Текст книги "Особо опасный опер"

Глава 36

В среду утром вместо Рудина приехал Верещагин.

– Быстро собирайтесь. Оба! Вас ждут.

Собрались быстро. Бурый впервые одел новое пальто и шапку, на ноги – новенькие зимние ботинки. Рагозин – строго по форме – в шинели.

На этот раз дорога показалась короче. Может быть потому, что впереди шла милицейская гаишная «Волга» с включёнными мигалками, только слегка притормаживавшая на красный свет светофора. Вот промелькнула недалеко какая-то сталинская высотка, потом знакомые силуэты кремлёвской стены, и вот уже машина внутри Кремля. Здесь побывать Вадиму ни разу не пришлось за все свои пятьдесят шесть лет. Поэтому он с интересом начал осматриваться. Однако, почти сразу пришлось войти в какое-то помещение, где их избавили от верхней одежды. Затем прошлись по нескольким коридорам, поднялись по лестнице и вошли в кабинет с надписью «Приёмная».

– Майор Верещагин, – представился Верещагин молодому человеку в строгом костюме. Тот кивнул, окинул взглядом всех троих и исчез за дверью. Через пару секунд вернулся и распахнул дверь:

– Входите. А вам, товарищ майор, велели подождать здесь.

– Старший лейтенант Рагозин по вашему при… – начал докладывать молодой, войдя в кабинет, но его прервали.

– Проходите, присаживайтесь.

Сидевшего во главе стола Андропова Вадим узнал сразу – видел на портретах, также узнал и сидевшего за длинным приставным столом Чебрикова.

Когда парни, слегка робея, присели за стол напротив Чебрикова, пристально глядевший сквозь очки на Бурого Андропов сказал:

– Так вот ты какой… посол из будущего.

Вадим усмехнулся и пожал плечами, мол, какой есть.

– Я ознакомился с изложенной здесь информацией. – Андропов указал на папку, лежавшую на столе. – Ты мне только вот что скажи: сам то как считаешь, – там у вас жизнь лучше, чем здесь, сейчас?

– Одним словом тут не ответить.

– А ты постарайся.

– Скорее да, чем нет.

– Обоснуй.

– Изобилие продуктов и товаров, полное отсутствие дефицита для всех, а не для избранных, как здесь.

Андропов поморщился, но промолчал.

– А ведь это именно то, о чём мечтают советские люди. Потом, если у человека есть способности к какому-нибудь виду деятельности, талант, то ему легче реализоваться.

– Ну, у нас тоже, как там… молодым везде у нас дорога.

– К сожалению, не везде. Пусть попробует молодой талантливый певец или певица попасть на телевидение, через Аллу Пугачёву и её свиту – родственников, друзей, любовников.

– Что, на самом деле так – с Пугачёвой? – Андропов посмотрел на Чебрикова.

– Ну, не совсем так. У неё конечно есть определённое влияние, но не до такой степени.

– Значит, скоро усилится, – заявил Вадим, – может, я несколько ошибаюсь по датам. Но суть не в этом. У нас певец даже если не смог найти спонсора, то может выставить видеоролик со своим выступлением в Интернете и спонсоры сами его найдут, если он действительно талант.

Конечно, у нас много недостатков. Расслоение на богатых и бедных, миллионеров и нищих, распространение наркомании, проституции, коррупция. Хотя, коррупция и здесь в том же размере. Кстати, за время вашего правления, Юрий Владимирович, по коррупции был нанесён чувствительный удар. Мне запомнилось «хлопковое дело» по коррупции в Узбекистане. Там отличились следователи с фамилиями Гдлян и Иванов. Они там такой нарыв расковыряли, самого Рашидова уже можно было арестовывать. Но… поступила команда из Москвы – прекратить. Дело передали другим следователям, видимо, слишком высоко нити потянулись. Посадили, как всегда, всякую мелочь.

Ещё было громкое дело, связанное с Елисеевским гастрономом. Даже расстреляли директора, причём, как-то подозрительно быстро. Тоже ходили слухи, что нити вверх потянулись.

– Возьми на заметку, – Андропов кивнул Чебрикову, – а об этом здесь ничего нет, – он показал на папку, – значит, не всю возможную информацию получили. С ним ещё работать и работать.

– Все детали сразу и не вспомнишь, – попытался оправдаться Вадим, – вроде основное уже всё рассказал, а нет-нет да и всплывёт в памяти какая-нибудь мелкая деталь. Или какой-то разговор напомнит о чём-нибудь.

– Вот и я о том, – Андропов опять посмотрел на Чебрикова, – надо, чтобы он не просто сидел и вспоминал. Пусть займётся каким-нибудь делом в рамках вашего, Виктор Михайлович, ведомства. Но далеко его от себя не отпускайте. Поставьте на должность консультанта или офицера по особым поручениям. Ты до какого звания успел дослужиться?

– На пенсию майором ушёл.

– Вот и аттестуйте его майором госбезопасности или лучше подполковником. Честно говоря, у нас от некоторых генералов меньше пользы. Фамилию ему любую сделайте, пусть сам выберет, документы. Залегендируйте, в общем, не мне вас учить. А ты, как только что полезное вспомнишь – запиши – и раз в неделю эти записи – Виктору Михайловичу. А если что важное, – то сразу. Двойника тоже не отпускайте, пусть здесь трудится. Эх, жалко, мало ты мне времени отвёл, я почему-то думал, больше протяну.

– Это не я отвёл! – Бурый даже вскочил от волнения.

– Сиди, сиди, понимаю. Ну что ж, постараюсь успеть. Уж больно интересные у тебя предложения. Так хочется своими глазами это всё посмотреть, что и помирать некогда. Получается, я всё правильно задумал, и начинал правильно. Это Горбачёв с Ельциным перегнули. Меньше надо перед Западом стелиться и надеяться только на свои силы.

В общем так, вы – молодёжь – свободны, а вас, Виктор Михайлович, я попрошу остаться.

– Дождитесь меня в приёмной, – вслед уходящим добавил Чебриков.

Глава 37

В размеренной жизни, к которой парни уже начали привыкать, произошли резкие изменения. Сразу после аудиенции у Андропова их поселили в ведомственном общежитии недалеко от знаменитого здания на Лубянке. Даже повидаться с Мариной и Наташей не получилось. Оставшиеся в пансионате вещи привезли на следующий день без всяких объяснений. На этот раз комната была на двоих со всеми необходимыми удобствами – душ, туалет, телефон, телевизор, холодильник. На первом этаже здания была столовая для сотрудников.

Несколько дней было потрачено на оформление документов, получение и подгонку обмундирования. Молодого Рагозина приказом перевели в КГБ с присвоением звания капитана госбезопасности, но форма осталась прежней, так как по должности он занимался обеспечением контроля за деятельностью ИТУ, фактически заняв место Верещагина. Тот, в свою очередь, получил звание подполковника досрочно и стал начальником отдела, в котором и трудился Рагозин, сортируя документы, поступающие из нескольких УЛИТУ. Постепенно его стали привлекать к анализу поступающей информации, с чем он быстро освоился и вскоре стал демонстрировать определённые успехи.

Бурый, получив звание подполковника, недолго думая, выбрал себе фамилию Радугин, имя-отчество оставил одинаковыми с Рагозиным. Должность в полученном новеньком удостоверении называлась: «офицер по особым поручениям». Поручения были несложными – раз в месяц в составе группы участвовал в проверках районных подразделений или готовил справки на заданные темы на основе анализа кучи документов. Кабинет, находившийся недалеко от кабинета Чебрикова, Вадим делил с двумя майорами и подполковником. Но все четверо в кабинете одновременно бывали редко, постоянно кто-нибудь отсутствовал в командировках. Каждый занимался какой-то своей работой, в которую другие не вникали,

Свобода передвижения новоявленным сотрудникам не ограничивалась, разве что за пределы Москвы выезжать было не рекомендовано.

Обрадовавшись свободе, парни в первый же выходной поехали в Кузьминки, в гости к брату. Рагозин, позвонив предварительно по телефону, объяснил Валентину, что находится в Москве в командировке и хочет заскочить на пару часов с коллегой по работе.

– Привыкай к мысли, что пить спиртное тебе нельзя ни в каком виде, – инструктировал в метро Вадим более молодого двойника, – вот сейчас, по идее, почему бы не выпить – выходной, давно с братом не виделись, поводов целая куча, а – нельзя, будем тренировать силу воли. Иначе, постоянно будешь придумывать для себя причины и оправдания.

– А я и сейчас, честно говоря, не понимаю, что страшного может получиться, если мы и выпьем пару рюмок?

– А я тебе объясню. Может и ничего не изменится. И, скорее всего, ничего и не произойдёт страшного. Но по закону подлости, к нам, например, может прицепиться шпана на улице или в метро, или машина собьёт на пешеходном переходе, или просто поскользнёшься и руку сломаешь. В общем – попадёшь в поле зрения милиции или врачей. И одно дело, если при этом ты будешь абсолютно трезвым, и другое – если от тебя будет разить спиртным. Менты, как только узнают, что ты из КГБ, обязательно сообщат на работу, что ты в нетрезвом виде участвовал в драке, о последствиях сам догадайся. Больничный, если травма получена в нетрезвом виде, не оплачивается. Да и вообще, иногда из-за какой-нибудь ерунды может такая неприятность получиться. Лучше всегда быть трезвым, да и для здоровья полезнее. Я уже не говорю о желании догнаться, которое возникает после первых пары рюмок или бутылки пива.

Рагозин слушал молча, а в голове вертелись возражения. Видимо его второе я, загнанное куда—то в подсознание, пищало оттуда, опираясь на многолетний опыт пьющих предков: «Какая шпана? Да ты посмотри на себя, кто решится прицепиться к такому громиле!? И на пешеходном переходе меня никогда не сбивали, а тут вдруг собьют!? Да и руки я никогда не ломал!» Хотя, как не крути, Рагозин понимал, что более опытный его собеседник всё-таки прав.

– Ну ты даёшь! – Валентин с удивлением разглядывал новенькое удостоверение Рагозина младшего. – Как-то быстро ты капитаном стал, да ещё КГБ. Давай, колись, поделись опытом с братом.

– Ты же сам понимаешь, не всё можно рассказывать, – Рагозин покосился на Радугина, который молча разглядывал Валентина. Ещё бы, в последний раз, когда Вадим общался с братом, тому было уже под семьдесят, ходил с палочкой; а тут – молодой, энергичный, нет ещё и сорока, – но тебе скажу в общих словах. Получил задание от КГБ на разработку одного из наших зеков. Провёл серию оперативных комбинаций, добился положительного результата. В Москве заметили, оценили, куратор, – Вадим кивнул на Радугина, – предложил перейти на работу в КГБ, я согласился. Сейчас осваиваюсь в Москве.

– А с семьёй как? Жить то где будете?

– Надеюсь, что скоро перевезу. А жить… сначала на съёмной квартире, тем более, контора будет оплачивать. Потом, надеюсь, что-нибудь дадут.

– Мальчики, прошу к столу. – подошедшая Галина, жена Валентина, вытирая руки о фартук, с интересом разглядывала здоровенную фигуру Радугина, – Вадик, познакомь меня с другом.

– Конечно. Это – подполковник Радугин Вадим Антонович – мой полный тёзка.

Радугин вытянулся по стойке смирно, кинул головой и щёлкнул каблуками.

– Галина Андреевна, – она протянула руку, Вадим галантно поднёс её к губвм, делая вид, что целует. Все засмеялись.

– Надо же! Такой молодой и уже подполковник!

– Как-то так получилось, – Вадим засмущался.

– Не скромничай, – поддержал его Рагозин. – значит было за что.

На столе компанию дожидался запотевший графин с водкой в окружении тарелок с разнообразными закусками.

– Мы, к сожалению, пить сегодня не можем, – усаживаясь за стол, Рагозин младший с тоской посмотрел на графин, – дело небольшое намечается, там начальство будет. Не дай Бог, унюхают.

– Жаль, – Валентин расстроился, – а я выпью. Вы хоть морсом со мной чокнитесь, а то я как алкоголик, получается.

Вадим старший, с удовольствием налегая на разносолы, выставленные на столе, искоса поглядывал на Валентина с каким-то умилением. Его не покидало ощущение щемящей ностальгии, будто он присутствует на просмотре старых видеозаписей из своей молодости, когда ещё и видеокамер-то не было. Почему-то вспомнилось, как Валентин, тогда ещё только получивший лейтенанта, приехал в деревню, в которой вырос, показать молодую жену – Галину. Как дед с бабушкой устроили им свадьбу, собралась вся родня, кричали «горько!». Он сам тогда ещё подрался с двоюродным братом Костей. И как их пьяные отцы заставили помириться – выпить мировую, по рюмке самогонки. Ему самому тогда было лет десять – двенадцать. Вспомнилось, как обожгла горло эта первая в жизни рюмка. Валентин тогда ходил по деревне в форме – гордый. Вся родня им гордилась – ещё бы – целый офицер!

Так же – в форме – Валентин приезжал в ту же деревню на Костину свадьбу. Костя с Вадимом тогда учились в Вильнюсской спецшколе МВД. Костя женился в сентябре на каникулах после первого курса. Валентин был в роли свадебного генерала. Ещё бы – целый майор!

На пенсию Валентин ушёл полковником. Костя, кстати, тоже – только полковником милиции. Когда Вадим с семьёй перебрался жить в Новку под Витебском, Валентин гостил у него две недели. Это уже был старый больной человек с раздутыми от подагры суставами, ходил с палочкой, но пиво пил ежедневно.

– Что-то вы, Вадим, всё время молчите и поглядываете на нас как-то странно, – Галина с любопытством смотрела на гостя, – расскажите что-нибудь о себе. Работа то у вас должно быть очень интересная, наверняка есть, что рассказать?

– Про работу как раз ничего рассказать и не могу. Вы уж извините, – специфика такая, – Вадим отхлебнул морса из стакана, а Валентин с Вадимом младшим, переглянувшись, согласно закивали. Валентин с осуждением взглянул на супругу, – а вот на другую интересную тему могу поговорить. Вадим вам не сказал, что я немного владею способностями экстрасенса?

– Экстра… чего? – Валентин, наливая себе очередную рюмку, даже немного пролил мимо, – какое-то слово, знакомое вроде.

– Могу предсказывать будущее, но не всегда и не всем. Или определить, чем человек болеет или будет болеть со временем. Вот Валентину, например, надо поберечь сердце, а также очень большая предрасположенность к болезням суставов – ревматизму, подагре и тому подобное. Я бы посоветовал уже сейчас выяснить у врачей, что приводит к таким болезням и стараться этого избегать. Там, кстати, несложно. Меньше есть солёного, в общем, – придерживаться определённой диеты. Пива желательно не пить.

– Пиво то он у нас уважает, – Галина с осуждением посмотрела на Валентина, – что, действительно так серьёзно?

– Ну если не хотите последние годы жизни – лет десять – ходить на костылях.

– Не хотим! – Валентин махнул рюмку и потянулся за грибочком.

– Может, хватит? Разошёлся, – Галина потянулась за графином.

– Молчи, женщина! Слышала, что сказал экстрасекс… тьфу, чёрт! В общем – предсказатель? Пиво вредно, а не водка.

– Ты можешь и одно с другим. Послушайте, а про меня. Что можете сказать? – Галина с надеждой смотрела на Радугина.

– А вам, сударыня, лет до семидесяти пяти абсолютно ничего не грозит. А дальше, уж извините, то, что у всех людей в этом возрасте.

– Ну, слава богу! Даже настроение поднялось. Я, пожалуй, тоже рюмочку выпью! А ещё что-нибудь можете про нас сказать?

– Можем, – Вадим усмехнулся и сделал вид, что задумался, – у вас один ребёнок – дочь. И у неё тоже будет один ребёнок, тоже девочка. И у внучки, по крайней мере первый ребёнок тоже будет девочка. Дальше я не вижу.

– Прямо проклятие какое-то, – Валентин, воспользовавшись тем, что жена во все глаза смотрела на ясновидящего, переваривая информацию, – выпил рюмку и закусил огурчиком, – давай-ка мы, назло судьбе, Галя, ещё кого-нибудь настрогаем.

– Сиди, уж, строгальщик, – Галина спохватилась, что не закусила и взялась за вилку, – ой, картошка то совсем остыла! Вы ешьте, ребята, что сидите то?

– Спасибо, мы уже наелись, – младший Вадим посмотрел на старшего, – да и выдвигаться пора.

Оба дружно встали из-за стола.

– Я п-провожу, – Валентин тоже встал и, покачнувшись, опять сел, – н-наверно не получится.

– Нет, нет, что ты, – одновременно сказали оба Вадима и Галина, и все засмеялись.

– В другой раз, – Рагозин младший похлопал Валентина по плечу, – Я теперь в Москве надолго, будут ещё возможности, мне так кажется.

– Вы обязательно вместе заходите, – Галина смотрела на Вадима старшего с восхищением, – это надо же, такие способности у человека.

Глава 38

Постепенно оба Вадима втянулись в свои новые обязанности, и время полетело быстрее. Освоившись, Вадим младший пришёл к выводу, что новые обязанности у него намного легче и проще, чем предыдущие. Ещё бы, там с утра и до ночи сплошная беготня, каждой бочке затычка, а ещё нужно успеть написать кучу документов. И это при отсутствии преступлений. А если в колонии неугомонные зеки что-нибудь отмочат уголовное – убийство, побег и т. п., – то проблем добавлялось в два раза. Да ещё многочисленные начальники нервы выматывали, тыкая носом в твои упущения.

А теперь – красота! Рабочий день с девяти до шести с перерывом на обед. Два выходных, праздники, – всё как у людей. Работа – бумажная. Начальство не кричит, не старается унизить, всё вежливо, интеллигентно.

Письма жене Рагозин писал регулярно. В начале, когда сообщил о том, что перевёлся в КГБ и задерживается в Москве на неопределённое время, жена ответила, что о переводе уже знает. Местное начальство из-за этого, мол, «стоит на ушах», теряются в догадках, за какие заслуги. Некоторые жёны офицеров, захлёбываясь от зависти, передали ей разговоры мужей о том, что видимо Рагозин – «засланный казачёк», стучал на товарищей в КГБ, поэтому и выслужился.

Вадим посоветовал супруге «проболтаться», что перевёлся в Москву благодаря связям брата, это для аборигенов будет понятнее. Также посоветовал ей самой готовиться к переезду, паковать вещи. Сам он рассчитывал в ближайшее время напроситься в командировку в родное Управление и решить вопрос с переездом детальнее. Начальство в лице Верещагина дало «добро» на снятие квартиры для семьи, пообещав оплату за счёт конторы. «С годик проживёшь на съёмной, а там решим капитально, у нас долго в очереди на жильё не стоят».

В начале декабря Рагозин съездил в составе комиссии в командировку в Коми АССР. Проверять чужую работу оказалось проще, чем работать самому. Многие замеченные мелкие недоработки Вадим в отчёте не указывал, понимая, в каких условиях приходится «крутиться» его бывшим коллегам. Но если замечал явную бездарность или самодурство – карал без жалости.

Незаметно закончился декабрь. Произошли ожидаемые перестановки в верхних эшелонах власти. Андропова утвердили генсеком. Чебриков стал председателем КГБ, Федорчук возглавил МВД. Вадим старший вслед за Чебриковым поменял кабинет. На работу пришлось ходить немного дальше. Но Вадиму нравились ежедневные прогулки утром и вечером по морозной Москве. Всплывающие иногда в памяти «воспоминания из будущего», если они, по мнению Вадима, представляли какой-то интерес, он печатал на машинке и передавал лично Чебрикову. Секретари в приёмной у Председателя КГБ терялись в догадках о статусе таинственного подполковника, но вопросов не задавали. Удивлялись конечно, – некоторые генералы часами, а то и сутками томились иногда в приёмной у сверхзанятого Чебрикова, а Вадиму всегда находилось пять – десять минут драгоценного времени.

Однажды, когда Вадим вспомнил о сбитом южнокорейском Боинге и расписал, какие международные последствия имело это событие, его вызвали к Андропову.

– Когда это произошло? – Андропов как всегда смотрел вежливо, но строго.

– Точно не помню, но думаю – в 1983 году, там целый виток напряжённости в «холодной войне» получился и связано это в памяти с вашей фамилией.

– Железная логика, – Андропов усмехнулся, – если связано с моей фамилией. А мне всего год остался – 1983-ий? Хорошо. Мы им такого повода теперь не дадим. Пусть придумывают что-нибудь другое.

Забегая вперёд, стоит отметить, что так и получилось. 1 сентября 1983 года советские истребители взяли в клещи заблудившийся Боинг и аккуратно вынудили его совершить посадку на одном из запасных аэродромов Сахалина. Весь мир восхищался выдержке и мудрости советского руководства и мастерству лётчиков.

Хотя Вадим младший и агитировал двойника встретить Новый год у брата, тот его отговорил. Мол, это праздник семейный, квартира маленькая, зачем стеснять людей? Тем более, что из переговоров с Валентином они поняли, что у них гостят родичи Галины, которые уедут после праздников.

Новый год встретили скромно и неожиданно весело. Те, кто не разъехались встречать Новый год по родственникам, быстро самоорганизовались, вскладчину накрыли столы в актовом зале, где даже ухитрились поставить и нарядить довольно-таки приличную ёлку. Все были между собой знакомы в разной степени, так как работали в одной организации. Из спиртного было только шампанское и сухое вино, что практически всех устраивало. Парней и девушек было примерно поровну, хотя Вадим старший пользовался огромным успехом у прекрасной половины. Чтобы не раздражать других парней и не расстраивать девиц, Вадим сразу определился с девушкой – высокой блондинкой с круглыми формами, и та, довольная, от него не отходила ни на шаг. Сразу после прозвучавшего из установленного в углу телевизора поздравления Андропова, Радугин с блондинкой куда-то исчезли. Появившись через час раскрасневшиеся, они приняли участие в общем веселье, но ещё через час пропали уже совсем.

Вадим младший перетанцевал со всеми, шутил и веселился, но потом засмотрелся на идущий по телевизору «голубой огонёк», а когда спохватился, понял, что все пары уже определились, и ему придётся ночевать одному. С расстройства он выпил лишний стакан вина сверх строго установленной Вадимом старшим нормы, досмотрел «огонёк» и ушёл спать.

С началом нового года началась новая эпоха в развитии страны, что в последствии назовут андроповскими реформами.

Во главе государства стал новый орган Госсовет из двенадцати членов. Они же выбирали из своего состава Председателя сроком на пять лет, который имел полномочия подписывать документы от имени государства и представлять государство в международных и внутренних делах. Но не имел права принятия самостоятельных решений, только в экстренных случаях, строго оговоренных законом.

Такое решение мотивировалось необходимостью исключить возможность установления культов личности и принятия волюнтаристских решений,

Но сначала стране было объявлено, что в связи с тем, что у нас сложилась новая историческая формация людей – советский народ, деление страны по национальному признаку является анахронизмом, пережитком прошлого и на данном этапе будет только мешать дальнейшему прогрессу.

Этому предшествовало совещание первых секретарей компартий республик, которое провёл в Москве Андропов в начале января. Когда он объявил о решении упразднить республики, в зале раздался возмущённый гул. Андропов предостерегающе поднял руку:

– Я понимаю, что некоторые из вас считают себя чуть ли не удельными князьями и готовы цепляться за власть до последнего. Поэтому предупреждаю сразу – все несогласные будут считаться сепаратистами и отправятся руководить посадками кукурузы на Колыме. Это не шутка! – Андропов встал и строго оглядел притихших секретарей. – Впрочем, я готов выслушать мнение одного из вас – первого секретаря ЦК Компартии РСФСР, где он? Что-то я его не вижу.

Все растерянно переглянулись.

– Так ведь такого никогда и не было, – подал реплику Шеварнадзе.

– А почему? Самая большая республика не имеет секретаря, ни даже самой компартии?

– Так ведь можно создать, – это уже Алиев, – не понятно, вы это к чему, Юрий Владимирович?

– А к тому, что шестьдесят пять лет самая большая республика обходилась без этого и – ничего! Значит – и остальные республики могут обойтись. Нет! Я не предлагаю отменять компартию вообще. А вот деление на национальные республики себя изжило. Пусть останутся народные танцы, песни, искусства, ремёсла, наконец. Но в политике национализм должен быть искоренён. От этого страна станет только более единой, а значит, и крепче. Вы все опытные руководители и понимаете всю остроту момента. Поэтому, я попрошу вас в переходный период всячески способствовать проводимым реформам. Уверен, что во вновь строящемся государстве каждому из вас найдётся достойное место.

Дальнейшее совещание прошло в деловой и конструктивной обстановке.

На переходный период, пока Госсовет не был избран, страной руководил Президиум Верховного Совета во главе с Андроповым. Переименование из СССР в Россию народ воспринял спокойно. Также спокойно, даже как-то обыденно прошло деление всей территории на двенадцать округов, во главе которых были назначены генерал-губернаторы.

Вадим старший, наблюдая за проводимыми реформами сначала поражался какому-то равнодушию со стороны народных масс, а потом понял, что народ просто не успел хлебнуть того разгула демократии, либерализма и вседозволенности, как это было при реформах Горбачёва. Многие ещё помнили Сталина и по привычке боялись высовываться.

Некоторое оживление наступило, когда начались выборы в Госсовет. С каждого округа должен быть один представитель. После проведения разъяснительной работы в СМИ, население страны осознало, что выбирают будущего руководителя страны, одного из двенадцати. Членство в партии для кандидатов было не обязательным. Главными критериями были: отсутствие судимости, высшее образование, возраст – не менее тридцати пяти лет и не более семидесяти.

Кандидатов выдвигали трудовые коллективы, общественные и спортивные организации, воинские части. Каждому кандидату отводилось время на телевидении, его программу печатали в районных и областных газетах. Выборы проводились в несколько этапов – на районном, областном и окружном уровнях.

Народ впервые почувствовал, что его мнение реально учитывается. Явка избирателей была почти стопроцентной на всех этапах.

Андропов уверенно лидировал по своему избирательному округу на всех этапах, и на первом заседании Госсовета в июне 1983 года был избран Председателем.

Первыми решениями Госсовета было упразднение Президиума Верховного Совета, а также исключение из Конституции статьи о руководящей и направляющей роли компартии. Было разрешено создание и деятельность других партий. Но партией при этом могла считаться только общественная организация, насчитывающая в своих рядах не менее миллиона членов.