Текст книги "Где живет ум"

Другие страны и города

Часть 1. Кипр

Вернувшись в дом после разговора с женой в больнице, Глеб ходил кругами по залу первого этажа. Подойдя к зеркалу, он остановился и, надев очки, пристально посмотрел на свое отражение.

– М-да… – протянул он, проводя рукой по лицу. – Запустил себя, а уже не молодой. Волосы в ушах, в носу, а на бровях вообще – словно пучок стрел торчит, нужно пойти подстричь… Вот они, мои первые ласточки наступающего возраста: без очков не вижу, без ножниц зарасту.

Глеб улыбнулся и отправился в ванную комнату на второй этаж. Поднимаясь по лестнице он, почувствовав вибрацию телефона в нагрудном кармане, достал трубку и посмотрел на дисплей.

«О, московский офис…» – Он немного помедлил и соединился с абонентом.

– Глеб Михайлович, здравствуйте! Узнали мой голос или есть нужда в представлении?

– Узнаю, здравствуйте. – Он немного напрягся: плохих новостей ему сейчас хотелось меньше всего.

– Ну и замечательно, тогда сразу к делу… Скажите, насколько хорошо вы разбираетесь в оценке рубинов и изумрудов?

– А что именно вы вкладываете в понятие «разбираетесь»? – Глеб почувствовал, что отвечать нужно аккуратнее: запах какого-то нового дела легким ароматом уже пахнул из телефонной трубки.

– Хорошо, задам вопрос конкретнее. Через три дня эмир Дубай, шейх Махтуб, собирается приобрести пять рубинов, каждый по пять карат. У него есть свой геммолог, но он приглашает еще двух независимых экспертов из Бельгии и России. Наш специалист застрял в Конго на оценке алмазов. Сами понимаете, пропустить такое событие мы не можем, вот и вспомнили о вас… Тем более что с Кипра до Дубай всего три часа лета.

– Про рубины мне все понятно. – Радостное предвкушение работы уже запрыгало в нем веселым козликом, и Глеб, еле сдерживая свои эмоции, продолжил: – А почему в вопросе еще были изумруды?

– Там же, в Дубай, проживает афганская принцесса Хафиза. Женщина она уже немолодая и, получив в наследство изумрудный рудник в Паншерском ущелье, хочет его продать. Нам нужны фотографии, образцы, документы – словом, все, что прилагается к месторождению.

– Теперь понятно, что вас интересует. – Глеб зевнул, но это было нервное: сразу две работы и без риска, – словно подарок небес, падали ему в руки. – Рубины, – продолжил он, – мне хорошо знакомы: я занимался их оценкой в Танзании, проживая в небольшом городке Аруша у подножья горы Килиманджаро. Поэтому считаю, что мне не составит большого труда оценить пять камней… А что касается Паншерского месторождения, то через мои руки уже много раз проходили камни оттуда, особенно в период пребывания наших войск в Афганистане.

– Ну, я так и подумал. – Голос говорящего был спокоен и немного быстр. – Глеб Михайлович, сейчас я дам указание и на ваш расчетный счет будут отправлены деньги на билеты и проживание. У меня к вам есть личная просьба: Махтуб очень скоро, по нашим данным, станет министром обороны, и в оценке нам важнее участие, чем точность. Если у вас возникнут сомнения, пусть они будут в сторону увеличения цены камня. Всю нужную вам информацию по вылету и пребыванию в Дубай, фамилии и адреса лиц, которые будут с вами работать, вам отправят по электронной почте. Желаю удачи и – до свидания.

– До свидания! – уже не скрывая своей радости в голосе, произнес Глеб и отключил телефон.

«Вот это да! Господи, спасибо тебе!» – Он искренне перекрестился три раза и, подойдя к иконе девы Марии с Иисусом на руках, стоящей на книжной полке, поцеловал ее.

– Нет, все-таки я плохой верующий, – произнес он, глядя на икону. – Ведь если бы у меня не было такой радостной новости, стал бы я икону целовать? И вообще, когда я ее последний раз в руки брал?! Да, точно, плохой я верующий… Как бы это мне научиться ходить в церковь и подходить к иконам не только когда плохо или что-то прошу, а так, по-простому, искренне, как делают это миллионы людей на земле…

Глеб поставил икону на прежнее место и стал перебирать книги по геммологии. Остановившись на «Драгоценные камни» Макарова, он открыл ее на разделе «Группа корунда». Через пять минут он понял: ему не читается, строчки прыгали и не запоминались. Ликующая радость от слов «вам перечислят деньги на расчетный счет», а также осознание собственной значимости заставили его отложить книгу и пойти прямо к бару на первом этаже.

– Ну, друг мой, – сказал он сам себе, наливая в стакан виски, – давай выпьем за тебя – человека и нужного специалиста! – Он сделал несколько глотков и остановился – виски был теплый и пился тяжело, слегка обжигая горло. – Нет, так не пойдет, – сказал он, открывая холодильник. Гордость подтолкнула его настроение к игривости и веселью и он, взяв пивную кружку и положив в нее лед, налил в нужных пропорциях виски и колу. – Вот теперь – другое дело! – Он сел на диван. Часы на противоположной стенке показывали шесть часов вечера. – А не пойти ли мне покататься на яхте?.. Взял в аренду, а так из марины ни разу и не вышел. Поздновато, конечно, скоро темнеть начнет… Но есть в этом и свое преимущество – ночной город должен отлично смотреться с воды. Решено!

Глеб одобрительно хлопнул себя по колену, допил свой «коктейль», разгрыз остатки льда и, закрыв дом, поехал к яхте.

Марина святилась вечерними огнями. Музыка, работающие на яхтах телевизоры, запахи моря и гуляющие в разных местах компании отозвались в его душе мыслью, что все-таки на земле есть места, где живет праздник и простое человеческое счастье.

Отсоединив внешнее электропитание и отшвартовавшись, Глеб сел в кресло капитана и, повернув два ключа зажигания, услышал мощный звук дизельного двигателя.

Выход из тесной марины немного напряг его сложностью маневрирования между плотно стоящими яхтами и моторными лодками. Но, справившись и пройдя волнорезы, он включил все габаритные огни и, медленно толкая ручку газа вперед, набрал скорость.

Море успокаивалось после дневного гуляния и волны больше походили на крупную рябь. Луна, хотя еще и не набрала округлости, но все равно ярко и красиво обозначила дорожку, уходящую за горизонт.

Глеб на минуту задумался – его первоначальным желанием было катание вдоль береговой линии, но теперь лунный свет манил его своей волшебной красотой и звал в другую сторону. Раздумье было недолгим… Он повернул в открытое море и, поставив нос яхты прямо посередине серебристого ковра, пошел вперед, на луну.

– Красота-то какая! – Глеб встал, удерживая штурвал только правой рукой. – Ну, что еще нужно человеку в жизни, если не такие моменты?..

Дотянувшись до ручки газа, он добавил двигателю еще оборотов, и яхта полетела, подняв нос на глиссирование. Холодный от скорости ветер залетал в легкие, наполняя тело состоянием единения человека и моря.

– Хорошо-то как, а!! – Глеб отыскал на панели кнопки управления СД проигрывателя и, увидев на экране надпись «Олег Митяев», включил звук так, чтобы было громче ветра и шума двигателя. – Эх, Митяев, что ты делаешь?.. Разве можно так по душе ходить?! – громко выкрикнул он навстречу ветру. – Столько нет водки и пьяных слез, как у тебя ладно получается струны человеческие задевать!!

Глеб посмотрел по сторонам: море было пустынным, а светлая лунная дорожка уводила его все дальше и дальше от берега. Перейдя на самый малый ход, он спустился в каюту и, отыскав в баре начатую бутылку текилы, вернулся к управлению яхтой.

«Ну, старики мои, за вас, за ваш…» – неслась из динамиков песня Митяева «Ватутинки».

– О, правильно, Олег, поешь… За родной дом, за Ватутинки, за одуванчиков парашюты и – ваше здоровье!!

Глеб поднял бутылку над головой, прищурился и символически чокнулся с луной. Два больших глотка пошли под настроение и по назначению.

– А-а! – Погрозил он указательным пальцем луне. – Да, ты, я вижу, не против выпить со мной! Отличная компания у нас собралась: море, ветер, луна и я… – Глеб посмотрел на бутылку – там было чуть меньше половины. – На четверых, конечно, маловато будет, но учитывая, что вы как настоящие друзья только чокаетесь, мне без закуски будет то, что надо! – Он встал на ноги, холодный ветер приятно отрезвлял голову. – Нет, ошибся я: закуска есть… – Глеб сильно потянул ноздрями воздух, наполняя легкие свежестью и кислородом, а голову – состоянием блаженства и радости. – Ветер, ты у меня градус выдуваешь, можно сказать, крадешь… Ну, да так и быть – пью за тебя три глотка.

Он расставил руки, постоял так немного и, запрокинув голову назад, сделал три больших глотка – текила пошла мягко и вкусно; смешанная с морским воздухом и предыдущим алкоголем, она согревала изнутри.

– Все здорово! Да просто отлично!!! Судьба меня, дурака, снова подтянула за уши к жизни. Нет, ну надо же… еще два дня назад я так широко, махнув своей пустой башкой, отдал… – Тут он остановился и замолчал. – Да, надо сказать, просто в никуда… Отдал последние деньги Насте, которую я… – Он опять замолчал, не зная, как сформулировать отношение к ней. – Которую я… – Снова, задумавшись, повторил он. – Да чертовы же деньги, мать их! Неужели, все из-за них..? – и у него вырвалось непристойное ругательство.

Глеб приподнялся и посмотрел назад в полную темноту. Огни берега съела ночь и увеличивающееся расстояние уходящего все дальше и дальше от острова катера.

– Ого! Похоже, я далековато в море ушел. – Он посмотрел на компас и датчик топлива. – Ну вот, море, и до тебя очередь дошла… Позади ты черное и страшное, впереди ты светлое и лунное, но мне, как обычно, нужно туда, где темно и страшно. – Глеб улыбнулся. Неожиданно, точно сложившиеся, слова попали в ту самую точку его теперешней жизни. – Море… – Он снова посмотрел назад. – Пью за тебя и твою нисколько не пугающую меня темноту!

Он сделал несколько больших глотков. Сев в кресло капитана, повернул руль на сто восемьдесят градусов и, прибавив яхте скорости, пошел в сторону острова в кромешную темноту.

Через полчаса он увидел огни гуляющего города, и легкое напряжение, вызванное неизвестностью ночного моря и малым запасом топлива, улетело, а гуляющая душа, успокоившись, снова вспомнила про недопитую текилу.

– Вот! – громко произнес Глеб. – Оказывается, если идти вперед, даже когда страшно и непонятно, все равно есть свет в конце туннеля. – И он, в который уже раз подняв бутылку над головой, продолжил: – Говорят, за удачу не пьют, говорят, спугнуть можно… Тогда выпью за моего ангела-хранителя и судьбу!

Сделав только два глотка, он ощутил пустоту бутылки и, откинув ее на диван, направил яхту в марину, отметив про себя, что алкоголя и ночного адреналина было в самый раз, по «рисочку».

Пришвартовавшись, Глеб опустился в каюту и, присев на диван, расслабился:

– Ох, и здорово покатался! Удивительно, но, кажется, мои собутыльники мне и правда помогли: луна светила ярко, море успокоилось, ветер стих, и солярки вернуться назад как раз хватило. А какое замечательное состояние я испытал в море!..

Глеб вздохнул и закрыл глаза.

В тишине мысли ожили и стали заполнять его голову неспешными рассуждениями и воспоминаниями. Так замечательно, возбужденно он еще общался с природой в Намибии, на берегу Атлантического океана. Глеб с Викторией тогда купили себе береговую рыбалку. Рано утром за ними в отель пришла машина с двумя местными. Один негр закинул ему спиннинг, второй – выкопал у кромки воды яму, из которой он и должен был, упираясь ногами, ловить рыбу. Виктории был выдан раскладной стул и она, устроившись поудобнее, читала модный журнал, абсолютно не проявляя никакого интереса к происходящему.

Глеб, выглядывая из ямы, словно танкист из люка, получал удовольствие от всего. Океан белой пеной бил по берегу, ветер приносил сильный запах водорослей, чайки носились над зеленовато-синей водой, морские котики симметричными тройками катались по гребням волн. Фляжка, висевшая у него на ремне, горела на солнце сталью и кремлевскими звездами.

Рыба не клевала и Глеб, наслаждаясь природой, начал потихонечку, небольшими глоточками поглощать ирландский виски. Отдавая лицо припекающему солнцу он, хотя и держал в руках удочку, все же больше наслаждался обстановкой, нежели следил за поклевками. Любуясь пеликанами, ныряющими за рыбой, он сначала почувствовал легкое дрожание удочки, а потом ощутил такой рывок, что, инстинктивно сжимая ее, чуть сам не вылетел из ямы. Он все делал неправильно: упираясь ногами в стенку песка, Глеб с трудом удерживал согнутое дугой удилище и, несмотря на бегающих вокруг него черных советчиков, упорно наматывал леску на катушку.

– Не так!! – Махали руками и пытались вмешаться негры-помощники. – Нужно мотать леску и отпускать на рывок, иначе порвет!! Там, похоже, идет что-то крупное…

Глебу даже сейчас было очень приятно вспоминать, как он, никого не слушая, с полной уверенностью, что рыба от него никуда не денется, вытянул на берег сорокакилограммовую рифовую акулу, нарушая все техники лова.

Виктория, посмотрев на трофей, немного поморщилась, а когда ловкие помощники, оседлав акулу, тут же приступили к ее разделке, вообще отвернулась.

Потом был смех. Такой смех, что Глеб и тогда, и много раз после, рассказывая это друзьям, хохотал как ребенок, увидевший циркового клоуна.

Отдав на растерзание рыбу, он, решив выпить за удачную рыбалку, вспомнил о фляжке с виски и спрыгнул в яму.

Встав на четвереньки, Глеб стал руками ощупывать песок, отчетливо помня, что обронил ее в момент поклевки.

И вдруг, когда его пальцы зацепили фляжку, все вокруг словно потухло и исчезло. Огромная волна, пришедшая из океана, накрыла его, Викторию на стульчике и незадачливых помощников, увлеченных разделкой акулы.

От неожиданности и непонимания происходящего Глеб резко рванулся вверх в поисках спасительного воздуха и света.

Волна-одиночка, рожденная в океане, подняла береговую грязь и, прокатившись вперед метров на двадцать, уже откатывалась назад.

Виктория, – как настоящий герой этой шутки природы, продолжала сидеть на стуле с мокрым журналом в руках. С модной соломенной шляпки, особенно ценимой ею за бренд, стекала вода и свисали водоросли. Ржавого цвета пена с частями пляжного мусора на лице, шее и одежде держалась хорошо, даже отчасти красиво. Глаза жены испуганно смотрели на Глеба. Боясь даже пошевелиться, тогда она высказала ему все, что думает о рыбалке в общем, и об этом экзотическом отдыхе в частности.

Глеб, приближаясь к ней и разглядывая подробности ее туалета, не удержался и принялся хохотать. Кишки акулы лежали у ее ног, сарафан превратился в грязную тряпку, модные солнцезащитные очки, сбитые с лица волной, висели на веревочках и были все облеплены грязной пеной.

– Ну, что ты ржешь-то, дурила?! – ругала его Виктория, вызывая у Глеба новые приступы смеха. – Иди, ищи теперь мою сумочку… Представляю, что с ней произошло! Нет, подожди – я и пошевелиться не могу! Сначала стряхни с меня всю эту грязь и водоросли.

Глеб, сняв с себя футболку, отжал ее, а потом стал нежно протирать лицо и плечи жены.

Негры бегали по берегу, тщетно пытаясь найти унесенную куда-то потрошеную акулу. Наконец Виктория тоже стала улыбаться над комичностью произошедшего; а выливая воду из своей сумочки, найденной метрах в десяти от стула, погрозила мужу кулаком и все-таки рассмеялась. Глеб, достав из кармана спасенную из ямы фляжку, подошел к Виктории и обнял ее. Мокрые и счастливые, они пошли к машине.

Глоточки виски полировали настроение, радость пережитого приключения подогрела желание быстрее добрать до отеля и вместе принять душ.

– Да-а… – Глеб открыл глаза, часы показывали половину второго ночи. – Жили же мы отлично, было время… – Он встал и пошел в спальню. – Нет, Виктория права – лучше, чем она, у меня женщины не будет… Завтра утром обязательно позвоню ей и сообщу хорошую новость о поездке в Дубай и о новой возможности заработать денег.

Раздевшись, он лег на кровать, выключил свет и накрылся простыней. Едва устроив голову на подушке, нос его сразу почувствовал запах Настиных духов; ему даже показалось, что простыни тоже хранят еще запах ее тела. Вздохнув и отгоняя от себя мысли о ней, он переместился на другую половину кровати. Сон не приходил, он стал крутиться в поисках удобной позы и, просовывая руку под подушку, сразу наткнулся на какой-то маленький скомканный предмет.

– Вот штучка! – вырвалось у Глеба, когда он достал из-под подушки белые Настины стринги. – Он поднялся с кровати и включил свет. – Интересно подруга, сколько и где подобных сюрпризов ты спрятала?..

Просмотрев кровать, Глеб перешел к тумбочкам и, выдвигая ящики, сразу увидел написанное ему письмо: «Котик мой, не знаю, что ты найдешь первым, но я положила под твою подушку мои трусики. Хочу, чтобы ты помнил, как я пахну после секса с тобой. Может, это поможет отогнать от тебя твою жену?.. Я тебя очень люблю, прошу, не возвращайся к ней, будь только моим. Целую и плачу. Когда-то теперь увидимся?.. Настя».

– Да что же это такое?! – Глеб положил листок на тумбочку и с досадой хлопнул себя ладонью по колену. – Ну и штучка! Это, что называется, удар ниже пояса. И надо же – продумала все, разложила по местам. Да, Настена, ты свое никому не отдашь…

Глеб снова выключил свет, лег на свою подушку и, заставляя себя спать, принялся считать до ста; улыбка еще какое-то время держалась на его лице, но вскоре растаяла и тоже уснула.

Утро наступило уже давно. Глеб проснулся, но вставать не хотелось. Зевнув, он потянулся и, медленно опуская ноги на пол, присел. Тело было словно чужое, телефон на кухне разрывался настойчивыми звонками и он, с трудом заставив себя подняться, пошел в центральную каюту. Голова слегка побаливала от наступившего похмелья, во рту ощущалось сухость и хотелось в туалет.

«Кому это я тут так срочно понадобился?.. – Глеб посмотрел на дисплей. – Так… Москва. Хорошо, давайте и с Москвой поговорим».

– Доброе утро, Глеб Михайлович. Давайте я вам очень быстро расскажу об изменении наших планов. – Услышал он знакомый голос. – Первое: деньги уже у вас и забрать их нужно сегодня.

Второе: вечером из Ларнаки есть самолет, постарайтесь на нем улететь. Третье: завтра у арабов большой праздник и они устраивают скачки одногорбых верблюдов – вам обязательно нужно на них попасть, так как эмир прислал приглашение. Четвертое: как мы и оговаривали ранее, послезавтра вы участвуете в оценке рубинов. Все, извините, у меня люди в кабинете, поэтому прощаюсь.

Глеб, привыкший уже к темпераменту и деловитости своего московского работодателя, не успев проронить ни одного слова, только после отсоединения кивнул в знак понимания головой.

«Та-ак… Ну, и кто тут меня еще домогался?.. – Продолжил он искать пропущенные звонки. – О… Тут и жена, и Настя уже дважды звонила… Ладно, начнем по старшинству – с Виктории».

В ожидании соединения Глеб зашел в туалет.

– Глеб. – Услышал он голос жены. – Чем ты там занят, что не можешь мне сразу перезвонить? Надеюсь, ты не пил прошлую ночь?..

– Пил, – твердо ответил Глеб.

– Ну, ладно, не прикалывайся. У меня к тебе серьезный разговор, по телефону не хочу… Давай, приезжай, я тебя завтраком накормлю, заодно и поговорим. Не молчи, что там у тебя за вода бежит?

– Я умываюсь и чищу зубы… – Глеб чуть не уронил телефон, прижатый плечом к уху. – Хотел тебе сам утром звонить – у меня есть хорошие новости. А раз ты меня на завтрак приглашаешь, то я с удовольствием через двадцать минут буду у тебя.

– Тебе завтрак английский – с бекончиком и фасолью?

– Да-да-да, и помидорчики обжарь посильнее. Я уже одеваюсь и выезжаю…

Зайдя в спальню, он снова увидел на тумбочке Настины трусики и любовную записку.

«Вот, чертовка, звонит она… – Глеб быстро одевался. – Сейчас сяду в машину и тебе наберу, хитрюга какая, метки она свои оставляет…»

Он подошел к зеркалу и окинул взглядом свою готовность выходить:

– Ну вот! Волосы-то я так и не постриг – как торчали из бровей ветки, так и торчат.

Вернувшись в спальню, он взял маленькие ножницы из несессера и, на секунду задумавшись, убрал в тумбочку Настины «сувениры».

Уже через несколько минут приведя себя в полный порядок, Глеб закрыл яхту и, сев в машину, поехал на вкусный завтрак. Дорогой он созвонился с офисом авиакомпании «Эмирейт» и, заказав себе билет на вечер, немного поколебавшись, все-таки набрал номер «птички».

– Все, развод – не перезванивает даже! – Услышал он ее капризно-приятный голос.

– Птичка, не поднимай мне с утра нерв необходимостью оправдываться, – подыгрывая ей, капризно произнес Глеб. – Спал в обнимку с твоими трусиками и поэтому не мог подойти и ответить.

– А-а-а… – почти шепотом произнесла она. – Нашел, значит… Молодец!

– Я-то молодец, а вот зачем ты мне их подложила? Признавайся!

– Котик, ты, что совсем дурачок? Такие вопросы задаешь… – Настю забавлял разговор, и было слышно, как она посмеивается от удовольствия.

– Настена! – Глеб решил перевести разговор на другую тему. – Я сегодня улетаю в Дубай: мне нужно по работе. И у меня сегодня будет хлопотный день. Нужно собраться, деньги снять… Ну, сама понимаешь, всякое такое…

– Ага! – перебила она его. – Деньги снять?! А ты же говорил, что у тебя это последние… Вот я так и подумала, что ты меня обманываешь! Вот ты обманщик, а… Лгун несчастный! – тщательно выговаривала она каждое слово, продолжая играть.

– Нет, Насть, деньги пришли только сегодня, это расходы на поездку.

– Ну, ладно уже, прощаю тебя, можешь не оправдываться! Бегемотик мой сладкий, котик мой, я так по тебе скучаю… Ну, и когда ты теперь в Москву прилетишь?

Тем временем Глеб уже въезжал во двор дома, где жила Виктория – разговор нужно было деликатно сворачивать.

– Глебасик, привези мне из Дубаев что-нибудь золотое и красивое в подарок! Там, говорят, большой базар и огромный выбор…

– Настена, птичка моя, все привезу, только сейчас больше говорить не могу – захожу в офис за билетом на самолет. Давай вечерком ты напишешь мне, а я тебе. Договорились?

– У-у, какой ты занятой и вредный… Ладно, только хороший подарок может тебя простить, учти! Ну, ладно, беги уже… Целую. Пока!

– Пока, – успел он крикнуть в трубку и услышал гудки.

Зайдя в свою квартиру, он увидел привычную его взгляду обстановку, фотографии детей и внука стояли на полках. Виктория была не по-утреннему ярко и красиво одета, из кухни доносились волнующие ароматы жареного бекона.

– Привет, – поздоровался он с женой, – куда проходить? Могу сразу на кухню.

– Да, привет. – Виктория вошла следом за Глебом. На столе уже было все накрыто, чувствовалось, что она старалась и готовилась к его приходу.

Глеб сел за стол, ему не нужно было ничего говорить, а ей не нужно было ничего спрашивать. В его тарелке лежало жареное под крышкой яйцо, помидоры имели коричневую корочку, фасоль была без лишнего баночного соуса, кофе с лимоном и одной ложкой сахара дымился в чашке среднего размера.

Виктория села напротив него.

– Ну, что же ты… Начинай, все стынет. И можно я за завтраком, как это было и раньше, с тобой поговорю. Не бойся! – Приметила она напряжение на лице Глеба. – Я не буду говорить о твоей женщине, я буду говорить о себе… Итак, я на самом деле не хочу с тобой разводиться, потому что еще очень сильно люблю тебя, но терпеть твою двойную жизнь у меня нет сил… Позвать тебя обратно домой прямо сейчас я не могу – мне нужно время, смириться с твоей изменой. Я вижу: в тебе происходят какие-то перемены, но ты еще мечешься между нами. Это осознавать мне тоже очень тяжело и, я бы сказала, невыносимо больно, но говорю об этом, глядя тебе прямо в глаза… – Она перестала есть и, положив приборы на стол, пристально посмотрела на Глеба. – Заканчивай с ней и дай мне время восстановиться; поживи отдельно месяц-два… Я все забуду, даю слово, этой темы в дальнейшем не коснусь, только ты люби меня и сделай так, чтобы я это чувствовала. Мне так нужны твои поступки, твое внимание и твоя забота… – И она замолчала.

Глеб смотрел на нее, и чувства раскаянья и вины наполняли его сознание.

– Нет-нет! – сказала она, заметив, что Глеб собирается встать. – Не надо… не трогай меня сейчас… И – не говори ничего. Все, видишь – я уже улыбаюсь, поэтому давай завтракать. Кстати, ты обещал мне рассказать какую-то хорошую новость.

Она снова взяла со стола приборы и стала есть.

– Да, точно! – Искренность ее слов сдавили ему горло. – Есть отличная новость. Москва дала мне хорошую работу, и я сегодня лечу в Дубай.

– Это не опасно? – Она вопросительно посмотрела на него.

– Нет, что ты… Даже наоборот. Я думаю, все будет красиво и дорого! Лечу оценивать эмиру рубины, а потом с принцессой Афганистана в Паншере посмотрю месторождение бериллия.

– О, и правда – звучит красиво… Но все равно, будь осторожен и не пей много с этими царскими особами виски.

– Можно еще кофе?

Она встала из-за стола и взяла его пустую чашку. Глеб обнял ее и, подтянув к себе поближе, положил голову ей на грудь. Виктория не оттолкнула его, но и в ответ не обняла.

– Ладно, Глеб, я налью тебе кофе, – сказала она после затянувшейся паузы.

– Знаешь… – Глеб отпустил ее и продолжил говорить: – Я уверен – мне удастся заработать денег и оплатить учебу Филину, как и обещал.

– Отлично! Я так рада за тебя… – Виктория поставила перед ним чашку кофе и вернулась на свое место. – Ты знаешь, а тебе ведь действительно – лучше без усов. И вообще, смотрю, ты стал следить за собой: брови, нос – все ухожено. Я вот тебя не могла заставить это делать. Есть все-таки положительное в этой ситуации.

Глеб посмотрел на нее и столкнулся с прямым, даже вызывающим, взглядом. В его сознании ясно промелькнула мысль: «Пора уходить, иначе темы любовницы не миновать».

– Вика, спасибо тебе! Завтрак был – как всегда; отличный! Мне нужно идти, очень много дел: билеты, приборы всякие взять, лупу… Словом, собраться.

Они вместе, словно по команде, поднялись и пошли к входной двери.

– Ты тоже замечательно выглядишь – животик, вижу, совсем пропал, – сказал Глеб у открытой двери. – Прошу тебя, не думай ты о ней. Я очень быстро разберусь с этой ситуацией.

Глеб взял ее за руку и, наклонившись, поцеловал.

Она смотрела на него, глаза ее были немного влажными и просящими. Молча, в знак прощания она сжала его руку и, виновато улыбнувшись, тихонечко произнесла:

– Пока…

Глеб спускался по лестнице, легкая дрожь стресса пробежала по его нервам. Состояние Виктории напугало его, сейчас он отчетливо почувствовал ее боль и ее мучения. Сев в машину он, подталкиваемый желанием что-то сказать жене, успокоить, набрал номер ее телефона.

– Да, – голос был слабый и растерянный.

– Дорогая моя, – начал Глеб, – прошу, не расстраивайся. Я все помню, всю нашу жизнь, и ничего не хочу менять. Ты знаешь, я думал, это ты меня разлюбила и хочешь уйти, но теперь я вижу твои чувства и твое отношение ко мне. Ты прости меня – не хотел тебе делать больно… Давай, как ты и говоришь, немного поживем отдельно. Ты успокоишься, я восстановлюсь, а про женщину больше не думай – ее больше нет.

В трубке воцарилась мучительная тишина.

– Вика, ты плачешь?.. Не молчи! Хочешь, я поднимусь домой?

– Нет, нет… Все нормально! Поезжай, занимайся своими делами и улетай. Я услышала твое беспокойство, и мне уже хорошо. Глеб, просто мне нужно время… Пока, мой дорогой…

– Целую! – Он чмокнул микрофон и увидел, как погас экран его телефона.

Пробегав остаток дня по намеченному кругу дел, вечером он приехал в аэропорт и, пожелав себе в баре счастливой дороги, вылетел в Объединенные Арабские Эмираты.