Текст книги "Душитель из Бангкока"

Глава восемнадцатая
Из Шимлы в Кальпу. Реки, пропасти, ущелья. Засада. «Типа Джеки Чан». Разговор с бандитами на их языке. Страшилки и пугалки

Со смотровой площадки нашей гостиницы «Бридж вью» открывался великолепный вид на город. Разноцветные домики казались приклеенными к горным склонам. В самом низу располагались жилища попроще (если не сказать, что совсем уж трущобы), а чем выше, тем более качественные и красивые. Административный же центр города и окружающие его здания были построены еще англичанами, для которых Шимла была местом, где они прятались летом от изнуряющего зноя. Когда я показывал фотографии этого индийского городка своим друзьям, не бывавшим в Индии, все как один заявляли, что это где-то в Европе, и не верили, когда я говорил об индийских Гималаях. Кстати, и погода в Шимле вполне английская. Я был в этом городе несколько раз, и все время утром и вечером были туманы. Даже индийцы в этом городе были какие-то очень уж обангличенные и больше напоминали классических лондонских денди (с их твидовыми пиджаками и тросточками), чем коренных жителей индийского субконтинента.

Впрочем, долго любоваться красотами города утром нам было некогда. Нам предстояло проехать не одну сотню километров по непростой горной дороге. Несколько неожиданно нашу мужскую компанию разбавила Хельга, внезапно захотевшая побывать в долине Спити.

– Я поеду первым, а ты за мной, – сказал мне Паша. – Чувствую что-то, но пока не могу актуализировать, что именно. Но могу предположить, это будет очередная попытка нейтрализовать тебя.

– Чего-то мне казалось, что покушения на меня должны прекратиться, – высказал я свое мнение. – Тогда уж нужно всех вместе убивать: и меня, и тебя, и Дешпанда с Чидамбарамом, и Супата. Все мы знаем одно и то же.

– Может, ты и прав. – задумчиво произнес Паша. – Но скорее всего нет. Во-первых, ты генерируешь идеи, и во-вторых, есть еще один важный фактор, для меня еще не до конца понятный, почему им опасен именно ты. Но в любом случае лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Поэтому, я тебя прошу, не нужно меня обгонять без острой на то необходимости.

– Хорошо, хорошо, не буду, – успокоил я Пашу. Обгонишь его – как же. Я довольно прилично уступал ему в мастерстве вождения мотоцикла.

Дорога, большей частью пролегавшая по горному ущелью с быстрой и полноводной рекой Сатледж внизу, была весьма и весьма живописной. Сосновые леса, террасы сельскохозяйственных угодий, вершины, пока еще не высоких, но уже внушительных гор. Впрочем, любоваться пейзажами нам удавалось редко. Не давали бесчисленные повороты, интенсивное движение и качество дорожного покрытия. Пару раз мы останавливались на отдых и легкий перекус в придорожных дхабах* с однообразным меню и не шибко вкусной едой. Все было более-менее спокойно, никто не мешал нашему продвижению вперед.

До Кальпы оставалось еще пару часов в меру быстрой езды, когда Паша резко затормозил и прижался к обочине. Я подъехал к нему и тоже остановился.

– Ничего более оригинального, чем устроить нам маленький камнепад, они не придумали, – сказал мне мой друг. – Вон за той горой (Паша показал на холм впереди) дежурит первый бандюган с мобильником, он, видимо, должен подать сигнал, когда мы будем проезжать, а чуть дальше, над скалой, еще трое. Справишься сам? Ты же у нас типа Джеки Чан?

– Я не Джеки Чан, но, я справлюсь, конечно – ответил я. Вряд ли нас ожидали профессионалы. Идея с камнепадом очень уж примитивна. Серьезные люди придумали бы нечто пооригинальнее.

– Ну и хорошо, а мы с Хельгой в это время немного помедитируем – сказал Паша, доставая трубку.

Справиться с наблюдателем оказалось совсем просто. Когда я, практически не скрываясь, подошел к нему, он потянулся было за мобильным телефоном, но, увидев, что я знаками показываю ему не делать этого, почему-то решил прислушаться к моему совету. Да, дар убеждения у меня есть, что правда, то правда. Связав этого индийского подростка предусмотрительно захваченной прочной веревкой, я уже более скрытно двинулся дальше.

Как Паша и сказал камнеметателей было трое. Эти ребята были повзрослее, покрепче и понаглее. Они даже обрадовались вначале, что я сам пришел к ним в руки. Но только вначале. Потом им стало некогда радоваться. А когда двое из них в силу умственной недалекости решили воспользоваться ножами, настал их черед огорчаться. Ведь со сломанными конечностями сильно не порадуешься, не так ли? Третий же бандит, более сообразительный, даже не стал сопротивляться. Убедившись, что он понимает английский язык*, я сказал ему:

– Не мешайте нам, иначе в следующий раз я не буду таким добрым. Даже убивать вас не буду, это будет для вас слишком хорошо. Просто отдам своему другу-капалику. Кто-то пойдет на изготовление нового церемониального черепа, кому-то он вырежет печень для своих жутких ритуалов, а кого-то превратит в своего вечного раба. Даже не знаю, кому из вас повезет больше.

Судя по всему страшилки о моем ужасном спутнике впечатлили неудавшихся киллеров. Забегая вперед, скажу, что больше мы их не видели.

Примечания к главе восемнадцатой

Река Сатледж – берет начало в Тибете в священном озере Мансаравар. Древний индо-тибетский путь.

Дхаба – придорожный ресторанчик.

Английский язык в Индии – мягко говоря, далеко не все индийцы хорошо говорят по-английски. Многие не говорят совсем. Многие говорят на «хиндише» – смесь английского и хинди.

Глава девятнадцатая
Гостиница Блу Лотос. Беседа за ужином. Скользкий тип Гурпарит Байнс. Первые выводы

Дальнейший наш путь до высокогорной деревушки Кальпа* прошел без особых приключений. В чуть ли не единственной на всю деревню приличной гостинице «Голубой лотос» нас уже поджидали Дешпанд и уже знакомый мне Бадшах. В этой же гостинице жил на момент убийства и задушенный пхасингарами турист из Новой Зеландии. Мы ознакомились с материалами дела (преступление было совершено не в гостинице, а в горах, куда новозеландец отправился на прогулку) и побеседовали с местными жителями (и ничего полезного от них не узнали). Прогулялись мы и на место убийства. И тоже без особых успехов – времени прошло очень уж много. Полюбовались гималайскими красотами, заглянули в маленькую тибетскую гомпу и вернулись обратно.

Из Таиланда от Супата также не поступало никаких обнадеживающих новостей. Он сообщил, что пытается вычислить информатора в своем окружении и выйти на покровителей душителей, но пока еще похвастаться ему было не чем. Убийцы также взяли паузу, и новых жертв еще не было.

Что же, нам оставалось придерживаться нашего плана – скопировать списки на контрольно-пропускных пунктах и таким образом выйти на тугов. И может быть еще, в случае удачи найти что-то важное в остальных местах, где были совершены убийства.

За ужином в гостинице Ашмарам рассказал нам, что ему удалось выяснить прошлым вечером.

– Наиболее вероятными кандидатами в Раджья Сабха от штата Химачал Прадеш были трое политиков: 43-летняя Нандани Диведи, 65-летний Нараин Дутт Тивари и 37-летний Махиндер Сингх Пандер. – Ашмарам сделал глоток принесенного нам горячего масала-ти* и продолжил: – Все они, в том числе и немолодой уже Тивари, отличались завидным здоровьем, и их внезапные смерти, к тому же практически в одно и то же время, вызвали много вопросов. К расследованию подключилось наше бюро, копали очень тщательно, но ничего не нашли. Экспертиз было проведено несколько, но привлеченные для расследования этого дела наиболее опытные судмедэксперты страны не обнаружили во всех трех случаях ни малейшего намека на возможность совершения убийства.

– А кого выбрали в Раджья Сабха от штата? – спросил я Ашмарама.

– Некого Гурпарита Байнса, чиновника из Реконг Пио, увлекшего народ многочисленными популистскими обещаниями, о которых он забыл сразу, как только попал в Раджья Сабха. – ответил офицер.

– И что о нем известно? Может ли он быть заказчиком ритуала? – поинтересовался я.

– Очень скользкий тип, – вступил в разговор Бадшах. – Он проходил у нас по нескольким делам, связанным с финансовыми махинациями и незаконной торговлей ценными породами леса, но все время ему удавалось вывернуться. Я немного работал по тем делам, имею представление об этом Байнсе и не сомневаюсь, что он способен на любое преступление, лишь бы добиться своих целей. Но доказательства… Доказательств нет. Заметает следы он мастерски.

Моя дальнейшая беседа с Бадшахом и Ашмарамом была ничем не примечательной. Мы говорили обо всем и ни о чем. Паша особо в наши разговоры не вмешивался. Они с Хельгой сидели немного в сторонке и проводили время за игрой узнавания друг друга с помощью слов, глаз, жестов. Когда же было покончено с ужином, вся наша компания дружно отправилась спать.

Я долго не мог уснуть, и мешали мне вовсе не характерные звуки, доносившиеся из комнаты, где поселились Паша и Хельга. Я всё пытался разложить по полочкам имеющуюся у нас информацию, сложить пасьянс. Итак, что мы имеем:

Туги, пхасингары, люди петли, душители не были до конца уничтожены. Остатки этой зловещей секты до сих пор существуют в Индии. Среди них есть душители довольно высокого уровня посвящения, способные к сотворению серьезных магических ритуалов.

Благодаря подобному ритуалу здесь на Севере Индии к власти пришел как минимум один политик федерального уровня.

В силу каких-то причин душитель (душители) из Шимлы переехал не так давно в Таиланд и стал там душителем из Бангкока.

Логично было бы предположить, что и в Таиланде душитель (душители) занимается исполнением ритуала подобного тому, что был исполнен здесь в Индии.

В Таиланде, как и в Индии, у душителей есть вхожие во власть покровители, и если в Индии это, скорей всего, Байнс (что вовсе не означает, что нет и других), то кто помогает им в Таиланде нам не известно.

Вести расследование можно двумя путями: поиск душителей и разработка их покровителей. Первый путь представляется более перспективным.

Паспортные данные душителей нам могут стать известны уже в ближайшее время.

Получение установочных данных на душителя (душителей), то есть его (их) паспортных данных и фотографий вовсе еще не будет означать немедленную его (их) поимку. Пхасингары умеют уходить от преследования, умеют уходить на дно.

Что же получается? Кое-какое продвижение в расследовании есть. Кроме того, мы можем надеяться на серьезную подвижку в деле уже в ближайшие дни. Не стоит забывать и об осторожности, вряд ли покровители пхасингаров откажутся от своих попыток нам помешать. И было бы неплохо понять – почему они в первую очередь хотят избавиться от меня? На этой оптимистической мысли я и уснул.

Примечания к главе девятнадцатой

Кальпа – высота 2900 метров.

Масала-ти – переводится буквально, как «чай со специями». Очень популярен у местных жителей и туристов. Как правило, кроме трав и специй добавляется еще и молоко.

Глава двадцатая
Киннаур Кайлаш. Гашишная медитация Шивы. Самая опасная горная дорога. Сканирование списков. Мумия монаха. Кто ты – друг мой?

Утром я вышел на широкий балкон гостиницы и не смог сдержать восхищенного возгласа, по цензурным соображениям здесь не приводящегося. Прямо передо мной открывался фантастический вид на ущелье и вершину Киннаур Кайлаш.

На Востоке больше известна другая вершина с таким же названием – Кайлаш, которая находится частично в Непале, частично в Китае. Тот Кайлаш – место проживания бога Шивы – считается самой священной горой для индуистов и буддистов. Большой заслугой и для тех, и для других считается совершение коры (ритуального обхода горы), которая может быть внешней и внутренней. Последняя более сложная, поскольку сделать ее тяжелее – высота больше.

Свой Кайлаш есть и в Индии. Он не такой высокий (высота пика 6050 метров), не такой загадочно-мистический, но он тоже считается священной горой, и паломники совершают его обход. А чтобы не путать его с главным Кайлашем – непальско-тибетским – его именуют Киннаур Кайлаш, по той простой причине, что находится гора в районе, именуемом Киннаур.

Но как бы эта гора ни называлась, смотрится она просто великолепно. Говорят, что красоту этой вершины высоко оценивает и сам бог Шива, приходящий в эту местность на зимние каникулы для гашишной медитации. Кстати, забавная подробность, когда я смотрел на священную вершину, то ощущал легкое жжение в том месте, где на моей правой ладони отпечатался трезубец.

Увы, в очередной раз мне и моим спутникам некогда было любоваться красотами окружающей местности. До первого контрольно-пропускного пункта было всего несколько часов езды, и нам не терпелось получить первый список с фамилиями. Да, и место нашего следующего ночлега – селение Табо было очень неблизко. В лучшем случае попасть туда мы могли только вечером.

Я проехал на мотоциклах десятки тысяч километров, в том числе и по горным дорогам Индии, Непала, Таиланда и Лаоса. Но самая страшная и самая опасная горная дорога находится именно на участке между Кальпой и Табо. Очень узкая, с отвратительным покрытием (а часто и вовсе и без него), при полном отсутствии каких-либо ограждений – эта дорога носит гордое название Тибетиан-Хиндустан хайвэй. Сколько машин и автобусов упало на этом хайвэе в пропасть, я не знаю, но подозреваю, что немало.

Мне и Паше, впрочем, бояться было некогда, управление «Энфилдами» на такой дороге занимало все наше внимание. Свои страхи мы делегировали Хельге, которая поначалу визжала и кричала, а потом уткнулась своим веснушчатым носом в могучую спину моего друга и старалась просто не смотреть вокруг.

На контрольно-пропускном пункте возле селения Сумдо мы с Пашей и Хельгой были первыми, опередив наших соратников. Видимо, они где-то пережидали обвал. Нам на мотоциклах проскочить такие участки было проще. Ждали мы их примерно полчаса. Подъехав на КПП, Ашмарам и Бадшах сразу же приступили к делу. Ускорило процесс наличие у офицеров Центрального бюро расследования портативного сканера. Иначе нам пришлось бы либо фотографировать журнал учета въезжающих в специальный район людей, либо переписывать от руки, что заняло бы очень и очень много времени.

Покончив с этим делом, мы решили заехать в находящуюся в восьми километрах от КПП деревушку Гюе. Возле нее находится домик с мумией монаха Сангха Тензина. Мне и Паше уже приходилось бывать в этом месте, расположенном практически на границе с Китаем, а нашим спутникам – нет.

Возраст мумии ученые определили в 500 лет. Что интересно, немного ранее точно такой же возраст дал мумии Далай-лама*. Предполагается, что этот монах сам себя мумифицировал, проведя ритуальное саможертвоприношение. В те далекие времена в местности, где он проживал, была сильнейшая засуха и начался голод. Чтобы помочь людям и восстановить гармонию в природе, монах решил принести себя в жертву. Для этого он использовал специальные техники, упоминания о которых лишь изредка встречаются в тибетских источниках. Жертвоприношение помогло, люди стали снова жить богато и счастливо, а о монахе, как это обычно и бывает, забыли. И только несколько десятков лет назад случившееся в этих краях сильное землетрясение открыло взору местных жителей полуразрушенный домик с прекрасно сохранившейся мумией Сангха Тензина. Правда, о том, что из этого можно сделать туристический аттракцион, аборигены додумались не так давно. Ныне приезжающих в селение Гюе встречает большой транспарант с надписью «Добро пожаловать к мумии» (увидев эту надпись, я почему-то сразу вспомнил ужастик «Мумия» и его продолжения). Для мумии же сделали новенький домик, где она находится в стеклянном кубе. Но на этом предприимчивые индийцы не останавливаются, на момент нашего посещения Сангха Тензина на территории вокруг домика велись серьезные строительные работы.

– Здесь будет культурно-развлекательный комплекс «Лама жил, лама жив, лама будет жить», – так прокомментировал все это Паша.

– С 3-D кинотеатром, ледовым катком и бассейном, – дополнил я.

– Ух ты, здорово! – захлопала в ладошки Хельга, принявшая наши шутки за чистую монету.

Мы с Пашей переглянулись, но разубеждать девушку ни в чем не стали.

Когда мы на несколько минут остались наедине с моим старым другом, он сказал:

– Кстати, я тут посмотрел, вся эта легенда про засуху и голод не имеет ничего общего с реальностью. Этот монах действительно человек неординарный, редкостный умница, и его поступок был куда более значимым, чем об этом сейчас говорят. Далай-лама об этом прекрасно знает, но для народа более удобна легенда о голоде и засухе.

Самое интересное было то, что я даже не сомневался, что всё именно так и есть, как говорит Паша.

– Паша, когда мне надоест бродяжничать по Азии – возьмешь меня в ученики? – спросил я его.

– Нет, Серега, не возьму, – на мою шутку он ответил вполне серьезно.

– А что так? – удивился я.

– Я вижу пересечения наших путей в будущем и вижу, что у тебя иной, нежели мой, путь. – он по-прежнему был серьезен.

– Скажешь что-нибудь еще?

– Не скажу. И так лишнего уже наболтал. Ты же знаешь, мой недостаток – чрезмерная болтливость.

– Знаю, знаю… – Если Паша не хотел что-либо говорить, то вытянуть с него это было практически невозможно.

Примечания к главе двадцатой

Кайлаш – священная гора индуистов (дом бога Шивы) и буддистов.

Киннаур Кайлаш – священна гора в Индийских Гималаях.

Киннаур – район долины реки Сатледж в Индийских Гималаях. Также один из округов штата Химачал Прадеш.

Далай лама – духовный лидер тибетского народа, глава одной из школ тибетского буддизма – гелуг-па.

Глава двадцать первая
В поисках связи. Горная болезнь. Сны высокогорья. Монастырь Табо. Машина времени. Мистические откровения. Новости от Супата

В селение Табо мы приехали вечером. На ночлег остановились в уютном семейном гест-хаусе. Пока нам готовили ужин (ну, очень-очень долго), я пробежался по поселку в поисках интернет-кафе. Во-первых, мне не терпелось отправить Супату отсканированные нами списки, и во-вторых, мне хотелось поговорить с лейтенантом по телефону (наши мобильные здесь были бесполезны, индийские операторы сотовой связи еще не освоили этот труднодоступный район). Не удалось ни то, ни другое. Единственное интернет-кафе было закрыто на ремонт, а парочка телефонных переговорных пунктов были на замке. Местные жители сказали, что причина всего этого в том, что туристический сезон уже закончился.

Оставалось только хорошо поужинать и лечь спать, что и было с энтузиазмом нами исполнено. Правда, уснуть мне удалось не сразу. Из-за стенки, из соседнего номера, как и днем ранее доносились звуки определенного характера, свидетельствовавшие, что темперамент и крепкое физическое здоровье позволяют Паше и Хельге предаваться любовным утехам даже в условиях высокогорья.

Я, честно говоря, даже позавидовал им, поскольку сам уже начинал ощущать горную болезнь, появилась одышка и немного ломило виски. Горняшка – штука вообще странная и коварная, до конца наукой не изученная. Сколько было случаев, когда она вырубывала напрочь крепких мужиков и ничего не могла сделать с хрупкими девушками. В случае с горной болезнью точно можно сказать только одно: все зависит от индивидуальных особенностей организма. Можно, конечно, поддержать себя фармакологически, но, поскольку долго задерживаться в долине Спити мы не планировали и выше 4 000 метров подниматься тоже не собирались, я решил обойтись без витаминов и лекарств. Мои спутники, кстати, тоже.

Сны на высокогорье у меня странные. Что-то среднее между кошмарами и галлюцинациями. Какие-то перемещения между разными пространствами и слоями реальности. Всё как-то замутнённо, нет ясности и четкости ни в видении, ни в мыслях. Но главное то, что во всех снах, перемещаясь из одного в другой – я пытаюсь увидеть лицо. Лицо Душителя. И только-только я приближаюсь к нему, начинаю всматриваться, как оно исчезает и я ищу его уже в другом сне. И всё повторяется.

Утром мы всей честной компанией посетили монастырь Табо. Именно на его территории был найден труп задушенного туриста из Кореи. Вполне ожидаемо выяснилось, что и здесь нам не светит узнать что-то новое по нашему делу.

Пока уточняли у монахов обстоятельства случившегося здесь преступления, попутно осмотрели и сам монастырь Табо. Это один из древнейших тибетских монастырей (основан в 996 году) с непрерывавшейся с того времени духовной традицией. Мои друзья, бывает, называют меня храмофилом за мое пристрастие к посещению разного рода религиозных сооружений. Так вот, поверьте заслуженному храмофилу, таких монастырей, как в Табо в мире единицы. Попадая в главный зал монастыря, натуральным образом проваливаешься на тысячу лет назад. Этому способствует и полумрак (свет не включают, чтобы не навредить уникальным фрескам*), и многочисленные настенные скульптурные изображения местных и общих защитников буддизма (фигуры сделаны из стукка – смеси алебастра и глины), и Калачакра-мандала в центре, и Махавайрачана позади алтаря. Все это в комплексе накрывает тебя так, что долгое время находишься в замешательстве («Кто я? Где я?»). А затем просто уходишь в Небо…

Машина времени, да и только. Мистическое место. Духовное место. Место даже не силы, а, скорее, мудрости, всепонимания, всеприятия.

А представьте, что творилось в этом месте с Пашей. Если я здесь находил мистические откровения, то мой друг – глубокий мистик был здесь в своей стихии, несмотря на то, что его путь самым серьезным образом отличался от пути боддхисаттв, по которому идут монахи из Табо.

Но все хорошее рано или поздно кончается, слишком долго задерживаться здесь мы не могли. Оседлав своих верных железных коней, мы снова отправились в путь по опасной серпантинистой дороге. Еще днем мы собирались быть в Казе – административной столице долины Спити. Уж там я надеялась отыскать и Интернет, и телефонные автоматы. Я чувствовал, что в Таиланде что-то произошло, и хотел как можно скорее переговорить с Супатом.

И предчувствия меня не обманули. Мы даже не успели до конца исполнить весь тайский ритуал приветствия, когда Супат перебил меня (немыслимо это для тайца) и чуть ли не прокричал в трубку:

– Куда вы пропали? Я второй день не могу до вас дозвониться. У нас очередной труп. И мне удалось выйти на покровителя душителей.

Примечания к главе двадцать первой

Фрески монастыря Табо – уникальные фрески кашмирских мастеров. По всей Индии осталось всего несколько мест, где они сохранились.

Калачакра-мандала – мандала (символическое изображение мироздания) в виде круговой или пространственной схемы, используемая в тантрической системе Калачакры.

Махавайрачана – «маха» – великий, Вайрочана – один из главных Будд в Тибетском буддизме.

Боддхисатва – духовная сущность, достигшая пробуждения, но остающаяся в сфере Земли из-за сострадания ко всем живым существам для того, чтобы помогать им достичь пробуждения.