Текст книги "Время героев: рассказы, эссе"

Tycoons[3]3
  tycoons (ан.) – определение гиперсостоятельных и влиятельных членов социума. Аналогично применяемому в русском языке определению «олигарх» или новомодному словечку «аллигатор».


[Закрыть] тоже плачут

Они встретились как всегда в четверг, у ресторана «Пикадилли» на Ленинском проспекте. Вышли из автомобилей, обнялись и сели в машину к Коржавину.

Анатолий Борисович Коржавин был весьма известной фигурой в нефтяном бизнесе России, и в свои сорок с небольшим лет сумел стать одним из основных игроков на этом рынке. Его друг Сергей Сергеевич Куропаткин являлся владельцем одного крупного оператора рынка сотовой связи. Два раза в месяц, по четвергам, они встречались поговорить за жизнь, за дела и просто выпить.

– Ну что, Сергеич, как жисть-то? – начал разговор Коржавин.

– Да ничо. Нормально. По Европе твой вопрос решил сегодня.

– А, ну здорово. Когда проплаты пойдут?

– Завтра и пойдут. Как говорится, куй железо…

– Ага. Хуй железный… точно.

– Что грустный такой?

– Да тут с утра пять топ-менеджеров уволил.

– С похмелья, что ли?

– Да нет. С трезвяка.

– А что случилось? Крысили?

– Понимаешь, тут такая буза приключилась. Они, обчитавшись книг по руководству предприятиями, создали, типа, группу. И там терли идею, что босс у них, старый мудак, своими архаичными методами рушит всю систему. А они – такие молодые-переспективные – могли бы сами все решать по бизнесу.

– Ну и хули, ну и пусть трут, главное, ты в курсе темы.

– Так-то оно так. Да они заигрались. Взяли и написали в головную контору, типа, старшим акционерам, что, мол, они хотят революцию в офисе учинить, ибо старый мудак (я то есть) всех затер, инициативу душит, прибыль крысит по офшорам. А вот они готовы сформировать коллегиальное управление предприятием, сделать либеральный, современный менеджмент и тэ дэ и тэ пэ. А самое смешное – написали, что я гомофоб и во всех вижу гомосексуалистов, гы-гы-гы. Ну, из-за того, что я иногда их пидарами называл. Но эту мульку они вписали, видимо, в расчете на западную толерантность. Там у них же, знаешь, пидары скоро будут детей рожать.

– Толь, не понял! В какую головную контору? Ебнулись они, что ли?

– Да они думали, что если у нас на бланках предприятия написано, что хедофис в Лондоне, то так оно и есть. А я, типа, тоже наймит, как и они, только званием повыше. Вот и решили тут революцию устроить путем сдачи меня в руки головных акционеров.

– Смешно. Тебе написали, чтобы ты себя уволил. Блядь, какие же тупорылые…

– Да уж. Обидно. Растишь их, зарплаты им повышаешь, а они в гаврошей играют. Пиздец история на самом деле. Повстанцы прибывают на шхуне в Лондон и свергают ненавистный режим диктатора Коржавина. Куба, ептыть! Самое веселое, что вожак этой группы на самом деле пидарасом оказался, как СБ выяснила. Фидель Кастро, еби его мать. Тож, наверное, сигары курил… Жопой, гы-гы-гы…

– Да, не хуево. У меня вот в прошлом году в центральном офисе тоже интересный случай приключился. Пришел, значит, к нам на работу парень, уж и не помню, в каком отделе работал и на какой должности состоял. Да и не приметил бы я его. Ты знаешь этих нынешних клерков. Костюмы одинаковые, галстуки одинаковые. Даже выражение лиц одинаковое. Мозгов нету, а амбиций дохуя. Но суть в том, что уж очень интересная с ним мулька вышла, как мне потом зам один рассказывал.

– Тоже по итогу пидарасом оказался?

– Да нет. Про его гомосексуальные наклонности я не слышал. Был он нормальным таким, ординарным парнем. Приехал в Москву из глубинки. Сменил пару мест, попал к нам. Веселый такой, знаешь, в любой компании шутку смешную расскажет, сам над ней посмеется громче всех, анекдотик там, хуетик какой-нибудь. У него кличка еще интересная была, Киллер.

– Чо, в натуре, людей валил раньше?

– Да ладно тебе! Мух в офисе газетой «Спорт-экспресс» ебашил влет. Ни одной не пропускал. Ну, кто-то и пизданул: ну ты, типа, киллер. Так и приклеилось. Так вот. Он компакт-диски доставал пиратские, на вечеринках компанейских всяких горбачевых-петросянов изображал. В общем, нормальный пацан, похож на устроителя КВН или капустников в сельском клубе. Лицо у него смешное было. Я с ним один раз за столом сидел, так он вроде ничего особенного не говорит, но ебла такие прикольные строит – уссаться.

– Ага. Драматургия лица называется.

– Во-во. С ним потом такая драматургия ебла приключилась – Бернард Шоу отдыхает. Короче говоря, стали за ним некие странности замечать – с одной стороны, доебывался до людей, а что сейчас модно носить, какие бренды, да какие часы, да в какие клубы ходить. Все так старательно запоминал. Ну вроде понятно, в крупной компании работаешь, да еще и из провинции, хочется быстрее адаптироваться в столице. Журналы всякие модные на столе имел, типа, в теме.

– Ну и хули, они все так себя ведут. И что особенного?

– А то, что, с другой стороны, этот самый Киллер, начал в курилке другим клеркам всякую хуетень радикальную в уши дуть. Тоже где-то услышал, вероятно, да и подсел на нее. Рассказывал про «корпоративное рабство», анархию, антиглобализм, «потребляй-работай-сдохни» и прочий бред. Рассказики всякие стал в Интернет писать про то, как нормальных пацанов угнетают капиталисты. Коллегам показывал. В общем, возомнил себя новым Виктором Ха-ра. Свободным литератором. Поэтом, еб твою мать, песенником.

– Ебануццо! Блядь, они думают, они все теперь охуенно продвинутые и смышленые борцы за свободу разума. Вот придурок, ну и что дальше?

– Дальше – больше. Начал на всех корпоративных пьянках орать, что у него самый длинный хуй в Москве. Всех баб этим достал.

– Ну это как раз типично. Замещение называется. Когда у человека лаве нет, он орет, что у него других талантов масса. Например, выше всех может на стену поссать.

– Ага. В общем и целом, начался у этого Киллера стойкий диссонанс в сознании. Вроде как левое полушарие ему говорит, что он корпоративный клерк и ему надо стать Биллом Гейтсом, а правое в тот же момент орет, что он Фидель Кастро, который должен сделать из отдельно взятого офиса остров Свободы.

Кризис начался, когда он попал в клуб «Че» на Никольской. С ним двое ребят наших были из отдела логистики. Они и рассказали. С него на входе стали деньги брать, за вход на концерт, ну тут ему планку-то и подвинуло. Отскакивает этот Киллер от охраны клубной, да как заорет: «Что ж это, еб твою мать, делается? У вас на эмблеме Че Гевара изображен, пламенный революционер, а вы, суки, бабки за вход берете? А как же истинные ценности равенства и свободы? А как же “Начни революцию с себя“»?

Ему охранники про аренду трещат, про гонорары музыкантам, зарплату сотрудников, типа, окупаться надо. А он ни в какую. Знай орет про несоответствие формы и содержания. Ну, они ему по репе настучали да и на улицу выгнали.

– Во пиздец-то… и каков финал?

– Финал прозаичный. Настигло его это самое несоответствие формы и содержания по самое не балуйся. Угодил этот Киллер в дурку. Сидит теперь в палате. Я ради приличия заезжал к нему месяц назад. Сидит в отдельной палате. У окна кровать. Вся правая стена плотно-плотно исписана всякими разными брендами: Gucci, Panerai, Armani, D&G, дохуя всяких разных. Я даже столько не знаю. У каждого бренда логотип пририсован. Пиздец, в общем. А на левой стене все те же самые бренды, только зачеркнутые красным карандашом и поверх всего надпись жирными буквами: Hasta La Victoria Siempre! И Че Гевара нарисован. С сигарой.

Вот так вот. Начал чувак революцию с себя. Интересно, понравилась ему такая революция?

– Да… – Коржавин глубоко затянулся. – Ты хоть денег врачам дал?

– Естественно. Сказал, чтобы не обижали, и «франклинами» подкрепил.

– Весело живете, Сергей Сергеич. Может, лакернем сверху эти истории?

– А нехуй делать. Куда поедем? По такому делу нужно ехать или в «Последнюю каплю» или в «Золотую Воблу».

– Давай в «Воблу», ближе.

– Окей.

Через пятнадцать минут кавалькада из двух «Mercedes» и двух машин сопровождения «Porsche Cayenne» остановилась у бара «Золотая Вобла», рядом с метро «Добрынинская». Коржавин и Куропаткин вышли из автомобилей, прошли в бар и сели за столик в углу. За столик рядом села охрана. У Коржавина зазвонил мобильный.

– Да. Да, привет, Настя. Откуда? Из «Сибнефти»? Скажи ему, я в «Джусто», пусть туда подъезжает. – Коржавин отключил сотовый.

– Тоже такую схему используешь? – засмеялся Куропаткин. – Я так же себя в такие дни веду. Говорю секретарше, чтобы те, кому нужен, в «Цеппелин» приезжали, а там специально обученный человечек говорит тем, кто меня ищет: в «Кабаре» отъехал. И так по кругу.

– Ага. Пошли все нахуй. Надо отдыхать иногда. Хочется нормально посидеть с другом, попиздеть. Ты, кстати, что под водку? Винегрет?

– Ага. Слушай, Толян, я знаешь что подумал?

– У? – вопросительно промычал Коржавин с набитым ртом.

– То, что все эти гандоны, наши с тобой подчиненные, они же думают, что мы другие совсем. Не как они. Что мы все бренд на бренде, дорогие шалавы каждый день, бермуды-парижи. Вот ты как думаешь, кто-нибудь из тех, кто у тебя или у меня зарплату получает, придет в эту помойку водку с винегретом жрать?

– Ебнулся, что ли? Они рвутся в «Шоколады» с «Мон Кафе». Каталоги модные читают. В дорогих часах разбираются. Вот ты, например, знаешь, какие на мне сейчас часы?

– Мне похуй, если честно.

– Вот. А умение разбираться в марках дорогих часов и автомобилей есть признак низшего социального класса. Ментальное обладание необладаемым.

– На самом деле это правильно. Если они хоть на минуту задумаются над тем, что МЫ такие же люди, как ОНИ, что мы так же водку с винегретом употребляем, второй мыслью станет то, что они могут так же наживать и пользоваться такими же материальными благами. Причем без всякого ущерба для себя. А это уже пиздец. Всей системе. Поэтому нужно очень четко детализовывать собственный брендинг. Иначе прорюхают.

– Сто проц. Завтра устрою топ-менеджерам порку показательную. Призову пару и заставлю часы предъявить. Если у кого ниже Baume&Mercier увижу, пизды дам. Скажу, зарабатывают до хуя, а выглядят, как лохи. Портят имидж компании.

– Правильно, Сергеич! В нашем деле чем пизданутей, тем правильней. Пусть боятся. На то они и солдаты.

– Толь, слышь? Летова поставили.

– Епта… У меня аж слезу вышибает… Егор – святой. А помнишь, как мы тогда в «Ладье», а?

Хлопнув залпом по сто грамм, они, не сговариваясь, обхватили головы руками и вперили глаза в стол. Охрана многозначительно переглянулась.

Солдатами не рождаются, солдатами умирают, – разнесся по залу рефрен нетленной песни Егора Летова.

Корпоративные самураи

Я познал, что путь самурая – это смерть. В ситуации «или – или», всегда выбирай смерть.

Янамото Цунэтомо. Хагакурэ

Весело и вкусно, или Зачем нам два филе-о-фиш по цене одного

О машине, называемой корпоративной культурой, об ужасах, творящихся в мультинациональных корпорациях, бесчеловечных боссах и коварных олигархах, пьющих кровь подчиненных, написано много. Даже слишком.

Все подобные рассказы похожи друг на друга, как китайские дети, потому что написаны выходцами из одного социального слоя, компонентами серой массы, ежедневно заполняющей улицы города в 9 утра и 18 вечера.

Здесь пойдет речь о биомассе «нормальных, ахуенских людей». Обо всех этих торговых представителях, агентах, адвокатах дьявола, юристах-канализационщиках, и прочих овцеподобных мэ-э-э-э-э-э-неджерах среднего звена.

Именно они ежедневно воспроизводят, пестуют, потребляют и доносят до сведения своих «лучших друзей» и просто «интересных собеседников» нюансы своей разносторонней и увлекательной жизни. Жизни, где с 9 до 12 сейлс-план сочетается с обсуждением вчерашнего «нормально так посидели», с 12 до 16 «машка в чате прикольно так пошутила про мишкины фотки» плавно переходит в обсуждение финансовых показателей филиала в городе Торжке, а с 16 до 18 идет непрерывный мозговой штурм, ака «занят, что, пиздец, даже рефрешить форум не успеваю».

Где по вторникам футболян с корешками, по четвергам баня с клевыми девчонками, а по выходным вообще беспрерывный духовный макдональдс, с «редкими книгами», просмотром видеофильма «Бумер» и совместное с подругой приготовление спагетти карбонара в перерывах между посещением перформанса «интересного молодого художника» и специального праздничного предложения ИКЕА.

Вот оно, истинное биение пульса жизни. Жизни, в которой всегда весело и вкусно.

КоСые с косами вдоль дорог стоят

Для удобства читателей мы будем называть эту биомассу корпоративными самураями, или КоСыми, что в полной мере отражает суть определения.

Вконец окосевшие из-за ежедневных попыток втиснуть свою угловатую голову в рамки «нормального социума», попасть на единственную вечеринку «актуального диджея», запостить у себя в ЖЖ фотографию «удобных ботинок истинно английского стиля», которые необходимо купить в случае квартальной премии, все эти биороботы придумали для себя и для тебя удобное определение, объясняющее, почему они вынуждены так жить.

Именно они, а не мифические владельцы корпораций или западноевропейские управленцы, придумали термин «корпоративная культура». Потому что если ты каждый день выполняешь определенный набор опорно-двигательных функций, легче всего сослаться на неведомую «корпоративную машину», которая перемалывает тебя, чем признаться в собственном умственном бессилии. Оборотной стороной этого выдуманного КоСыми термина является постулат о том, что с «9 до 18 я вынужден работать, потому что… а вот после 18-ти становлюсь самим собой». Ниибаццо радикальным и фрондерствующим пацаном.

Именно в оборотной стороне кроется противоречие, выдающее КоСых с головой. Потому как и после 18 часов мы наблюдаем в одинаковых заведениях общепита всю эту одинаковую массу, которая так и норовит «ацки отжечь» строем, под аккомпанемент одинакового пива, одинаковых ужимок, шуток типовой застройки и компании плоских телок, будто вырезанных тупыми ножницами из модного журнала.

Армия выходит на улицы городов. Фредди против Джейсона, Матрица против Деревянных солдат Урфина Джюса. Делай с нами, делай, как мы, лучше ты все равно не умеешь. КоСые с косами стоят вдоль всех дорог. Они следят, чтобы ты не сделал лучше.

Таким образом, ежедневно здоровенный голем с 9 до 18 производит продукты массовой культуры, а с 18 до 23 сам же их и потребляет. Змея ежеминутно жрет свой хвост, и со временем уже не понятно, где ее хвост, а где ебло.

Ты каво самураем назвал, сука? или Такие жестокие лифты

Лучшее определение трудно найти. Все эти уебки, состоящие в основном из углерода, являются кастой и имеют все необходимые девайсы и отличительные признаки для того, чтобы быть самураями.

• Генетическая память предков. Именно она заставляет их приходить на работу в 15 минут десятого из-за опоздания ментального автобуса, обедать с двенадцати до половины третьего и покидать рабочее место без четверти шесть в расчете успеть заскочить в уходящий лифт. Потому что лифт и автобус суть один хрен, который в их понимании движется, как и они, по расписанию. Неудивительно, что во многих офисах лифты действительно стали ходить по расписанию. Бытие определяет лифтохождение.

Лифты, лифты, а лифты ка-а-ак лю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ди-и-и-и-и-и-и-и.

Как люди они а-а-адиноки… но все-таки лифты так жестоки.

• Коллективное бессознательное. Наследственная боязнь принимать самостоятельные решения привела к безраздельному торжеству коллективного бессознательного.

Для доброго сегуна лучше тысяча преданных самураев, чем один умный. Поддержи друга. Встань в ряд. Плечом к плечу лица не увидать.

• Униформа. Ну, об этом знают даже ученики вспомогательной школы в городе Звенигороде. Мы как все. А все как мы. Стильная штучка для тебя и подруги. Сеть магазинов Русский Стандарт объявляет о начале мега-акции по распродаже деловых костюмов!

• Один самурай – один господин. Самурай служит одному господину. После смерти господина самурай должен пойти вслед за ним. Это базовое определение. КоСые редко меняют место работы и сидят на одном месте по десять лет. Виной тому опять же генетика. Очень трудно принять самостоятельное решение и поднять жопу для поиска лучшей участи.

Во-первых, это страшно. Ужас потерять гарантированный оклад и 13 метров стеклянного пенала пострашнее пистолета. Во-вторых, на новом месте все будет точно так же, а возможно и хуже. У КоСых не любят перебежчиков и выскочек. В чужой сегунат со своей трудовой книжкой не ходи. Бусидо ты мое, бусидо. Кто тебя усеял мертвыми костями?

«Мне жить еще не поздно, а умирать так рано».© ВИА «Корни»

В любом случае путь корпоративного самурая – это смерть. Точнее, смерть – не совсем верное определение, потому, что определение жизни как таковой в данном случае также не существует. Зато имеет место существование в физической оболочке, с определенным набором функций. Их количество ограничено, и полагаться КоСому приходится только на коллектив. Коллектив – это щит для КоСого. Это его меч. Это его миска и коржик.

И весь его message обществу – нести легенду о корпоративной машине, о бесчеловечности корпоративных сегунов и императоров. This game has no name. Наебка без конца и начала. Пока живы КоСые – они будут поддерживать этот миф. Исчезнет он – исчезнут и они, «нормальные, ахуенские люди».

PS: Далее мы подробно изучим приемчики КоСых, выявим все их гнойные признаки и уебищные постулаты.

Возможно, прочитав этот текст, ты взглянешь на многих своих знакомых другими глазами.

Интересно, как некогда близкие тебе люди оказались такими сучарами, да?

Измени свое сознание.

Коллективное бессознательное

– Вот, например, ты пишешь: «коллективное бессознательное». А ты знаешь, что это такое?

Татарский пошевелил в воздухе пальцами, подбирая слова.

– На уровне коллективного бессознательного, – ответил он.

– А ты не боишься, что найдется кто-то, кто знает отчетливо?

Виктор Пелевин. Generation Пи

В отличие от товарища Татарского мы отчетливо знаем, что такое «коллективное бессознательное». Данная идиома, безусловно, порождена всей этой массой «нормальных, ахуенских людей». Она стала базисом для поведенческих норм и механизма принятия решений у КоСых. Вся проблема в том, что люди, составляющие прослойку «ответственных менеджеров среднего звена», не умеют думать. Есть, пить, ходить, говорить, умеют, а вот думать – нет. Это врожденный инстинкт. Он проявляется у «нормального» человека, примерно на 18-й день после рождения. Вторым врожденным инстинктом является боязнь принятия самостоятельных решений. Обычно он включается в 10—12-летнем возрасте условным кодом в виде шифрограммы, ака пословицы «одна_голова_хорошо_а_две_лучше». С этого момента проблема приобретает катастрофический характер. Через какие-то пять лет социум получает очередного КоСого.

Казалось бы, чел, пораженный двумя такими ужасными недугами, обречен на пожизненное склеивание коробков Балабановского ПлитСпичПрома. А хуй бы там!

КоСые решили для себя и для вас эту проблему. Они придумали систему «коллективного принятия решений» и «коллегиальную ответственность». В практическом плане это означает, что в переговорной на «менеджмент-митинг» собираются 10–15 долбоебов и с серьезным видом обсуждают проблему покупки новой мебели желтого цвета, который способствует улучшению работоспособности, или обязательной выдачи всем сотрудникам корпоративных носков для формирования командного духа.

Серая масса вырабатывает серые решения. В любом случае предложившего очередную бредовую новацию найти не удастся, как не удастся найти ответственных исполнителей и людей, отвечающих за израсходованный на это бюджет. Коллективное решение. Коллектив – наше все. Все наше – коллектив. От каждого по идее, каждому по еблу. Рука руку моет. Руку рука видит издалека.

Такая форма круговой поруки выработана КоСыми для создания нерушимого купола над зданием собственной бездарности. Окружающим, правда, это преподносится несколько иначе. А именно: у нас босс самодур и придурок, тупица. Ему никогда ничего нельзя объяснить. Вот поэтому мы ему коллективно объясняем.

Воистину. Босс, конечно, полный кретин, но, в отличие от КоСых, он когда-то принял самостоятельное решение, выбрав из немногочисленных вариантов и предугадав развитие событий. Попасть в дамки либо попасть в принципе. Бэзусловно, некоторые клоуны напишут мне: слы, типа, в России все капиталы пизженные, никаких заслуг их владельцев и никакого ума в том, чтобы спизидить, нету.

Ответ неумолим, как гандон с водой, который падал вам в школе на голову, – даже для того чтобы спиздить, необходимо, сопоставив перспективу отсидки на зоне с переспективой нажить денег, – принять самостоятельное решение.

Вот поэтому одни, типа, олигархи, а другие, типа, живут в квартирах гостиничного типа.

Плоть от плоти коллективного бессознательного все эти тупорылые, как железобетонный дот времен финской войны, определения: «менеджмент-митинг» и «менеджмент-аутинг», «брейн-сторминг» и «освоение рекламного бюджета».

Про менеджмент-митинги, результаты которых, как правило, воплощаются в стоящие перед офисами менеджмент—AUDIнги, все понятно из написаннного выше.

«Брейн-сторминг», ака «мозговой штурм» в условиях Среднерусской возвышенности выглядит примерно так:

Ведущий: Граждане, перед нами стоит проблема привлечения новых клиентов. Мы собрались, чтобы с помощью брейн-сторминга выработать коллективное решение данной проблемы.

(Собравшиеся начинают дружно галдеть, кто-то предлагает: «Нужно дать объявление в газете „Из рук в руки“!»)

Все дружно: Нет, не то. Нужен креативный подход.

Ведущий: Правильно. Больше креатива! Итак, чем же нам поймать новых клиентов?

Кто-то: Сочком!!!

Ведущий: Каким сочком?!

Кто-то: Яблочным! Нет… лучше апельсиновым, вот!

Все дружно: Да, да, именно апельсиновым! В крайнем случае томатным!

Ведущий: Отличная идея! Определяем бюджет!

Словосочетание «освоение рекламного бюджета» мне всегда нравилось. Это целину можно освоить, или заповедную тайгу, при чем тут бюджет?

А при том при самом. Допустим, нормальному бренд-менеджеру нормальной мультинациональной компании головной офис выделяет нормальной такой бюджет. И все в нем хорошо. И клиентам хватает, и бренд-менеджеру процентов 15 спиздить хватает. Одно плохо. К концу ноября, когда большая часть денег уже потрачена на серые «креативные» промоушены, а все, что можно было более-менее правдоподобно спиздить, спизжено, остается тысяч 50–70 грина, не_пришей_кобыле_хуй.

Потратить с обоснованием невозможно. Оставить непотраченными – смерти подобно (ибо тут вступает в силу вышеупомянутая генетическая память предков,

живших при Госплане. Сэкономишь в этом году – в следующем дадут бюджет меньше на сумму сэкономленного. Раз ты такой умный – вертись, как падла.).

И в этот момент быстренько заказывается «исследование потребительского спроса» или «анализ рынка» у авторитетной компании «Пиздапроебов и сыновья». Бренд-менеджер едет в офис компании – «ведущего игрока на рынке анализа потребительского спроса».

В офисе его встречают:

• менеджер проекта – подслеповатый молодой человек гомосексуального вида а-ля танцы рахитов в Пражском гетто во время инспекционного визита Ганса Франка;

• жирная тупая телка – креативный директор, с обрезанными под корень ногтями и пальцами как останкинские сосиски;

• референт леночка-танечка-анечка, с глупым лицом и перманентным овечьим смехом.

Креативный директор сразу выпаливает заученную скороговорку:

– Бюджет, ресурсы, время исполнения, легенда? Бренд-менеджер отвечает так же заученно:

– Мэ-э-э-э-э-э-э-э…

– Все ясно. Доверьтесь профессионалам.

Далее верстается отчет. В нужные графы подставляются цифры, полученные на основе анализа: палец_пол_потолок. Бюджет освоен.

На основании этого отчета делаются бессмысленные выводы и вырабатывается стратегия на будущее, за которую не глядя можно расстреливать как за вредительство. В случае провала (а другого варианта не будет) бренд-менеджер всегда прикроется отчетами таргет-груп и репрезентативными выборками на основании опроса миллиона покупателей (в оригинале весь репрезентатив – это Коля спросил у Маши, нравятся ли ей прокладки «Always», но Маша приехала из колхоза, там вата решает).

Если против коллективного решения есть какие-то варианты борьбы, то против многомиллионной аудитории покупателей (домохозяек, посетителей рунета, нужное подчеркнуть) вариантов нет. Круг замкнулся.

Владелец компании, оставшись один в кабинете, еще раз перелистывает отчет и говорит одну фразу: мерзость, бля. Подчиненные, конечно, бездарны и тупы, но других система не производит. Уволишь их, на смену придут КоСые йцукены с еще более плоскими рожами и еще более продолжительными «мэ-э-э-э-э-неджмент-митингами».

Пучина коллективного бессознательного поглотила тебя в один момент.