Текст книги "Ставка на жизнь"

А я жду экзекуции, необходимой и жёсткой. И вот появляется Юля и зовёт к себе на свиданку. На этот раз и боли меньше, и перевязка по продолжительности меньше, но я умудряюсь дёрнуться и перевернуть чашку с грязным материалом, Юля ругается: «Соберись, Лушников». Но в итоге сделала подарок – прорезь в бандаже для мешка, а то когда он раздувался, я не мог нормально фиксировать шов. Теперь будет легче. Сходил первый раз покурил. Перекусил сыром, халвой и долго сосал один кусочек колбасы от Олега Болдырева. Колбаса во рту доставила удовольствие, но больше одного кусочка я не стал и больше не буду, всё же там много пряностей. Написал Олегу: «Попробовал твою колбасу, доставила удовольствие, один кусочек колбаски, просто пожевал, а такая благодать».

Я начинаю ходить, настроение улучшается. Я кушаю, но какие-то сомнения бродят в голове, ну не может у меня всё быть хорошо, да так быстро. И предположения оправдываются: становится всё хуже и хуже, размечтался… Боль слева внизу от дренажа после перевязки была настолько резкая, что левой ногой спихнул перевязочный материал. Потом уже встать я не мог, до восьми часов ещё ел, потом началась тошнота.

Так и провёл всю ночь, пытаясь найти более удобное, лучшее место, чтобы боль утихла. Дважды вырвало, похоже на морс. Писал редко совсем. Посмотрел видео, как разделывают охотники Олега кабана. Как вакуумируют мясо, говорят, и сало классное из него. Написал: «Ух, кабанчик!» И спросил про сало, на большее меня не хватило. До этого приходили мои родные – жена и дочь – протирали, меняли вместе трусы, одежду, делали массаж шеи: в общем, как могли, приводили меня в порядок, а я думаю: «Может, зря, надеялся бы только на себя, лучше бы было, но нет, видимо, есть моменты, когда эти часы ухода дают силы, просто даже не хочется ничего делать, стыдно… Так как за мной местный медперсонал здесь не ухаживает, я решаю побриться и помыть голову – быстрее выпишут».

А вечером к нам попадает молодой парень Андриевский Сергей с дикой болью. Он дней десять назад на стройке проткнул руку арматурой и не обратился в больницу, его четыре часа уговаривал знакомый сегодня поехать в «скорую» и уговорил… Парню плохо, он бежит к постовой сестре, просит поставить обезболивающие уколы. Уговаривает, через некоторое время снова бежит, только немного затихает – его увозят на операцию. В общей сложности десять дней терпел, не ходил к врачам, и вот, привозят из операционной – у него три разреза, куча гноя. Через час после наркоза он начинает то стонать, моля Бога, то кричать, чтобы рецепторы все сдохли, то плакать по-детски от беспомощности. И всё время бегал по коридору к сёстрам за уколами. Затих только к утру. Вся эта атмосфера вместе с собственными болями навевала «лёгкую грусть»…

Голова тяжёлая, разбитая, есть не могу, только пытаюсь немного поворачиваться и вытираться влажными салфетками. Наступило 1 февраля, последний месяц зимы. На улице сияет солнышко, а я прохлаждаюсь здесь, в палате, где спёртый тяжёлый воздух, а я жду перевязки. После неё иду сразу покурить. Идёт курение без удовольствия, даже противно, хоть и не ходи уж совсем. Выпиваю три кружки бульона и останавливаюсь. Появляются признаки тошноты. Приплыли?! Сначала была рвота цвета ягодного морса, а сейчас пошла чисто зелёная, два пакета, один раз не успел, перемазал подушку. Боль слева раздирала живот. Слабость к утру стала неимоверной. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Надеялся, что вот-вот станет получше, ан нет, Иван Грозный передумал…

Но терплю, куда деваться, и надеюсь на день рождения Гриши, вот здесь и будет перелом. Бросаю для него десять тысяч с утра и пишу поздравление внуку:

«Дорогой Гришуля! С днём рождения, с первым годиком жизни, прекрасной и удивительной! Дай Бог тебе счастья, сил, ума и добра, чтобы быть хорошим Человеком!!! Неси по жизни любовь к близким, как несёт путник в котомке сухари по дальней дороге! Радуйся жизни и радуй жизнь других!!! И знай, что мы тебя любим!» Первое слово, которое сказал Гриша утром, как написал Ваня, было: «бука „к“», что на сленге молодёжи означает косарь, тысяча. Пришлось послать ещё десять тысяч, и у него теперь сотня тысяч на счету.

Хоть какое-то полезное дело сделал. Тошнота не проходит, но боль затихла.

У меня изменения: вчера сменился лечащий врач, теперь это Орёл Дмитрий Александрович!!! И впрямь орёл: красивый, стройный, с поставленным голосом, теперь он советуется с Юлией и смотрит на моё лечение положительно. Перевязка тоже проходит легче, напрягаться только пару-тройку раз приходится. После перевязки и с хорошо надетым бандажом иду на прогулку до курилки и всё вспоминаю, что Олеся мне сказала ходить без бандажа.

Возвращаюсь в палату. Залетает мой орёл и спрашивает про работу. Видит на столе трамадол и запрещает его употреблять, а я принял таблетку перед перевязкой. Обещает поставить хороший укол от тошноты, который и ставят. Сегодня я не ем совсем. Чувство тошноты не проходит, а я всё чаще думаю о чае, простом, крепком, чифирьчике. Боли особой нет, всё наладилось благодаря Грише… Приходит дочь с бульоном, а меня начинает полоскать рвота, первый, потом второй раз, и я окончательно решаю после ухода дочери заказать тёзке, Сергею Андриенко, чифирьчик, глядя, как он его заваривает.

А дочь делает мне массаж спины, шеи, ног. Долго и хорошо. Я всегда говорил, что массаж – зарядка для ленивых, и корю себя за это, впрочем, после её ухода успеваю позаниматься зарядкой. Добиваюсь перевязки не от врача, на которого жаловался Марьину, а от сестры, тоже очень недовольной. Но я вернусь к тошноте: она не даёт восстановиться организму, начать быстрое заживление, а поэтому её надо ликвидировать. И я начинаю собственное лечение. Прошу поставить чифирьчик своего тёзку, у того кипятильник и железная пол-литровая кружка. Вскоре три пакета напариваются – и полстакана чифирьчика у меня. Такой напиток, забелённый молоком, называется на зоне пелёнкой, более сильный энергетический напиток я частенько пью дома с одной заваркой. Потихоньку, небольшими глотками пью в течение получаса, чувство тошноты притупляется, проходит два часа, и я прошу Серёгу ещё повторить. Тот исполняет с удовольствием. Этот растягиваю до четырёх утра, рвоты нет, про полиэтиленовый мешок забываю, тот, который не выпускал из рук полтора дня.

Пора вас познакомить с моим соседом, который ещё до врача предположил, что тошнота от трамадола, но тогда боль казалась важнее, хотя ему поверил, потому что в области наркотиков он разбирается как профи. Во-первых, я узнал, что трамадол – это тип синтетического наркотика. Во-вторых, что операцию здесь делали с помощью фетанола, синтетического героина, поэтому очухиваешься быстро. Помните, от него, как только он появился, было много смертей от передозировки? Мне тоже показалось, что очень легко и быстро я выходил из наркоза здесь. Знания Серёга получил давно, видимо, за эти дела у него есть условный срок и наколки на левой руке. И сейчас он под следствием, Интернет весь кишит от видео с камер их с женой нападения на цветочный магазин. По словам Сергея, они напились с красавицей-женой, и она пошла в магазин «Цветы» решить дело, не говоря какое. Сергей не пускал её, но она оттолкнула его и пошла. Он последовал за ней, чтобы защитить. Ну а там мужик какой-то, драка, в итоге они оказываются в закрытой комнате с деньгами, которые жена хапнула из кассы, и ножом в её кармане. Сначала он шёл свидетелем, но теперь по статье 162.2 идут оба за групповой разбой и нападение. Адвокаты от государства, следственный комитет ведёт, похоже, их уже обвинили, тем более жена со всем согласна и хочет посидеть. Сергей не горит этим желанием и ничего не делает. Хотя передал ей в тюрьму, что он в больнице, иначе жена решит, что он её уже бросил, и даст и на него показания. Передать можно через интернет-сайт типа Зона. ру.

Я ему говорю про это, но он не видно чтобы предпринимал действия. Парень родился в 91-м году в семье лётчика в Колпашево. Начитан, мы с ним обсуждали не только рассказ «Морфий» Булгакова, но и «Мастера и Маргариту». Учился хорошо, занялся музыкальным самообразованием. Играет на гитаре, сочиняет песни, поёт. Знает хорошо компьютер и одно время занимался сетями, но потом организовал строительную бригаду и работал в ней, имея от двух до трёх тысяч в день. Жена очень красивая, хоть и с искалеченной судьбой. Мать умерла рано, отчим постоянно избивал, а потом, по молодости, друг отчима изнасиловал её. И вырос маленький, подчас неуправляемый зверёныш, у которого иногда срывало крышу…

Ко мне в шесть утра приходит Захар, освобождает мой мешок, который я очищал ночью, когда возле раковин никого не было. В дневное время при народе устраивать вонизм неудобно, поэтому я стараюсь проветривать палату, открывая окно, как только появляется время. Свежий воздух так прекрасно бодрит, а телу так хочется на улицу. А вот и Поля уже тут как тут, принесла яйцо, которое решаю поесть впервые за два дня. Съедаю почти всё и запиваю ею сделанным чифирем. Тошноты нет. Кстати, обезболивающее врач назначил – кетарол без побочек, и трамадол я перестал пить. Но я всё же больше склоняюсь к чифирю. Поэтому понемногу попиваю его. Врачу тоже сказал, он промолчал.

Всё время продолжаю писать, что тоже непросто. Хорошая сестра Женя Теодорович заскакивает к нам – очень приятная, делает всё быстро, мне снимает катетер, это знак окончания процедур. Дочь убегает, но придёт к четырём. После неё раздаётся звонкий голос Дмитрия Александровича. Спрашивает о тошноте, доволен, что я поел. А вскоре и Юля меня зовёт к себе на аудиенцию. Там, в перевязочной, благодарит за три розы, купленные дочерью вчера, но предупреждает, чтобы не дёргался, а то ругаться будет. Я смеюсь, что дарю не для этого, для души… Перевязка проходит легко, напрягся разок, но Юля промолчала… Решаю ей книгу рассказов подарить. Вчера в коридоре услышал, как Юля восторгалась грибочками, сразу позвонил хорошему товарищу, человеку Саше Келусу с просьбой дать баночку грибов, но у него осталось только две, однако одну он привезёт в субботу. С Сашей мы начинали рекультивацию в ЮКОСе в 2001 году, самые первые, хотя ЮКОС уже организовал свою фирму, но те ещё учились. Первый год был сложный, но позволил заработать прилично, что хватило на строительство офиса и подготовку к новому сезону, но нас взяли только на подряд через свою фирму, что сократило доходы сразу раза в два, так поступали многие компании с нами. Крупная не хотела сильно делиться, а на следующий год сократила и вовсе раз в пять, набрав море техники, большая часть которой работала налево – на директора Виктора Люботу, может, по договорённости с кем-то из начальства, но Любота смылся в Питер, а фирма рухнула, на её месте появился «Ламор», с кем мы поработали позже в течение нескольких лет.

Вот насколько мысль материальна! 25 января я стал инвалидом первой группы, а ведь я мечтал выиграть Олимпиаду среди инвалидов. Один шаг сделан, чёрт побери. Пора бы ко второму идти… В субботу у меня уже и грибы, и двухлитровая банка компота. Сразу выпиваю стакан, очень вкусный, с вишней. Келусы умеют делать заготовки. А ко мне уже пришла жена, делаем все процедуры, поднимаем друг другу настроение. Провожаю её, и в субботу раз одиннадцать вставал и ходил. С дежурным врачом повезло, была Наталья Сергеевна Шефер, и утром сделала перевязку, и вечером хорошую. Постовая бегает, Наталья – наша звёздочка, санитар Захар. Когда ко мне подходят студенты, врачи и спрашивают, чего не хватает, я шучу загадочно, дескать, всё хорошо, но вот караоке прошу, и никак. И вдруг вчера утром женский голос зазвучал с любимой песней моей мамы «Вот кто-то с горочки спустился»… Караоке заработало, веселее стало.

А я задаю вопрос Серёге: «А на Донбасс не хочешь пойти?» Быстрый ответ: «Меня не возьмут» – «А ты писал?» Здесь лежал из Асина, из тюрьмы строгого режима, дал согласие, а потом руку испортил, думал надолго, отлежится, а ему махом восстановили, так чего он здесь только ни пытался придумать. Есть и такие воины…

А мы семьёй вспоминаем день рождения папы, ему бы исполнилось девяноста восемь лет. Девчонки на родине едут к двенадцати на кладбище, а мы с Ольгой далеко. Получаю письмо от Светы:

«Серёжка, привет. Сегодня у папы день рождения, с утра готовлю обед, в двенадцать поедем на кладбище. Что у тебя?» Отвечаю: «Вы на кладбище? Передайте привет. А я здесь болтаюсь». Ко мне сначала приезжала жена, а потом сын. Нет, массаж, которым они балуют меня, есть гимнастика для ленивых. После их ухода делаю зарядку.

А 5 февраля посылаю близким письмо: «Доброе утро, страна! Всем благ и здоровья от инвалида первой группы, ждущего первую огромную пенсию ☺. Вот, лежу в палате и балдею, санитары крутятся, готовы в туалет унести, а мне хочется встать на снег, вдохнуть свежего прохладного воздуха свободы! Поэтому я и говорю вам, как мой папа: „Здравствуй, жизнь!!!“» Это для того, чтобы поддержать своих, а то переживают.

Ночами я не сплю, ну, может, пару часов, это время для моей писанины, это личное время. Вот и в эту ночь я не сплю. Встаю, подхожу к окну в коридоре и открываю его, а потом подставляю голову под свежий ветер и стою, жду, когда замёрзнут уши. Кажется, что я там на свободе, на улице. Какие-то минуты я освобождаюсь от неприятного, даже зловонного запаха, а как его убрать, если нас в палате со стомами двое, и приходится часто менять в палате содержимое мешков для кала. В палате я тоже пытаюсь открывать окно, но соседи делают такое редко, больше всего мёрзнет Серёга. Потом иду включаю чайник, а пока он кипит, бреду к запасному выходу. Там курю, обычно неполную сигаретку, и забираю кружку чая, которую забеливаю молоком. «Забелить» – слово забайкальское, наше, родное. Я пишу на смартфоне в двух положениях: лежачем, на спине, держа телефон в левой руке, но при этом часто приходится останавливаться и передыхать, устаёт левая рука. В перерывах лежу, закрыв глаза. Когда боли сильные, то мысли путаются, исчезает смысл, писать тяжело, но это моя работа, и она меня спасает. Второй способ – на коленях перед кроватью, здесь рука отдыхает, но так долго тоже не могу.

Сегодня понедельник прошёл хорошо. На перевязке Василий Васильевич, заведующий клиникой, пригласил Дмитрия Сергеевича и Юлию Ревовну и начал давать указания. Это убрать, это зашить, это подрезать. Юля попыталась своё мнение вставить, но он беззлобно бросил: «Юля, что, стареть стала?» Я высказался: «Да что вы, вон какие у неё горящие глаза, когда на вас смотрит» – «Сдался я ей, молодёжь есть. Ну хотя бы вот Орёл» – «Да зачем она ему, молодому?» – «Давайте, делайте завтра операцию, и чтобы всё было красиво и крепко сшито» – «Вас завтра на операцию» – «Я согласен, чтобы у меня был полный марафет». Честно говоря, я был несколько удивлён, но по тону и указаниям понял, что это нужно, и мне стало вообще хорошо. Мы разошлись, потом ко мне приходили терапевт, анестезиолог, мерили давление, температуру – шла подготовка. В два часа жена с дочкой пришли, подготовили меня со своей стороны. Впервые я с аппетитом съел рассольник, а потом творог и выпил киселя из калины. Я готов на все сто. Тем более у меня нет болей, так, мелкие при ходьбе. Но меня, уф-ф, беспокоит моя слабость и шея со спиной – ни спать, ни найти комфортное положение. С этим придётся долго бороться. И я начинаю ходить больше и больше. Стал подниматься на лестницу, что ведёт к лифтам, делаю зарядку, пусть небольшую, с трудом, но всё-таки движение – это жизнь.

Вечером вдруг зашёл Сергей Васильевич Марьин, тот, что сделал сложную операцию. Пожал руку, я спросил его про стому, он не ответил на вопрос, правильно ли она была сделана, но я не ожидал другого. Бодро пожелал выздоровления. Серёгу выписывают завтра, а он не хочет, понятно, что там его ждут суды. Сейчас-то я знаю, что он и четыре года за наркотики отсидел. И что больной, чем только можно: от туберкулёза вылечился, СПИД, гепатиты – всё есть. Пытаюсь настроить на новую жизнь. Он понимает, но говорит пока так: «Если не посадят, начну с чистого листа». От жены, которую уж точно посадят, не хочет отказываться. «Люблю», – говорит. Я отдаю ему последние, купленные для него сигареты, а то отец принципиально не посылает ему.

Мои ругались, что трачу деньги, но не могу я по-другому. Вот сегодня Юлия Ревовна получила от меня книгу. И банку грибов. Вторую банку забрала Наталья Лыскова.

Теперь думаю, чем отблагодарить своих врачей: скорее, коньяк, медсёстрам пару тортов, а то всех их много. И решил я женить Ивана, своего товарища. Подобрал пару невест, одну почти из Москвы, вторую – из Белогорска. И что интересно, получил от одной согласие на приглашение, от второй – запрос на его фото. Пришлось, конечно, Ваню представить хорошо. Стало интереснее. А Иван резину тянет, поехал на Амур и щук наловил, фото сбросил. Я мечтаю на рыбалку, на Амур, да хоть на Куэнгу. Вот так, вперемежку между делами, иногда и прикорну на часок и сразу смотрю на время, а оно идёт медленно, но идёт, а значит, я живу чем-то или чьими-то заботами. А сам жду операцию в надежде, что будет здесь последняя. Наконец-то время показывает шесть, и начинается движуха. Рядом с палатой находится буфетная с четырьмя столиками, на которых питались пациенты до ковида. Сейчас оттуда несётся звон чашек и посуды. По коридорам начинают бегать сёстры: кто со шприцами для уколов, кто со штативами для капельниц. Наконец и до нас доходят, включают свет и вкалывают уколы, тяжело ища вены, они исколоты, на теле синие и чёрные синячки, как у наркоманов. Обход врачей начинается в девять, подходят ко мне и спрашивают готовность, я хоть сейчас рвану.

Операция начинается в десять тридцать и идёт почти час двадцать. Я слышу разговоры женщин о приготовлении пищи, каких-то блюдах, других семейных проблемах, а как шьют меня, не ощущаю. Вышел из наркоза быстро, сказал спасибо, и санитары закатили меня в палату. Сообщаю всем, что я жив-здоров, а потом пишу Валере, чтобы привёз торт в операционную. Он выполняет просьбу. Особенно хочу отметить анестезиолога Королёва Вадима Викторовича, профи своего дела.

Встаю я в первом часу ночи. Проветриваю у себя до предела. Дело в том, что я оказался в люксе, ко мне не привезут больных дней семь из-за того, что второго из палаты увезли с ковидом, я один не заболел, но меня мониторят постоянно. На чужой беде я оказался в палате люкс, жаль двоих, которых отлучили от лечения, но таковы правила: два часа на сборы. Мне был интересен уровень зарплаты врачей-хирургов. Путём нескольких опросов получилось от ста до ста пятидесяти. Медсестра – от двадцати пяти до тридцати пяти. По специализации сестра – до пятидесяти.

Сегодня на перевязке мне объявили, что в пятницу выпишут, да и сам понимал это.

Поэтому в палате заказал коньяк, виски для врачей. Юле – букет цветов, шампанское, и ещё один торт с шоколадками – для всего отделения. Надо отблагодарить врачей и медперсонал за их отзывчивость и возню со мной, да добрее будут к другим в будущем. В течение дня раздаю подарки. А вечером Алик Сапаргалиев притащил целую сумку фруктов, часть которых тоже ушло персоналу. С Аликом нас познакомил Лёха Фаткин – сказал ему, что есть человек, у него всегда есть работа, так с тех пор мы работали и резались в шахматы, и парились в бане, и даже выгоняли из него зелёного змия вместе с его надёжной подругой Зиной. Я благодарю его. И засыпаю часа на три, но потом всю долгую ночь пишу. Иногда встаю, хожу курить и снова пишу – то СМС, то эту повесть, то письма. Сейчас уже три часа ночи, тишина мёртвая. В отделении один крупный недостаток: нет санитарной комнаты, где бы пациенты могли сами себя обслуживать. И выписали меня с ко-видом на день раньше, в четверг, уже в обед. Мой вес пятьдесят два килограмма, но иду вниз сам и радуюсь, что я покидаю этот дом. Я успел поблагодарить всех, начиная от заведующего клиникой, и пообещал отзыв направить или главному врачу, или в департамент.

Зачем я писал эту книгу? В общем-то, даже неприятную для обывателя. Она помогала мне чувствовать себя нужным в самые сложные моменты моей болезни. А некоторые мои читатели просили меня писать, именно они дали мне такую уверенность. Писать было трудно, практически лёжа на смартфоне или стоя на коленях возле кровати. Я без прикрас показывал реальных людей, окружавших меня в то время, как пациентов, так и врачей, медперсонал, что нас лечил и окружал, их действия и мысли, ошибки и достижения, писал о системе лечения, о своих мыслях и действиях. Я описал семь месяцев движения по спирали от точки к точке, в них уместилась другая, новая для меня жизнь. Пройдя круги ада, я продолжаю бороться дальше и знаю, что не пройдёт и пары лет, как буду здоров. Каждый из читателей, надеюсь, подчерпнёт для себя урок, чтобы не болеть или хотя бы избежать тяжёлых форм заболевания, кто-то, может быть, посмеётся, кто-то поплачет, но главное, чтобы, если придёт беда, у вас не было отчаянья, только так вы сможете бороться и побеждать!