Текст книги "Я стираю свою тень. Книга 7"

Глава 7

Чем лучше моё модифицированное зрение подстраивалось под темноту, тем отчётливее я видел, что стена надо мной вовсе не стена, а лес невероятной высоты. Набегающие волны били мой кораблик корпусом об упавший в воду ствол, который даже лёжа был выше него. В незнакомый лес, ночью, я ни ногой. Прикрыл люк и попытался уснуть, но моё впечатлённое сознание против воли прислушивалось к доносящимся снаружи звукам. Обитатели тут могли жить под стать размеру деревьев. Когда закончатся продукты, поробинзонить тут вряд ли получится.

Однако я всё равно был рад, что уткнулся в сушу. Можно было раздобыть шест и, отталкиваясь от берега, попытаться плыть вдоль его линии, пока не найдётся место, на которое не страшно сойти. Это был мой предварительный план действий на первый световой день. Собственно, появившаяся определённость и помогла мне снова погрузиться в сон. Проспал я недолго, часа четыре, и решил, что не буду сразу лишать себя интриги и позавтракаю. Мало ли, вдруг испорчу себе аппетит. Судно всё так же стучалось о поваленное дерево в ритме волн. Их шуршащий шелест дарил мне спокойствие, напоминая о той локации, в которой мы любили бывать с Айрис. Мы даже договорились, что третьего ребёнка постараемся зачать на ней. Она нам обоим напоминала райское местечко и подходила для передачи светлых чувств потомству.

Из имеющегося набора продуктов я выбрал кашу с мясом, о чём было написано на упаковке. Теперь я читал их, чтобы не повторить ошибку. Каша подогревалась одноразовым подогревателем, встроенным в упаковку. На вкус ожидаемо никакая, но с учётом того, что я последний раз ел на станции, а с того времени прошло уже часов пятнадцать, мои рецепторы особо не противились. Я съел всю порцию и запил водой. Медлил, не открывал люк, опасаясь увидеть то, что может меня расстроить, например, какого-нибудь безразмерного гада, нависшего над моим судёнышком и роняющего слюну из клыкастой пасти.

Я взял нож и, повернув лезвием к себе, а электрошокером от себя, тихонько приоткрыл люк. При свете дня деревья оказались намного выше, чем ночью. В темноте я принял их за игру воображения. Огромные чёрные стволы уходили ввысь на сотни метров, и я даже не был уверен, что вижу кроны. Даже приблизив картинку при помощи модификаций, так и не разглядел их. Осмелев и наполовину выбравшись из люка, увидел, что песчаного или каменистого берега не было совсем, стволы стояли прямо в воде, волны закатывались внутрь тёмной чащи. У прибрежной линии плавали ветки и куски чёрной коры. Вообще лес произвёл на меня тягостное впечатление, напоминая своим траурным видом что-то мистически запретное и пугающее. Забираться внутрь него совсем не хотелось, да и не было такой необходимости.

Единственное в чём я нуждался, это шест для движения. Чтобы раздобыть его мне всё равно пришлось бы покинуть судно и повозиться в воде, подбирая ветку нужной длины и толщины. Лес не молчал, скрипел и кряхтел под набегающими волнами и ветром, как древний старик. Мне почудилось, что он живой и с любопытством смотрит на меня, неведомое существо, выброшенное океаном.

– Привет, – поздоровался я с ним, чтобы расположить к себе его духов.

Лес ответил протяжным скрипом огромных стволов, держащихся друг за друга могучими ветвями. Я полностью выбрался из судна. Мой кораблик на фоне леса казался игрушкой. Его надо было зафиксировать, чтобы не унесло течением, пока я искал подходящий шест. Никто из инженеров, проектировавших это судно, не додумался сделать на нём кольцо для швартовки канатом к берегу. Идеально гладкая аэродинамическая форма вначале ввела меня в ступор, но потом я вспомнил про ремни безопасности на четырёх сиденьях внутри корпуса.

Спустился в салон и осмотрел, как можно собрать их в один канат. Благодаря защёлкам и петлям на них это можно было сделать без особых проблем при помощи ножа и смекалки. На изготовление каната у меня ушло полчаса. Теперь корабль был не так безопасен, как раньше, зато имел поводок, без которого я побоялся бы его покинуть.

– Отдать швартовы! – скомандовал я. Стало не по себе от собственного голоса, инородно звучавшего в этом месте.

– Потерпи немного, я скоро свалю отсюда, – предупредил я лес, выбираясь из люка.

Бросил конец на поваленный ствол и мощным прыжком сам запрыгнул на дерево. Ухватился за неровную складчатую кору руками и поймал конец самодельного каната, попытавшегося отправиться вслед за судном, отреагировавшим на мой прыжок. Притянул его и надёжно закрепил за обломок торчавшей ветки. Судно стало крениться на борт, когда волны откатывали его от ствола дерева, но не опасно, чтобы переживать, что оно зачерпнёт воды.

Ствол поваленного дерева оказался шире, чем я предполагал. Метров пять в диаметре, и это ещё не у самого основания, прячущегося в лесной чаще. Что за питательная среда смогла создать таких гигантов? Я прошёл по стволу в сторону леса, туда, где вода и упавшее дерево создали своеобразную бухточку, в которой копился различный мусор, в том числе и ветви, упавшие с невероятной высоты. До пятидесяти метров от уровня воды на деревьях не росло ни одной ветки. Удивительно, но на тех ветвях, что начинались с этой отметки, не было никаких листьев или чего угодно, способного к фотосинтезу. Всё дерево было чёрным, словно мёртвым, и держалось только благодаря крепким объятиям с соседними деревьями. Возможно, лес в этом месте давно уже умер, а процесс разложения происходил в течение десятилетий, если не веков.

Бухточка воняла затхлостью. Я прошёлся взад-вперёд, высматривая в воде подходящие для шеста ветки. Потянулся за одной, но отпрянул назад, когда в грязной воде возникло движение. Нырнувшее живое существо на мгновение оставило за собой открытое от упавшей коры пятно чистой воды. Да уж, лес, может, и мёртвый, но твари в нём водятся живые. Я перехватил в левую руку нож и снова потянулся за веткой, всматриваясь в покрытую растительными остатками водную поверхность. Ухватился за край и потянул её на себя, ожидая в любой момент атаки. Её не последовало.

Ветка оказалась длинной и тяжёлой. Мне пришлось убрать нож за ремень и взяться за неё двумя руками, чтобы вытянуть. Полностью вытащить не удалось, к ней прицепились другие ветки и водоросли. Того, что показалось из воды, уже было достаточно. Метра четыре меня вполне устраивали. Я снова достал нож и попытался им стесать древесину на конус со всех сторон, а затем сломать. Это оказалось не так просто сделать. Древесина была твёрдой и неохотно поддавалась моему ножу с молекулярной заточкой. К тому же я старался быть бдительным и часто отвлекался, присматриваясь и прислушиваясь в ожидании неведомой опасности.

Мне наконец удалось обточить ветку со всех сторон и сломать. В руках у меня оказался шест чуть больше четырёх метров, гибкий и лёгкий, как из клееного материала. Я помахал им, чтобы приноровиться к инерции. Судя по всему, нам с ним ещё предстояло быть какое-то время вместе и стоило познакомиться друг с другом поближе. Я упёрся концом шеста в лежащее дерево и оттолкнул судно. Не сказать, чтобы это получилось легко, но гораздо легче ожидаемого. Волны снова направили меня к дереву, но уже правее метра на три.

Я оттолкнулся резче и под углом. Получилось не очень удачно. Судно провернулось на сто восемьдесят градусов, направив мой взгляд в открытое море. Одной силой тут было не управиться, требовалась сноровка и чутьё. Мне показалось, что горизонт в одной стороне океана потемнел. Не хватало ещё, чтобы испортилась погода. Хотя на чужой планете горизонт мог потемнеть по другому поводу, не обязательно предвещая шторм.

Из-за малой осадки и высокой плавучести моё судно напоминало тазик на воде. Стоило чуть переборщить с усилием на шесте, как оно начинало вращаться. Никакие модификации не помогали рассчитать правильное усилие. Опыт приходилось нарабатывать потом и кровью, которая появилась на лопнувших мозолях моих изнеженных семейным бытом рук.

Совсем некстати мной заинтересовались птицы, вылетевшие стаей из леса и увидевшие меня. Я их очень заинтересовал. Они стали накручивать круги над аппаратом, постепенно снижаясь. Всё бы ничего, птицы были размером с гуся с небольшим клювом, и не выглядели хищниками, но у них включился режим бомбометания помётом. И целились они явно в меня и корабль. Для чего они использовали этот приём, и как он помогал им по жизни, я не представлял. Клали они свои бомбочки прицельно. Тёплая жижа, вскользь задевшая мой затылок и растянувшаяся по спине, заставила меня забаррикадироваться внутри судна.

– Вот засранцы. – Я принялся неистово оттирать с себя помёт, испытывая брезгливость и унижение.

Шлепки по корпусу раздавались ещё несколько минут, потом затихли. Я открыл люк, желая убедиться, что опасность миновала. Мой кораблик после обстрела было не узнать. Он словно месяц провёл под местом сбора голубей. Разноцветный помёт покрыл корпус толстым слоем. Кажется, судно даже дало осадку под увеличившимся весом. Это был явный намёк убираться с их территории, что я и поспешил сделать, пока они не вернулись с полными бомбовыми отсеками.

К тому времени у меня уже появилось представление, с каким усилием и под каким углом следует использовать шест. Скорость перемещения относительно береговой линии возросла. Я всё ждал, когда же появится какой-нибудь намёк на скалистый или песчаный берег, но его всё не было. У меня появилось предположение, что огромные деревья растут прямо из океанского дна. Оно основывалось на отсутствии суши и на том, что все деревья, которые я увидел в течение двух часов плавания, не имели никаких листьев. Дерево состояло только из ствола и голых веток, но при этом не выглядело погибшим. Фотосинтез для роста оно явно не использовало. Следовательно, его метаболизм основывался на других принципах получения энергии и питательных веществ. скорее всего, скрытых под водой.

Вообще, пока наблюдал за необычайной биосистемой, я убеждался, что чёрный лес представляет собой уникальный природный объект, напоминающий коралловый риф, и что берега, как такового я здесь не увижу. Это было печально, но, с другой стороны, тем, кто станет меня искать, не будет никакой разницы, откуда забирать, если такие люди ещё остались. Плыть до настоящего берега на этом судёнышке, превратившемся без двигателя в забаву для океанических течений, было самоубийственно. Мне грозила голодная смерть или смерть от жажды. И тут мне пришла мысль проверить, насколько солёным является этот океан.

Я поднял шест и осторожно, чтобы не коснуться птичьего помёта, подтянул к себе мокрый край. Принюхался на всякий случай и, не учуяв ничего подозрительного, лизнул влажную деревяшку. О чудо, она оказалась пресной. Так что скорая смерть от жажды мне не грозила, разве что от диареи, если вода окажется полной вредоносных микроорганизмов. В разлагающихся остатках леса их могло быть достаточно много. Но когда у меня закончатся собственные запасы воды, я сделаю себе вёсла и смогу отходить от леса на достаточное расстояние, чтобы набрать чистую воду.

В течение всего времени, что я плыл, лесной пейзаж совсем не изменился. От однообразного движения разболелось плечо, и я решил сделать привал. Для первого раза проделанный путь показался мне внушительным. Более-менее уверенными движениями я загнал своё судно на тихую воду между двух стволов, лежащих поперёк движения волн. Вообще поваленных деревьев было немного. Это были пятое и шестое, увиденные мною с самого старта. Я закрепил канат на одном из них и, пристроив шест в люк корабля, облегчённо выдохнул. Всё-таки двигать многотонный объект даже по воде и с модификациями было тяжеловато. К тому же без топлива они не давали серьёзной помощи.

Мне подумалось, что Ольга могла предусмотреть это, и снова полез разбирать припасы. Действительно, среди вещей имелись десять пакетиков со спиртом, по пятьдесят грамм каждый, рассчитанные на одну заправку. Вначале я принял их за какой-то соус из-за красного цвета упаковки. Откупорил один пакетик, вытянул из него трубочку и сделал глоток. Спирт огнём ожёг мне гортань. Я чуть не поперхнулся из-за дыхательного спазма, вызванного его парами. Это был чистый спирт, к которому я оказался совершенно неподготовленным.

Внимательнее посмотрел на упаковку и понял, что снова проявил глупость, не изучив инструкцию. Оказывается, трубочку надо было вставить в приёмник искусственного пищевода или, правильнее сказать, топливной магистрали и, сжимая пакетик, перегнать содержимое внутрь тела.

– Дикарь, – укорил я себя. – Но, с другой стороны, я лишаю себя ощущения праздника.

Часть спирта попала в нормальный пищевод и обожгла желудок. По телу растеклось приятное тепло и лёгкая эйфория. Я загнал остатки спирта в бак по инструкции. Почуяв прилив сил, не стал сразу кидаться к шесту, а расслабленно развалился в кресле, чтобы немного обдумать создавшуюся ситуацию.

Включать или не включать аварийный маячок, вот в чём вопрос. Знай я, что сигнал будет услышан только Ольгой, сделал бы это сразу, как только попал на планету. А так мне совсем не хотелось, чтобы вместо неё явились сомнительные парни и сдали меня пограничникам. В лучшем случае. Чёрный лес тоже не радовал своими перспективами, но тут я мог хотя бы рассчитывать на жизнь, возможность есть, пить, справлять естественные надобности по своему желанию и жить надеждой, что меня скоро найдут.

На ближайшее время я выбрал в качестве основной стратегии ожидание. Я не думал, что аварийный маяк – единственное средство определения моего местоположения для продвинутой службы, типа пограничников. Наверняка существовали оптические или радиолокационные способы, чтобы определить местоположение куска железа, напоминающего кораблик, на котором я прилетел. Конструктивные мысли меня успокоили. Под мерный шум волн я задремал, подставив левую сторону лица под луч падающего света.

Проснулся от ощущения, что свет ушёл. Открыл глаза и увидел вместо ясного неба низкие свинцовые тучи. Выбрался наружу и опешил. Приближалась самая настоящая гроза. Чёрный горизонт озаряли частые вспышки молний. Поверхность воды нервно пенилась высокими волнами, начавшими переливаться через ствол дерева, защищающий меня от открытого океана. Это было хорошо, что я нашёл удобную заводь, в которой можно было пережить стихию, только переживал, что мне придётся куда-то пристроить шест на время грозы, иначе не получится закрыть люк. С открытым люком я опасался набрать воды, а также разряда молнии.

Пока ещё не начало серьёзно штормить, я выбрался из судна, взял шест и побежал искать место, позволяющее надёжно его закрепить. Ветер усиливался. Бил порывами, обдавая меня пеной, сорванной с гребней волн. Ствол поднимался на волнах вверх и вниз. В какой-то момент мне даже пришлось взять шест как акробату и балансировать им, чтобы не свалиться в воду. Мне повезло найти торчавшие в разные стороны пеньки, оставшиеся от сломанных веток, и воткнуть между ними шест, надёжно его зафиксировав.

Сразу побежал назад, попутно глядя, как со стороны океана несутся валы, всё выше и выше. Скорее бы оказаться внутри корабля и закрыться, а там плевать на любую стихию. Но не тут-то было. На очередной волне дерево подняло выше обычного и провернуло. Я не сумел удержаться и свалился в воду. Страх добавил мне сил. Ракетой выскочил на поверхность и успел заметить, как продолжающий вращаться ствол тросом, которым я прикрепил к нему корабль, утягивает его под воду. Ситуация в мгновение ока многократно ухудшилась. Корабль, моя крепость и условие моего длительного автономного существования, мог затонуть.

Я кинулся его спасать, рискуя оказаться раздавленным между деревом и корпусом судна. Успел в последний момент заскочить в люк вместе с начавшей вливаться в него водой. Нашёл нож и перерезал самодельный канат. Корабль сразу же принял нормальное положение. Я герметично закрыл крышку и упал в кресло. На правой ноге не было ботинка. Даже не заметил, в какой момент потерял его.

Судно хлебнуло воды, залившей пол сантиметров на пятнадцать. Теперь, когда корабль был лишён двигателя и сопутствующих проблем, плавающие вещи можно было снова собрать назад в ящики. Внутреннее освещение давали слабые оранжевые лампочки, работающие от аккумулятора. Постепенно мои глаза привыкли, и стало достаточно светло. Я поднялся, вынул первый ящик и стал вылавливать из воды катающиеся от борта к борту припасы.

Стихия снаружи набирала обороты. Гром гремел всё ближе, удары волн всё громче и жёстче сотрясали корпус судна, ударяя его о дерево. Я молил бога только об одном, чтобы меня не унесло в океан. Существование на опушке чёрного леса казалось мне наиболее безопасным способом дождаться помощи. Я был уверен, что со временем разобрался бы, что тут к чему и превратился в настоящего робинзона, готовящего дичь на костре.

Качка усиливалась. Всё, что плавало в воде, я поднял и убрал в ящики. Уселся в кресло, с замиранием сердца прислушиваясь к звукам стихии. Я не слышал, но чудесным образом ощущал близкие разряды молний. Всякий раз, когда по телу прокатывалась волна, похожая на лёгкий последовательный спазм всех мышц от затылка до пяток, раздавался гром. Он был значительно ослаблен мощной защитой корабля, иначе я бы давно оглох.

Я не заметил, как мои пальцы мёртвой хваткой вцепились в сиденье. За бортом происходило что-то пугающее. Мне казалось, что деревья больше не защищают меня от волн и те пытаются вытащить меня из бухты в океан. Иной раз судно ложилось на борт так резко, что вода, находящаяся внутри него, заливала меня сверху, не успевая стечь по полу. Мерцающие символы пульта управления и информационного экрана превратились в карусель, вызывающую раздражение. Как бы мне хотелось сейчас принять чего-нибудь и проснуться через десять часов, когда погода придёт в норму. Хотя, возможно, именно такая погода и была тут нормой. Огромный лес, похожий на мощные волноломы, мог так выглядеть как раз по причине частых штормов.

Я потерял счёт времени, превратился в амёбу, способную к единственной осмысленной функции хвататься за сиденье, когда судно кренилось. Гром гремел, волны бились о борт. Мне даже казалось, что я слышу, как свистит ветер в деревьях. Я понимал, что с такой звукоизоляцией это невозможно, но слышал всё равно. Воспалённое воображение нашло этому объяснение. Звук распространялся через корпус при соприкосновении со стволом дерева, но не поваленного в воду, а растущего. Наверное, меня выбросило из бухты и прибило прямо к опушке.

С трудом удавалось удержаться от соблазна включить аварийный маячок. Закрытое пространство и неистовство природы за бортом подавляли мою силу волю, призывая совершить малодушный поступок. Я крепился, с трудом уговаривая сдержаться. Убеждал себя, что, если проявлю слабость, больше никогда не вернусь домой.

Затем всё стало только хуже. Волны в который раз опрокинули судно, затем оно перевернулось через голову, чего прежде не было, а потом будто успокоилось. Мне подумалось, что волны смогли выцарапать меня из бухты и вынесли в открытый океан. Качка продолжалась, тоже неслабая, но меня уже не било бортом о дерево. И звук свистящего в кронах деревьев ветра больше не был слышен. Чтобы проверить свои выводы, хотелось выглянуть наружу, но это было чревато. Многого в такую погоду не разглядишь, а вот зачерпнуть воды было реально.

Меня наверно ещё час таскало по океану, а потом стихия стала затихать. Как только волнение внутри салона позволило мне передвигаться по полу, я полез открывать крышку верхнего люка. Осторожно приоткрыл и всё равно попал под тугие струи ливня. Сверкнула молния, но далеко. Я увидел только лёгкий отсвет сквозь пелену дождя. Всё, что мне удалось увидеть рядом с кораблём, подтверждало мои опасения. Упавших в воду стволов рядом не было. Меня явно оттащило от чёрного леса в океан.

Снова закрыл люк и стал ждать окончания ливня. Хотел потратить время на лёгкий перекус, но передумал. Ещё неизвестно, сколько мне придётся растягивать провиант, а есть, когда не особенно хочется, – глупое расточительство. Занялся тем, что стал приспосабливать что-нибудь из имеющегося барахла под ёмкость для вычерпывания воды. Для этого подошёл пластиковый цилиндр, набитый фальшфейерами и зарядами для ракетницы. Его ёмкость мой аудитор оценил в пять литров. Не густо, глядя на лужу под ногами, но я никуда не торопился.

Через каждые полчаса я проверял состояние осадков. К третьему разу они почти закончились. Я осмотрелся и увидел линию чёрного леса не более чем в двух километрах. Успокаивающиеся волны снова несли меня к нему. Мне стало спокойнее. Я закинул в рот какую-то сладкую пластинку с ароматом нафталина и, жуя и напевая песенки, принялся вычерпывать воду из салона. Убывала она незаметно, и только через час можно было твёрдо сказать, что половина воды ушла.

Я снова осмотрелся из люка. До леса оставалось не больше километра. Встроенный аудитор с такого расстояния определил высоту огромного леса тоже почти в один километр. Он выстроился в линию, как крепостная стена против вражеского войска, роль которого выполнял океан, раз за разом бросающийся на штурм. В свете собственных аллегорий у меня появилось уважение к чёрному лесу, как к существу с крепкой волей. Этого мне сейчас как раз не хватало.

Снова нырнул в недра корабля и не прекращал работу, пока не осушил пол. Впитал всю сырость своей майкой и снова надел её, изрядно потерявшую товарный вид. Но кого мог интересовать мой вид в этом богом забытом месте? Снаружи уже вечерело. Здешнее солнце, маленькая белая звезда, занимающая на небосводе раз в десять меньше места, чем наше, клонилось к горизонту. Прячась за атмосферой планеты, оно желтело и обрастало видимой короной. Завораживающее зрелище, особенно блики на очищенной от помёта поверхности судна. Чёрный лес впервые за всё время, что я его видел, заиграл иными красками. Отсвет солнца от воды ложился на его стену, играя на ней пляшущими разводьями, напоминающими лазерные шоу.

По движению относительно леса я понял, что попал в течение. Присмотрелся к воде и увидел, что так и есть. На поверхности океана выделялся огромный поток. В местах соприкосновения со спокойной водой появлялись водовороты и участки обратного течения. Я был далеко от них, чтобы беспокоиться. И всё равно поток вертел моё судёнышко в разные стороны и нёс куда-то параллельно линии леса. Над серебрившейся под вечерним солнцем поверхностью воды на мгновения показывались мокрые тела морских обитателей. Некоторые выпрыгивали из воды посмотреть на меня, другие охотились на них. Океан продолжал жить своей жизнью.

Какая аллюзия на моё настоящее положение. У меня не было ничего, чтобы как-то повлиять на выбор пути, я даже потерял шест. Мою судьбу сейчас решало океаническое течение, которому я был безразличен. Нырнул в салон и достал пакетик со спиртом.

– Э-хе-хе, – покряхтел я, вытягивая трубку. – Не мой способ заливать алкоголем стресс, но ничего лучше у меня нет. – Я выдохнул и сделал глоток.

Спирт ожёг гортань и пищевод, упал в желудок и растёкся по телу теплом. Спустя минуту он добрался до мозга обволакивающим массажем сознания. Я сделал второй глоток, допив остатки, и отправился за едой. У меня разыгрался аппетит. Взял что-то похожее на ливерную колбасу и зелёный гель, изображающий горчицу. По мне он больше походил на хвойную зубную пасту. Выбрался из люка, сел на нагретый солнцем корпус корабля, по-турецки скрестив ноги, и приступил к ужину. Капал зелёной каплей горчицы на колбасу, откусывал и медленно жевал, находясь при этом в состоянии дзен, наблюдающим и абсолютно не думающим.

Солнце коснулось поверхности океана, нарисовав на нём золотую дорожку, упирающуюся в чёрный лес. То ли это была иллюзия из-за наступающей тьмы, то ли на самом деле так и было, но мне показалось, что лес приближался. Мой аудитор, не умеющий думать иллюзиями, склонялся ко второму варианту. Течение повернуло в сторону леса. Это была замечательная новость. Я бы предпочёл заночевать, снова прибившись к стволу дерева, чем в открытом океане.

Прошло минут десять. Судно приблизилось к лесу на расстояние сотни метров. Имей я шест, мог бы попытаться, работая им как веслом, преодолеть расстояние до деревьев. А так я просто ждал. Почти стемнело. Нависающий над головой лес добавлял сумрака. Я слышал, как шумят волны, бьющиеся о его стволы.

Вдруг моё судно завертело течением. Под корпусом зажурчала вода. Я даже испугался, что попал в водоворот и собрался уже закупоривать люк, но тут моему взгляду открылась причина такого поведения. Огромная стена леса расступилась, обнажив широкий проход внутрь себя. Океаническое течение повернуло в лес, превратившись в реку, и понесло меня за собой. Через минуту я оказался окружённым с двух сторон высокой стеной леса. Мир вокруг погрузился в непроницаемый мрак. Только тонкая полоска звёздного неба надо мной напоминала линию навигационного маршрута.