Текст книги "Кто убил Жозефину? Тайна смерти жены Наполеона"

«Технология» развода

Интересно, а что думала обо всем этом сама Жозефина? Как мы могли заметить, поначалу она не очень-то и ценила любовь молодого генерала Бонапарта. Своими похождениями, например, с тем же Ипполитом Шарлем сразу же после свадьбы она быстро низвергла страсть Наполеона на уровень дружбы и навязчивой привычки, создав тем самым предпосылки и для его собственных измен. Она первая изменила ему и этим изменила его. К несчастью для самой Жозефины, это не литературный каламбур, а правда жизни, и потом ее обманутый муж словно мстил ей, а она с каждым днем любила его все больше и больше…

В самом деле, по мере того как росли могущество и слава Наполеона, Жозефина, некогда такая уверенная в своих чарах, все сильнее влюблялась и, как следствие, начала безумно ревновать. Будучи женщиной умной, она понимала, что рано или поздно наступит день, когда им придется расстаться. И ее пугала не мысль оставить дворец Тюильри, хотя она не раз плакала и по этому поводу, а то, что она лишится возможности находиться рядом с этим великим человеком. Это может показаться удивительным, но то, что ее муж был императором, теперь не имело для нее первостепенного значения.

В тот самый момент, когда ее муж, находившийся так далеко от Парижа, созревал для окончательного решения, она догадывалась о грозящей ей катастрофе и, давая волю слезам, признавалась своей подруге Лоре д’Абрантес, жене ставшего генералом и герцогом Жюно:

– Ах, если бы вы знали, как я страдаю всякий раз, когда кто-то приносит ко мне своего ребенка! Боже мой! Я ведь никогда никому не завидовала, а теперь, когда вижу красивых детей, то словно ножом кто-то проводит по моему сердцу… Горе мне! Из-за бесплодия мне придется покинуть постель того, кто дал мне императорскую корону. Тем не менее Господь тому свидетель, я его люблю больше жизни…

Жозефина, конечно, знала, какой властью она обладала над Наполеоном, но она знала и другое, о чем он сам часто ей говорил: «У политики нет сердца». И как только она увидела его снова в Фонтенбло, по одному его виду догадалась – ее час пробил. Впрочем, не догадаться было сложно: по приказу Наполеона был замурован проход между их апартаментами. А еще он вызвал к себе архиканцлера Камбасереса и объявил:

– Я намерен жениться на «брюхе».

Убедившись, что проблема с наследником связана не с ним (напомним, у Наполеона в 1806 году родился сын от любовницы Элеоноры Денюэль де ля Плэнь), Наполеон был счастлив и горд, и он действительно принял решение развестись с Жозефиной.

Как мы помним, бракосочетание Наполеона и Жозефины имело место 9 марта 1796 года. В их брачном договоре имелся ряд неточностей, на которые «не обратил внимания» нотариус. Прежде всего слишком уж велика была разница в возрасте между женихом и невестой, причем намного старше был не жених, а как раз наоборот. Чтобы не вызывать ненужных разговоров, Наполеон прибавил себе полтора года, заявив, что он родился не 15 августа 1769 года, а 5 января 1768 года, Жозефина же, родившаяся 23 июня 1763 года, сделала себя моложе на четыре года. Таким образом, Наполеон указал в брачном договоре, что ему 28 лет, а Жозефина – что ей неполных 29 лет. Внешние приличия были соблюдены. Знала бы тогда Жозефина, чем эта невинная ложь обернется для нее через тринадцать с небольшим лет…

Ну а сейчас развод действительно любивших друг друга Наполеона и Жозефины (по-своему, конечно, но любивших) был предопределен. Слишком уж много аргументов «против» было у этого брака. Повторим их еще раз.

Во-первых, как окончательно стало ясно, Жозефина не могла больше иметь детей, а ставшему императором Наполеону непременно нужен был наследник.

Во-вторых, на развод с Жозефиной Наполеона толкали его министры, искавшие возможности укрепления через новый брак необходимого Франции союза с Австрией.

В-третьих, категорически против креолки был весь клан Бонапартов, открыто объявивший войну этой, как они ее называли, «самозванке».

Вообще следует отметить, что семейное согласие не было уделом наполеоновской фамилии. Жозефина часто терпела мелочные интриги сестер императора. В воспоминаниях Буррьенна и герцогини д’Абрантес приводятся многие случаи. Наполеон всегда брал сторону своей супруги и за то нередко выслушивал порицания от матери. Но когда Жозефина оставалась бездетной, когда все надежды увидеть наследника были потеряны, тогда сестры Наполеона восторжествовали.

В результате человеческое чувство уступило место государственным соображениям и целесообразности. Решение о разводе созрело уже в 1807 году, а прошедшие после этого два года были полны горьких переживаний: доводами «за» были политика и интересы Франции, доводами «против» – любовь и жалость. Многие до сих пор считают, что это решение было одним из самых трудных в жизни Наполеона, что оно потребовало от него нечеловеческого напряжения сил.

И все же Наполеон почти до конца 1809 года медлил с решительным объяснением. Наконец, 30 ноября 1809 года в конце обеда он объявил Жозефине, что намерен ее покинуть.

– Милая моя Жозефина, – мрачно сказал он, – ты знаешь, я любил тебя!.. Тебе одной я обязан всеми минутами счастья, которые были в моей жизни. Но теперь моя судьба побеждает мою волю. К сожалению, перед лицом выгод для Франции я вынужден заглушить голос своего сердца.

Императрица не захотела его слушать:

– Замолчи, я это знала, и я понимаю тебя…

Рыдания помешали ей продолжить.

Наполеон объявляет Жозефине о предстоящем разводе. Гравюра Шарля-Абрахама Шассла

Когда венценосный муж говорит, что намерен жениться на «брюхе», что династия без наследника – это династия без фундамента, что высшие государственные интересы требуют, чтобы у него был законный ребенок, – это не просто слова. Для неспособной иметь детей жены – это приговор. Приговор окончательный и обжалованию не подлежащий.

Говоря о чувствах Жозефины, Рональд Делдерфилд пишет:

«Несмотря на многие месяцы подавляемых предчувствий, это явилось для нее страшным ударом. И Жозефина, вскрикнув, без чувств упала на ковер…»

Камердинер Наполеона Констан описывает эту сцену так:

«Император попросил помочь перенести императрицу в ее апартаменты. «У нее, – объяснил он, – сильное нервное потрясение, и ее состояние требует, чтобы о ней немедленно позаботились». Господин де Боссе с помощью императора поднял императрицу на руки; и император, взяв лампу с каминной доски, освещал путь господину де Боссе вдоль коридора, из которого небольшая лестница вела вниз, в апартаменты императрицы. Эта лестница была столь узкой, что человек с такой ношей не смог бы спуститься, не рискуя упасть; и господин де Боссе призвал на помощь хранителя архивов, который обязан был всегда находиться у дверей императорского кабинета, которые выходили на эту лестницу. Хранителю архивов передали лампу, в которой уже не было необходимости, так как во дворце повсюду только что зажгли лампы. Его Величество прошел мимо хранителя архивов, который все еще держал лампу, и, взяв ноги Ее Величества, вдвоем с господином де Боссе благополучно донес находившуюся в состоянии обморока императрицу вниз по лестнице до ее спальной комнаты».

Потом, когда Жозефину уже окружили горничные, Наполеон сказал:

– Интересы Франции и моей династии заставляют меня пренебречь сердечной привязанностью. Развод – суровый долг для меня. Три дня назад Гортензия сообщила Жозефине о моем решении разойтись с ней. Я думал, что у нее стойкий характер, и не ждал такой сцены; тем более я огорчен сейчас. Я жалею ее всей душой…

Судьба Жозефины была окончательно решена в декабре 1809 года на семейном совете. Наполеон тогда в очередной раз сказал:

– Один Бог знает, как тяжело мне было принять это решение. Но никакая жертва не может быть слишком велика для меня, если я уверен, что это необходимо для блага Франции.

О благе Франции говорила и рыдающая Жозефина. Отчаянию двух любящих сердец не было предела, но им обоим предстояло смириться с неизбежностью…

Если быть до конца честным, то следует признать, что именно Жозефина сделала Наполеона тем, кем он стал. С другой стороны, будучи замужем за Наполеоном, она шаг за шагом создала себе некий гипотетический мир, мир блистательный и благополучный. Развод теперь отнимал у нее эту иллюзию собственной исключительности. Но многое терял с разводом и сам Наполеон.

Думал ли он в эту минуту, что, отказываясь от Жозефины, он терял и свою звезду? Ту самую, которая загорелась <…> когда он встретил ее впервые. Он, конечно, человек суеверный. В этом виноваты его корсиканские корни. Через восемнадцать месяцев, когда счастье отвернется от него, он услышит, как недовольно пробурчит один из его «ворчунов»: «Не нужно было бросать свою старуху, она не только ему приносила счастье, но и всем нам!»

Андре КАСТЕЛО

«Жозефина»

16 декабря 1809 года в девять часов вечера Жозефина предстала перед семьей Наполеона в полном составе, перед плачущими Гортензией и Эженом, перед архиканцлером Камбасересом, перед государственным министром Реньо де Сен Жан д’Анжели и подписала акт развода.

Говорить Жозефина не могла – горе и слезы пресекли ее голос. Уже после первых же слов ей пришлось остановиться. Дрожащей рукой она протянула листок, на котором была записана ее речь, Реньо де Сен Жан д’Анжели, и он прочел за нее следующее:

Развод императрицы Жозефины. Худ. Анри-Фредерик Шопен

«С разрешения моего любезного супруга я заявляю, что, не имея больше надежды иметь детей, могущих посодействовать его политике и послужить интересам Франции, я готова дать ему величайшее доказательство моей любви и преданности, какое когда-либо имело пример на земле. Я всем обязана его доброте. Его рука короновала меня, а на этом троне я постоянно имела доказательства любви и симпатии со стороны французского народа. И я хочу отблагодарить за все эти чувства, давая свое согласие на расторжение брака, который служит препятствием для будущего блага Франции, который лишает ее счастья иметь впоследствии своим главою потомка великого человека, избранного Провидением смыть следы страданий после ужасной революции и восстановить алтарь, трон и порядок. Но расторжение моего брака не изменит ничего в чувствах моего сердца. Император всегда найдет во мне своего лучшего друга. Я знаю, насколько тяжело было для его сердца принять это продиктованное политикой решение, но мы оба гордимся той жертвой, которую приносим ради блага Отечества».

Затем Жозефина удалилась.

Во время этой ужасной церемонии император не произнес ни слова, не сделал ни одного жеста. Он стоял неподвижно, словно статуя. Почти безумным взглядом он уставился в одну точку и пребывал в подавленном настроении весь день.

Все удивлялись ее мужеству, ее решимости и силе ее характера. Если кто-либо из присутствовавших до сих пор и не любил ее, то в этот момент он, по крайней мере, пожалел ее. После того как Наполеон и Жозефина дали свои подписи на составленном архиканцлером протоколе, на нем подписались также принцы и принцессы императорского дома. Итак, развод Наполеона с Жозефиной де Богарне совершился. Подавленные и глубоко взволнованные возвращались назад многие из участников этого собрания. И только члены семьи Бонапарт радовались, что наконец Наполеон разделался со «старухой».

Гертруда КИРХЕЙЗЕН

«Женщины вокруг Наполеона»

Наполеон как-то сказал: «Легче создавать законы, чем следовать им». В связи с этим и в связи с разводом Наполеона и Жозефины нельзя не отметить один удивительный момент. Дело в том, что официально развод был введен во Франции революционным декретом от 20 сентября 1792 года. По мнению «строителей новой жизни», право на развод было одной из составляющих частей общей свободы человека. После этого гигантская волна разводов буквально захлестнула страну. Через десять лет, работая над своим вошедшим в историю Гражданским кодексом, Наполеон решил ввести в принцип права развода ряд ограничений. После принятия Кодекса Наполеона простой ссылки на несовместимость характеров уже стало недостаточно (подобный довод император посчитал вульгарным). Необходимым стало доказательство факта измены одного из супругов. Были введены и возрастные ограничения, затрудняющие разводы: в частности, разрешались разводы лишь после двух, а запрещались – после двадцати совместно прожитых лет. Кроме того, самим же Наполеоном в Кодекс была внесена статья, категорически запрещавшая оставлять женщину 45 лет и старше по одному лишь требованию мужа.

Формально на момент развода Жозефине было 46 лет, и Наполеон, согласно своему же собственному закону, не имел права инициировать развод с ней. Но вот тут-то ему и пригодился их старый брачный договор, в котором возраст Жозефины был уменьшен на четыре года. Согласно этому договору Жозефине было лишь 42 года, а значит, развод с ней был возможен.

Все это лишний раз подтверждает мысль французского историка Абеля-Франсуа Вильмена, который говорил, что «в судьбе не бывает случайностей, а человек скорее сам создает свою судьбу, чем покорно встречает ее».

Ну а что касается дворцового этикета, то он не знал жалости, и Жозефине пришлось полной ложкой черпать из котла унижений. Все, ее волшебная сказка закончилась. Клан Бонапартов ликовал, а клан Богарне даже и не пытался сдерживать слезы.

А 17 декабря 1809 года началось скорбное перемещение Жозефины из дворца Тюильри, где она пять лет была «более чем королевой», в загородный Мальмезонский замок. Через несколько дней она получила от Наполеона короткое письмо, в котором говорилось:

«Если ты меня еще любишь, то должна приложить все силы, чтобы быть счастливой и без меня. Прошу тебя, не подвергай ни малейшему сомнению мою постоянную и нежную дружбу к тебе».

После этого Наполеон начал активно заниматься вопросом нового брачного альянса, который в большей степени отвечал бы интересам Франции.

Глава 8
Мальмезонская ссылка

Переезд в Мальмезон

Историк Рональд Делдерфилд описывает это скорбное перемещение бывшей императрицы следующим образом:

«Оплакиваемая другими, она удалилась из Тюильри, чтобы никогда больше не переступить порога этого дворца. На улице лил, не переставая, дождь, словно бы Париж тоже оплакивал ее уход».

Получивший в 1809 году титул графа Империи Антуан-Клер Тибодо в своей «Истории Наполеона Бонапарта» дает нам чуть меньше сентиментальных метафор и чуть больше подробностей:

«Попрощавшись с Наполеоном, Жозефина и ее дочь Гортензия покинули дворец Тюильри, а он в это время председательствовал на заседании Государственного совета. Приехав в Мальмезон, она, заливаясь слезами, стала жаловаться на свою судьбу, на семью, на советников своего мужа, на неверных придворных, на неблагодарность людей, которых она буквально осыпала благодеяниями. Ее придворная дама, мадам де Ларошфуко, которую Жозефина выручила в одной весьма неприятной ситуации, изменила ей первой».

По словам Ги Бретона, Жозефина «обосновалась в Мальмезоне со своими восемью сотнями платьев, двадцатью норковыми манто, тысячей пар шелковых чулок, попугаем, собаками, обезьянами и воспоминаниями».

Итак, она в ссылке <…> Носился слух, что Жозефина выберет резиденцией Ахен. Ничего подобного. Она отправилась в Мальмезон. И не только потому, что любила это место. Мальмезон – напоминание о только что прошедшем, милый его осколок. Кроме того, отсюда недалеко до Парижа. А для «ссыльной» Жозефины так важно иметь возможность быстро при необходимости (какой, Боже?) прибыть в столицу.

Гектор ФЛЕЙШМАН

«Жозефина»

В 1809 году Мальмезон лишь смутно напоминал то, что было куплено в 1799 году. Все было перестроено и отремонтировано, и это обошлось государственной казне в несколько миллионов франков. Теперь это место полностью принадлежало Жозефине, но и она не была свободна от него. По сути, она находилась в ссылке. Но о ней не забыли.

О том, как развод влияет на женщину, написано очень и очень много, но часто забывается тот факт, что разводятся двое – мужчина и женщина. Вряд ли справедливо полагать, что мужчины переносят развод спокойно, с облегчением и чувствуют себя совершенно счастливыми. Более того, психологи уверяют, что после развода подавляющее большинство мужчин впадает едва ли не в депрессию. Дело в том, что мужчины, какими сильными они бы ни казались, за годы семейной жизни привыкают к определенному укладу и оказываются в растерянности от свалившейся на них «новой жизни». Многие из них, попав в состояние стресса, начинают совершать «странные» поступки. Не стал исключением и Наполеон.

Его верный камердинер Констан Вери констатирует:

«После этого события, столь печального для сердца императрицы, из-за которого она так и не смогла обрести покоя, она никогда больше не покидала Мальмезон, не считая немногих поездок в Наварру. Каждый раз, когда я возвращался в Париж вместе с императором, моей первой обязанностью было посещение Мальмезона, хотя я редко возил с собой письмо от императора, так как он писал Жозефине только в случае чрезвычайных обстоятельств. Но перед тем как я направлялся в Мальмезон, император почти неизменно напутствовал меня следующими словами: «Скажи императрице, что я здоров и что я желаю, чтобы она была счастлива». В тот момент когда я прибывал в Мальмезон, императрица бросала все дела, чтобы только поговорить со мной; и зачастую я оставался с ней целый час, а то и два; в течение всего этого времени мы говорили только об императоре».

Биограф Наполеона Фредерик Масон отмечает:

«Он показывает свои непрестанные заботы о бывшей жене, то и дело гоня во весь карьер в Мальмезон пажей, шталмейстеров, камергеров, высших офицеров, чтобы иметь всегда свежие новости о каждом часе, каждом мгновении, которое она проводит без него. И как встревоженный любовник, как самый верный и самый нежный любовник, он пишет письмо за письмом, заставляет всех окружающих ездить к ней с визитами, желает знать до мельчайших подробностей, как живет отвергнутая им жена. Нет такой любезности, нет такой милости, которых он не оказал бы ей, чувствуя себя виноватым перед нею».

Это может показаться удивительным, но через пару дней после отъезда Жозефины Наполеон вдруг явился в Мальмезон навестить печальную изгнанницу.

Император приехал в Мальмезон; встреча была дружеской. Придворные набрались смелости и тоже приехали, опасаясь сделать больше, чем надо, или не сделать необходимого, полностью ориентируясь на своего хозяина.

Антуан-Клер ТИБОДО

«Мемуары»

Относительно утверждения, что встреча была «дружеской», с графом Тибодо можно, конечно, поспорить. Известно, например, что Наполеон почти целый час говорил Жозефине о своей негасимой любви, а также о своем долге перед Францией, нарушившем их «счастливую семейную жизнь». Вернувшись к себе, он написал ей письмо, в котором в числе прочих были такие слова:

«Я никогда не буду счастлив, зная, что ты несчастна. Прощай, моя дорогая!»

Этим красноречивым оборотом Наполеон, видимо, лишний раз хотел показать своей бывшей жене, что вынужден был уступить соображениям долга перед своей страной, но несчастная женщина отреагировала на подобное объяснение типично по-женски – она проплакала несколько дней и ночей. Она никак не могла понять, как она может быть счастливой, будучи так коварно брошенной мужем пусть даже и из соображений самого что ни на есть здравого смысла. Впрочем, а могла ли она быть по-настоящему счастливой с человеком, считавшим ее каким-то «роботом» и всерьез рассчитывавшим на понимание в столь драматических обстоятельствах.

Фредерик Массон утверждает, что Наполеон, опасаясь новой вспышки чувств, стал нарочно ставить между собой и Жозефиной посторонних людей. Он пишет:

«Когда он является в Мальмезон, чтобы повидать ее и постараться утешить, он даже не входит в ее покои, старается все время держаться на виду у всех, потому что хочет, чтобы и Жозефина, и все знали, что между ними все кончено навсегда».

Короче говоря, любовь – любовью, но теперь никаких частых разговоров, никакой возможности объясниться, никаких поводов заговорить себя, залить слезами и вынудить, как это уже не раз бывало, отменить принятое решение.

«Глупый флирт» Жозефины

Итак, с 17 декабря 1809 года Жозефина оказалась в своеобразной мальмезонской ссылке. Об этом периоде жизни ее придворная дама Жоржетта Дюкрест пишет следующее:

«Императрица, сохранив к императору привязанность, граничащую с обожанием, не позволила переставить ни одного стула в помещении, которое он занимал, и предпочла тесниться. Все осталось в том же самом положении, как было, когда император покинул свой кабинет: книга по истории, положенная на бюро, была открыта на той же странице, где он остановился; на пере сохранились чернила, которыми минуту спустя могли писаться законы для Европы; карта земных полушарий, по которой он показывал страны, которые хотел завоевать, носила некоторые следы нетерпеливых волнений, причиненных, быть может, легкими возражениями. Жозефина взяла на себя труд стирания пыли, оскверняющей то, что она называла «своими реликвиями», и редко давала разрешение входить в это святилище.

Римская постель Наполеона без занавесей, по стенам его комнаты развешаны ружья, и несколько принадлежностей мужского туалета разбросаны по мебели. Казалось, он сейчас войдет в эту комнату, откуда он изгнал себя навсегда».

Биограф Жозефины Гектор Флейшман считает, что слова Жоржеты Дюкрест – «не аргумент», так как она «писала скорее с усердием, нежели с точностью». И вообще он уверен, что это легенда «изображает Жозефину времен «мальмезонского заточения» олицетворением безутешной печали и благородного отчаяния».

Гектор Флейшман задается вопросом, действительно ли Жозефина была столь безутешна? Отвечая на этот вопрос положительно, обычно обращают внимание на письмо Жозефины маршалу Мармону, в котором есть такие слова:

«Вы знаете, какова моя привязанность к императору, и можете судить, что я выстрадала. Только его счастье может вознаградить меня за такое самопожертвование».

По мнению биографа Жозефины, «это письмо вряд ли стоит использовать в качестве решающего аргумента, так как оно направлено тому, кто непременно должен был показать его императору».

А вот свидетельство графини Анны Потоцкой, встречавшейся с Жозефиной в Мальмезоне:

«Я очень хотела быть ей представленной, но она не принимала иностранцев и виделась только с теми, кто своей неизменной преданностью заслужил ее доверие и привязанность. Ее бедное исстрадавшееся сердце замкнулось в своем горе: насколько раньше Жозефина любила свет, настолько теперь она стремилась к одиночеству. По крайней мере в Мальмезоне она была застрахована от назойливого любопытства. Рассказывали, что она много плакала и не старалась скрыть свое горе. Она всей душой была привязана к Наполеону, и ей было гораздо больнее потерять его, чем свое блестящее положение».

На самом деле представленная трогательная картина вряд ли имела слишком много общего с реальностью.

Гектор Флейшман пишет:

«Как, не утешившись, Жозефина могла бы менее чем через месяц после развода настойчиво вмешиваться в переговоры о женитьбе Наполеона? А ведь она даже давала советы Меттерниху относительно невесты – Марии-Луизы. Жозефина даже предложила свои услуги самой австриячке. И та, нисколько не считая это компрометирующим, согласилась «поболтать».

Гектор Флейшман поднимает и еще один немаловажный вопрос:

«Как могла безутешная Жозефина поддаться плотскому порыву с кем-либо, кроме Наполеона?»

Однозначного ответа на этот вопрос нет, равно как нет и однозначного доказательства того, что Жозефина этому «плотскому порыву» действительно поддалась. Зато есть немало утверждений и так называемых «свидетельств очевидцев».

Тот же Гектор Флейшман пишет:

«Имеется свидетельство Вьель-Кастеля-сына, который утверждает, что отец его вновь сделался после развода любовником Жозефины, каким уже был раньше».

Барон Луи де Виель-Кастель, автор двадцатитомной «Истории Реставрации», действительно написал такое о Жозефине и своем отце, служившем при ее дворе. Но можно ли полностью доверять его словам? Это, как говорится, дело каждого конкретного человека.

Этот Вьель-Кастель слыл «значительной ничтожностью». Но это, очевидно, не служило для Жозефины поводом презирать его. Ведь не презирала же она Ипполита Шарля.

Гектор ФЛЕЙШМАН

«Жозефина»

Также немало слухов ходило и о нежных отношениях Жозефины с графом Ланселотом-Теодором Тюрпен де Криссе.

«Моя жизнь – это роман!» – любил говорить этот человек, принадлежавший к одному из самых старинных семейств провинции Анжу. Пережив ураганы Великой французской революции и послереволюционного террора, он стал камергером двора Жозефины. Их отношения могли бы показаться фарсом, но фарсом весьма полезным: он, будучи неплохим художником, профессионально помогал ей собирать коллекцию картин.

Этого 29-летнего мужчину с буйной шевелюрой и потрясающей улыбкой Жозефина приблизила к себе два года назад, и это, кстати сказать, стало одной из косвенных причин ее развода с Наполеоном. Вернее, нет. Не совсем так. Это стало не одной из причин развода, а одним из факторов, который позволил Наполеону решиться на этот судьбоносный для себя шаг.

Очаровательная графиня де Кильмансегге, тайный агент императора, пишет в своих «Мемуарах»:

«Я глубоко переживала развод Наполеона с Жозефиной, хотя понимала, что без веской причины император никогда бы не решился на этот шаг. Но Жозефина нарушила супружескую верность, забыв о своем возрасте и королевском достоинстве.

Только несколько человек знали, что в отсутствие императора, несмотря на искреннюю привязанность к нему, Жозефина вступила в тайную связь с самым молодым камергером Тюрпен де Криссе, – впрочем, для нее это было не впервой.

Личные враги Ее Величества не упустили случая представить императору доказательства ее неверности, и, возможно, именно это помогло ему укротить свое сердце».

По словам специалиста по амурной истории Франции Ги Бретона, «после развода Жозефины с Наполеоном юный аристократ следовал за ней по пятам, и, находясь постоянно рядом, всегда готов был на любом диване или коврике провести успокоительный сеанс, в котором Жозефина очень нуждалась».

Гораздо более серьезный историк Десмонд Сьюард также утверждает, что после развода Жозефина была настроена «довольно легкомысленно и фривольно».

С тем же Ланселотом-Теодором Тюрпен де Криссе они вечно подшучивали друг над другом, о чем-то шептались. Жозефина, несмотря на свои 46 лет, была еще очень гибкая, с тонкой талией и легкой походкой, и со спины, особенно на расстоянии, ее нелегко было отличить от Гортензии, ее дочери.

Помимо графа Тюрпен де Криссе Жозефина «наслаждалась обществом юного поклонника, герцога Фридриха-Людвига Мекленбург-Шверинского. Видимо, он тоже «заслужил ее доверие и привязанность». А еще в нем чувствовались такая порода, такой стиль и изящество… Он был весьма хорош собой, и ему не было еще тридцати, хотя, должно быть, Жозефина понимала, что подобный глупый флирт наверняка выведет из себя» ее бывшего супруга.

«Глупый флирт» Жозефины привел к тому, что в начале 1810 года герцог Мекленбург Шверинский даже попросил ее руки.

Человек этот родился в 1778 году в Людвигслусте, и он был на 15 лет моложе Жозефины. В 1799 году он женился на Великой княжне Елене Павловне, второй дочери русского императора Павла I, породнившись с Домом Романовых. В сентябре 1800 года у них родился сын, наследник герцогства Мекленбург-Шверинского, внук Павла I, названный в честь деда Паулем. В феврале 1803 года родилась дочь – принцесса Мария-Луиза-Александрина, а в сентябре того же года Елена Павловна умерла.

После предложения снявшего с себя многолетний траур герцога Мекленбург Шверинского положение графа Тюрпен де Криссе едва не пошатнулось, но Жозефина предпочла герцогу пенсию, назначенную ей Наполеоном. К тому же герцог Мекленбург Шверинский был холодным и на редкость суровым человеком. Казалось, что он вообще никогда не улыбался. Короче, он был настоящим герцогом, таким настоящим, что Жозефину охватывала тоска. В конечном итоге он отбыл ни с чем. После этого он женился в Веймаре на принцессе Каролине, второй дочери Великого герцога Саксен-Веймар-Эйзенах, а красавец Ланселот-Теодор Тюрпен де Криссе продолжил «добросовестно выполнять нелегкие, но сладостные обязанности, возложенные на него».