Текст книги "Вор и проклятые души"

Граф рассказал, что вместе с огсбургцами по Арнии ударят с востока герийцы. Он принялся посвящать в детали будущих совместных действий двух держав, то и дело кивая на конверты на столе и шкаф в углу каюты, тоже с бумагами. Мы слушали, но начинали тонуть в мелких подробностях, однако о главном Мирбах умолчал.

– Когда Герия вступит в войну? – спросил Бран. Он слушал графа особенно внимательно.

– Как только арнийцы хорошенько увязнут в войне с нами. – Глаза Мирбаха сверкнули, он забылся на мгновение. – Но мы не станем чрезмерно усердствовать, даруя слишком многое союзникам.

Граф сообщил, что две державы несомненно раздавят Арнию. Потом имперцы и герийцы вместе с армией Низверженного разгромят Арнидок и Лекант и поделят меж собой Орнор.

– У Низверженного есть армия? – спросил я.

Граф непонимающе посмотрел на меня, а я делал вид, что не знаю о мире, откуда вернулся его новый бог. Не знаю об обитателях этого мира и огромном лагере, разбитом под Черным городом; и Мирбах поведал обо всем.

Рассказанное графом потрясло меня и Велдона. Сила Возвратившегося бога не только в его приспешниках, кои есть повсюду. Низверженный силен не только целым миром Даадом, что обречен и погибает, а его обитатели начали переселение в Орнор. Низверженный также нашел опору в двух могущественных державах – Герии и империи Огсбургов, которые вот-вот начнут войну за передел нашего мира.

Я мрачно посмотрел на предвестника конца времен. Война здесь, а значит, и наш мир тоже обречен, и это я призвал в Орнор сначала сатану, а потом всадников апокалипсиса.

Кровь и песок!

Как все это остановить? Как помешать гибели Орнора? Она предопределена? Я увидел разных богов, а еще первородную тьму. Но почему безмолвствуют Бог Отец и Бог Сын? На кону целый мир и миллионы жизней!

На какое-то время охватило отчаяние, и очередной вопрос пленнику прозвучал для меня словно издалека.

– Зачем посол императора в Герии направился в Запустение? – спросил Бран.

– Я должен согласовать позицию короля Рейнара.

– Ты? Огсбургец?

– Больше некому! – с жаром ответил граф. – Все герийцы – напыщенные идиоты!

Мирбах вдруг прижал ладонь к кирасе напротив сердца и застонал.

– Ты лжешь! – Тон Велдона был безжалостным. – Правду говори!

Граф обреченно опустил голову, признавая поражение.

– Король Рейнар не доверяет никому из окружения.

– Получается, что послу императора король доверяет больше, чем другим? – спросил Бран. Он быстро вник в политику нашего мира.

– Получается, что так, – ответил граф.

Хорошая новость. Герийцы в своем большинстве, включая высшую знать, не ведают о будущей войне: за чьи интересы пойдут погибать и ради какого бога. Проклятый пепел! Хоть в чем-то Мирбах порадовал. Не все прогнило в нашем мире.

– Он поведал все, что знал, – произнес инквизитор и задумчиво посмотрел на бумаги. Они тоже расскажут о многом.

– Ручаетесь, святой отец? – спросил Бран.

– Как за самого себя.

– Что ж, – сказал предвестник, – пора решить, что делать с графом. Жить ему или…

Глава 24
Всего лишь

– Я рассказал все!

Граф попятился, взгляд его заметался по каюте, ища путь к побегу. Глупец! Куда он денется с корабля?

– Господа! Я поведал все, что мне известно.

– Еще один вопрос, – произнес я. – Почему галеон напал на «Благословенную на волнах»?

Имперец замолк. Оглядывает нас, обдумывая ответ. Велдон, который сидел прямо напротив огсбургца, несколько раз стукнул указательным пальцем по столешнице. Мирбах поморщился и коснулся кирасы напротив сердца.

– Говори, – молвил инквизитор, – и не вздумай врать!

– Мы подумали, что на корабле бунт.

– Поэтому решили перебить весь экипаж? – спросил я.

– Все так.

– Зачем тогда твои люди ломились в запертый ют? Получается, что в юте закрылись те, против кого взбунтовались матросы. Экипаж вы расстреляли и пошли на абордаж. Добивать последних выживших?

Клос фон Мирбах замялся, боясь отвечать, однако невидимые тиски все еще сдавливали его сердце.

– Мы были единственным кораблем рядом с вами. На целый день пути – что вниз по течению, что вверх.

– Поэтому решили немного пограбить, – хмыкнул Бран.

Он не спрашивал, предвестник утверждал. Впрочем, граф не думал отнекиваться.

– Судно без флага – законная добыча в любых водах. Тем паче в Запустении!

– В самом деле. – Я принял объяснение имперца. – Очень удобно. Никого нет. По обоим берегам проклятые эльфийские леса, где свидетели точно не сыщутся. Когда в каком-нибудь порту хватятся корабля, концов уже не найдут.

Однако на всякий случай я спросил у Велдона:

– Он врет?

Монах мотнул головой:

– Нет. Сам не видишь?

Клос фон Мирбах держался молодцом. Магия не сдавливает его сердце, а значит, он не лжет.

– Неужели императорский посол нуждается в деньгах? – Я презрительно усмехнулся. Никогда не испытывал добрых чувств к высокородным и порой обворовывал их, просто чтобы насолить да раздать часть их денег голодным.

– Деньги нужны каждому благородному! – с пафосом воскликнул граф. – Особенно офицерам!

Что верно, то верно – деньги дворянам всегда необходимы, а флейт – легкая добыча для имперского галеона. Но интересовал еще один вопрос.

– На том корабле вместе с нами путешествовала сиятельная. Маркиза Даон ди Регель.

– Сия дама мне не знакома.

– Она была магом.

Мирбах понял, к чему я клоню.

– Наши чародеи не чувствовали никого из своих, – сказал он.

Велдон и я переглянулись. Когда нас заметили, маркиза была уже мертва. Однако маги на галеоне не признали колдовство инквизитора за силу, дарованную Возвратившимся богом, и это очень странно. Все познания монаха в черной магии позаимствованы у Неакра, а мертвый чародей был слугой Низверженного.

Но гораздо важней иное. На галеоне не знали о нас. Поэтому я по-прежнему мертв для Возвратившегося бога, либо колдуны Низверженного не умеют общаться на расстоянии. Я помню портал, который перенес в Черный замок из леса, где первый бог нашего мира и его присные взяли в плен меня, Томаса Велдона и орка Нурогга.

Кровь и песок! Казалось, что с тех пор минула целая вечность!

– Кто они? – потребовал ответа Велдон.

Колдунов на галеоне сразил я. Седого старца и его внешне полную противоположность – похожую на ангела девушку с золотистыми волосами.

– Я не знаю! Они хранили свое имя в прошлом. Появились у меня за два дня до отплытия с письмом. Бумага приказала доставить их в Запустение, и это они сообщили о бунте на торговом корабле, с которым шли на встречных курсах. – Граф замер, вспомнив о магах. – Они сообщили о вашем флейте.

Мирбах закивал сам себе.

– Да, да, – продолжил он. – Именно они! Старик требовал уничтожить ваш корабль и всех, кто был на его борту!

Я выругался про себя. Проклятый пепел! Не все так хорошо, как мнилось еще несколько мгновений назад. Чернокнижники на имперском галеоне требовали уничтожить наш корабль. Почему? Вопрос, который останется без ответа. Я встретил поникший взор Велдона. Теперь мы не понимаем, мертв ли Николас Гард для Возвратившегося бога либо нет.

– Снимай кирасу.

Граф, чьи страхи притупились, вдруг побледнел, его руки задрожали.

– Господа!..

– Снимай! – Я снова был зол. Мысли о Низверженном не способствовали поднятию духа.

Граф Мирбах подчинился. Избавившись от доспеха, он с вызовом посмотрел на нас. Нашел-таки в себе мужество, вспомнив о древности рода и дворянском происхождении.

– Что с ним? За борт или пусть живет? – Бран говорил при огсбургце, будто его не было. – Может, Ирму позвать?

– Отведем к офицерам, – сказал я, – пусть плывет вместе с ними.

Предвестник вызвался проводить графа в трюм к выжившим офицерам из команды галеона и свиты имперского посланника. Велдон и я остались наедине.

– Мирбах нужен нам, – заговорил я.

– Полагаю, что да. – Монах глубже натянул капюшон рясы.

Облик инквизитора выдавал усталость. Он сидел за столом, подперев голову кулаком.

– Мы обязаны доставить его к арнийскому королю. Во что бы то ни стало! – Я смотрел на бумаги, которые лежали рядом – И эти письма тоже.

– Если собираемся противостоять Низверженному, – произнес Томас Велдон, – король Герард и его доверие нужны нам.

– А мы – ему. Он не представляет, что готовится против него. Огсбургское вторжение в Загорье – только цветочки.

Я задумался. Мне нужна Алиса, но она связана с Низверженным. Чтоб освободить мою любовь, нужно одолеть Возвратившегося бога – уничтожить его либо изгнать из нашего мира. Но я всего лишь человек.

Признаюсь, я поддался слабости. Всего лишь человек… Не человек. Я не вполне человек. Связан с дьяволом. Я его ключ к Орнору. Кровь и песок! Я слуга Люцифера! Почти бессмертен, но могу ли тягаться с божеством, которое собралось вернуть себе целый мир?

– Готовы ли мы противостоять Низверженному? – молвил Велдон.

Я с изумлением уставился на монаха. Наши раздумья совпали.

– Помнишь, пытал тебя вопросом, как обмануть дьявола?

– Было, и не единожды, – ответил инквизитор.

– Как разорвать сделку с сатаной?

Томас Велдон покачал головой, опустив взор. Как будто прятал его от меня.

– Обмануть Отца лжи? – спросил монах. – Нужно стать еще большим лжецом, чем он.

– Дьявол еще не обманул меня.

– Если это твой выбор…

– Не начинай! – Я тоже почувствовал усталость и раздражение. – Никогда раньше я не задумывался о Спасении и Прощении, но сейчас все иначе.

– Что же сейчас?

– Кровь и песок! Ты издеваешься надо мной?

Монах отвернулся и встал из-за стола.

– Стой!

Инквизитор обернулся.

– Мы должны решить! Раз и навсегда! Сражаемся с Низверженным или спасаем только Лилит и Алису?

Томас Велдон уселся обратно и неожиданно обхватил голову руками. Что с ним?

– Черная магия меняет меня. Я становлюсь другим, – вдруг признался инквизитор.

– Другим?

– Каждый день я молюсь за Лилит и Алису. Более всего на свете хочу спасти дочь. А мир?.. Мир… Мир для меня не важен. Ничто не важно! Хочу лишь вырвать дочь из лап Низверженного!

Монах воззрился на меня. В его взгляде вновь горел огонь, только не от костров инквизиции, а пожирающее изнутри, уничтожающее Томаса Велдона пламя.

– Ты слышишь меня, Гард? Я готов отринуть все ради спасения Лилит!

– Даже бросить к ногам Возвратившегося бога наш мир?

Велдон опустил голову.

– Даже это, – сказал он. – Не ведаю, буду ли сражаться с Низверженным, когда вырву у него Лилит.

Велдон поразил меня. Он в самом деле изменился. Больше не железный инквизитор, больше не истово верующее чадо Матери Церкви. Он… такой, как все. Лишь бы заполучить свое, и пусть мир пропадает пропадом.

– А вера? Отказываешься от Бога Отца и Бога Сына!

– Нет! – Инквизитор стал прежним, но лишь на несколько ударов сердца. Скоро его взгляд погас.

– Не ты ли говорил, – продолжил я, – что только рядом со мной исчезает власть Низверженного над Лилит?

Монах кивнул. Взор его затуманился.

– Раз так, – молвил я, – то обрекаешь себя и дочь следовать за мной всю оставшуюся жизнь?

– Коль так…

– Да что с тобой! – разъярился я. – Сам твердил, что мы должны уничтожить Низверженного! Дабы избавить Лилит и Алису от его власти!

Мне хотелось схватить монаха за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Да! – воскликнул Велдон. – Чтобы спасти их и заслужить надежду на Спасение и Прощение, ибо души наши прокляты!

– Но в мыслях ты уже отказался от борьбы!

Монах замотал головой.

– Я буду сражаться с Возвратившимся богом и его приспешниками! Не откажусь от черной магии и… – Томас Велдон замялся на мгновение, – и от всего остального тоже не откажусь.

Инквизитору все так же трудно произнести вслух, что он вместе со мной, вампиром и предвестником конца времен.

– Но все, что мне нужно, – это жизнь и свобода Лилит.

– А что потом?

– Право слово, не знаю! Пока не вырву дочь из оков Низверженного, буду противостоять и ему, и его приспешникам! Только не пытай меня о том, что будет после!

Проклятый пепел! Что ему сказать?

– Моя душа проклята, – Томас Велдон был необычайно бледен, – и ты видишь, в какую бездну падения я погружаюсь по собственной воле! Но все мое существо, вся моя душа жаждут лишь спасения Лилит!

Что случилось с Велдоном? Что сломало его? Я не мог ответить на эти вопросы, но должен понять, на что готов инквизитор.

– Мы спасли твою дочь и Алису? – спросил я.

– Пока еще нет.

– До тех пор будем мы сражаемся с Низверженным и его приспешниками?

– Будем. Рассчитывай на меня и черную магию Неакра. Я уже говорил об этом.

– Мы вместе? Ты, я, Бран и Ирма?

– Вместе, – сказал Велдон и, вздохнув, добавил: – Своих не бросаем.

Он произносил эти же слова перед боем с имперским галеоном. Тогда и сейчас короткая фраза далась инквизитору с большим трудом. Высший вампир, всадник апокалипсиса и вор, который привел в мир сатану и призвал предвестников конца времен, стали для Томаса Велдона своими.

Самыми ближними людьми, кроме Лилит, которую он должен спасти. Мы обязательно спасем! Лилит и Алису!

– Я проклят, Гард, и ты тоже проклят!

– Души наши прокляты, но ты сам твердил, что даже я могу надеяться на Спасение и Прощение. Но как?

– Ты уже спрашивал, и мне нечего было сказать, но после вспомнилось Священное Писание! В нем есть ответ для тебя.

– Что же это?

– Только молитва и вера спасут нас!

Я шумно выдохнул и встретился с гневным взглядом монаха. Это был взор инквизитора, которого я знал.

– Чего ухмыляешься? – в голосе монаха зазвучал гнев. – Или сомневаешься в Писании?

– Нисколько, – я в самом деле осклабился, – просто рад видеть прежнего Томаса Велдона. Кровь и песок! Не сказать ли богохульство? Чтобы ты стал как прежде!

– Замолчи! Ни слова больше о вере! Я сын нашей Матери Церкви, и ты чадо ее. Не отягощай наши грехи оскорблением веры! – Инквизитор выставил в мою сторону указующий перст: – Молись и веруй!

– Молиться и веровать, – произнес я после секундного молчания. – Обманет ли это дьявола? Разорвет ли мою сделку с ним?

– Молитва и вера не обманывают, однако они даруют тебе надежду. Но лишь при условии, что ты, Николас, явишь неподдельную искренность.

Инквизитор сел за стол и уставился на меня левым оком. Велдон больше не выглядел сломленным.

– Более мне нечего тебе сказать, а когда найдем Лилит и Алису, поймем, как поступать дальше. Моя совесть…

– Погоди! – Я перебил Томаса Велдона. – Лилит для тебя важнее целого мира и твоей собственной души вместе с совестью! Вера и молитва – это тоже хорошо. Я тоже буду молиться и верить! Это я все уже понял. Только раскаяния не всегда достаточно для Спасения и Прощения. Ведь так?

Монах помрачнел и смотрел на меня тяжелым взглядом. Матерь Церковь учит, что покаяние превыше греха, лишь бы не опоздать с раскаянием. Но есть прегрешения, которые могут быть прощены только во время Страшного суда и после очищения грехов в Преисподней. Не зря ее часть зовется Чистилищем.

– Бог Отец отдаст Сыну суд, и Бог Сын призовет к себе падшие души, которые искупили грехи в очищающем пламени. – Велдон вновь вспомнил строчки из священных текстов.

Он почувствовал, к чему я веду. Но не понимал, что именно сейчас скажу. Монах сидел предо мной, сжав кулаки. Так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он был необычайно напряжен, и трудно представить, какую реакцию вызовет то, что я собирался сейчас сказать.

– Ты можешь умереть, – я старался говорить, обдумывая каждое слово, дабы не произнести святотатство, – и совершенно точно, что однажды умрешь. Но прежде раскаешься. Ты будешь верить и молиться и даже не свершишь ни единого нового прегрешения. Но прежние грехи все одно отправят тебя в ад.

Монах прикрыл ладонью левую половину лица, что не была изуродована магией. Скрыл за пальцами левый глаз, словно пряча свой взор и думы, кои мог выдать этот взгляд.

– Верно ли я рассуждаю?

– Ты говоришь правильно, Гард.

– Но я не могу умереть! – Стянув перчатку с левой руки, я провел указательным пальцем правой по змеиной коже. – Вот вечное напоминание! Смерть не принесет мне ни избавления от нашего мира, ни страдания в ином. Если погибну, то просто проснусь живым. Только еще большим чудовищем, чем ныне.

Горько было говорить это. Раньше смерть казалась самым страшным, что рано или поздно постигнет любого. Сейчас смерть может статься даже желанной… Нет! Я не желаю ни покоя, ни ухода из мира живых, пока не спасу Алису!

– Но если умру, – я сомневался в необходимости озвучить терзавшую меня мысль, но высказал ее, – то не раскаюсь ни в чем! Потому что снова свершил бы содеянное!

Велдон отпрянул, как после удара хлыстом. Затем стянул с головы капюшон, явив обезображенную половину лица и око мертвого колдуна.

– Я тоже отмечен, и сия метка со мной тоже навсегда!.. – Монах перешел на шепот. Будто опасаясь быть подслушанным. Он даже оглянулся на дверь каюты. – Твои грехи, Гард, в прошлом! Ты их уже совершил!

Кончики пальцев кольнуло. Это Томас Велдон коснулся магии.

– Но я совершаю смертный грех всякий раз, когда творю колдовство! Не ждать мне прощения после покаяния! Когда вернемся в людские земли, я найду клятвенный крест и приму обет. Дам клятву, что не обращусь более к магии, когда спасу свою дочь!

– Не торопись…

– Замолчи! Я уже решил! Теперь ты понимаешь, отчего я не хочу войны ни с Низверженным, ни с кем другим? Хочу лишь найти Лилит и вырвать ее из черной длани!

Облик Велдона был ужасен. Безумства в его взоре не меньше, чем во взгляде чернокнижника Неакра.

– Я уйду в молитвы и покаяние. Я буду надеяться и молиться даже в геенне огненной, ибо верю, что в час Страшного суда получу Прощение и Спасение!

Одной рукой монах схватился за короткую белую бородку, а другую вскинул к лысине, проведя по ней скрюченными пальцами.

– Ты с ума сошел! – вскочив, я хлестко ударил Велдона по щеке.

Инквизитор уронил голову и сидел не шевелясь несколько ударов сердца. Но вот-вот поднимет взор. Я ожидал узреть в нем ненависть, однако взгляд Велдона был спокоен.

– Спасибо, – негромко произнес он, собираясь подняться из-за стола. – Это помогло.

– Погоди! – Я сел обратно. Натягивая перчатку, старался не смотреть на старика. Стыдно было за рукоприкладство.

– Что еще хочешь от меня? Я наговорил лишнего, но одно неизменно. Мне нужна только Лилит.

– Это все? Ты будешь сражаться, пока не найдем и не спасем твою дочь? – Я поднял взор.

Томас Велдон выглядел теперь смертельно уставшим.

– Покамест не спасу ее, я с тобой и… с тем, кто помогает и покровительствует тебе. Сделаю все, на что способен бедный инквизитор Томас Велдон и чернокнижник Неакр. – Монах горестно вздохнул: – Пора прекратить сей разговор…

– Нет!

Велдон с удивлением взглянул на меня.

– Есть еще один путь к Спасению и Прощению. Мы должны спасти мир от Низверженного. Тогда благодеяние перекроет наши грехи! Даже разорвет мою сделку с дьяволом!

– Так просто? Всего лишь спасти мир?

– Всего лишь это. – Теперь уже я говорил как сумасшедший. – Труднее обратить вспять конец времен! Но это уже моя ноша.

Инквизитор расхохотался. Искренне, по-детски. Он смеялся, то и дело повторяя одно и то же:

– Всего лишь… Всего лишь…

Я спокойно ждал, пока смех оставит монаха. Мы выговорились, и, кажется, на душе ныне гораздо легче.

Монах успокоился, натянул на голову капюшон рясы и пытливо взглянул на меня:

– Мы спокойно рассуждаем о высших силах, но не боишься ли ты, что нас услышат и придавят, как комаров?

– Кто?

– Хотя бы дьявол, – сказал Велдон.

Ответивший инквизитору голос принадлежал не мне.

– Я слушал вас, – сказал Люцифер.

Глава 25
Предложение

Велдон и я вскочили со стульев. Как ошпаренные! Дьявол здесь! Во плоти! Сложив руки на груди, он стоял, уперевшись плечом в шкаф слева от двери каюты.

– Вижу, что рады меня видеть. – Сатана вскинул бровь. – Садитесь. Можно без чинов.

Дьявол был таким же, как я его запомнил. Словно обычный смертный, в кафтане купца средней руки поверх простой темной одежды. В сапогах из мягкой кожи. Немного посеребренные темно-русые волосы, хищный нос, тонкие губы и черные глаза с умным и насмешливым взглядом.

– Садитесь!

Мы сели, наблюдая, как дьявол подошел к столу и устроился на месте Брана. Оглядев каюту, враг рода человеческого произнес:

– Хорошо тут, уютно. Не чета Преисподней.

Мы молчали, не сводя взора с сатаны, и он тоже замолк, поглядывая то на меня, то на Велдона.

– Что теперь? – наконец спросил я.

– Ничего, – дьявол пожал плечами и улыбнулся. – Или думаешь, что ты один такой?

Какой «такой»? Я посмотрел на Томаса Велдона, не понимая, о чем говорит Люцифер.

– Признайся, – сказал он, – думаешь, что один? Что нет таких и не было?

– Каких «таких»?

– Которые заключили сделку, а после думали да рядили, как меня обмануть. – Лицо сатаны растянулось в улыбке. Будто он находил сказанное очень смешным. Но Отцу лжи нельзя верить, его чувства всегда притворны, а слова неправдивы – я вдруг вспомнил, о чем втолковывают прихожанам святые отцы.

– Не знаю, – признался я.

Внешне я был спокоен, но внутри как оборвалось. Сатана поймал меня с поличным. Что теперь? Я снова задался этим вопросом и невольно сжал кулаки. Что бы ни было, я не сдамся никому. Даже дьяволу!

Люцифер покачал головой, будто прочитал мои мысли, и казалось, что в его взоре промелькнуло сочувствие.

– Вы, люди, все одинаковые, – произнес он. – Сначала жаждете невозможного, а заполучив оное, почти сразу думаете, как обвести вокруг пальца того, кто даровал желаемое. Постоянно пытаетесь меня обмануть, но сами же нарекли вашего покорного слугу Отцом лжи.

Люцифер назвался покорным слугой! Это резануло слух. Я снова переглянулся с инквизитором.

– Так что, святой отец?

– Ты и есть Отец лжи, – молвил Велдон и уставился на дьявола. Монах твердо вознамерился не отводить первым свой взор. Как будто в этом заключалась маленькая победа над злом, воплотившимся в сатане.

– Что ж… – Люцифер с сожалением вздохнул.

Его жалость притворна! Не может он жалеть нас! Я покосился на Велдона, и, кажется, тот понял, что у меня на уме. Монах кивнул мне.

– Как дети малые! – Губы дьявола растянулись в широкой белозубой улыбке.

Поймав наши угрюмые взоры, сатана рассмеялся. Когда смех оставил дьявола, он продолжил.

– Так вот, – сказал Люцифер, – ваши детские перешептывания про то, как обмануть меня либо остановить, нисколько не смущают. Они обычны для вас, людей, и были бы забавны, но не сейчас.

– Почему? – вырвалось у Велдона.

– О! – сатана с любопытством взглянул на инквизитора. – Начинаем беседу? Она становится интересней!

Дьявол усмехнулся, взглянув на сцепившего зубы монаха. Матерь Церковь учит, что одно лишь слово, сказанное врагу рода человеческого, есть тяжкий грех, а разговор с ним неминуемо приведет к обману и падению души. Только куда уж ниже падать нашим душам?.. Я мысленно осекся, подумав, что дьявол может читать наши помыслы.

– Ты спрашиваешь почему? – сатана обращался к инквизитору, однако тот заткнулся и отвел взгляд. – Молчишь, святой отец?

Инквизитор вздрогнул, когда дьявол назвал его святым отцом, но все же не поддался на уловку.

– Молчи, если хочешь, – вновь вздохнув, сказал дьявол, – но я отвечу. Ваши глупые тайны давно не забавляют меня. Сколько было таких за тысячи лет? Не счесть! Хотя… Могу попробовать! Начнем?

– Нет! – вырвалось у меня. – Зачем ты здесь?

Дьявол перевел взгляд на меня. Он словно бы улыбается, но веселья в глазах нет.

– Скажу еще раз. Ваши темные помыслы известны мне. Но ты мой, Николас Гард! Мой!

Голос сатаны звучал громовым раскатом.

– Ты мой, – продолжил он вдруг ставшим спокойным тоном. – Мой навеки, чего бы вы друг другу ни наговорили. Хочешь поиграть в детские игры? Все думаешь, как обмануть меня и разорвать сделку?

Вальяжно откинувшись на спинку кресла, сатана пристально оглядел меня, а я смотрел на него, мрачнея с каждым ударом сердца.

– Ну, покайся для начала. – Дьявол негромко засмеялся. – Если станет легче, то пожалуйста. Только уж внемли моему совету, не рассчитывай на многое.

– Зачем ты здесь? – повторил я.

В глазах Люцифера мелькнуло недовольство.

– Я не закончил, – произнес он. – Коль хочешь, продолжай свои бесполезные игры, но не заигрывайся. Если перейдешь определенную черту, то не обессудь.

– Значит, – снова начал я, хотя слова давались с большим трудом; до дьявола можно дотянуться рукой, его близость давила на две смертные души, но я заставил себя говорить, – эти игры не столь уж бесполезны?

– Ты глупец!

Человек, чей облик принял Люцифер, теперь был разгневан, однако можно ли верить чувствам, что показывает нам Отец лжи?

– Жалкий глупец! Твои ничтожные потуги ничего не изменят! Но однажды я могу решить, что мысли и деяния моего слуги непозволительны!

– Что тогда? Убьешь меня? Будешь пытать мою душу в Преисподней?

Дьявол снова смеялся:

– Ты воистину глуп! Нет! Ты, Николас, непроходимый тупица! После сделки смерть – не для тебя. Ты просто заснешь и проснешься вновь. Но ты помнишь цену за каждое пробуждение?

– Помню, – ответил я, невольно коснувшись левой руки.

– Гард! – Томас Велдон вдруг произнес строку из молитвы. – Отринь себя от лика дьявола ради Спасения и Прощения! Не внемли ему! Ни слова ему!

– Поздно, – я бы добавил что-нибудь покрепче, но сдержался, – уже поздно.

– Ты не столь уж глуп, Николас. – Дьявол, чуть сощурившись, перевел взор на инквизитора.

– Не внемли ему! Ни слова ему!.. – шепотом повторил монах.

– Оставь молитву, святой отец, – скривившись, сказал сатана. – Я не мелкий бес, чтобы корежило от молитвенного слова, и это тоже при мне.

Враг рода человеческого достал из-под одежд нательное Распятие.

– Всегда со мной. Для отвода глаз. – Люцифер вновь широко улыбался. – Хочешь, поцелую его? А? Что скажешь, святой отец?

Велдон вжимал в плечи голову каждый раз, когда сатана называл его святым отцом, но сейчас вскинул к потолку взор и замотал головой.

– Не хочу, – страдальческим тоном ответил он. – Изыди! Изыди!

– Не торопись прогонять, святой отец. – дьявол спрятал маленький крестик под рубаху. – Я здесь не ради нравоучений и вовсе не для того, чтобы сказать Николасу про его нелепые игры. У меня к вам вопрос делового свойства.

Монах вскочил из-за стола, чтобы немедленно убраться из каюты.

– Подожди!

Не знаю, почему я окликнул Велдона, но остановил его. Монах вернулся на свое место и угрюмо посмотрел на меня.

– Мы будем слушать Отца лжи? – спросил он.

– Да, – кивнул я.

– Скажи-ка, Николас, – произнес сатана, – разве я обманывал тебя?

– Не знаю. Мне об этом пока не известно.

– Вот как ты заговорил? – взгляд дьявола стал жестче. – Тогда довольно досужих разговоров! У меня дело сразу к вам обоим, и это не сделка, а предложение.

Томас Велдон беззвучно зашептал молитву и закрыл глаза, а я выжидающе смотрел на Люцифера.

– Дело касается предвестника конца времен, коего вы знаете под именем Бран.

– Что с ним? – Я напрягся. Невозможно было представить, что скажет сатана. Что ему нужно от Брана?

– Что с ним? – дьявол повторил мой вопрос. – Все просто. Он должен жить.

Взор сатаны пронзил меня, и мнилось, что он проникает прямо в душу. Потом сатана посмотрел на Велдона, который по-прежнему, закрыв глаза, читал молитву. Инквизитор вздрогнул, ощутив на себе внимание дьявола, однако продолжил взывать к небесам.

– А ты, церковник, не единожды помышлял об убийстве Брана! – вдруг сказал дьявол.

Монах задрожал всем телом, его уста больше не шевелились, он открыл глаза.

– Чтоб остановить конец времен! – выпалил инквизитор. – Но…

Велдон смолк. Посмотрел на меня, потом в пустоту. Проклятый святоша! Сам же недавно говорил, что своих не бросаем!

– Но не ведал, остановит ли смерть предвестника приход конца времен или, наоборот, ускорит его. Так ведь? Твои черные мысли явлены мне, сколь бы ты ни молился. Да будь ты хоть святой! Темные помыслы всякого смертного известны мне, и отныне я рядом с любым смертным в Орноре.

Дьявол посмотрел на меня и склонил голову:

– Спасибо тебе за это, Николас Гард!

– Иди к черту! – не выдержал я. – Оставь меня!

– Увы, но ты тоже торопишь события, Николас, – молвил сатана и картинно раскинул руки. – Пока мы не договоримся, я с вами.

Я и Велдон переглянулись. Молитвы церковника не помогают изгнать Отца лжи. Да и как это возможно, если он сам носит Распятие? Силой и хитростью нам тоже его не прогнать.

– Проклятье!.. – едва слышно произнес я.

– Что тебе нужно? – Велдон глубже натянул капюшон рясы, словно прячась от смеющегося над нами взора сатаны. – Ты сказал, что Бран должен жить, а еще что я размышлял об убийстве предвестника. Не скрою, мне думалось об этом, и правда в том, что не ведаю, принесет ли это пользу.

– Не принесет, святой отец. – Лик дьявола стал серьезен. – И поверь мне, Томас Велдон, я говорю тебе правду. Гард уже ответил, что я не лгал ему. Я снова и снова твержу о честности перед Николасом, чтоб вы уяснили истину. Я не скажу ни одного лживого слова, когда прямо заявляю об этом. Я не лгу вам!

Вдруг показалось, что за спиной дьявола сгустилась непроглядная тьма, а на лице сатаны заплясали тени от огней Преисподней. Я моргнул и узрел прежнего человека, в которого рядился дьявол, да каюту галеона, где сидели трое – я, монах и сатана.

– Чего ж ты хочешь?.. – хриплым голосом произнес Велдон. Он в который раз спрашивал об одном и том же.

– Вы не должны убивать Брана, – сказал дьявол. – Его смерть навредит вам.

– Почему?

– Если он погибнет… в нынешней своей ипостаси, – поправил себя сатана, – то не родится вновь младенцем, а немедленно присоединится к своим братьям. В ином, привычном для него самого и всех нас обличье. Тогда узрите признаки конца времен очень скоро. – Люцифер начал загибать пальцы. – Сначала чума и другой мор. Затем войны, что в один час охватят целый мир. Обезумевшие люди начнут убивать себе подобных. Потом голод и смерти. Уверяю, все случится очень скоро. За год или два все будет кончено.

– А если Бран будет жить? – произнес я.

– Конец времен отодвинется. Неужели непонятно? – Люцифер недоуменно посмотрел на меня, затем на инквизитора. – Сей мир и не узнает, что на грани. Если Бран проживет долгую жизнь, то и на ваш век хватит.

Сатана покосился на меня и ухмыльнулся. Словно жулик, обманувший простака крапленой картой.

– Вернее, на твой век, святой отец. С Николасом у нас совсем другой расклад.

В мыслях я проклинал дьявола и в очередной раз задавался вопросом, жалею ли о содеянном. Кровь и песок! Нисколько! Не было у меня выбора! Я снова поступил бы точно так же!

– Какой тебе прок со всего этого? – спросил Велдон. – Зачем отодвигаешь конец времен? Для тебя срок нашей жизни все одно что миг.

Монах с вызовом смотрел в глаза врага рода человеческого. Инквизитор встретил взор сатаны и не отвел взгляд. Не растворился в безграничном, как бескрайняя вселенная, взгляде сатаны!

– Отвечай! – потребовал Велдон! – Говори правду, и только правду!

– Ты верно сказал, святой отец. Жизни людей – это всего лишь миг. – Дьявол пристукнул кулаком по столу. – Но этот миг мне нужен!