, телефон у тебя есть? Есть. Ты можешь по нему звонить? Можешь. Тебе могут на этот номер звонить? Могут. С сим-карты может быть звонок с паролем: «Пора»? Может…

– Вот насчет последнего я не совсем уверен, – откровенно признался я, пытаясь не засмеяться.

– Это почему? – не понял Никудышкин, тупо смотря на меня.

– Потому, – коротко ответил я.

– Ты, Галилей, чего-то знаешь или опять прикидываешься?

– Я только знаю, что никаких звонков с сим – карты не бывает. Нет никаких паролей в сим-карте…

– В самом деле? – спросил Никудышкин, продолжая тупо смотреть на меня.

Я кивнул, не отвечая ему.

Короткая пауза.

– А ты откуда сам? Из деревни? – спросил я вдруг милиционера.

– Это что… что такое?! – заорал Никудышкин. – Ты меня будешь допрашивать или я тебя?

– Давай по очереди, – предложил я, – так интересней, поиграем мы в шпионов и ковбоев!

– Чего-о?! Каких ковбоев? И почему ты ко мне на «ты» обращаешься? К представителю власти?

Я ничего ему не ответил, усмехаясь.

– А чего ты все время смеешься, Галилей? – подозрительно спросил меня Никудышкин. – Говори, шпион!

– Просто мне смешно стало, – признался я, – подумал, может, тебе следовало бы в колхозе работать и коров пасти? Вот тогда бы побольше пользы было!

– Это почему?

– Хозяйство было богатое у тебя? – продолжал спрашивать я. – Коровы, куры, утки, лошади?

Никудышкин внезапно вздохнул и ответил мне:

– Нет, лошадей не было у нас в деревне… А куры и коровы были…

– Много?

– Две коровы и около десятка кур…

– Домой хочется?

– Хочется, – машинально ответил Никудышкин, временно забывая, что он допрашивает задержанного, а не беседует просто так по душам с приятелем.

Нашу беседу прервал Маэстро, которому, как я полагаю, просто надоело находиться на верхней полке и молчать:

– Абсурд!! Имитация!! Царство абсурда!! Сувенирная демократия!! – вновь завопил он, спускаясь ко мне вниз.

– Что… Опять?! Опять этот попугай шпионский будет здесь орать?! – заорал Никудышкин, моментально забывая свои воспоминания о родной деревне и своей скотине.

– Полноте, полноте, – попытался утихомирить Никудышкина я, – хватит тебе горячиться! Это же просто птичка говорящая и всё! Зачем так сердиться, за…

– Молчать! – грубо прервал меня Никудышкин.

Он стал листать свой блокнот, что-то читая.

Молчание.

– А ты, Галилей, в прошлом году не грабил городской банк?

– Отнюдь, – честно признался я.

– Честно?

– Честно, не грабил…

– А если подумать?

– Я всегда думаю, прежде чем ответить!

Молчание.

– А в этом году ты был в нашей стране?

– Был.

– Очень хорошо, – оживился Никудышкин, потирая руки и весело смотря на меня, – тогда лучше тебе сразу признаться.

– В чем?

– В этом году ты ограбил автоколонну дальнобойщиков, остановил сразу целых десять грузовиков и ограбил… Там везли магнитофоны и телевизоры! – радостно сообщил мне Никудышкин, вновь закуривая сигарету.

– И это я всё совершил?

– Конечно…

– И я один ограбил целую автоколонну дальнобойщиков?

– Да! – весело сообщил мне милиционер, пуская дым мне в лицо.

– А еще что я совершил?

– Этого… мало?

– Нет, просто интересно, что мне сообщат в этом удивительном поезде, – хладнокровно ответил я, пытаясь быть спокойным и не закричать.

– Хорошо, сейчас тебе сообщу все твои преступления, шпион Галилей! – ответил мне Никудышкин, бросая курить и снова читая записи в своем блокноте. – Итак, ты… ты полмесяца назад изнасиловал десять женщин…

– Только десять или больше?

– Мало тебе десяти? – удивился Никудышкин, поднимая голову и внимательно смотря на меня. – Ты это… чего? Ты… ты смеешься над представителем власти?!

– Отнюдь!

– Чего это ты мне заладил «отнюдь» да «отнюдь»? Нельзя мне просто отвечать: да или нет?

Молчание.

– Это мне напомнило один анекдот, – усмехнулся я.

– Что напомнило?

– Один анекдот есть, – ответил я.

– Какой?

– Сейчас я расскажу… Приходит один мент… один милиционер в квартиру одного самогонщика и говорит: «Ну, опять гонишь?» «Нет», – отвечает тот. «Но аппарат для производства самогона у тебя же есть?» – настаивал милиционер. «Есть….» «Ну?» Тогда допрашиваемый ответил: «Если так, то и за изнасилование меня хватай!» «А ты еще кого-то изнасиловал?» «Нет, – ответил с умешкой мужчина, – но ведь возможности есть… аппарат для этого есть?»

Никудышкин засмеялся.

– А когда твое начальство придет? – спросил я.

– Не терпится тебе его увидеть? – засмеялся снова Никудышкин. – Скоро явится… Лучше сейчас мне сознаться, а я тебе помогу… Помогу разместиться в хорошей камере, еще чем-то помогу, если ты во всем сознаешься.

Мне так надоел этот недалекий милиционер, его постоянные попытки склонить меня к признанию, что я не выдержал и решил его еще раз разыграть:

– Хорошо…

– Ну, начинаешь мне признаваться или нет? – нетерпеливо спросил Никудышкин, не веря пока в собственную удачу.

– Да…

– Хорошо, Галилео Галилей, хорошо… Итак, всё по порядку излагай мне, а я буду записывать все твои преступления.

– Я ограбил колонну дальнобойщиков и утащил все их магнитофоны, все телевизоры…

– Стоп, не так быстро диктуй мне! – Никудышкин взял ручку и стал записывать мои «показания» в блокнот. – Итак, ограбил колонну дальнобойщиков, хорошо…

– Хорошо, что ограбил?

– Ты это… к словам моим не придирайся! – раздраженно ответил Никудышкин, держа блокнот в руках, – дальше чего ты там натворил?

– Банк я ограбил…

– Когда и где?

– Один банк в этом году, в прошлом году – целых пять банков ограбил…

– Так, так… Не так быстро диктуй, Галилей, – произнес радостный Никудышкин, продолжая записывать мои слова в блокнот. – И что еще?

Молчание.

– Еще чего ты натворил? Забыл?

После короткого молчания:

– В этом году я ограбил почти весь Эрмитаж!

– Хорошо, – обрадованно произнес Никудышкин, записывая в блокнот мои слова, – молодец ты какой!.. Когда ты его ограбил?

– В этом году.

– И он не заявил в милицию? – машинально спросил Никудышкин, не прислушиваясь почти к моим словам или не зная, как я понял, что такое Эрмитаж.

– Кто?

– Ну, этот Эрмитаж, которого ты ограбил?

– Нет, он не заявил, молчал весь год, – еле сдерживаясь от смеха, ответил я.

– И что дальше?

– Еще нужно?

– Если есть что, – бодро ответил мне Никудышкин, – итак?

– Даже не знаю, как и сказать…

– А ты честно излагай!

– Ладно, – продолжал я, – честно излагаю… Хотел подкоп прорыть в Москве…

– Да-а?

– Подкоп… Сначала не вышло, но потом…

– А потом ты сделал его? – почти ликующе спросил Никудышкин, дрожащей рукой записывая в блокнот очередное мое «признание».

– Да, вышло.

– И ты его прорыл, Галилей?

– Да, прорыл…

– И где, Галилей?

– В Кремле!

Молчание.

– ??

– В Кремле!

– И… никто… никто тебя там не заметил?!

– Никто, ведь я всех загипнотизировал… А некоторых отправил в мир иной.

– Та-ак, хорошо, Галилей, ты мне начинаешь нравиться, очень нравиться! – объявил радостный Никудышкин, смотря на меня почти, как на любимого брата. – Молодец, так держать… то есть, черт… так нельзя же? Сколько ты, Галилей, преступлений у нас в стране совершил? И тебе совсем не стыдно?

После короткой паузы:

– И дальше что ты натворил там?

– Где?

– В Кремле!

– Подкоп прорыл я.

– Где?

– Говорю же: в Кремле! Под одной башней белой… Долго я работал, но все-таки прорыл его…

– Молодец ты какой! Это всё тянет на много лет! А я премию большую получу за твою поимку! – молвил радостный Никудышкин, но потом спохватился и стал меня ругать.

Дверь купе с шумом резко раскрылась и в него вошли двое человек в милицейской форме.

Увидев вошедших, Никудышкин быстро поднялся, давая им честь и бодро рапортуя, что арестовал одного шпиона Галилео Галилея из Италии и записывает его чистосердечное признание.

Один из вошедших был лет около шестидесяти, среднего роста, с седыми волосами, в форме полковника милиции. Другой был немного помоложе первого, высокого роста, в форме капитана.

Полковник быстро уселся рядом с Никудышкином, читая его записи в блокноте.

– Пал Палыч, – сообщал радостный Никудышкин, показывая в мою сторону, – это я его нашел, я обнаружил этого шпиона, вот мои записи… Почитайте…

– Прекрати ты болтать! – грубо прервал его Пал Палыч. – Докладывай мне по порядку!

– Есть!

– Откуда здесь взялся шпион из Италии?

Капитан, пришедший вместе с Пал Палычем, спросил Никудышкина:

– А как ты его вообще нашел?

– Я его в первый раз увидел на телепередаче «Счастливая семья», где я был. Там я его увидел, слышал, как он говорит: «Хочу в Париж!»

– Разве желание быть в Париже сейчас является преступлением? – усмехнулся я.

После короткой паузы Пал Палыч спросил Никудышкина:

– Скажи, а как зовут твоего шпиона?

– Галилео Галилей!

Молчание.

Пал Палыч минуту смотрел внимательно на старательного и бодро говорящего Никудышкина, после чего спросил, вздыхая:

– А ты вообще откуда к нам в милицию попал?

– Не понял, Пал Палыч!

– Из какой деревни явился? Из какого захолустья?! Ты в школу ходил или нет? Сразу к нам определился?

Никудышкин вместе с капитаном недоуменно глядели на злого начальника, не понимая причины его гнева.

– Ты такой удивленный, не понимаешь причины моего гнева?! – почти орал Пал Палыч. – А ты знаешь, чья это фамилия – Галилей?

Вот этого шпиона из Италии! – бодро ответил Никудышкин. – Его у него кличка есть…

– И какая у него кличка? – поинтересовался Пал Палыч.

– Конан Дойль! – торжественно объявил Никудышкин.

Последующая сцена была достойна для зарисовки Репиным или Леонардо да Винчи: глупый Никудышкин с открытым ртом, раздраженный полковник Пал Палыч, отчитывающий своего милиционера, я, еле сдерживающий хохот, попугай Маэстро, севший мне на плечо, молчащий капитан.

После короткой паузы я не выдержал и все-таки засмелся.

– Видишь, как над тобой твой задержанный смеется? – спросил недовольно Пал Палыч Никудышкина.

– Да я ему…

– Стоп! – оборвал его Пал Палыч, грозя кулаком. – Только сейчас попробуй пригрозить ему, сам уж отличился так, что потом вся милиция хохотать над тобой целый год будет! И надо мной тоже, раз у меня такие помощнички.

Сказав это, он глянул с раздражением на молчащего капитана, стоящего за его спиной.

– Итак, слушай, Никудышкин, который в школе учился плохо или не учился совсем, – объяснял с ухмылкой Пал Палыч, – Галилео Галилей – известный ученый, а Конан Дойль – писатель, написавший множество книг, среди которых большую известность получили рассказы о сыщике Шерлоке Холмсе и его верном помощнике, докторе Ватсоне, ясно?

Молчание.

– Ясно?! Читал ты писателя Конан Дойля?

– Нет…

– И теперь тебе всё ясно? – продолжал раздраженно спрашивать Пал Палыч Никудышкина, который пытался отворачивался от полковника.

– Ясно, – тихо ответил Никудышкин, исподлобья смотря на меня.

– А теперь, – продолжал таким же тоном Пал Палыч, – какие преступления совершил твой шпион?

– Он банк ограбил… несколько банков…

– Так один банк или все-таки несколько?

– Несколько, – неуверенно ответил незадачливый Никудышкин, предпочитая не смотреть на Пал Палыча.

– Ты не отворачивайся от меня, ясно? – строго произнес Пал Палыч. – Теперь дальше идем… Как я понял, ты все преступления на него сразу повесил, чтобы тебе потом не возиться с ними, да?

– Зачем вы так, Пал…

Молчать!

– Зачем вы так с ним, Пал… – попробовал заступиться за Никудышкина капитан, но Пал Палыч резко остановил и его:

– И тебе молчать, если такой же ученый и грамотный, как и Никудышкин! Итак. Чего он еще совершил, как ты полагаешь, Никудышкин?

– Не буду я говорить, если надо мной смеетесь, – совсем грустно ответил милиционер, – а я так старался…

– Стараться нужно, но с умом, – ответил снисходительно Пал Палыч, – итак, мы не услышали до конца твой рассказ о преступлениях нашего задержанного!

Молчание.

Никудышкин вздыхал, смотря в свой блокнот. Я смотрел в окошко, стараясь снова не засмеяться. Маэстро сидел тихо на столике, так как я поглаживал его по спине, чтобы он не стал снова орать свои знаменитые фразы.

– Ну, чего молчишь?

– Он мне во всем сознался, – грустным голосом ответил Никудышкин, – я всё в блокноте записал, могу это зачитать, но опять меня вы ругать будете…

– Хорошо, не буду ругать, читай!

– Этот Галилей… тьфу, этот шпион из Италии…

– А ты его документы проверил?

– Конечно, Пал…

– Дальше читай!

– Этот вот Галилей… тьфу, шпион… изнасиловал десять женщин, ограбил пять банков, колонну дальнобойщиков, прорыл подкоп в Кремле…

– Зачем?

– Что зачем?

– Ну, говоришь, что он прорыл подкоп в Кремле? – усмехнулся Пал Палыч.

Никудышкин молча кивнул, с опаской смотря на своего начальника и боясь нового подвоха.

– Так, а я спрашиваю тебя: зачем это ему нужно?

Никудышкин молча пожал плечами.

– Молчишь? Не понял даже сейчас, что тебя просто хорошо разыграли?

– Почему это меня разыграли?

– А ты подумай хоть немного, – ответил ему Пал Палыч, – а вас попрошу на минутку показать мне свой паспорт, чтобы убедиться, что вы не Галилей!

Я вытащил паспорт, протягивая его полковнику.

Внимательно просмотрев мой паспорт, Пал Палыч отдал его мне, после чего извинился передо мной за недоразумение, необоснованную задержку меня и мой допрос милиционером Никудышкиным.

– К сожалению, такие у нас кадры, чем богаты, тем и рады, – оправдывался полковник, грозно поглядывая на стоящих рядом с ним двух милиционеров, – работают часто, не думая совсем, машинально, порой даже есть отдельные экземпляры, которые не слышали о Галилее и Конан Дойле!