Текст книги "Где живет ум"

Глеб поднял глаза на Рашида и положил породу обратно на стол.

«Вот… – сразу промелькнуло у него в голове. – Вот оно, где собака зарыта, вот настоящая моего причина приезда на месторождение!.. Так вы, московские бонзы, курьером меня решили сделать… Красиво расслабить на работе с эмиром, а потом в Афган, за камушками!..»

Память тут же прокрутила пленку событий последних дней назад.

– Опа-на… – неожиданно для всех произнес Глеб. – Вы несите, несите посылочку, я взгляну… Да, а бумажки свои можете обратно убрать.

Он поднялся со стула и через секунду сел на него обратно.

– Что-то не так? – удивленно спросил Рашид.

– Да нет, все так. Все так, как надо. – Голос Глеба стал твердым и чеканил каждое слово. – Делаем вот как. Берем посылку и едем к самолету прямо сейчас – в Дубай у меня будет много времени разглядеть эти изумруды. Шахту я и смотреть не буду: творите вы тут полный ужас. Берилл[1]1
  Берилл – изумруд является прозрачной разновидностью берилла.


[Закрыть] относится к самым хрупким минералам, легко раскалывается и покрывается трещинами… А вы его динамитом! Извини, Рашид, но как серпом по яйцам… Сразу бы уже взяли молоток и дубасили кристаллы до состояния пыли. При таких, как вы говорите, добычах, вы бы могли уже технику купить, грызть породу машинами и каждый камушек нежненько в бумажку туалетную заворачивать. Понятно… – Он кашлянул, холод проникал в горло. – Что я тебе тут рассказываю… пустое… как молотили вы, так и будете! Семья королевская большая, им денег на жизнь не хватает – я видел. Что уж тут говорить о каких-то машинах и технике безопасности. Но ты скажи мне, Рашид… – Глеб подошел к нему вплотную. – Сколько тут людей гибнет каждый год под завалами?.. Зона-то сейсмическая. Молчишь?.. Ну, молчи, молчи… Ты извини, что я так эмоционально говорю – так, накатило что-то… Давай, бери посылку и пойдем на воздух, там солнышко, наверно, пригревает…

Глеб развернулся и, не прощаясь с управляющим, вышел на улицу.

Внутри все клокотало. Он стоял, смотрел на горы, на масштаб их величия и ничего не замечал. Даже холод, пронизывающий его утром, отступил перед натиском злости и разочарования.

«Ну, как же так, – рассуждал он про себя, прогуливаясь рядом с джипами, – мне скоро пятьдесят лет, я – опытный геммолог, а меня кидают к черту на рога, в холод, в сложную страну простым курьером – пакетик довести… Непонятно, почему вообще мне нужно было сюда прилетать? Сидел бы себе в Дубай и ждал звонка от принцессы – приезжай, мол, забирай посылочку. Нет, стоп… камушки я должен передать Хафизе, я же не в Москву их повезу. Тут что-то другое… – Он перестал ходить. – Тут надо еще подумать».

Глеб сел в машину и с пассажирского места включил двигатель.

– А может, это принцесса решила сыграть свою игру? – продолжил он размышлять уже вслух. – Едем через армейский пост, американцы досматривают меня – и цап!.. А они, королевская семья, ни при чем – русский какой-то промышляет тут, камушки нелегально возит. Нет, тоже бред какой-то… Вон, спрятал в машину и вози через любые посты, сколько хочешь. Уф, да что же это за поездка у меня такая?..

Он вздрогнул, дверь автомобиля открыл Рашид.

– Что, напугал? Вижу, задумались над чем-то. – Голос его, как обычно, был спокоен и выдержан. – Вот! – Протянул он Глебу квадратную коробку из-под виски, которое лежало в бардачке машины. – Тут камни для Хафизы.

Он включил передачу, и они поехали.

Глеб принял коробку; по весу она была килограмм, а может, и больше.

– И куда ее сейчас можно положить? У меня никаких сумок нет.

– Да вниз, под ноги, чтобы американцев не дразнить. Лишь бы им на глаза не попадалось, и все нормально. Кстати, хотите выпить? Теперь можете выпивать, когда захотите – встреч с моджахедами больше не будет.

– Не откажусь. – Глеб положил коробку на пол под водительское сиденье и, приняв от Рашида виски, сделал несколько небольших глотков. – А скажи, Рашид, тебе часто приходится передавать камни в Дубай? Ты их возишь в машине… это, вообще – рискованное дело? Блокпосты разные по дороге, а может, и басмачи какие нападут?.. – Глеб решил немного прощупать взволновавшую его тему.

– Ну, раза два в месяц. Солдаты машину не досматривают, а на этих головорезов – черных охранников королевской семьи – тут напасть никто не отважится. Обычно я летчику все передаю, а он уже там потихонечку довозит до принцессы. В Дубай это считается не очень законным, но вы не волнуйтесь – летчик и в этот раз сам пронесет все в аэропорту, а потом, уже на улице, вам снова коробочку вернет.

«Ничего не понятно, ничего не ясно, – нервно думал про себя Глеб. – Может, я на воду дую… ну съездил, ну посылку захватил… Нет, у меня точно паранойя. И чего я так взвился?! Колотит всего… опасности, обманы какие-то мерещатся. – Он посмотрел на спокойное лицо Рашида. – Нет, мне точно нужно лечиться – на ровном месте запсиховал. Документы до конца не посмотрел, в шахту так вообще не ходил!.. Надо было хотя бы породу с кристаллом отколоть. Ладно, там, в посылке, наверняка есть, что взять для Москвы в качестве образца».

– Слушай, Рашид, а вчерашняя коробка с курицей и пивом где? Не выбросил?

– Нет, она тут, под передним пассажирским сиденьем лежит. А что, закуска нужна?

Он сбавил скорость и, наклонившись, достал вчерашнюю еду.

– Прекрасно, холодненькая, и не испортилась даже, – урчал Глеб ртом, полным куриного мяса. – Теперь совсем другое дело… А за вискарь, Рашид, особое спасибо!

Дорога пошла веселее, они праздно разговаривали ни о чем, Глеб успокоился и, развалившись на все сиденье, решил немного поспать.

– Глеб, Глеб! – Услышал он сквозь сон голос Рашида. – Просыпайтесь… Скорее просыпайтесь!!

– Да… что… Что случилось? – Протирая глаза, Глеб стал оглядываться по сторонам. – Где мы, почему стоим?

– Впереди блокпост. Смотрите, над ним – немецкий флаг; это тебе не американцы – эти точно остановят и досмотрят. Другой дороги тут нет… У вас нет визы в русском паспорте, и мы везем изумруды. Поэтому делайте все, как я вам говорю, и мы проедем без проблем. Вот… это – ваш новый паспорт. – Он вытащил из кармана синий паспорт гражданина арабских эмиратов. – Я сам его покажу на посту вместе со своим паспортом. Вы сейчас из коробки достаньте пакет с изумрудами и положите его в чалму. Отвернетесь лицом к сидению и будете спать, а для убедительности обнимитесь с бутылкой виски. Вас я представлю членом королевской семьи, который с охраной едет к своему самолету. И сделаю все, чтобы они вас не побеспокоили… Да, и может, вы сможете, хотя бы приблизительно, повторить тот чудесный храп, что я слышал, когда мы вчера проезжали блокпост?..

«Так… – пробежало в мыслях Глеба. – Началось!»

Он выполнил все, о чем попросил его Рашид и, отвернувшись лицом к сиденью, издал звук, имитирующий храп.

– Отлично у вас получается! – весело произнес водитель.

Машины тронулись и поехали дальше по дороге. Минут через пять Глеб почувствовал, как машина затормозила и остановилась. Рашид открыл окно и заговорил на немецком языке.

«Прямо разведчик какой-то», – промелькнула в сознании Глеба мысль в паузах между легким похрапыванием и сопением.

Он почувствовал, как Рашид вышел из машины, слышал, как хлопали двери джипа охраны, какие-то шаги то приближались, то удалялись. Немецкого, кроме «руки вверх», он не знал; шорохи и голоса вокруг пугали неизвестностью, но демонстрация храпа отвлекала его мысли от происходящего. Наконец-то дверь его джипа хлопнула. Пара минут – и машина поехала.

– Вы полежите пока еще, не вставайте, – сказал Рашид, набирая скорость. – Они могут смотреть нам вслед.

– А мне и так хорошо! – Глеб повернулся на спину и сделал пару глотков из бутылки. – Я бы даже сказал – замечательно. Ну, расскажи: как там, на посту, все прошло?..

– Как по нотам!.. Немцы сложные, дотошные – вечно им все проверять надо. Они даже собачку пустили машины понюхать, но беспокоить королевскую особу не решились. – Рашид рассмеялся. – А храпели вы очень даже умеренно, как надо. Один солдатик подошел, постоял, понаблюдал за вами и отошел. Если бы я без вас ехал, они бы могли машину начать досматривать, а так – спит принц, как его беспокоить… Я перед Хафизой за доставку камней отвечаю лично, мне промахиваться нельзя. Вот и кручусь, как умею.

– Хорошо у тебя все получается, чувствуется: есть и опыт и сноровка. Психологию ситуации умело просчитываешь. – Глеб сделал еще глоток виски.

– Да, жизнь заставила и научила. Я в Таджикистане начальником райотдела милиции был, потом решил в Эмираты уехать. Через пять лет деньги кончаться стали, вот и попал к принцессе на работу. Ты. – Рашид оглянулся и посмотрел на выпивающего Глеба. – Тоже странный геммолог какой-то. Видел я «науку» – пугливые они все, осторожные. А ты к моджахедам в белой одежде… – Он снова засмеялся. – И страха в лице твоем я не приметил. Блокпост вот тоже тебя показал – другой бы послал меня куда подальше, сказал «знать ничего не знаю», а ты подыграл ситуации, мне помог. Нет, у тебя тоже за плечами «университеты» есть, я это чувствую…

– Слушай, Рашид… – Глеб поднялся и сел. – Раз уж мы перешли на «ты»… Мне в Москву с этого месторождения нужно образец привести. В пакете, что в чалме лежит, камни все считанные и взвешенные или они пока так, «неучтенкой», едут?

– А-а… О пакете и не думай даже. Достань из чалмы, посмотри: внутри одного пакета лежит другой, непрозрачный и хорошо запаянный.

Глеб взял в руки пакет с камушками и покачал на руке.

– Да тут побольше килограмма будет. – Он через пакет стал ощупывать кристаллы и чем дольше он это делал, тем быстрее догадка превращалась в уверенность.

– Ну, что? – Рашид бросил на него взгляд через зеркало заднего вида. – Пощупал изумруды?

– Так ты сразу знал, что это? – Глеб подвинулся на край сидения, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Конечно я знал, что за вопрос… А ты – хороший геммолог. Быстро понял, что именно щупаешь. – Рашид полез в карман, достал пакет с изумрудами и протянул его Глебу. – Здесь сто с лишним карат – для твоего начальства хватит; там же, в пакете, флешка лежит, на ней вся информация о шахте с картинками и рисунками. А мою посылочку положи обратно в коробку из-под виски и брось под ноги.

Глеб молча сидел и, словно глушенная рыба на берегу, только открывал рот, но ничего не говорил. Громкий смех Рашида встряхнул его и вернул к происходящему.

– А ты подумал: на простой просмотр шахты тебе самолет дали, охрану, отморозков этих, что сзади едут… Соберись! Обещаю – сюрпризов больше не будет. В аэропорту все летчик пронесет, а на выходе нас охрана встретит, и поедем мы с тобой к Хафизе арак пить.

Глеб свой изумрудный пакетик убрал в нагрудный карман рубашки, а посылку – в коробку из-под виски.

– Кто ты, Рашид? Для таджикского милиционера ты очень хорошо подготовлен: языки знаешь, в поэзии востока разбираешься, а уже о психологии и говорить не приходится.

Лицо Глеба стало суровым, голос звучал требовательно и уверенно. Понимание, что им манипулировали в опасном деле перевозки контрабанды, пугало.

– И опять молодец!.. Приятно с умными и знающими людьми работать. Значит, хочешь, чтобы маски слетели… Глеб, ну, зачем тебе это? Какая теперь разница… Дело мы сделали, сейчас до Дубай довезем эти камушки и вряд ли еще когда увидимся. Я слышу, ты расстроился, – продолжил он после небольшой паузы, – вот это напрасно. Согласись, в твоем кармане неплохая цена – сотня карат хороших изумрудов за использование тебя «втемную». Потом, ты же сам видел – риска не было, все прошло гладко и хорошо.

Глеб вздохнул, откинулся назад и снова посмотрел на коробку с посылкой.

– Представляю, как они красивы!

– Что? Я тебя не расслышал. Ты сказал «красивы»? – Рашид повернул зеркало заднего вида, чтобы лучше разглядеть лицо Глеба.

– Да, я сказал: красивы. Похоже, камни там отборные. Пальцами я нащупал ромбическую форму кристаллов, да и размеры внушительные – карат по десять и выше. Представляю, когда огранщик срежет макушку кристалла и начнет делать «принцессу», какая сияющая красота выйдет из-под его рук!.. Знаешь, Рашид, я, когда беру лупу и начинаю смотреть внутрь больших бриллиантов, теряю ощущение времени, жизни, реальности. Представляешь, у каждого камня свой, словно рисунок пальца, внутренний мир цвета и включений, и в природе не встречаются повторений…

Рашид опять начал смеяться.

– Глеб, с тобой опасно ехать – еще кинешься на меня из-за этих алмазов!..

Глеб тоже улыбнулся. Его отпускало: вопросы, сомнения, а главное – блокпост остались позади и он, вспомнив про бутылку, с огромным удовольствием сделал несколько глотков.

И снова, устраиваясь поудобнее на сидении, подумал: «Как было бы прекрасно хотя бы одним глазком увидеть целый килограмм алмазов сразу!»

Погрузившись в свои рассуждения и мысли, остаток пути до аэродрома он молчал и лишь изредка смотрел в окно на вечный простор и горы.

Благополучно добравшись до своего самолета, они без долгих прелюдий взлетели.

В этот раз качало и трясло значительно меньше. Глеб пытался заснуть, но вредно затекающие ноги и спина зудели и покалывали изнутри маленькими иголочками.

Рашид, удобно устроившись на полу у входа в кабину пилота, спал, словно ребенок, открыв рот.

«Ну что такое… ну что же это… – мысленно уговаривал себя Глеб. – Надо поспать… В машине не дали, а тут не получается – наважденье какое-то!»

Глеб зевал, устраивал потягушечки, вставал, ходил по салону, снова лежал и наконец-то поймал это чувство погружения в сон. Но самолет вдруг задрожал и левым креном пошел на посадку.

Дубай встретил его прямо на трапе горячим воздухом и тремя длинными телефонными сообщениями от Насти.

Пройдя, как и предсказывал «таджикский милиционер», таможенные и пограничные процедуры без осложнения, они вышли к встречающей их машине.

– Слушай, Рашид, – начал говорить Глеб, уже протягивая руку для прощания, – а зачем я поеду к Хафизе? Посылка у тебя, мои документы и камушки у меня, а арак пить мне не хочется. Давай прощаться. Принцессе привет и пожелание удачи в бизнесе. Может, еще и увидимся когда…

– Ну, что же, прощай! Всего тебе хорошего и не держи на меня обиды. Я думаю, к своему опыту ты теперь смело можешь добавить навыки контрабандиста. Да и мало кто может похвастаться, что перевозил целый килограмм алмазов! – Он крепко пожал руку Глеба, сел в машину и поехал дальше по своей дороге и жизни.

Глеб постоял немного, провожая взглядом уезжающую машину, и с сожалением подумал, что судьба, наверное, больше не столкнет его с афганским «водителем».

– Алле! – Поднял он трубку зазвонившего телефона. – Привет, моя дорогая! Ты прямо чувствуешь, что я уже прилетел.

– А я всегда тебя чувствую. – Голос жены был дружелюбен и мягок. – У тебя все нормально? Когда домой собираешься?

– Все отлично! Работу сделал. Стою сейчас в аэропорту и думаю, куда мне лететь: к тебе на Кипр, а потом в Москву отчитываться и образцы отвозить, или сразу в Москву.

– Глебушка, конечно в Москву. Лети, заканчивай свои дела и возвращайся скорее. У меня для тебя есть новость. Хотела сюрприз тебе сделать, да сил терпеть нет.

– Да? Ну, давай тогда, говори, не томи. – Глеб вернулся в прохладное помещение аэропорта.

– Я купила нам билеты на Новый год к дочери в Канаду. Очень хочу, чтобы мы всей семьей встретили Рождество, проводили старый год и зажили по-новому, не оглядываясь назад. А ты… – продолжила Виктория после небольшой паузы. – Заканчивай все, слышишь, все-все свои дела в Москве и скорее возвращайся.

– Отличная новость! – быстро ответил Глеб. – Я думаю, что у меня будут деньги на поездку, учебу Филину, ремонт машины дочери и подарок под елочку тебе.

– Глебушка, я очень надеюсь, что ты все правильно сделаешь. Позвони мне из Москвы, хорошо? А сейчас мне нужно работать – клиент под маской лежит, пора идти. Целую тебя и люблю…

– Обязательно наберу, не волнуйся. И про женщину эту больше не думай – ее правда-правда уже нет. Целую тебя! Ты все отлично придумала с Новым годом. Пока…

– А… почему не сказал, что любишь?..

– Я подумал, что тебе сейчас от меня слова любви будет как-то тяжело слышать, вот и промолчал.

– Ты не думай… Если есть что сказать – скажи, если еще не готов – тоже скажи. Ну, так что?..

Глеб молчал… она ждала… В трубке воцарилась тишина.

– Вика, извини, пока не могу… Дай мне время забыть все и вернуться к тебе. У меня сейчас какая-то внутренняя пустота… Понимаю только, что ты – мой самый дорогой человек. Извини, если не сказал тебе всего, что ты хотела услышать.

– Это ужас, как нам, женщинам, с вами, мужчинами, тяжело!

– весело и даже немного озорно произнесла Виктория. – Ты с любовницей расстаешься, а мне, жене, нужно тебя успокаивать и даже дать время прийти в себя после такой «трагедии».

Глеб улыбнулся.

– Ну, зачем уже так утрировать!.. Нет у меня никакой трагедии. Сожаление есть, разочарование есть, потеря иллюзий тоже есть – но я справлюсь и прилечу из Москвы уже другим человеком, поверь.

– Да уж, пожалуйста, постарайся! Ты уже взрослый мальчик и знаешь, что тебе делать. Только просьба – не заливай свою проблему алкоголем. А то она легко воспользуется твоим пьяным настроением и опять сделает тебя ручным кроликом своих желаний. Все, целую, пока!

– Кроликом желаний… – повторил Глеб за женой, убирая телефон с пока еще непрочитанными сообщениями от Насти в карман.

– Придумает же словечко!

Он прошел к кассам и купил вечерний билет на Москву. Оставшееся до вылета время он расчетливо израсходовал на поездку в отель за своими вещами, ужин в ресторане и посещение зоны беспошлинной торговли аэропорта в Дубай.

Войдя внутрь самолета, Глеб сразу накрылся пледом, снял ботинки и, достав телефон, чтобы его отключить, вспомнил о неоткрытых письмах Насти.

«Котик мой милый и самый дорогой мой человек…» — побежали его глаза по сообщениям. Закончив читать, он выключил телефон и тяжело вздохнул. Опять ни одно слово не вызвало у него сомнений в искренности и подлинности ее чувств.

«Не понимаю, ничего я не понимаю! Такие нежные и красивые слова о любви – и такой обман!» – Глеб заерзал в кресле.

Самолет разгонялся для взлета.

«Ювелир какой-то с «цацками», муж с новой машиной и квартирой и я – с жалкой двадцаткой последних денег… Зачем ей это все нужно? Не могу, помня ее глаза, даже представить себе, что вся эта игра, вся эта продажа себя устраивалась только ради денег… – Самолет набрал высоту и лег на курс. – Нужно встретиться и поговорить. И потом, какое мне теперь дело до ее разборок с ювелиром, если я сам твердо решил с ней расстаться и вернуться к жене…»

– Решил?.. – спросил он сам себя. – Отвечай, чего молчишь?

– Снова обратился к себе с вопросом. – Только давай, честно отвечай, как на духу! Молчишь… не знаешь, что сказать. Забыть ее не можешь! А может, ты ее все еще любишь?.. Да нет, – ответил уже с другой интонацией, принимая правила игры разговора на два голоса. – Нет… Да и как ее можно после такого любить?!.. Да, а что тогда вздыхаешь?! Ответить нормально не можешь, мямлишь неуверенно, лукавишь тут… Ничего и не лукавлю! – Второй его голос словно оправдывался и отбивался от напора первого. – Просто, мне трудно поверить, что все ее слова о любви ко мне – только игра и обман. – И снова первый: – Ну, ты насмешил!.. Сколько тебе еще нужно доказательств ее предательства и коварства: от мужа она не уходит, ювелира на колечки обула, с тебя, нищего босяка, и то – последние деньги свинтила! А ему поверить трудно!! Да, ты прав…

– второй голос продолжал оправдываться печально и с сожалением. Но давай я в последний раз хоть встречусь с ней и поговорю! Хотя, я чувствую, это принесет мне только разочарование… – Но первый голос не хотел оставлять его в покое: – Ой-ой-ой, сейчас растрогаюсь! Последняя попытка… разочарование!.. Дурак дураком, даже разговаривать с тобой противно!!! Идиот просто!..

Первый голос Глеба замолчал, второй снова вздохнул. Согласия и понимания между ними не было.

– Ладно, – сказал он сам себе, словно третейский судья, – у тебя есть последняя попытка увидеть истинное лицо этой женщины. Разрешаю тебе встретиться с ней и поговорить.

Снова поискав удобное положение для ног, он закрыл глаза, и очень скоро два голоса, словно две души, нашли покой и спокойствие в спящем теле Глеба, летящем навстречу вопросам и ответам.

Часть 4. …и снова Москва

Шереметьево опять гудел, как улей, толкался народом и стоял в очередях.

Глеб, убрав пакетик с изумрудами в плавки, спокойно миновал таможенный пост и попал в крепкие объятия Алексея.

– Михалыч, етитская сила, отлично ты выглядишь! Живот спадать стал и щечки твои хомячьи уменьшаются! – Охранник улыбался всем своим сочетанием природных и керамических зубов.

– Здорово, Лешка, здорово! Очень рад тебя видеть. Это весь мой багаж. – Показал он рукой на маленький черный чемодан. – Можем ехать.

– Ну и отлично, пошли тогда.

Выйдя на улицу, Глеб увидел грязный снег, грязные машины и топающий по лужам и снежной каше народ.

– Леш, после Дубай вернуться в эту слякоть – просто мурашки по коже… бр-р-р!

Глеб поежился и состроил гримасу брезгливости.

– Ой, ну не выпендривайся, а! Дубай, море, солнце – конечно, это здорово! Кто б спорил… А что нам теперь тут, в этой серости, с тоски умирать или водку от депресухи глотать? Нифига, Михалыч, и у нас тут свои радости и подснежники имеются, только нужно привыкнуть. Это сейчас тебе глаз режет, а поживешь с недельку – привыкнешь. А за городом, на даче, так вообще просто красота: снегири на ветках, шашлычок ароматный… И вообще, в нашей «Палестине» тоже есть свои праздники… Ну, что, куда тебя везти? К родителям что ли? – Алексей, сев за руль своей машины, завел двигатель.

– Да, чего спрашиваешь… К старикам, конечно, а куда еще? Ты-то вот в гости не зовешь.

– А что, родители твои не знают, что ты прилетел?

– Конечно, не знают; я и сам не знал, где буду сегодня. А потом, они всегда вечером дома и меня ждут всегда.

– Так. – Алексей выехал на Ленинградское шоссе. – А может, и правда к нам?.. Закуска у нас есть, водка в холодильнике, а спать будешь на кухне. Утром проснешься, съездишь в офис, с начальством пообщаешься, а потом я тебя кину за город к родителям. А?

– Ну, хорошо, уговорил! – В голове у Глеба пробежала мысль: «Так я вполне легально могу порасспрашивать подробности Настиного скандала с мужем и любовником…»

Алексей, обрадованный, позвонил своей жене – Манечке. Дорогой они заехали в магазин и, докупив еще продуктов к столу, через сорок минут уже сели ужинать.

Жена охранника, выпив первую рюмку за приезд Глеба, пошла укладывать мальчишек спать, а мужчины, не затягивая процесс, выпили еще по паре рюмок водки и перешли к разговору.

– Леш, а что там сейчас у Настюхи-то твоей происходит? Как муж ее назад принял? – Глеб, задавая вопрос, старался придать своему голосу интонацию формальности и спокойной товарищеской беседы.

– Настя… Ладно, пока жены нет, скажу тебе… Такая стерва!! Сам бы ей ремня врезал, да сестра родная! Куда теперь деваться… Оказывается, этот ювелир шубы ей покупал, пальто всякие, словом, гардероб забил. Когда понял, что она его за нос водит, обвинил ее в непорядочности и потребовал побрякушки назад.

– Ну, это ты мне в прошлый раз по телефону рассказывал, – перебил его Глеб.

– А я тебе рассказывал, что ей пришлось часть вернуть?..

– Рассказывал. – Глеб разлил водку по рюмочкам.

– А про то, что она у любовника денег занимала?.. А ушлая какая, а! На деньги ювелира купит себе, скажем куртку, потом ее мужу покажет, тот тоже денег дает, и она опять по кругу магазины объезжает. Больная!!!

– Да все это ты мне рассказывал уже! Вот как муж-то себя повел – я так и не понял.

– Вот муж… – Алексей поднял рюмку. – Давай за нас, мужей, тяжело нам с ними, женами нашими…

Они выпили, закусили и, помолчав немного, продолжили тему разговора.

– Муж Настены повел себя очень странно: обрубил все разговоры и сейчас делает вид, что ничего и не было. Похоже, любит ее без памяти и готов принимать все, что она вытворяет.

– Так, а что с этим ювелиром? Я так понимаю, он подарки делал, жениться на ней хотел…

– Да пень старый!.. Двадцать лет разницы в возрасте, а туда же – жениться! Купить хотел молодуху, да не получилось… Сидит где-то, сопли на кулак наматывает: теперь-то ни подружки, ни денег!

– Леш, а может, он тоже любил ее, на счастье надеялся, о будущем мечтал, ни в чем ей не отказывал?.. А тут – бах! Кидают его и на любовь, и на деньги. – Глеб поднял глаза и пристально посмотрел на товарища. – Мне тоже пятьдесят, как ювелиру тому… И ты знаешь, у меня подружка есть и на сердце она мне легла – постоянно о ней думаю!.. Но это беда и горе, если твои чувства подогревают только для того, чтобы ты открыл кошелек…

– Михалыч, да ты чего сравниваешь?! Ты-то еще мужик о-го-го! Да и не такой дурак, чтобы под капризы и причуды девочек деньги кидать. Точно говорю?..

«Да нет, дурак… Да еще какой дурак!!!» – мысленно ответил он Алексею, а вслух продолжил:

– Знаешь, что плохо? Сошло твоей Насте это с рук, выкрутилась… А это значит, что она и дальше будет так жить и мужиков разводить. Правильно говоришь: ремня ей нужно – совесть с задницы до головы поднять.

– Мальчики, а вот и я! – Вернулась за стол Маня. – Да что-то вы не едите ничего, заговорились совсем! Наливайте уже мне, выпить хочу за вас. Так я люблю, когда вы дома за столом сидите, а не мотаетесь по свету в поисках приключений на свою голову.

Разлив по рюмкам водку, они выпили и перешли к разговорам о трудностях жизни в большом городе, планах на лето и быстро растущих детях.

Потом, попив чая и пожелав всем спокойной ночи, Глеб отправился на кухню спать.

Раскладушка предательски скрипела. Он мысленно распланировал завтрашний день и, наметив встречу с Настей после обеда в их любимом ресторане, повернулся на правый бок, желая себе спокойной ночи.

Утро началось с криков детей, хлопанья двери холодильника и резких окриков Мани, собирающей детей в школу.

Одевшись, он пошел в ванную и принял душ, окончательно разбудивший его от тяжелого московского сна. Есть ему не хотелось и он, выпив чашку кофе, попрощался и поехал в офис на метро. Люди в вагонах были сосредоточенные и уставшие. Даже раннее утро не приносило им удовольствия, печать полного отчуждения и безразличия несли они на своем лице, как карнавальную маску.

Прогулявшись от метро до офиса, он с удовольствием дышал морозным воздухом, разглядывал дорогие машины и одежду москвичей.

На входе в здание компании охрана долго мариновала его согласованиями и выяснениями, но все же пропустила и направила Глеба в комнату для переговоров. Одобрительные возгласы и даже хлопки раздались сразу, как только он переступил порог комнаты. Собравшиеся сотрудники офиса, большинство из которых он видел впервые, хлопали его по плечу, разливали шампанское и выпивали за него. Недоумение и вопросы, которые Глеб хотел задать кому-нибудь из руководства компании, через час улетучились и забылись.

Алкоголь, улыбки служащих, деньги, полученные за поездки в бухгалтерии офиса, подняли его настроение до высот блаженства, и только одно обстоятельство тяготило Глеба: пора было уезжать. Отправленное им сообщение Настя получила, и время их встречи приближалось.

Дорогой до их французского ресторана он пытался собраться, нагнать на себя суровости и категоричности. Попытки снова что-то обдумать и понять их отношения тщетно разбивались и ни к чему не приводили.

Войдя внутрь, Глеб обмяк, память качала его в разные стороны, словно ветер ивовый кустик, и он решил плыть по течению, надеясь, что все-таки подберет нужные слова и сейчас расстанется с ней.

– Котик мой сладкий! – Она встала из-за стола и, сделав шаг навстречу, прижалась к нему и затихла. – Я так по тебе соскучилась, что готова разорвать тебя – как это было у Киплинга – на тысячу маленьких медвежат! – Через секунду она исправилась: – Нет, даже на миллион!

Глеб обнял ее, мысли носились в голове, но нужно было начинать: промедление отнимало у него силы.

– Я тоже очень скучал, можно сказать, мучился, словно мальчик, который знает, что ему подарили подарок, но открыть его можно только завтра.

Практически все посетители ресторана, невольно перестав есть, обратили внимание на экстравагантную пару, застывшую в центре зала в объятиях и молчании.

– Глеб, – сказала Настя, усаживаясь за стол, – я в этот раз еле пережила нашу разлуку. Представляешь, просыпаюсь ночью, а у меня какие-то виденья и туманы, а там твой силуэт, и я бегу к тебе, бегу, бегу… Но расстояние между нами не сокращается, и сил уже нет… Руки тяну – а туман все сильнее и сильнее… Глебушка, мне сегодня так плохо, ты даже не представляешь!

– Стоп! – Сказал он, усаживаясь напротив Насти. – Я все представляю и знаю… Ты забыла, что твой старший брат – мой друг!..

– Что будете заказывать? – услужливым голосом спросил официант, незаметно подошедший к столу.

– Салат, мясо с кровью, вино. Лучше – южноафриканское, – быстро заказал Глеб, отправляя официанта подальше. – Настя, – обратился он к ней, глядя в ее влажные и напуганные глаза, – я все знаю: и про ювелира, и про мужа, и про тебя. Одно понять не могу, как ты с этим живешь?! Столько мужчин… – Глаза Глеба тоже наполнились слезой. – Зачем тебе эта пустота нужна? Кого ты в этой жизни по-правде любишь? Не хочется думать плохо, но прочему-то лезут мысли, что любишь ты только себя! – Слеза быстро скатилась по щеке Глеба. – Мне сейчас так же больно, как и тебе – рушатся мои иллюзии.

Настя обмякла, словно подстреленная и, опустив голову в ладони, зарыдала.

Сейчас она думала о предательстве. Она же просила брата, нет, даже умоляла его не рассказывать о ее проблемах с ювелиром! И вдруг такое фиаско, такое коварство и такая измена!!

Глеб с трудом смотрел на ее слезы и волнение. Эмоции не давали ему рассуждать и вызывали жалость и сочувствие. Линия поведения, нацеленная на расставание, начинала давать трещину.

Настя уже не слышала его. В голове звучало: «И здесь все рушится, все ломается, а эта единственная из всех ее связей была хоть какой-то солнечной, теплой и согревающей. Может, впервые в жизни она, общаясь с Глебом, почувствовала немного тепла, немного какой-то материи, пусть и вне ее понимания, но трепещущей и свободной… Так нет же, злой демон чужого языка все сломал и исковеркал!»

Глеб смотрел на нее и по-своему трактовал ее рыдания и вздрагивающие плечи.

Он считал это раскаянием и проявлением любви к нему, ошибочно думая, что другого просто не может быть. Мысли, что он велик и мудр в прожитой жизни уводили его от реальной оценки происходящего.

Официанты, наблюдая за эмоциями разговора, быстро принесли еду, разлили вино и неслышно удалились.

Настя, роняя слезы, открыла сумку и, достав одноразовые салфетки, снова закрыла лицо руками.