Текст книги "Шестая ступень"

Детектив был в общих чертах знаком с протоколом вызова специального поезда – после того, как Анатолий покинул станцию, по этой ветке перекрыли движение ровно на один час, также были свернуты все технические работы в тоннелях. Можно было не опасаться встретить случайный персонал. С горечью он подумал, что гибель Дмитрия Васильевича оказалась на руку руководству «Волжской» в качестве удобного повода, чтобы объявить гражданам о перекрытом движении.

Минут через двадцать Виктор заметил кучу обломков, преимущественно деревянных. Как и следовало ожидать, состав свернул на запасную колею, уйдя с транспортной магистрали. Сложность была в том, что на этой колее отсутствовало освещение. Виктор в нерешительности остановился.

– Привет, – услышал он и чуть не заорал от ужаса.

– Спокойно, – добавил Борланд, приближаясь к нему. – А ты не готов для таких прогулок, верно?

Виктор с оторопью осмотрел его. Борланд был одет в типичный сталкерский костюм со всеми причитающимися аксессуарами на поясе – сумкой для противогаза, парой фонарей и походной аптечкой. Из кармана на боку торчала рукоять пистолета.

– Где ты это раздобыл? – спросил детектив пораженно.

– В твоей машине.

– Что?

– Ты в багажник служебного «форда» ни разу не заглядывал, что ли? Штатное оснащение сталкера входит в обязательный реквизит всех автомобилей ЦАЯ.

Виктор вспомнил, что так оно и было, просто он напрочь об этом забыл.

– Великоват костюм немного, – сказал Борланд, поправляя ремень. – Но лучше, чем если бы был мал. Так, куда Марк запропастился?

– Там. – Виктор показал в черноту тоннеля. – И дай мне один из фонарей.

– Расскажи мне про поезд. – Борланд пошел первым.

– У Центра есть три собственных метропоезда в разных концах Москвы. Плюс некоторые протоколы, позволявшие резервировать эти поезда начальству.

– Для чего? Куда в местных катакомбах можно укатить?

– В любую из двух соседних точек, разумеется. Знаешь ведь про президентский поезд под Кремлем, предназначенный для экстренной эвакуации?

– Конечно. Это не его взорвал Том Круз в одном фильме?

– Без понятия. – Виктор оглядел стены. – Словом, здесь схожий принцип. Большие шишки из ЦАЯ могут перемещаться между тремя районами Москвы прямо под землей по выделенным железнодорожным линиям. Но поезда используются для этого в дневное время крайне редко – приходится вклиниваться в гражданское расписание. Обычно по ним переправляют грузы по ночам.

– Теперь я понял, как в ЦАЯ попадают артефакты и оружие.

– Да, иногда для этого служат подземные поезда.

– Три станции, значит.

– Да, только я не знал, что «Волжская» одна из них.

– Треугольник то есть. – Борланд остановился.

– Ты думаешь, что… – Виктор не договорил.

– Треугольник в круге. Может, это Московский метрополитен?

Они уставились друг на друга, но в темноте невозможно было разглядеть выражений лиц.

– Но эти станции не в круге, – проговорил Виктор, хотя без большой уверенности. – Мы за пределами Кольцевой линии.

– Существуют проекты других кольцевых линий. Может, ЦАЯ их как раз и финансирует.

– Нет, это слишком безумно.

– Более безумно, чем Зона?

– Зона – это парадоксы физики, – сказал Виктор. – А копать под Москвой по московским же расценкам – уже парадоксы экономики. Тут никакой фантастики быть не может.

– Эй, смотри!

Борланд направил луч фонаря на нечто синее, перекрывшее им путь.

– Что это? – спросил Виктор, ощущая подступающий страх.

– Да это же вагон, – пробормотал Борланд. – Вагон лежит на боку.

Они бросились вперед. Лежащий вагон был последним из состава ЦАЯ. Он почти полностью перегородил тоннель, но протиснуться все же было можно. За ним находились еще три вагона – один из них устоял, два других упали на левую сторону.

– Марк! – крикнул Борланд, закрываясь рукавом от пыли, заполнившей воздух. – Черт… дышать трудно.

Виктор забрался на вагон. Здесь пыли было гораздо меньше.

– Я посмотрю отсюда! – крикнул он. – Бери противогаз и осмотри вагоны.

– Не надо, – послышался голос Марка. – Я здесь.

Детектив обернулся.

– У вас подкрадываться – это профессиональная болезнь? – спросил он, светя Марку в лицо. У того были несколько царапин, но выглядел он вполне здоровым.

– Убери это, – сказал Марк, отводя фонарь в сторону. – У меня глаза уже почти привыкли к темноте. Теперь я снова ничего не вижу.

– Что тут случилось? – спросил Борланд, глядя на них снизу вверх. – Где наш Толик?

– Где-то впереди, – ответил Марк. – Головной вагон тоже опрокинулся. Наверное, он не вовремя переключил стрелки.

– Какие еще стрелки? – спросил Виктор. – Где ты их тут нашел?

– Так, всем молчать! – заорал Борланд. – Надо догнать его!

– В первом вагоне его нет, – сказал Марк. – Я потерял пистолет при аварии. Решил не преследовать, подождать вас.

– Правильно. – Борланд заглянул в стоявшую сбоку металлическую будку. – Здесь есть технический шкаф. Берите рабочие робы, проще будет идти. Дальше может быть все, что угодно.

В будке помимо рабочей униформы оказалось еще несколько фонарей.

– Могли бы еще оружия положить, – сказал Марк. – Почти правительственный тоннель ведь.

– У нас два пистолета на троих, – сказал Виктор. – Если хочешь, бери мой.

– Спасибо.

Обойдя головной вагон, они вступили в темный тоннель. Виктор, не останавливаясь, осмотрел повреждения.

– Не могу сказать, почему состав сошел с рельсов, – вымолвил он. – Но вряд ли Анатолий этого хотел. Насколько я помню, тоннели ЦАЯ не имеют частых выходов на поверхность.

– И где находится ближайший?

– Не знаю.

Борланд посветил на гравий.

– Здесь кровь, – сообщил он. – Но немного.

– Он ранен, – сказал Марк. – Это его замедлит. Виктор! Какая тут может быть связь с поверхностью?

– Никакой. Анатолий мог с кем-то связаться только из вагона.

– Ему могут вызвать встречный поезд на помощь?

– Вряд ли. Я даже не знаю, зачем ему вообще понадобилось куда-то ехать на специальном составе. Он мог просто выйти и сесть в машину, которая бы его ждала. Или убраться на обычном пассажирском поезде. Ты в вагонах видел какой-нибудь груз?

– Никакого, – матнул головой Марк.

– А в кабине не смотрел?

– Смотрел. Там тоже ничего. Да и что там может быть? Ему ведь подали поезд почти мгновенно. Ничего там нет.

Из темноты раздался выстрел. Пуля вжикнула по рельсу и скрылась далеко позади. Фонари мигом были погашены, все трое упали наземь.

Минуту все молчали.

– Свет не включать, – шепнул Борланд. – Идем тихо.

Впереди беспорядочно замигал огонек. Стрелок пытался уйти дальше в глубь тоннеля, скрывая свет, но это было очень сложно сделать.

– Попадем отсюда? – спросил Марк.

– Смотря куда. Он ведь тебе живым нужен?

– Желательно.

– Тогда нужно лишить его освещения.

– Стреляй сам. Я по лампе не попаду.

– Я тоже.

– Идем вперед, – сказал Виктор. – И хватит ругаться.

Они двинулись вперед, держась стен. Такое продвижение производило больше шума, зато они не подставлялись под пули. Анатолий Левин запросто мог выстрелить наудачу по центру тоннеля и, возможно, не прогадал бы.

– Виктор, тут точно нет развилки? – спросил Марк шепотом.

– Я думаю, скоро будет. Вероятно, без выхода наверх, но спрятаться он сумеет.

– Надо его догнать. Или заставить расстрелять все патроны.

– Если он не полный дурак, то он такого не допустит.

Тем не менее через минуту прозвучали еще два выстрела. Одна пуля ударила в стену, вторая пролетела мимо команды.

– Паникует, – сказал Виктор.

– Вряд ли, – возразил Марк. – Он не такой человек.

– Ты же его не знаешь.

– Я тоже думаю, что он теряет контроль, – высказал мнение Борланд. – Темнота, стресс, недавняя авария, численное меньшинство. Если Толик не находится на грани срыва, то у него не нервы, а стальные канаты.

– Надеюсь, ты прав.

Борланд прицелился и выстрелил вперед. От неожиданности Марк и Виктор снова чуть не упали.

– Предупреждать надо, – ругнулся детектив.

– Толян, мы идем за тобой! – крикнул Борланд.

Новый выстрел послужил ему ответом. Судя по вспышке и громкости, расстояние до Левина сократилось.

– Психическая атака? – предложил Борланд. – Один из нас побежит вперед и будет вопить во все горло.

– Ты первый.

– Да? Добровольцев нет? Хорошо, предложение отменяется.

Примерно через минуту послышался топот ног, за которым последовал глухой звук. Что-то в кармане Борланда издало громкий писк. Сталкер тут же отвернулся. Попытался зажать карманы руками, но тише не стало. Тут же вытащив прибор, он перевел его в бесшумный режим.

Новых выстрелов не последовало.

– Что это было? – спросил Виктор.

Не веря своим глазам, Марк уставился на детектор аномалий в руках товарища.

– Это то, о чем я думаю? – проговорил он.

– Ага, – ответил Борланд, казавшийся не менее изумленным. – Впереди нас ждет большая бяка.

Ничего не понимающий Виктор хранил молчание.

– Аномалия там, – сказал Борланд. – Определена как «волнорез». Для тех, кто в танке: «волнорез» разрезает. При этом ему пофиг, волна ты или нет. Чтоб меня черти взяли.

– Как под Москвой могла возникнуть аномалия? – спросил детектив, понимая, что от ответа на этот вопрос будут зависеть очень многие его взгляды на природу вещей. Он все еще верил, что его друзья сильно ошиблись.

– Ты лучше спроси, почему она появилась здесь и сейчас, – сказал Борланд. – Ваш Толик оказался весьма непрост. Потому что это он вызвал аномалию.

– Невозможно, – сказал Марк.

– Ты не веришь тому, что видишь? Хочешь просто пройти по тоннелю?

– Есть лишь один способ вызывать аномалии, – вымолвил Марк. – Это воспользоваться черным кристаллом. Но их всего два. И оба у Полины. Разве только…

– Нет, я думаю, она в порядке, – поспешно сказал Борланд. – Потому что я помню, что кристалла недостаточно, нужно еще уметь им орудовать. У тебя ушло пять лет на то, чтобы научиться, а инструкцию к нему ты так и не написал. Посмотри, как красиво он поставил «волнорез». Нет, ты подойди и посмотри! Ты бы и сам так не сумел. Нет, тут никаких кристаллов нет.

– Как же я надеюсь, что ты прав, – сказал Марк. – Ладно. Что нам делать?

– Идти вперед.

– Как?!

Борланд вытащил из широкого кармана здоровый слесарный ключ.

– Болты, – сказал он.

– Это не болт.

– Болты у тебя под ногами, дубина. А этим их можно выковырять.

Виктор и Марк посмотрели вниз.

– Ты хочешь разобрать рельсы? – спросил детектив. – Совсем сдурел?

– А в чем проблема? Этим тоннелем не будут пользоваться еще очень долго, пока не разберут завал сзади. И что они будут делать с «волнорезом» – тоже вопрос. Крути давай.

Он отдал ключ Виктору, и тот начал откручивать болты, крепящие рельсы к шпалам. Борланд тем временем всматривался вперед, высвечивая фонарем слабое зеленоватое сияние аномалии.

– «Волнорез» имеет варьирующийся размер, – сказал Марк, вспоминая характеристику. – Существует только в замкнутых пространствах. Он занимает объем в размере девяноста семи процентов от кокона, в котором расположен.

– То есть свободного пространства там, если навскидку…

– Сантиметров двадцать с каждой стороны.

– Мы не протиснемся.

– Протиснемся, – сказал Марк. – «Волнорез» имеет особенность примыкать к одной из стен. Нам нужно узнать, к которой именно. С противоположной стороны получим около сорока сантиметров на проход.

– Ребята, это ведь не точная наука, – подал голос Виктор. – Тут повсюду одна теория.

– Ты крути, крути, – посоветовал Борланд. – Времени мало.

– Да кручу я, не бойся, – вздохнул детектив. – Это же ты у нас мозги. А я – тупые мускулы.

Когда Виктор открутил восемь болтов, Борланд подобрал их и, как показалось детективу, беспорядочно метнул в аномалию. Два болта просто расплавились, мелькнув на прощание яркой оранжевой вспышкой. Еще четыре отлетели в разные стороны, и два остались лежать под аномалией.

– Справа, – сказал Марк с уверенностью.

– Справа, – подтвердил Борланд. – Я иду первым, ты замыкаешь. Совун, иди за мной, след в след. Понял?

– Да, – сказал Виктор, гадая, каким образом они поняли, что безопасная зона окажется справа. – Честно говоря, я бы предпочел сидеть и подбирать музыку.

– Помечтай.

«Волнорез» они проходили медленно. Борланд прижался спиной к стене, держа пистолет в одной руке и детектор аномалий в другой. Словно обидевшись, что его перевели в беззвучный режим, прибор отыгрывался на собственном экране, сверкая кучей предупреждений.

– Я только сейчас задумался над одной вещью, – признался Борланд. – Что покажет детектор, если окажется в самой аномалии?

– Не знаю, – ответил Марк. – Может, хохочущий смайл?

– Ребята, вы меня подбадриваете лучше, чем мать родная, – сказал Виктор.

– Рады стараться, – поблагодарил его Борланд. – Погоди, вот пройдем тоннель и сделаем из тебя человека.

После «волнореза» воздух показался еще более холодным, но все же это был обычный воздух. Виктор взбодрился, переводя дух.

– Анатолия не видно, – сказал он.

– Зато тут снова кровь, и на этот раз ее больше. – Марк наклонился, светя на красное пятно. – Он должен замедлиться.

– Тогда самым разумным с его стороны было бы навалить больше аномалий.

– Если он вообще способен на это, то да…

– Вниз! – крикнул Борланд и упал, прикрыв голову руками.

Марк и Виктор сделали то же самое. Над ними пронеслось что-то невидимое, отдавая статическим электричеством. Волосы на голове детектива потянулись к объекту, один из фонарей лопнул.

– Это «карамелька», – сказал Борланд, глянув на детектор. – Называют так потому, что… я уже и забыл, до чего неудобно продираться через аномалии, таща за собой новичка. Приходится объяснять кучу ненужной теории.

Марк повернулся к детективу.

– Главное, иди за Борландом, – посоветовал он. – И на этот раз стен не касайся.

Виктор пропрыгал по шпалам вслед за ведущим.

– Вроде все, – сказал Борланд. – Больше ничего не будет?

– И все же почему «карамелька»? – спросил Виктор.

– Эта аномалия поражает трубообразные формации, – сказал Марк. – Она представляет собой скомпонованный заряд энергии, бьющий электричеством. Жаль, Тесла в свое время не увидел это явление. Заряд двигается строго по спирали. Зная период оборота, можно вычислить безопасные места между витками. Аномалию обнаружил ученый, который ко всему прочему был англичанином. Ему ход спирали напомнил «лоллипоп» – популярный вид конфет с такой же закруткой глазури. У нас название не прижилось, поэтому ему нашли аналог с русской фонетикой – «карамелька».

– Все это для меня китайская грамота, – признался Виктор. – Я имею в виду, что понимаю и запоминаю все, что вы мне говорите, но без помощи со стороны не могу понять фундаментальные принципы Зоны. Даже если найду артефакт, то пройду мимо, потому что не узнаю его. И в первую же аномалию точно сунусь.

– Многие так начинали, – сказал Борланд. – Но одним везло с проводниками, другим – нет.

– Везение тут ни при чем, – поправил Марк. – Напарников в Зоне всегда выбирают самостоятельно. Виктор, пусть ты не понимаешь Зону, но ты разбираешься в людях. Мне кажется, тебе бы не составило труда найти опытную команду и договориться с ней об обучении, зарекомендовав себя как человека, умеющего слушать.

– То есть ты считаешь, что из меня мог бы получиться сталкер?

– На это могу ответить только прямо, – сказал Марк. – Нет, мне так не кажется. Аномалии ты бы научился обходить. Однако в Зоне этого мало.

– Тогда в чем проблема?

– Я думаю, ты бы погиб от пуль.

Виктор растерянно промолчал.

– Не обижайся, – проговорил Марк. – Тебя бы обучили, верно, – но лишь для того, чтобы ты таскал каштаны из огня. Ты по психотипу – типичный, эталонный одиночка. С тобой нельзя, как бы это сказать…

– Спустить пар, – вставил Борланд.

– Да, точно. Общение с тобой располагает к стрессу. Будь ты в Зоне, тебя бы, вероятно, уважали, не отворачивались бы, когда ты подходишь к общему костру, считались бы с твоим мнением. Может, даже позволили бы прикрыть спину в экстренной ситуации. Но на этом все. Никто бы с тобой первый не заговорил. Если бы там кому-то понадобился партнер для ходки, то о тебе бы даже не вспомнили. Да ты и сам свел бы круг знакомых к абсолютному минимуму – промежуточный босс местного клана, торговец, пара таких же одиночек, как ты сам. С другой стороны, ты бы быстро нашел подход ко всем изгоям, отверженным и даже врагам на территории. Однако в Зоне от этих знаний никому пользы нет. Все бы знали, что есть такой сталкер Совун, у которого можно при случае купить сигарет или палку колбасы. И на этом все. Рано или поздно ты бы попал под замес во время очередной войны группировок, и за тебя не то что мстить не стали бы – даже не похоронили бы как следует. Там свои стандарты для общественной обоймы, и ты не подходишь по калибру.

– Не буду возражать, – сказал Виктор. – Честно говоря, я совсем не расстроен. В ОРАКУЛе со мной тоже никто не общался. Да и до него тоже…

Детектив решил, что и так сказал слишком много.

– До него? – спросил Борланд. – Ты про те времена, когда впервые стал известен как Совун?

– Анатолий уже далеко ушел?

Марк обошел его и всмотрелся.

– Нигде не видно, – ответил он. Разумеется, Виктор и сам это знал. Но раз он хотел сменить тему, то Марк решил его поддержать ничего не значащим обменом реплик. Хотя оставлять детектива с тяжелыми мыслями он также не хотел.

– Не переживай, – сказал он. – Я тоже никогда не был в обойме сталкеров.

– Был, – поправил его Борланд. – Просто твой калибр оказался другим стандартом, к которому не подошли остальные.

– Кажется, запах изменился, – сказал Виктор. – Чувствуете?

– Свежий воздух, – с тревогой проговорил Марк. – Здесь что, выход наверх?

– Черт возьми! Он проделал проход аномалией!

Борланд побежал вперед, уже не скрываясь. Вскоре он увидел на дне тоннеля отблеск солнечного света, проникавшего сквозь неровную вертикальную дыру в потолке. Посмотрев вверх, он тут же несколько раз выстрелил в ту сторону.

Вниз упал какой-то предмет, в котором Марк узнал пакет с логотипом ЦАЯ.

– Ты попал в Левина? – спросил он, подбирая пакет.

– Нет, – ответил Борланд, хватаясь за свисающую из дыры арматуру. – Детектор вроде молчит, значит, чисто. Я иду за ним.

– Связь! – спохватился Виктор, проверяя телефон. – Есть сигнал!

– Хорошо, буду на связи. Если что, встречаемся у входа в Центр.

Марк в нетерпении схватил пакет, раскрыл его. Там было несколько папок с разными материалами. При свете фонаря Марк начал их изучать.

– Нет времени! – прокричал Виктор. – Пошли за Левиным!

– Иди, если хочешь, – сказал Марк, не отрываясь от бумаг. – Я должен знать, что это за треугольник в круге.

– На кой черт оно тебе надо? – Виктор попытался вырвать у Марка бумаги.

Ему в бок ткнулся ствол собственного пистолета.

– Больше никогда так не делай, – предупредил Марк изменившимся тоном, держа палец на спуске. – Я повторять не стану.

– Да что с тобой? – проговорил детектив. – Груз артефактов мы обезвредили. Теперь нам надо лишь передать Каменскому эти материалы. Но зачем их самим читать? Зачем тебе секреты, от которых ты только потеряешь сон?

– А тебе только зарплата нужна? Оставь эти материалы мне, я сам передам их Мирославу. На хороших условиях. Пошел отсюда!

Виктор показал на него пальцем.

– Ты увлекся, волонтер, – сказал он. – Не знаю, где и когда, но теперь ты не совсем здоров. И знаешь, отчего мне становится тоскливо? Глядя на тебя, я выздоравливаю сам.

– Не лезь, – процедил Марк. – Иди за Борландом или вали куда угодно. Я тебе ничем не обязан.

– Хорошо, – кивнул Виктор. – Читай, если так хочешь испортить себе жизнь еще больше. Сталкер по кличке Астма предпочел броситься под поезд, лишь бы не жить в мире, где будет этот чертов треугольник.

Не найдя что еще сказать, Виктор выругался и полез в дыру на свежий воздух. Марка он оставил внизу, разбираться со своими пристрастиями. В конце концов, каждый сам хозяин своей судьбы.

Наверху оказался участок заброшенной местности – если про Москву вообще можно было так выразиться. Виктор огляделся вокруг. Старая площадка для волейбола с давно прогнившими кольцами, расписанные граффити потрескавшиеся стены… К счастью, людей не было. Наверняка Анатолий знал, когда наступит удобный момент, чтобы вылезти наверх. Что он сделает теперь, когда потерял папку?

Виктор провел руками по лицу, словно пытаясь стереть усталость. Ничего не получилось.

– Я трогаю чистое, чтобы самому стать чище, – проговорил он. – Марк, на черта тебе эта грязь? Ведь грязь же самая настоящая, и ничего больше.

Детектив чувствовал большой стыд, словно нес ответственность за Марка. Раньше он избегал людей, подобных себе, но теперь перед ним был живой пример того, до чего может довести фанатизм трудоголика. Неужто он в глазах Ольги выглядел фанатиком чужих тайн, который за их неимением придумывает тайны собственные, начинает в них верить и тратит все силы на их защиту от остальных?

– Я не в обойме, – сказал Виктор, поддакивая своим мыслям. – Я не нужен. За меня не отомстят. Меня будут уважать, из моих рук примут подарки. Но я не в обойме. Господи, какое счастье. Какая свобода…

Он набрал номер Борланда. Дышать было легко и приятно, сердце билось в обычном ритме. В голове – полная ясность.

– Ты нашел Левина? – спросил он.

– Нет, – ответил Борланд. – Ушел.

– Тогда забудь про него. Я предлагаю вернуться к Мирославу и закрыть это дело, дав ему подробный отчет.

– Хорошая мысль, я согласен. Только, думаю, Левин будет в Центре раньше нас и сделает все, чтобы мы туда не попали. Я уже пытался звонить Мирославу. Номер заблокирован.

– Мы должны попасть к нему, Алексей. Иначе нас с тобой рано или поздно уничтожат люди Влада, Левина и им подобных.

– Да, ты прав. Поднимай ОРАКУЛ. Встречаемся на перекрестке у поворота в Центр.

– Еще кое-что. Марк не отдал мне материалы по треугольнику.

– Что сделает Марк, уже не имеет никакого значения, – сказал Борланд. – У него свой путь, и ему не нужно становиться на наш.

– Тогда до встречи.

Виктор выключил телефон, стащил с себя форму работника метро.

После чего пошел ловить такси.

* * *

Закончив говорить с Эмилем, Борланд еще раз осмотрел штаб ЦАЯ в бинокль. Внимательно, по одному метру. План здания был ему хорошо известен, включая секретные ходы. Если и существовали другие, то это было выше уровней допуска и его, и Виктора.

– Оборудования у нас немного, – сказал Эмиль. – Нас в штаб не пускают, а почти все снаряжение осталось там. Но у нас есть резервы на похожий случай.

– Ты поступал на работу, учитывая возможную атаку собственного рабочего места?

– Мы все тут сталкеры. Для нас это нормально.

– Согласен. – Борланд убрал бинокль и проверил сдвоенный магазин «грозы». – Сегодня имидж конторы упадет ниже плинтуса.

Виктор застегнул последнюю пуговицу военной формы. Она была даже удобнее, чем его собственное снаряжение, оставшееся в Киеве. За спиной висел укороченный «калашников», нисколько не стеснявший движений.

– Не пойму, что с телефоном, – сказал он. – У меня значится исходящий вызов… к Полине Тучке. Четыре часа назад. Не помню, чтобы я ей звонил. Может, набрал случайно.

– Это я звонил, – сказал Борланд.

– Ты? Почему? И когда успел?

– Еще в машине, когда ты вышел покурить. Извини, но вы мне тогда выдали новый мобильник, и ее номера там не было.

Виктор хотел спросить, что Борланду могло понадобиться от девушки, и затем понял, что есть вопрос поважнее:

– Почему ты не попросил Марка?

– Ему не нужно было знать о нашем разговоре.

– Как хотите. – Виктор не чувствовал никакого беспокойства от того, что от него скрывают что-то, возможно, значимое. – Так вот почему ты был уверен, что она в безопасности.

– Да. И еще у меня хорошая интуиция.

Эмиль снова подошел к ним.

– Мы начнем, когда начнете вы, – сказал он.

– Не торопитесь, – произнес Борланд. – Можете показаться, только если дела пойдут плохо. Иначе и светиться не стоит.

– Брат, мы все здесь не дети.

– Порою я об этом жалею.

Борланд снова посмотрел в бинокль.

– Вот, – сказал он с разочарованием и, как показалось Виктору, болью в голосе. – Явился.

По ухоженной каменной дорожке мимо аккуратных газонов шел Марк. Он выглядел маленьким и потерянным, как человек, слепо повинующийся внутреннему порыву. К себе он прижимал смятый пакет.

– Начали, – сказал Борланд, идя вперед.

Виктор пошел следом, держась в десятке метров. Шагая погожим вечером по оживленному району Москвы с автоматом, он чувствовал себя вполне хорошо.

Марк заметил их и вздрогнул, сначала не узнав. Затем на его лице отразилось облегчение.

– Слушайте, вы должны это прочесть, – сказал он, показывая пакет. – Здесь просто бомба.

Борланд шел к нему, не говоря ни слова. Марк заметил его снаряжение.

– Собираетесь на штурм? – спросил он, улыбнувшись. – Можно мне тоже такое…

Одним сильным ударом Борланд сбил Марка на землю. В первые мгновения Марк не успел даже защититься от падения, ударившись затылком о плиту.

– Ты чего? – спросил он в изумлении.

Борланд вытащил из кобуры пистолет и нацелился Марку в живот.

– Ты заигрался, брат, – сказал он словно не своим голосом. – Этот путь может привести тебя только к гибели. А это – все, что я могу для тебя сделать.

Раздался выстрел.

Марк почувствовал, что его словно пригвождает к холодным камням тяжелым тараном, раздробившим все внутренности. Он схватился руками за живот, чувствуя бьющую оттуда кровь. Ему не хватало сил поднять голову и посмотреть на рану, но он знал, что ничего хорошего там не увидит.

Он успел заметить, как Борланд идет дальше, к главному входу в здание Центра. Виктор Корнеев прошел мимо, подобрав пакет и даже не взглянув на Марка. Здание осветилось множеством слепящих прожекторов, откуда-то послышались выстрелы.

Марк тщетно пытался получить еще хоть какой-нибудь сигнал, любой знак, который мог бы объяснить случившееся. Он понимал, что протянет не больше получаса, а с медицинской помощью – максимум сутки. Он терпеть не мог обиды, но все же она стала единственным, что он почувствовал перед тем, как потерять сознание от невыносимой боли.

* * *

Алена, сегодня я сделал еще кое-что, чего ты никогда не поймешь и не примешь. Я поставил человека перед тяжелым выбором. Своего друга, которому я обязан жизнью.

Прости, но я видел, что он тонул, и никак не мог его вытащить. Так что я скинул на него бревно. Либо оно раздавит его и утопит окончательно, либо он сообразит, что на бревне можно выплыть. Я сделал это потому, что не могу спокойно смотреть, как друг плавает в опасной близости от скоростного течения, и к тому же знаю, что по своей воле он не захочет выплыть. Ему кажется, что вода – его стихия. Но он просто не видел истинных глубин и не знает, что это такое – отсутствие дна в пределах досягаемости.

Самое тяжелое то, что Марк сам так ничего и не осознает. Он будет лежать на земле, истекая кровью, пока его не заберут люди Эмиля, чтобы отправить в больницу, в которой ему все равно не сумеют помочь. Марк до последнего будет пытаться понять, за что с ним так поступили, вместо того чтобы задаться истинным вопросом, ради которого я это и сделал: а как же следует поступить теперь?

И в моей жизни станет больше на одного бывшего близкого.