Текст книги "Ставка на жизнь"

Ничего интересного не происходило, всё по накатанной: капельницы, штатив без прибора, потом с прибором на сорок шесть часов, четырёхразовое питание, немногословный сосед, несколько пессимистичный – устал от лечения. Во время химии почти не ест, просто решил дать себе разгрузиться. Однако на второй день покушал свои продукты, когда я ему подбросил мысль, что во время химии организму нужна энергия, посему желательно кушать. Сам я ел всё, некоторые блюда не доедал, но еда здешняя не вызывала болей, что достаточно удивительно. То ли лежачий режим сказывается, но стул нечастый, не более трёх раз в день. Поговорили с Васей насчёт выпивки, он, как, впрочем, и другие врачи, не против пятидесяти граммов, и не сразу, а по истечении двух-трёх дней после процедуры. Я спрашиваю его об этом не из-за желания выпить, а с научной точки зрения. Мне кажется, чтобы очиститься от последствий химии, нужно выпить через три дня граммов пятьдесят и закусить арбузом, чтобы прогнать вредные вещества, очистить кровь, а после насытить пробиотиками кишечник. Кстати, мой сосед лежит и бредит арбузом, ему после химии очень хочется эту ягодку, как и мне. В отделении тихо, спокойно, напротив отделения во дворе морг, и люди часто интересуются его месторасположением. Слышал, как охранник кому-то из интересующихся говорил, что здесь будущие клиенты того заведения, как, впрочем, и мы все… Вчера ночью был переполох: мужчине стало плохо после химии, уже посинел, но врач прибежала из ОКБ, успела. Мне химия идёт, только бывает онемение пальцев, особенно если прохладно, но я делаю зарядку для кистей. А может, они немеют, потому что пишу, держа смартфон перед собой на вытянутых руках, тяжеловато, поэтому приходится прерываться. Ещё заметил, что здесь больные часто мёрзнут, то ли от лежания, то ли от химии, но спят все в одежде под одеялами. Я на третью ночь тоже залез под одеяло.

Кухня неплохая, разнообразная, я всё попробовал в этот раз: борщ, жаркое из картошки с мясом, плов, курицу, каши…

Уже утро последнего дня, 4 ноября. Кстати, опять старшая медсестра не размножила мне паспорт на немецкий прибор, хотя клятвенно обещала, и Вася не пришёл продолжить дискуссию, тоже обещал. Поэтому на следующую химию обещать что-то приготовить не стал, буду делать для больных. Нет, я забрал свои слова обратно. Для врачей и медсестёр я буду готовить, пусть радуются жизни. В пятницу я дома уже в шесть часов. Меня ждёт супчик из домашней курицы Женьки, бывшего мужа дочери. Тот привёз яйца и большую курицу, которую я разделал почти на десять частей. Съел с удовольствием супчик и стал немного бродить по комнате. Сигареты, которые я курю обычно, закончились, в доме оставались только неприятные, вызывающие кашель, но закурил их. Кашель стал бить по моим больным точкам, вызывая иногда дикую боль. Кашель подавлял мёдом, но новая сигарета снова мстила мне по полной программе. Я докуривал эту гадость, ругая себя нещадными словами. Так и прошёл весь вечер – с сигаретой, кашлем и болью. Ну а что я хотел? Сам виноват – самому и расхлёбывать, вот и хлебал по полной программе. Пока лежал в палате, не двигался, ни одного сильного приступа боли не было, как попал домой – от движения, что ли? – пошёл кал из обоих анусов.

Утром следующего дня поехал на дачу к дочери. Вчера перед сном последнюю сигарету выбросил, не выдержал, поэтому и на дачу прибыл без них. С палками пошёл гулять. Иду, медленно передвигаясь по дачному посёлку, слышу: кто-то стучит в доме внутри. Захожу: мужчина лет сорока приятной внешности с молотком в руке, а поодаль расположились симпатичная жена с сыном. Поздоровался, спросил сигарету, получил. Пожелал удачи и пошёл дальше. Сигарету растянул на два раза. Состояние сонное, будто в тумане, но километра два прошагал. С одной стороны, после химии нужен отдых, исключить нахождение на солнце нужно, но с другой – физические силы тоже нужны, именно в комплексе живём мы. Поэтому и ходить надо, и лежать. Иду не спеша, не как мчался недавно в марте, когда выиграл первое место на соревнованиях по скандинавским палкам. А ведь тогда я уже болел, и живот мучил, после финиша в туалет помчался. «Да, интересно, как бы прошёл сейчас, будь соревнования? Скорее всего, быстрее однозначно – там, на старте, по-другому настраиваешься», – размышлял я. Вдруг слышу стук дятла. Нахожу его глазами: сидит красавец с белым хохолком и лупит своим клювом по голой осине. А голова, кажется мне, у него держится на верёвочке, которую то натягивают, то отпускают, да так, что голова его откидывается назад. Смотрю на него, радуюсь маленькому чуду природы, а тот не обращает на меня внимания, делает своё дело. По дороге от Кисловки в сторону Комаровского озера гуляют местные жители, в основном женщины, конечно. У меня на дороге начинают неметь пальцы – это последствия химии – не обращаю внимания, но они сами о себе напоминают. Зато в комнатке, что оборудовала дочь, её труд вместе с «ТеплЭко» создают домашний очаг, в нём тепло, и пальцы отходят, онемение исчезает. После обеда чуть-чуть отдохнул и ещё немного прошёлся. Дома начались боли, то в одном месте, то в другом, но я к этому готов, ибо это естественно. На химии почти не двигался, а питался, много пищи осталось внутри, вот и должна она выходить наружу. Иду в магазин за сигаретами. Идти две минуты, сейчас пять с перерывами, останавливаюсь, когда резкая боль заставляет сжаться. Поговорил с продавщицей, она мне ещё информацию про хорошего доктора записала. Зашёл в магазин «Ярче», пообщался с Викторией, жизнерадостной и весёлой. С девчонками из суши-бара. На моё удивление, как раз приехала моя любимица Валентина. Я решил купить цветок ей, двинулся к перекрёстку, но остановила боль. Постоял, помучался и вернулся домой. А перед сном наконец-то помылся полностью, не частями. Залез в ванну и промыл все участки тела, вышел – как заново родился.

Воскресенье прошло тяжело, ни разу даже не вышел из дома. Проснулся рано, в четыре утра, и решил сходить в «Ленту», что находится в восьмистах метрах, но так за весь день и не удалось, боли, походы в туалет замучили. Но опять спасала игра, выиграл пятнадцать тысяч в итоге. И всё удивляюсь, почему именно при боли идёт удача. Как компенсация за?.. Вечером позвонил двоюродный брат Надежды, хороший мужик Петя Крюков, мы вместе копали могилу маме жены. Сколько раз я его приглашал, но он всё не шёл, а здесь надумал. Я сказал: «Жду», другого бы я не смог сказать. Боли идут волнами, но я начинаю делать бутерброды с икрой, ставить котлеты. Надежда ругается, что не вовремя, дескать, тебе лежать надо, а ты гостей приглашаешь. Внука, который мне устанавливает приложения в новый телефон, посылаем в магазин за фруктами, овощами. В итоге Надежда жарит котлеты. Я ей говорю:

«Что обижаться? Живём один раз, и вдруг этот раз последний? Да и что жить обузой? Надо что-то полезное делать, хотя бы кому-то, хотя бы по мелочи, но чувствовать, что ты нужен, можешь помочь». Так в итоге и получилось. У Пети оказались проблемы, уж очень схожие с моими. Я ему налил капли прополиса и сказал, чтобы срочно делал колоноскопию, если надо, я оплачу. А то время идёт, а он ходит по кругу.

И сидим мы вдвоём за столом, я со стаканом воды, он сока, оба есть не можем. Петьке даже хуже – у него запор уже третий день. И смотрю я на полный стол, и мне весело становится:

– Вот так, всё есть, а съесть-то не можем!!!

Смешно и грустно: нет чтобы прийти ему, когда здоровы были, тогда выпили бы и закусили. А вечером, когда Петя ушёл, я сорвался: взял и съел четыре бутера, почти весь виноград и даже банку острой закуски и лёг спать. Проснулся почти в восемь часов, так долго я давно не спал. Съел все запрещённые продукты, а результат неплохой, ничего в этой жизни до конца не понятно.

Решил сходить за молочными продуктами к фермерам. Набрал сметаны несколько банок на калачи, творог, молоко и хороший кусок телятины для дочери. Мясо продали по пятьсот девяносто – ориентируются на рынок. Женщины, в основном пенсионерки, брали мясо понемногу. А я думал: «Откуда всё же такая цена у моих фермеров?» Особых причин экономических нет, дизтопливо не возросло, сено своё, а ориентируются на рынок. Могли бы хотя бы по четыреста пятьдесят рублей продавать, а так почти как на рынке, а там затраты другие, одна аренда чего стоит, да и посредники в основном стоят… Вот так сами люди гнут цены, где не совсем и оправданно. В Хакасии мы брали говядину по триста двадцать рублей – там цену держат божескую.

Пальцы в варежках онемели от небольшого холода. Дочь в это время съездила за материалом биопсии без меня. А мы с сыном поехали в ОКБ к моей Олесе, там получилось очень удачно для нас. Она вышла после многочасовой операции и сразу осмотрела моё хозяйство. Краснота исчезла. Всё почти в норме, ещё один осмотр – и после швы подшить придётся, так как их химия тоже не щадит. Да, Олеся принципиально не берёт онкологических больных в платных клиниках. Говорит, что сама знает цену деньгам, иначе не пахала бы на трёх работах. Она знает, какие затраты несут онкобольные, посему ждёт их только в стационаре. Я понимаю её позицию, но и считаю, что врачам недоплачивают, ибо им приходится работать почти на износ… Мне искренне жалко её, хочется чем-то помочь, я думаю сделать ей подарок, типа цепочки, но боюсь, надо подождать. Я уже связался с московской ювелиркой, там ждут отмашки. А пока сообщаю, что в среду будут пирожки с груздями, на что она реагирует так:

– Ты лечись, не бегай лишний раз, береги себя.

А я думаю: «А что беречь себя, если от меня пользы не будет?» Юра Хмылев забрасывает ногу барана в подарок. Поэтому решил сделать плов Валериной семье и Поле. Два часа пролетело в делах – и плов готов. Я облизываю ложку, всё отлично. Агнешка выходит на связь, показывает младшего брата, который лезет к ней, там жизнь кипит. Просит ещё колбасы. На завтра есть дело: сходить за колбасой, и эклеров возьму – они любят. Вот и вечер подошёл к концу. Состояние вялое, но боль несильная, завтра начинаю принимать свои капли параллельно, организм, похоже, восстанавливается. По Владимиру Семёновичу я попал в колею, из которой тяжело выбраться, но можно. Вернее, надо выкарабкиваться. Моя болезнь напоминает мне приключение, тяжёлое, неоднозначное, типа восхождения в горы, посему и интересное в плане её преодоления, победы над ней. Так что вперёд и вверх, а там…

Я сижу долго вечером, потому что нет боли, всё в норме. Уже после полуночи съел немного плова – опять всё хорошо. Закончил выступать начальник СМЕРШа Соловьёв во френче без нагана, началась передача о Трубецком, которого вывел на сцену Кобзон. Вообще он был интересный человек – скольким талантам дал дорогу. Заплатил лично директору Ваганьковского кладбища за место для Высоцкого. Я всё хотел с ним поговорить, но не удалось, хотя, когда попал на семидесятилетие Юрия Саульского, то была небольшая возможность. Однако Кобзон уехал со дня рождения в больницу на операцию, но на юбилей приехал! Я там тогда отличился так, что могли представить и Кобзону, по крайней мере, им напугали. Я брякнул тост типа за Россию без евреев, правда, не так грубо, но мне сказали спокойно, что, дескать, хорошо, что Иосиф тебя не услышал, а вообще ты, похоже, один здесь не еврей…

8 ноября. Проснулся почти в восемь, прекрасно. Состояние хорошее. Начинаю пить свои капли Палласа. Потом выпиваю ложку прополиса, таблетку железа и фолиевую кислоту (эти таблетки мне прописаны врачами химиотерапии). Глянул в окно: дворник занимался своим делом. Поздоровались. Я спросил его про цветы для жены, но он то ли не услышал, то ли не захотел отвечать. Второй раз не стал задавать свой вопрос. Позже узнаю и заставлю купить. Сварил рисовую кашу, сварил кофе, а там встала и моя половина, и мы позавтракали. Последствия химии, похоже, прошли. Не все, конечно, но основные точно. У меня вернулись силы, делаю лёгкую зарядку. Потом иду в «Тесто», беру тортики и эклеры для ребятишек Валеры. Затем захожу в «Ярче», беру две палочки колбасы – Агнешка просила. Обращаю внимание на отсутствие народа. Понимаю, что до пенсии, а она в этом районе 10-го числа, у людей закончились деньги. Печально, не хватает народу средств, всё же пенсии не соответствуют высоким ценам, а они растут побыстрее, чем на Западе. Что-то наше правительство не додумывает, да и тяжело им додумывать, они знают, но не понимают, не испытывают на своей шкуре. Варю обед, а Надежда делает салат. В телике трещат эксперты «60 минут», а я начинаю печь калачи. Час – и двадцать пять калачей готовы, это мой шедевр, который знает город. Вчера, когда просил образцы гистологии отдать дочери, они сразу вспомнили про мои калачи. И я не шучу: пора бы бизнес строить. А что? Сто штук в день можно делать, а это где-то тысяча рублей дохода в день. А я решил ещё освоить торты и пишу в Москву Титаренко, чтобы мне прислали лучший торт от фирмы «Печенеги», которой руководит её дочь. И хорошо зарабатывает, между прочим, а помогает ей муж-англичанин. А то покупаю в пекарнях и магазинах для ребятишек.

День весь проходит прекрасно, никакой боли, но что интересно, я проигрываю вчерашний выигрыш в десять тысяч! Боли нет – выигрыша нет, а я собирался сходить и закупить партию термобелья для мобилизованных. Ладно, тогда дождусь пенсию и куплю.

Но интуиция в игре зависит от боли, неужели это правда?!

Ладно, проверим ещё как-нибудь. В четыре часа съездили в онкоцентр к хирургу Харитонкину, он ведёт мою персону от онкоцентра. Ему привезли образцы гистологии, чтобы он отправил на исследования. Его тоже спросил о каплях – и опять игнорирование. А я уже применяю, начиная со второй процедуры. Сегодня мне реально хорошо, ни болей, ни слабости. Я даже езжу сидя и сейчас сижу, видимо, моя кишочка меня полюбила, пока не мучает. Ведёт себя прилично, похоже, и вес стал набирать. А поздно вечером мы с Надеждой прошлись тридцать пять минут. Ноги немного ватные, но удовольствие получил несравненное. День закончился в радужных тонах.

9 ноября встал около восьми утра. Состояние хорошее, сейчас на первое место выходят позвоночник и шея, они требуют зарядки, и я начинаю её. Включаю даже гантели, в итоге потянул какую-то мышцу, и целый день болела левая рука, но потом боль исчезла.

В три часа с пирожками приехал в ОКБ на осмотр стомы к Олесе Анатольевне, но она была на сложной операции и попросила через медсестёр приехать завтра. Пирожки оставил в ординаторской. Там сидел молодой мужчина, который сказал, что зря я пирожками кормлю Олесю – станет полной, дескать. Я предложил ему попробовать один, но он без хозяйки отказался брать. Позже я узнал, что мужики и съели мои пирожки, а Олесе достался всего один.

Заехали в онкодиспансер к врачу-психотерапевту, чтобы получить справку для оформления инвалидности. Врачу досталась пара калачей, остальные отправил с сыном ребятишкам. А вечером прогулялись уже около часа, ноги шли медленно, но достаточно твёрдо – силы потихоньку возвращаются.

10 ноября поговорил с дворником. Он, как оказалось, подарил жене пять хризантем и деньги не пропил – зря на человека подумал плоховато – молодец! Особенно то, что хризантем купил пять, а не три, как подумал я. На улице целый день валил пушистый белый снег, и наш дворник два раза чистил двор. Посыльный из фирмы «До дома» привёз книги. Я держу свою красивую книжку «Пятёрка по рисованию», но, странно, особой радости не чувствую, наверное, эти рассказы ещё не шедевр в моём понимании, поэтому мне придётся ещё много поработать, чтобы сердце трепетало от счастья. Но книжка мне понравилась, хороший переплёт, бумага и обложка, на задней странице красуется моё фото на Ольхоне и благодарность многим людям, кои в той или иной мере способствовали изданию первой моей книги. На родину, в Чернышевск, нужно отправить почти двадцать штук, родственникам, а также в школу, библиотеку. Количество книг согласовал с сёстрами.

Позвонил Алику Сапаргалиеву, пригласил домой, чтобы вручить экземпляр. Алик – один из самых внимательных читателей и критиков моих черновиков, ему я выразил и благодарность. Издательство сообщило, что купить книги можно будет на ресурсах типа «Озон», «Литресс» через месяц. Для меня главное, что напечатали бесплатно.

В ОКБ Олеся подправляет стому, умудрившись сделать два шва. Немного больно, но я не показываю вида, тем более, когда слышу: «Потерпи, миленький, сейчас будет неприятно».

А я дарю врачу книгу со словами: «Замечательному хирургу, самой умной блондинке и шикарной женщине от автора-пациента». И конечно, несколько калачей. Мы прощаемся до субботы, в субботу попробует сделать ещё несколько швов, хочет успеть до химиотерапии, пока кожа рвётся, но по бокам пару швов всё же выполнила. А вечером прогулка почти час. Пригласил Надежду в кофейню «Кофеёк-кренделёк», что расположена в районе Дворца спорта. Выпили по чашке латте, а я съел ещё и пряник. Девушка не только симпатичная, но и приветливая, разговорчивая. От неё узнал, что они делают под заказ тесто пирожковое, и я решил взять у них в следующий раз. Поблагодарил её за хорошее обслуживание.

На следующий день на даче у дочери я впервые прошагал быстро километра три, даже сам удивился, пролетев до Кисловки по заснеженной дороге, по краям которой красовались мохнатые небольшие ели с шапками снега. Чистый воздух пьянил, и я летел, почти как на соревнованиях. «Да, – подумал, – ещё немного, и я буду готов к соревнованиям по скандинавским палкам». А утром до поездки у меня побывал гость, Алик. Выпили чая с мёдом, я подарил ему книгу, похвалили друг друга, я налил ему немного прополиса.

Поехав на дачу, забыли взять пакет с едой, так что балуемся только кофейком. Дочь с женой чистят от снега двор, а я пишу, ибо мне не дают взять в руки лопату. Мой тёзка Сергей Валерьевич Суровикин принимает тяжёлое, но, похоже, необходимое решение. Я давно ждал назначения на пост командующего действующего боевого офицера, и он появился. Ещё бы в оборонной промышленности и в управлении народным хозяйством пришли люди, которые могут работать по-новому. Необходимо срочно резкое возрождение производства, у нас уже нет времени. Санкции ужесточаются. К примеру, корейцы прекратили поставку не только тяжёлой техники, но и запчастей к ней. А вчера сын пошёл купить клапан к бойлеру на шесть атмосфер, но и их прекратили поставлять. Срочно нужны меры по расширению производства. Уменьшать налоги резко и сделать доступными и дешёвыми кредиты. В Китае один процент для новых предприятий и кредиты под три процента!

Мы Китаю ещё дёшево продаём ресурсы, то есть развиваем конкурента, а не своих производителей! А Китай продаёт наши ресурсы уже в Европу, тот же сжиженный газ!

А ведь надо помнить о Даманском. Тогда китайцы, напав на СССР, показав миру своё отношение к нам, получили от Запада и технологии, и ресурсы, и только благодаря этому поднялись с колен. А что бы Китаю не повторить трюк? Тем более что там карты до сих пор с частью нашей территории, что касается Дальнего Востока и части Забайкалья.

Если Запад введёт относительно Китая санкции, аналогичные нашим, то как поступит сосед, неизвестно…

А сейчас я рад назначению тёзки, всё же жизнь заставляет власть думать, ситуация-то неоднозначная. И война будет в итоге решаться не только военными, но по большей части экономикой. Представьте, что станут корейские экскаваторы! Одно строительство потеряет столько, что будет невосполнимо. Но что интересно, так то, что наши власти надеются на Китай, который производит запчасти к корейским экскаваторам… Мысли не очень весёлые рождают другие, уже совсем плохие мысли. Я решаю сходить в бар, тем более что жена отказалась от прогулки. И я пошёл тяпнуть текилы в бар «Строганина». Однако там меня ждало фиаско – не было ни одного места. Я вспомнил, что сегодня пятница, но мысль не отпускала, посему поплёлся в «Шашлыкофф». Там тоже было полно народа: молодёжь и пиво. Шум, гам, но главное, что место нашлось. Мой давний знакомый Слава принёс две текилы вместо одной и сырные палочки. Потихоньку, не торопясь, вбирая в себя молодой дух ресторана, я выпил спиртное и съел палочки. Душа моя успокоилась, и дома после массажа я быстро заснул.

Проснулся почти в семь, состояние среднее, так как отверстие в мешочке Олеся Анатольевна сделала вчера меньше, всего двадцать вместо тридцати пяти, чтобы защитить швы, со стулом возникли проблемы, но не смертельные. Утром прогулялся по магазинам, купил контейнер для сырников, которые приготовил для Олеси. В обед были у неё на приёме, где она снова отчитала меня за подарки и просила больше ничего не приносить. Я пытался сказать, что это от чистого сердца, но у моего врача оно оказалось железным, что, впрочем, разочаровало меня, но не очень. Придётся придумать что-то другое, коли еду ест только приготовленную лично или мамой. Будем думать о не съестном. А на улице идёт постоянно снег, но не лежит, а тает, создавая слякоть. Вечером темнеет уже в пятом часу, мы движемся к зиме, но пока мелкими шажками. А после 25 декабря уже, можно сказать, и зиме придёт конец, ибо день начнёт увеличиваться, птицы по-другому запоют и защебечут. Мы планируем Новый год отметить на даче, если температура будет до пятнадцати градусов, тем более что приедет внучка Катя из Москвы. А что, нарядим сосну, что стоит перед домом, нагреем комнатку – и хороший Новый год будет на улице, среди снега и сосен. Посему решили и горку сделать, благо снега хватает. Начинаю готовить плов: завтра обещал сын прийти, да и дочь отведает на даче, а мне дело, какое-никакое, но всё же. После приготовления пойдём на улицу с палками к Дворцу спорта, там тренировку проведём почти ночную…

А что, три километра прошли с палками вокруг Дворца спорта. Идти очень комфортно, не скользко и никто не мешает. В итоге решили, что это идеальное место для вечерних прогулок зимой. Сплю не очень хорошо, часто просыпаюсь, поэтому ночью решил испечь калачи – пригодятся на следующей неделе.

Утром пошёл за молочкой, кою привезли фермеры. Их угостил калачами, а их мнение важно, Юля очень хорошо печёт разные вкусности. Спросил про кредит. Они в раздумье. Вроде тебе дают пять миллионов на пять лет и возвращать не надо, но есть условия разные, которые могут усложнить жизнь. К примеру, нужно обязательно взять землю в аренду. А это оформление, потом оплата аренды. Дальше – необходимо принять официально двух человек на постоянную работу. Даже если у них будет минимальная оплата труда и устраиваешь себя или своих родственников, то придётся платить налоги на зарплату в течение пяти лет. Если второе ещё имеет логику, то первое условие в их случае совершенно не нужно. Может быть, лучше бы выдавали кредиты с частичным погашением, к примеру, дали пять миллионов – возврати два, но обязательно покажи увеличение продукции. Поэтому фермеры и думают, хотя им нужно сесть и считать, что они не привыкли делать.

Меня несколько удивляет Вова Сенотоусов. В разговоре с ним выясняется, что он мне десять тысяч прислал. А я и не обратил внимания, подумав на обязательный платёж от другого человека. Он позвонил, чтобы адрес мой узнать и чагу прислать, уже размолотую. И хотя чага у меня есть, я не отказываюсь, благодарю. А сам удивляюсь, что мне кто-то прислал деньги, наверное, впервые. Да, Вова был и есть настоящий друг, человек реальных дел.

Я как-то несколько раз помогал ТУСУРу денежными средствами – и на кабинеты, и, последний раз, на актовый зал, кстати, с шикарной акустикой. И висела даже доска спонсоров, где моя фамилия была, но лет пять назад она исчезла, и в юбилейных тусуровских изданиях моя личность тоже исчезла. Да, про стариков стали забывать.

И даже на юбилей ТУСУРа уже не пригласили, списали, похоже. А раньше на все старые Новые годы приглашали. Что говорить про нас, мелочь, когда Томск почти не помнит, к примеру, Сибирякова, иркутского купца, который пожертвовал двести тысяч рублей на наш университет! Один из главных спонсоров университета, а память о нём не увековечена в Томске ни улицами, ни скверами. А ведь кроме спонсорства Сибиряков организовал ещё и ежегодные премии за работы, связанные с изучением Сибири в различных областях, построил корабль, который принял единственный бой с фашистами на территории Сибири в Великой Отечественной войне! Очень интересный был человек. Умер за границей, нищенствовал. Помог ему дипломат Швеции как активному участнику Географического союза России…

Вообще деньги странная штука. Как-то я написал, что ценность денег понимаешь при их отсутствии. И ещё надо помнить, что богатый человек знает, что есть нищие, но не понимает нищету. Об этом написал Фицджеральд в романе «Богач». Очень верное изречение. Для меня деньги были и есть средство для достижения каких-то деловых целей. Мне всегда было интересно использовать их для развития страны, хотя и звучит чопорно, но это так. Конечно, удавалось не много, но движуха была и есть. Это желание заставляет голову трудиться в разных направлениях, искать лучшее приложение. И момент счастья приходит в исполнении задуманного. Вспомнив слова продавца из кофейни о моих калачах, звоню директору «Ежевики» Александру, толковому парню, и предлагаю приехать на пробу моих шедевров. Он обещает, но в итоге задерживают дела, и мы договариваемся на 18-е число. Если понравятся, то можно и попечь до пятидесяти калачей в день. А что? Пятьсот рублей в день – это в месяц как пенсия. А времени для этого потребуется немного – пара часов.

За эти дни побывали гости: сын, невестка, внуки Гриша, Ваня, Маша…

Вечером в понедельник выполнил план по ходьбе, причём большую часть пути прошёл в хорошем темпе. Состояние нормальное, стул стабильный, боли небольшие и редкие. Я полностью готов к химиотерапии и рвусь в бой. Для врачей приготовил царскую закуску, для персонала – калачи и конфеты, а также мою книгу для Дунаевой Л. Е.

15 ноября на ногах в семь, заправляю желудок манной кашей, и мчимся «на работу». В отделении химиотерапии все свои, знакомые. В моей третьей палате старые друзья Юра с Вадиком. Я прошу сестру на посту поместить меня к ним. На приёме вручаю книгу Дунаевой, закуску медсёстрам, калачи – в процедурную и по одному – Василию Михайловичу и вахтёру, худой, не очень общительной женщине, но и её сердце растапливаю немного. Ей понравился калач, сказала спасибо! Удивилась, что ей досталось. Василия Михайловича успеваю спросить о приёме таблеток железа во время химиотерапии, на что получаю положительный ответ и успеваю пригласить в течение дня на научный диспут по новым методам лечения рака. Сразу скажу, что в тот день В. М. меня проигнорировал, моё предложение его не вдохновило. Олеся очень уважительно относится к В. М., говорит, что у него много работы. Да, я вижу, что все врачи подолгу сидят за компьютерами, строчат выписки, направления. Вообще сейчас врачи загружены «сочинениями», работа с пациентом уходит на второй план, очень жаль.

Лечение больных во многом связано с психологией, внушением уверенности ему. Недаром ведь замечено, что люди старшего возраста лучше лечатся, если лекарства им рекомендуют дети или люди, которым они всецело доверяют или которых любят. Я сам как-то привёз лекарства от сердца отцу, который лежал в больнице, так он через три дня выписался и потом только их и принимал. А сейчас тому же терапевту дают на приём пациента пятнадцать минут, из которых десять он тратит на заполнение данных на компьютере. Я как-то пришёл на приём к хирургу, продиктовал ему свои данные и ответил на вопросы за двенадцать минут. Он закончил и говорит:

– Ну, всё понятно, идите к неврологу.

Я ему по наивности:

– А смотреть спину не будете?

– Извини, мне так всё понятно, да и приём закончился.

Если система лечения больных, к примеру, в онкологии поставлена хорошо, может, даже лучше, чем в странах Запада, то в профилактической работе есть явные пробелы. Что нужно сделать? Укрепить поликлиники, для этого сделать общий для всех поликлиник центр специализированных врачей, к примеру, гастроэнтеролога, офтальмолога, невролога – именно тех специалистов, коих так часто нет в поликлиниках либо к ним большая очередь. И лаборатории поликлиники общие на все виды анализов. Должна быть в центре и колоноскопия, и аппаратура для проверки внутренних органов, ведь легче укрепить профилактику и раннее диагностирование, чем вкладывать большие деньги в лечение, которое к тому же длительное и приводит к потерям по линии трудоспособности.

Закуска моя понравилась персоналу, принесли контейнер сами и поблагодарили. Юра с Вадиком, который прочитал мою книжку, – комфортные для совместного проживания люди. Вадик несколько наивный, но жизнерадостный человечек, часто на его лице играет улыбка. Взялись здесь с Юрой спорить, в каких единицах измеряется гемоглобин. Ох и сцепились, не на шутку, в итоге я пошёл к врачам за разъяснениями. Юра уверял, что у него десять, а Вадик – что сто. Если взять анализ крови, то там вообще слова «гемоглобин» нет. Сначала нам сказала медсестра, что он обозначается HGB. Смотрим: в анализах есть, и указано «десять». Значит, прав Юра? Однако мне врачи объяснили: чтобы узнать уровень гемоглобина, надо этот показатель умножить на десять. Разобрались. Потом решили разобраться со спиртным, пригласив по очереди своих врачей, а то Вадик очень уж хочет на Новый год шампанского бокал выпить. Их врач разрешил не только бокал, но и водочку после химии, немного, конечно, хотя в дозах и у врачей путаница, но в итоге с моей помощью определили предел в сто граммов. Василий Михайлович и одна медсестра подтвердили наши выводы.

У меня гемоглобин поднялся до 110, благодаря либо железу, либо уменьшению действия раковых клеток. После четвёртой химии мне предстоит пройти предварительные исследования, самое важное из которых – МРТ. Сейчас стали ломаться эти аппараты, так что очередь на них увеличилась. Видимо, на скорость ремонта уже влияют санкции, аппараты-то все либо из Японии, либо из Германии. В нашем отделении, кстати, есть санитарная комната, где можно лёжа сменить калоприёмник, не напрягая запахом своих соседей. А выяснилось это по прибытии ещё одного знакомого – Саши из Колпашева, мрачного пессимиста.

На это мы все обратили внимание, полежав с ним в разное время. Он постоянно мёрз, спал в тёплом костюме и чунях на ногах. Так вот, только ему начали ставить капельницу, а парни уехали уже домой, вернее, Вадик домой, а Юра мне за сигаретами, то у Саши отвалился мешочек, и он собрался на машине ехать в город, чтобы его поменять. Я предложил сделать это прямо в палате, но он не захотел. Вот тогда-то медсестра мне и подсказала, что есть такое место, и Саша удачно справился со своими проблемами. Потом стал говорить, что сам он смирился со смертью, а вот маму жалко, которая, проживая в Вильнюсе, топит дровами печь. Я удивился, что там нет газа. Матери за восемьдесят лет, она уехала в Вильнюс с младшим братом, когда Саше исполнилось восемнадцать. «Всё, – сказала, – я вырастила тебя и возвращаюсь на родину». И забрав младшего брата, укатила. Брат сейчас живёт в Ирландии, в Литву не хочет, но мать в любой момент готов похоронить, если такая необходимость настанет. Саша надолго замолчал, а потом начал звонить жене из жалости к ней, как выразился сам. Жалость заключалась в том, что он покинет этот мир, не будучи в состоянии решить её проблемы. Они долго обсасывали эту тему, и она плавно перетекла в его желание ехать в Колпашево и умирать там, но в этом случае он боялся принести страдания и заботы жене. Говорил, что из-за жалости к жене боится ехать домой, бросив, как ему кажется, бесполезное лечение, дескать, обузой тоже быть не хочется. Жена уверяла его, что будет всегда с ним, но лучше бы пройти весь курс лечения, а он в конце нудного диалога уже согласен умереть где-то под забором, чтобы не доставлять страдания любимой жене. Этот более чем часовой разговор вырубал, я сходил два раза покурить, попил кофе в фойе, глянул одним глазком телевизор, послушал рассказы разведчиков, здесь их пруд пруди: куда ни плюнь, то разведчик, то нелегал, то засекреченный агент. Будто я в школе КГБ нахожусь. Один из них в Сомали пробыл два года, а столицу их не помнит. Был в Афгане и не помнит вкус афганских гранатов. Я не был там, но знаю, что гранат этот один из лучших в мире.