Текст книги "Душитель из Бангкока"

Глава двадцать восьмая
Тайские авиалинии. Красавицы стюардессы. Индийцы-богачи. Гимн путешественников. Обед с Супатом. Классика тайской кухни

Я не часто летаю бизнес-классом. А уж бизнес-классом «Тайских авиалиний», тем более. Но во время расследования дела душителей, у меня такая возможность появилась, и грех был ею не воспользоваться. И я бы выделил два основных (для меня, конечно) преимущества этого салона самолета. Первое заключается в том, что твою личную пространственную свободу никто не ограничивает, места много, и это в кайф. И второе, стюардессы здесь самые красивые. А это, признаюсь, тоже в кайф.

Нет, что вы! Никаких вольностей. Те, кто думает иначе, за это расплачиваются или высоким штрафом, или отсидкой в тайской кутузке (такие случаи были, о чем красочно живописали тайские газеты).

Приятно просто любоваться женской красотой. Почти так же, как любоваться красотой дымчатого заката в Мэ Хонг Соне* или забравшимися в Космос вершинами непальских восьмитысячников. Правда, есть одно но. Закаты и вершины не вызывают сексуального желания. А здесь…

А я ведь с этим расследованием как-то даже позабыл, что женщины меня интересуют не только как объекты любования. В Бангкоке, конечно, все легко поправимо. Но сомневаюсь, что до окончания дела смогу найти на это время. А когда оно будет, это окончание? Вопрос без ответа…

Моими соседями в самолете были богатые индийцы. Похоже, разбогатели они не так давно, и это событие снесло им крышу. Странно, что происходит это в стране с многотысячелетней культурой, где духовная традиция никогда не прерывалась, где еще давным-давно была известна одна простая вещь: обладание чем-либо не приводит к счастью, поскольку всегда будет находиться что-то еще желаемое, но недоступное. Это бег по кругу осла, перед которым привязана морковка. Мой любимый Эрих Фромм* много лет назад сформулировал классическую сентенцию: «Быть, а не иметь». Но всё современное общество построено на том, чтобы человек хотел иметь, иметь, иметь. Таким человеком легко управлять. И им легко управляют.

И неважно, какая эта форма управления: тирания или демократия. И там, и там есть кукловоды и куклы. А все современные демократии показывают, насколько был прав Пушкин, когда писал: «К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь».

А еще я часто вспоминаю другое гениальное прозрение поэта, написанное им незадолго до смерти. Это своеобразный гимн свободных путешественников, отражение их сути, их правил и законов:

 
«Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…»
 

Будь я гениальным поэтом, не написал бы лучше. Прямо-таки руководство к действию для незамутненного сознания.

В очередной раз размышляя об этом, я как-то незаметно для себя уснул и проснулся, когда мы уже подлетали к Бангкоку.

На выходе из зоны таможенного контроля меня встречал широко улыбающийся Супат. Он, правда, всегда улыбается, но, похоже, мне он был искренне рад. После традиционного обмена приветствиями и вежливыми фразами («Саватдии кхрап», «Сабай дии май кхрап» и тому подобное) Супат неожиданно предложил мне покушать. Впрочем, чего тут неожиданного. Тайцы едят много и часто. Есть поговорка: когда таец не кушает, он в это время думает: где, когда, с кем и что он будет кушать в следующий раз. У меня были тайские подружки, которые ели намного больше меня, мужчины совсем не мелкого. Поэтому ничего удивительного в том, что у моего тайского соратника проснулся аппетит в 11 часов вечера, я не увидел. Да и сам я как-то проголодался. Надо же, проспать кормежку в бизнес-классе… Нет, тайцем мне до конца никогда не стать, покушать хорошо я люблю, но все же не в той степени, чтобы сравниться с аборигенами.

Мы спустились на самый нижний этаж аэропорта Суванабхуми и прошли к небольшому фуд-корту*, посетителями которого являются в основном тайцы. Фаранги, как правило, не знают, что в аэропорту есть место, где можно найти классическую тайскую еду, причем по тайским же ценам, а не по в несколько раз завышенным в ресторанах на втором и третьем этажах.

Я не стал экспериментировать. Том-ям-кунг (один мой хороший приятель называет этот суп с креветками, сваренный на пасте ям, классикой жанра*) и Кхау-пхад-кунг (жареный рис с креветками) – мой стандартный набор блюд. Супат же был в ударе. Во-первых, он взял куай тиеу (суп с уткой на основе рисовой лапши) и сам добавил в него в определенных пропорциях сахар, уксус с перцем, рыбный соус и перетертый перец.

Во-вторых, он взял пхат си-иу – лапшу, обжаренную с яйцом и канаром (овощ такой зеленый) в соевом соусе.

В-третьих, еще одно блюдо из разряда классики жанра – салат сом там с курицей, приготовленной на гриле (кай янг). Готовится этот салат на основе папайи, и, как правило, он настолько острый, что лично я его давно и напрочь исключил из своего тайского меню.

И всё это он не только попробовал (пооткусывал), но и съел неспешно и сосредоточенно, получая от этого процесса огромное удовольствие. И только после этого мы перешли к разговору о деле.

Примечание к глава двадцать восьмой

Мэ Хонг Сон — маленький городок в горах Северного Таиланда, знаменитый своими «дымчатыми закатами».

Эрих Фромм – немецкий философ и психолог, разработавший концепцию гуманистической психотерапии.

Фуд-корт – площадка с большим количеством маленьких ресторанчиков, кафе, фаст-фудов.

Том Ям – в июле 1999 года Национальная комиссия по культуре Таиланда, изучив меню более 500 тайских ресторанов, пришла к выводу, что этот суп – самое популярное блюдо тайской кухни.

Глава двадцать девятая
Фото душителя. Бездна. Рынок метамфетаминовых наркотиков. Ябба и я-айс. Политики-мутанты. Киллер. Взорвавшееся колесо. Чудесное спасение

И я понял, отчего Супат сиял, как тайское солнышко. Из своей папочки с документами он достал фотографию и протянул ее мне. Глаза – вот, что бросалось, пардон, в глаза в первую очередь. Боже, какие бездны в них скрываются. Глаза моего друга капалика по сравнению с этими – как глаза матери Терезы. А так классическое дравидийское лицо, смотрящееся несколько причудливо в обрамлении густых седых волос. «Так вот ты какой, северный олень» – как-то некстати вспомнилась фраза из анекдота.

– Нашли его? – спросил я Супата.

– Ищем, – ответил тот. – Указанные в карточке, заполняемой по прибытию, адреса проверили, там его и не было. А учитывая, на кого он работает, найти его будет, ох, как непросто.

– Н-да… Кстати, еще не известно, кто на кого работает. Он на политиков и генералов или те на него. А что с генералом этим с трудновыговариваемой фамилией? Кого он может устранять таким экзотическим способом?

– Работаем над этим. У него есть сейчас ряд конфликтов. И с поставщиками яббы и я-айса, и с конкурентами здесь в Бангкоке. Вы в курсе, что у нас полиция и армия не всегда дружны, а точнее, чего там скрывать, уже лет пятьдесят как враждуют? – спросил меня Супат.

– Да, конечно. – ответил я. Мне это было известно, да и кто же, кто хоть недолго жил в Таиланде об этом не знает?

– Ну, и то, что высокие чины и у нас в полиции, и в армии часто бывают причастны к разного рода криминальному бизнесу для вас, наверное, тоже не секрет? – улыбаясь, осведомился у меня Супат.

– Не секрет, – согласился я.

– Так вот сейчас идет передел рынка метамфетаминовых наркотиков. До недавнего времени его контролировали уже известный нам заместитель командующего 1-й региональной армией Королевской армии Таиланда генерал Торнгсук Джупамудуанг и генерал-лейтенант полиции Питак Пуанглей из нашего Главного полицейского управления. Каким-то образом им удавалось поддержать равновесие. Но сейчас ходят слухи, что военные хотят подмять под себя весь этот бизнес.

– А что, большие деньги на кону? – с этими новыми наркотиками я не был знаком не то что практически, но даже и теоретически.

– Я бы даже сказал, что очень, – ответил Супат, и продолжил: – В целом прибыль от торговли наркотиками составляет от 300 до 2000 процентов, причем в случае с я-айсом эта цифра ближе к максимуму. Этот относительно новый наркотик идет сейчас на смену кокаину, который у нас стало сложнее достать.

– Он похож на яббу? – про яббу я был наслышан, что на нее подсажены многие девочки с Бички (Биич-Роад в Паттайе*).

– Он опаснее яббы. У него большая активность, поскольку процент метамфетамина в я-айсе доходит до 90 процентов, тогда как в яббе он равняется 10 процентам. Продается он обычно в виде кристаллов наподобие льда, отсюда и такое название. Крупные фабрики по его производству расположены в Бирме*, и армейские хотят переключить поставки из них полностью на себя. Думаю, что их поддерживает и кто-то из политиков, которые готовы использовать любые средства для поддержания своей власти. Впрочем, политики во всем мире одинаковы.

С этим трудно было не согласиться. Я давно уже пришел к выводу, что политики – это мутанты. Когда-то в своем далеком прошлом они, возможно, были нормальными людьми. Но попав во власть они просто мутируют все без исключения потому, что по-другому в том пространственном измерении нельзя. Они избавляются от присущего людям органа взаимодействия с миром, имеющегося практически у каждого человека и именуемого совестью. В этом и заключается их мутация.

Ну да бог с ними, это их дело и их карма. А наша с Супатом насущная карма была в поисках душителей.

Мы вышли из аэропорта уже после полуночи. Супат сел за руль полицейской «Тойоты», я уселся рядом. Я подумал, что если так пойдет и дальше, то мне может понравиться ездить по Бангкоку на автомобилях полиции. Привыкну, и что потом делать дальше, когда закончится расследование?

Когда я рассказал об этом моему тайскому соратнику, он, отсмеявшись, заверил меня, что если мы поймаем душителей, то он лично будет организовывать для меня этот эксклюзивный сервис.

Когда мы проезжали по одной из эстакад платной дороги, ведущей в город, я почувствовал, что в районе шеи под рубашкой меня что-то колет. Оказалось, подаренный Пашей амулет острым концом задевал кожу. Я достал его, чтобы немножко удлинить веревочку, сжал в руке и по какому-то наитию повернул голову налево. По левой бровке нас обгонял мотоциклист на «Кавасаки Ниндзя» (давно мечтаю об этой игрушке). Это был настоящий ас, не сбавляя скорости (мы ехали 120, а он, получается, еще быстрее), одной рукой он вытащил из-за отворота черной кожаной куртки короткоствольный автомат и направил в нашу сторону. Ничего сделать я не успевал, Супат же тоже только-только обратил внимание на киллера. Спасти нас могло только чудо. И оно произошло. В тот самый момент, когда киллер готов был нажать спусковой крючок, у нашей «Тойоты» разорвалось левое заднее колесо, и нас резко бросило влево прямо на мотоциклиста. Нашу машину он немножко притормозил, но сам перелетел через бортик эстакады и грохнулся оземь с высоты тридцати метров. Мы же, благодаря незадачливому киллеру и водительскому мастерству Супата, даже не перевернулись, хотя разрыв колеса на такой скорости обычно приводит к печальным последствиям.

– Да, если так дело пойдет и дальше, то я скоро побью рекорд Фиделя Кастро,* – невесело подумал я, выбираясь на дрожащих ногах из покореженной машины.

И только ощутив под ногами твердь асфальта, я разжал амулет и подумал, что теперь я его точно долго не сниму.

Примечание к глава двадцать девятой

Биич Роад Паттайя – на этой улице в любое время суток (утром, днем, вечером, ночью) можно найти девушек, готовых составить компанию мужчине за определенное вознаграждение. Особой красотой работницы Бички, мягко говоря, не отличаются.

Приграничные районы Бирмы (Мьянмы) – со времен расцвета печально известного «Золотого Треугольника», включавшего в себя территории Таиланда, Бирмы и Лаоса, основные производственные мощности по изготовлению наркотиков находятся в граничащих с Таиландом районах Мьянмы.

Фидель Кастро – на жизнь кубинского лидера покушались более 600 раз.

Глава тридцатая
Хорошо лежать на травке в небо синее смотреть… Магическая татуировка. Новая жертва душителей

Хорошо лежать на травке возле озера и смотреть в небесную синь, не думая ни о чем. Чем не буддистская медитация на пустоту*? В Бангкоке не так много мест, где это можно сделать. Есть, конечно, относительно большой Лумпини-парк с озером, черепахами и полутораметровыми варанами, но до него далеко добираться от места, где я привык останавливаться. Если на такси, то придется в пробках стоять, если на речном трамвае, а потом на скайтрейне, то долго ехать нужно. А очень неплохой парк Чатучак* находится еще дальше, чуть ли не на окраине Города Небожителей. Поэтому для лежания на травке в столице Таиланда я выбираю небольшой парк Саранроум, находящийся неподалеку от знаменитого храма Ват Пхо* и комплекса зданий Королевского дворца.

Обожаю этот парк. В жаркий день (а в Бангкоке почти все дни жаркие) в нем можно полежать в тенечке, попивая через трубочку чаек с лимоном, можно покормить сомиков, можно подкачать мышцы на тренажерах и походить босиком по специальной дорожке из камушков для активных точек стоп, можно поиграть в бадминтон и настольный теннис, а вечером можно даже присоединиться к танцующим под руководством инструктора нечто аэробическое.

Но этим утром мне было не до бадминтона и тенниса. Расследование наше потихоньку продвигалось. Многое нам было уже известно, но мы не знали ответа на главный вопрос: где искать душителей? Об этом я и размышлял. Меня не покидало ощущение, что я упускаю какие-то важные детали.

После вчерашнего инцидента Супат самым серьезным образом собирался приставить ко мне охрану. Убедить его не делать это было непросто. Хорошо бы я смотрелся здесь в парке с двумя полицейскими по сторонам. Да и толку от такой охраны? От шпаны я и сам защититься смогу, а профессионалов двое полицейских не остановят.

Тем временем напротив меня на лужайке начали устраиваться на маленький пикничок две приятной наружности тайки с двумя же детьми лет пяти. Поймав на себе их заинтересованные взгляды, я в очередной раз подивился своей популярности у таек. Не могу сказать, что я так уж обделен женским вниманием у себя на родине, но в Таиланде его мне более чем хватает.

От этих приятных мыслей меня оторвал звонок Супата. У него для меня было две новости. Во-первых, он наконец-то получил разрешение своего духовного наставника сделать специальную магическую татуировку*, для чего немедленно отправляется в один из монастырей города Накхон Саван.

И во-вторых, наши душители снова отличились. Убит очередной путешественник. Израильский бэкпекер. На этот раз в столице Исана – Накхон Ратчасиме (или, проще говоря, Кхорате). Супат предложил мне съездить туда самому и посмотреть все на месте. Он уже предупредил своих коллег в Кхорате, чтобы мне оказали полное содействие.

Это Таиланд. Набивание магической татуировки в монастыре для Супата важнее его непосредственных обязанностей. И начальство его не то что понимает это, но и даже поддерживает в этом. По-другому здесь и быть не может. Это Таиланд.

Плохо это или хорошо для расследования дела? С точки зрения западного человека, конечно, плохо. Но здесь не Запад. Здесь Восток. И тут все иначе. Здесь своя система ценностей и свои приоритеты. И мне они, кстати, намного ближе западного заплесневелого отношения к миру и жизни.

Об этом хорошо было думать лежа на мягкой травке в парке Саранроум, но «труба звала». Мне нужно было ехать в Кхорат. Можно было поехать на поезде или на автобусе. Но мы ведь не выбираем легкие пути, не так ли?

Примечание к главе тридцатой

Буддистская медитация на пустоту – одна из буддистских техник работы с сознанием.

Парк Чатучак – находится рядом со знаменитым рынком Чатучак, работающим по выходным дням. На этом рынке продается ВСЁ.

Ват Пхо – знаменитый храмовый комплекс в историческом центре Бангкока. Главный хит этого комплекса – Отдыхающий Будде (точнее, Будда, уходящий в паранирвану) длиной в 46 метров и высотой в пятнадцать. Считается, что именно в этом храме была первая в Таиланде школа тайского массажа.

Магическая татуировка Сак Янт – в некоторых монастырях Таиланда практикуется выбивание магических тату (сак янт) с использованием специальных ритуалов.

Исан – примыкающий к Лаосу северо-восточный регион Таиланда. Самая бедная часть страны.

Кхорат – он же Накхон Ратчасима – столица Исана.

Глава тридцать первая
Кавасаки Ниндзя. Скорость. Столица Исана. Люди дороги. Исанский носик Чаниды Врангсарат. Улыбки тайских девушек. Взорванное бунгало. Чем я им мешаю?

Аренда мотоцикла «Кавасаки Ниндзя» обошлась мне в 30 долларов в сутки. За эти деньги я получил в свое распоряжение блестящего черного красавца. Аренда специального защитного костюма стоила еще примерно столько же. Тому, кто не падал с мотоцикла на скорости более ста километров в час, это может показаться лишним. Мне – нет, так не кажется.

По Бангкоку, конечно, передвигаться на таком 250-кубиковом монстре сложно: светофоры, перекрестки, транспортные развязки, пробки, пешеходы – всё это не дает насладиться возможностями «Ниндзи». Но уже за городом я смог наконец получить величайшее удовольствие от одного из наркотиков, которому я порой сознательно отдаюсь, – скорости. Не умею я медленно ездить. Водится за мной такой грешок, что поделать. А дорога до Кхората к быстрой езде располагала.

Многие мои друзья не понимают моей страсти к двухколесному транспорту. Они предпочитают ездить на четырехколесном. А мне консервная банка для перевозки тел, именуемая автомобилем не по душе. Не ощущаю я в ней в полной мере скорости, а уж того единения с миром, которое присутствует у меня, когда я за рулем «Хонды Си-Би-Эр» или «Ниндзи», сидя в машине, совсем уж не ощущаю.

По Кхорату пришлось немножко поплутать, пока я нашел полицейское управление. Карта города у меня была, и у местных жителей я спрашивал, но все равно пришлось поискать. Тайцы, в большинстве своем, с картами не дружат. Обычно долго ее рассматривают, а потом тыкают пальцем чуть ли не наугад. Сколько у меня было таких случаев – не перечесть. В то же время сказать, что они чего-то не знают, не могут, поскольку это в какой-то степени потеря лица* перед фарангом. А сколько у меня было случаев в те времена, когда я еще был безлошадным, когда я спрашивал, как мне пройти куда-то, меня просто усаживали на мотобайк и везли. Помню, как-то в тайском городе невест Лампанге* три студентки даже чуть не подрались за право отвезти меня к Вату Пхракэу Донгтау*.

Исан, если кто не знает, считается беднейшим регионом Таиланда и главным поставщиком девушек в бары и массажные салоны для мужчин. В этом северо-восточном районе страны почвы не самые плодородные, и этим и объясняется его бедность. Но в Кхорате всё это совершенно не чувствуется. Крупный город, красивый центр и огромное количество дорогих машин. И это беднейший регион?

О Таиланде на моей родине часто думают совершенно неправильно. Считают, например, его слаборазвитой страной. На самом деле это Украина моя родная – страна слаборазвитая (если не сказать более грубо – недоразвитая), а Сиам – один из новых азиатских «драконов», наряду с Малайзией и Сингапуром, страна, по уровню жизни превосходящая мою родину.

В последние годы я все меньше бываю на родине и всё больше времени провожу в путешествиях. Когда возвращаюсь домой, обычно, уже после нескольких приятных дней (встречи с близкими людьми и друзьями) я начинаю тосковать по Дороге.

Людей дороги мало. Как написал когда-то Вознесенский: «Нас мало. Нас адски мало. Но самое главное, что мы есть».

А я добавлю, что нас много быть и не может. Нас – это тех, кто слышит зов Дороги и откликается на него. Тех, кто больше не ищет смыслы, ибо Дорога – это и смысл, и поиск одновременно. Тех, кто ощущает себя собой только в Пути. Тех, кто плывет, чтобы плыть (Бодлер). Тех, чья Книга жизни вся в картинках дальних стран. Тех, чье познание себя происходит через познание иных культур, традиций и народов. Тех, кому для внутреннего горения нужно топливо новых впечатлений.

И пусть когда-то Лао-Цзы сказал, что можно путешествовать не выходя из комнаты. Мы не против. Но сами всё же предпочитаем Дорогу.

В полицейском управлении Кхората меня ждал сюрприз. Офицер, который должен был предоставить информацию об убийстве, оказался миловидной миниатюрной тайкой лет тридцати (это я так предположил, поскольку выглядела она скорее на двадцать). Даже приплюснутый исанский носик и черный цвет кожи не портили ее, а, наоборот, добавляли шарма (для меня, во всяком случае).

Звали ее Чанида Врангсарат, но она разрешила называть ее неофициальным именем Ом*. Я сказал, что мантра Ом не только одна из самых любимых мною, но и одна из важнейших для эзотериков всего мира, чем вызвал несколько смущенную, но фантастически очаровательную улыбку. Как и многие ее соотечественницы, она оказалась способной вспыхивать улыбкой. Улыбчивых людей много во всем мире. Но только в Юго-Восточной Азии женщины умеют вспыхивать улыбкой. Это похоже на вспышку фотоаппарата, во всяком случае меня она ослепляет точно так же. В том случае, если эта вспышка не была реакцией на вашу улыбку, не улыбнуться в ответ просто невозможно.

Ом предложила мне осмотреть место, где было совершено убийство. Произошло это в небольшом отельчике с десятком бунгало на окраине города. Несмотря на не самое удобное расположение это место было популярным у израильских туристов, ценящих в первую очередь дешевизну.

Взяв ключ на ресепшене, мы направились к нужному нам бунгало, оказавшемуся в самом конце ряда из десяти небольших домиков. Мы не прошли и половины дистанции, когда у Ом зазвонил телефон.

– Извините, – сказала она и отошла на пару метров в сторонку.

Через минуту-другую, закончив разговаривать, она вернулась и пригласила меня следовать дальше к нужному нам бунгало. В этот момент мой амулет начал нестерпимо жечь мне кожу, и я полез, чтобы его достать.

Секундочку, – сказал я Ом, пытаясь забраться под свою защитную амуницию, которую не было времени снять.

Ом с любопытством смотрела на мои пританцовывания. И в этот момент раздался взрыв. Бунгало, к которому мы направлялись, но не дошли, просто перестало существовать. Мы бы тоже перестали существовать, если бы не телефонный звонок Ом и мои танцевальные па.

Может, мне уже нужно привыкнуть, что каждый день меня пытаются убить? Скажите как и я попробую. У меня же совершенно не получалось к этому привыкнуть, поскольку я опасался, что рано или поздно мои незримые враги могут осуществить свои черные замыслы и мое нынешнее земное существование может прекратиться.

Нужно быстрее выходить на беловолосого и компанию. Почему они так меня опасаются? Этот вопрос не давал мне покоя. Ведь Супат знает не меньше меня, но его не стремятся так маниакально уничтожить. Загадка. И ни малейших представлений о ее разгадке.

Опрос персонала гостиницы ничего не дал. Как обычно, никто ничего не видел. Да и находилось это бунгало в таком месте, что подойти к нему можно было скрытно и с разных сторон.

Мы с Ом вернулись в полицейское управление, и она ознакомила меня с материалами по убийству Меира Шитрита. Как я и ожидал, ничего, что могло бы продвинуть наше расследование дальше, не обнаружилось. В два часа ночи Меир находился в своем бунгало, когда на него напали неизвестные злоумышленники и задушили каким-то поясом. Из личных вещей путешественника ничего не пропало. Никого из посторонних сотрудники гостиницы не видели, что, впрочем, и не удивительно.

Почему именно Кхорат, подумал я. Прошлое убийство было на юге, это на востоке. Где будет следующее? Запад? Север? Если убийства в индийском штате Химачал Прадеш геометрически были совершены по кругу, то здесь не исключена другая фигура, например крест. И я бы обязательно усилил поиски беловолосого в самых туристических местах Запада и Севера страны.

После того, как мы с Ом пообедали в ближайшем ресторанчике (я, конечно, поражался ее хладнокровию, мы были на волосок от смерти, а она уже через два часа после взрыва спокойно себе уплетает за обе щеки ларп* и сом там), я позвонил Супату и рассказал об очередном покушении на меня. И сказал ему о том, что беловолосого в первую очередь нужно искать на Западе и на Севере Таиланда. Он согласился со мной и поделился своей радостью: татуировку он сделал и в связи с этим приглашает меня этим вечером отметить столь радостное событие в городе Накхон Саван, если, конечно, я успею туда доехать.

Это на «Ниндзе» -то я не успею? Легко. Дорога между Кхоратом и Накхон Саваном хорошая, и за пару часов долечу.

Я тепло простился с Ом и взял у нее телефончик под предлогом служебной необходимости, а на самом деле с мыслью, что вдруг занесет судьба меня в Кхорат еще и почему бы не продолжить нам знакомство? Понятно, что за порядочной тайкой, а тем более работающей в полиции нужно ухаживать долго, но кто его знает, как жизнь сложится дальше, может, будет время и на долгие ухаживания?

Прецеденты у меня уже были. Признаюсь, один раз я был даже близок к женитьбе на тайке, но, в силу разных причин, в том числе и от меня не зависящих, не сложилось как-то, о чем с пришествием времени совершенно не жалею. Не готов я еще в свои сорок с хвостиком к семейной жизни, наверное. Молодой еще. А если на меня и дальше так будут охотиться, то и не состарюсь.

Примечание к главе тридцать первой

Потеря лица – совершение поступка, характеризующего человека не с лучшей стороны приводит к «потери им лица».

Лампанг – город в Северном Таиланде.

Ват Пхракэу Донгтау – храм, в котором когда-то некоторое время находилась главная святыня Таиланда – Изумрудный Будда.

Тайские ник неймы – два (иногда и три) имени есть практически у каждого тайца, причем первое имя, данное при рождении, используется редко. Вторые имена, как правило, коротенькие и легко запоминающиеся (например, Нок – птичка, Ной – малышка, Дал – звездочка и т.д.).

Ларп – популярное в Исане блюдо – острое мелко порубленное мясо.