Текст книги "Искусство любви"

Ведь нет же под луной ничего более вечного, чем телевизор, не правда ли?

Его история, впрочем, не произвела на сотрудниц большого впечатления: все их переживания такого рода давно находились под толстым слоем бытовых проблем. «Да и у меня, похоже, всё уже в прошлом», – вздыхал Борис, ремонтируя аппаратуру…

Днем он выполнял свои обязанности инженера, а вечерами смотрел латиноамериканские сериалы, в сюжетные ходы которых, несмотря на их очевидную убогость, погружался полностью.

Но жизнь активно двигалась вперед и порой преподносила Борису приятные подарки. С появлением в России Интернета искать информацию о Певице стало намного проще, а объем ее увеличился в десятки раз!

Оказалось, что старые поклонники не забыли ее: информация у них на фан-сайте была новой, интересной, а порой – и просто сенсационной! Сходство Певицы с Кармелой оказывалось не только внешним. Совпадали многие биографические реалии, и даже – черты характера… А тот факт, что Певица могла погибнуть в один год и даже месяц (!) с Кармелой, – придавал их сходству поистине мистический оттенок!

Технический прогресс двигался семимильными шагами – вместо заезженной видеокассеты с третьей копией оригинальной записи, да еще добытой по знакомству, у Бориса отныне появились DVD отличного качества. Они продавались свободно и не портились от многократного просмотра.

А воспроизводились концерты теперь на огромном экране ЖК-телевизора с таким качеством, что на лице ее можно было различить даже капельки пота – настолько близко она находилась.

Она пела только ему и разговаривала с ним!

…Борис довольно оперативно смог собрать ее полную коллекцию концертных выступлений – их набралось более пятисот; интервью СМИ и участие в различных телешоу – еще почти столько же! Под каждым из них стояла дата. Он расположил записи в хронологическом порядке, а затем распечатал число и год. Вышло пятнадцать листов. В среднем – он видел ее два раза в неделю на протяжении пятнадцати лет с конца семидесятых и до начала девяностых годов! Ни с кем, кроме родителей, Борис не виделся чаще…

Он задумался. Мысленно прошелся по этим датам, пытаясь вспомнить: а чем он занимался в эти дни? Школа, институт, друзья… В его мозгу вспыхивали отдельные события; иногда важнейшие, иногда ординарные, но которые почему-то врезались в память… Певица была далека и почти нереальна, а он жил обычной жизнью миллионов людей. Концерты проходили вечерами; значит, в это время он ужинал? Конечно, а потом смотрел программу «Время» – ведь именно тогда в странах «социалистического лагеря» происходили судьбоносные события! До конца восьмидесятых он не знал о ее существовании, а затем – смог найти лишь с десяток фото… Она пела не для него… тогда.

Но сейчас – он видел старые записи и… заново проживал эти годы!

Уже вместе с ней.

Со временем возраст взял свое – она поправилась и… стала ему еще ближе, еще роднее! Теперь это была не поп-дива, над внешностью которой трудились лучшие визажисты и одежду которой шили лучшие модельеры, а простая земная женщина, одетая в обычный неброский наряд и выступающая отныне в провинциальных городках Европы.

Концерты Певицы стали подвергаться критике – настолько разителен был контраст между нею сегодняшней и той куколкой с ангельским голоском, в которую влюбилось в свое время полмира! Ее эпоха прошла – на эстраде давным-давно царили новые ритмы. И лишь ностальгия по золотым временам диско восьмидесятых поддерживала интерес к артистам того времени. Многие исполнители колесили по российским провинциям да выступали в ночных клубах – сорокалетние «новые русские» вспоминали молодость и, соответственно, хорошо платили!

Но его певица была не из их числа. Она отклоняла подобные унизительные предложения, не желая быть «живой грампластинкой», и это не оставляло Борису шансов увидеть ее. Хотя, по большому счету, этого теперь и не требовалось. Она заняла прочную нишу в его душе и сердце… И этого ему было вполне достаточно.

С момента исчезновения Кармелы прошло семнадцать лет, и его жизненный путь стал прямым и понятным. Уже не за горами кризис среднего возраста, а он еще не обзавелся потомством. Строительство загородного дома, бытовые проблемы – в его голове оставалось всё меньше и меньше места для этой трагической истории.

…Месяцы ранней осени 2006 года были заняты командировкой. Там же Борис отметил и восемнадцатую годовщину своей трагедии. Он всегда отмечал этот день – смотрел на многочисленные фото Певицы и молил Бога лишь о том, чтобы она не умерла раньше него. Хоронить по сути дела одного и того же человека в третий раз (!) было выше его сил…

Ну в самом деле, чья психика способна выдержать такое?!

Глава 10
Певица

Едва Борис в начале ноября вернулся в Москву, произошло событие, нарушившее спокойное течение его жизни. Вырулив на Садовое кольцо в районе Сухаревки, он боковым зрением «зацепил» огромную афишу, на которой, в числе других имен, увидел…

Боря немедленно остановился прямо под знаком «остановка запрещена», опустил стекло и взглянул на афишу, стараясь унять охватившее его волнение. Глаза не обманывали: на афише действительно было написано ее имя!

…Когда и где? «СК „Олимпийский“. Международный музыкальный ретро-фестиваль.» Он зажмурился и глубоко вздохнул, пытаясь унять сердцебиение, а потом просканировал афишу еще раз. Ошибки не было! Он поднял стекло, закрыл глаза и устало откинулся на спинку сиденья. Свершилось! В Москву приезжает женщина, о которой он знает практически всё, что только можно было узнать, и которая, даже не подозревая о его существовании, живет в его душе все эти годы…

В стекло левой дверцы его машины постучали. Борис очнулся, достал права и вышел. Гаишник смотрел на него удивленно и даже с некоторой опаской: не слишком ли крут этот парень, что позволил себе такую наглость? Ведь его патрульный экипаж находится всего в ста метрах впереди, и он не мог не видеть этого!

– Младший лейтенант Малахов! – Он коснулся рукой фуражки. – Вы видели знак?

Но Боря покачал головой.

– Это не я встал, – улыбаясь, ответил он. – Это Она меня остановила… Певица.

– Кто?! – завертел головой гаишник. – Пойдемте в машину, пройдете тест на алкоголь.

Борис снова покачал головой.

– Да всё в порядке, товарищ лейтенант… Трезвый я! Дыхнуть? Готов понести наказание. (Он достал кошелек.) Не надо протокол! Я лучше так… Я… я очень тороплюсь! Сколько с меня?

…Уже через час в бумажнике Бориса рядом с фотографией Певицы лежал билет в первый ряд. Оставшаяся до концерта неделя прошла как в тумане.

…Она должна была выступать предпоследней и спеть три песни. Он не взял фотоаппарат или видеокамеру, а выпросил у приятеля морской бинокль. Одуревший от грохота музыки, лазерных вспышек, духоты и выкриков, Боря сидел с закрытыми глазами. Он не хотел видеть ничего до… Он берег глаза.

Заиграла знакомая мелодия, и на сцену вышла-выбежала ……. Пораженный, Борис сидел не шелохнувшись, не замечая кричащих и вскидывающих руки поклонников – зрители перестали существовать для него. Он не хлопал и не кричал, а навел бинокль на лицо…

Ее глаза оказались ближе к его глазам, чем он мог ожидать!

Ее губы – ближе к его губам…

Казалось, он может целовать каждый квадратный сантиметр этого милого и бесконечно родного лица! Кровь застучала в висках, в животе стало пусто и холодно, левую часть груди заложило – Борис почувствовал, что задыхается…

Сомнений не оставалось – это была его Кармела.

Непритязательные декорации и довольно скромный наряд лишь усиливали это впечатление…

Только микрофон в ее руке был настоящим.

После выступления Борис вышел в скверик.

– Ты уехала на Родину… сама или КГБ помог тебе уехать?! Мне сказали, что ты умерла, но я не считал тебя погибшей и не верил в это… Ты пыталась забыть меня или тебя заставили это сделать?.. У тебя получилось? У меня – нет…

Борис не замечал, что прохожие поглядывают на него с недоумением – он разговаривал вслух. Но он должен был поговорить со своей Кармелой. Хотя бы так.

Должен был разобраться в ее и своей жизни…

– Из тебя сделали эстрадную суперзвезду, но… это было уже так давно! Сейчас ты пытаешься снова напомнить о себе, но… – Он покачал головой. – Получается не слишком хорошо… Из Интернета я знаю о тебе всё – я прочитал сотни интервью, а также все слухи и сплетни на форумах. Отсмотрел семьдесят часов видео – все твои выступления за эти годы… Ты не очень счастлива в браке, а твое богатство прошло как-то мимо тебя – ведь ты равнодушна к деньгам так же, как и я; быть может, потому… что нам обоим смерть дохнула в лицо ледяным ветром?

Ты жалеешь, что всё сложилось именно так?..

Глава 11
Босиком на Эверест

Домой вернулся совершенно другой человек. Проблема, мучившая его все эти восемнадцать лет, вновь показалась ему самой главной проблемой жизни: ему требовалось найти выход из тупика, в который его загнала эта история.

…Она ничего не спрашивала. Она поняла всё без слов. Села рядом, прижала к груди его голову.

– А ты напиши ей… – начала Мария, осторожно подбирая слова. – Расскажи про всё-всё и… ты наконец поставишь точку в этом вопросе. Тебе все-таки надо закрыть прошлое, понимаешь? Это не Кармела – это совершенно чужая женщина, из другой среды, другого мира – богатая западная певица, бывшая суперзвезда, вышедшая в тираж. Если бы ты встретился с нею лично, то понял бы – это не родной тебе человек. Твоей Кармелы больше нет.

– Не смей так говорить… – Борис произнес это твердо, но тихо и как-то обреченно. – Она жива, и я напишу ей, а ты… ты у меня умница!

Подумать только, такая простая и понятная мысль все эти годы просто не приходила ему в голову! А может, какой-то мощный внутренний и не осознанный до конца барьер в виде тонкого листочка подписки о неразглашении военной тайны не давал ей ходу?

Но что написать ей в том письме?! Господи, помоги! Боря задумался…

Надолго.

…Набросать в одну беспорядочную кучу все ласковые и нежные слова, которые он не успел сказать Кармеле, все чувства и эмоции, владеющие его душой; всю боль, разрывающую его сердце? Но письмо тогда получится очень сумбурным. Она может просто не понять его и, не читая, бросить в корзину… Нет – нужно спокойно продумать, как рассказать, преподать эту историю ей – как дать ей понять, что она и есть главная героиня этой истории! План письма постепенно созревал в голове, хотя сложность задачи и казалась запредельной.

Его лучший друг Алексей лишь крутил пальцем у виска:

– Ты в своем уме? – горячился он. – Что бы ни происходило с тобой и твоей Кармелой – это касается лишь вас двоих. Какое дело до этого чужому человеку, а тем более – певице, мировой знаменитости?! Ну и что с того, что они были похожи, и та копировала ее во всем? И потом… А если она тебя пошлет? Мягко так, по-интеллигентному, но все-таки пошлет? И что тогда? Похоронишь свою Кармелу раз и навсегда? Так, может, не стоит рисковать, а оставить всё как есть? Подумай хорошенько… Подумай… А потом – еще раз подумай, и еще – прежде чем ручку в руки брать.

А Боря только и делал, что думал; мало того – он буквально сходил с ума от этих дум! Конечно, Алексей прав – одно дело хранить в бумажнике ее фото и считать ее своей «Кармелой», другое – писать такое незнакомому лично человеку, получившему за долгие годы своей карьерной статусности десятки тысяч писем со всего света… Да и вероятность ответа была равна практически нулю! Но чем сложнее, фантастичнее и нереальнее была задача – тем злее он становился: «Я должен это сделать! Назло всему, наперекор логике! Я должен написать так, чтобы это письмо поразило ее в самое сердце, пробив многолетние наслоения равнодушия и цинизма, вызванного публичной деятельностью и обилием поклонников!»

Хотя… Ему почему-то хотелось верить, что она обладает восприимчивой, легко ранимой душой и отличается этим от других «звезд» шоу-бизнеса.

Борис еще раз перечитал все интервью и пересмотрел все видеозаписи. Женщина, поющая для него с экрана, давно стала ему родным человеком, но это было какое-то «виртуальное» родство. Борису не удавалось настроить свою душу в унисон с душой Певицы. Тут требовался кто-то знающий ее лично – но об этом приходилось только мечтать.

Он метался в поисках помощи, не зная, что делать…

Его изобретательный ум не придумал ничего лучшего, как обратиться к астрологу (надо ли говорить, что к одному из самых авторитетных и дорогих в Москве!). На Певицу составили гороскоп. Весьма удивленный астролог порекомендовал Борису своего специалиста-нумеролога – тот составил описание типа личности и черт характера по дате рождения.

Прорицательницу Борис нашел сам. Предсказания ей удались не очень – ничего конкретного: общие слова, банальности. Привыкший доводить каждую идею до логического завершения, Боря просто не мог не обратиться и к колдунье, которая, впрочем, привычным нашим представлениям о колдуньях никак не соответствовала, а оказалась красивой интеллигентной молодой женщиной. Она попросила Бориса называть ее магом и, выслушав его историю почти до самого конца, тем не менее довольно неожиданно прервала его:

– Ты хочешь найти ее след?

– Да! – вздрогнув, эхом откликнулся Борис.

– А если она не погибла?

– Вы это знаете?! – взволнованно воскликнул он.

Женщина покачала головой.

– Ничего не могу сказать тебе… Я работаю лишь по фото.

Борис как-то сразу обмяк.

– Жаль, – произнес он с откровенной досадой.

– Но если она не погибла… – колдунья прикрыла глаза и потерла виски, как будто пытаясь сосредоточиться на чем-то, – и ты отыщешь ее… – Женщина вдруг посмотрела на него исподлобья тяжелым взглядом, словно что-то только что увиденное ею не давало ей выпрямиться и тянуло в какую-то неведомую глубину, и начала говорить медленно, тягуче, как бы через силу произнося каждое слово: – Не приближайся к ней, не подходи слишком близко… Не пытайся рассмотреть эту картину при ярком свете нового чувства… Пусть останутся в сумерках прошлого оттенки ее исчезновения. Закрой, запечатай это навсегда… Если вспыхнет во тьме погасший пепел – поминальным костром, разложенным вокруг твоего сердца, сгорят в зное ночи прежние чувства…

Женщина устало прикрыла глаза. Лицо ее казалось измученным и опустошенным.

Борис вышел от нее изумленным. Хотя ее транс и произвел на него сильное впечатление, но до конца он ей так и не поверил. «Нашла о чем предупреждать, – несколько возмущенно подумал он, пытаясь, тем не менее, скрыть от самого себя некоторую растерянность. – Да-а… если бы она была жива… – Он зажмурился и даже остановился. – Уж я бы сам сообразил, на какое расстояние мне приблизиться».

Однако почувствовал он себя значительно увереннее. Даже сам удивился.

Почти два месяца сочинялся текст. Нужно было достаточно коротко, но емко изложить весь итог двадцатилетнего отрезка жизни. Каждое слово тщательно подбиралось. Он следил также и за тем, чтобы при переводе смысл не исказился; приходилось применять универсальные фразы, и, разумеется, не использовать жаргонных выражений. Борис понимал: письмо должно попасть в цель с первого раза – второго «первого раза» не будет!

В надежде получить хоть какую-то помощь, он решил обратиться к поклонникам Певицы, кои собирались время от времени в одном из московских кафе. Его встретили радушно – в последнее время новых фанатов у «звезды» не прибавлялось. Мало того – некоторые покидали активные ряды: сказывался ее и их возраст. Борю жадно, затаив дыхание выслушали – в последнее время поклонники не были избалованы новостями о своем кумире.

…Последовавшая реакция была бурной: на Бориса смотрели как на инопланетянина. Добило всех желание Бори написать ей – наиболее впечатлительные буквально остолбенели!

Поклонники и представить себе не могли, что объект их возвышенного, «звездного» обожания возможно низвести до уровня простой, обыкновенной, человеческой любви.

– Кто ты, и кто она?! – убеждали они его с пеной у рта. – Ты в своем уме – писать «звезде» такое! Ну любил ты какую-то девушку… Ну была она на нее похожа… Ну фото у тебя в бумажнике… И что с того?! У нас вон у каждого тоже ее фоток дома полно… Но мы ж ей писем не пишем – «люблю, трамвай куплю!» Конечно, все мы, фанаты, немного «не от мира сего», но не до такой же степени!

В их словах и поступках подспудно сквозила одна мысль: этого делать нельзя… так действовать не принято!

…Да, мы все очень любим ее, но лишь в рамках допустимого, дозволенного. Да, мы тратим на свое увлечение время и деньги – но лишь в объеме того, что нам позволяют наши семьи. Да, мы хотим встретиться с ней. Но лишь для того, чтобы, на минуту оказавшись рядом, «погреться» в лучах ее славы, подпитаться ее энергетикой, которую «звезда» щедро отдает миру, нимало не заботясь о том, что ее собственная «батарея» уже на грани истощения.

А еще мы хотим преподнести ей в подарок цветы. Или что-нибудь еще – не очень дорогое. И обязательно сфотографироваться с ней в момент вручения! Чтобы хвалиться потом этим «фото-трофеем», подняв тем самым статус в своем круге общения. И от нее нам тоже хочется получить подарок – автограф. И желательно «с посвящением».

…Артиста от армии почитателей всегда отделяет стена. С маленьким окошечком. Туда передаются цветы. Обратно – передается автограф. Поклонники и фанаты всего мира знают это и, как правило, не сильно отступают от общепринятых норм.

Но Борис не был фанатом. Он вообще был бесконечно далек от этой темы. Он не был даже меломаном, и, чтобы перечислить имена всех известных западных певиц, ему хватило бы пальцев на руках!

Ничего этого Боря не знал. Ничего из того, что я описал выше.

Он отправил письмо заказным и стал ждать. Прошел месяц. Потом еще. И еще! Он находил тысячи причин, оправдывавших ее молчание. Письмо могло не дойти в офис, либо ей его не передали. Да она их и не читает, наверное, – ей некогда, да и незачем: все фан-письма скорее всего похожи друг на друга… И, наконец, ее ответ не дошел в Россию из-за скверно работающей почты!

…Борис перечитывал свое письмо десятки раз: находил какие-то неточности, неудачные выражения, лишние запятые – исправлял всё это, читал снова и снова исправлял… Около его кровати были разбросаны листы бумаги; он вскакивал ночью, чтобы записать. Текст снился ему – мозг настраивался на определенную волну, и он разговаривал со своей Кармелой…

Это она водила его рукой.

Наконец он отшлифовал текст до такой степени, что тот казался ему идеальным.

Такое письмо не сможет не «зацепить» ее!

Затем сдал в самое лучшее и дорогое бюро переводов с соответствующим названием – в стиле эпохи Возрождения. А что потом творилось там, когда ему выполнили заказ… К нему вышел генеральный директор, держа в руках листы. Он сел рядом, и Борис увидел покрасневшее лицо с багровыми полосами в правой части лба. В задумчивости молодой человек провел рукой по сверкающей коже головы, лишенной растительности, и спросил вполголоса:

– Скажите… мне очень неловко, я не имею права спрашивать, но… это правда?

– Конечно, – пожал плечами Борис, – разве такое можно выдумать?

– Я… я очень хочу, чтобы она прочла его!

– Я тоже хочу, – вздохнул Боря, – но, увы, это зависит не только от нас с вами…

А потом он пошел в храм. Отстоял службу, помолился от души, а потом еще и дома – перед своей иконой. Да, он всё продумал и просчитал. Но… прошло уже три месяца!

Глава 12
Письмо с Востока

Письмо Бориса переслали из офиса на адрес местожительства Певицы, и почтальон принес его вместе с личной корреспонденцией, куда входили письма родственников и прочих близких людей, не пользующихся электронной почтой. Оно резко выделялось среди стандартных конвертов с привычными адресами своими размерами, но главное – крупной надписью: THE ART OF LOVE[84]84
  Искусство любви (англ.). (Мне неизвестно, чем руководствовался Борис назвав свое письмо (а потом и книгу) именно так. Но, согласитесь, для всей этой истории теперь уже невозможно придумать какое-либо другое, еще более подходящее название – прим. авт.)


[Закрыть]. А ниже, более мелким шрифтом: Personally. Do not fan mail![85]85
  Лично. Не фан письмо! (англ.).


[Закрыть]

Она прочла его первым.

Прочла… Потом еще раз. И еще.

И была потрясена.

В письме, переведенном с русского на английский опытным переводчиком-женщиной красиво и аккуратно, емко и сжато описывалась драматическая, невероятная история любви длиной почти в четверть века! И она сама – подумать только – была одним из действующих лиц этой драмы!

Четыре листа А4 заняли место на ее прикроватной тумбочке. Взрослая, умудренная опытом женщина плакала, как молодая девушка, впервые столкнувшись с суровой прозой жизни.

Но что написать ему в ответ?

Много раз она начинала делать это, но все письма летели в корзину!

…Это послание не имело ничего общего с теми фан-письмами, что приходили ей пачками со всего света на протяжении десятилетий: начисто лишенное лести и притворного восхищения, оно было предельно честным, пронзительным и щемящим. Впервые за долгие годы к ней обращались как к человеку, а не как к бездушной смазливой кукле, высокомерной и недоступной. Этот человек не был ее фанатом, и она была для него не «звезда». Он не набивался к ней в друзья и не просил у нее ничего… Более того, он не просил даже ответить ему!

Она попробовала представить себя Кармелой. Получилось легко.

Потом – автором письма. Представила монахов, молящихся за нее…

И всё поняла.

Ей очень сильно захотелось увидеть этого мужчину – так сильно, что не сиделось на месте, и она взволнованно заходила по комнате, бросая взгляд в зеркало и каждый раз видя в нем… Нет, но это невозможно – это абсолютно нереально!

…Ах, если бы он знал английский язык! О, сколько бы она могла рассказать ему при личной встрече!

…Что она такой же земной человек, как и он. Что труд артиста – каторжный, а всегда и везде выглядеть отлично – тяжелая повинность! А как иногда хочется побыть одной, самой собою и не видеть толпы репортеров и истерично настроенных фанатов – ведь в годы ее славы она не могла даже выйти на улицу, а ее поклонники спали у нее в саду! Даже сейчас, спустя годы, ее виллу приходится охранять от ретивых или психически нездоровых людей. Что душа ее не зачерствела, не покрылась толстой коркой равнодушия и цинизма. И что слово «звезда» ей не по душе, ибо это ассоциируется у нее с небесными светилами, которые никогда не приблизятся к Земле ближе, чем они есть! Что она никогда не была в восторге от всяческой суеты и лести относительно своей персоны. И что ее совсем не заботит материальная мишура и лоск. И что она хотела сделать карьеру непременно чистыми руками, либо же вообще ее не делать… Что с самого детства она была глубоко и страстно влюблена в музыку и всё, что она собиралась делать в жизни, – всего лишь попытаться подарить людям хоть крупицу этой своей любви. Но чтобы дарить людям радость, она вынуждена день и ночь думать над своими новыми концертными работами, песнями и аранжировками! И что, несмотря на давность события, ему удалось передать ту энергетику, которая окрыляла его и его возлюбленную в те счастливые дни! И что глубина его чувств, их чистота и незыблемость поразили ее! И что русские обладают феноменом, называемым в мире «загадочная русская душа». И что…

Певица присела за стол и размашисто, на одном дыхании, исписала четыре листа. А затем… свернула их трубочкой, подошла к зеркалу и поднесла трубочку ко рту. Прикусила губу, а руки сами скомкали листы. Часто моргая, она включила компьютер и набила:

Письмо дошло, даже не будучи заказным.

Трясущимися руками Борис вскрыл узкий длинный конверт: один лист, сложенный вчетверо, и на нем – всего несколько строк, напечатанных на принтере. И относительно узнаваемая подпись. Секретарша из офиса ответила назойливому фанату? Его письмо не дошло до Певицы и ему прислали формальную отписку?!

– Бывайте здоровы, живите богато! – хмыкнул Борис, хотя ему было совсем не до смеха. – Эх, меня же предупреждали в фан-клубе, что в самом лучшем случае я получу только отписку из офиса с имитацией ее подписи клерками…

Часовая поездка в бюро переводов показалась вечностью. Он не поехал на машине, опасаясь пробок. Но поезд метро застрял в туннеле – более изощренную пытку было трудно себе вообразить! Господи, как он хотел выскочить из вагона и пойти по шпалам! В бюро ему велели подождать; Борис нервно расхаживал среди кресел и пальм.

Время остановилось.

…Так бывает только у зубного врача – ведь там останавливается время, не правда ли?

Наконец в папке с золотыми львами ему вынесли перевод. Он взял бумагу, сел в кресло и зажмурился. Прочитал молитву. Открыл глаза. И через десять секунд не стало ничего – ни холла, ни пальм, ни кресел, ни бюро…

Не сразу до его ошеломленного сознания дошел смысл этих слов – снова и снова он перечитывал текст. Силы оставили его; он не мог подняться с кресла. Борис не чувствовал ни рук, ни ног – и лишь сердце ухало в груди, да кровь пульсировала в висках: «Господи, как хорошо, что ты… любишь меня! Ты сделал Чудо, Господи! Такое сделать под силу лишь Тебе!»

…Домой он пошел пешком – притом, что направление знал лишь приблизительно. Парадоксально, но в его душе не было той бурной, окрыляющей радости, какую испытывают лишь при внезапном, удивительно счастливом событии.

…Пятнадцать лет советский рабочий строил дачу. Терпеливо и последовательно доставал по блату стройматериалы, таскал доски со своего завода, ходил по свалкам… Потом копал, заливал, укладывал, пилил, рубил, прибивал, крыл, сверлил, прикручивал, красил, ставил и вешал…

И вот двухэтажный дом его мечты готов! Всё. Дело сделано. Но что же дальше? Мне кажется, он ляжет на лужайку перед домом и будет смотреть на небо…

Борис поступил именно так – лег на спину на лужайке в небольшом лесопарке. О чем он думал?

Почти двадцать лет он терпеливо и последовательно строил этот «дом»… И вот он готов! Его Кармела «нашлась» и ждет его в гости. И он, подумать только, сможет приехать к ней в любое время, когда захочет! Приехать… Борису показалось, что трава, на которой он лежал, слегка шевельнулась вместе с почвой, и он даже испугался, почувствовав себя словно на маленьком плоту в огромном океане…

Допустим, он приедет – а что потом?

Да, она сделала его другим человеком – он пришел к Богу, стал таким, как сейчас… Он разговаривал с ней все эти годы, и ему казалось, что он знает о ней всё… Но о ком?! О Певице, на которую была похожа Кармела, – да! Но о самой «нашедшейся Кармеле» он не знал ничего!

Земля под ним качнулась еще сильнее, словно внизу, глубоко под ним была не твердая песчаная почва Московской возвышенности, а колышущаяся бездна зыбучих песков. Страх, смешанный с каким-то умиротворением, овладел им. Зачем торопиться и лететь туда сломя голову? Теперь его Кармела не умрет – Господь не допустит этого!

Борис потрогал землю, слегка похлопал по траве ладонями – почва под ним была твердой и надежной. Страх сменился ощущением нетерпеливого ожидания великого события, которое вот-вот должно произойти! Борис чувствовал себя на седьмом небе лишь от предощущения того счастливого момента, когда он сможет наконец увидеть ее! Подобные чувства он уже испытывал однажды, и сейчас (о, Господи!) они пришли к нему снова – его Кармела подарила их ему еще раз!

Воистину, это было потрясающе!!!

Он будто помолодел на двадцать лет – ведь впереди у него была целая жизнь, полная любви и счастья!

Боря поднялся с земли. Рядом остановился подросток на складном велосипеде – в цепь попала штанина. Он посмотрел на велосипед радостно, по-мальчишески. В голову ему пришла отличная идея.

– Слышь, парень, – он обратился к нему как-то легко, как к сверстнику, – дай я чуток проедусь, а? На, – он протянул ему пятьсот рублей.

«Парень» мрачно смерил Бориса взглядом. Деньги, конечно, на дороге не валяются, но велик-то дороже стоит – а если этот чувак сейчас «ноги сделает»?

– Ну… пожалуйста. Я сегодня очень счастлив – у меня… – Борис замялся, – человек родился!

– Ребенок, что ли? Ладно, давай, только быстро. Да не надо, – он отмахнулся от денег – у меня тоже подружка есть…

…Улыбаясь, Боря вернул парню «аппарат»:

– Возьми бельевую прищепку и прикрепи с картонкой в спицы – будет стрекотать, как мотоцикл, мы в детстве так делали…

Пацан удивленно посмотрел на него – крыша, что ли, поехала от счастья? Сделай он такое, что подумает Лапуля? А Дэн?! Вообще же перестанет за человека считать…

– А ты…

– В моем детстве, мне тридцать девять лет, – парировал он недоуменный взгляд мальчишки.

– Да-а? Ой, извините, не похоже…

Боря вышел на улицу и поймал такси.

Мария уже ждала его. Какое-то женское чутье ей подсказывало, что всё будет хорошо… Но вот насколько?

– Всё, – сказал Борис устало, спокойно и даже как-то задумчиво, опустившись на пуфик в прихожей. – Моя Кармела жива – вот документ.

– И ты не рад?! – Мария взяла листочек.

– Я устал… Просто устал. Двадцать лет, – он улыбнулся, – и всё без «отпуска»!

…Отныне мне некуда спешить. Теперь она не умрет раньше меня, Господь не допустит… А через два месяца, между прочим, у нее юбилей! И у меня… тоже. О, я сделаю ей роскошный подарок! Какой? Пока не знаю…

Он подошел к проигрывателю и привычным движением вставил туда диск. На сцену выпорхнула ……. И произошло чудо! Борис смотрел на нее совершенно другими глазами, которые к тому же еще и застилали слезы – посмел бы кто теперь сказать, что это была не его певица, его «Кармела», своим талантом и трудолюбием добившаяся мирового признания! Она пела только для него, и каждый ее жест, каждое движение словно бы говорили ему: «Посмотри, твоя любовь ожила, и, чтобы убедиться в этом, тебе достаточно просто приехать ко мне!»

Ночью Боря лежал навзничь с открытыми глазами.

Кто она мне? Каков мой статус и что я, собственно говоря, хочу от нее? Подруга? Не подходит – ведь с друзьями можно поссориться… Какая-то родственница? Смешно – фото родни не носят в бумажнике. Любимая женщина? Тоже нет – он не мог бы определенно сказать, что хочет ее… С подругой можно поссориться, с мужем – развестись, любовник может уйти и не вернуться… А со мной же нельзя ни поссориться, ни развестись. Я останусь с тобой навечно…

Похоже, в мире еще не было аналогов подобных отношений.

Лишь под утро он заснул крепким, спокойным и глубоким сном ребенка; он спал так, что Мария не решилась будить его – на работу он поехал почти в полдень.

Но и там затея с подарком не давала ему покоя. Перебрав в уме все возможные варианты, включая самые экзотические и нетривиальные, – он остановился на маленьком, написанном маслом ее портрете в стиле старых мастеров эпохи Возрождения. Знакомый, широко известный в узких кругах художник, обещал выполнить заказ. Борис принес ему несколько фотографий Певицы, а также свою икону. Она была выписана потрясающе тонко и качественно. Борис хотел не хуже. Тот объявил несусветную цену и месяца полтора кропотливой работы, но Боря был заранее согласен.

…Борис считал себя умным, но она оказалась умнее; мудрым, но она была мудрее…