Текст книги "Ставка на жизнь"

Солнце светит так ярко, что у меня начинает пощипывать кожу. Захотелось пить, а впереди опять колючая проволока, огораживающая чью-то дачу, поэтому мы решаем спускаться вниз. По пути спросили пожилого венесуэльца с одним глазом:

– Дондэ эста сервисо (где пиво)?

Тот ответил:

– Сэрко (близко).

И показал направление.

Магазинчик оказался маленьким, работал с десяти часов, так как торговал пивом.

Надо сказать, что спиртное и даже зажигалку в Венесуэле иногда сложно купить, потому что торговать ими имеют право редкие заведения с десяти ноль-ноль до двадцати ноль-ноль. Может, поэтому курящих в стране мало, не более пяти процентов, да и то в основном выходцы из других стран. Пиво оказалось хорошим на вкус, хотя я не уважаю этого напитка. Бутылочка в тридцать три миллилитра обошлась нам в два с половиной боливара. Памятуя, что Хосе обещал нас свозить на дачу Финка, что находится в национальном парке под названием «Струя индейца» из-за водопада метров сто высотой. Мы остановили такси и за десять боливаров доехали до гостиницы. Позавтракав в гостинице супом и яичницей с лепёшками из кукурузы, на двух машинах мы устремились к горам, расположенным на противоположной стороне. По дороге испробовали местный самогон, достаточно крепкий, градусов пятьдесят, подъехали к водопаду. Мы с В. Н. решили искупаться под водопадом и спустились вниз. В результате этого купания порезал мизинец то ли стеклом, то ли камнем и потерял очки, которые оказались ниже по течению, но всё же я их нашёл. Нас, мокрых, не пустили в джипы, и пришлось ехать в кузове, что имело свою прелесть. Нас бросало из стороны в сторону, в соответствии с изгибами серпантина, а вокруг открывался прекрасный вид на вершины и огромные пропасти, поросшие большим количеством разнообразной растительности. Вскоре мы увидели прекрасный город, носящий имя святого Христофора Колумба. Дача сестры Хосе располагалась на склоне горы и имела приличную площадь в двадцать гектаров. По участку протекал небольшой ручеёк, которым заполняли бассейн, используя воду и для полива в редких случаях. Заросли кофе, небольшие кустарники, похожие на облепиху, заполняли приличную часть участка и являлись основной статьёй дохода хозяев. Под навесом стояли машины для шелушения зёрен, а посредине под солнцем индеец сушил их, переворачивая время от времени орудием, которое напоминало грабли (растрижо), только вместо зубьев была приделана сплошная деревянная дощечка. Остальную часть участка заполняли банановые пальмы, апельсиновые и лимонные деревья. Здесь же росло много цветов и кустарников, имеющих разнообразное растительное оперение. Воздух пьянил, щебетали колибри, порхающие словно стрекозы, кружились красивые бабочки, то и дело пролетали птицы, раскрашенные в яркие цвета, а один старый зелёный попугай сидел в клетке. Я упал на траву, чтобы насладиться дымом сигары, но Хосе настойчиво позвал нас вниз к дому.

Они с братом завели меня в комнату, в которой справа стоял старый книжный шкаф с книгами, в центре стол для бильярда, а все стены были увешаны большими, в рамках, дипломами и удостоверениями к наградам. Это была комната их отца, являвшегося в течение примерно восьми лет руководителем парламента штата Тачира. Хосе рассказывал о каждой награде, неоднократно подчёркивая, что в эту комнату они приводят редких гостей, только тех, кто может понять их законную гордость. Потом перешли в другую комнату, меньшую, где уже брат рассказывал о фотографиях на стенах, что мне всегда нравится, потому что оживает чей-то человеческий род, пусть неизвестный многим, но оставивший свой неповторимый след в истории человечества. Большинство фотографий говорили о баскетбольном прошлом брата Хосе, члене сборной штата.

Мы листали его большущий альбом с вырезками фотографий из газет и журналов, а он не без доли гордости рассказывал быстро, так что Хосе не успевал переводить. А рядом стоял индеец, которого называли секретарём, и подавал нам коктейль из рома, колы и льда. Мы перешли на веранду, где я наконец закурил, прихлёбывая содержимое бокала, услужливо поднесённого секретарём. Неспешно разговаривая, мы вдруг обратили внимание на крики женщин наверху. Хосе с братом засмеялись и объяснили, что секретарю больше не наливают коктейли, потому что увидели, как тот из всех стаканов отпивает по дороге к нам.

Пришлось идти к летней веранде на верхнюю часть участка. В воскресные дни венесуэльцы повсюду жарят мясо, и запах дыма сопровождал нас. Наши хозяева тоже занимаются любимым делом. Большой кусок мяса, один или полтора килограмма, немного надрезанный сверху, лежит на решётке шашлычницы, чтобы стекла кровь и пропарилось мясо. Примерно через полтора часа его разрезают и кладут, уже кусочками, на решётку. Каждый может жарить себе как захочет: то ли с кровью, то ли прожаренный сильно. На столы ставится салат из зелени и помидоров, отдельно авокадо, апельсины и лимоны, а также сыр. Ром, если пьёшь чистый, то хорошо закусывать авокадо, предварительно его посолив. Венесуэльцы чистый ром пьют редко. В конце встречи, когда голова уже съезжает немного набекрень, я говорю длинную речь. Хвалю хозяев, их родителей, труд, позволяющий насладиться природой и результатами человеческой деятельности, в которой помогают такие незаметные обитатели природы, как колибри.

В перерывах между жаркой мяса мы играем в древнюю игру индейцев балос, напоминающую кёрлинг, только на ровной земляной площадке размером двадцать пять на пятнадцать метров.

Каждая команда имеет по четыре больших шара разного цвета. В начале игры один из участников бросает лимон, а потом команды кидают шары, чтобы расположить их как можно ближе к фрукту. При этом можно выбивать чужие шары, даже лимон. Выигрывает та команда, которая за игру наберёт одиннадцать очков. Каждое очко равняется одному шару, который находится по окончании партии ближе к лимону. Незаметно наступают сумерки, а значит, уже шесть часов, и мы собираемся домой. Сказка закончилась быстро, а уже завтра (маньяна) на работе будет ощущаться лёгкая грусть…

Заканчиваю эту небольшую зарисовку и слежу за командой, а мысли убегают в Венесуэлу, прекрасную, сказочную, богатейшую по ресурсам страну мира. Там есть всё – от алмазов, алюминия, нефти, газа, угля до калийных удобрений. Природа не менее восхитительна и разнообразна – от снега в Андах до самого высокого водопада Анхель, высотой около километра. Река Ориноко почти как Амазонка, только поменьше, в ней водятся не только пираньи и крокодилы, но и дельфины, не говоря о разных рыбах, коих множество. А какие мощные водопады! По триста метров шириной и высотой в двести метров. Такая махина воды летит вниз, что катера не могут на километр подойти! А я под этим потоком воды проходил в расщелине и ощущал его брызги. А остров Маргарита с многочисленными кактусами на горах, так что и пройти невозможно, а пороги рек, на которых снято Голливудом множество фильмов! Остров Лос-Рокес, удивительный, с подводным красочным миром, но самое интересное – наблюдать охоту пеликанов за рыбой, когда они с высоты падают вертикально в воду, выныривают с рыбой в клюве, поднимаются в небо, к ним бросаются чайки и склёвывают всю рыбу с боков, оставляя пеликану только часть, находящуюся в клюве. А пеликан спокойно через пару минут снова ныряет за добычей, и чайки снова летят стаей к нему. Этот птичий базар шумит возле острова. Я многим советую съездить хотя бы раз в эту прекрасную страну. Я ходил с индейцами по саванне, так же, как и они, босиком, хотя они пытались запретить такое хождение. Фотографировал крокодилов вечером, когда они спят возле берега, высунув голову из воды. Именно в это время на них идёт охота. Охотники едут в лодках и светят фонарями, а когда видят красный свет от глаз крокодила, то спокойно подъезжают и убивают. Однажды я врезался на лодке в мангровые заросли, а оттуда вылез крокодил. И час мы с ним не расставались, ибо как только я поднимал весло, тот открывал пасть, но в итоге он отпустил меня восвояси.

А ещё это страна парадоксов. Подъезжаем с переводчиком Хосе Чапарро к заправке на джипе. Он спрашивает, есть ли у меня доллар. Даю, а мне дают сдачи!!! Полный бак в пятьдесят литров за сорок наших рублей!!! Именно поэтому в штате Тачира много нелегальных трубопроводов, по которым бензин гонят в Колумбию. Мне назначили приём к Чавесу, тогдашнему президенту. Во дворце подходит товарищ и протягивает руку. Я не понимаю, ибо от пожатия он отказался. Мой переводчик шепчет: «Дай четыре тысячи долларов за вход». Я возмутился и не дал, может, и зря. Договор заключали не просто подписями, печатями, а макали палец в чернила и ставили отпечаток рядом с подписью. Все серьёзно, как в древние времена. Трава круглый год, такого гнуса, как у нас, нет, а молоко закупают в Колумбии. В Южной Америке много городов носят название от колонизаторов, испанцев. Поэтому в Венесуэле есть город Барселона, портовый, с кучей бандитов, неспокойный, не как в Испании.

А я возвращаюсь к игре. Команда Южной Америки носит название «Депортиво Куэнка». Но ведь река Куэнга находится в Забайкалье! Начинаю выяснять. Оказалось, этот город назвали испанцы по аналогии с одним из самых старых городов Испании – Куэнка. Неужели наши предки участвовали в основании испанского города, а ведь больше некому, ибо названия рек не меняются, и они древнее, чем названия населённых пунктов! Ну как мне эту команду не любить! Или возьмите «Реал Мадрид». Я был на стадионе клуба, на боях корриды, когда приезжал на международную выставку. Сидел за одним столом с руководителем «Роснефти», но главное, купался в фонтане с каким-то бразильцем, когда вся Испания праздновала выигрыш первенства Европы по футболу, а потом бразилец в переполненном кафе угощал меня пивом, и мы желали друг другу побед своих сборных. Или «Барселона», клуб каталонцев и город-сказка с замком Гауди, но мало кто знает, откуда у его спонсора Гуэля деньги взялись. А их награбил его дед на Кубе, так что эта красота принадлежит стране Острова свободы. Вот такие парадоксы сплошь и рядом. Удивительно, но в названиях команд Индонезии, да и в языке, есть русские слова. К примеру, команда «Дева». Откуда? Или в Таиланде есть речка Квай, её многие туристы знают, но по-селькупски Квай – это Обь! Я уж молчу про Индию с её речкой Ганг, где корень «анг», который мы находим в названиях речек Анга и Ангара. В России речек Анга множество. Футбол часто указывает, что русские названия существуют во многих странах, что косвенно указывает на нашу общую, по крайней мере древнейшую, историю.

18 сентября, в воскресенье, едем с женой и дочерью на дачу в Кисловке. План прост: побыть на воздухе, поискать грибы, сходить в баню, покушать, ну и что-нибудь поделать, благо там работы хватает. Заезжаем на колонку за водой, что находится недалеко у стадиона ТГУ. Как-то на этом стадионе я обливался холодной водой вместе с Ольгой Викторовной и моржами Томска, среди которых выделялся статью мой бывший сотрудник Георгий Гришаев. Было весело и шумно, а за спиной группа поддержки в лице дочери, жены и мужа Ольги, Олега. Набираем бутылки с водой, ибо на участке её пока нет, это в планах на следующий год. Мост, который нынче ремонтируют, проскакиваем быстро и через десять минут вытаскиваем клетку с кошкой Наташкой. Та сразу же исчезает за забором и начинает гонять разных зверушек – от мышей и крыс до белок и бурундуков. Небольшая, поджарая, она является непревзойдённой хищницей, за день приносящей до десятка разной живности. Дочь начинает копать траншею под кабель, я уговариваю нанять человека для этого, но она не хочет. Затапливаю баню и иду в лес. Идти в нём тяжело, рытвины, густые переплетения, много упавших лесин, пней. Честно прохожу все возможные места, где должны расти опята, но нахожу только старые, с белой плесенью наверху. Опята зато растут у соседей прямо в огороде, но их не трогаю. Позже мы нашли с дочерью возле дороги не только опята, но и подберёзовики с маслятами. Сразу после грибного похода иду в баню. После посещения парилки сижу на крылечке, курю и смотрю, как дочь рубит топором корни в траншее. Мне неудобно, что отдыхаю, и я ей говорю, что болею раком. В принципе уже надо сказать. Она отрывается от любимого занятия, расспрашивает, что и как. А я решаю, что всё же должен покопать эту траншею.

После бани нас ждал хороший обед, который приготовила моя супруга. Эх, раньше я бы пропустил пару стопочек, а сейчас нажимаю на еду. Не переел, но набил живот достаточно, нарушая предписание врачей о дробном и частом питании. Даже слямзил пару кусочков булочки с маком. Пока остальные члены семьи доедали, начал копать траншею, успел прокопать метров шесть, пока дочь не взяла инициативу в свои руки.

А я двинулся полежать, спина с шеей болели прилично, словно и там раковая опухоль. В это время прибежала Наташка с небольшой мышью, которую гнала впереди себя. Та то пряталась от неё в траве, то выскакивала оттуда, но конец оказался традиционным – кошка съела мышку и подалась на соседний участок. Дочь сделала небольшую комнату с диваном, там я и уснул. Разбудили меня в пять часов. Солнце освещало золотые листочки деревьев, воздух пьянил, домашние укладывали пожитки, но Наташка не появлялась, несмотря на наши призывные крики. Покричав целый час, мы занялись каждый своим делом, дочь копала, а я пил кофе и курил, то и дело громко зовя нашу хищницу. И вот она показалась на соседнем участке, я к ней, но она исчезла и не появлялась ещё час, давая нам возможность подышать свежим воздухом.

Вечером я сказал жене о своей болезни. Она как-то поникла, задумалась. Я ей сказал, чтобы не волновалась, я вылечусь, в чём совершенно уверен. Она согласилась со мной, понимая, что верить обязательно нужно. Но весь вечер была тише воды. Ну а утром я пожалел, что раскололся намедни. Передо мной возникла большая коробка «ХемоХим», корейских порошков, а ещё капсулы спирулины. И всё это надо теперь пить. Потом чёткие указания: это есть нельзя, это нужно. А когда появились две сумки продуктов для моей неприметной личности, то даже подумал, что болеть не так уж и плохо, есть в этом немало преимуществ, супруга даже за сигаретами сходила, хотя призывала отказаться. В общем, жена превратилась в золотую рыбку, но свободы у меня поуменьшилось.

И я вспомнил, что как-то написал маленькую зарисовку на тему «Почему наши женщины в большинстве своём лучше мужчин?» Наверное, прежде всего, потому что женщина является нашей прародительницей. Именно поэтому она ближе к жизни, чем мужчина, ибо вынуждена думать о своём потомстве. Этот же аспект освобождает её от консерватизма. В период перестройки большинство женщин быстрее приспособились к новым условиям бытия – на них лежала ответственность за детей. Реальное восприятие жизни позволяет быстрее определить свои цели, даже в отношении мужчин. Вот пример из девяностых годов прошлого столетия. В одном из банков, когда женщины там стали зарабатывать или получать приличные деньги, они стали смотреть на своих мужей другими глазами. Из высшего и среднего банковского звена восемьдесят процентов женщин разошлись с мужьями. Более того, по прошествии многих лет жалеют об этом только двадцать процентов. Свобода женщин с деньгами, обеспечивающих жизнь себе и зачастую нашему брату, уже не редкость. Именно они на восемьдесят процентов создают основу рынка потребления для капитализма, являясь его опорой. О справедливости и равенстве думают в основном утописты, среди которых больше мужчин, ибо противоположный пол знает, для чего собственно живёт.

Мужчина более консервативен, должен бы сохранять мир, однако движение жизни не терпит догм, особенно в последние десятилетия. Может, поэтому происходят кризисные явления в мире, контролируемом мужчинами. Женщина умеет любить и способна на любые жертвы ради своего любимого. Она чаще решается на развод, может бросить всё, создавая хаос движения вперёд, но только вперёд. Посмотрите вокруг себя. От женщины исходит энергия жажды жизни, хотя бывают неверные движения, на наш взгляд, взгляд консерваторов. Желание меняться в лучшую сторону у женщин начинается уже с утра, возле зеркала в ванной комнате. А как они ловят ушами рекламные блоки! Мне кажется, что и телевизор изобрела она, в мыслях, ибо ей он нужен как воздух! Восемьдесят процентов товаров в мире делается для неё, единственной и неповторимой! Остальные двадцать, в виде оружия, для себя, чтобы показаться ей сильным! Написал и задумался: «Что это я себя так унижаю?» Или всё же говорю правду? Российские женщины всегда в беде на стороне своих мужчин. Именно поэтому Россия и была непобедима. Но только в России мужику жить в мирной жизни сложно, если он с характером, со своими тараканами. Видимо, потому что наши жёны считали до современного периода своих мужей собственностью. Да-да, собственностью! А с собственностью не расстаются, за неё борются, ну и управляют соответственно. Мы, мужья, для них были словно зубные щетки, которые должны всегда быть чистыми и стоять в определённой коробочке. Сегодняшняя молодёжь уже часто не такая, она живёт в гражданском браке и смотрит друг на друга демократичнее, чем наше поколение. Я часто вспоминаю один случай. Мы с женой жили с подселением с другой семьёй. Однажды мужик, двухметрового роста, начал на кухне бить жену. Я вышел и решил её защитить, а он тесак к шее приставил, что создало мне некоторые неудобства. Но самое интересное, что мои руки при этом держала его жена. Постояли, разошлись с миром, но больше я в их отношения не ввязывался. Какова же роль сегодняшнего мужика, если всё больше и больше женщина завоёвывает «рынки»? Недавно произошёл интересный эпизод в жизни одного молодого человека. Он влюбился! Да не в какую-нибудь красавицу местного пошиба, а в чемпионку Швеции по метанию молота! Надо сказать, что та тоже воспылала к нему любовью! И нешуточной, даже в Сибирь приехала, словно декабристка! Подали они заявления на переезд в Швецию. Но правительство этой страны разрушило любовную интригу, не дав разрешения для въезда в страну её суженого! Я задумался и пришёл к выводу, что наш простой мужик, без денег, им не нужен, потому что именно он несёт свою культуру, свою консервативность. Швеция может взять богатого, который уже мыслит их категориями или хотя бы приносит в страну деньги, но чужая культура, да ещё без денег, им не нужна.

У меня началась другая жизнь. Меня, как собственность, уже нужно сохранять! Я, конечно, иронизирую, но в каждой шутке есть доля правды. Опека появилась, будто я младенец. Надежда умчалась на работу, а ко мне прискочил внук, чтобы поесть и позаниматься английским языком онлайн. Я нажарил шесть больших котлет, которые он и умял все, закусывая помидорами и зелёным горошком. Я с удовольствием смотрю на него, с большим аппетитом уничтожающего моё творение, а себе варю суп. В этот момент позвонили из онкоцентра и пригласили за направлением в больницу во вторник к четырём часам. В стационар кладут 27 сентября, ещё целая неделя впереди. Внук идёт заниматься английским, а я думаю, что надо бы съездить на рыбалку. Прикидываю варианты – с кем и куда. Вариантов много, но решения пока не нашёл. К вечеру Надежда ещё раз сходила в магазин, накупила продуктов на месяц, и все для меня, ешь – не хочу. У неё появились распечатанные листы с рекомендациями о питании до химиотерапии, и она мне читает выкладки оттуда, напоминая о моём недуге. Мне это не очень нравится, но слушать приходится. Мне же в последнее время беспрерывно хочется творога и солёной рыбы, но её теперь, по мнению Надежды, есть нельзя. Вместо этого она накупила консервов из печени трески. Говорит, что перед химиотерапией надо хорошенько подготовить печень, на которую та оказывает негативное воздействие. Моя дорогая жена прочитала в Интернете столько советов, что у меня голова идёт кругом. Я за всё это время не читал ничего о раке, и лишний раз думать не хочется, а участие близких постоянно напоминает о нём.

20 сентября выдался шикарным днём золотой осени. Наш дворник Саша методично подметает жёлтые листья, сегодня погода сухая, а вот в мокрую с ними сложнее возиться, особенно если асфальт неровный. Мы здороваемся и курим, я на балконе, он на крылечке деревянного двухэтажного дома, постройки XIX века, на втором этаже которого жил поп. Сегодня этот дом позволяет сохранять деревья во дворе – от черёмухи и рябины до берёз и елей с соснами. Если снесут этот дом, а покушались на него часто, то исчезнет небольшой лесочек вместе с пением соловьёв и щебетанием птиц, чего не хочется. Чистое небо и яркое солнце радуют душу, жизнь хороша и жить хорошо. Но у меня начинается какая-то непонятная хандра, особенно после просмотра передачи «60 минут». Люди мирные гибнут, референдумы готовятся. Что ещё произойдёт?.. Целый день ничего не делаю, тупо взираю, как жена хлопочет на кухне, и хожу от кухонного стола до балкона, вид с которого всегда радовал меня, но сегодня не замечаю его. Спал плохо, вставал пять раз, но ложился снова и снова.

21 сентября объявлена частичная мобилизация. Мои предчувствия осуществились. История показывает, что Россия никогда не добивалась побед одной армией, всегда её вытаскивал народ. Я как-то давно написал поздравление ко Дню Победы под названием: «Пусть этот День Победы будет последним!»: «С праздником весенней Победы вас, дорогие мои читатели! С Победой вас в слезах горя и радости! Я плачу по погибшим, недолюбившим, не дожившим до 9 мая, когда весна распахнула Солнце перед мирным небом! Я плачу по покалеченным проклятой войной судьбам людей! Я радуюсь тишине лесов, щебетанью птичек, пахнущему сену, журчанию ручьёв, тихим слезам радости, пережившим войну нашим гражданам! Я радуюсь страху Сталина, появившемуся после войны перед народом, когда репрессии против него сократились многократно! Я помню слёзы фронтовика, когда я спросил про первый бой в далёком сорок первом, в котором он ждал винтовку от ещё живого товарища. Я помню рассказ защитника Бреста Савина о том, как немцы с закатанными рукавами, с автоматами за спиной, играя на губных гармошках, входили в крепость, не ожидая смертоносного огня. Я помню, как много боевых наград, медалей и орденов носил на своей мальчишеской груди, радуясь этим погремушкам, как говорил наш сосед Рахманинов, танкист, горевший в танке. Я не видел ни разу, чтобы мой отец надевал награды. Я помню, как мы гордились танкистами, лётчиками и не уважали моего родственника, Семёна Деменского, потому что тот прошёл всю войну с походной кухней. И как потом оказалось, имевшего больше всех наград. Он рассказывал, как немцы гонялись за его кухней на самолёте, как он добивал несколько десятков лошадей, чтобы накормить голодных солдат, и мы, пацаны, беззвучно плакали. Мне больно, что любую войну выигрывает в итоге наш народ, а профессиональная армия оказывается не всегда готовой к этой любой войне. Я очень хочу, чтобы история внимательно и вдумчиво изучалась верховными главнокомандующими нашей страны и ответственность их перед народом была явственной и полной. Я хочу, чтобы генералы наши были подтянуты и умны, а не подметали животами полы перед генералиссимусами разных мастей!

Я поклоняюсь мужеству нашего народа, победившего гитлеровские полчища!

Я хочу, чтобы этот День Победы, день слёз матерей, был последним в нашей Истории!

История повторяется, и победить надо, и слёз матерей страшно. В Забайкалье уже проводят мобилизацию, начали в тот же день. Из одного села, где и пятисот жителей нет, забрали тридцать пять человек. Закон вошёл в действие… Россия вступает в войну. Мой сын Валера, прошедший чеченскую войну, не попадает под действие этого закона: у него четверо детей до шестнадцати лет. Гриша, родившийся в феврале, не позволил отцу пойти служить снова. Вот он сидит на моих плечах довольный и улыбается. Он любит быть выше других людей, поэтому наверху восседает с удовольствием. Они приехали втроём: сын с невесткой и внук. Сыну и невестке я тоже сообщил новость о болезни. Я ношу Гришутку, говорю с ним, качаю и подкидываю, в общем, мы балуемся. В это время сын с невесткой пьют чёрный кофе с бутербродами с икрой. Сын рассказывает о планах, пока всё идет неплохо, жизнь продолжается, а внук делает новые успехи: ползает быстрее, прямее сидит, встаёт часто, крепко держится руками. Я успеваю дать ему мёда, он доволен, облизывает ложку.

Я вызвал их, чтобы отдать грибы и немного калачей. Они расспрашивают о болезни, что и как, но от этой темы я быстро ухожу. Они уезжают, а я решаю заняться делом: испечь калачи для внуков и для врачей, которые завтра будут брать у меня кровь. Иду в магазин, покупаю домашнюю сметану, муку. Но здесь выясняется, что в магазине появились домашние яйца, а у меня закончились наличные. Решил сходить в банкомат, по дороге встретил ковыляющего соседа Феликса. У него оказалась тысяча, взял у него в долг и купил яйца. С Феликсом договорились встретиться на перекрёстке возле банкомата. Встретились, он получил тысячу, а мне пришлось сбегать в кафе «Колобок» в туалет за восемьдесят пять рублей, ибо столько стоит эспрессо, но я благодарен, что кафе есть. Конечно, такая жизнь приносит неудобства, но приходится приспосабливаться к новой реальности.

Калачи получаются шикарные, один пакет накладываю своим внукам, второй – Ушаковым, к которым собираемся завтра, хочется в лес за грибами, а третий – для врачей. Неожиданно от бывшей моей сотрудницы приходит письмо: «Добрый вечер, Сергей Валерьевич, не вы, случайно, в онкодиспансере угостили калачами мою подругу?» Отвечаю: «Да, когда был там. Отдал врачам, но ещё два остались и решил зайти к заместителю по финансам. А там симпатичная дама, вручил ей. Скажи ей, скоро выздоровею и в ресторан пойдём».

Ольга, когда ей подруга сказала про этот случай, сразу догадалась, что калачи мои, так как пробовала у меня. Смех смехом, а калачи мои выходят на городской уровень!

И ещё важный момент: этим я не только занимаю себя, но и приношу пользу людям.

22 сентября встаю рано, в половине седьмого, и уже около восьми появляюсь на Яковлева, 35, в поликлинике онкоцентра, в шестом кабинет уже очередь больше десяти человек, но она идёт быстро. В коридоре есть стулья, туалет, правда, обстановка несколько гнетущая, всё же нахожусь среди больных. Разговоры касаются в основном очереди. Рядом кабинет онколога-психотерапевта, откуда слышатся плач и резкие выкрики. Туда обращаются люди с сильными болями, возможно, этот врач и выписывает наркотики, но про это не хочется думать. Очень много женщин, мужчин значительно меньше, что удивительно. «Наверное, быстрее мрут», – промелькнула мысль…

Наконец вхожу в кабинет, протягивая калачи:

– Девушки, вам премия за хорошую работу.

Женщины улыбаются, а я их жалею, всё же тяжело работать с больными, все с такими сумрачными лицами.

Спрашивают:

– Кто испёк, жена или бабушка?

Гордо заявляю, что сам и что рецепту калачей минимум сто девять лет. Диктую рецепт.

Желаю удачи и с удовольствием топаю на остановку.

Жена готовит печень на воде, вкусную, с лапшой, мы готовимся ехать в Курлек.

Мчимся на машине, завозим кошку на свою дачу, оставляем её, и через двадцать минут нас уже встречают Галя и Иван. Пьём чай и с Иваном едем в лес. Село Курлек находится в тридцати километрах от города в сосновом бору на берегу Томи. Мы идём по осеннему мягкому ковру из разноцветных листьев, кои сбрасывают лиственные деревья – берёзы, осины, рябины, которые тоже встречаются в бору. Мы огибаем болото и по краю собираем уже немолодые маховики, маслята, подберёзовики и один белый гриб. Очень много старых опят, но они уже покрыты плесенью. Мы идём не спеша, среди листьев грибы видны плохо, но к концу похода набираем по полному ведру. Дышится хорошо, ноги мягко проваливаются в листья, мох, глаз радует разноцветье, омрачает только наличие большого количество сухостоя. Раньше люди хотя бы собирали на дрова, а теперь это стало почти невозможно. Опять власти до конца не решили этот вопрос. Разговариваем о мобилизации. Если резерв будет использоваться на второй линии, в отвоёванных территориях, – это одно, но если их кинут на передовую, то ничего хорошего не будет. Потом мы ужинаем, пьём чай с черничным вареньем из этого же леса. Вечером жарю грибы, получается двухлитровая банка. Невестка благодарит и пишет, что в этом году они будут с грибами, а мне приятно, что в этом есть моя заслуга.

23 сентября прошёл достаточно скучно, если не считать появление внука Ивана на пару часов. Мы суетились вокруг плиты, чтобы его накормить. В пятницу у него постный день, посему наша пища не подходила ему. Пришлось жарить картошку с морковью. И посылать внука за помидорами и фруктами. Две пары рук – и обед через пятнадцать минут готов. Предлагаю внуку на лабораторную работу по беспозвоночным отнести калачи, но тот стесняется. Тогда пакет калачей отдаю для девчонок, но и девчонок не хочет угощать, дескать, они его не интересуют – наука только. В итоге забирает калачи домой.

24-го утром выезжаем на дачу, там и пробыли целый день. Дочь убирала баню, а жена готовила. Потом они удалились на собрание товарищества, а я колол потихоньку дрова, бил чурки колуном, курил и лёжа делал зарядку, потихоньку количество чурок уменьшилось, превращаясь в дрова. К концу дня больше сорока чурок исчезло.

Потом был хороший обед на улице: суп с курицей, жареные колбаски и овощи. На обед пригласили Ольгу Викторовну, нашу соседку и директора нашего мичуринского общества. А на улице золотая осень радовала душу, согревая её солнечными лучами. Олег приехал из больницы, и соседи стали садить жёлуди, нам тоже принесли несколько штук. Значит, и у нас будут дубы. Вечером час ищем Наташку, найдя, двигаемся домой. Я рад, что день прошёл на улице и мне удалось сделать что-то полезное.

Я психологически готов к химиотерапии, уже воспринимаю как данность. Готовлюсь к её воздействию. С одной стороны, подготавливаю свои органы, на которые она воздействует отрицательно, в частности печень. Поэтому пичкаю себя хорошим питанием, ем творог, красную икру, пью гранатовый сок, лопаю чернику, нежареную рыбу, курицу. А ещё пью настойку на маральих пантах, спирулину и корейский «Хемо-Хим». Честно говоря, я не очень верю этому препарату, в душе отношусь скептически, но средняя сестра Света уговорила купить эту беду за семь тысяч рублей. Кроме этого, допиваю курс своих капель, как раз до 26-го числа. Но боюсь сглазить, я, похоже, нашёл комплекс упражнений для восстановления своих шеи и спины, он заключается в статических упражнениях, в основном с палкой. Мне второй день легче. В принципе, я начинал работать с палкой, но стал лениться и бросил. Пока расписывать не буду, надо убедиться с течением времени. Нет, остальные упражнения я не бросаю: ни мытьё полов, ни упражнения на ковре, но статику ставлю на первое место, уменьшая временно другие. Ем шесть раз в день, стараюсь понемногу, дабы не загружать свои внутренности отходами. Стул частый, до двадцати раз в день, но с резкими позывами и мелкими порциями. Вес стабилизировался в районе семидесяти одного килограмма.