Текст книги "Вор и проклятые души"

Глава 27
Мертвец

– Да уж. – На щеке Брана проступил круглый желвак. Предвестник покраснел, схватился за фальшборт и недобро косился то на меня, то на Томаса Велдона, – но спасибо, что рассказали.

– Ты не обычный человек, – молвил инквизитор, – с тобой все иначе.

Монах сумрачно взглянул на Войну и дернул за капюшон рясы, чтобы натянуть его глубже. Велдон оставил нас, направившись к мертвой голове, насаженной на древко копья. Я настороженно смотрел на предвестника. Вполне возможно, что он кинется на меня и монаха, однако Бран держал себя в руках.

– Вижу, что хочешь сказать что-то еще, – произнес он. – Но не нужно извинений и прочей шелухи. Не люблю это.

– Ты все же прости. – Я протянул Брану руку. – Велдон… Ты не знал его прежде. Он инквизитор, а в прошлом сжигали на кострах даже по пустым наветам.

– Ради Спасения и Прощения да для общего блага, – процедил сквозь зубы Война и сплюнул за борт. Он повторил то, что было сказано инквизитором трижды за короткий и непростой разговор.

– А я должен был остановить дьявола. Иного способа не придумал. – Я все еще держал перед собой протянутую Брану руку. Война смерил меня тяжелым взглядом и пожал ее. После всех потерь двух последних месяцев да пережитого за это время странно было чувствовать, как упал камень с души.

– Все же предупреждайте в следующий раз, – хмыкнул Бран, – когда прикончить соберетесь.

– Больше не собираемся, – я улыбался, – твоя жизнь отныне гарантирует, что конец времен оттягивается.

Я мысленно выругался. Конец времен! Проклятый пепел! Никогда бы не слышать о последних днях Орнора. Я привел дьявола в наш мир, а после призвал всадников апокалипсиса. Но неужели Орнору предначертано погибнуть столь скоро? Как остановить гибель мира?

– Что-то ты помрачнел, – заметил Бран.

– Так, о мелочах подумалось, – соврал я.

Предвестник кивнул на Велдона, который вновь замер перед мертвой головой на деревянном шесте.

– Что он силится разглядеть в ней? – Бран добавил несколько крепких слов.

Я пожал плечами.

– К черту и его, и эту башку. Лишь бы с Ирмой снова не сцепился, – сказал я, глядя на Велдона. Сложив на груди руки, инквизитор обошел мертвую голову. Сначала справа налево, потом наоборот. На кой она сдалась монаху?

– Сцепиться? – воскликнул Бран. – Они могут. Порой ведут себя, как кошка с собакой, но не на сей раз.

Предвестник подмигнул мне. Ирменгрет скрылась в опустевшем юте, откуда изгнали всех огсбургцев до последнего, даже слуг. Вампирша ушла с верхней палубы не одна – вместе с Рене Зиллем, который вызывал у меня одновременно отвращение и ревность. Ирма взяла с собой новую игрушку. Кровь и песок! Я злился на нее, но ведь не должен! Потому что все мои помыслы – об Алисе! Потому что мне наплевать, как и с кем играет Ирменгрет! Но так ли это?..

– Ревнуешь?

Бран многозначительно покосился на бракемарт в ножнах на моем поясе. Я рассказал ему и Велдону про Ирму и случившееся в купели. Чтоб объяснить, зачем к нам явился дьявол и отчего он был разгневан. Взгляд Войны намекал на радикальное решение вопроса с доктором.

– Нет, – отрезал я. – Пусть делает с ним что хочет.

– И то верно, – произнес Бран. – А что собирается учинить монах?

Томас Велдон перестал кружить вокруг мертвой головы. Сорвал с себя капюшон и вскинул к небу руки. Проклятье! Он обратился к магии! Что на него нашло? Инквизитор выкрикнул нечто непонятное, и в тот же миг мертвую голову охватило пламя. Шумный, ревущий огонь мгновенно объял умершую плоть.

Имперцы, которые видели Велдона, замерли, не ведая, что ожидать от монаха в инквизиторской рясе – он не проявил себя во время боя. Клубящуюся тьму, что не пускала в кормовую надстройку погибшего флейта, с ним не связывали. Монаха тоже опасались, как и всех нас, но страх перед ним не шел ни в какое сравнение с ужасом, что вызывала у моряков Ирма.

Вот и она! Вампирша выскочила на палубу. Растрепанные рыжие волосы ничуть не смущали Ирменгрет. Она была разъярена! Воззрилась на инквизитора и сгорающую в ярком оранжевом огне мертвую голову.

– Сейчас начнется… – пробормотал Бран.

Однако вампирша не спешила вмешиваться. Как будто даже уняла свою ярость. Стоит на месте, сложив на груди руки, и наблюдает за Томасом Велдоном. Инквизитор вновь пользовал черную магию, которая все глубже тянула его душу в пропасть греховного падения. Что же затеял проклятый святоша на этот раз?

– Гляди-ка. – Предвестник присвистнул и кивнул на монаха.

Вокруг Велдона кружила тьма. Он оказался внутри рукава из медленно вращающейся мглы, что с каждым ударом сердца становилась все плотнее. Я начал считать про себя. Не знаю, зачем я это делал, но продолжал отсчет после каждого удара сердца. Когда дошел до четырнадцати, кружащаяся тьма вокруг монаха разлетелась в клочья. Как будто взорвалась изнутри.

По галеону пронесся шепот. Злые голоса невидимых людей шептали что-то неразборчивое. На корабле попытались вслушаться и понять, что звучит в воздухе – каждого тянуло разобраться. Я встрепенулся и негромко выругался, когда осознал, что тоже поддался этому желанию, как и прочие на галеоне.

Шепот стих, а вместе с ним погасла мертвая голова. Она обуглилась, превратившись в черную головешку, в которой и не угадать ничего прежнего, ведь даже кости горели. Однако древко копья, на которое она была насажена, ничуть не пострадало. По крайней мере отсюда копье выглядело совершенно нетронутым.

– Проклятие золотых слонов! – выдал Бран. – Что это было?

Кончики пальцев укололо. Велдон продолжает колдовать!

В десятке мест на верхней палубе, на корме и носу галеона вновь сгустилась тьма; и в один миг опала прахом на палубные доски, а вместо нее появились темные призрачные полупрозрачные фигуры, закутанные в плащи до пят и в глубоко натянутых капюшонах. Одна из них была в семи шагах и смотрела ярко-красными точками вместо глаз на меня и Брана. С еле сдерживаемой ненавистью и голодом!

Эта тварь жаждала нашей крови! Но почти не шевелилась и не сходила с места. Кровь и песок! Что за чудовищ призвал инквизитор?

Томас Велдон медленно натянул капюшон, пряча око Неакра и обезображенную черной магией половину лица. Он потерял много сил – уронил голову и доковылял на негнущихся ногах до грот-мачты. Чтоб стать к ней спиной, найти опору и не упасть.

– Давай к нему, – предложил Бран, – пока Ирма не вывернула святого отца наизнанку.

Предвестник и я поспешили к инквизитору. Ирма тоже шла к нему, но в отличие от нас неторопливо. Совершенно невозмутимая; только зная высшего вампира, нетрудно догадаться, как Ирменгрет отреагирует на уничтожение ее фокуса – так, кажется, Велдон обозвал магию, что сотворила раскрывающую рот и моргающую голову несчастного моряка, чью кровь Ирма выпила в лесу на берегу.

Бран и я обошли за три шага еще одну призрачную фигуру, созданную черным колдовством. Красные источающие ненависть огоньки-глаза уставились на нас.

– Таращится, гад, – процедил Война. – Так и спину прожжет!

Я тоже ощущал злой взгляд неизвестного полупрозрачного нечто, наполненного злобой, голодом и желанием разорвать живую, полную горячей крови плоть. Призрачному существу не позволял наброситься на живых запрет, наложенный Велдоном; и потому тварь терзалась тоской, что доставляла ей настоящие мучения. Но один неверный шаг – темные фигуры распахнут плащи и кинутся на смертных. Этот шаг… Что нужно сделать, чтобы чудовища напали на нас?

Вздрогнув, я отогнал наваждение. Откуда я знаю, каких призраков призвал инквизитор и что – злость, голод или тоска – разрывает их изнутри?

– Тоже чувствуешь? – спросил Бран. – Что это за мысли в моей башке?

Мы почти дошли до Томаса Велдона, который стоял у мачты, прикрыв левый глаз ладонью. Проклятье! Что с ним? Ему дурно? Хоть бы не потерял власть над призраками. Да чтоб хватило ему сил объяснить, что же он сотворил!

– Сейчас узнаем, – пробормотал я.

Ирма и следовавший за ней Рене Зилль тоже подошли к инквизитору. Одурманенный магией вампира доктор не замечал призрачных фигур, а Ирменгрет взирала на них совершенно равнодушно.

– Браво, браво, святой отец! – Ирма захлопала в ладоши.

Ее реакция вызвала недоумение. Я-то полагал, что вампир будет рвать и метать, однако она улыбалась. Пусть взгляд холоден, но она не шипит на монаха разъяренной кошкой. Томас Велдон опустил руку и посмотрел на нас. Его лик был изможден и сер – магия отняла много сил.

– Не ожидал, – молвил он, глядя на Ирменгрет, – что ты по достоинству оценишь мои усилия. Призраки лучше, чем мертвая голова.

– Конечно, – согласилась вампирша. – Но признаюсь, что не сразу уловила нить твоего заклятия.

– Его исток – в твоей магии, – сказал Велдон. – Мне нужно было высвободить силу, заложенную тобой в мертвую голову. Поэтому я уничтожил ее, и прошу извинить меня за вмешательство в твое заклинание.

– Извиняю, – великодушно ответила вампирша.

Бран и я переглянулись. Предвестник тоже не понимал, о чем разговор Ирмы и Томаса Велдона. Еще и обмениваются многозначительными взглядами! Ишь, многомудрые!

– О чем вы толкуете? – Я вмешался в милую беседу наших сотоварищей. – Что за тварей ты призвал, святой отец? Это призраки?

– Всего лишь фантомы, – негромко ответил инквизитор. – Образы настоящих и очень опасных сущностей, но на самом деле их тут нет.

Монах оглянулся. Рядом никого из огсбургцев, которые могли бы услышать лишнее, поэтому он продолжил.

– Сии фантомы, – голос Томаса Велдона принял поучительный тон, каким он порой наставлял студиозусов в арнийском Бранде, – есть производное от магии, что сотворила голову, которую принесла Ирменгрет и которую я сжег в колдовском огне. А сама голова не являлась неупокоенной плотью. Лишь связанная с ней сила открывала и закрывала рот и глаза. Так же и с образами, которые я создал. На галеоне нет никаких призраков, и то, что вы видите, – только фантомы. Обман для ваших глаз.

– Пугала, – догадался Бран, – чтоб устрашать команду и держать ее в узде!

– Именно, колле… – Велдон осекся. Он слишком увлекся объяснением. – Полагаю, что голова надолго не напугает. Кому-то из нас пришлось бы постоянно находиться на палубе. Дабы вовремя заметить бунт и поднять тревогу. Но теперь есть эти стражи. Я…

Инквизитор снова замялся. Левое око монаха расширилось, во взоре Томаса Велдона мелькнуло нечто, что напугало уже его. Я увидел во взгляде монаха испуг. Он думал сейчас о Неакре. Он вдруг понял, что мыслит о талантах и умениях мертвого чернокнижника как о своих собственных – и это ужаснуло Велдона.

– Я хотел сказать, – инквизитор помрачнел, – что Неакр несилен в иллюзиях. Поэтому пришлось позаимствовать силу почтенной Ирменгрет, которую она связала с мертвой головой. Но чтобы создать стольких фантомов, потребовалось напитать чужую магию моей собственной.

– Ты на ногах еле держишься, – заметила вампирша. – Позволь поделиться с тобой и жизненной силой.

– Нет! – Велдон отшатнулся от Ирмы. Левую половину лица монаха передернуло от отвращения. – Ты вампир! Твоя жизнь – это отнятая жизнь других! Не взваливай на меня новый смертный грех! Их и так уже предостаточно!

– Как пожелаешь. – Ирма улыбнулась, но глаза ее были холодны.

– Твой фантомы – только для устрашения? – У меня возникли сомнения в действенности призраков, которых сотворил инквизитор. – Люди не могут вечно быть напуганными, и приспешники Низверженного тоже.

– Фантомы предупредят, – ответил Велдон. – Меня предупредят, а я – вас.

Инквизитор закрыл глаза, его качнуло. Монах упал бы, если бы не вовремя подставленное плечо предвестника. Призвавшее призраков заклятие отняло у Томаса Велдона чересчур много сил.

– Спасибо, – молвил Велдон, судорожно схватившись за руку Войны. – Я в порядке.

– Не спорю, святой отец, – произнес Бран, – но тебе нужен отдых.

– Помоги ему, – попросил я.

Предвестник повел монаха к опустевшему юту – нашему дому на ближайшие несколько недель. Томас Велдон казался сейчас глубоким стариком, но ничего – отлежится. Крепок, как вера святого старца, а воли и упрямой внутренней силы ему не занимать.

Я остался наедине с Ирмой, если не считать Рене Зилля. Сама вампир была погружена в раздумья и изредка поглядывала на меня.

– Знаешь, – заговорила она, – меня терзают воспоминания. Не могу отделаться от них. Все произошло совсем недавно, но постоянно думаю о нас.

– Лучше о дьяволе помни. – Я был раздражен. Для чего Ирма вновь затевает разговор, который мы только что закончили?

– Помню. О нем я тоже не забываю.

– Прогони его!

Ирма изумленно посмотрела на меня.

– Кого прогнать? – спросила она. – Дьявола?

– Твою игрушку. Прогони Зилля! Чего он уши греет?

– Ах, ты о моем бедном Рене? – рассмеялась Ирменгрет. – Не беспокойся на его счет! Мы можем говорить при докторе совершенно невозбранно!

– И не только говорить? – Каждый новый ответ вампира злил меня все сильней.

– О! – В карих глазах Ирмы зажегся огонек. – Ты прав. Мы можем не только говорить при докторе. А хочешь… мы можем и втроем! Ты только дай мне немного своей крови! – Вампир прикрыла на мгновение глаза и облизнула кончиком языка соблазнительные губы. – М-м-м! В тебе первая кровь! Кровь первых людей Орнора! А еще ты связан с самим Люцифером! Дай мне хоть глоток твоей крови! Или два! Ты не пожалеешь!

– Или три?

– Три? Да, три! – Ирму начало охватывать натуральное безумие. – Я сама не своя становлюсь, когда думаю о тебе и вижу, как ты близок.

– Обо мне думаешь или о моей крови?

– И о тебе, и о крови. – Вампир шагнула ко мне и плавно вскинула руку, чтобы коснуться моей щеки. – Нам нужно только придумать, как обмануть дьявола.

Я перехватит руку Ирмы, сжав ее кисть своей левой рукой.

– Обмануть? – сквозь зубы произнес я. – Зачем? Кто тебе сказал, что позволю пить мою кровь?

Что-то кричало внутри меня, что нельзя подпускать вампира до крови в своих жилах. Нельзя допустить новую близость с ней! Потому что все опять закончится тем, что позволю вскрыть вену либо подставлю шею! Упырю! Мертвому кровососу!

– Отпусти! – Лицо Ирмы исказилось от злости. – Мне больно!

Вампиру в самом деле было больно. Злость на лике Ирмы смешалась с гримасой страдания, а я еще сильнее сдавил ее кисть своей покрытой змеиной чешуей рукой в черной перчатке. Но все равно спросил у Ирменгрет:

– Больно? Тебе? Высшему вампиру больно?

Ирма попробовала разжать хватку, но я сильней этой женщины.

– Отпусти! – взмолилась она. – Я живая!

Кровь и песок! Я уставился в глаза Ирмы. Словно живая, но не живая! Я должен помнить, что она мертвец! Что я был в купели с нежитью! Тогда это не повторится!

– Сначала прогони доктора!

Рене Зилль глядел на нас пустыми моргающими глазами и чуть заметно улыбался. Его нисколько не смущало, что госпожа сцепилась со мной. Молодой дворянин не сводил с нее обожающего взгляда, и более его ничего не интересовало.

– Уйди!

Доктор вздрогнул, но только растянул лицо в улыбке, и с места не сдвинулся.

– Проваливай! – взъярилась Ирма. – Слышишь?

Улыбка сползла с лица Зилля. Он снова вздрогнул и попятился от госпожи.

– Пошел вон!

Доктор побежал на нос корабля. Я назвал его дворянином? Магия вампира превратила Зилля в безмозглую игрушку и раба. Ничего не осталось в докторе от высокородного. Он пустышка и вызывает одновременно отвращение и жалость к себе. А еще ревность! Вот это чувство я хотел изжить всей своей проклятой душой! Потому что моя любовь – это Алиса!

Я разжал пальцы. Ирма вырвала руку из моей хватки, словно ее держало раскаленное железо. Ее лицо стало белым как снег. Но она мертвец! Она должна быть бледной! Я еще трижды повторил в мыслях, что предо мной не красивая женщина, а мертвец. Мой товарищ, союзник, но не человек, а нежить! Мертвец!

– Запомни! – произнес я. – Меж нами больше никогда и ничего не будет!

Ирма вскинулась, зашипела и обнажила клыки вампира.

Глава 28
В море

Вампирша взмахнула перед собой рукой с длинными когтями. Черты лица Ирмы удлинились и заострились. Теперь она не красивая женщина, а нежить, только без расправленных крыльев за спиной.

Прежний Николас Гард был слаб и беспомощен пред упырем. Сейчас я мог схватить Ирменгрет за шею и сломать ей позвонки. Что тогда? Испортил бы красоту? Для высшего вампира это несмертельно, хоть и больно. Ирма не раз твердила, что живая! Что чувствует боль. Но она мертвец, чьи клыки жаждут вонзиться в меня, чтоб испить горячей крови.

Я презрительно скривил губы. Облик Ирменгрет, готовой кинуться на меня, вызвал ощущение брезгливости, но не гнев либо иное чувство. Потому что легко справлюсь с ней. Чары высшего вампира не действует на меня, если это не женское обольщение, и я гораздо сильней ее.

– Ирма! Не хочу причинять тебе боль!

Она оскалила рот и зашипела. Пальцы на ее руках шевелились, как если бы они были самостоятельными хищными и голодными существами, не зависящими друг от друга! А во взоре вампира не было той Ирменгрет, которую я знал и ради которой бросил вызов Люциферу. В глазах был лишь звериный голод. Но что-то удерживало вампиршу, она не нападала. Даже чуть склонила голову набок, словно прислушиваясь к моим словам.

– Остынь!

Я вспомнил, как часто мы повторяли, что своих не бросаем. Проклятый пепел! Ирма тоже своя! За несколько дней, что минули после моего пробуждения и первой встречи с ней, пережили столько, сколько хватит на долгие года. Я не желал драться с Ирменгрет!

– Прекрати. – Мой голос прозвучал вдруг спокойно и буднично.

Сменив тон, я действовал по наитию, и у меня получилось дозваться до той Ирмы, которая сохраняла в себе человечность. Она отступила, клыки и когти исчезли. Ирменгрет качнуло. Я дернулся, чтобы помочь, но был остановлен вскинутой ладонью. Левой рукой Ирма коснулась лба и закрыла глаза.

– Прости, – произнесла она. – Что-то нашло на меня.

– Ничего. – Конечно, я солгал, но не начинать же новое выяснение отношений. – Все хорошо.

– Я очень устала, – слабым голосом произнесла Ирма. – Прошу, оставь меня.

Она направилась к каютам. Сейчас она как слабая женщина, но она скоро придет в себя, потому что не человек.

Я остался один на палубе захваченного нами корабля. Окруженный фантомами Велдона, что должны удержать огсбургцев в повиновении, и моряками, которые поправляли снасти на мачтах галеона. У штурвала подле рулевого матроса стоял капитан. Вот уж кому доведется пережить гораздо больше неприятных минут, чем всем остальным имперцам на борту «Святого Филиппа». Ведь дальнейшее путешествие он непременно проведет в обществе демонов, захвативших его корабль.

Хотелось бы знать, сколь долго нам предстоит идти по Тарте и Восточному морю под этими парусами? Я подозвал капитана к себе.

Поправив черную шляпу с широкими круглыми полями, я закутался в черный плащ. Чтобы спрятаться от резкого порыва холодного морского ветра. Скоро стемнеет, и волны Восточного моря стали почти черными. Увенчанные белыми пенистыми гребнями, они разбивались о борт имперского галеона. Усиливающийся ветер разгонял все более высокие волны, и стало казаться, что сегодня на берег не сойдем.

Трехнедельное путешествие на борту «Святого Филиппа» близится к завершению. Почти шесть полных дней мы шли по Тарте, которая с каждым новым рассветом становилась все шире и шире. Устье величайшей реки нашего мира было как море. Там, где течение Тарты смешивалось с солеными водами Эльфийского залива, берега реки можно было увидеть лишь в подзорную трубу.

Первое, что мы обнаружили на выходе из Тарты, была эскадра под синим флагом с белым четырехлистным клевером. Королевский флот Герии! Устье Тарты сторожили два галеона и пять больших четырехмачтовых каракк.

Все было именно так, как несколькими днями ранее рассудили я и Велдон. Герийцы бережно хранили тайну возрожденного морского маршрута – до лесов перворожденных и дальше вверх по течению Тарты. Капитан нашего галеона, который до ужаса боялся Ирму и очень хотел жить, рассказал, что на северо-восток ходят только экипажи из слуг Возвратившегося бога – моряки морских держав Орнора, и все они приспешники Низверженного.

А герийский флот плотно держал Восточное море к северо-востоку от Пиры – последнего крупного портового города королевства под белым четырехлистником на морском пути к Запустению. Капитан «Святого Филиппа», разумеется, не знал, сколь много слуг Низверженного в герийском флоте, но предположил, что немало, и, скорей всего, не ошибся. Впрочем, Бран тогда заметил, что многие из них держат рот на замке либо из страха, либо ради серебра.

Но в любом случае далеко не весь флот под синим стягом с белым четырехлистником оберегает тайну возрожденного пути к Тарте. Значит, не все герийские моряки склонились перед Низверженным. Далеко не все. Однако выводимых в море вымпелов хватало, чтоб контролировать маршрут и перехватывать одинокие суда на нем. Тем паче что в устье великой реки всегда находилась эскадра боевых кораблей короля Рейнара.

За день до встречи с герийцами на «Святом Филиппе» подняли второй флаг. К черному имперскому орлу на бело-желтом полотнище добавился четырехлистник. Галеон шел под посольским прикрытием, но все равно не избежал бы досмотра, встретив в устье Тарты новую эскадру.

Однако, как и надеялся капитан галеона, а вместе с ним и все мы, сторожевые корабли были прежние. Герийцы помнили наш корабль и не сочли нужным досматривать его снова. Да не забыли, чей посланник плыл на огсбургском галеоне. Не нужно лишний раз беспокоить посла императора Карла.

Нам повезло, что ни говори. Как заметил Бран, везет наглым и смелым. Конечно, мы пробились бы: на нашей стороне черная магия Велдона, сила высшего вампира да я с Браном и наши клинки. Но не лучше ли спокойно проплыть мимо?

Повернув на юг, галеон шел вдоль берега. Справа по борту темнели проклятые эльфийские леса. По словам капитана, дня через три пологий песочный пляж должен был смениться на невысокие скалы, поросшие сверху деревьями, – обрывистый каменный берег. А еще спустя три или четыре дня земная твердь потянется к небу горами Долгого хребта, за которыми начинаются владения короля Рейнара. Герийская Марка.

В прошлом это орочьи земли. После истребления и изгнания остатков орков на северо-запад они превратились во владения Герии, что граничили с гномами Седых гор, как называлась эта часть Долгого хребта.

Свое Сумеречье – полоса предгорья вдоль Седых гор к северу от Долгого хребта – появилось у герийцев после разгрома уже подгорного племени. Равнинные земли бородачей вдоль реки Серебрянки на границе с лесами перворожденных отошли герийцам, а вместе с ними и богатые серебряные рудники, что сделали когда-то гномов Седых гор самыми богатыми среди их расы. Но ныне серебро наполняет казну герийского короля, а Марку и Сумеречье населяют колонисты с юга да потомки тех, кто в прежние времена появился с позволения гномов в поселках у рудников по реке Серебрянке. В этих местах люди всегда были пришлыми.

Мы не увидели восточный край Седых гор. Когда эскадра, сторожившая устье Тарты, скрылась за линией горизонта, «Святой Филипп» сменил курс. Мы торопились уйти на восток, пока не появились другие паруса, под которыми могли заметить странный маневр имперского галеона.

Полагая, что возрожденный морской путь к эльфийским лесам будут охранять и другие корабли герийского флота, мы решили избежать встречи с ними. Капитан сообщил, что до Пиры встретимся с досмотровыми командами самое меньшее еще дважды. Я не боялся боя с целой эскадрой вражеских кораблей – магия Велдона защитит нас от чужих пушек, а случись абордаж, тут уж не подкачаем я, Ирма и Бран. Но лучше не поднимать шум.

Почти все время путешествия не давали покоя раздумья о двух чародеях, которые плыли с имперским послом в Черный замок. Они потребовали уничтожить всех, кто находился на флейте, что повстречался «Святому Филиппу». Я каждый раз приходил к выводу, что приказ колдунов был не случайным. Либо они почуяли магию Велдона и стремились уничтожить того, кто обращается к черному колдовству, не будучи слугой Возвратившегося бога, либо должны были убить меня.

Пока нет объяснений, как приспешники Низверженного или он сам прознали о Николасе Гарде. Однако я непременно заслуживал гнева Возвратившегося бога, уничтожив перстень Бога Сына, а вместе с ним часть Черного замка. Главное логово Низверженного в Орноре!

Нет, его внимание совсем не нужно; и я все-таки надеялся, что Низверженный не проведал, что я жив, и не стоит лишний раз напоминать о себе. Пока не найдем Алису и Лилит, нельзя ввязываться в новые драки с приспешниками Возвратившегося бога. Поэтому мы продолжили плыть на юг, обогнув Скалистые острова – протяженный архипелаг из пустынных крохотных островков, где есть только камни, гейзеры да дремлющие вулканы, а за ними – почти бескрайний Восточный океан. Длительность нашего путешествия увеличилась на несколько дней, зато мы не встретили ни одного корабля.

Конечно, после Черного замка пришлось сражаться со слугами Низверженного трижды. Сначала в Волчьем доме, где любое магическое возмущение – так это обозначил Велддон – не могло покинуть стены эльфийской крепости. Но потом был флейт и маркиза Даон ди Регель, а затем огсбургский галеон с двумя чернокнижниками, которые потребовали у графа Мирбаха убить всех, кто был на «Благословенной на волнах».

Проклятье! Всякий раз, когда вспоминал о тех двух магах – старце и девушке, – думал и о Низверженном!

Только Возвратившийся бог все же не почтил своим присутствием наш галеон. Скорей всего, я сгущал краски, размышляя о нем, но береженого бог бережет, и это точно не изгнанный с Орнора его первый Творец.

Чтоб забылось ему про меня и наш мир!

Характер у создателя Орнора за тысячелетия после изгнания основательно испортился. Мир прекрасен, и не могло его сотворить озлобленное мстительное божество, каким нынче являлся Низверженный.

Проклятый пепел! Я в очередной раз увлекся размышлениями о Возвратившемся боге. Дабы отвлечься от тяготивших раздумий, начал разглядывать землю. Справа по борту тянутся владения короля Рейнара.

Обойдя восточный берег Герии за Скалистыми островами, мы вновь вышли в Восточное море через пролив Святого Лаврентия между архипелагом из островов-скал и Дальним Орнором – материком, чье побережье поделено на колонии великих морских держав, а обширные внутренние леса по-прежнему остаются за племенами диких орков. В Новой Лернии могилы моих родителей и, возможно, еще жива ферма отчима, да и он сам. Я никогда не интересовался его судьбой после бегства на купеческой шебеке в Лерпо, где меня подобрал Старик. Не потянуло на родину и на сей раз.

Галеон держал курс к западной границе королевства Герия. В этой части Восточного моря, что омывает южный берег Герии, северную часть Дальнего Орнора да восток Семиградья, множество торговых маршрутов. «Святой Филипп» стал одним из сотен кораблей, что бороздят эту часть мира. Галеон шел к мысу Дракона, и в те дни существовали только две опасности – пираты да риски, что всегда таит в себе морской простор.

Однако последняя треть путешествия выдалась такой же спокойной, как его начало. Огсбургцы смирно сидели в трюме галеона, команда корабля не бунтовала, хотя, наверное, моряки и привыкли к призракам инквизитора, охранявшим наш покой. Но точно не перестали страшиться Ирму, которая вызывала ужас у каждого имперца без исключения.

Пока корабль шел по Тарте, вампирша взяла еще пять жертв. Новый день начинался с того, что она расправляла крылья, обращаясь в голодное чудовище, и, схватив кого-нибудь из матросов, уносила новую жертву в лес. Возвращалась она утихомиренная и всякий раз находила меня, дабы сказать, что новая кровь на время утолила жажду моей крови. Я отвечал парой крепких слов и спрашивал, когда же она насытится. Смеясь, вампирша удалялась прочь! Она насыщалась кровью жертвы до следующего утра. Но зато не терзала меня новыми уговорами и обольщением. Ей нужна была моя кровь!

Ирменгрет успокоилась, когда выбрались в открытое море. Стала вдруг тихой и почти не показывалась из каюты, которую делила с комнатной собачонкой Рене Зиллем. Да дьявол с ними! Бран и Велдон в один голос заявили, что пусть развлекаются, лишь бы вампирша не убивала новых людей. Смерти прекратились, а страх перед нами и особенно перед Ирмой остался.

Мы отоспались, отъелись и приоделись. Я избавился от опостылевшей одежды стражи Черного замка на следующий день после захвата галеона. Помародерствовав в сундуках офицеров и в вещах господина посла, я и Бран нашли подходящее по размеру и вкусу. Я снова был во всем черном, не считая белоснежной рубашки, – в камзоле, прямых штанах и кожаных сапогах чуть ниже колен. На плечах теплый плащ из шерсти, а на голове шляпа любимого фасона. С широкими круглыми полями. На поясе в новых ножнах на левом боку спит мой бракемарт, а справа в кобуре теперь пистоль. На руках перчатки, подобранные в эльфийском замке.

Бран облачился похожим образом, только цвета выбрал темно-зеленые, если не считать сапог. Камзол предвестника, отделанный серебряными нитями, стоил весьма прилично, но старые потертые ножны Война почему-то оставил – у каждого из нас свои причуды.

Томас Велдон тоже подобрал новую рясу. Накинул поверх скромных одежд, найденных на корабле, которые подходили скорее слуге, но и это не мое дело. Ирменгрет довольствовалась гардеробом, позаимствованным у маркизы ди Регель. Вампирша ненадолго появилась час назад на палубе в платье кроваво-красного оттенка под теплым коричневым плащом. Ирменгрет требовался капитан, чтобы втолковать ему, где нужно нас высадить – четырех дьявольских созданий вместе с куклой-доктором и пленником. Граф Клос фон Мирбах продолжит путешествие вместе с нами как свидетель и живое доказательство тайной политики. Предъявим его арнийскому королю.

Галеон легко рассекал волны под попутным ветром. В одном дне на запад лежит мыс Дракона, за которым уже нет Восточного моря и герийских владений, а мы сходим на берег буквально через пару часов. Неделю назад Ирма сообщила, что после Запустения продолжит помогать и дальше. Тем более что покидать меня она не собирается. Все еще на что-то надеется. Проклятый пепел!

Прознав, что я, инквизитор и предвестник направляемся в Арнию, вампирша вызвалась помочь. Сказала, что в условленном месте на берегу нас будут ждать ее слуги – в двух лигах от городка с названием Монкук. Галеон как раз идет мимо него. Не сказал бы, что это город – скорей разросшийся поселок на широком холме. Рыбацкое захолустье, но какое мне дело до него?

Я злился и понимал причину моего раздражения. Не испытываю восторга от предложения Ирмы, потому что до Арнии уж как-нибудь доберемся – в сундуках офицеров нашлись не только одежды, но и серебро. Особенно у господина посла. Даже кошель с золотом сыскался!