Текст книги "Где живет ум"

Часть 2

Глеб посмотрел на часы; они с охранником сидели в машине недалеко от отеля, где через полчаса должен был появиться ереванский курьер. Алексей поглядывал на своего босса и ничего не говорил. Сейчас, сидя в автомобиле, каждый из них настраивался и подбирал слова для предстоящей игры в опасность и деньги. Мимо них проходили туристы, проезжали автомобили – все было обыденно и спокойно. Глеб любил эти последние минуты перед операцией: это волнение и напряжение доказывали ему самому, что он необычный, особенный человек, способный влиять на события в своей и чужой жизни.

Сейчас он откроет дверь автомобиля и опустит на землю только одну ногу – и все начнется!.. Покатится по земле ком проблем и взаимоотношений незнакомых ему людей, а он будет тем самым началом, той песчинкой, вокруг которой все и нарастет.

– Ну, с Богом! – нарушил тишину Глеб. – Я пошел к стоянке такси, а ты давай пешочком. Следом за мной войдешь, и дальше по плану… Так, стоп, чего молчишь? Давай быстро посылай меня к черту, да посмачнее!

– Это с превеликим моим удовольствием! – Охранник расплылся в улыбке и громко выговорил: – Пошел ты к черту и, причем, так далеко, чтобы я твою задницу даже в бинокль не разглядел!

Глеб рассмеялся.

– А что, раньше ты мою задницу в бинокль рассматривал?! И давно у тебя такие наклонности проявляются к мужчинам?.. То-то я смотрю, ты на женщин стал бочки катить!..

– Да пошел ты! – Алексей открыл дверь машины. – Давай, иди уже, остряк-самоучка, и без посылки не возвращайся! Понял?!

– О-о, слушаюсь и повинуюсь! – подыгрывая шутке, произнес Глеб. Выйдя из машины с вместительным дипломатом, служившим намеком на ручную кладь, он отправился на стоянку такси.

Таксист-киприот долго не мог понять, зачем его нанимают, если до нужного отеля было не больше ста метров. Но, привыкнув за годы работы к общению с русскими туристами, он все же посадил Глеба и повез его к отелю своими круговыми дорогами, нагоняя на счетчике долгожданные «еврики».

Этот маневр был нужен Глебу больше для успокоения и продуманности плана. Он не очень допускал, что на такие операции могут быть поставлены профессионалы с цепким взглядом и повышенной осторожностью в поступках. Но, как говорят на Востоке: «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай».

И он, подъезжая к отелю на такси, уже начал отрабатывать свою легенду – прилетевшего из Еревана курьера. Дойдя до стойки администратора отеля Глеб, не снимая темных очков, на плохом английском поинтересовался, в каком номере проживает интересующий его человек и как его можно найти.

Работник отеля, не поднимая глаз на Глеба, сразу погрузился в компьютер и, постоянно отвлекаясь на звонки, стал изучать список клиентов.

– Да, есть такой… Проживает в номере четыреста шесть. Вот там, за углом, – так же, не поднимая головы, продолжил он, – есть внутренний телефон, наберете ноль перед номером комнаты и, если ваш знакомый в номере, он может за вами спуститься.

Поблагодарив администратора за любезность, Глеб пошел к телефону и, проходя мимо сидящего на маленьком диванчике Алексея, еле сдержался, чтобы не улыбнуться.

Охранник сидел в красной дешевой бейсболке, черных очках и, посасывая внушительных размеров чупа-чупс, держал в руках помятый журнал мод на греческом языке.

Завернув за угол и подойдя к телефону, Глеб все-таки не удержался и, разразившись неслышным смехом, прикрыл рот рукой. Его плечи чуть заметно колебались, жирок на животе ритмично подрагивал, ему захотелось еще раз выглянуть из-за угла и увидеть этого «шпиона», держащего за щекой конфетку. Но времени на веселье уже не было. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Глеб набрал номер комнаты и приготовился говорить.

Скорость подъема трубки на том конце линии была, как у самолета; ее подняли практически одновременно с первым зуммером, что говорило о том, что связной сидел рядом с телефоном и ждал звонка.

– Да! – Голос в трубке был твердым и резким.

– Я прилетел из Еревана. Мой родственник просил забрать у вас посылочку, надеюсь, вы ее не забыли?

Глеб сделал паузу, которая и являлась необходимым паролем, и снова повторил вопрос:

– Вы ее не забыли?

– Стойте у телефона, я за вами спущусь. – Голос говорившего оставался холодным и начал напрягать Глеба.

Смех, коснувшийся его несколько минут назад, улетучился из головы, словно его и не было никогда, напряжение стало нарастать, появилось ощущение, что легко эту задачку будет не решить.

Просматривая коридор и лифт он, пытаясь еще на подходе определить внешность курьера, стал всматриваться в лица проходящих мужчин.

Неожиданно кто-то увесисто хлопнул его сзади по плечу и громко поздоровался.

Повернувшись, Глеб увидел сорокалетнего мужчину не меньшей комплекции, чем он сам; измятые уши и сломанный нос его говорили о борцовском прошлом.

Мужчина улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Аркадий, – сказал он, словно монету отчеканил, и очень крепко пожал руку Глеба.

– Мое имя неважно. – Начал сразу перехватывать инициативу Глеб – его возраст давал ему эту фору, так что теперь оставалось только закрепить линию поведения. – Давай, Аркадий, поторопимся и без душевных разговоров, водки в баре и прочей лирики. Мне поручено сегодня вылететь обратно в Ереван, через Эмираты.

– О-о, ну, вот тебе, бабушка, и юрьев день!.. Я тут сижу, как дурак, в этой жаре, выпить не с кем… Увидел тебя – обрадовался! Вижу: мужик здоровый, русский, думал, посидим в номере, по литрухе на брата завалим, поговорим, а тут – опять спешка… Что за жизнь?!

Глеб почувствовал, что он попал, угадал типаж и теперь, словно борзая, взявшая след, стал развивать свое наступление.

– Извини, что нарушил твои планы, но мне нужно торопиться. Если хочешь, – из уважения только, в номере кинем по три рюмочки, но больше не проси – груз! Сам понимаешь – я за него отвечаю.

– Во! Во! Человек!! Ну, это другое дело… – Он потянул Глеба за руку и сам зашагал к двери с табличкой, указывающей на запасный выход.

Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, они зашли в номер. Аркадий без всяких прелюдий открыл сейф и достал коробку, по форме напоминающую большой футляр для очков.

– Вот. – Протянул он ее Глебу. – Здесь две тысячи карат. Пакет, в котором лежат камни, запаян, можешь проверить.

Открыв крышку футляра, Глеб даже через полиэтилен увидел отраженную в свете красоту крупных алмазов. Проверив пайку пакета и целостность наклеенной бумажной ленты с печатью, произнес:

– Чего стоишь?.. Давай, выпьем за окончание твоей работы и успешное начало моей.

– Да-да-да! Вот это правильно! Я-то уж точно свою работу выполнил, теперь ты за эти камушки переживай. – Он пошел к маленькому холодильнику и, достав из него бутылку водки, начал разливать ту в стаканы, приготовленные для воды.

– Э, да ты что?! – Глеб поймал его руку, когда он уже успел налить половину стакана. – С такими дозами я товар не довезу. Себе лей стакан, а мне и половинки достаточно.

Аркадий, не сопротивляясь, перенес горлышко бутылки в свой стакан и, налив его до краев, поднял.

– Ну, как ты там говорил… – Аркадий посмотрел на Глеба. – За успешное окончание моей работы, а я бы даже добавил – за мои еще два дня отдыха.

Он, не чокаясь и, словно гонимый жаждой путник, тремя большими глотками влил в себя весь стакан водки.

– Красиво, но мне пора. – Глеб чокнулся с его уже пустым стаканом и медленно, безо всякого удовольствия начал поглощать содержимое.

Отсутствие закуски заставило его поморщиться, неприятное чувство обожженного горла вызвало несколько глотательных движений.

– Вот, это по-нашему!.. – Аркадий, взяв бутылку, снова стал наполнять свой стакан.

– Ладно, друг дорогой, – вставая, произнес Глеб, – желаю тебе счастливо провести время и отдохнуть, как следует.

Он протянул руку и на прощание обменялся с Аркадием крепким рукопожатием. Крепыш одобрительно кивнул головой и с сожалением от предстоящего расставания, причмокнув, махнул ладонью.

Глеб вышел. Лестница, которую показал ему Аркадий, не имела видеокамер и была сейчас очень даже кстати. Спустившись на два этажа вниз, он набрал Алексея и одним коротким словом «уходим» отправил его к машине.

Выйдя из отеля, он быстрым пошел к автомобилю. Голова, чуть отягощенная алкоголем, отчаянно жалела оставшегося в отеле пьяного связного и опоздавшего курьера. Банальность фразы «такова жизнь» отдавалась в каждом его шаге и, сравнивая произошедшее с шахматами, он с удовольствием заключил, что наконец-то партия осталась за ним.

Сев на переднее сиденье, Глеб посмотрел на Алексея и, теперь снова вспомнив его выпирающий из-за щеки чупа-чупс, разразился приступом смеха.

– А чего смешного-то?! – Охранник завел машину и медленно тронулся с места. – Судя по настроению, дело прошло гладко и спокойно? По моему заданию могу сказать, что курьер не появлялся, и никто в ваш номер не звонил. Ну, чего ржешь-то, как мерин сивый?! Классно я придумал?! Лица моего на камерах будет не разобрать: бейсбола и очки все прикрыли… И вообще, сам загнал меня в эту конспирацию, а теперь сидит тут и хохочет… И что-то чувствую я, от тебя водочкой потягивает… На секунду тебя оставил, а ты уже набрался. Представляешь, когда я этого быка-связного увидел, как сильно за тебя переживать стал? Сидел на стуле, ерзал… Думал бежать тебе помогать, а ты, вижу, и дело сделал, и даже водки попил! Давай уже, колись… Как все прошло?

– Ну, чего тут рассказывать… – начал Глеб, немного успокоившись и перестав смеяться. – Ты все сам видел: мужик действительно был здоровый, но все обошлось без борьбы. А так как он сейчас в номере нагружается водкой, ереванский курьер до него сегодня уже точно не достучится.

– А чего это вы водку стали пить? И скажи, как это он тебе: вот так, прямо после пароля, сам полез в сейф и камушки достал?!

– Да, просто взял, достал и передал. – Глеб вздохнул, ему опять стало жалко связного. – Поехали в банк, оставим все в ячейке. Сообщим ее номер, кому следует, пусть прилетают и забирают. Хотя я не удивлюсь, если узнаю, что тут уже сидит человек из офиса, готовый все забрать.

– Взглянуть-то на алмазы можно? Хотя бы знать, за что рисковали… – Алексей вопросительно посмотрел на шефа, заезжая на парковку банка.

– Что на них смотреть… Да и запаяны они в специальный пакет с печатью. Не будем же мы его открывать?! И потом… – Глеб наклонился ближе к охраннику и почти в самое ухо шепотом произнес: – Я такого второй раз точно не выдержу. Возьму их себе, а московским сочиню историю с потерей посылки.

Глаза Алексея округлились и он, повернув голову, посмотрел Глебу прямо в глаза.

– Вот и я говорю: ужас! Лезет же всякая фигня в голову, туман бриллиантовый… – Глеб засмеялся и, взяв дипломат с камушками, вышел из машины.

В банке процедура оформления ячейки на предъявителя ключа и кодового слова заняла минут двадцать-двадцать пять. Глеб, справившись с необходимыми формальностями, проследовал в хранилище и, взглянув на пакетик с алмазами в последний раз, бережно опустил его на дно металлической коробки.

Выйдя на улицу, остановился у входа в банк. Алексей сидел в машине, светило солнце, приятный, ласкающий ветерок чуть покачивал веточки деревьев, мимо проходили люди… Глеб разжал кулак и снова посмотрел на ключ от чужих миллионов и его спокойной жизни. Отойдя на два шага в сторону, он опустился и присел тут же на ступеньках банка – ему захотелось побыть одному среди людей и еще раз самому себе сказать, что у него все хорошо.

Алексей, уставший от ожидания, наконец-то заметил его и, выйдя из машины, подошел к Глебу. Словно чувствуя настроение друга, молча присел рядом…

– Слушай, – заговорил Глеб после небольшой паузы, – отвези меня в церковь Святого Николая на улицу Грива Дэгени, а сам поезжай в магазин, купи водки, закуски, давай выпьем сегодня… Давай сегодня поставим жирную точку в намибийских проблемах.

– О, слова не мальчика, но мужа! Такие точки я люблю ставить, с удовольствием поставим. А можно мне проявить инициативу и пригласить тебя, – я так понимаю, свободного мужчину, после посиделки в ночной клуб? Только ты сейчас дай мне слово, что вечером составишь компанию и не соскочишь на сон под предлогом усталости.

– Хорошо. – Глеб снова улыбался. Его всегда забавляло и интересовало: как это в Алексее уживались нежные и трепетные чувства к его Манечке и влечение к разгульной жизни в ночных клубах. – Сегодня будем гулять, и я попробую не уснуть… Но уговор! Меня пьяным не оставлять, а не то я и сорваться могу…

– Да ну, что ты! Обижаешь, начальник… Когда это я тебя оставлял?! Вместе придем и вместе уйдем. – Охранник поднялся со ступенек и, помогая Глебу встать, продолжил: – А чего бы ты хотел, чтобы я купил на закуску? Давай, заеду, возьму клефтику и котлетки такие, что в бараньих кишочках…

– Бери все, чего сам хочешь… А сейчас поехали. Я чувствую, пришло мое время пообщаться с Богом. Плохо, наверное, что я в отеле водки махнул, но что-то меня раскачало изнутри. Как думаешь, если я иду у Бога просить прощение, он услышит меня, выпившего?

– Этого я не понимаю… – сказал охранник, усаживаясь в машину. – Мне даже не ясно, как ты, бывший партийный работник, заходишь в эту церковь. Раньше вы атеистами были, а теперь смотрю телевизор: Ельцин стоит в церкви и крестится! Когда успел верующим стать?! Ну, если тебе так жить легче, и ты считаешь, что именно в церкви раздают индульгенции за человеческие ошибки, то ходи, проси – твое право!

Алексей завел двигатель, и они поехали, больше не произнося ни единого слова.

Глеб не мог объяснить себе, почему именно церковь Святого Николая стала для него так дорога и значима. Когда-то давно, много лет тому назад, он впервые пришел сюда с семьей на празднование Пасхи и увидел удивительный обычай киприотов. На площади перед церковью в пасхальную ночь горел огромный костер, сжигая старый мусор и вышедшую из строя мебель – люди избавлялись от плохого и получали возможность начать все заново, с чистого листа.

Ровно в полночь из дверей церкви выходил священник с огромной свечой в руках и со словами «Иисус воскрес» передавал частичку святого огня первому, стоящему у входа человеку.

И тут же, словно по волшебству, через несколько минут тысячи радостных и возбужденных людей с горящими свечами молились и прощали друг друга, желали счастья и здоровья. Потом он много раз приходил сюда, посидеть среди искренне верующих людей, посмотреть на лица, полные правды и благоговения.

Со временем он преодолел в себе стеснение и неловкость, целуя иконы и крестясь на молитвах, научился слушать величественную пустоту церковных куполов при полном скоплении народа…

Так было и на этот раз. Подъехав к церкви, он подождал на улице, пока автомобиль с Алексеем скроется из вида, и трижды, размашисто перекрестив себя, вошел внутрь. Присев на скамейку в стороне от алтаря и молящихся людей, он стал настраиваться, ждать момента, когда его разгоряченное сознание успокоится и вытеснит из головы суету жизни.

Минут через десять он поднялся и медленно пошел к иконе седовласого старца Николаса, которой Глеб доверял свои самые глубокие тайны, обращаясь к ней в молитвах и просьбах. Положив руку на стекло, защищающее изображение от миллионов губ и рук, он, встав на одно колено, перекрестился и шепотом, склонив голову, начал говорить:

– Господи, прости меня, сына твоего слабого и неразумного. Прости, что прихожу сюда, молюсь тебе, смотрю на тебя, знаю и понимаю, как надо жить и никогда так не живу. Прости, что, слыша слова твои о любви к людям, доброте, честности я, словно глухой, прячу их далеко в сознании, когда дело касается моего личного благополучия. Научи меня быть правильным, бороться с искушениями и злом, живущим во мне. Научи верить людям и смотреть на мир, не отводя глаз, научи искренно любить… – Сила, с которой Глеб говорил, стала подниматься волной раскаянья и эмоций, слезы наполнили его глаза, а сдавленное волнением горло застучало пульсом и обозначило на шее напряженные вены. – Спасибо тебе Господи, – продолжил он, смахивая пальцем слезы, – что отклонил мою руку, и я не сжег ребенка, спящего в машине у дома Мэтью… Спасибо, что не ожесточил мое сердце и дал мне немного света в темноте моей души… Спасибо за новые шансы в жизни, за твое покровительство, за то, что сохраняешь мою глупую жизнь в бесконечных дорогах и пустых поисках денег… Спасибо, что не даешь уйти в черные легионы зла, вытаскивая меня на свет любви и человеческой доброты…

Глеб зажмурил глаза и крепко сжал кулаки. Говорить больше не получалось – стресс исповеди порвал натянутые нервы и рвался наружу неистовым криком. Ощутив свою ничтожность, человеку захотелось убежать от себя и жутких страхов прошлого, потерять память, забыть промахи и неудачи, получить прощение от людей и больше никогда и никого не обижать…

Глеб опустился на второе колено и склонил голову еще ниже. Стыд за свои слезы перед молящимися рядом людьми был тем единственным, что еще как-то удерживало его в реальности и не давало сорваться на рвущийся из него стон и плач.

И вдруг почувствовал, что кто-то дотронулся до него рукой… Вздрогнув, Глеб обернулся.

– С вами все хорошо? – Рядом с ним стоял священник и участливо смотрел ему прямо в глаза.

– Да, простите, – отворачивая заплаканное лицо, с трудом выговорил Глеб. – Теперь мне действительно хорошо, а главное – легче. – Вставая, он надел черные очки, и быстрым шагом пошел к выходу.

На пороге Глеб оглянулся: присутствующие с интересом провожали его взглядом; трижды перекрестился и вышел на улицу. Слезы высыхали, волнение уходило, на душе становилось спокойнее. Отправившись до дома пешком он, шагая по берегу моря, с удовольствием разглядывал купающихся людей, лежащих в тени кустарника, котов и застывших на камнях, словно изваяние, ящериц. Подойдя к двери дома, он остановился – она, как и всегда, была открыта. Тихонечко выглядывая из-за угла, Глеб увидел, как Алексей носится по кухне, сервируя стол и одновременно контролируя процесс приготовления чего-то вкусного.

– Так-так… – начал Глеб, появившись на пороге. – Я целый час голодный пешком шел, а у тебя еще ничего не готово!.. Ну и скажи на милость, чем это ты тут занимался, почему тебе не хватило времени разогреть купленную в магазине еду?!

– Слушай, Михалыч, ты, наверное, в церкви телефон выключил. Мне московские звонили, хотят с тобой поговорить – до тебя дозвониться не могут. Я им сказал, что у нас все получилось.

– Да. – Глеб достал телефон. Там действительно было пропущено много разных звонков, в том числе – и от Насти.

Ему показалось очень странным, что он не слышал и не ощущал в кармане телефона, но, не став в этом разбираться и пройдя в зал, он сразу набрал московский офис… Разговор был коротким и до предела лаконичным, а после сообщения реквизитов ячейки банка, не успев даже попрощаться, он услышал в трубке гудки.

– Пошли к черту, даже спасибо не сказали! – выговорил Глеб, убирая телефон в карман. – Ну, что там у тебя? Лично я сажусь за стол. Давай, хватит там бегать! Можно сказать, я не помню даже когда был так голоден, как сейчас, а ты там сюсюкаешься…

– Ой, ваше высочество, извините! – Выглянул с кухни Алексей. – Ваше драгоценное величество если так и будет сидеть, то водка сама из морозилки до стола не дойдет.

– Ну вот, так всегда. Почему у нас нет в команде женщин? Это именно тот случай, когда они могли бы пригодиться, – сказал Глеб, доставая литрового «Немирова» из холодильника.

– Да-да-да! – оживился охранник. – Только мне нужна женщина не только для работы по кухне, но такая, чтобы и на ночь сказку рассказывала.

– Опять у тебя слюнки текут! – Глеб вернулся к столу и начал наливать водку в стаканы из-под воды, как это днем в отеле делал Аркадий.

– Ого! – увидев это, выговорил Алексей. – Ничего себе мы начинаем! Что-то, босс, давненько я такого не припомню, обычно ты все портишь, притормаживаешь.

– Слушай, водка стынет! Давай, неси уже закуску, а то так пить начну и не доживу до твоих ночных бабочек.

Алексей, быстро поставив на стол закуски и разогретое мясо, взял налитый до половины стакан и стоя начал говорить.

– Михалыч, умный ты мужик, за это тебя и люблю! Как мы сегодня всех сделали! Что называется – без шума и пыли. Красота! Давай, друг ты мой, за тебя и твои мозги!

Они с силой ударили стаканами и, выпив до дна, потянули воздух через кулаки.

– Умный, да… – начал говорить Глеб, закусывая греческим салатом. – Нет, Леша, был бы я умный, не пил бы водку стаканами, не ушла бы от меня жена, не провалился бы я в Намибии и не рисковал бы сейчас на Кипре. А давай прикинем, сколько мы под моим чутким руководством заработали денег за последние три месяца? Навскидку получается, что у нас ноль: в Африке потеряли – сейчас вернули, а в семьи мы что принесли!? Красивые рассказы о наших подвигах и большом уме? Правильно жена от меня уходит. Что я ей дал в последнее время, кроме проблем?..

Алексей, положив в свою тарелку два больших куска мяса, пережевывал салат и, не соглашаясь, мотал головой, пытаясь быстрее проглотить. Он явно хотел что-то сказать.

– Не мычи ты уже! – остановил его Глеб, наливая в стаканы водки только на один глоток. – Давай по чуть-чуть, а то быстро загонимся. И тост теперь за мной. Хочу выпить за тебя. Мотаешься ты со мной по свету, бережешь меня за малые деньги. Спасибо тебе, Лешка! – Глеб протянул ему ладонь для рукопожатия. – Будь здоров, дружище.

Соединившись руками в приветствии они, посмотрев друг другу в глаза, уже спокойно чокнулись стаканами, а выпив, привстали и крепко обнялись.

– О! – сказал Глеб, доставая из кармана вибрирующий телефон.

– И кто это мне звонит?

На экране дисплея высвечивалась надпись «птичка».

– Так, стоп, жуй тут сиди, а у меня личный звонок. – Глеб поднялся из-за стола и вышел на улицу.

– Алло! – Нажал он на кнопку соединения. – Настена, слышишь меня?

– Слышу-слышу, мой котик. Ну что ты там? Как у вас дела?

– Дела у нас отличные. – Глеб почувствовал, что речь его немного медлительна – стакан водки уже пошел гулять по организму.

– Чем занимаются мои мужчины? Наверное, за столом сидите? Котик, много не пить! А то я вас мужчин знаю – после водки вас сразу на женщин тянет.

– Что ты! Мы по рюмочке на ужин, не больше! И какие могут быть женщины? У меня есть ты, а брательник твой вообще – отличный семьянин.

– Ой, вот только не надо песен! Я про Алексея все знаю, поэтому и говорю. Про тебя вот еще пока только догадываюсь… А может, ты такой же бабник, как и он? – Настя произнесла это шутливым тоном и рассмеялась. – Да ладно, гуляйте там без присмотра еще два дня. Потом ваша лафа закончится. И скажи мне, когда ты отправляешь Алексея домой? Сколько он еще у тебя пробудет?..

– Почему два дня? – удивился Глеб. – Что ты там придумала? У тебя есть возможность прилететь?

– Ты не ответил на мой вопрос. Когда отправляешь Алексея домой?

– Теперь – когда надо. Мы с ним все, что планировали, сделали. Как раз это и отмечаем.

– Да, отлично! – Голос Насти звенел настроением. – Вот пусть еще два дня покупается, позагорает и домой, к жене и детям. А я прилечу к тебе аж на целых три дня!

– А как тебе это удалось? И что ты сказала мужу? С Ваней кто у тебя останется?

– Какая тебе разница! Что ты вопросы мне тут задаешь? Я все решила – я лечу к тебе. Раз ты ушел от жены и один живешь в доме, значит, тебе уже не нужно прятаться от Виктории и мы можем открыто ходить по Кипру… Да или нет?

– Конечно, совершенно открыто… – Глеб был ошеломлен, волнение поднималось в нем. Напор, с которым действовала эта девочка, импонировал ему.

– Ой, мой котик, я теперь не знаю, как мне прожить эти два дня. Я уже прямо сейчас хочу скорее тебя поцарапать своими когтями, поваляться на пляже, рыбки покушать, по острову покататься, а то у нас такая погода – брр! Мокрый снег валит… И вообще, я постоянно думаю о тебе, погружаюсь в тебя, Глебасик мой сладкий…

– Эй, ты что делаешь? – Глеб посмотрел по сторонам, его никто не слышал. – Птичка моя, ты что, секс по телефону мне устраиваешь?! Ты знаешь, как я соскучился. Приедешь, попадешься мне в руки и я не оставлю тебе сил не то, чтобы царапать меня, даже в туалет будешь просить отнести.

– О-о, звучит интригующе… – Голос ее стал томным и игривым. – Тогда я обязательно куплю себе новый ночной наряд и купальник. Ты же разрешишь мне это сделать? Может, ты, конечно, и забыл, но ты оставил мне свою VISA, и я уже купила себе сарафанчик, бусики, босоножки, сумочку – все в один стиль. Красиво, просто супер! Так хочу, чтобы ты поскорее увидел, какая я для тебя красивая… А представляешь, я еще такое белье себе куплю, сексуальное, приеду к тебе – и ты начнешь медленно с меня все снимать!

– Глеб, ну что ты застрял с этой трубкой! – Услышал он голос Алексея, вышедшего на крыльцо. – Заканчивай, давай, водка греется, градус в перерывах пропадает, а ты все болтаешь… Давай скорее!

Он развернулся и вошел обратно в дом.

– Настена, брат твой мне знаки шлет. Мы за столом сидели, ужинать собирались, давай я вечерком тебе смс напишу. А по карте покупай, что тебе нужно, дразнилка моя. Все, целую!

– Ну, что ты расшумелся-то? Не мог уже рюмку без меня махнуть, – сказал Глеб, войдя в дом.

– Да я уже три махнул, пока тебя ждал! Смотрю, зацепила тебя молодуха-то – физия так и светится. Ладно, черт с тобой, делай, чего хочешь, только скажи: красивая хоть подруга-то?

– Красивая. – Глеб снова разлил водку, потянулся и зевнул. – Помню, слово тебе давал в ночной клуб идти, но поскольку сердце мое занято, могу только посидеть там с тобой, коктейль попить…

– Вот так я и думал! Какое сердце?! Сейчас самое время погулять – с женой разводишься… Я бы на твоем месте менял их, как коллекционеры монеты.

– Ладно. – Глеб снова поднял стакан. – Третий тост за любовь, большую и чистую, без коллекционеров, понял? – Он строго посмотрел на Алексея.

– Любовь – это другое… Что я – не понимаю?

И Глеб только сейчас заметил, что его друг действительно выпивал, пока он разговаривал по телефону. Взгляд того уже утратил резкость, движения стали плавными, а речь – медлительной.

– Любовь, – продолжил Алексей, – это все… За это надо выпить три раза. Вот смотри: раз: за Манечку мою, раз: за одного сына, раз: за другого. Согласен?!

– Точно, давай добавлю, и выпьем за твою семью. – Глеб сразу понял, что большая доза неминуемо завалит охранника, и им уже не понадобится идти в ночной клуб.

– Правильно, они же у меня одно целое, поэтому мы это… – начал сбиваться с мысли охранник, – это, сейчас, вот это… чтобы вместе…

– Не шурши… – улыбаясь и доливая до половины стакан, произнес Глеб. – Давай, муж любимый, за них!

Они чокнулись. Глеб, выпивая, видел, как Алексей с желанием допил водку до дна и, перевернув стакан, поставил его на стол.

– Конец, хватит пить! Нам пора к девочкам! Ты обещал железно… Идем!

– Слушай… Так ведь рано еще; ты давай, закуси, полстакана махнул! Не сиди, а то отрубишься.

– Я?! – Локоть Алексея соскользнул со стола, а голова по инерции кивнула вниз.

Глеб хмыкнул, поднялся и отправился на кухню, преследуя две цели – поставить чайник и дождаться, когда алкогольный сон полностью уложит спать его уставшего друга.