Текст книги "Путешествие из Неопределенности в Неизвестность"

6-10 км

Очутившись в другом вагоне, я с облегчением вздохнул.

Уже несколько часов назад, когда я увидел двуликого монстра, я понял, что в этом поезде не раз и не два буду чему-то постоянно удивляться и от кого-то постоянно шарахаться, прятаться, бегать… Может, эта затея с покупкой водки в ресторане для проводника была глупой? Как же обратно я пойду из ресторана в свой вагон с водкой в руках? Ведь нужно опять идти через этот вагон с революционными мужиками? А они быстренько национализируют у меня бутылку водки, заставят опять петь с ними, размахивать красными флагами… Что же делать? Ведь не возвращаться сейчас к ним в вагон?! Ладно, попробую идти дальше до вагона-ресторана.

В коридоре вагона никого не было, что меня чуть обрадовало: не станет никто ко мне цепляться, как ранее.

Решив быстро пройти коридор, я не заметил, как зацепил ногой какой-то провод на полу. Чертыхнувшись, я чуть было не упал, захватившись руками за ручку купе. За дверью кто-то завопил. Не успел я отпустить ручку двери, как эта самая дверь резко распахнулась.

– Кто это здесь безобразничает? – недовольно скрипнул зубами средних лет мужчина в дорогом темном костюме, глядя на меня. – Чего надо?

Я отошел от него на шаг, не говоря ни слова.

– Что ты стоишь под дверью? И зачем выключил наш компьютер? – продолжал спрашивать мужчина в темном костюме.

– А почему компьютер находится в поезде? – вдруг вырвалось у меня.

У меня бывает вот так совершенно некстати: вырываются разные мысли, разные слова, которые, может, не стоило произносить вслух, чтобы потом не было бы последствий…

Но дело уже сделано: важный субъект в темном костюме, побагровев от злости, стал махать указательным пальцем перед моим невинным носом.

– Я тебя сейчас упеку в тюрьму, слышишь? – грозил он мне. – Сейчас я вызову охрану, проводника, ты у меня за отключение компьютера и за вредительство хоть 15 суток посидишь!

– Я просто проходил здесь, не видел никаких проводов на полу…

– Просто проходил, говоришь?! – закричал субъект в темном костюме. – А включить компьютер я должен теперь?

– Хорошо, я быстро его включу, – согласился я, наклоняясь, ища провод и розетку.

Вставив провод в розетку, я было пошел по коридору, но субъект в темном костюме преградил мне дорогу, толкая меня своим отвисшим животом:

– Куда идешь? По этому вагону всякие там неизвестные личности не шляются, не позволено! Не видел ты объявления на входе в вагон, что ли?

– А почему ко мне на «ты» нужно обращаться?

Я недоуменно пожал плечами, отвечая далее что едут все в поезде, а не находятся в каком-то запрещенном или засекреченном объекте.

Но табличка, как я потом заметил, услышав слова субъекта в темном костюме, в самом деле висела на стене возле первого купе с надписью: «Вход в вагон только по спецпропускам!»

Торжествующий субъект в темном костюме стоял, посмеиваясь и наблюдая за мной.

Из купе, откуда он вышел, высунулась голова другого субъекта в таком же дорогом темном костюме:

– Ну, что же такое? – спросил какой-то высунувшийся, – мешают нам работать! Кто это с вами, Иван Васильевич?

Вопрос был обращен явно к моему грозному собеседнику, преградившему мне путь.

На что тот ответил высунувшемуся:

– Ладно, садись, Коля, компьютер он включил. Работай, я сейчас этого выпровожу…

С этими словами Иван Васильевич стал толкать меня, требуя выйти из вагона.

– Чего толкаете? – разозлился я, – мне нужно попасть в вагон-ресторан.

– Зачем? – спросил Коля, оставаясь в купе и держа дверь купе чуть открытой.

– Как зачем? Это мое дело, знаете ли… Я же не спрашиваю вас о компьютере в поезде, зачем он находится здесь?

После моих слов Коля вышел из купе, говоря мне:

– Это секретный вагон, здесь работают государственные чиновники и мешать им запрещается, понятно?

– Но ведь поезд для всех, кажется? И ресторан тоже для всех в поезде? – разозлился я, желая оттолкнуть Ивана Васильевича с дороги, чтобы пройти. – И я хочу сейчас не с вами говорить, а зайти в ресторан. Так что мне плевать на ваши разные секреты, хватит, везде одни секреты, везде всем террористы и всякие шпионы кажутся…

– Иван Васильевич, может, оставить его у нас для помощи? – предложил Коля.

– Для какой такой помощи?

– Все равно он видел нас, пусть поможет в сортировке документации.

– Я иду в ресторан, не желаю на вас работать! – упрямо твердил я.

– Тогда мы вызовем охрану, которая быстренько определит тебя в тюрьму за вредительство и зловредные экстремистские действия!

Коля и Иван Васильевич стали заталкивать меня в купе.

Я пытался оттолкнуть их, что мне не удалось. Неожиданно я увидел то, что меня не то, что удивило, а поразило: Иван Васильевич держал меня за ворот рубашки и руку не двумя, а … четырьмя руками! На минуту я отвлекся от борьбы с двумя чиновниками, так как читатель мой дорогой понимает: не каждый день можно встретить человека с двумя головами или несколькими руками. Воспользовавшись моим замешательством, чиновники затолкали меня в купе, усадив возле окна.

Коля закрыл дверь, бросив мне стопку документов для работы. Я сидел, не двигаясь и уставившись на четыре руки Ивана Васильевича.

– Чего уставился? – спросил Иван Васильевич. – Работай, не тяни…

– А почему у вас не две, а четыре руки? – спросил я как можно спокойней, надеясь получить ответ.

– У чиновников работы много, поэтому и рук должно быть много, – усмехнулся Иван Васильевич.

– Может, несколько иначе дело обстоит?

– Это как? – не понял Коля.

– Чиновникам двух рук не хватает, чтобы разные подания и взятки собирать, поэтому им нужно побольше рук, четыре или более, – пояснил, усмехаясь, я.

– Он над нами смеется! – произнес недовольно Коля, постукивая пальцем по столику возле окна.

– Да, он над нами смеется! – подтвердил Иван Васильевич, глядя на меня.

После короткой паузы я спросил Ивана Васильевича:

– А где вы две другие руки прятали, когда со мной с коридоре стояли?

– За спиной.

– Чтобы не шокировать меня?

– Нет, две другие руки мне требуются не всегда, – пояснил Иван Васильевич, – чего я буду перед своим носом всеми руками своими махать? Зачем?

Коля усмехнулся:

– Он еще нашего босса не видел!

– А кто это?

– Это наш начальник, – ответил Иван Васильевич, поднимая указательный палец вверх, – ясно? Его зовут Евсей Горыныч!

– Он тоже в этом вагоне?

Оба чиновника одновременно кивнули.

– А что у него такое страшное или невиданное?

– Поживешь – увидишь, если доживешь, снисходительно ответил Коля.

– Да, доживешь – увидишь, если не помрешь!

– Если не помрешь – увидишь, коли хошь! – засмеялся Иван Васильевич.

Я удивленно глянул на обоих чиновников, не понимая, почему они так странно заговорили и почти стихами.

– А ты не бойся, человек из толпы, – молвил Иван Васильевич, – не бойся, работай для нас, тогда всё у тебя будет хорошо и жив будешь, если захочешь…

Я вздохнул, подумав, что лучше бы оставался в том вагоне, в котором сидел в самом начале своего путешествия. И зачем я тогда встал и поменялся на другое место в вагоне?

– А почему мне все тыкают? Почему я человек из толпы? – недовольно спросил я, начиная сортировать документацию. – Покультурней бы разговаривали с народом!

– Гм, какой быдл-класс недовольный стал, смотрите-ка!.. И работать не хочет, и называй его еще по имени, отчеству?

Внезапно в дверь купе постучали.

Коля открыл дверь, вошел один чиновник в темном костюме, держа папку с бумагами.

– Я собираю все документы на подпись Евсею Горынычу, – сказал вошедший, – у вас всё готово на подпись?

– Да, – ответил Коля, беря у меня документы и отдавая их вошедшему чиновнику.

– А это кто?

– Это просто человек из толпы, – усмехнулся Иван Васильевич, – заблудился тут, ища вагон-ресторан.

– Нельзя же здесь посторонним шастать?

– Понимаю, что нельзя, – ответил Иван Васильевич, – но что быдл-классу скажешь?

Они разве понимают порядки?

– Нарушают они порядки, – подтвердил Коля.

– Вернее, я нарушил тут ваш беспорядок? – недовольно спросил я. – Вы нарушили сами порядок, запретив ходить пассажирам именно в вашем вагоне, а я ваш порядок (читай – беспорядок) нарушил!

– Да, какой грамотный быдл – класс пошел, – наморщил брови Иван Васильевич, – может, его познакомить с Евсеем Горынычем?

– Для чего?

– А пусть его поучит жизни!

Вошедший чиновник ушел с документами.

Я встал, смотря на обоих чиновников:

– Ну, я пошел отсюда!

– И куда?

– Мне в ресторан нужно попасть, поесть охота…

– Только ли поесть? Может, водочки попить?

– Нет, я не пью водку, только иногда шампанское в праздничные дни, – ответил я, продолжая стоять. – Откройте дверь, заперли ведь ее.

– Пока тут сиди, – скомандовал Иван Васильевич, – может, этот с документами уже о тебе Евсею Горынычу докладывает?

– Зачем?

– Откуда я могу сие знать!

– Может, он вопросы какие задаст? – заметил Коля, недовольно глядя на меня.

Внезапно послышался шум в коридоре, ругань и чьи-то крики. Мне показалось, что кто-то дерется.

– Что это? – вырвалось у меня.

– Это очередная серия фильма «Как подрался Анатолий Иваныч с Анатолием Никифоровичем»!

– Не понял…

– Это просто подковерная борьба у нас идет, – ответил Коля, весело поглядывая на меня.

– В каком смысле?

– А в самом что ни на есть прямом, – продолжал Коля, – ясно тебе, быдл – класс? Люди из толпы как дерутся? При всех и на виду? А нам, чиновникам, сие не разрешается!

Вот поэтому и дерутся наши чиновники под ковром.

– Зачем?

– Ведь тебе же объяснили: борьба под ковром, борьба подковерная, борьба за место под солнцем, за кусок хлеба с черной икрой, а не только с одним маслом!

– Вот именно, – усмехнулся я, – кому только хлеб с маслом, может, даже и без масла, а кому – черная икра!

– Быдлу – быдловое, а кесарю – кесарево! – съязвил Иван Васильевич, улыбаясь. – Или несколько иначе можно сказать: что не положено быдлу, положено чиновнику!

Раздался стук в дверь.

Коля открыл дверь, отходя от нее и впуская нового чиновника, едущего тоже в вагоне. Вид вошедшего чиновника ошарашил меня. У меня вытаращились глаза, я поднял указательный палец, вытягивая его в сторону вошедшего.

– Что это такое вошло?! – спросил тихо я, не понимая.

Конечно, мой дорогой читатель, тут и поневоле удивишься, когда входит некто в дорогом темном костюме с пятью руками, но… без головы!

– Смотрите, на нем лица нет… – сказал я.

– Конечно, лица нет, если у него головы нет, – поправил меня Коля. – Ну и что с этого?

– А зачем нашему человеку голова? – засмеялся Иван Васильевич. – Она в общем-то не особенно требуется, а вот руки нужны! Чем больше рук, тем больше хватательный рефлекс лучше развит! Побольше бы захапать!

– Да, – согласился я, – брать взятки и тащить госимущество можно и без головы…

– Ай да молодец, какой у нас догадливый быдл – класс попался!

Некто без головы потряс всеми пятью руками.

– Это что он хочет сказать? Эй, всадник без головы, я ничего не понял! – сказал я, смеясь. – Я язык жестов не знаю.

– Он не всадник без головы, – пояснил Иван Васильевич, – он чиновник высокого ранга без головы и мозгов, понятно? У него целых пять рук, а у меня только четыре! Чем больше рук, тем выше чиновник находится, тем выше его государственный пост. До его уровня пяти рук еще дорасти надо!

– Без мозгов расти тоже можно, стало быть?

– Конечно, можно и даже нужно, – объяснял Иван Васильевич, – иногда голова чиновнику только мешает в его трудной и сложной работе. Ему не думать ведь надо, а действовать: подписать, дать на подпись, что-то у кого-то зачем-то взять и другому дать на лапу, отказать в просьбе быдл-классу, отказать кому-то в аудиенции, накричать на кого-то из посетителей… Зачем здесь голова ему? Только одни рефлексии, только одно интеллигентское нытье, ну, зачем оно, всем уже надоело… Зачем это нытье, лучше быть без головы и мозгов!

Я удивился такой смелости и неожиданной откровенности чиновника:

– Вы так откровенно мне говорите о своей деятельности, будто знакомы со мной долгие годы. А если я кому передам ваши слова?

– Ничего не скажешь, – строго ответил мне Иван Васильевич, – не скажешь, побоишься нас… Если что всплывет, я просто скажу, что опять меня оклеветали, подам на обидчика в суд и обязательно выиграю дело в суде! Все суды нас всегда поддержат, ясненько? Уже бывали преценденты… Валяйте, жалуйтесь на меня, клевещите на высокого чиновника, если не побоитесь.

– Если мы его сначала отпустим, – добавил Коля.

– Я к вам, кажется, на работу не нанимался!

Некто без головы вышел из купе, не закрыв за собой дверь.

Шум и крики в коридоре усилились. Я высунулся в образовавшуюся щель и увидел непонятную возню под ковром на полу.

– Неужели они и в самом деле дерутся под ковриком? – вырвалось у меня.

– А что, – ответил Иван Васильевич, – обязательно на виду у всех драться?

– Да, – поддержал его Коля, – чтобы все видели, как чиновники дерутся?

– А борьба чиновников – это обязательное их занятие? – продолжал спрашивать я, смотря, как коврик постоянно ходил ходуном.

– Мы не можем открывать быдл – классу все наши секреты, – осторожно ответил Иван Васильевич, – достаточно и того, что я слишком разоткровенничался с тобой…

Поезд резко затормозил, я слегка ударился головой о стену купе.

– Что такое? – недовольно спросил Коля, смотря в окно. – Непредвиденная какая-то станция?

Я ничего не сказал, потирая ушибленное место.

Шум в коридоре прекратился.

Двое чиновников встали с пола, приглаживая волосы и отряхивая костюмы от пыли.

– И кто из вас выиграл? – спросил я обоих бывших противников, закончивших свою подковерную борьбу.

Но они прошли мимо, даже не посмотрев на меня и не отвечая.

– А тебе какое дело? – удивился Иван Васильевич. – Кому надо, тот и выиграл. Мы как-нибудь сами, чиновники, между собой разберемся и выясним отношения… У нас есть свои правила борьбы, свои собственные ранги в борьбе подковерной.

– Интересно как! – усмехнулся я, удивленно глядя на обоих чиновников в купе. – И какие это ранги?

– А как в этих самых… в этих… заморских… восточных единоборствах есть разные даны, да?

Коля кивнул.

– Вот, так и у нас тоже есть даны, – объяснял Иван Васильевич, – к примеру, у нашего Коли самый первый дан подковерной борьбы. А у меня пятый дан.

– А у этого чиновника без головы и мозгов, но с пятью руками, какой дан?

– У него высокий седьмой дан!

– А у этого… Евсея Горыныча?

– У нашего всеми уважаемого и всеми почитаемого Евсея Горыныча самый высокий десятый дан!

– Ясно, – подытожил я, – он всех вас лупит под ковром, чтобы остальные не видели, да?!

– Как можно с такой иронией говорить о нашем начальнике?

– Интересно, а он там в пыли под ковром один на один сражается? Или против нескольких сразу может? И без секретаря, без референта может один сражаться? Без приготовленных речей, написанных на бумажке для него, без помощи своих телохранителей?

– Хватит тебе ерничать!

– А что я такого крамольного спросил? – удивился я. – И какое у него образование?

Оба чиновника переглянулись, отвечая одновременно:

– У кого, у самого Евсея Горыныча?

– У него самого, самого, самого главного из ваших чиновничьих главных? – съязвил я, не унимаясь.

– Кажется, у него юридическое или педагогическое образование.

– А у чиновника без головы и мозгов?

Мне никто не ответил.

Тогда я повторил свой вопрос.

После короткой паузы мне ответил Иван Васильевич:

– У него за плечами строительный вуз, а работает он чиновником в сфере здравоохранения и социальных вопросов.

– Как без соответствующего образования чиновник может работать в незнакомой ему отрасли? И еще без головы и мозгов?

Иван Васильевич замялся:

– Тебя мы забыли спросить об этом.

– А вы сами имеете образование? – осторожно спросил я Ивана Васильевича.

Тот кивнул, отвечая:

– Имею, мой дотошный и весьма любознательный быдл – класс! У меня ветеринарное образование.

– Какое?!

– Говорят тебе: ветеринарное образование, ветеринар я по профессии, – ответил, усмехаясь, Иван Васильевич, – а курирую отдел по экономике, недвижимости, финансовым бумагам, добыче нефти. А ранее я был в должности замминистра внутренних дел.

– И всё получалось у вас? Не понимаю: все у вас чиновники работают не по своей профессии.

– А зачем им эта профессия? Чтобы потом копейки получать? Чиновник – это номенклатурная должность, самое главное для него получить эту должность!

А потом… потом работать, выслуживаться, шествовать постоянно вверх по вертикали власти! Если его снимут, то потом переведут на другую начальственную должность, поэтому самое главное – занять номенклатурную должность, ясненько, быдл-класс?..

В купе вошел некто без головы и мозгов с пятью руками и вытянул одну из своих рук в мою сторону.

– Ясно, – помрачнев, сказал Иван Васильевич, смотря на меня, – тебя вызывает к себе Евсей Горыныч!

– Это зачем?

– Не бойся, не съест… – хихикнул Коля.

– А если я не пойду?

– Тебе нужны неприятности, побои, наручники? Или сам спокойно встанешь и пойдешь?

Я вздохнул, вставая и идя обреченно за вошедшим.

Зрелище было, конечно, не для слабонервных…

Уважаемый читатель, я не хочу никого расстраивать и нервировать, но такого зрелища еще я не видывал!..

Одним словом, жуть…

Я человек спокойный, никогда ни к невропатологу, тем более ни к психиатру не обращался, но, увидев Евсея Горыныча, мне стало страшно до омерзения, если так можно выразиться.

Как в сказке иной, которую когда-то в детстве слушал…

Громадное чудовище зеленоватого цвета возвышалось надо мной, издавая весьма неприятные и непонятные мне звуки, вертя во все стороны своими семью головами.

Моя голова находилась примерно на уровне нижней трети ног, точнее, щупальцев этого чудовища. Головы его тоже были зеленого цвета, но глаза красные, выпученные. Чудовище не двигалось с места, но его головы вертелись во все стороны.

Смотря на этого Евсея Горыныча, я вспомнил рисунки разных драконов, но ни один из этих рисунков не был похож на это чудовище. Не исключено, что увидев его во сне, я бы мог потом получить инфаркт миокарда… А как омерзительно было стоять и смотреть, как одна голова чудовища тянется к твоему рту, будто желает с тобой поцеловаться, а другая голова в это же самое время находится за твоей спиной или у твоих ног. И что длинная шея такая должна быть у чудовища, чтобы его головы могли двигаться во все стороны на весьма большие расстояния?

Кроме меня одного, рядом с чудовищем никого не было.

И я даже не знал, что мне делать?

Долго стоять было противно, к тому же долго стоять не люблю и не могу из-за больных ног (в ранней молодости много бегал, прыгал, после чего появились варикозные узлы на ногах). Что делать? Что сказать ему и понимает ли вообще это чудовище нашу речь?!

Смотреть на чудовище в его противные красные и выпученные глаза омерзительно, так как было ощущение, что он мог плюнуть мне в лицо… А если отводить постоянно голову в сторону, что я и делал, это могло вызвать у чудовища раздражение.

Чудовище молча смотрело на меня, а я, потупив взор, смотрел на пол. Не смотреть же постоянно в сторону?

– И чего… чего мы… молчим? – спросил Евсей Горыныч.

Голос у него оказался низким, почти бас, что ли.

Почему – то он говорил с остановкой, делая часто не к месту и к месту паузы.

Для того, чтобы слушащие его могли не забывать каждое начальственное слово и запоминать каждое его начальственное слово?

В ответ я только пожал плечами, стараясь не смотреть на чудовище.

– Не слышал… не слышал… мой вопрос? – спросил Евсей Горыныч, вытягивая все семь голов вперед и располагая их почти рядом с моим носом. – Да, разговор … разговор чиновника с народом… подобен разговору….разговору глухого с немым… глухого с немым…

– Не надо мне каждый раз повторять ваши слова, – недовольно произнес я, на секунду поднимая голову и отходя на шаг назад, чтобы не коснуться какой-либо головы чудовища. – Я всё прекрасно слышу, память хорошая, повторять мне ничего не надо!

И зачем я здесь должен стоять перед вами?! Вы мне никакой не начальник и я вам никакой не подчиненный… А раз так…

– Молчать! – резко перебил меня Евсей Горыныч. – Какой тут оратор… оратор нашелся, чего ты… чего здесь свои сопли разносишь? Обиделся… обиделся на меня, значит? Думаешь, мы … мы, начальники, ничего… ничего не делаем… Едем в вагоне и развлекаемся… развлекаемся… только сопли из носа выковыриваем?!

– Я…

– Молчать… молчать тебе сказано, быдл – класс, когда с тобой… с тобой изволит разговаривать чиновник высшего класса! А то я тебя… сейчас захвачу своими щупальцами и шею сверну… сверну шею… Ясно?

Я молчал, не желая вести беспредметный диалог.

– Ты знаешь, зачем нам народ нужен? Эта марионетка нам нужна только для выборов. Народ – это только послушный трудовой ресурс!

После короткой паузы он продолжил:

– Мне доложили, что ты… ты сорвал… сорвал работу наших чиновников, выключив наш компьютер. Это специально… специально или как? По глупости?

– Я ничего плохого не делал, я шел по коридору, ища вагон-ресторан.

– Какой же здесь ресторан в спецвагоне для чиновников? – усмехнулся Евсей Горыныч. – Значит, не признаешься… не признаешься в злонамеренности своих экстремистских действий?

– Чего? – обомлел я, услышав обвинения в мой адрес. – Я не экстремист или террорист, я просто еду в поезде, как и все…

– Молчать, быдл – класс! – вновь резко перебил меня Евсей Горыныч. – Стоять смирно… смирно и молчать, а то я… я сейчас вызову охрану и тебя быстро научат жизни! Не слышал ты ничего о борьбе с разными экстремистами и террористами? Может, у тебя… у тебя в кармане бомба лежит?

– Бред какой-то слышу, – не выдержал я, выворачивая карманы брюк, – где здесь у меня бомба?

– А в рубашке или еще где?

– Отпустите меня, мне надоело здесь находиться! – возмутился я, подняв голову и уставясь на чудовище. – Пожалуйста, отпустите… Я в ресторан ведь…

– Отпустите меня… отпустите меня в ресторан! – захохотал Евсей Горыныч. – Отпустите меня в Гималаи? Слышал такую песенку?.. Я хочу, чтобы ты… чтобы ты понял, как трудно нам работать, что чиновники… чиновники – это тоже люди… люди, не надо над нами смеяться.

– Когда я над ними смеялся?

– Молчать, не перебивать меня! – вскрикнул Евсей Горыныч. – Не перебивать!

Потешался ты над чиновником без головы и с пятью руками, так? Так?..

– Я просто удивился этому… и удивился тому чиновнику с четырьмя руками, – попытался объяснить я, но меня опять перебило чудовище:

– Значит, смеялся, хоть признайся сейчас, тогда тебе легче будет! Посидишь ты на нашем собрании. И послушаешь какие мы важные вопросы решаем, вот тогда и отпустим тебя в ресторан… в ресторан водочку попить…

– Я не пью водку! И не волнуйтесь, а то кровь в жилах закипит от вашего гнева…

– Ах, не пьешь? Значит, точно я сказал: ты – террорист и шпион… шпион и террорист, понятно?

– Нет…

– Если ты водку не пьешь, значит, не наш ты человек и шпион!

– А почему мне здесь все тыкают?

– Гм, еще и по имени, отчеству быдл – класс называть? И у меня в жилах не кровь течет, за меня ты не беспокойся…

– Гм, а что тогда там у вас течет вместо крови?!

Последующий ответ чудовища меня шокировал:

– Нефть!..