Текст книги "Я стираю свою тень. Книга 7"

Глава 16

Меня приятно убаюкивало. Начался процесс восстановления израненной плоти. Где-то в глубине сознания червоточинкой таилось тревожное чувство, будто я в серьёзной опасности, но нега, овладевшая мной, была многократно сильнее. В итоге я устал сопротивляться ей и отключился.

Мне приснилось, а может быть это была работа медицинского модуля, предупреждение о грозящей опасности. Я увидел солнце, белого карлика с большой короной и вращающуюся вокруг него планету. Она очень походила на Землю, если бы не большие чёрные пятна на голубой поверхности воды. Я опустился к поверхности планеты и понял, что это чёрные леса. Потом до слуха донёсся шум воронок уходящей внутрь планеты воды. Проследовал к их центру и решил проверить, куда уходит вода. Нырнул прямо в воронку. Вопреки ожиданиям, меня не закрутило. Сознание существовало отдельно от наблюдаемой реальности.

Вода собиралась в огромных полостях внутри литосферы. Я решил окунуться глубже и попал в раскалённую магму, подогревающую твёрдую часть планеты. Опускался всё глубже, зная, что это кино мне показывают неспроста и надо добраться до причины, открывающей загадку циклов. Магма становилась всё горячее и подвижнее. Раскалённые реки породы текли внутри огненного океана.

И вдруг я будто снова оказался в космосе. Вылетел в черноту пустого пространства. Подо мной жёлтым огнём бурлил раскалённый океан, а надо мной не было ничего. Но я знал, что это не так. Я слышал гул и чувствовал существование невероятной силы внутри этой тьмы. Мне ничего не оставалось, кроме как убедиться в этом. Я полетел сквозь черноту. Летел, летел в пространстве, где ничего не происходило, и внезапно оказался там, где мгновение назад будто бы ничего не было. Я увидел огромную энергию, находящуюся в сжатом состоянии, но готовую скоро высвободиться. Она была в той степени готовности, в которой находится порох внутри гильзы в момент накалывания капсюля.

Я вылетел на поверхность планеты, испытывая сильное волнение. Моему сознанию было объяснено, что внутри планеты образовалась небольшая чёрная дыра, поглощающая её изнутри и раз в восемьдесят четыре года во время определённой конфигурации светила и остальных планет системы избавляющаяся от лишней энергии её выбросом, провоцируя сжатие пород и выдавливая массы собравшейся в них воды.

Станции наблюдения за гравитационными аномалиями смотрели не туда, как я и предполагал. Беда грозила с другого направления.

Я проснулся. За бортом капсулы раздавался еле слышный свист. Подумалось, что она каким-то чудесным образом вместо вращения по орбите начала опускаться на поверхность планеты. Выходит, я многого не знал об устройстве, которым владел, считая его единственной функцией поддержание здоровья владельца. А оно самостоятельно умело летать, не имея при этом никакого двигателя. Может быть, неполноценно, но каким-то образом умело направлять себя вниз с орбиты.

Удар от приземления оказался намного жёстче, чем я мог ожидать. Сразу после приземления меня снова убаюкало для устранения повреждений, которые, видимо, появились. Пришёл в себя вместе с открывшейся крышкой. От наружных стен капсулы ещё исходил жар. В воздухе сильно пахло горелым. Приподнялся, чтобы узнать, куда меня занесло на этот раз. Вокруг виднелись только камни. Надо мной навис горный уступ двухсотметровой высоты. Я встал в полный рост. Кажется, судьба имела на меня определённые планы, которые надлежало исполнить во что бы то ни стало. Капсула приземлилась на откосе горы, а подо мной раскинулась долина с двумя чадящими заводами, возле которых сновали сотни грузовых платформ.

Я посмотрел в небо, чтобы увидеть звёздочку корабля законников, но не разглядел его. Светало, звёзды начали исчезать. Да, давно у меня не было такой бессонной ночки. Недели две точно. Тогда у нашей малышки начали резаться зубки, и мы с Айрис кружились вокруг неё всю ночь. Признаться, под утро меня посещали мысли, что ситуации хуже быть не может.

Выбрался из кокона бодрячком. Тело лучилось здоровьем и энергией, требуя нагрузки. Разбежаться на горном склоне не представлялось возможным, только осторожный альпинизм. Пока спускался, размышлял о том, как будут действовать законники. Станут ли они преследовать меня или поскорее улетят, чтобы служба не заметила чего подозрительного в их настойчивом интересе к этому месту? Был ли мой земляк Саня со своим оружейным бизнесом ещё под прицелом или нет? Как ни крути, было жаль парня, несмотря на все его преступные делишки. Ответа самому себе дать не удалось, потому что я понятия не имел, на что способна коварная предводительница оборотней в погонах. Я желал ей всего наихудшего и в первую очередь попасться в руки настоящим законникам.

Солнце поднялось почти к зениту, когда я спустился в долину. С вершин вниз стекал ледяной ручей с чистой водой. Я напился из него и бегом направился к заводу, который был ближе к побережью. По всему пути попадались сухие на вид растения, которые оказывались живыми, в состоянии ожидания большой воды. Вертуны грелись на камнях и, завидев меня, лениво прятались под них, провожая мокрыми глазками. Ума не приложу, чем они питались в этой безжизненной каменистой пустыне. Солнцееды, не иначе.

Возле бараков туземцев было пусто. Зашёл в один, в другой – никого. Решил, что Шекспиру удалось их уговорить и увести в лес. Я ошибался. Все, кому не надо были идти на работу, собрались в одном бараке, в котором вещал мой бывший товарищ. Я прислушался, улавливая только отдельные фразы, в которых попытался найти смысл. Мне показалось, что он отошёл от той повестки, ради которой мы пустились в это предприятие, и агитировал соплеменников взять в руки оружие, чтобы дать лесу шанс другого развития. Шекспир грезил революцией, и это было подло по отношению к тем, кто ждал его возвращения.

– Привет. – Я показался туземцам на глаза.

Все, кто находились в бараке, резко повернули головы в мою сторону. Шекспир замолчал на полуслове.

– Тебя отпустили? – спросил он после продолжительной паузы.

– Сам ушёл, без спроса. Забеспокоился, как вы тут справляетесь без меня. – Я прошёл сквозь толпу к бывшему напарнику. Тот встречал меня с некоторой долей опасения в больших глазах. – Ты решил мотивировать их другим способом?

– А ты откуда… Ты что, понимаешь, о чём я говорю? – спросил он удивлённо.

– Кое-что понимаю. Не зря тебе дали такое прозвище, сочинять ты умеешь. Не жалко устраивать войну ради удовлетворения собственных безумных амбиций?

– Это не ради амбиций, это ради блага всех моави. Мы уже тысячи лет находимся на одном уровне развития. Застыли в дикости. Я живу, как мой отец, он жил, как дед, а тот жил, как прадед. История нашей цивилизации, это описание одного дня существования, который повторяется из тысячелетия в тысячелетие. У вас ведь было всё не так, и потому вы в космосе, а мы в лесу. Вы воевали, развивая себя ради побед, технологически продвигались дальше и дальше. Каждое новое поколение жило иначе, чем предыдущее. Я смотрел фильм про конфликт отцов и детей. У нас такого конфликта нет. Мы делаем ровно то, чему нас учат отцы, не задавая лишних вопросов и не интересуясь, можно ли что-то улучшить. Появление пришельцев на нашей планете и стало той силой, которая поможет моави преодолеть застой развития. Вождь этого не понимает и потому является препятствием на пути прогресса. Мне жаль, что он глуп и чувствует себя комфортно в этом состоянии. Иного выхода у нас нет. Он не сдастся добровольно, как и те, кто привык жить по старинке.

– А что мешает вам строить свой мир рядом с ними? Увидев ваши успехи, народ сам начнёт понимать, что к чему, и мирно переберётся к тем, кто совершил эволюционный скачок.

– Это долго, – ответил Шекспир.

– Кто первым пустит кровь, тот ею захлебнётся, – напомнил я ему правила мира, справедливые для любой части вселенной.

– Вы же не захлебнулись.

– История Земли знает много кровавых страниц, от которых становится не по себе. Не уверен, что страдания людей окупили достигнутый прогресс. Земляне не попали в большой космос благодаря ему, и не скоро попадут самостоятельно. Нам помогли другие цивилизации и сделали это бескровно.

– Пришельцы?

– Да. Но отбирали лучших из нас, не тревожа земной уклад, не давая знать о себе тем, кто остался. Понимаешь? Это первый в истории Земли скачок развития, не вызванный войнами и массовыми убийствами.

– Гордей, я рад, что ты вернулся живым, но не мешай мне делать то, на что я решился. Мне этот моральный выбор дался нелегко. Я много думал, наблюдал и пришёл к тому, что иначе, кроме как установлением своих порядков, народ не заставить мыслить иначе. Они будут выбирать прежнее и привычное, пока не окажутся перед выбором – жить по-новому или умереть.

– Есть опасность, что корабль пограничников разнесёт заводы в отместку за то, что им подложили свинью, то есть меня. Я у них там немного пошумел, пострелял. Может быть, они улетели на ремонт, а может, остались на орбите, ремонтируя повреждения своими руками. В любом случае мы можем погибнуть в каждую секунду. Твоя революция может закончиться не начавшись. Даже не уверен, что буду сожалеть об этом.

Шекспир нервно заёрзал.

– Зачем ты вернулся именно сюда? Ты же подставил нас и людей? – укорил он меня.

– Я не мог повлиять на место приземления. Когда увидел заводы, понял, что это знак. Мне надо завершить оставшиеся дела.

– Какие же?

– Вернуть моави в лес и спасти оружейников, будь они неладны. Сколько там у нас осталось времени?

– Три дня.

– Три дня, так мало, – вздохнул я. – Ты можешь так же оперативно, как в прошлый раз, позвать сюда людей из окружения моего земляка?

– Зачем?

– У меня появились косвенные доказательства скорого начала цикла. Хочу предупредить их поверить вашим сказаниям. Если поверят, они отпустят твоих соплеменников без проблем и сами найдут способ спастись.

– Они тебе не поверят, даже не пытайся, – заявил Шекспир.

– А ты мне их просто позови, дальше мои проблемы.

Мне показалось, что мой контакт с людьми не входил в планы Шекспира. Он явно задумал серьёзную многоходовую комбинацию, которую я ему постоянно портил. Наверное, и сам был не рад, что связался со мной.

– Не позову.

– Так ты хочешь, чтобы люди, подарившие тебе веру в прогресс, погибли? – догадался я.

– Рядом с вами мы не сможем развиваться самостоятельно.

– Какой ты кровожадный, Шекспир. – Я демонстративно покинул барак.

Мне надо было повидать земляка, и я решил начать с того, что направился к стенам завода в надежде, что меня увидят. Хотелось узнать, куда делись законники, и поскорее рассказать про чёрную дыру вместо ядра планеты, готовую исторгнуть излишки непереваренной энергии. Моего появления никто не заметил. Я походил туда-сюда, размышляя, как дать о себе знать. У меня не было с собой ничего, кроме… мин-карточек. Отличный способ привлечь к себе внимание. Наверняка сенсоры завода регистрировали такие явления, как взрывы.

Я вынул одну карточку и приставил её к уступу стены на уровне груди. Отошёл на двадцать шагов, поднял камень и прицельно бросил в мину. Попал с первого раза. Раздался неслабый взрыв. Камень, отброшенный волной, просвистел в метре от меня. Туземцы выбежали из барака, напуганные грохотом. Мина не нанесла стене никакого вреда, кроме тёмного обожжённого пятна. Я поставил на то же место вторую карточку, отошёл на двадцать шагов и снова бросил камень. Новый взрыв. Пока никакой реакции со стороны заводчан не последовало.

Я проделал тот же трюк с третьей миной. Только после него из стены на уровне тридцати метров появилась антигравитационная платформа и быстро опустилась на землю рядом со мной. На ней стояли незнакомый мужчина и Мунтар. Увидев меня, он расплылся в улыбке и убрал оружие за спину.

– Живучий, гад. – Мунтар протянул мне руку, когда платформа зависла над землёй, и уважительно её пожал. – Земляк нашего босса, – представил он меня своему напарнику.

Тот поприветствовал меня коротким кивком.

– Таков и был план – разнести законников и вернуться. Правда, не всё получилось. Босс на месте? – поинтересовался я.

– А где ему быть? Удивится твоему возвращению.

– Удивится и расстроится. Законники так просто не отвяжутся. Да и другие новости не лучше. – Я не стал распространяться дальше, зная, что им не по чину знать всё.

Поднялся на платформу. Выбежавшие на улицу моави смотрели нам вслед, задрав головы.

– Чего они так кучкуются сегодня? К дождю? – усмехнулся Мунтар.

– Собрание. Проблемы решают, – туманно пояснил я.

– Да какие у них проблемы? Дураки дураками, живут как в раю, чего им решать-то? Как переехать в ад? – Мунтар громко заржал.

– Как вариант. – Мне подумалось, что это вполне вероятное развитие событий.

– Не пожив плохо, не узнаешь, что такое хорошо, – мрачно произнёс напарник Мунтара. – Наивные, как дети, доверчивые. Если бы не обожали нас, наверняка устроили бы сопротивление, борьбу за независимость.

– Лешие и борьба за независимость? – засмеялся Мунтар. – Ну ты придумал. Они скорее умрут в плясках, чем в бою.

– А вы не в курсе, что с кораблём законников? Его вроде не видать в небе? – поинтересовался я больше всего волнующей меня темой.

– Не в курсе, – ответил Мунтар. – Может, босс расскажет. Нам не по чину пялиться в небо.

Мы снова оказались в глухом коридоре. Бесшумно долетели до кабинета хозяина завода.

– Тебе туда, – кивнул на дверь Мунтар. – Без нас.

– Ясно. Спасибо, парни, что подвезли. – Я пожал им руки по очереди.

– Тебе спасибо за лечебный аппарат. Голова так и болит, но теперь я могу лечить её в любой момент, – поблагодарил меня Мунтар.

– Не за что.

Я слез с платформы и, как только подошёл к двери, она бесшумно ушла в стену. Саня сидел за столом и чистил тряпкой разложенные на нём детали оружия.

– О, земеля, с возвращением. – Он поднялся из-за стола и подошёл, проявляя таким образом уважение к моей персоне. – Рад видеть живым и здоровым.

– Привет. – Мы обменялись рукопожатием. – Ночка выдалась непростой.

– Да, вижу. – Он осмотрел мою продырявленную осколками гранаты одежду с кровоподтёками. – Что произошло?

Я рассказал ему всю историю, приключившуюся на борту корабля пограничников, но промолчал о видении во время нахождения в капсуле. Саня погрузился в размышление на несколько минут.

– Лучше бы ты её грохнул прямо там, – выдал он результат своих размышлений. – Эта сука не даст нам жизни. Скурвившиеся законники в сто раз хуже самого опасного преступника. Она не отстанет, пока не увидит твой хладный труп, а возможно и наш. Теперь ты для неё не просто свидетель её преступлений, а ещё и свидетель унижения. Она точно жахнет по нам нейтронным оружием.

– Где их корабль сейчас? – спросил я.

– На той стороне планеты. Парни сообщили, что законники пытались покинуть орбиту, но не смогли и снова вернулись. Маневрируют, чтобы не показаться на нашей стороне, думают, что мы не знаем об их перемещениях. Явно задумали застать нас врасплох.

– Что они могут предпринять? – поинтересовался я.

– Без понятия. Мне ещё ни разу не приходилось воевать с законниками. Уверен, что это будет подлость, которую мы не сможем предусмотреть. – Саня громко уронил на стол механизм оружия. – Столько лет работы коту под хвост.

Это было сказано, чтобы я почувствовал себя виноватым в произошедшем. Настал удачный момент рассказать о том, что мне привиделось в медицинской капсуле. Я положил её на стол перед Саней.

– Что это? – спросил он, осторожно глядя на странную вещь.

Я растянул её в свой рост.

– Медицинская капсула высших и заодно аппарат, в котором я спустился на планету.

– Да ладно? Такая компактная? И ты в ней не сгорел? – усомнился земляк.

– Как видишь. Но сейчас я хочу рассказать не об этом. Я не знаю всех функций капсулы, по ходу она не только лечит, но и превентивно защищает. В момент анабиотического состояния в процессе лечения она открыла мне секрет этой планеты, который подтверждает слова туземцев.

– Опять, – иронично усмехнулся земляк.

– Слушай, не перебивай. В центре планеты находится чёрная дыра, которая скоро выбросит энергию. В каком виде, не знаю, я не физик. Может, это будет гравитационное возмущение, может, ещё что, но точно будет. Моави правы, и тебе следует исходить из этой информации. Пока не поздно, эвакуируй людей и завод в горы, а леших отправь в лес.

– Дались тебе эти пучеглазые.

– Это их планета. Мы же отбили у них природное чутьё, поэтому нам и заботиться об их выживании. Пусть уходят в лес. Можно даже помочь им переправиться, но только не позволяй брать с собой оружие.

– Моисей твоё имя, а не Гордей. Скажи честно, что ты задумал? К чему эта свистопляска с началом катастрофы и желанием вернуть леших в естественную среду обитания? Хоть ты мне и земляк, но я чувствую, как ты начинаешь вызывать у меня раздражение. – Он снова принялся тереть тряпкой механизм оружия.

– У тебя есть оборудование, способное просветить планету вглубь? Наверняка же есть такие штуки? – спросил я.

– Есть спутники, занимающиеся этим, но их очень дорого будет пригнать сюда.

– У тебя выбор – заплатить дорого или потерять всё. Сколько времени нужно на то, чтобы он оказался на орбите?

– Ну, если заплатить сразу, то очень скоро, завтра точно будет. Но я не стану этого делать, потому что уверен в том, что ты сочиняешь. Не будь ты моим земляком, я бы уже заставил тебя признаться в своих настоящих целях. Судя по твоим рассказам, горе тому, кто возьмёт тебя в помощники. – Он посмотрел на меня, чтобы узнать реакцию. Наверное, ждал, что я потеряю самообладание, как большинство из его окружения в подобной ситуации.

Мне были до одного места его поддёвки. Мне вообще было плевать, спасётся он со своим криминальным бизнесом или потонет. Я не настолько святой человек, чтобы желать спасения тому, кто искренне этого не хочет. Будь он даже земляком, обнаруженным за миллион световых лет от Земли. Моё дело предупредить, а там, как знаешь. На моём лице не отразилось ни одной негативной эмоции.

– Я уведу моави в лес. Если через три дня ничего не произойдёт, забирайте их назад.

– И всё? Ты уже серьёзно подрезал моё дело, и тебе ещё надо лишить меня ценных работников?

– Александр…

– Цыц! – Саня защёлкнул крышку ствольной коробки и направил оружие в мою сторону. – Ты не избавил меня от законников, так что являешься выкупом до тех пор, пока они не отстанут от меня.

– Три дня, и они свалятся с орбиты, как переспелые груши. Никто не станет обвинять тебя в их смерти. Всё спишут на внезапную аномалию. Дай мне сделать то, в чём я уверен, и ты увидишь, как всё произойдёт для тебя в лучшем виде.

– О лучшем виде можно говорить только в прошедшем времени. – Земляк отложил ствол в сторону. – Благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Понятно. Значит, я заложник?

– Выходит так. Не обессудь, земеля, но другого выхода нет.

– Есть, только ты не хочешь его видеть.

Саня неожиданно поднялся на ноги. Я догадался, что по нейроинтерфейсу ему пришло сообщение. Судя по реакции, важное.

– Сколько… что за тип… атакуют или… возьмите на сопровождение, но без команды не стрелять. Передай мне картинку с радара. Сиди здесь, – приказал он мне. – Не вздумай чудить, расценю как агрессию.

– Я и не собирался, – ответил я и вальяжно развалился на стуле. – За мной пожаловали?

– Не знаю, но очень похоже. Короче, если будет возможность их грохнуть, я грохну, если нет, поедешь к законникам второй раз, и вполне возможно, не симулируя труп.

– Делай что должен, и будь что будет, – ответил я ему, улыбаясь.

Саня фыркнул, не оценив мою реплику, и выбежал из помещения. Я остался один в глухой комнате. На столе остался лежать автомат, собранный хозяином кабинета. У меня сложилось ощущение, что забыл он его неспроста. Я взял игрушку в руки. Весила она даже без магазина около шести килограммов. Калибр ствола составлял десять с небольшим миллиметров. Чтобы стрелять очередями из такого оружия, надо было обладать недюжинной силой и приличным весом. Автомат, по моим оценкам, предназначался для стрельбы с небольшой дистанции. Об этом говорил относительно короткий ствол. Главной его мишенью были бронированные противники, которые после попадания тяжёлой пули вряд ли могли полноценно продолжать бой.

Я порылся в тумбочке стола, за которым сидел Саня, и ожидаемо обнаружил боеприпасы – пять снаряжённых магазинов к автомату. Это были тяжёлые барабанные магазины на девяносто патронов каждый. Признаться честно, я совсем не понимал мотивов криминального земляка. Мне показалось, что он мыслит глубже и умеет предвидеть развитие ситуации намного лучше меня. Если бы он собирался исполнить те угрозы, которыми запугивал меня, зачем было оставлять оружие? У меня были две противоположные версии. Либо он надеялся, что я выкарабкаюсь с помощью автомата, либо меня убьют, увидев в руках оружие. Вторая версия казалась чуть реалистичнее первой.

Присоединил магазин и дослал патрон в патронник. Железо звонко клацнуло, готовое сеять смерть. Да, отличный отпуск у меня получился. Размен с рутиной семейной жизни совсем неравноценный. Такого веселья хватит впрок, чтобы безропотно воспитать ещё троих детей, и каждый раз давать Айрис отпуск после рождения ребёнка. Мне вдруг со всей очевидностью открылся факт, что я больше не любитель приключений. Тот период недостатка впечатлений закончился и мне теперь хочется ровной жизни, чтобы точно знать, чем я буду заниматься через десять-двадцать лет. Например, сидеть, запершись в кабинете и, упёршись руками в лоб, генерировать мысли для очередной книги. Замечательная идея участвовать в приключениях умозрительно, будучи в безопасности.

Нейроинтерфейс оживился. Перед глазами призывно запульсировала иконка, требуя активации. Я перевёл взглядом стрелку и нажал на неё. В углу экрана открылся вид с камер, висевших на одном из бараков с туземцами. Моави не было, но я увидел два аппарата, стоявших неподалёку. Они точно не с борта пограничников. Эти казались крупнее и были похожи на боевые суда, используемые в ближнем космосе. Я решил, что к Сане наведалась местная братва, чтобы перетереть базар по поводу возникшей неприятной ситуации. Это меня немного успокоило. Законники казались худшим вариантом. Я понадеялся на опыт решения подобных вопросов у моего земляка.

Зачем Саня хотел, чтобы я видел это? Возможно, предметом их дискуссии стану я, как виновный во всём происходящем. И что тогда следует делать? Выскочить с оружием наперевес и разнести всех гостей? Вряд ли, братва не простит такой беспредел. А если это не братва? А кто? Я внимательно пригляделся к боевым кораблям. Когда мы были на обучении у Джанбоба, то проходили тактику захвата наземных пунктов при помощи похожих кораблей. У них имелось самонаводящееся оружие, отличающее своих бойцов от чужих. Корабли служили отличным прикрытием для штурмующей пехоты. Конечно, смешно штурмовать оружейный завод, на котором работают две с половиной тысячи человек, способных защищаться хоть целый год имеющимся арсеналом.

Экран переключился на другие камеры. К нам пожаловали ещё три лёгких судна. На сей раз это точно были те самые корабли, которые я видел в ангаре законников. Они сели в стороне от первых двух. Интрига накалялась. На моих глазах происходила настоящая бандитская стрелка космического масштаба. Мне становилось всё интереснее узнать, чем она закончится, и на какой цене сойдутся стороны. Наверняка они торговались как на восточном базаре, ища для себя максимальную выгоду.

Прошло ещё минут десять. Часики тикали, отсчитывая время до катастрофы, а люди с важным видом решали проблемы, которые вскоре обнулятся с началом нового цикла. Я даже стал злорадствовать, представляя, какое разочарование постигнет их, если они задержатся до часа икс. Тогда я увижу, кто из них умеет быстро бегать. Корабли не смогут летать в условиях непостоянной гравитации, и люди побегут от прибывающей воды к горам, забыв обо всём на свете и в первую очередь обо мне. Шансов у меня было намного больше, чем у этих скептиков. Я добежал бы до гор даже с оружием в руках, чтобы потом ни у кого не возникло соблазна припомнить мне былые обиды. Про несчастных туземцев тут никто не думал и даже не брал их в расчёт. Наверное, Шекспиру это было на руку, чтобы незаметно увести соплеменников в лес.

Камера снова выхватила приземляющийся неподалёку от завода корабль. Это была уже четвёртая сторона, заинтересованная в торге. Как тут не раздуться от собственной важности. Судно прибыло в одном экземпляре и выглядело самым большим. Его корпус покрывала чёрная краска, чуть ли не полностью поглощающая свет. Оно выглядело внушительным и опасным, если бы не ярко-белая надпись, сделанная на борту. Я прочёл её, затем ещё раз и снова три раза, но никак не мог понять смысл, словно внезапно сделался идиотом. По борту большими буквами, видимыми издалека, было написано кириллицей: «Мы тут». Вряд ли это было хорошее название для корабля. Оно несло смысл, адресованный мне, единственному человеку, понимающему русский. Под словом «мы» я мог понимать что угодно, но мне думалось, что это именно те люди, которых я больше всего хотел видеть. В этом случае ни о какой торговле моей «шкурой» не могло быть и речи.