Текст книги "Я стираю свою тень. Книга 7"

Глава 8

В глубине леса царило безмолвие, я слышал, как журчит вода, окатывая деревья, и еле слышно шумят кроны на километровой высоте. У воды не было ни дуновения. Течение несло меня неведомо куда. На всякий случай я забрался в салон и смотрел на происходящее, высунув из люка полголовы. Видно было немного, моё улучшенное зрение различало только воду вокруг и едва выделяющиеся в темноте могучие стволы деревьев, ограждающие реку.

Я убедил себя, что река проходит сквозь лес транзитом, иначе никакого потока просто не получилось бы. Главное, чтобы на пути не было водопадов, болот, огромных тварей и других ненужных приключений. Но меня совсем не удивило бы, если бы они тут были. Чёрный лес, как аномальный природный объект, являясь частью аномального космического пространства, нёс в себе мистический ореол загадочности и суеверного страха. Ни один здравомыслящий человек не полез бы в его чащу, поверив вопреки здравому смыслу и воспитанию, что в нём живёт всякая нечисть.

Устав себя пугать и утомившись непроглядным мраком, я вернулся в салон и плотно закрыл за собой люк. Лес остался снаружи, а внутри меня ждала уже привычная обстановка космического аппарата. Уселся на влажное сиденье и закрыл глаза, решив, что надо поспать во что бы то ни стало. Переживания дня могли серьёзно навредить моей нервной системе. Чтобы принимать адекватные решения, мне требовалось мыслить ясно и свободно. Хотя, какое бы решение я сейчас ни принял, река продолжит нести меня неведомо куда, не обращая никакого внимания на мою адекватность.

На судне имелась возможность измерения скорости даже при отсутствии собственного движителя. Сейчас она равнялась шести километрам в час, изредка увеличиваясь и уменьшаясь на поворотах реки. То, что это были повороты, я видел по маршруту движения. Судно умело определять своё местоположение. Я запрограммировал зуммер на подачу тревожного сигнала в мой нейроинтерфейс в случае изменения скорости перемещения на двадцать процентов от значения в шесть километров в час. Так я рассчитывал в случае приближения к водопаду успеть выпрыгнуть наружу и доплыть до берега. Мои механические мышцы умели превращать тело в настоящую моторную лодку. Страховка от неожиданности успокоила меня, позволив сознанию расслабиться и погрузиться в долгожданный сон.

Проснулся я через полчаса от сигнала зуммера. Судно показывало, что мы больше не плывём, а стоим на месте. Снаружи доносился характерный стук корпуса обо что-то твёрдое. Я решил, что мы выплыли в океан и меня снова прибило к дереву. Взял в руки нож и медленно приоткрыл люк. Глаза довольно долго привыкали к темноте. На сетчатке отпечатались огоньки информационного табло судна, мешающие разглядеть детали. Когда я стал различать в сером контрастном цвете обстановку вокруг, то понял, что всё ещё нахожусь на реке, а меня просто прибило к упавшему поперёк реки стволу дерева и кружит, как юлу, направляя к берегу.

Я был не против такого исхода. Гораздо спокойнее будет провести ночь на одном месте, а днём на свету принять более обоснованное решение, имея больше возможностей оценить обстановку. Как только мой кораблик упёрся в угол между упавшим деревом и соседним, и заплясал на месте на неспокойной воде, я снова закрыл люк и отправился досыпать положенное мне по праву.

Проснулся через восемь часов. Вначале испугался, что спал так долго и за это время обязательно произошло что-нибудь ужасное. Но, почувствовав приплясывающий ритм судна, понял, что за время сна ничего не поменялось. Позавтракал «ливерной колбасой» и, сгорая от нетерпения, приоткрыл люк. В глаза ударил свет. Только из-за того, что в салоне было сумрачно, он показался ярким. Буквально через несколько секунд я увидел, что речной тоннель тоже погружён в сумрак. Утреннее солнце освещало только верхушки деревьев, а реке доставались жалкие остатки фотонов. Наверняка ближе к полудню тут будет намного светлее.

Я выбрался из люка по пояс и огляделся. Мрак и непроглядная чаща. Зато теперь я слышал другие звуки, кроме скрипа деревьев. Какие-то животные перекрикивались между собой. В воде плескались существа, совсем не похожие на рыб. Искушение снова стало соблазнять меня активировать аварийный маячок. Я с трудом отказался. Пока не найду место, в которое можно безопасно перенести продукты и спрятаться, наблюдая со стороны, что произойдёт с аппаратом после включения маячка, жать не буду.

Пользуясь удачным стечением обстоятельств, что корабль находился в неподвижном состоянии и не мог никуда деться, я решил, что могу поискать себе новый шест и отправить своё судно в путешествие дальше. Для этого мне требовалось оттолкать его к середине реки, туда, где ствол дерева приподнимался, позволяя пройти под ним. Я взял нож и ракетницу. Наверняка обитатели леса до чёртиков боялись огня. А ещё я добрался до безразмерной обуви, устав жить в одном ботинке. Как я и думал, она больше напоминала толстые носки. Однако натянув их на ногу, понял, что они удобные, мягкие, водонепроницаемые и, главное, цепкие.

Выбрался по шаткому корпусу на дерево. У него была ноздрястая пористая кора, позволяющая использовать её как лестницу. Взобрался на дерево и пошёл в сторону леса, присматривая среди деревьев упавшие ветки. Они тут имелись. Некоторые застряли между стволами, так и не долетев до воды. Я медленно продвигался в глубь леса, присматривая нужный размер ветки. Наконец, увидел. Честно признаться, отойдя на пятьдесят метров, я стал испытывать противоестественный страх и ощущение, будто за мной наблюдают. Никого так и не увидел и решил, что психоз пытается управлять мной.

Я потянул ветку из воды. Она легко поддалась. Удачно оказалась нужного размера, и её можно было не укорачивать. Потряс её, постучал о ствол дерева, стряхивая влагу и проверяя гибкость. Древесина её была лёгкой и гибкой, как и у моего предыдущего шеста. Довольный, я развернулся, чтобы идти к судну, и столкнулся лицом к лицу, нет лицом к морде, нет, всё-таки к лицу, с существом моего роста.

Я невольно вскрикнул от неожиданности, отскочил назад и выставил перед собой шест.

– Ты кто? – зачем-то задал я вопрос на чистом русском.

Я не был уверен, что он разумен, хотя существо и стояло ровно, как человек, на двух ногах. Его тело, кроме ног и рук покрывала короткая плотная шерсть. На фоне объёмного тела конечности казались слишком тонкими, как веточки, приделанные к пуховому туловищу. Мне он сразу напомнил поделки из детского сада, изображающие человечков. Лицо выглядело ещё забавнее. На нём выделялся нос, этакий цилиндрик двухсантиметрового диаметра длиной под десять сантиметров. И огромные выпуклые глаза, как у лори, явно приспособленные для ночного зрения. Мне сразу на ум пришло определение «леший».

Леший молчал и ничего не предпринимал. Рассматривал меня, стоя передо мной в расслабленной позе, не предполагающей нападение. Тогда и я убрал шест за спину и просто встал, глядя на него.

– Моё имя Гордей. – Я приложил руку к груди, перейдя на космолингву. – А твоё как? – направил руку в его сторону.

Он молчал и смотрел на меня немигающим взглядом. Я уж было решил, что меня пытаются загипнотизировать.

– Послушай, туземец, я тут человек случайный. Мне надо бы перекантоваться недолго, а потом свалить отсюда и забыть вашу планету и этот жуткий лес как страшный сон. Можно я пройду, сяду в свой кораблик и поплыву, куда плыл? – Я сделал шаг в его сторону.

Он не шелохнулся. У меня создалось чувство, будто леший неживой. Я завертел головой во все стороны, испугавшись, что он приманка, а ко мне подбираются совсем другие звери. Нет, никого не было. Хотя и лешего не было за мгновение до того, как я его увидел. Я сделал ещё один шаг, и в этот момент туземца проняло. Он издал звук, похожий на треск ломающейся ветки вперемешку с птичьей трелью. Я замер, ожидая продолжения его действий. Леший лениво двинул головой чуть влево, потом чуть вправо. При его выпуклых глазах не нужно было активно вращать шеей. Он, наверное, видел то, что происходит за его спиной, не поворачивая головы.

А вот мне пришлось повертеть головой и, спасибо модификациям, я увидел около двадцати фигурок таких же леших, показавшихся из-за деревьев чуть выше уровня воды. Меня окружали со всех сторон.

– Ребята, я многое умею делать своими руками, не дурите, – предупредил я туземца, лупящегося на меня огромными глазами. – У меня нож, и я не хочу запомниться вам, как жестокий бог, упавший с небес. – Я вынул оружие и демонстративно помахал перед собой.

На лешего это не произвело никакого впечатления. Он не испугался и никак не прокомментировал мои действия. Вместо этого он протянул вперёд обе руки и снова застрекотал на очень сложном языке, не двигаясь с места. Мне показалось, что он демонстрирует миролюбие, показывая пустые руки. Стало неловко за агрессию, свойственную нашему виду, и я убрал нож за спину.

На ствол дерева за спиной лешего спустились пять его соплеменников. Несмотря на свой смешной вид, они карабкались по деревьям с определённой пластичной грацией. Туземцы были очень похожи друг на друга, но рост имели разный. Шесть пар мокрых светящихся глаз уставились на меня.

– Друзья, мне хотелось бы знать, что вам от меня нужно, – обратился я к ним.

На людоедов они не были похожи совершенно. Было что-то обезоруживающее в их забавном телосложении и больших глазах. Первый леший, которого я принял за старшего группы, снова произнёс короткую речь и потянулся ко мне рукой. Я напрягся, но позволил ему дотронуться. Его морщинистая тёмная рука, похожая на стариковскую, оказалась тёплой и шершавой от мозолей. Он снова что-то сказал, глядя мне прямо в глаза. Хотя с такими шарами можно было смотреть прямо в глаза даже стоя в профиль.

Леший потянул меня за собой по бревну в сторону моего судна. Словно ягнёнок на заклание, я пошёл следом. Они не знали, кто я такой, и могли здорово ошибаться, надеясь на своё численное преимущество. Приходилось посматривать по сторонам, но соплеменники не пошли за нами следом, расползлись по деревьям и пропали из вида. Худшие предположения насчёт туземцев пока не подтверждались.

Леший остановился у моего судна и, глядя на него, стал что-то говорить и жестикулировать.

– Я не понимаю, – признался я. – Мне что, забраться внутрь и плыть дальше? – Чтобы показать своё намерение я сунул в открытый люк приготовленный шест.

Леший застрекотал активнее, как мне показалось, он был против этого.

– А что тогда? Выбираться пешком, а потом вплавь? Что мне делать? – спросил я у него.

Похоже, мы оба были никчёмными контактёрами, не знающими универсальных способов общения. Так как туземец был хозяином здешних мест, я решил отдать инициативу ему.

– Показывай, что делать и куда идти. – Я обвёл рукой пространство, думая, что этот жест универсален для любых существ, имеющих руки.

Он замолчал и посмотрел на меня будто бы с удивлением. На самом деле его огромные глаза были созданы для того, чтобы красноречиво передавать печаль или наивную радость, поэтому иная эмоция в них никак не могла быть нечаянной. Он показал рукой на ближайшее дерево.

– Туда? – удивился я, задрав голову. – Но я не создан для этого.

Леший просвистел, протрещал что-то и ухватился за кору дерева, словно прилип к ней. Без всяких усилий, плавно перебирая руками и ногами, он полез вверх. Мне надо было как-то отметить место, в котором я бросил корабль, чтобы вернуться. Для этого я оставил в памяти нейроинтерфейса точку настоящего местоположения, чтобы при её активации видеть направление движения. Леший, поднявшись на десять метров вверх, остановился и смотрел на меня в ожидании.

– Да лезу я, лезу.

Я ухватился руками за выпуклости древесной коры. Проверил, насколько она крепка, чтобы выдержать мой вес, явно отличающийся в большую сторону от веса туземцев. Корявые выпуклости коры, будто специально созданные для помощи древесным альпинистам, никак не отреагировали на мои усилия. Я полез вверх, пытаясь копировать стиль лешего. Он, увидев, что я делаю как надо, полез выше. Мы за минуту добрались до высоты, на которой начинали расти ветки.

Я посмотрел вниз. Основание дерева терялось в сумраке леса. От ощущения высоты закрутило в носу. Леший перебрался на толстую ветку и спокойно пошёл по ней, как по улице. Я тоже перебрался на неё и понял, что именно так идти по ней удобнее всего. Форма ветки выглядела искусственной, словно её рассекли пополам, избавившись от верхней части, чтобы по ней было удобнее прогуливаться.

Она сплеталась с веткой соседнего дерева, но опять же так ловко, что это не мешало пешей прогулке. Через минуту ходьбы у меня совершенно пропало ощущение, будто я иду по дереву на пятидесятиметровой высоте. Это больше напоминало переход по мосту над железной дорогой, занятие совершенно безопасное.

Мы сошли с нашей ветки и перешли на ту, что полого росла вверх. Мне показалось, что стало гораздо светлее, хотя до вершины было ещё много сотен метров. Задрал голову и был невероятно удивлён. Я увидел небо, свет которого достигал этого уровня через колодцы. Поверить в то, что это по силу природе, я не мог, и уважительно посмотрел в спину лешему, хозяину чёрного леса. Мне так хотелось думать. Колодцы повторялись через несколько метров, освещая нам путь. Я представил, какая тут была бы темень, если б деревья росли так, как им вздумается.

Неожиданно леший замер. Я почти ткнулся носом в его меховую спинку. Выглянул из-за плеча и ничего не увидел. Туземец огляделся, понюхал воздух своим десятисантиметровым носом-трубочкой и, сунув руку между складок коры, вынул предмет, похожий на древесный гриб. Размахнулся и бросил его вперёд. Неожиданно прямо перед нами задвигалась тень, которую я сам ни за что бы не заметил. Она находилась на ветке, по которой мы шли. Не знаю, какую опасность она представляла, но раз местные не желали на неё наступать, то и мне не стоило этого делать. Я пожалел, что из оружия у меня есть только нож. Ракетницу я не мог считать оружием, да и боялся стрелять из неё, чтобы не поджечь лес. А вот какой-нибудь земной пистолет или винтовка могли бы подарить мне уверенность.

Леший пошёл дальше, а я за ним, стараясь держаться на шаг позади. Он что-то прострекотал мне, но я всё равно ничего не понял. Мы продолжили подниматься. Я сбился со счёта, сколько веток мы сменили, сколько раз перешли от одного дерева к другому. Становилось всё светлее и светлее. Я почувствовал, как свежеет воздух, хотя и до этого он не казался мне душным. К нам присоединились двое туземцев. Я критически осмотрел их, думая увидеть в руках оружие, но нет, они были пусты, а глаза полны доброй печали.

Дальше, на высоте, как мне думалось, больше полукилометра, стала ощущаться лёгкая качка. Стволы деревьев были в два и более раза тоньше, чем у воды, ветви тоже стали тоньше, но здесь они чаще сплетались, образуя широкие мосты между деревьями. Вообще у всей этой конструкции прослеживался искусственный подход, и я уже был уверен, что этим милым существам, разумным обитателям чёрного леса подвластна растительная инженерия.

Колодцы над головой становились шире, вокруг светлело, чувствовался лёгкий сквозняк, слышался ор птичьих стай в вышине. А вскоре я увидел то, что ещё больше убедило меня в рукотворности чёрного леса. По правую руку от нас появился посёлок. Небольшие домики были созданы из живой древесины и раскиданы по широкому полю сплетённых ветвей. Над ним света было больше, чем над тропинками, по которым мы ходили. Между домами ходили туземцы, занятые своими делами.

В посёлок мы заходить не стали. А я уже решил, что меня ведут на совет, решать судьбу. Леший повёл меня ещё выше. И вскоре я увидел, что посёлки располагаются на нескольких уровнях. Я успел заметить, что помимо домов там имеются растительные бассейны для сбора воды, фермы с какими-то мелкими животными. Словом, я попал во времена родоплеменных общин. Только это всё были общины, в которых не жил мой проводник. Именно так я понял его стремление карабкаться вверх.

Из минусов верхних уровней я бы выделил сильную качку, сопровождающуюся громким скрипом, и сильный шум ветра в кронах. Мы оказались на такой высоте, где было светло как днём. Ветки, на которые приходилось наступать, истончились. Надо было аккуратно наступать и постоянно искать, за что бы схватиться. Хорошо, что туземцы об этом позаботились, иначе ухнуть вниз во время серьёзной качки было бы проще простого.

Надо мной сквозь редкие ветки виднелись бегущие облака. Нещадно палило маленькое белое солнце. Лешему, с его глазами, оно было совсем не в радость. Он прикрыл веки почти полностью и стал похож на хитрого дедушку-японца.

– Куда же ты меня ведёшь, старик? – спросил я у него, зная, что он всё равно ничего не поймёт.

Тот посмотрел на меня сквозь узкую прорезь век и промолчал. Теперь мы шли не вверх, а только по одному уровню. Я приспособился к лесной акробатике и местами шёл без помощи рук. Мой проводник вообще не держался, ловко подстраиваясь под любые колебания деревьев. Вскоре я услышал, вернее, ощутил барабанными перепонками низкочастотное давление на них, будто рядом басил сумасшедший меломан на старой развалюхе. Потом я услышал могучий шум, перебивающий шум ветра. Он приближался и вызывал вибрацию внутренностей. Мне стало жутко от грандиозности того, что я скоро увижу.

Мы проскакали ещё минут десять по узким тропинкам после чего сквозь ветки показался блеск водной поверхности и идущий с того же направления шум. Мне сразу подумалось, что моя теория насчёт водопада оказалась верной. Вблизи его шум закладывал уши. Совсем не чета тому водопаду, возле которого мы с Айрис отбивались от ночных монстров на бешеной планетке, управляемой разумом с раздвоением личности. Здесь низкий звук сотрясал тело вибрациями, отзывающимися в теле судорожными позывами. А ещё они влияли на зрение, вызывая расфокусировку.

Когда мы вышли на опушку к смотровой площадке на крайнем дереве, я понял, что ошибался. Прямо перед нами раскинулось водное пространство, окружённое лесом почти идеально круглой формы, диаметром около пяти километров. С высоты, на которой я находился, оно не казалось таким большим. Если б не мои модификации, я бы точно уменьшил его размеры раза в два. Что же издавало такой шум? А его издавала огромная воронка уходящей под землю воды. Миллионы тонн жидкости исчезали в ней ежесекундно. Вода, закручиваясь, уходила в дыру километровой ширины, издавая при этом тот самый низкочастотный звук, от которого болели барабанные перепонки.

Леший тронул меня рукой и указал в сторону, откуда в озеро впадала река, и провёл рукой в сторону леса. Я понял его жест, как попытку рассказать о судьбе, которая ждала меня, если бы я пустился на своём судне в дальнейшее плавание. Меня передёрнуло, когда я представил себя, выплывающего из леса и попадающего в страшный водоворот, ведущий неизвестно в какие глубины. Жуткая смерть, особенно для родных, которые никогда бы не нашли моего тела.

Мне надо было как-то поблагодарить пучеглазого туземца за то, что он не поленился показать мне мою судьбу. Ничего умнее и универсальнее, чем пожать его правую руку я не придумал. Потряс её от всей души. Затем пожал руки остальным туземцам, тенью ходившими следом.

– Спасибо, парни, – поблагодарил я их. – Я уж думал, что в аномалиях не живут нормальные люди.

Мне захотелось что-нибудь передать им на память, но ничего такого с собой не было. Не ракетницу же им дарить. Леший после рукопожатия долго смотрел на свою ладонь, а потом спрятал её за спину, когда я снова подошёл к нему.

– Отдавил? – догадался я. – Прости, это всё от чувств. Больше так не буду. Хотел бы у вас узнать, как добраться до берега, но вы же не ответите.

Мне вдруг на ум пришла интересная идея. Я указал на лешего сжатым кулаком и разжал один палец, перевёл на одного соплеменника и разжал второй. Перевёл на третьего и разжал третий палец. Для верности повторил процесс. Потом снова сжал кулак и показал на себя, разжав один палец.

– Понятно? – спросил я. – Вас трое, я один. Ты видел ещё кого-нибудь похожего на меня? – Я разжал второй палец, третий, четвёртый, потом растопырил всю пятерню.

Несмотря на солнце, туземец широко раскрыл глаза. Затем развернулся в сторону озера и показал примерно на сто двадцать градусов правее от того места, где река впадала в озеро. Он произнёс какую-то трескучую фразу, а потом показал все разжатые пальцы. Оказывается, он был четырёхпалым. Леший несколько раз сжимал и разжимал кулаки, направляя руки в одну сторону. Его жесты можно было понимать только как указание, что там обитают в большом количестве люди, похожие на меня. Он оказался сообразительным парнем, совсем не дикарём.

Хороших парней моего вида на этой планете не было, я знал это от Ольги, но иного способа передать весточку о себе пока не придумал. А ещё я понял, что пробираться по чёрному лесу не так-то просто, не зная поджидающих меня опасностей. Было бы здорово немного задержаться среди этих милых людей, чтобы они подучили меня искусству выживания, ориентации и прочим нюансам. Мои запоминающие модификации исправно записывали их речь, обрабатывали и помогали вычленить повторяющиеся звуки, чтобы потом я смог понять их значение и воспринимать на слух. Обучиться же их языку я точно не смог бы. Он был не для человеческого речевого аппарата.

Мои ноги после такого подъёма устали. Я нашёл удобное место у ствола дерева и присел, опёршись спиной. Туземцы посмотрели на меня и тоже присели там же, где стояли, спрятав тощие ножки внутри собственного меха. Выглядело это смешно, будто у них совсем нет ног. Я посмеялся, но скромно, чтобы не обидеть их. Они вылупили на меня свои огромные глаза и застрекотали.

– Ладно, простите, я не насмехаюсь над вами. Вы забавные, как плюшевые игрушки. Устал, надо отдохнуть. У меня ноги хоть и толстые и с искусственными мышцами, но они не привыкли к такому альпинизму. У нас лифты в домах. Когда-нибудь и вы порубите на дрова свой лес и наставите тут бетонных клеток с лифтами. Тогда вам точно придётся отращивать другие ножки, чтобы таскать большие животики.

Туземцы слушали меня внимательно. Наверное, внимали как божеству, предполагая, что я делюсь с ними сакральными знаниями или советами по жизни. А мне ведь и научить их было нечему. Я не знал ни одного процесса, который мог бы им тут пригодиться. В том, как сделать лес светлым и удобным они разбирались бесконечно лучше меня. У меня был однажды опыт приращения привоя на подвой, хотел яблоки как у соседей привить на собственное дерево, но он оказался неудачным. Как оказалось прививки надо делать не летом.

Над нами пролетела птичья стая, похожая на тех засранцев, испоганивших моё судно. Они спикировали вниз, к воронке, сделали несколько пируэтов над пугающей бездной и понеслись над водой, почти касаясь её крыльями. Некоторые птицы из стаи взлетели раньше других. Даже с такого расстояния можно было разглядеть в их лапах трепыхающуюся добычу. Удачливые птицы тяжело поднялись над деревьями и уселись на ветках перекусить удачным уловом. Мне стало страшно интересно, чем питались добряки-туземцы. Наверняка не дикими животными, потому и обрели в процессе добропорядочной эволюции такие худосочные фигурки.

Леший, теперь у него это стало собственным именем, поднялся и стал подавать знаки, показывая руками вверх. Я тоже поднялся, чтобы осмотреться, предположив, что скоро начнётся дождь. Если снова такой же сильный, как тот, что застал меня в океане, то лучше спуститься пониже, чтобы не попасть под потоки воды и молнии. Но нет, ничего похожего на грозу я не увидел. Мне отсюда было хорошо видно, что небо во все стороны совершенно чистое. Однако не доверять туземцам не стоило.

– Ведите, – согласился я.

Леший с готовностью торопливым шагом затопал по веткам вниз. Я снова оказался за ним, а сопровождающая делегация за мной. Наверное, у них так было положено вести себя с гостями. Интересно было понять, скольких людей они видели до меня. Судя по реакции, я точно не первый.

Над головой раздался гул. Тёмная тень легла на лес. Я остановился, чтобы узнать причину этого. Вскоре появился корабль, очень древний по меркам космической цивилизации. Он неспешно пролетел над нами, сотрясая работой двигателей окрестности, заглушая даже шум воронки. Удалился и затих. Не знаю, летал ли он тут всегда в одно и то же время, или же Леший услышал его раньше меня. Местным обитателям наверняка были совсем непонятны дела, творимые пришельцами. Можно было предположить по их реакции, раз они прятались от него, значит, имели негативный опыт контакта с людьми.

Сверху раздалось шуршание. Что-то упало мне за шиворот. Я полез проверить, но то, что упало, рассыпалось в руке. Я посмотрел на пальцы. Они были грязными, словно в саже. Понюхал. Воняло едкой химической гарью. Туземцы что-то затараторили, глядя на мою руку. Я поплевал на пальцы и обтёр их дочиста об одежду.

– Так лучше. – Я показал им чистые руки.

Леший изобразил целую сценку, показывая, как он отпрыгивает в испуге от упавшей перед его ногами частички сажи. Затем подошёл ко мне и показал руку, на которой остался след ожога. Наверное, эта сажа вступала в реакцию с их кожей. С моей вроде бы ничего подозрительного не произошло, если только эта сажа не радиоактивна и ожог не проявит себя через некоторое время. Я снова пожалел, что остался без медицинской капсулы.

Идти вниз оказалось намного легче. Надо было сдерживать бег. Становилось всё темнее и тише. И мне эта тишина и сумрак стали нравиться намного больше света и шума, который был наверху. Чем ниже, тем благостнее казалась обстановка. Глаза моих спутников с каждым метром вниз раскрывались всё сильнее. Мы миновали два посёлка, народа в которых значительно прибавилось. Все чем-то занимались и не обращали на нас никакого внимания.

Того посёлка, в котором жил Леший, мы достигли через час. На этом уровне казалось, что снаружи уже наступила ночь. Толстые сплетённые ветви образовывали практически полностью закрытое пространство, заполненное наростами-домиками. Меня привели в центр посёлка, оборудованный возвышением, принятым мной за ритуальный алтарь. Туземцы стали собираться вокруг. Меня это ничуть не беспокоило, так как я был уверен в их миролюбии. Не было причин думать иначе. Наверное, я так бы и оставался в благостном настроении, пока не увидел в нише алтаря белый человеческий череп с аккуратной круглой дыркой во лбу.