Текст книги "Лепестки Мугунхва"

ГЛАВА 10

Чёрные рельефные черепицы на крыше небольшого домика выглядели совсем новыми после только что прошедшего дождя. Осень только начиналась, и ещё жаркое солнце, вышедшее из – за туч, быстро просушивало узорчатые керамические пластины. Редкие капли собирались по черепичному краю и, время от времени срываясь, падали на скамейку у ворот, сделанную из искривлённого ствола дерева. Краска на воротах и на входной двери, когда – то красная, от времени превратилась в бледно-бордовую, с тёмными прожилками трещинок.

Проведя ладонью по старым доскам, Чжэун подумал, что раньше этих трещинок не было. Или, может быть, он их не замечал… Всё вокруг – и дом, и «кривая» скамейка – всё было знакомым и в то же время таким изменившимся… Чжэун подумал, что, пожалуй, это он сам немного изменился.

Прошло почти два года со дня того сражения в бухте Норянджин. Всё это время Чжэун и Чольсок продолжали служить на своём кобуксоне. Сначала добивали остатки японских пиратов, продолжавших тревожить побережье. Потом помогали восстанавливать разрушенные войной порты. Патрулировали прибрежные воды… В общем, дел хватало. И только сейчас Чжэун получил несколько дней отпуска, чтобы повидаться с родителями.

Словно что – то вспомнив, Чжэун улыбнулся и толкнув дверь вошёл во двор.

– Ох, я даже не знаю, как тебя теперь можно обнять!

– Что вы, мама! Это же я! – Чжэун держал в руках ладони смеющейся матери.

– Да, я вижу! Но твоя одежда… И ты весь… Совсем другой стал! Большой. Взрослый.

– А раньше что же, маленький, что ли, был? – Чжэун сделал шутливо – обиженные глаза, но тут же рассмеялся и обнял мать.

Они сидели на скамейке, держа друг друга за руки и перескакивая с одного на другое, никак не могли наговориться.

– А где отец? Опять пошёл в лес?

– Ой, что ты! Он уже давно туда не ходит. Ему сейчас некогда. Его пригласили на государственную службу. В соседней деревне перестраивают порт. И отца назначили главным строителем. Он ведь был… Мы тебе не говорили…

– Я всё знаю, мама.

– Знаешь?

– Да. Я встретил… одного человека. Он мне всё рас – сказал.

Мать пристально посмотрела Чжэуну в глаза.

– Это был он, да? Ли Сунсин?

– Да.

Мать опустила глаза.

– Несправедливо, что такие люди умирают. Когда ты ушёл, нас с отцом забрали стражники. Долго допрашивали из-з этого Ёнгмо. И соседи все стали нас сторониться. Плохо было. А потом… Потом принесли от тебя письмо. Мы так обрадовались! Мы ведь ничего не знали. Думали, тебя где – нибудь стражники схватили. А ты вон где оказался.

Мать погладила Чжэуна по руке.

– Мы никому не говорили. Но как‑то все сразу узнали, что ты служишь на кобуксоне у самого Ли Сунсина. Может быть, это тот человек, что приносил письмо, рассказал в деревне! Он у нас даже не остановился. Сказал, что у него ещё одно письмо. От адмирала к нашему янбану. И вот после этого всё изменилось. Соседи стали уважительно здороваться. Отца на службу пригласили…

– Мама, а что стало с Ёнгмо? – Вспомнив свои окровавленные руки, Чжэун поморщился.

– Да ничего с ним, с паразитом, страшного и не было. Быстро вылечился. Сейчас он заместитель околоточного. Важный стал. Поженились они с Чеён. Но я её с тех пор ни разу не видела. А вот сестрёнка её, Юнми, часто к нам заходит. То по дому мне поможет что – нибудь сделать, а то просто поболтать забегает. И всё время про тебя спрашивает, – мать с лукавой улыбкой посмотрела на Чжэуна. – А как она выросла! Совсем взрослая стала. Красивая. И, – мать накрыла ладонью его руку, – она очень хорошая.

Чжэун немного смутился, и, увидев это, мать под – скочила.

– Ой! Что же это я с тобой болтаю! Кормить тебя надо! Сейчас схожу к источнику – наберу хорошей воды и приготовлю тебе что – нибудь вкусное.

– Мама, давайте я схожу!

– Ну что ты! Ты отдыхай!

– Да нет, правда! Я просто хочу осмотреться. Ведь так давно здесь не был!

– Ну, хорошо. Только вот, – мать критически осмотрела Чжэуна с ног до головы. – Как – то не очень… В таком виде… С ведром…

Чжэун представил себе эту картину и рассмеялся.

– А моя старая одежда где – нибудь осталась?

ГЛАВА 11

Чистый прозрачный ручеёк падал со скального уступа чуть выше метра высотой прямо в деревянное ведро. Вода, казалось, источает какой – то свежий аромат. Недаром этот источник был гордостью деревни. Когда – то учёные монахи, проходившие в этих местах, определили воду этого источника как целебную. С тех пор деревню стали знать во всём Чосоне. Даже король, когда приезжал в эти места на охоту, обязательно посылал за этой целебной водой.

Старенькие штаны серого цвета и такая же старая, но ещё крепкая куртка, подвязанная матерчатым поясом. В своей старой плотницкой одежде Чжэун почувствовал себя как раньше – легко и свободно. К этому ощущению добавлялись чистые звуки живой природы: журчала вода, от лёгкого ветерка шелестели листья, маленькие птички переговаривались на своём языке.

Чжэун сидел на камне и задумчиво улыбался. Ему казалось, что всё, что с ним было за эти два года, было каким – то сумасшедшим сном, и он никуда отсюда не уезжал. И что, если…

Его мысли прервали быстрые шаги за спиной. Чжэун обернулся.

– Мастер Мун! Вы здесь! Мама… Ваша мама сказала…

Разрумянившиеся щёки и прерывистое дыхание говорили о том, что девушка всю дорогу бежала. Чжэун улыбнулся.

– Юнми! – Он сделал несколько шагов навстречу девушке. – Ты и в самом деле стала совсем взрослой!

Девушка, смутившись, опустила глаза. Но тут же тревожно спохватилась:

– Мастер Мун! Я бежала… Вам надо… Сюда идёт Ёнгмо! С ним – стражники! Вам надо быстро уходить!

– Во – первых, ты опять меня так называешь! – Чжэуна развеселил встревоженный вид девушки. Теперь он видел, что она осталась такой же трогательно непоседливой, как была раньше. – А во-вторых, почему я должен уходить из – за того, что сюда идёт Ёнгмо? Или это теперь его источник и я краду у него воду?

Чжэун весело улыбнулся, но девушка смотрела на него строгим взглядом, явно не разделяя его веселья.

– Вы не понимаете! Вас давно здесь не было, и вы не знаете, каким он стал.

– Каким? – Чжэун шутливо нахмурил брови.

– У него теперь власть! Он ко всем цепляется. Особенно к тем, кто ниже его по рангу. Вы… Конечно, вся деревня знает, что вы теперь служите плотником на военном флоте, но… Он – заместитель околоточного. Это всё – таки выше. И он обязательно воспользуется своей властью, чтобы вам отомстить.

Девушка была настроена очень серьёзно, и Чжэун понимал, что поступает не очень красиво, но сдержаться всё же не смог и расхохотался. На глазах девушки выступили слёзы.

– Юнми, прости! – Чжэун схватил её руки и прижал к своей груди. – Я вовсе не над тобой смеюсь! Не обижайся!

– Вы всё шутите! Но это же всё серьёзно! – Она умоляюще посмотрела ему в глаза. – Чжэун! Я прошу тебя, пойдём отсюда быстрее! Я тебя спрячу! Я знаю, как пройти через эту гору другой дорогой. Про неё никто не знает, кроме меня. А завтра…

Её прервал треск кустарника, и на поляну ввалился толстый человек в форменной одежде стражника. За ним из кустов выскочили ещё двое в такой же форме, только гораздо стройнее и ниже ростом. У всех троих в руках были деревянные дубинки.

– Вот он! Схватите этого оборванца!

Беглый взгляд подсказал Чжэуну, что Юнми, пожалуй, была права. Ёнгмо действительно сильно изменился. Раньше он был просто мерзким. А сейчас… Это был какой – то звероподобный хряк со свирепыми глазами.

Двое стражников ринулись вперёд. Чжэун легонько оттолкнул Юнми в сторону и, пригнувшись под летящей дубинкой, резко ударил ребром стопы в колено первому стражнику. Схватившись за ногу, стражник присел. Чжэун быстро прыгнул и, оттолкнувшись ногой об плечо присевшего стражника, этой же ногой в прыжке ударил в голову второго. Болезненный удар в ухо, и стражник закричал.

В свирепых глазах Ёнгмо на мгновение мелькнула неуверенность. Он тоже не узнавал Чжэуна. Его обескураживала даже не физическая подготовка плотника, а та спокойная уверенность, с которой этот оборванец разделывался с представителями власти. Ёнгмо изумлённо задавался вопросом: «Это что, он теперь и на меня нападёт?» От такой мысли ему стало как – то непривычно беспокойно.

Но судьба проявила к Ёнгмо благосклонность. Послышался конский топот, и на поляну въехали четверо всадников в тёмно-синей форме морских гвардейцев. Мгновенно оценив ситуацию, они соскочили с коней и, выхватив мечи, согнали троих стражников в кучу. Один из «синих» быстро подошёл к Чжэуну и поклонился.

– Капитан! Вас срочно вызывают на кобуксон! Приказ короля! – «синий» гвардеец с поклоном протянул Чжэуну свиток.

Отряхнув руки, Чжэун принял свиток и развернул его. Затем быстро прочитав свернул обратно.

– Ваша мать сказала, что вы здесь.

– Одежду мою не додумались прихватить?

– Ну что вы! Как вы могли подумать!

«Синий» гвардеец отцепил притороченные к седлу меч и большой узел. Передавая всё это Чжэуну, он наклонился поближе и тихо спросил:

– А с этими что? Может, их немножко…

– Не надо. Отпустите их.

– Слушаюсь, капитан! – гвардеец досадно вздохнул и повернулся к стражникам.

Подойдя к ним поближе, он встал, широко расставив ноги, и сурово нахмурился.

– Ну?! И что с вами делать, собачьи дети?! А?! – Он заложил руки за спину и гневно рассматривал каждого. – За нападение на офицера королевского флота! Вас надо порубить на месте!

При этих словах «синие» взялись за рукоятки мечей, и стражникам стало совсем плохо.

– Я бы сам разрубил каждого из вас, как рубил японских пиратов! Но… Вам повезло! Капитан не хочет проливать кровь земляков! А вы! Вместо того чтобы гордиться, что из вашей деревни вышел такой человек! Герой войны! Так его встречаете! Эх, что вы за люди! – Гвардеец сплюнул. – Идите! Идите и расскажите по всей деревне, что здесь было. Я проверю!

Пока гвардеец говорил, Ёнгмо сверлил его наглым взглядом, и это не понравилось гвардейцу. Он оглянулся и, увидев, что Чжэун переодеваясь, отвернулся, быстро выхватил меч и плашмя ударил Ёнгмо в нос. У того сразу хлынула кровь.

– Ах ты, проходимец! Расковырял себе нос и будешь теперь ходить – всем показывать! А ну пошли отсюда! Быстро!

Пока Чжэун переодевался, Юнми стояла, отвернувшись в другую сторону, в каком‑то подвешенном состоянии. События вокруг разворачивались очень быстро, и до неё постепенно доходило осознание происходящего. И надо сказать, что настроения это ей не улучшало. Она чувствовала себя очень неловко и досадливо прикусила губу.

Чжэун – капитан королевского флота! А она… Она так глупо предлагала его спасти, спрятать, как бродягу…

От стыда Юнми была уже готова побежать и броситься со скалы, когда ладонь Чжэуна мягко легла ей на плечо. Девушка обернулась и, увидев его перед собой во всём блеске его капитанской формы, совсем расстроилась и не смогла придумать ничего лучше, чем уткнуться лицом в его грудь и расплакаться.

– Простите меня! Я очень глупая!

– Ну что ты! Ты хорошая! – Чжэун, улыбаясь, погладил девушку по голове. – Такая смелая и уже слишком большая, чтобы плакать. А ну‑ка, перестань!

Девушка постепенно успокаивалась и, утираясь шёлковым платком, уже начинала сквозь слёзы улыбаться, при этом опуская глаза.

– Знаешь, Юнми! У меня есть один очень хороший друг. Недавно он женился. Я был у него на свадьбе и хотел его пригласить в гости к нам в деревню. Но он сказал, чтобы я не обижался, но, пока я не найду себе невесту, чтобы даже не смел его беспокоить.

Девушка перестала плакать и с интересом слушала Чжэуна.

– Как ты считаешь, Юнми? Стоит мне его уже приг – ласить?

Девушка проницательно посмотрела ему в глаза и улыб-нулась:

– Все знают, какие у нас красивые места. Я думаю, твоему другу тоже понравится…

ЛЕПЕСТОК ТРЕТИЙ

Разлетавшиеся во все стороны капли воды падали на прибрежную гальку и искрились на солнце, переливаясь разными цветами. По количеству брызг и раздававшемуся при этом шуму можно было предположить, что в воде у берега шло яростное сражение злобных существ. Но это было совсем не так. Просто две маленькие птички решили устроить себе банное мероприятие.

Они полоскали свои серебристые крылышки, разнося вокруг кучу брызг и при этом беспрерывно весело болтая на своём звонком языке, вероятно, рассказывая друг другу какие – нибудь смешные истории.

Внезапно капли перестали сверкать, и огромная тень накрыла всё вокруг. Птички на мгновение замерли. Затем звонко чирикнули и, вспорхнув, унеслись прочь. Воздух заколыхался, и на берег озера опустились четыре огромные когтистые лапы.

Дракон, разминая мышцы, повёл шеей и сложил крылья. Он подошёл к воде и, вдохнув воздух с зеркальной поверхности, огляделся. Повертев головой, дракон остановил свой взгляд на ярком среди серых камней пятне.

Тигр лежал у воды, положив голову на передние лапы, и не реагировал на происходящее.

– Я приветствую вас, уважаемый!

Тигр не ответил, лишь вяло махнул хвостом.

– У вас что – то случилось?

– Я, – тигр приподнял голову, – даже не знаю. – Он лежал, уставившись на воду мутным взглядом. – Не знаю, что со мной.

Дракон подошёл ближе и молча устроился рядом. Он знал, что его старый друг расскажет всё сам.

– Вот я думаю… У них тоже были папа, мама… или, наоборот, дети? – Тигр вздохнул.

– У кого?

– Ну… у всех тех несчастных зверюшек, которых я съел за свою жизнь.

– О – о–о! – Дракон приподнял бровь. – Вы случайно не?.. Вы не заболели?

– Да нет. Я здоров. Наверное. – Тигр поморгал глазами, пытаясь настроить взгляд. – Просто… Почему – то стали приходить разные мысли. – Тигр повернулся к дракону. – А всё началось утром.

– Когда? Сегодня?

– Да. Я ходил в деревню. Ну, так… от скуки. И видел там странного человека. Он пришёл на берег речки с бамбуковой палкой в руках. Я думал, – тигр оживился, – он кого‑то ждёт, чтобы подраться. Мне захотелось посмотреть, как это будет, а он… Он вдруг приложил эту палку ко рту, и… началось странное. Появились какие – то звуки. Такие, что я не мог сдвинуться с места. Я почему‑то вспомнил своё детство, маму, братьев… И я чуть не заплакал.

– Палка была длинная или короткая?

– Ну… как мой хвост, наверное.

– Это был тэгым. – Дракон задумчиво улыбнулся. – Так люди называют эту палку. А звуки эти у них называются музыка.

– Музыка. – Тигр задумчиво покачал головой. – Надо же! Какая сильная вещь! Меня словно вывернуло наизнанку. Было печально и в то же время радостно. Я теперь всё вижу как будто по – другому. И горы, и солнце, и наше озеро…

– Да, мой друг! Это замечательная вещь. – Дракон задумчиво устремил взгляд вдаль. – После скитаний среди ошибок и заблуждений она способна вернуть душу к… правильному началу.

ГЛАВА 1

В то пасмурное утро мелкий шелест моросящего дождя перекликался с тихой и грустной песней одинокой фуэ. Несильные порывы ветра сносили дождевые капли в сторону, и они, залетая в зарешеченный проём окна, ударялись о подоконник и тонким ручейком стекали по стенке прямо на земляной пол арестантской камеры. На соломенных циновках сидели трое японских солдат без ремней и ботинок и играли в какую‑то только им понятную игру. Ещё двое стояли у окна и сквозь решётку смотрели, как на залитом дождём плацу проходят занятия по штыковой атаке.

– Как думаешь, нас расстреляют?

Йоши оторвал губы от фуэ и задумчиво посмотрел куда – то вдаль поверх крыши казармы. Затем, ничего не ответив, снова приложился к бамбуковому инструменту. Фуэ продолжала тихо грустить.

Один из трёх игроков поднял голову.

– Иссимбоси, ты с ума сошёл?! Мы же свои – японцы! И ничего такого уж страшного мы не сделали. Отправят в Японию. Там, может быть, посадят в тюрьму. А расстреливать – это уже слишком… Ведь правда же?

Двое других игроков неуверенно кивнули и, как‑то недоверчиво переглянувшись, опустили глаза.

Простая бамбуковая флейта выводила тихую и плавную мелодию, рождая в душе разные, порой самые противоречивые чувства. Слушая её, взгляд человека затуманивался, на глазах появлялись слёзы и в то же время губы начинали чуть заметно улыбаться.

Раньше Йоши играл по – другому. Дома, в Японии, музыка была такая же грустная, но при этом какая – то печально-обречённая. Японский народ много страдал, и это, несомненно, находило своё отражение в творчестве.

Корейцы тоже пронесли через века страданий и боли не меньше, чем японцы. Но их отношение к своим невзгодам было традиционно несколько иным. Даже в горе их руки не опускались и продолжали усердно трудиться, а их душа продолжала надеяться и верить. Поэтому музыка их, внешне так похожая на японскую, всё же принципиально отличалась, рождая у слушателя и печаль, и радость одновременно.

Йоши сразу почувствовал эту разницу, впервые услышав музыку здесь, в Корее. Это было полгода назад, когда его и ещё четверых солдат перевели из портового Пусана в маленькую деревню на юге Корейского полуострова. Им была поставлена задача поддерживать имперский порядок в этой деревне и ждать особых распоряжений.

В один из первых вечеров по прибытии сюда, когда они занимались обустройством выделенного им домика, Йоши и услышал впервые эту новую для него музыку. Она плавно текла откуда – то издалека и сначала просто немного заинтересовала его своей необычностью. Но потом она уже стала его тревожить, и, не удержавшись, Йоши пошёл на звук.

– Такехара, ты куда? А работать за тебя кто будет? – Сабуро Кавасе, назначенный старшим, уже собирался остановить Йоши, но наткнулся на острый взгляд Иссимбоси.

– Оставь его! Пусть прогуляется. Ты что, не слышишь? – Иссимбоси показал пальцем куда – то в небо, словно музыка доносилась оттуда. – Всё равно сегодня не закончим. Ужинать пора.

В душе Сабуро был согласен с Иссимбоси. Он, как и все, тоже знал о страсти Йоши к музыке. Но это его новое положение говорило ему, что он должен настоять на своём. В то же время нарываться на конфликт ему тоже не хотелось. Самый маленький по росту Иссимбоси[48]48
  Иссимбоси – герой японских сказок (европ. – мальчик – с–пальчик).


[Закрыть] был похож на пятнадцатилетнего подростка. Но, выросший в портовых дебрях Йокогамы, он своей жёсткостью и взрывным характером уже давно поставил всех на место. Поговаривали, что раньше он занимался чем – то незаконным и был связан… Ну… В общем, Сабуро решил махнуть на Йоши рукой.

Музыка становилась всё ближе. Теперь она звучала более чисто и местами пронзительнее, чем издалека. Йоши сразу определил, что это какой – то смычковый инструмент. Но кто на нём играет? В нетерпении Йоши пошёл быстрее и, подойдя к небольшому домику, остановился у плетёной изгороди.

На пороге сидел опрятно одетый старик и плавно выводил смычком красивую мелодию. Посередине маленького дворика, покачивая расставленными в стороны ручками, танцевала маленькая девочка лет пяти. Она делала это очень серьёзно. Даже выражение её маленького личика было как у взрослой женщины.

Затухающей, слегка вибрирующей нотой старик закончил свою мелодию, и девочка, сведя ладошки над головой и затем опустив их вниз, поклонилась. Старик посмотрел на Йоши, и тот, улыбнувшись, вежливо поклонился.

– Извините, как называется этот инструмент? – Йоши, как смог, подобрал корейские слова.

– Вам понравилось? – старик встал. – Входите, пожа – луйста!

– Благодарю вас. – Йоши поклонился, вошёл в калитку и ещё раз поклонился.

Старик рассказал Йоши, что инструмент, на котором он играл, называется хэгым. Он сам его сделал много лет назад, и сейчас, несмотря на занятость, а старик был гончаром, он всегда находит время на нём поиграть. Да и девочке нравится.

– Это ваша внучка?

– Моя! Стрекоза такая! – старик легонько ущипнул девочку за щёку.

Потом, когда девочка убежала, чтобы принести для Йоши воды, старик тихим голосом поведал, что на самом деле девочка эта – вовсе не его, а соседей. Отца её власти забрали в тюрьму, а мать умерла. Вот он и взял её к себе. Теперь они живут вдвоём, и им очень хорошо.

– Дедушка! А почему он так разговаривает? У него что, рот болит?

– Нет, Стрекоза. Просто он – японец.

– Японец?! – девочка вытаращила свои маленькие, как бусинки, глаза.

Она не знала, что такое японец. Но с этого момента стала приглядываться к Йоши, стараясь разглядеть – в чем же это всё – таки проявляется…

ГЛАВА 2

Когда попадаешь в какое‑нибудь красивое, трогающее душу место, то неудержимо хочется унести всё это с собой. Становится обидно от осознания, что это невозможно. Но это досадное обстоятельство касается не всех. Некоторые люди способны справляться с этой проблемой.

Одними из них являются те, кто владеет каким – либо музыкальным инструментом. В свои мелодии они способны вбирать и запечатывать всё, что видели. Что стало дорогим их душе. И при желании они всегда могут распечатать этот свой «сундучок» и достать из него всё, что им в этот момент захотелось.

Сегодня из «сундучка» выплывали скалистые горы, вздымавшиеся к небу так высоко, что даже если задрать голову вверх, то с трудом можно разглядеть на вершине искривлённое дерево, нависшее над ущельем. Чуть дальше, пенясь брызгами, струился водопад. В распылённых вокруг него мельчайших каплях воды сверкала радуга. Внизу, у подножия скалы, раскинувшись пушистыми розовыми облаками, расцвела сакура. А в маленьком прозрачном ручейке под ногами, стоя на месте головами против течения, мелко дрожали прозрачными хвостиками две маленькие радужные рыбки.

Шум водопада начал стихать и вскоре совсем прекратился. Пёстрая бабочка села на розовый цветок и застыла. Вся картина замерла… Йоши медленно опустил фуэ.

– Ты очень красиво играешь! – девочка подошла к сидящему на траве Йоши и, обняв за шею, уткнулась маленьким лобиком в его щёку. – Научишь меня так же?

– Конечно, Стрекоза, – Йоши погладил её по голове.

Прошёл всего месяц, а они уже подружились и говорили друг другу «ты». Йоши относился к девочке как к маленькой сестрёнке. По крайней мере, он так считал, хотя и не знал, что это такое. Родители Йоши погибли во время землетрясения, когда ему было семь лет. Он жил и учился в приюте, временами очень тоскуя по семье. И теперь, часто навещая старика – гончара с девочкой в их доме, Йоши чувствовал, что внутри у него что – то происходит. Накатывало ощущение какого – то радостного спокойствия, и губы сами растягивались в улыбке. Даже музыка у него теперь получалась другая, похожая на ту, что играл на хэгыме старик.

«Поддерживать имперский порядок в деревне», как им было приказано, не составляло никакого труда. А точнее, делать вообще ничего не требовалось. Деревня была маленькая и тихая. Все спокойно занимались своими делами. И пятеро солдат японского боевого поста большую часть своего времени праздно болтались по деревне. Такео, Рюичи и Иссимбоси подружились с местным парнем по имени Чонсу. Он был их ровесником и оказался весёлым малым, поражавшим неисчислимым количеством всевозможных небылиц и проказливых идей.

Как – то раз этот Чонсу позвал своих новых друзей на рыбалку. Придя в условленное место, они очень удивились. Чонсу был в одних штанах и в рубахе. Ни в руках, ни за спиной у него не было ничего, чем можно было бы ловить рыбу. Предполагая, что он опять решил над ними подшутить, друзья, нахмурившись, обступили его с явным намерением задать парню хорошую трёпку.

– Ну, что? Опять решил над нами посмеяться?

– Вы о чём? – Чонсу таращился невинными глазами.

– О чём? А удочки у тебя где? А? – А! Вы об этом? – Чонсу облегчённо вздохнул и, улыбнувшись, подмигнул. – Не беспокойтесь! Рыбалка будет! Вам понравится! Пошли!

Сказать, что им понравилось, всё равно что вовсе ничего не сказать. Они просто были поражены увиденным. Подходя к ручью глубиной по колено, Чонсу на ходу сорвал травинку с локоть длиной. Затем поймал сидящего на камне овода и обвязал его одним концом травинки. Вода была холодная и, войдя в неё, молодой кореец что – то беззлобно прошипел и, присев, опустил в воду руку, положив её на каменистое дно ручья раскрытой ладонью вверх. Привязанного к травинке овода он тоже опустил в воду и поместил его примерно в двух сантиметрах над лежащей на дне ладонью.

В прозрачной воде ручья было видно, как не больше чем через минуту из – под камня выползла пучеглазая рыба. Она была небольшая, но с увесистой головой и огромным ртом. Какая – то местная разновидность бычка. Похлопав своим большим ртом, она бесцеремонно двинулась к приманке. Чонсу стал медленно сдвигать овода с места. Следуя за ним, рыба буквально заползла на раскрытую ладонь. Чонсу резко сжал пальцы и выдернул рыбу из воды. Он потряс ею над головой и засмеялся.

Молодые японцы были просто «убиты» таким простым способом рыбной ловли. Когда до них, наконец, дошло, они бросились срывать травинки и ловить оводов.

Всем было весело, но через пару часов было решено остановиться и прекратить это неизвестно как называемое занятие, поскольку всю эту добычу надо было ещё и унести. Быстро посовещавшись, трое друзей подошли к молодому корейцу.

– Чонсу! Мы приносим тебе свои извинения за то, что нехорошо о тебе подумали! – Такео официально вытянул руки «по швам» и поклонился. – И приглашаем тебя к себе на обед!

– Пойдём, Чонсу! – Иссимбоси дружески похлопал парня по плечу. – Приготовим наш улов. Будет вкусно! А ещё у нас есть рисовое вино. Пойдём!

Чонсу сначала немного сконфузился, но потом, видя, что всё это искренне и от души, согласился. Да и как было отказаться? Свежая рыбка, запечённая на костре! Рисовое вино! Да ещё и в хорошей компании…