Текст книги "Путь. Книга 1"

Тайно прокравшись в её покои в первый раз, он не думал, что красавица его ожидает, и, не сказав ни слова, она впервые одарила Громовержца смертельным поцелуем, мгновенно подкосившим бессмертную сущность бога.

– Ты готов умереть ради страсти ко мне? – спросила она, пристально всматриваясь в глаза поклонника, пытаясь найти в них страх перед смертью.

– Да! Только не ради страсти, а ради любви к тебе! – решительно заявил он, и уже сам прильнул к её устам, забываясь в пленительных объятиях смерти.

Мара, поражённая таким безумством бога, единственного, кто действительно был готов умереть из-за любви к ней, отстранилась от его губ, и произнесла, впервые в жизни:

– Я люблю тебя.

Перун подхватил отдавшуюся ему богиню на руки и положил на ложе.

Как и тогда, Громовержец стоял сейчас у ложа и одновременно с оцепенением боролся с желанием наброситься на её будоражащую привлекательностью плоть. Не в силах контролировать себя, с лёгкой дрожью в могучем теле, он стал нежно, но всё же иногда с порывами безудержной страсти, целовать прекрасное тело Мары. В ответ богиня тяжело задышала, тихо постанывая, словно теперь из неё выпивали жизнь. Она обняла его руками за шею, и, обвив ногами, прижалась к телу безумного от любви бога, которого сама же и сделала таковым.

– Наша любовь нас погубит! – прошептала она, проваливаясь в забытье от наслаждения.

– Пусть! – ответил Перун, осыпая её поцелуями.

Накрыв обнажённые тела чёрными крыльями, любовники слились, предаваясь неге, в которой оба находили мгновения, наполняющие их жизни беззаботным счастьем. Счастьем ощутить, что есть кто-то, кому ты небезразличен. Кто, рискуя всем, даже бессмертной жизнью, готов отдать себя всего без остатка. И они отдавались друг другу, исчезая в коротком миге соития, пытаясь в нём обрести вечность. В мгновения экстаза дворец богини смерти сотрясался от стонов хозяйки, сопровождающихся раскатами грома, словно над покоями Мары повисла грозовая туча.

От жутких раскатов прислуга замка испытывала всякий раз трепет, так и не привыкнув к голосу Громовержца, правда, после визитов которого Мара была всегда добра и приветлива.

Благодаря преданности помощников, никто во всём Сущем не догадывался о безумной страсти, сжигающей любовников. По крайней мере, они так думали. Перед каждым посещением Перуна замок накрывался куполом из крон деревьев, тем самым скрывая от любопытных глаз не только любовные утехи демоницы и бога, но и сам факт существования между ними связи. Узнай кто-нибудь из правителей Света или Тьмы об их запретной любви, неизвестно чём бы всё обернулось. Но пара продолжала тайно встречаться, пренебрегая всеми существующими запретами любовных отношений между представителями Тьмы и Света, в нарушении которых следовало жестокое наказание. С чем было связано непонятное вето, никто из верховных правителей не объяснял, да и не собирался этого делать, требуя соблюдать правило, как незыблемое.

Когда продолжительные и не сдерживаемые стоны богини, похожие на завораживающую песнь любви, стихли, в замке повисла звенящая тишина. Некоторое время никто из прислуги не осмеливался шелохнуться. И только придя в себя, поняв, что любовники на сегодня насытились друг другом, все снова занялись делами.

Утомлённая, пребывающая в состоянии эйфории Мара лежала на боку, облокотившись на руку, прикрывая крылом наготу божественного тела. Постепенно освободившись от пленительных и сладких оков блаженства, богиня перевернулась на живот и, прильнув к плечу любовника, спросила:

– Что мы творим?

– Не знаю. Мы просто живём, – предположил Перун. – А с любовью жизнь наполняется смыслом, только непонятно, каким.

– Тебя снова после плотских утех потянуло к размышлениям? – Мара подняла голову и с улыбкой посмотрела ему в глаза.

– Ничто так не располагает к размышлениям о жизни, как твои смертельно нежные поцелуи, – улыбнулся Перун, и поцеловал её в губы, от чего его лицо сразу потускнело, но также быстро приобрело вновь естественный цвет, когда Мара отстранилась.

– Старайся меньше целовать меня в губы! – строго потребовала она.

– Не проси от меня невозможного!

– Я не запрещаю! Я прошу меньше это делать! Я не шучу! – нахмурила она брови.

– Когда ты сердишься, ты ещё привлекательней! – отшутился Громовержец.

– Ты рискуешь постоянно наслаждаться моей наивысшей привлекательностью! – уже смягчаясь, ответила Мара.

Она села на край ложа, подняла платье и, надев его, спросила:

– Чем обусловлен твой срочный визит?

– Моей неудержимой страстью к тебе, – не моргнув глазом, слукавил Громовержец, не договаривая истинную причину незапланированного прибытия.

Мара, подняв бровь, пристально посмотрела любовнику в глаза, и с ноткой недовольства, что ей бессовестно лгут, спросила ещё раз, повысив голос:

– В чём срочность?

– С чего ты взяла, что я тебя обманываю?

– Я не говорила, что ты меня обманываешь! Об обмане обмолвился ты! – всё так же с поднятой бровью заявила Мара, превращая постепенно вопросы в явный допрос.

– Сдаюсь! – демонстративно поднял руки Перун. – От тебя, богиня, ничего не утаишь!

– Начинаешь правильно, – милой улыбкой Мара поощрила быструю капитуляцию обманщика.

– Мне необходимо как можно больше узнать о новорождённом демоне, которого заметили на границе, и понять, как настроены вы, правители Тьмы, на его счёт, – признался Громовержец.

– Это надо тебе или Световиду?

– Зришь в корень по поводу Световида! Только это надо и мне. Я также обеспокоен непонятным рождением ещё одного первородного демона, как и весь совет Света. По пророчеству, он является разрушителем. Думаю, вашему Князю он так же неугоден, как и нам.

– Князю неугоден всякий, кто хоть немного опасен для его власти, которой он упивается, как ничем другим.

– Это я знаю. Но мы могли бы объединить усилия против этого демона, если он действительно окажется разрушителем Сущего, – предложил Перун.

– Тьма и Свет объединились против всего одного демона! – иронизируя, воскликнула Мара. – Тебе не кажется это абсурдным и смешным?

– Не очень, если вникнуть в слова пророчества! – он посмотрел на возлюбленную с укором за то, что она усомнилась в рациональности его предложения.

– Да что вы все на него накинулись? По моему мнению, это светлые боги и тёмные правители являются разрушителями, – приблизилась Мара к оскорблённому возлюбленному, пытаясь доказать, что Перун заблуждается насчёт новорождённого демона. – Именно они уничтожают Сущее, предаваясь алчности и не находя достатка в том, чем уже владеют. Все миры утопают в крови невинно загубленных и растерзанных жителей миров. И я уверена, что этот якобы «демон-разрушитель», – скривила она лицо, подчёркивая явное недовольство устоявшимся мнением насчёт младшего брата, – пришёл не уничтожать Сущее, а спасать его от вас, богов Света, и нас, правителей Тьмы, упивающихся невинно пролитой кровью во вселенных.

– Я не упиваюсь кровью! Да и ты, насколько мне известно, тоже! – начал оправдываться Перун, перебив богиню.

– Я не говорю, что мы с тобой льём кровь! Посмотри вокруг на те непотребства, что творятся вокруг нашими братьями и сёстрами! А мы с тобой, не мешая им, потворствуем, и несём такую же ответственность.

– Мне что теперь, объявить им войну!?

– А почему бы и нет? Грядут времена, когда надо будет принять какую-то сторону. Или ты с теми, кто разрушает Сущее, или против них! – заявила Мара.

– Я, конечно, против разрушителей! Но только являются ли они действительно разрушителями? Или, может, он всё-таки один, твой новорождённый брат, который пришёл уничтожить всех негодных правителей и вместе с ними само Сущее, что их породило. А может, они все разрушители! Так давай организуем ещё один лагерь, который будет против всех сразу!

– Не надо ничего организовывать! Всё само организуется! Дай только время! Князь уже попытался убить новорождённого демона!

– Ого! – удивился Перун. – Но попытаться – не убить.

– Демон оказался не так прост. Это он чуть в итоге не убил Князя, да ещё в его змеиной ипостаси.

– Однако! Как это произошло? – любопытство стало одолевать светлого бога.

Мара поведала в подробностях, что произошло в замке Князя. Перун слушал внимательно и не перебивал. Иногда его лицо выражало удивление. Особенно бога поразила лава, защитившая демоническую оболочку. Когда богиня закончила, Громовержец задумчиво произнёс:

– Не могу понять, зачем Тьме уничтожать своего сына? Я, конечно, давно подозреваю, что Тьма, и та, с которой вы все, первородные демоны, общаетесь, разные сущности. Но зачем ей смерть демона?

– Не знаю, – печально ответила Мара. – Но именно такой неожиданный поступок вынуждает меня с тобой согласиться по поводу разных сущностей. Быть может, она чувствует опасность для себя с его стороны.

– Демон – исключительно порождение Тьмы. Значит, та, что пыталась его уничтожить, не Тьма. Но кто тогда? – задал вопрос светлый бог скорее самому себе, чем богине смерти.

– Не знаю. Но думаю, с рождением демона, столь неугодного всем власть имущим, скоро тайна будет раскрыта. Конечно, если ты прав в своих предположениях, – заключила Мара.

– Как ты думаешь, Князь пойдёт на объединение со Световидом в борьбе против младшего брата? – сменил тему Перун.

– Думаю, после своей неудачи он может на это пойти. Но его душа даже не потёмки, а сама Тьма. И угадать невозможно.

– Хорошо! Расскажу обо всём совету, а они пусть думают и принимают решение, – сказал Перун, покидая ложе и надевая доспехи. – Я, по крайней мере, в сговор с Князем вступать не собираюсь! Ты не могла бы мне устроить встречу со своим младшим братом?

– Зачем? – у Мары от удивления поднялись брови, от чего её лицо приобрело детскую забавность.

– Грядут времена, когда надо выбрать сторону, – повторил он её слова и взглядом дал понять, что не шутит.

– Я попробую, – пообещала богиня. – Но обещай, что без глупостей и всякой бравады, чтобы померяться силой! Один уже померился! До сих пор, наверное, раны зализывает!

– Ты за меня переживаешь? – чуть ли не мурлыкая, сказал Перун, обнимая возлюбленную за талию. – Чертовски приятно!

– По лбу хочешь? – с наигранной серьёзностью спросила Мара.

– От тебя приму любое наказание, богиня не только смерти, но и моей любви, – продолжал напевать ей на ухо Громовержец.

– Я серьёзно! Обещай! – крикнула Мара, вырываясь из объятий.

– Да чтоб мне гореть в аду у твоего огненного брата, Вельзевула! – улыбаясь, пообещал Перун.

– Там ты с ним и встретишься. Вельзевул стал опекуном нашего младшего брата и сейчас тот находится в его владениях.

– Хорошо! По мне, так я готов встретиться хоть в замке у Князя. Забавно было бы на него посмотреть после такой оплеухи, – не прекращал улыбаться Перун.

– А вот об этом никому рассказывать не надо. Князю это очень не понравится. И он сразу начнёт разбираться, кто из первородных демонов проговорился.

– Согласен. Тогда расскажу о происшедшем в замке только Световиду. А совету доложу, что есть возможность встретиться с новорождённым демоном.

– Только попроси Световида, чтобы он никому ничего не рассказывал, – настояла Мара.

– Договорились, любимая! – произнёс Перун шёпотом и поцеловал её в щеку.

– До встречи! – шепнула она и поцеловала его в ответ.

– А ворота придётся менять! Раз они не смогут остановить твоего разрушающего демона! – покидая покои Мары, подытожил Громовержец. По его мнению, разрушителем является именно новорождённый демон, и никто другой.

– Толку-то! На что менять их? Упрямец! – крикнула она ему вслед.

Оставшись одна, Мара переоделась в более скромные одежды. Она открыла окна в покоях, и, заправив кровать, помятую от недавней встречи с любимым, слегка улыбнулась, мимолётно вспоминая интимные подробности, доставившие ей незабываемое наслаждение. Воспоминания заставили затаить дыхание и прикрыть ладонями смущённое лицо. Но, прогнав былое, богиня томно выдохнула, окончательно возвращаясь из мимолётного счастливого прошлого. Придя в себя, Мара занялась повседневными делами, думая о том, как организовать встречу Перуна со своим загадочным братом, чтобы о ней не узнал Князь.

* * *

Сквозь пространства Тьмы, покинув тайную возлюбленную, мчался печальный Перун. Печаль его была не только от разлуки с богиней, но и от тяжких дум о первородном демоне, который создал невиданную панику своим рождением, как среди светлых богов, так и в стане тёмных правителей. Озадаченный и растерянный рассказом Мары Громовержец впервые не скрывал полёта в чужих владениях и видом своим распугивал попадавшихся на пути бесов, которые не могли понять, чего это светлые боги разлетались во Тьме, как у себя дома, да ещё так открыто. Наконец-то очнувшись от охвативших его печалей, Перун осознал опрометчивость открытого перемещения по тёмным мирам, и, открыв пространственный тоннель, мгновенно очутился на границе.

В этот раз он явно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, и, признав, что незаметно преодолеть границу не получится, огляделся. С пика скалы на Громовержца, не отводя взгляда, смотрел первый ангел Света, Люцифер. Тот восседал неподвижно, словно продолжение гор, состоящих из кристаллов света. Лишь пепельного цвета крылья выдавали присутствие ангела на фоне сверкающих скал. «Ну, раз обнаружил себя, придётся поздороваться со Светоносным», – сказал себе Перун и направился к неподвижной фигуре ангела.

– Приветствую тебя, Люцифер! – поздоровался светлый бог, подлетев к ангелу.

– И тебе здравствовать, Перун! – услышал в ответ Громовержец голос Светоносного, но только сзади от себя.

Сидящая перед ним фигура ангела была всё так же неподвижна. Перун обернулся и увидел парящего перед ним ещё одного Люцифера, уже настоящего.

– Чего это ты двойников по границе рассадил? Опасаешься кого? – спросил удивлённый бог, не ожидавший такой уловки со стороны ангела.

– За последнее время ко мне гости зачастили. То демоны первородные, то боги светлые с ангелами. И все угрожают. Того и гляди, застигнут меня врасплох, – объяснил присутствие двойника на границе Люцифер, скрывая его истинное предназначение. – А ты чего во Тьме делал? Если не секрет, конечно.

– Да, какой секрет! – махнул рукой Перун. – На разведку хаживал насчёт демона, которого ты недавно прогнал с границы.

– И как? Удачно?

– Да никак! – с видом разочарования молвил бог. – Попробуй, найди его! Тьма-то огромная. Всю не обыщешь. Вот и пытался узнать у других первородных демонов по заданию Световида о явившемся, будто из самого пророчества, демоне. Только демонов в вотчинах нет! – зная, что все демоны были на соборе у Князя в замке, весьма складно скрывал Перун визит к возлюбленной. – Куда пропали? Непонятно! Вот и возвращаюсь с пустыми руками.

– Чего-то ты темнишь, Громогласный! – сузил глаза ангел. – Чего это представителю верховных богов суетиться с разведками всякими? Моложе никого нет? Неужели загуляла молодежь, что старикам приходиться их работу делать?

– Верно говоришь, Светоносный. Только какой же я старик? Обижаешь! Просто мне самому понять надо, является ли этот демон действительно таким жутким разрушителем, которым его малюют. А то я что-то сомневаюсь. Вот и решил сам всё проверить. Дело-то серьёзное! А молодого пошлёшь, он чего-нибудь и напутает.

Люцифер сделал какие-то пассы руками, и его двойник растворился, а сам присел на плато перед скалой, пригласив и Перуна, давая понять, что тема весьма ему интересна.

– И чего ты вдруг засомневался? Разве совет не развеивает все сомнения безапелляционными решениями кто хороший, а кто плохой? – спросил ангел.

– Совет, конечно, определяет всё. Но сдаётся мне, что демон этот пришёл не разрушать Сущее, как считает большинство, а уничтожать нас, светлых богов.

– И зачем ему исключительно вы, светлейшие? – с толикой сарказма в вопросе придвинулся ближе к собеседнику Люцифер.

– Потому что светлейшие перестали быть ими, и, сами не ведая того, уже служат Тьме, – отчеканил Перун, давая понять, что непоколебимо верит в слова, которые произнёс.

Светоносный поднялся, отошёл от бога, и, глядя в сторону Тьмы, сказал:

– Не верю я твоим словам, Громогласный! Почему же ты раньше не прислушивался к речам моим, что сонм богов погряз в пороках. И лишь безучастно смотрел, как они смеются надо мной?

– Я прислушивался, но не торопился с выводами. Мне надо было сесть с тобой рядом, на этом пике скалы, обиженным на весь Свет?

– Почему бы и нет?! Зато этим поступком ты бы отверг заблудших собратьев, разрушающих своими же руками всё то, за что должны боги бороться. Глядишь, и другие за тобой потянулись бы, возвращаясь на путь истинный.

– Быть может, и так, – легко согласился бог. – Но тогда все исправляющиеся боги облепили бы эту скалу, как бесы во Тьме, переселившись из Света на границу. Только я думаю, что, воссев на границе, ты, Люцифер, не отверг пороки! Ты от них спрятался!

Перун подошёл к ангелу, и, встав рядом, тоже посмотрел в сторону Тьмы. Они оба молчали, как будто пытались что-то рассмотреть в тёмной дали. Люцифер повернулся к богу с лицом, выражающим исключительную серьёзность, и, глядя ему в глаза, отчеканил:

– Я встану на сторону демона, и буду помогать ему в свержении всех правителей, как в Свете, так и во Тьме. Встань и ты на его сторону!

Перун явно не ожидал такого поворота беседы. Он растерялся, но не подал и виду, что Люцифер его не просто удивил, а поставил в тупик своими словами. Светоносный дал сейчас недвусмысленно понять, что он заодно с первородным демоном, которого считают разрушителем. И тем самым встаёт против всех правителей Сущего. Справившись с волнением и выждав паузу, светлый бог, также не отводя взгляда с ангела, спросил:

– Тогда как объяснить твою недавнюю стычку со своим союзником, демоном?

– Это спектакль для Князя Тьмы, – равнодушным голосом, не спуская глаз с лица бога, пытаясь прочитать его реакцию на сказанное, ответил ангел.

– И большая у вас с демоном сторона, на которую ты меня зовёшь?

– Сначала ответь, встанешь ли ты на нашу сторону, а потом спрашивай!

– Мне надо подумать, – ответил Перун, опуская взгляд.

– Думай! Я надеюсь, что не ошибся в тебе, и если ты, Перун, не будешь со мной заодно, то хотя бы не окажешься моим противником.

– Могу сказать однозначно, что защищать развратившихся собратьев я не стану. О своём решении скажу при следующей встрече, – пообещал Громовержец и мгновенно покинул границу, исчезнув в Свете.

Люцифер стоял неподвижно на плато, глядя на место, где только что стоял светлый бог, в надежде, что не поторопился с приглашением того на сторону заговорщиков. Хотя, рано или поздно всё тайное становится явным. Лишь бы его предложение Перуну не было преждевременным, пока не создана их новая армия. «Поживём – увидим!» – успокоил себя ангел и снова воссел на скале, ставшей ему вторым домом.

Громовержец стоял на равнине, возле чертогов Света, в состоянии полного смятения. После слов Люцифера он никак не мог совладать с эмоциями. Поражённый фактом, что Светоносный отказался от стороны Света и встал на сторону демона, Перун не мог идти на встречу к Световиду. Тот сразу поймёт, что с ним что-то не так, и начнёт задавать неудобные вопросы о причине его состояния, не ответить на которые не получится. В голове звенело: «Встань на нашу сторону! Встань на нашу сторону!» И с каждым разом громче и громче отдавалось эхо призыва ангела. «Как он мог? Кто угодно мог отказаться от Света, но только не Люцифер! Он, первое творение… Нет! Не может быть! – размышлял Перун, и его разум отказывался верить в предательство Светоносного. – Что-то тут не так! Необходимо спокойно во всём разобраться. Трезво оценить причины поступка Люцифера. И только потом предпринимать какие-либо действия», – боролся с возбуждением бог. Перун твёрдо решил никому о разговоре не рассказывать. По крайней мере, пока сам не разберётся в сложившейся ситуации. Причём Мара обещала организовать встречу с демоном, создавшим столько суеты вокруг своей недавно народившейся персоны. «Вот встречусь с ним, а там посмотрим, что делать», – подвёл итог размышлениям Громовержец.

Пытаясь подавить в себе все эмоции, Перун вошёл на территорию дворца Света. Ангел из охраны верховного бога сообщил, что тот ожидает Громовержца в покоях, которые находились в центральной башне. Окончательно успокоившись за время следования через весь дворец, Перун вошёл к Световиду, и поздоровался свойственным только ему басом:

– Здравствуй, Светлейший!

– Приветствую тебя, Перун! – ответил верховный бог и пригласил вошедшего пройти на балкон, с которого открывался прекрасный вид на равнину, окружающую чертоги Света.

Она была усыпана белыми розами, высаженными в виде лучей, исходящих от дворца. Казалось, что цветы создавали собой дорожки света, устремляющиеся вдаль. Так бы они и продолжали бесконечный путь во все стороны, но, уткнувшись в холмы, окружающие долину, будто пробив их насквозь, выплёскивались белыми шапками на вершинах преграды. Сочетание ярко-зелёной травы, покрывающей ковром твердь вокруг дворца, и белоснежных бутонов, умиротворяло. От лёгких порывов ветра цветы колыхались, отчего по равнине пробегали небольшие волны, и созданный самим Световидом пейзаж плавно раскачивался. Где-то вдали в унисон шуму ветра исполняла завораживающую переливами песню невидимая птица. В льющихся звуках была заключена красота и неповторимость созданной Творцом жизни, но помимо этого можно было уловить и ноты печали, неотъемлемо следующей с жизнью под руку.

Боги, очарованные трелью, молчали.

– Соловей? – шёпотом, боясь спугнуть певца, спросил Перун.

– Да. Принёс из Мира Богов, – так же тихо ответил Световид.

Так и простояли благодарные слушатели до тех пор, пока соловей не угомонился. Глубоко вздохнув, будто не дышал на протяжении всей песни, верховный бог спросил:

– Какие новости?

– Князь пытался убить своего новорождённого брата, – начал Перун сразу с главного.

Световид удивлённо посмотрел на Перуна и задумался. Он явно не ожидал такого поворота событий в стане Тьмы. Повернувшись, он вышел с балкона в покои, давая понять, что разговор будет продолжен исключительно в помещении, подальше от случайных ушей.

– Подробности известны?

– Да, – ответил Перун и передал рассказ возлюбленной. – Но источник просил, чтобы об этом дальше тебя, Светлейший, информация не распространилась.

– Понимаю. Чтобы Князь ничего не заподозрил об информаторе. Кто из первородных демонов является источником?

– Мара, – тихо, чуть ли не одними губами, произнёс Перун.

– Богиня явно недовольна Князем. Да и никогда не симпатизировала ни ему, ни его методам правления.

– Это точно, – согласился Громовержец.

– Она действительно сможет устроить тебе встречу с демоном?

– Думаю, да.

– Хорошо. Попробуй его пригласить к нам в Свет. Тем более что он сам стремился сюда попасть. Может, его истинные помыслы не такие страшные, как в пророчестве, – предположил Световид.

– Возможно, но не уверен, – вспомнив предложение Люцифера, сказал Перун. – На данный момент, после попытки его убийства, демон как минимум обозлён на правителей Тьмы. Ну, а на весь Свет и подавно.

– Это ещё не факт. Понять его помыслы мы сможем, только побеседовав с ним. Потому постарайся уговорить его встретиться с нами. Даже если он не захочет прийти ко мне во дворец, я готов встретиться на его территории.

– Сделаю, Светлейший. Я пойду?

– Ступай, Перун. Ты на славу потрудился! Твоя информация очень полезна. Ты, кстати, Люцифера на границе не видел?

– Видел. И даже говорил с ним, – насторожился Перун. «Неужели кто-то смог подслушать наш с ангелом разговор?» – промелькнула мысль в голове Громовержца.

– И как он, всё так же обижен на светлых богов? Недавно Яргу оскорбил и прогнал их с Гавриилом, не пожелав даже поговорить с ними о пророчестве.

– Да. Люцифер оскорблён равнодушием и презрением, проявленным к его персоне. Ему очень не по нраву, что над ним смеялись. Причём он оказался прав в суждениях о порочности светлых богов и возможном рождении нового первородного демона. Об этом как раз мы с ними и говорили, – решил сразу ответить, не дожидаясь вопроса от Световида о сути разговора с Люцифером, чтобы проще было скрыть предложение ангела.

– Он с тобой соблаговолил пообщаться? – удивился Светлейший.

– Люцифер никогда мне не отказывал. Наверное, потому, что я всегда внимательно выслушивал его доводы, и, тем более, не позволял себе смеяться над его словами.

– Надо было тебя сразу вместо Ярги послать. Ну, кто знал? Что случилось, то случилось. Я надеюсь, Светлоокий переживёт оскорбления, нанесённые Светоносным.

– Не знаю… Ярга горяч. Может и отомстить.

– Надо будет Сварога попросить образумить Яргу. Надеюсь, к его словам он прислушается. А то как бы дров не наломал. Ну, ступай. Отдыхай, Перун.

– До встречи, Световид, – попрощался Громовержец и направился к выходу из покоев, двери которых открылись, и в них вошёл Гавриил.

– Позвольте, Светлейший? – обратился ангел к Световиду.

– Проходи, – ответил верховный бог, провожая Перуна взглядом.

Когда Громовержец покинул покои и Гавриил закрыл за ним дверь, Световид спросил:

– Ну что? Доставили?

– Да, Светлейший. Пророка найти было несложно. Он не скрывался, и, мне показалось, даже ждал нашего визита.

– Неудивительно. Он же пророк. Видит будущее. Пригласите его ко мне.

Гавриил открыл дверь и жестом пригласил ввести пророка. Опираясь на посох, в покои вошёл высокий старик в сером рваном балахоне с ослепительно белыми длинными волосами, подобными розам на равнине, окружающей чертоги Света. Волосы были ухожены, тщательно расчёсаны и отражали падающий на них свет. Его ясные голубые глаза смело, не моргая, смотрели на верховного бога, перед которым падал ниц всякий смертный, но, судя по всему, этот сгибать колени не собирался.

* * *

– Ты чего такой печальный? – спросил меня Вельзевул, восседая на огненном троне.

Я лежал в покоях хозяина ада, поглощённый лавой, раскинувшись в ней звездой, оставив на поверхности только голову. Огненная масса помогала расслабиться и спокойно размышлять о последних произошедших событиях. Мысли текли плавно, размеренно, не бередя душу тревогами и переживаниями.

– Не могу поверить, что Тьма хотела моей смерти, – нехотя ответил я, отвлекаясь от мыслей. – Вспоминая мгновения своего рождения и попытку Тьмы уничтожить мой разум, начинаю сопоставлять свои ощущения и прихожу к выводу, что та, кто меня породила, и та, кто пыталась меня убить, разные сущности.

– Ты уверен? – состроил гримасу сомнения Вельзевул, давая понять, что мои подозрения являются с его точки зрения глупостью.

– Не совсем, но, чем больше думаю, тем больше сомневаюсь, что меня хотела убить именно Тьма.

– Я до сих пор не верю в способность нашей матери причинить нам вред, но кто же тогда посмел назваться Тьмой?

– Это необходимо выяснить! Причём немедленно! – решительно заявил я.

– Собрался вернуться в смертельные объятия?

– Да! Только этот раз в своём теле.

– А если ей, кем бы она ни была, удастся с тобой расправиться? – обеспокоился Вельзевул.

– Не думаю. После визита в Хаос я почувствовал её слабость. Так что посмотрим, кто кого!

– Валяй! Только, будь добр, возвращайся! У нас дел по горло.

– Вернусь! – будучи уверенным в возвращении, ответил я.

Вынырнув из лавы, я воспарил над ней, и, сосредоточившись на Тьме, мгновенно покинул владения брата.

С каждым разом перемещения в пространствах Сущего мне давались легче. Овладевая способностью мгновенно оказываться в нужных местах, я креп, пробуждая свою демоническую сущность в полной мере. Движение будило и заставляло жизнь бить ключом в моей ипостаси, которая становилась более ощутимой и неотъемлемой частью разума, который с каждым новым прожитым мгновением всё виртуозней ею управлял. И, подумав о той, кто пыталась меня погубить, я сразу очутился в месте последней встречи с сущностью, назвавшейся Тьмой.

Меня окружала тишина, поглощающая все звуки. Здесь не было ни одной живой души. Видимо, даже вездесущие духи старались держаться подальше от этого места. В этой части Сущего безраздельно царствовала непроглядная темнота. Если в мирах, в которых я уже побывал, можно видеть, то сейчас глаза были бесполезны, так как ни один режим восприятия при помощи зрения не работал. Поэтому мне пришлось положиться на остальные чувства демонической ипостаси. Но, к сожалению, они были бесполезны. Перебрав весь арсенал органов чувств, я не находил способа понять, где нахожусь. Создавалось впечатление, что я снова в Пустоте, как тогда, впервые услышав таинственный голос. Я есть, но кто я и где нахожусь, было непонятно, и определить не представлялось возможным. Тогда я стал посылать в разные стороны импульсы бьющегося сердца, преобразуя их телом в волны. Ожидая их возвращения, чтобы получить представление об окружающей среде, мне показалось, что время исчезло и всё вокруг замерло. Я ждал, но попытка прощупать пространство не увенчалась успехом. Ни одна волна не вернулась, утонув в бездне, давая понять, что я нахожусь в полном одиночестве, в месте, похожем на Пустоту. Уже почти отчаявшись, и не зная, что ещё предпринять, я вспомнил о лаве, недавние прикосновения которой ещё оставались на моём теле. Её огненная масса, являющаяся кровью всех миров, стала таковой и в моих жилах. Помимо разрушающей силы, что нес в себе её огонь, лава была ещё и источником света. Этим я и решил воспользоваться, чтобы осветить окружающее пространство.

Почувствовав теплоту, текущую в теле, я сосредоточился на крови. Иссиня-чёрная, она мерно текла по жилам, неся в себе всю жизненную силу. Сердце билось размеренно, нарушая биением окружающую тишину. На мгновение мне показалось, что в Сущем нет ничего живого, кроме моего сердца. Словно все сгинули, и я в полном одиночестве нахожусь лицом к лицу с кромешной Тьмой, которой и была моя душа. Лишь слабые вспышки красно-жёлтого цвета вдруг разбили окружающую темноту и отвлекли меня от созерцания своей сущности.

Тончайшие нити пламени, которые в аду обрела моя плоть, вспыхнули, превращая кровь в светящуюся багровую жидкость, и принялись постепенно обращать каждую мельчайшую частицу моей демонической ипостаси в огненную массу. Тело медленно обрело плоть огня, и стало разгораться с неимоверной силой, освещая всё вокруг. Но исходящий свет ослепил меня и я так же ничего не видел.

Поэтому я покинул тело, и, воспарив над ним, окинул взором окружающее пространство. Излучаемый огнём свет представил моему разуму нечто.

Прямо предо мной находилась бесформенная масса, похожая на отвратительное чудовище, глядящее на меня пустыми бездонными глазницами, в которых бесследно пропадало свечение, исходящее от моей огненной ипостаси. Бездна сверлящего мой разум взгляда излучала ненависть и ненасытное чувство голода, которое мне уже пришлось ощутить раньше, в Князе Тьмы, во время бестелесного путешествия при помощи пентаграммы.