Текст книги "Особо опасный опер"

Глава 33

Вернувшись с машинкой, Верещагин отдал её Рагозину, чтобы расчехлил и потренировался, а сам прошёл в комнату к Бурому, сел за стол, достал блокнот и положил его перед собой:

– Ну что, присаживайся, начнём экзамен.

– Так это… можно я переоденусь в спортивное, а то костюм как-то жалко мять.

– Да конечно. Чувствую, скоро он тебе понадобится.

– Под светлы очи Юрия Владимировича? – Вадим быстро переодевался, – я думаю, только после похорон Брежнева, у него время выкроится.

– Так оно. Да и потом сложно будет. Ну что, готов? Начнём. Назови мне фамилию соседей, с которыми ты дружил в Сафонове в трёх-четырёхлетнем возрасте.

– А-а-а… вон кого вспомнили. Хмельковы Вовка и Надя. Надька умерла вскоре после нашего переезда в Белоруссию, а с Вовкой я даже работал одно время вместе в автобазе номер один.

– Как располагалась их квартира?

– По лестнице поднимаешься на второй этаж, – слева первая дверь, наша – вторая рядом.

– Фамилии твоих крёстных?

– Сныткина тётя Шура и Васютин… имя что-то не помню… А! – Сергей! Герой соцтруда, между прочим.

– Правильно. По какому адресу в Вильнюсе снимали квартиру?

– Улица Виршулишкю 24 квартира 72 девятый этаж.

– Место работы жены в Вильнюсе?

– АТП Госснаба, бухгалтер.

– Фамилия и кличка командира дивизиона?

– Сеславин, кличка «Мамочка».

– Как он тебя обзывал?

– Директор спичечной фабрики. За то, что я частенько опаздывал на построение и пытался прошмыгнуть у него за спиной на глазах у курсантов.

– Преподаватель боевого самбо?

– Капитан Хайнацкий.

– Так, теперь давай пройдёмся по службе в армии. Фамилия командира взвода?

– Прапорщик Штепа.

– Фамилия любовницы, к которой ты бегал по ночам в самоволку?

– Наташка. А фамилия… дай бог памяти… А! Пивоварова!

– Как назывался посёлок в Ульяновской области, где ты бал на уборке урожая?

– Старый Пичеур.

– Фамилия подружки, с которой ты там гулял?

– Шестункина. А вот имя уже и не помню… Надя, что ли.

– Ха! Он тоже имя забыл. Обычно наоборот бывает…

– Фамилия редкая, оригинальная. Такие лучше запоминаются. И её адрес у меня в блокноте был записан. По-моему, она мне даже письмо присылала, да я не ответил.

– Не важно. Фамилия друга из Липецка?

– Почерёвин Ванька.

– Достаточно. Тут я ещё много чего написал, но не вижу смысла терять время. Понятно, что все ответы будут один в один. Будем считать, что проверку вы с Рагозиным прошли. Давай не будем тратить время, а займёмся чем-нибудь более полезным. Расскажи мне лучше подробнее о приватизации.

Вадим добросовестно рассказывал под включенный диктофон всё, что помнил. О ваучерах, различных инвест-фондах, МММ, Хопёр и других финансовых пирамидах. О том, как сам лоханулся, обменяв свои ваучеры на акции разных фондов. Во время ужина Наташа напомнила, что сегодня суббота, а по субботам, обычно, работает сауна. Верещагин, подумав, объявил короткий рабочий день. Мол, на сегодня хватит. И уехал ночевать домой.

– Наташенька. А как быстро будет готова сауна? – В отличие от развалившегося за столом с задумчивым видом Бурого, Рагозин опять суетился, помогая официантке.

– А нельзя тут после баньки пивка организовать?

– Ну, – Наташа задумалась, – можно позвонить Маринке, она купит и принесёт, она тут недалеко живёт. Только деньги надо будет сразу отдать.

– С деньгами проблем нет. Сейчас принесу, – Рагозин метнулся на второй этаж.

Услышав конец разговора, Бурый очнулся от размышлений.

– Что, Марина придёт? А как она добираться будет, мы же в каком-то глухом лесу?

Наташа засмеялась:

– В лесопарке. Вы подъезжали на машине по асфальтовой дорожке, она по парку петляет, а здесь по тропинке в другую сторону один из микрорайонов Москвы, мы там и живём. В маринкином доме на первом этаже большой гастроном.

– Этого хватит? – Рагозин протянул Наташе деньги.

– Здесь много. А сколько заказывать?

Бурый встрепенулся:

– Эй, вы, там, особо не размахивайтесь. Мы завтра должны быть без всяких перегаров.

– Ну, если вы нам компанию составите, – Рагозин смотрел на Наташу, как кот на сметану, – вы, наверное, вино предпочитаете?

– Мы как раз пиво и предпочитаем.

– Ну тогда – по литру на брата, не меньше, – Рагозин протянул Наташе десять рублей.

– Ладно, на сдачу скажу чего-нибудь к пиву прихватить. Пойду, позвоню и сауну начну кочегарить.

– Как кочегарить, – заинтересовался Бурый, – она что, на дровах?

– Нет почему? – Пожала плечами Наташа, – там газовый котёл, откуда в Москве дрова?

– Здесь вам не Пуксинка, здесь город иной, – пропел Рагозин, – я, Наташа, тебе помогу?

– Иди уж, помощник, только мешать будешь. Я вас позову, как будет готово.

Поднявшись к себе в комнату, Вадим порылся в книжном шкафу, и выбрав мемуары Жукова, упал с книгой на кровать. Немного почитав воспоминания маршала Победы, он задумался и задремал. Разбудил его Наташин голос:

– Ребята, баня готова.

Когда, нахлеставшись до одурения, обнаруженным в парилке берёзовым веником, Бурый и Рагозин окутанные клубами пара с размаху плюхнулись в бассейн, уши резанул женский визг:

– Осторожно, утопите!

Вынырнув, парни обнаружили две улыбающиеся женские головки, выглядывающие из воды.

– Ой! Как-то неудобно, – засмущался Рагозин, – мы же совсем голые.

– А мы по-вашему, в пальто тут плаваем!

– Да-а-а? – Рагозин исчез под водой, и через секунду Наташа завизжала, молотя по воде руками. Когда голова Рагозина вынырнула из воды прямо перед её лицом, она, обхватив его за шею двумя руками, спросила:

– Ну что, убедился?

– Да! И в правду… без пальто!

Бурый одним мощным гребком оказался рядом с Мариной. Обхватив её одной рукой за спину, он прижал к своей широкой груди её пышные груди. Она тут же под водой охватила ногами его талию.

– Как отдохнула сегодня?

– Весь день отсыпалась. Только-только в себя пришла, и Наташка позвонила. Эй, вы куда?

Бурый, обернувшись, увидел, как, сверкая голыми ягодицами, Наташа с Рагозиным скрылись за соседней с парилкой дверью.

– Вот, нетерпеливые, – фыркнула Марина, – ну ладно, пойдём стол накрывать.

Кроме десятка поллитровок «Жигулёвского» в сумке, принесённой Мариной, оказался завёрнутый в газету, огромный вяленый лещ.

– Откуда такая прелесть? – Понюхав рыбину, Бурый зажмурился от удовольствия.

– Брат угостил. Привёз из командировки из Астрахани. Мы с Наташкой можем под такую рыбку целый день пиво пить.

– Мы с Вадимом тоже, – Бурый разрезал леща на куски и начал чистить самый аппетитный ломтик.

Из открывшейся двери выглянул распаренный как после парилки Рагозин и с разгона прыгнул в бассейн. Такая же распаренная Наташа, стыдливо прикрываясь руками, последовала за ним.

– Будьте людьми, киньте халаты поближе к краю, – попросил Рагозин.

– Давайте веселее, а то без пива останетесь, – Марина положила халаты на край бассейна, – одевайтесь, мы отвернёмся.

Отворачиваться, правда, никто не стал. Бурый с интересом разглядывал вылезающую из воды Наташу, а Марина искоса поглядев на Рагозина, спохватилась и закрыла Бурому ладонью глаза:

– Куда смотришь, заревную ведь.

– Ты всё равно лучше, – на всякий случай сделал комплимент Бурый.

– Хорошо здесь, – мечтательно прикрыв глаза, после второго стакана рассуждал Рагозин, – никто не помешает, охрана по периметру.

– Это точно, – подтвердила Марина, – нас в лицо знают, и то каждый раз приходится пропуск в развёрнутом виде показывать. По второму кругу в парилку ходили уже парами. Никто никого уже не стеснялся. Поплескавшись в воде, и отдав должное пиву, Бурый, насмотревшись на голых женщин, не выдержал. Подхватив Марину на руки, он отнёс её к себе в комнату на второй этаж.

– Какой ты сильный, – восхищённо шептала Марина, млея в сильных руках, – я то далеко не пушинка.

Но Вадим даже не почувствовал нагрузки. То ли возбудился чересчур, то ли для молодого тренированного организма Бурого это действительно было ерундой.

Получив друг от друга необходимую разрядку, Бурый и Марина крепко заснули, обнявшись, абсолютно не обращая внимания на доносившиеся всю ночь из-за стены стоны.

Глава 34

Проснувшись утром и приняв душ, Бурый тщательно оглядел себя в зеркале и остался доволен. Проветрив комнату и заправив кровать, Бурый решил проведать своего двойника.

– Рота подъём! – Заорал он, убедившись, что Рагозин ещё даже и не просыпался.

– Ты чё орёшь! Только заснул, совесть имей, – молодой натянул на голову одеяло.

– У тебя времени в обрез, до завтрака ты должен привести себя в порядок, – Вадим открыл форточку, впустив в комнату свежий морозный воздух.

– А сколько уже времени? – Рагозин высунул голову из под одеяла и, зевая, посмотрел на настенные часы, – ого! Да я вообще-то в порядке, – он почёсываясь направился в ванну, – только не выспался.

– И что, никакого похмелья не чувствуешь? – спросил Бурый, когда Рагозин вышел из ванной, вытираясь полотенцем.

– Похмелье? С пива!? Ты что смеёшься?

– Э-э-э, дорогой, от пива, что б ты знал, самое хреновое похмелье. Я перед тем, как совсем пить бросил, несколько лет пил одно только пиво. Поэтому, говорю со знанием дела. Если с вечера выпить литров шесть на рыло, а утром продолжить, – запой обеспечен. Да такой, что приходилось пару раз врача-похметолога вызывать.

– Похметолога? Что за врач такой?

– Ну, это народное название. Вообще-то он врач-нарколог. Когда уже на пенсии жил в Екатеринбурге, там во всех местных газетах было полно объявлений типа: «Выводим из запоя на дому». Звонишь по указанному телефону, приезжает к тебе домой врач, (может, кстати, тебе все документы предъявить, – диплом, лицензию и т.д.). Платишь ему пару тысяч…

– Сколько!?

– Ну, это я имею в виду наши деньги, долго объяснять. Он тебе делает укол, потом – капельницу на полчаса, ещё один укол, и ты сутки спишь. Просыпаешься как стёклышко, ничего не болит, никакого желания выпить нет. Ты, кстати, возьми это на заметку. Мне приказано тебе рассказывать всё на бытовую тему. Прикинь, в запое человек может находиться от трёх дней до месяца и больше. В зависимости от здоровья и финансов. Сколько за это время человек пропьёт денег и угробит здоровья? Плюс неприятности на работе и в семье? А тут, если человек понимает, что из запоя ему самостоятельно всё равно не выбраться, он платит какую-то сумму и через сутки – здоров. Пропьёт то он по любому больше. При мне эту услугу оказывали врачи в частном порядке. А если это организовать на государственном уроне? Во-первых: деньги пойдут в бюджет государства; во-вторых – меньше нормальных в общем то мужиков умрут от запоя; и в-третьих – это часть борьбы с пьянством. И не такая, как устроил Горбачёв, ограничив продажу спиртного и вырубив виноградники. Пить то меньше не стали, просто наживались всякие перекупщики-спекулянты да самогонщики.

Борьба с пьянством, это, кстати, очень серьёзный вопрос. Я уже говорил Чебрикову, ты тоже запиши, пока в блокнот, потом отпечатаешь. Главное в этой борьбе – пропаганда здорового образа жизни. У нас там, – в моём времени – об этом забыли. Даже наоборот; представляешь, стали снимать много телесериалов о работе милиции. Такие хорошие парни, борются с преступностью, лихо раскручивают сложные преступления. Народ смотрит с удовольствием. Только почти в каждой серии эти хорошие парни обязательно напиваются. Мол, смотрите, – они такие же как все, рубахи-парни. Причём сцены пьянства с сюжетом абсолютно не связаны. Выбрось их, – и ничего не изменится. То есть идёт самая натуральная пропаганда пьянства. Я уж думал, не западные ли разведки доплачивают нашим сценаристам? С целью растления нации.

Или ещё хлеще. Главный герой сериала – оперативник, прекрасно знает обстановку в своём районе, блестяще раскрывает преступления. Но он постоянно полупьяный. В кармане у него фляжка, от которой он регулярно отхлёбывает, ездит пьяный за рулём. Зачем такое показывать? Пусть это – реализм. И такое сплошь и рядом на самом деле. Но зачем делать из этого положительный пример? Вот если бы он, по сценарию, напившись, разбился в аварии или не смог из-за этого раскрыть преступление, – тогда бы получился совсем другой смысл. Зрителям в подсознание забивалась бы установка, что пить вредно. А так… пропаганда пьянства. Ладно, пошли на завтрак, потом продолжим.

Улыбающаяся Марина, подавая на стол, толкнула Рагозина в плечо:

– Совсем девку заездил! Наташка чуть живая домой ушла.

– Это ещё кто кого заездил, – хохотнул Бурый, глядя на засмущавшегося Рагозина, – Вадик тоже кое-как с кровати слез.

Ровно в девять утра в комнату к Бурому, постучав, вошли двое. Один из них был хорошо уже знакомый Верещагин. Второй Вадиму тоже был хорошо знаком, но заочно.

Фотографии Президента Росси, сделанные в его молодости, регулярно появлялись в Интернете. Причём выставлялись они с целью как-то опорочить его, принизить авторитет, который с годами только укреплялся.

Сейчас в подвижном пареньке с простым лицом, одетым в какую-то куртку с болониевым верхом и свитер, едва угадывался человек, на которого со страхом и уважением скоро будет смотреть половина мира.

– Знакомьтесь парни, это капитан Рудин Виктор Викторович, – Верещагин внимательно смотрел на Бурого, пытаясь понять его реакцию.

– Я догадался, – Бурый протянул Рудину руку, – Бурый или Валерий. Как вам будет удобнее.

– Меня вчера ввели в курс, – пожимая руку и с интересом разглядывая Бурого. ответил тот, – это какая-то фантастика, и то, что я вчера перепечатывал с диктофона, всё какое-то невероятное. И почему решили привлечь именно мея,… не пойму.

– Вот он как раз всё и объяснит, – Верещагин хлопнул Бурого по плечу. – В общем, график такой: Рудин работает с тобой до обеда и уезжает. Там печатает, вечером отдаёт отчёт, ночует, утром приезжает опять. Я, соответственно, – после обеда до ужина, потом уезжаю, там – утром печатаю, сдаю и после обеда – здесь. Рагозин – после ужина, до отбоя. Утром печатает здесь на машинке и сдаёт к обеду Рудину, тот увозит в город. Так что вы приступайте, а я пойду поработаю с Рагозиным. Ты ему что-нибудь рассказывал по его теме?

– Да, есть немного.

– Ну и прекрасно, – Верещагин вышел.

– Куда куртку можно повесить? – Рудин достал из кармана диктофон, положил на стол и оглянулся в поисках вешалки.

– Давайте, я повешу, – Бурый взял у него куртку и повесил в шкаф.

Рудин поморщился:

– Может, лучше на «ты», а то как-то неудобно работать.

– Согласен. Тем более, мы, практически, в одном звании. Я ушёл на пенсию майором, ты майора вот-вот получишь.

– На пенсию… – Рудин усмехнулся, – ну да, я, конечно, помню, но извини, твоя внешность на пенсионера никак не тянет.

– Эта внешность вместе с телом мне случайно досталась. Но я не жалуюсь, всё лучше, чем тело пятидесятишестилетнего больного старика.

– Конечно. Сказка какая-то. Ну что, с чего начнём? – Рудин включил диктофон.

– С твоего вопроса. Почему – ты?

Если ты распечатывал нашу вчерашнюю беседу, то в курсе, что я дожил до 2011 года, успел пережить развал Союза на пятнадцать республик со своими президентами в каждой. После того, как первый президент России отсидел в этом кресле два четырёхлетних срока, вторым президентом стал ты.

– Я!? – Рудин смотрел на Бурого широко открытыми глазами, – почему я?! За какие заслуги?

– Стечение обстоятельств. Расскажу твою биографию, примерно, как помню. Значит, работал в КГБ в Ленинграде, занимался дзюдо. Потом несколько лет был в Германии. На какой должности – не помню. В общем, – собирал развединформацию. Свободно владеешь немецким языком. Работал в аппарате мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака. На какой должности – не помню, что-то вроде начальника отдела по внешним связям.

– Подожди. Мэр… Санкт – Петербург, это у тебя манера разговора такая? Мне как-то непривычно.

– Нет, не у меня. У всей страны. Города переименуют. Опять будут Санкт – Петербург, Екатеринбург, Тверь, Самара, Нижний Новгород. Должности: губернатор – глава области, мэр – глава города.

– Зачем? – Рудин пожал плечами.

– Такая была волна демократизации, борьба с большевистским прошлым.

– Так, кроме развала СССР, был ещё и антибольшевистский переворот?

– Ну, не то чтобы переворот, но мысль правильная. Все резко стали строить капитализм. Началось с либерализации и гласности. Разрешили печатать всё, вот и повытаскивали из каких-то тайных архивов документы, порочащие большевистских вождей. Памятник Дзержинскому на Лубянке пытались свалить, но потом просто перевезли в другое место. Появились документы, подтверждающие, что Свердлов приказал расстрелять тысячи казаков. Что Ленин получил деньги на революцию от германской разведки. Что его – одного из лидеров оппозиционной партии России, провезли в блиндированном вагоне через всю, воюющую с Россией Германию, тем самым подтвердили, что он был немецким агентом…

– Ты поосторожней в выражениях, – Рудин машинально оглянулся на дверь, потом уставился на пишущий диктофон.

– Да мне можно говорить всё. Чего мне бояться? Там, в своём времени, я, видимо, умер, раз оказался в этом теле. Самому непонятно, какой у меня сейчас статус. Так… капсула с информацией из будущего. – Бурый махнул рукой и замолчал. Рудин смотрел на него с какой-то жалостью, не зная, что сказать.

– Ну ладно, продолжим, – Бурый указал на диктофон, – на чём мы остановились? На твоей биографии. В общем из аппарата Собчака, ты оказался в аппарате Президента России. На какой-то высокой должности. Почему, – убей, не помню.

– А кто президент-то?

– А я не говорил? – Ельцин Борис Николаевич, бывший первый секретарь свердловского обкома. Будучи президентом, он несколько раз менял премьер-министров, никак не мог подобрать оптимальный вариант. Последним поставил тебя. И тут ты сразу как-то отличился и полюбился народу.

– И как же?

– Началась вторая Чеченская война.

– Ого! Значит, была и первая?

– Первая была такая позорная. Началось с того, что генерал Дудаев, став во главе республики, объявил о независимости Чечни. Попытался создать чисто мусульманскую страну, со всеми прелестями – многожёнством, судом шариата и так далее.

Этот сепаратизм Ельцин решил подавить силой. Министром обороны тогда был Грачёв по кличке – «Паша Мерседес». Абсолютно бездарный министр с бездарными генералами. Ввели танки в Грозный. А им там на узких улицах ни развернуться, ни выстрелить. Их забросали с верхних этажей бутылками с зажигательной смесью. Или отдали приказ ГРУ бросить туда элитное подразделение. Это капитаны– майоры владеющие любыми видами стрелкового оружия, в совершенстве знающие несколько иностранных языков, умеющие управлять любой техникой от паровоза до вертолёта, владеющие в совершенстве приёмами единоборств. Их готовили выполнять задачи разведывательного характера в любой точке земного шара. А тут… одели бронежилеты, дали автоматы и бросили на штурм Грозного. Их снайперы и положили на снегу. Всех.

Я почему знаю детали. Готовил этих парней мой брат – полковник, начальник отдела ГРУ. Он сам немного опоздал, – лежал в госпитале, комиссию проходил на пенсию. Когда понял, что там война разворачивается, напросился в Чечню. Приехал, а все его парни уже в гробах. Пришлось заниматься похоронами, а там и война заглохла. У него на этой почве какой-то нервный срыв получился. Сразу ушёл в отставку, но стал какоё-то… надломленный что ли. Он до этого на многих войнах побывал: в Анголе, Никарагуа, в Афганистане был несколько раз. Но такого позорища, по его словам, никогда не видел.

Дудаева тогда всё-таки подловили, уничтожили точным ракетным выстрелом. Президентом Чечни стал Масхадов. Этот пытался о чём-то договориться с Ельциным, в Москву приезжал. Но ничего не получилось, опять вспыхнула война. Но в этот раз она была молниеносной и победоносной для армии федералов. И руководил этой операцией, угадай кто?

– Я?

– Да! Новый молодой и энергичный премьер-министр Рудин. А тут ещё окончательно спившийся и состарившийся Ельцин, сделал стране подарок под Новый Год – объявил о своём уходе: «Я устал, я ухожу». Согласно Конституции исполняющим обязанности становится премьер-министр. И на выборах президента, состоявшихся через несколько месяцев, ты победил с убедительным отрывом от других кандидатов в первом туре.

Глава 35

Вадим умышленно сделал паузу, чтобы его собеседник обдумал услышанное. Пройдясь по комнате, слегка размялся, потом сел за стол, и глядя в упор на Рудина, сказал:

– Как ты думаешь, после получения всей этой информации, наше руководство, допустит Ельцина и Горбачёва к управлению страной?

– Сомневаюсь. Скорее всего – нет. А как они вообще оказались в руководстве?

– Андропов вытащил с периферии. Он вообще, здорово Политбюро подчистил от старых маразматиков. Ему для проведения реформ нужны были энергичные, решительные помощники, умеющие мыслить самостоятельно и принимать решения. Так в Политбюро появились кроме Горбачева и Ельцина Лигачёв, Рыжков, Слюньков, Воротников и другие, всех уже и не помню. Ельцина перевели из Свердловска в Москву первым секретарём горкома, так он сразу поснимал всех секретарей городских районов. Кстати, первое время и Горбачёв и Ельцин народу нравились. На фоне предыдущих вождей, Горбачёв подкупал своей молодостью, простотой, открытостью. Много ездил по стране, говорил без шпаргалок, общался с простыми людьми. Народу нравилась такая демократичность.

На международной арене Горбачёв тоже прославился как миротворец. Он заключил несколько договоров с США о разоружении. Вывел советские войска из Европы, способствовал объединению Германии (а фактически – поглощению Западной Германией Восточную). За что получил Нобелевскую премию мира. И только потом со временем стало понятно, какой вред все эти действия нанесли СССР и России. Американцы договор о разоружении подписали, а исполнять его не торопились. Мы же сразу начали демонтаж новейших ракет, подводных лодок, самолётов. Военные заводы осваивали выпуск всяких кастрюль, утюгов и другой бытовой всячины. Это называлось конверсией. А США утилизировали старую списанную технику и стали разрабатывать новую. У нас же учёных, которые разрабатывали новые вооружения, стали сокращать, выбрасывать на улицу. Многие из них потом уехали на Запад. Там нашли применение их талантам.

При заключении договоров Горбачёву на словах пообещали, что НАТО приближаться к границам СССР больше не будет, но обманули. Постепенно в НАТО вошли бывшие соц. страны: Чехия, Словакия, Болгария, Польша и даже Литва, Латвия, Эстония.

Да, возьмите на заметку. Президентом Литвы длительное время будет Даля Грибаускайте, также она будет занимать и другие должности в Литве и Евросоюзе. Бывшая комсомольская активистка и даже агент КГБ станет ярой антисоветчицей и русофобкой. Постоянно будет кричать со всех трибун, что Россия им угрожает, готовит захват Прибалтики, требовать усиления присутствия НАТО в своей стране. Я бы ей сейчас какой-нибудь несчастный случай организовал, пока её никто не знает.

– Какой ты кровожадный!

– Знаешь, как противно смотреть на этих шавок. Ведь они действительно и даром никому не нужны, что Литва, что Польша, а визжат, воняют на весь мир. Брякнут какое-нибудь обвинение в адрес России без всяких доказательств, и все им сразу верят. Серьёзные организации типа ООН, Евросоюза, НАТО, решают, как же наказать Россию за нехорошие мысли, какие бы ещё санкции ввести. Президент Рудин не раз говорил: «Посмотрите на карту. Куда нам ещё территории!»

Дальше о Горбачёве. Вывел войска из ГДР, Польши, Венгрии, Чехословакии по-дурацки. Это был не вывод, а какое-то бегство. Целые дивизии не обеспечили ни жильём, ни даже местом дислокации. Поселили посреди поля в палатках. Офицеров почти поголовно – под сокращение. А куда деваться старшим лейтенантам да капитанам? Ни пенсии, ни профессии. Кто-то сумел в милицию пристроиться, в пожарники. А кто-то пополнил криминальный мир, – убивать то хорошо учили

Там, в Европе, остались здания, аэродромы и другая инфраструктура, что не смогли вывезти, и не успели разворовать генералы и прапорщики. Большую часть приспособили себе на халяву натовские войска. Сделали подарок вероятному противнику.

– А сам-то как считаешь, не надо было выводить войска?

Вадим задумался.

– Я считаю, что их надо выводить уже сейчас. Чтобы это было нашей инициативой, так сказать – жестом доброй воли. Зачем нам такие страны, режим в которых держится на наших штыках и наших деньгах? И весь мир считает нас оккупантами. Только выводить надо планомерно, поэтапно. Сначала, например, из Венгрии. Вывели, осмотрелись, учли какие-то ошибки. Потом – из Чехословакии. График составить. Под это дело можно было бы заключить договор с американцами. Мы свои войска выводим, они – свои. Мол, что они делают в Европе? Помнишь, после Победы Берлин и всю Германию разделили на четыре сектора: советский, американский, английский и французский. Советский стал потом ГДР. То есть это были оккупационные зоны. А сейчас что получается? Мы, значит, оккупанты… вспомни заварушки в Венгрии, Чехословакии – «Оккупанты, убирайтесь домой!» А американцы? Они такие же оккупанты. И ведут себя в Европе соответственно – нагло, по-хозяйски. Вот и надо об этом напомнить всей Европе. Мол, фашизм уничтожили, всё успокоилось, пора и честь знать. Мы уходим, и они пусть убираются. И говорить об этом по всем средствам массовой информации, постоянно называя их оккупантами. В конце концов, сами немцы их оттуда попросят. А НАТО без США – ничто. Вот такое у меня предложение.

А все эти европейские соц. страны пусть живут, как хотят. Так же и африканские, и латиноамериканские. А то стоит какому-нибудь африканскому вождю племени людоедов объявить, что он будет строить социализм, как СССР тут же валит ему деньги, технику, специалистов. И всё без отдачи. И знаешь, где эти все почти соц. страны в моё время?

– Догадываюсь.

– Правильно. Нигде! Нет их! Никто социализм уже не строит! Нет, российское присутствие там есть, и не только там. Но уже на более серьёзной основе. На экономической, торговой, военной. И всегда взаимовыгодное. Социализм остался в Китае и на Кубе, там до сих пор Фидель Кастро.

– Ого! Вот молодец! Как Ленин – живее всех живых! Это ж сколько ему лет?

– Да много уже. С виду совсем дряхлый. Он всю власть собрался передать или уже передал своему брату Раулю.

– А что, так можно?

– При желании можно всё. Во многих странах стало модным назначать преемника. Когда президентский срок заканчивается, лидер даёт понять, кого он хотел бы видеть вместо себя. Если народ этого лидера любит или уважает, то дружно голосует за преемника, как бы – за продолжение той же политики. Где-то преемником становится сын президента. Так было в Азербайджане, Сирии, Северной Корее.

Вадим долго рассказывал Рудину о всех изменениях в мире за следующие тридцать дет. О свержении Саддама Хусейна в Ираке, об «арабской весне», устроенной американцами, о «цветных революциях». Рудин почти не перебивал, только удивлённо качал головой.

После обеда Рудин уехал, его место занял Верещагин. Вадим ему рассказывал о челночниках, о «крышевании», о бандитизме девяностых, о грабительской приватизации. На некоторых моментах Вадим по просьбе Верещагина останавливался, освещая по-подробнее, иногда возвращался к уже сказанному ранее, что-то добавляя или детализируя.

Вадиму было не тяжело, он абсолютно не уставал, делясь информацией, он чувствовал, с каким жадным интересом собеседники ловили каждое его слово.

Вечером после ухода Верещагина, за стол сел вооружённый диктофоном Рагозин. В основном речь шла об Интернете и развитии сотовой связи от пейджеров до смартфонов.

Вечером, посовещавшись, решили, что хотя бы по утрам надо заниматься спортом, поэтому спать легли рано, чтобы как следует отдохнуть.

На следующий день – в понедельник – всё повторилось, за исключением спортивной разминки с утра. Парни с удовольствием позанимались в спортзале. Рагозин кувыркался на перекладине, а Бурый избивал грушу. Потом совместно вспоминали приёмы боевого самбо, которые когда-то отрабатывали в Вильнюсской спецшколе МВД.

В полдень Вадим предложил Рудину немного отвлечься на трансляцию похорон Брежнева.

– Смотри внимательно, – предупредил Вадим, – когда гроб начнут опускать в могилу, ударит пушечный залп. Возникнет ощущение, что гроб ударился с таким стуком. Потом долго будут ходить слухи, что гроб уронили.

Дождались нужного момента.

– Действительно, – согласился Рудин, – звук похожий, но видно же, что не уронили.

– Вот именно. А народу интереснее другое, поэтому сплетни такие живучие.

Во вторник Вадим уже не знал, о чём и рассказывать. Он уже больше отвечал на наводящие вопросы сначала Рудина, а потом и Верещагина. Рагозину же он рассказывал со смехом о причёсках «ирокез», моде на джинсы, молодёжных течениях, о фильмах и музыке.