Текст книги "Кто убил Жозефину? Тайна смерти жены Наполеона"

Все эти колкости и неприятности Талейран мог до поры до времени игнорировать. Он был нужен, он был незаменим, и Бурбоны не могли не использовать его.

12 апреля 1814 года младший брат Людовика XVI граф д’Артуа совершил свой въезд в Париж и в течение нескольких дней до прибытия Людовика XVIII управлял Францией в качестве генерал-лейтенанта королевства.

Талейран во главе временного правительства встречал графа д’Артуа. Об этой встрече он написал в своих «Мемуарах» следующее:

«Я нашел его так же благожелательно расположенным ко мне, как ночью 17 июля 1789 года, когда мы разлучились и он отправился в эмиграцию, а я бросился в тот водоворот, который привел меня к руководству временным правительством. Странные судьбы!»

Встречать Людовика XVIII Талейран отправился в Компьень, небольшой городок в семидесяти километрах к северо-востоку от Парижа.

При встрече Талейран дал королю подробный отчет о положении, в котором тот найдет дела в Париже. В частности, Людовик XVIII сказал:

– Я очень рад вас видеть, ваш род и мой восходят к одной эпохе. Мои предки были более ловки, а если бы более искусными оказались ваши предки, то теперь вы сказали бы мне: возьмите стул, придвиньтесь ко мне и поговорим о делах. Но вместо того я говорю вам: садитесь и побеседуем.

Этот первый разговор, по слова самого Талейрана, «был очень продолжителен».

Следует отметить, что Людовик XVIII, а в свое время граф Прованский покинул Францию в 1791 году. В 1793 году после казни своего брата Людовика XVI он объявил себя регентом королевства, а после объявления о гибели малолетнего сына Людовика XVI эмигранты провозгласили его своим королем. В 1796 году он перебрался из Италии, ставшей республикой, в Пруссию, затем – в Варшаву, а затем – в Англию. В Англии его деятельность ограничивалась изданиями манифестов, но он даже и не мечтал о восхождении на французский трон. Во всяком случае в отличие от своего более энергичного брата он ничего для этого не делал.

24 апреля 1814 года после двадцати трех лет отсутствия Людовик XVIII высадился на французской земле в Кале и стал ждать решения своей судьбы.

3 мая под колокольный звон и пушечный салют Людовик XVIII совершил торжественный въезд в Париж, а 13 мая Талейран, уже переставший быть главой временного правительства по причине прекращения его деятельности, был назначен им министром иностранных дел.

Жозефина слишком много знала

Историк Луи Блан пишет:

«После Реставрации, которая возвела на трон Людовика XVIII, факт существования и признания Людовика XVII остановил бы весь ход событий и создал бы неисчислимые затруднения».

С подобным утверждением трудно не согласиться. В этой связи можно себе представить, как недоволен был Талейран, сделавший серьезную ставку на Людовика XVIII, узнав о начавшихся 16 апреля 1814 года встречах русского императора Александра с бывшей императрицей Жозефиной и о разговорах, которые они вели. Недоволен – это еще мягко сказано. Талейран был возмущен, даже взбешен. Этот умелый интриган прекрасно понимал, что и без словоохотливой Жозефины Александр с антипатией относился к Людовику XVIII. Более того, русский император-победитель выискивал какие угодно предлоги, лишь бы избежать его восхождения на французский трон. Он говорил, что вопрос о преемнике Наполеона должен решить французский народ, упоминал кандидатуру Эжена де Богарне, а однажды даже обмолвился о том, что умно организованная республика больше всего соответствовала бы духу французской нации.

Талейрану необходимо было контролировать каждый шаг русского императора, а тот вдруг зачастил в Мальмезон, где явно попал под влияние этой проклятой креолки и ее дочери Гортензии.

И что же такого опасного могла ему рассказать Жозефина?

Для ответа на этот вопрос следует обратиться к книге библиотекаря герцогини Орлеанской Лабрели де Фонтена «Откровения о существовании Людовика XVII, герцога Нормандского», изданной в Париже в 1831 году. Этот автор утверждал, что Жозефина рассказала русскому царю о том, что Людовик XVII, сын казненных Людовика XVI и Марии-Антуанетты, вовсе не умер в тюрьме замка Тампль, а скрывался где-то в Вандее, ожидая возможности взойти на трон. Глубоко взволнованный этим, Александр якобы немедленно отправился к Талейрану и потребовал от того возвести на трон Франции человека, имеющего на это больше прав, нежели Людовик XVIII.

Заявление Лабрели де Фонтена не осталось незамеченным, и газета Légitimité, правда уже в 1897 году, опубликовала статью, в которой говорилось следующее. Якобы Жозефина вместе с Баррасом освободила сына Людовика XVI и Марии-Антуанетты из тюрьмы Тампль с помощью своего хорошего знакомого, такого же, как и она, выходца с Мартиники, назначенного наблюдать за ребенком.

В этой статье читаем:

«Баррас поменял дофина на немого, тщедушного и золотушного мальчика, для того, чтобы не иметь неприятностей с революционными комитетами. Дофин уехал в Вандею, затем немного пробыл в Бретани, после чего вернулся в Вандею и там спрятался».

Чтобы было понятно: Людовик XVI правил во Франции с 1774 по 1792 год, а в 1792 году он был обезглавлен. Людовик XVII, он же дофин Луи-Шарль де Бурбон, был его сыном, и он стал наследником престола, но так никогда и не правил своей страной, ибо Конвент провозгласил Францию республикой. Соответственно, Людовик XVIII был средним братом Людовика XVI, и его права на престол при живом сыне казненного короля были равны нулю.

В статье в газете Légitimité говорилось также, что Жозефина якобы сказала императору Александру, что она помогала Баррасу вызволить дофина из Тампля. И якобы Александр прервав бывшую императрицу, воскликнул: «Завтра же я скажу Талейрану, что французский трон принадлежит сыну Людовика XVI, а не графу Прованскому».

Строго говоря, у Людовика XVI и Марии-Антуанетты было четыре ребенка. В 1778 году у них наконец-то родилась дочь Мария-Тереза-Шарлотта, через три года, в 1781 году, – сын Луи-Жозеф-Ксавье. После рождения наследника престола оба брата короля, понятное дело, тут же стали его врагами. В 1785 году родился Луи-Шарль, получивший титул герцога Нормандского, а в 1786 году – Софи. Бедняжка умерла меньше чем через год. Буквально накануне революции от туберкулеза умер и старший сын Луи-Жозеф-Ксавье. Наследником престола, то есть дофином, был объявлен Луи-Шарль, о котором в данном случае и идет речь.

И газета Légitimité в номере от 1 декабря 1897 года писала:

«Александр действительно на другой день имел разговор с Талейраном на эту тему. И в результате этого разговора Жозефина получила отравленный букет, явившийся причиной ее смерти. Александр, узнав об этой скоропостижной смерти, сказал громко: «Это – дело рук Талейрана».

Если все так и было, то Жозефина, в свое время якобы участвовавшая в освобождении дофина, а затем в самый неподходящий момент рассказавшая об этом русскому императору, решавшему дальнейшую судьбу Франции, этим самым подписала себе приговор. Как говорится, она слишком много знала…

Вопрос в другом – можно ли верить Лабрели де Фонтену и газете Légitimité? Все-таки это не очень надежные источники информации.

Но подобные версии имеются в некоторых воспоминаниях русских современников тех событий, в частности, у княгини М.В. Воронцовой, дочери генерал-адъютанта царя князя В.С. Трубецкого. Там у нее также встречаются намеки на то, что в 1814 году Жозефина сообщила царю тайну бегства дофина из тюрьмы Тампль.

Гортензия де Богарне также впоследствии передавала рассказ о похищении дофина из Тампля. Естественно, со слов своей матери. Даже Наполеон в своих последних воспоминаниях на острове Святой Елены заметил, что императрица Жозефина была в курсе бегства дофина, и добавил: «Утверждали, что на самом деле дофин был увезен из тюрьмы с согласия комитета». Под комитетом Наполеон всегда имел в виду Комитет общественного спасения.

Таким образом, вполне можно допустить, что Жозефина действительно рассказывала об этом русскому императору Александру. Но и тут вопрос в другом – имело ли место спасение дофина из Тампля и имела ли Жозефина к этому хоть какое-то отношение?

Загадка наследника престола

Русский царь Александр I после взятия Парижа пользовался огромным влиянием. Отсюда понятно, с каким беспокойством Людовик XVIII должен был следить за подобными слухами. Понятно также, что до него быстро дошла информация об этом, ибо Жозефина открыла свою тайну и некоторым другим лицам из свиты Александра.

А дело было так.

После революции 1789 года король Людовик XVI вынужден был утвердить конституцию, по которой за ним оставалась исполнительная власть, а законодательная власть передавалась Законодательному собранию. А в августе 1792 года королевский дворец был взят, и королевскую семью отправили в тюрьму Тампль.

Дофину Луи-Шарлю было тогда семь лет.

Законодательное собрание самораспустилось, уступив место наделенному неограниченными полномочиями Конвенту. 21 сентября был принят закон об упразднении королевской власти во Франции и установлении республики. Был проведен показательный суд, и большинством голосов членов Конвента король был приговорен к смертной казни.

Людовика XVI обезглавили 21 января 1793 года, и Луи-Шарль автоматически стал Людовиком XVII. 3 июля 1793 года решением Комитета общественного спасения ребенок был отделен от своей семьи и переведен на другой этаж тюрьмы.

16 октября 1793 года казнили королеву Марию-Антуанетту, а вслед за ней была казнена и сестра короля Элизабет.

Луи-Шарль и его сестра Мария-Тереза-Шарлотта продолжали оставаться в Тапмле, причем содержание дофина в тюрьме было прежде всего мерой предосторожности, а не местью невинному ребенку, ведь он не играл никакой политической роли. Заключение в тюрьме диктовалось необходимостью защиты юного наследника короля от попадания в руки фанатиков, жаждавших его смерти. Кроме того, дофина и его сестру власти рассматривали и как заложников, которых можно было бы обменять на пленных республиканцев, находившихся в руках неприятельских держав.

Так, собственно, и произошло в конце 1796 года с сестрой дофина Марией-Терезой-Шарлоттой, которая была обменяна на швейцарской границе на французских пленников – генерала Бёрнонвилля и послов Марэ и Семонвилля.

Дофин же (то есть официальный наследник престола) остался в Тампле и содержался там во вполне сносных условиях. Во всяком случае 4 августа 1793 года ему в качестве воспитателя был назначен некий санкюлот по имени Антуан Симон. Он вместе с женой поселился в Тампле, относился к своему подопечному по-доброму, покупал ему игрушки, цветы и птичек (сохранились соответствующие счета).

Тампль, понятное дело, тщательно охранялся. Несмотря на это, уже летом 1793 года начали предприниматься попытки организовать бегство дофина. В частности, судя по письмам некоего Броттье, активную подготовку к похищению дофина из тюрьмы вел один из главарей так называемого «Роялистского парижского агентства» Франсуа-Николя Сурда. Для усиления охраны Комитет общественного спасения предписал, чтобы наблюдение за содержанием дофина было возложено на четырех членов Генерального совета, сменяемых каждые сутки. Помещения на втором этаже, где содержался дофин, были переоборудованы.

При такой охране похищение вряд ли было осуществимо. И подмена тоже.

Но дофина все же как-то похитили, и эту тему подробнейшим образом исследовал известный адвокат и писатель, член Французской академии Морис Гарсон, написавший книгу «Людовик XVII или фальшивая загадка», опубликованную в 1952 году.

Понятно, что в задачи данной книги не входит подробное изложение всех обстоятельств смерти или чудесного спасения дофина, поэтому мы ограничимся лишь, как говорится, «крупными мазками».

В частности, отметим, что Морис Гарсон опровергает мнение о том, что с 31 января 1794 года дофин был полностью изолирован в своей комнате, и никто не имел возможности его видеть, называя это «легендой о замуровании». Комната, в которой содержался дофин, по мнению Гарсона, основанному на анализе целого ряда документов, имела дверь, ведущую в переднюю. Через эту дверь можно было входить к дофину, что и проделывали ежедневно дежурные комиссары и служащие Тампля.

А историк Андре Кастело вообще констатирует: «Все было готово для осуществления возможной подмены».

А потом начались события 9–10 термидора, то есть 27–28 июля 1794 года. Братья Робеспьеры, Сен-Жюст, Кутон и многие их приверженцы были арестованы и казнены. С якобинской диктатурой было покончено. К власти во Франции пришли новые люди, которые с трибуны Конвента начали вершить судьбы республики. И среди этих новых правителей Франции одним из главнейших был Поль Баррас, сыгравший решающую роль в Термидорском перевороте.

Уже на следующий день после переворота Поль Баррас, командовавший войсками Конвента, в сопровождении депутата Конвента Гупильо де Фонтене лично явился в Тампль, чтобы убедиться в том, насколько надежно охраняется маленький наследник престола. Баррас рассказал об этом визите в своих «Мемуарах», написанных много лет спустя. Об этом же можно найти упоминание и в воспоминаниях бывшей заключенной Тампля Марии-Терезы-Шарлотты, старшей сестры дофина, ставшей герцогиней Ангулемской.

И что удивительно, ребенок, которого они увидели, совсем не напоминал некогда жизнерадостного принца. Бар-рас отметил молчаливость мальчика, его рассеянность, замедленность его реакций и дал указание перевести его в более просторное помещение. А на следующий день после визита Барраса воспитатель дофина Антуан Симон был отправлен в отставку, а на его место был назначен некий Кристоф Лоран – между прочим, знакомый Жозефины и, как и она, выходец с Мартиники.

По воспоминаниям Барраса, умершего в 1829 году, дофина вывели из Тампля 25 августа 1794 года. Осуществили это Кристоф Лоран и его сестра. Естественно, Жозефина была в курсе происходившего. А потом дофина якобы отправили в Санто-Доминго.

В своей книге «Потерянный король» историк Октав Обри утверждает, что сам Баррас говорил о том, что Жозефина «была в курсе спасения дофина из Тампля». Плюс утверждается, что «ребенка на первое время приютила у себя одна из родственниц Таше де ля Пажери, жившая недалеко от Тампля». А потом ребенка отправили на Гаити в сопровождении комиссара Республики Леблана (этот человек по возвращении умер, будучи отравленным).

Книга Октава Обри имеет подзаголовок: «Неизданные мемуары графа де Везона (1786–1873)». Кто же такой этот Жозеф-Мари д’Аллар де Везон?

Существует версия, что герой Октава Обри – это на самом деле маркиз Ипполит де Бонневаль. Во всяком случае 1786–1873 – это его годы жизни. Он служил у матери Наполеона и у Луи Бонапарта, воевал в Испании, стал полковником, а потом (уже в чине генерала) находился в свите короля Карла Х.

В 1815 году он получил орден Почетного легиона. А еще он знаменит тем, что оставил после себя книгу под названием Mémoires anecdotiques du général-marquis de Bonneval, многократно переиздававшуюся во Франции.

Согласно официальной версии, дофин умер 8 июня 1795 года от туберкулеза, от которого скончался до революции и его старший брат.

Однако в отчетах об обстоятельствах смерти и погребения дофина имеется немало противоречий, неясностей или даже нарочитых двусмысленностей. Например, двое из четырех подписавших медицинское заключение врачей, по всем данным, еще до революции имели возможность видеть умершего ребенка. Между тем в своем заключении они выражались очень осторожно. Им, мол, было показано мертвое тело и сказано, что оно является трупом «сына Капета», то есть Людовика XVI.

Складывается впечатление, что врачи умышленно не касались вопроса о том, чей конкретно труп они осматривали.

Также имеется немало утверждений о том, что настоящего дофина заменили другим мальчиком. То есть настоящему дофину удалось бежать. Но как? В исторической литературе высказаны различные предположения. Некоторые авторы пишут об одной подмене, другие – о двух или даже о трех. Многие ссылаются на хранившееся в архивах Тампля свидетельство о том, что 18 июня 1795 года во время инспекции была обнаружена секретная дверь, через которую можно было войти и выйти незамеченным. В качестве исполнителей побега называют почти всех охранников дофина, практически не оставляя простора воображению при мысли о том, кто мог стоять за их спиной.

Удивительно, но в действиях тогдашних властей что-то не видно особого стремления детально разобраться, кто же в действительности умер 8 июня 1795 года. В частности, закон требовал при составлении документов о кончине присутствия близких родственников умершего или соседей. Известно, что в Тампле содержалась старшая сестра дофина, его самый близкий родственник, однако ее даже не сочли нужным пригласить для опознания трупа.

Более того, люди, которые делали вскрытие (а это были Николя Жанруа, Филипп Пеллетан, Пьер Лассю и Жан-Батист Деманжен), «забыли» отметить хотя бы одну характерную черту на теле мальчика, что, как правило, в то время делалось, а также умудрились ни в одном месте не написать, что было произведено вскрытие именно Луи-Шарля Бурбона.

В протоколе лишь указано:

«Мы обнаружили в кровати тело ребенка, которому, как нам показалось, около десяти лет, про которого комиссары нам сказали, что это сын покойного Людовика Капета, и в котором двое из нас признали ребенка, которого лечили на протяжении нескольких дней».

Между тем руководивший вскрытием доктор Николя Жанруа долгое время был консультантом Людовика XVI и не мог не знать его сына.

В качестве причины смерти ребенка была указана золотуха – одна из форм туберкулеза.

Интересно отметить, что доктор Жанруа, руководивший вскрытием трупа ребенка, умер при невыясненных обстоятельствах сразу после Реставрации, а четыре человека, несшие гроб ребенка и участвовавшие в его захоронении, все умерли в течение второй половины 1795 года.

Точное место захоронения ребенка из Тампля было известно. Это кладбище Сент-Маргерит, и там потом дважды проводились поиски могилы и эксгумация трупа. Однако длина обнаруженного скелета составляла где-то 1,47-1,65 м, в то время как рост дофина не превышал 1,20 м. Кроме того, было установлено, что ребенку, найденному на месте, где якобы похоронили узника Тампля, было от пятнадцати до восемнадцати лет, настоящему же дофину было лишь десять лет.

Остается еще вопрос, а зачем все это было нужно Полю Баррасу?

Ответить на этот вопрос несложно, учитывая тот факт, что любовник Жозефины Поль Баррас вел переговоры с роялистами о реставрации монархии Бурбонов и надеялся получить за предательство республики крупное вознаграждение.

Беспринципный политикан и взяточник, Баррас вполне мог попытаться превратить дофина в дополнительный козырь в своей сложной игре. Ведь владея тайной, где находится мальчик, Баррас мог после Реставрации получить сильное орудие шантажа в отношении Людовика XVIII. То есть сразу же после Термидорского переворота Баррас поспешил в качестве представителя Конвента посетить дофина в Тампле вряд ли случайно. Этот человек никогда ничего не делал случайно.

Не вдаваясь в подробности, отметим, что у каждой из версий судьбы Людовика XVII есть и будет немало сторонников. Тут можно перечитать хоть сотню книг от серьезных монографий с планами Тампля до легковесных беллетристических сочинений, где единственными аргументами выступают фантазия и личная убежденность авторов. Но, как бы то ни было, существует ряд вопросов, ответы на которые, равно как и отсутствие таких ответов, могут помочь сформировать собственное отношение к рассматриваемой проблеме.

Вопрос первый: почему после смерти Людовика XVI его сына сразу же признали королем все крупнейшие европейские державы, включая Англию, Австрию, Пруссию и Россию, а после смерти дофина признавать королем графа Прованского, объявившего себя в Вероне Людовиком XVIII, никто не торопился?

Вопрос второй: почему после Реставрации Людовик XVIII приказал провести эксгумацию тел своего брата и Марии-Антуанетты, а также распорядился поставить им памятники, не проявив при этом ни малейшего интереса к телу и памяти их сына Людовика XVII, несмотря на многочисленные петиции на эту тему, направлявшиеся ему?

Вопрос третий: чем объяснить удивительную снисходительность правительства после Реставрации к некоторым активнейшим участникам Французской революции? Известно, что в то время, когда большая часть «цареубийц» была выслана из страны, бывший член Директории Поль Баррас не только не был отправлен в ссылку, не только сохранил звание генерала, но и был принят на государственную службу. Более того, после его смерти в 1829 году гроб разрешили покрыть трехцветным революционным стягом. Быть может, эта странная благосклонность короля объясняется тем, что Баррас действительно знал какую-то очень важную тайну, но не торопился в отличие от Жозефины разглашать ее?