Текст книги "Проводник. Возвращение Зари. Его единственная книга чернилами света написанная"

Буря

 
Ветер рвёт листву, уносит
С пылью в дальний неба свод,
И с мольбой он Бога просит
Смело дуть в текущий год.
 
 
И Господь ему ответил:
«Дуть? Так дуй, но два часа».
И со страшной силой ветер
Возмутил все небеса.
 
 
Тучи гонит вдаль куда-то,
Сосны валит на дома,
Крыши он срывает жадно
И уносит. Следом тьма
 
 
Сеет страх в сердца и в души,
Чтобы выжить не смогли
В этом хаосе. Нарушить
Хаос мог лишь Бог Земли.
 
 
И в том низменном порыве
Человек стал падать ниц
Пред иконами. По ниве
Прокатился молний блиц.
 
 
Ангел тут, коснувшись праха,
Током копий вдаль метнул,
Громом со всего размаха
Заглушил безбожный гул.
 
 
Ветер стих. Тьма отступила.
Солнце, в небе проложив
Путь к земле, светило мило
На мирок живой души.
 

Искание

 
Устал. Опять устал смотреть на эту
Потустороннюю судьбу.
Один, опять один кручу планету.
Кручу планету и ищу
В себе кусочек лета, света,
Земного счастья и тепла,
Где ствол большого пистолета
Страшить не будет вновь меня.
 

Разлука

 
Я переполнен был тобой,
Твоим участьем,
Когда в сердцах лесной зарёй
Сверкало счастье
И обрекало нас навек
Быть только вместе,
Не в звуках долгих дискотек,
Не в тайнах лести,
А в дни, когда сады цвели
Пахучей ранью,
Когда роса на свет Земли
Стекала к маю!..
Но разлетелись на куски
Мечты и грёзы —
Прощальный взмах твоей руки
Навеял слёзы.
 

Память

 
Воспеть пытаюсь томный взгляд
И губ неспешность
В дни вдохновений, что сулят
Стихами нежность,
Которая исходит в шум
Сердечной сени,
Насыщенной листвою дум,
Их тьмой сплетений.
О, не могу никак забыть!
Ты словно рядом
Даёшь возможность мне любить
Твой образ взглядом.
 

Мечта

 
Мечтал безумный я, когда же слёзы,
Сверкнув в глазах небесной высоты,
Падут, и скажешь: «Почему мне розы
Всегда с любовью даришь только ты?»
 
 
А я, в ответ не проронив ни слова,
Коснулся б нежно рук и плеч твоих;
А в поцелуях губ и снова-снова
Ласкал, забывший мир земной на миг.
 
 
Но это был обман воображенья,
И ничего, что связывать должно,
В ней нет, как нет в потоке отраженья,
Несущемся с горы в глуши лесной.
 

Фасад прекраснейший

 
Фасад прекраснейший твой манит и
Влечёт магическим огнём, однако
Я, голову кудрявую склонив,
Вдоль улицу пересеку собакой.
 
 
И не окину больше взгляда так,
Чтоб был на вид заметный и открытый —
Он бы способствовал дверной косяк
Переломить под ревность и обиды.
 
 
Но взгляд отправлю тайный, по пути
Оставив в памяти земные фрески,
Чтоб вспоминать фасад твоей груди
И всё, что ниже, под довольно редкий
 
 
И долгий дождик в тёплый летний день,
В котором пасмурность сквозная будит
По городским домам тоску и лень,
Теряясь немо в той беспечной мути.
 

Ты ушла и уже далека

 
Я внезапно тебя полюбил
За твой женственный трепет и пыл.
И забыть ну никак не могу
Дни свиданий на вечном бегу.
Я всегда шёл с открытой душой
И нёс нежность тебе и покой,
Чтоб приняла всё это всерьёз,
Как букетик трепещущих роз.
Но, придумав семейный предлог,
Ты ушла с перекрёстка дорог,
Чтоб оставить меня посреди
Незнакомых путей, а в груди
Одиночества чувствовать вздох.
Я пытался вернуть, но не смог.
Ты ушла и уже далека.
Пусть поют над тобой облака!
 

Стихи не помогли

 
Когда-то я к тебе стихами
Писал в последний раз: «Прости
И не гаси Любовь в груди,
Она лелеет нас веками».
Но на Земле есть неизбежность
Безумных встреч, больших потерь,
Когда откроют настежь дверь
Души, впустив слепую внешность.
Тогда исчезнет свет небесный —
По всем углам кромешный ад
Рассеет свой ужасный сад,
Где чёрный плод, как угль древесный,
На колких ветках без листвы
Начнёт расти – полумертвы
Окажутся Любовь и Нежность.
Но всё ж в душе сверкнёт, как лучик
Лесной зари, небесный свет
И вспыхнет яро очи лет,
В прах превратив зол чёрных тучи.
И в жизни станет всё как прежде:
Не будет ран, не будет слёз,
Оттает ум от хлада грёз,
Сковавших в проклятой надежде,
Что всё немедленно умрёт,
Взамен оставив в сердце лёд.
 

Ко мне

 
Часто в комнату солнце заходит,
И подолгу мы смотрим туда,
Где плывут по реке пароходы
И гудят вдоль реки поезда.
А по небу стремительной птицей
Улетает стальной самолёт,
Оставляя большой вереницей
След кривой, уходя в поворот.
«Мне б хотелось уплыть, а быть может,
Вдоль реки той уехать на Юг». —
«Нет, побег тот тебе не поможет, —
Отвечает мой пламенный друг. -
Ты представь – не с тобой происходит
Одиночества того слюда».
Часто в комнату солнце заходит,
И подолгу мы смотрим туда.
 

Судьба цветка

Виктории Иванычевой,

Ксении Иванычевой

 
Вдали от нас и суеты мирской,
На каменистых берегах морских
Зацвёл цветочек, вслушиваясь в бой
Могучих в деле волн, что каждый миг
 
 
Испытывали мощь гранитных скал.
Но камень грубый им был и не нужен,
А нужен был цветок, который стал
Для них соблазном этой дикой суши.
 
 
И красота цветка пленяла взор
Восхода, что ласкал росой и светом;
И облаков, меняющих простор
На пасмурность в причудливое лето.
 
 
Но вот однажды ветер грозен был
И дружен с морем напрочь похотливым.
Он бросил воды, указуя пыл
Морских глубин, на скальные обрывы.
 
 
И, дотянувшись волны до цветка,
Сорвали с корнем красоту живую,
А небо, видя гибель, свысока
Роняло слёзы на кору земную.
 
 
Но ветер грозный к вечеру утих,
Оставив след ребристый в виде бриза.
В тиши сиял закат, пророча сдвиг
Луны и звёзд с небесного карниза.
 
 
А вдалеке на пляже под закат
Гуляла с мамой девочка босая,
И рыжий волос, точно листопад,
Ласкал ей плечики, как будто тая.
 
 
Она резвилась, как детёныш-лань,
Но вот привлёк предмет на полпути.
«Ох, мама милая, ты только глянь!» —
Воскликнув, продолжала та идти.
 
 
Лежал цветок, затянутый песком,
Помятый водами, но всё ж живой.
«Пока ведь не остыл сок жизни в нём,
Возьмём с собою, мамочка, домой?!»
 

Луч тепла да придет…

Инне Давыдовой

 
Ты всё ждёшь луч тепла – и понятное дело.
Холод долгий вонзает в красивое тело
Пики ярости, стоны забытых потерь,
Где дрожит ночь от бури, как раненый зверь,
И скулит, и скулит – ей бы света глоток,
Ведь в себе не найдёт так рассветный росток.
Луч, как молния грозно, слетит с тех Высот,
Где всё время чудесные звуки поёт
В пёстрых перьях певица в кустарнике роз,
А я, слушая их, содрогаюсь от слёз
И шепчу в темноте девяностый псалом
И другое, другое, за многих других,
Чтоб Господь окрылял на подмостках гнилых.
Он слетит и теплом пламенеющих губ
Прикоснётся щеки, по которой был скуп
И пуглив слёз источник в движении вниз
К уголкам рта, как странник без шорохов виз.
В тот момент всё исправится. Жизненный путь
В утрах зорями ясными ляжет, а грудь,
Точно парус, вдохнувший любовь и свободу,
Никогда не почувствует боль-незаботу.
 

Глаз твоих васильковое поле

 
Глаз твоих васильковое поле,
С губ – дыханье цветущего края!
Мне б вернуть ту любовь, но до боли
Рвётся сердце, как птица лесная.
 
 
Птица воли, что ранена прямо
В сердце выстрелом в дикой долине;
Что, упав на горбатые камни,
Не поёт о любви, а отныне
 
 
Крик её, пролетая над бездной,
Эхом громким в зенит улетает,
Где вовек, оставаясь безвестным,
В сфере неба под ночь умолкает.
 
 
Глаз твоих васильковое поле,
С губ – дыханье цветущего края!
Мне б вернуть ту любовь, но до боли
Рвётся сердце, как птица лесная.
 
 
Не дано возвратить те минуты,
Что уплыли по водам забвенья
К царству мёртвых, лишь были вернуты
В память образов прочные звенья
 
 
Поцелуев и нежностей взгляда,
А вот жар сладострастья забыт
Средь подземного страшного хлада
Под пугающий цокот копыт.
 
 
Глаз твоих васильковое поле,
С губ – дыханье цветущего края!
Мне б вернуть ту любовь, но до боли
Рвётся сердце, как птица лесная.
 

Время залечит

 
Нет, падать не надо, не надо —
Ведь время залечит, залижет
Душевные раны, и мятой
Наполнится воздух, и тише
Сердечко твоё заискрится
И станет вмиг вольным, как птица…
 

Выпад по ту сторону

 
Сегодня в полночное время,
Когда на далёких просторах галактик
Бессмертные звёзды сверкали и нежно
Сверлили с протяжкой
Пытливое зренье;
 
 
Когда на дворе и вдоль улиц
Деревья и травы с ветрáми шептались,
Фильтруя для нас загазованный воздух,
Я, Господом смелый,
Спускался бесстрашно
 
 
По склонам скалистым где в жаре,
Где в холоде в адову полость вселенной.
Друзья в ней томились безвестно и дико,
И лица их меркли,
Забытые нами.
 
 
Добрался до врат, ограждавших
Наш мир от загробного серного мира.
Их псы стерегли на цепях стопудовых,
Рыча друг на друга
За кость человека.
 
 
Тем временем я незаметно
Вошёл. В нос повеяло ветром зловонным.
Зловонным, холодным, да так, что по коже
Моей пробежала
Дрожь рябью озёрной.
 
 
«Но что вы, друзья, здесь забыли,
В краях столь далёких, от Бога далёких?»
И звал их по имени, звал неустанно.
Искал по проулкам,
Искал неустанно.
 
 
А бесы, учуяв ноздрями
Живой человеческий запах, пустили
Ищеек клыкастых по свежему следу.
Я путал следы и
Искал их повсюду.
 
 
Я звал их по имени, году
И прозвищу – видно, забыли. «Забыли?»
Забыли себя в бесконечных страданьях,
Которых не счесть и
Не вымолить – поздно…
 
 
Я их находил, как находят
Рассыпанный бисер по ломаной глади
Бетонного пола в заброшенном цехе,
Где тихо и пыльно.
«Ни звука, ни звука…»
 
 
Вокруг тишина, и мой слух лишь
Пульс тоненький слышит сердечной работы.
Глаза я открыл. Потолок в паутинах
Свисает. «Смету я,
Смету паутину».
 
 
Сегодня в полночное время,
Когда на небесных просторах сверкали
Прекрасные звёзды, я, Господом смелый,
Спускался без страха
В мир мёртвого града.
 

Один из снов

 
…И ночью в темени сырой
Я ощутил сквозь кожи слой
Дыханье мерзкого ежа.
И вот, от страха чуть дыша,
Я успокоил в теле дрожь,
Но ненадолго – мерзкий ёж
Меня колоть, гад, в спину стал,
Но тут куда-то вдруг пропал,
А я проснулся.
 

Пробуждение

 
Довольно спать! Пора! Проснись!
И солнцу сладко улыбнись!
Иди за ним всё время вслед!
Не слушай сна полночный бред —
В нём правды нет, всего лишь ложь
Да осень поздняя и дождь,
Который, в нас сердца волнуя,
Смывает ласку поцелуя.
 

Спасение

 
В это утро был отброшен
Камень тяжкий заточенья
От прохода к сердцу тела
Силой Божьего прощенья
И Его Святаго Духа!
 
 
Выйти с верой на свободу
Можно будет без препятствий
И вдыхать приятность утра
Всею грудью в час восхода
Солнца – пламенного друга!
 
 
Заглушал он вход и выход
Мощью горного гранита,
Чтоб лучи не трепетали
В уголках больного сердца
Волей и целебной силой.
 
 
Но теперь летит, сгорая,
В бездну вечного стенанья
И, надеюсь, не вернётся
Никогда свершать терзанья
При сердечных ласок Милой.
 

Цветок

 
Сверкали нежно в тишине
Созвездий Выси,
Что начертали путь при мне
К владеньям Рыси,
Где мог найти цветок Любви
В прекрасном храме.
В нём возжигали соловьи
Сердечный пламень
Чудесной песней о родном
И о далёком,
О том, что будет медлить сном
Любовь без рока
Несдержанных в разлуках слёз,
А с ветром ликим,
С которым духи алых роз
Сплетают блики
Вечерних зорь в листве густой,
Дубрав ветвистых,
Шумящих разно над тропой
И трав цветистых.
Я, одинокий, видел цель
Второго счастья
И к ней пошёл сквозь тьму потерь,
Сквозь хлад ненастья.
Хоть путь далёкий был тернист,
Как Божья участь,
Но я дошёл под ветра свист,
К концу замучаясь…
Когда цветок был сорван мной,
Он заискрился,
Он засиял звездой иной
И в сердце скрылся.
 

Любовь

 
Что-то сердце в груди задрожало,
Как дрожит тополиный листок,
И на гаснущий камушек жара,
Покосившись на ломаный бок,
Вдруг упала сухая солома,
А за ней в полыхнувший очаг
Полетели дрова, и знакомым
Стало пламя в потухших глазах.
 

Моя к тебе

 
Зачем спешить, куда идти,
Когда огонь вспылал в груди
И трепетом Любви зажёг
В душе звезду твоих дорог;
Когда встречаю твой рассвет,
Слова летят из сердца: «Нет
Таких минут, как этот миг,
В лучистых проблесках твоих!»
Когда хочу порой в глаза
Тебе сказать, что Небеса
Твои заметные черты
Ласкают солнцем с высоты.
 

О, ты прекрасна…

 
О, ты прекрасна! Листопад
Дополнит точно красок к телу.
И кажется мне, то и дело
Внутри сгорают – вновь горят
 
 
Чувств трепетные фонари.
Они, как выжившие люди,
Живут, общаются по сути
Своих свечений до зари…
 
 
Я просто этим поражён,
И бешено бушует сердце,
И некуда сейчас мне деться,
Твой образ – как чудесный сон!
 

Страсть

Русский правильный блюз

 
Раз – иной, раз – иной
Я сказать не решусь,
Что твой образ противен,
Но в ту же минуту приятен.
Приятель твой манит
Любовью не той, не такой!
О, постой! О, постой!
Помолчи, говорить ты не смей,
Преданный мой Прометей!
Раз – иной, раз – иной
Я сказать не решусь,
Что твой образ противен,
Но в ту же минуту приятен.
Приятель твой вовсе не нужен…
Ласкай же, ласкай мою грудь
И забудь, ты забудь,
Что наши отвратные ссоры
Сводили любовь непреложно к нулю.
О, молю, я молю!
Раз – иной, раз – иной
Я сказать не решусь,
Что твой образ противен,
Но в ту же минуту приятен.
Примятая делом постель
Не будет пределом фантазий,
И кухонный стол
Не станет оплотом оказий.
Раз – иной, раз – иной,
Раз – иной, раз – иной!
Я сказать не решусь,
Что твой образ противен,
Но в ту же минуту приятен.
 

Не стану я…

 
О, принуждать её не стану
К любви взаимной и живой,
Чтоб в сердце трепетную рану
Вновь не нанёс противник злой!
 
 
Всегда он в дни моих стремлений
Заносит свой ужасный меч
И, бросив бед, ненастий тени,
Летит любовь живую сечь.
 
 
Мы были вместе, но тобою
Я был отравлен, чтоб в пути
Внимать высокому прибою
Сердечной боли и идти
 
 
Всё время по осколкам лета,
Ушедшего со скрипом в глушь
Косых дождей сквозь лучик света,
Что испаряет слёзы луж.
 
 
Теперь, когда ушло страданье
Души моей частицей вслед
Глубокой тьмы, вновь испытанье
Не скроет в сердце чудный свет!
 

И день наступит

 
Наступит день, отображённый где-то
В долинах неба, в сонной тишине,
Откуда вдруг с небесным светом
Любовь слетит с трудом ко мне,
Чтоб прошептать слова простые
О том, что взгляд чудесный твой
Заметно скрасит зори огневые,
Рождённые в листве густой!
И в этот час в постели рано
Увижу я тебя такой
Прекрасной, и душа моя нежданно
Умолкнет вмиг, найдя в тебе покой!
 

Милая, у нас на двоих сердце одно

 
Я вижу образ твой
Таинственный, живой,
Как слышу ветер
В проводах у старых зданий,
В листве деревьев,
Стриженных над головой
Зелёных дружных
В океане мирозданья.
 
 
И сердце с нетерпеньем
Выпорхнуть спешит
Небесной птицей
Из груди моей наружу
И улететь с мечтой
О днях с тобой в зенит,
Где будешь тайно ты
Собой ласкать мне душу.
 

Сказка на ночь

 
I
Я весь тобою озабочен
И околдован, заворожён…
Приедешь ли сегодня в Почеп?
Обрез картечью заряжён.
 
 
Готов он к сумрачному бою!
И я не властен тормозить
Любовь, которая сухою
Лозою стала сердце вить
 
 
Вокруг прерывистую ласку
До повседневной маеты.
И пусть тревожит время сказку,
Где лес химический, цветы
 
 
И хижина стоит у края
Обрыва, а внизу течёт
Река, в лучах земных сверкая
И унося кошмаров лёд.
 
 
Мы проведём минуты вместе.
Я буду в страсти созерцать
Любовь, открытую без лести
Для ласок, чтоб себя унять.
 
 
II
Но ты приехала под вечер.
Закат был красен, просто жуть,
А ворон чёрен. Тускло свечи
Мерцали в хижине. Уснуть
 
 
Мешали мне в застенках мыши.
Снаружи ветер рваный гнул
При лунном свете в тухлой жиже
Камыш сухой. Я сдвинул стул
 
 
Ногой к оконному проёму
И взял с угла обрез, присев;
И на колени по-простому
Я, опустив, всмотревшись в зев
 
 
Немой, как смерть, старухи-ночи.
Я начал пристально смотреть
На лес, где, тужась во все мочи,
Рожала тишь сплошную жесть
 
 
Мучительных минут для слуха.
И так без ветра, пенья птиц
Дышала с хрипами старуха
В лицо, касаясь чуть ресниц.
 
 
III
Была нежна ты. Я украдкой
Зажёг ещё свечу одну,
Чтоб свет играл на теле сладко,
Тебя склонив собой ко сну.
 
 
А я не мог в минуты стражи
Уснуть, лаская волос твой,
Прижавшись плотно, дабы наши
Сердца, сливаясь, гнали вой
 
 
Бездушной ночи, что нападки
Сейчас снаружи строит, чтоб
Дать тёмным силам стать на шаткий,
Но верный путь коварных злоб.
 
 
Я вновь беру обрез, но что же?
Меня вдруг накрывает сном.
Кто мне в минуты зла поможет?
Кто разбудит в пространстве злом?
 
 
Ссутулившись, я обмякаю.
Обрез прикладом вниз упал.
И выстрелил, попав по краю
Окна в изогнутый металл…
 

Булат

 
Гремели в кузне дни и ночи,
Но не устал кузнец-рабочий.
Кувалдой пламенный металл
Терзал, чтоб страхом в битве стал
На вражеских очах.
 
 
А брызги искр из-под кувалды
Летели по углам и в ярде
С шипеньем падали на пол
И, превратившись в пыль и сор,
Сметались щёткой вон.
 

Времена Глоб

 
Глобальная сила всетёмных держав
С презрением шествует, злобу держа
В своих волосатых, когтистых руках,
Чтоб, души измучив, посеять в них страх.
 
 
Деревья трепещут, а травы им вслед —
То ветер в испуге бежит на рассвет.
Немеют от страха у птицы крыла
При каждом движении тёмного зла.
 
 
И только отшельник не ведает страх —
Он Знамя Христово в костлявых руках
Несёт, напевая Давида псалмы
И вспять отражая озлобленность тьмы.
 
 
Она на него в ход пускает и меч,
Но святость Креста не даёт ей засечь —
Бежит прочь безумно, струной задрожав,
По камням вглубь бездны всетёмных держав.
 

Трубный зов

 
Родина во мне живёт,
Родина во мне поёт
О свободе дней минувших
И свободе настоящем.
Так по́чему́ же ты молчишь,
Когда ребята ждут поддержку,
Но бьют врага и слышат лишь
В уставших жилах стон издержек.
 
 
Всадник смерти уж в пути.
Он идёт предельно ровно,
И звучит в его груди
Зов кромешный, безусловно!
 
 
Грешные твои счета
Не имеют не спроста
Прав на родину мою,
О́кроплённую в бою.
Так не молчи, открой ту правду,
Где Слово скроет пропаганду,
Чтоб смерть коснуться не могла
Тебя в кругу немого зла.
 
 
Всадник смерти уж в пути.
Он идёт предельно ровно,
И звучит в его груди
Зов кромешный, безусловно!..
 

Призрак. Размышление

 
Ему Любви земной хотелось тож,
Как многим-многим людям на Земле,
Но как случилось, что твоя та ложь
Сгубила жизнь ему в полночной мгле?
Теперь ты вянешь с каждым долгим днём,
Коря себя за лживый в жизни путь,
А он окутан в склепе вечным сном,
Но сон совсем не властвует отнюдь.
 

Мне

 
Обрати взгляд в небесную высь,
Где на фоне цветущего лета
Облака, пролетая, слились
С горизонтом в лучении света.
 
 
А когда их небесная тень
Проползёт вдруг к тебе и прохладой
Освежит лоб и солнечный день,
Попроси у них дождик наградой,
 
 
Чтобы ласково он напоил
Одинокую белую сливу,
Что раскинула крылья свои
Над травой у крутого обрыва.
 

Год 2005-й

 
Взлетел на небо дух
Из стаи лебедей.
Кричал ему петух:
«Не тронь моих людей.
 
 
Исчезни, вольник злой,
От звёзд земли моей
И гаснущей золой
Рассыпься в шум морей».
 
 
Но дух уж ветрил высь,
Не слыша грозный крик,
И вдруг зарница-рысь
Открыла небу лик!
 
 
Он вмиг от страха обмер,
Пустился камнем вниз;
Упал, распавшись, в море,
Создав холодный бриз.
 

О Есенине

 
Необычайно чист,
Невыразимо светел,
Как в сонной чаще лист,
Ласкаемый в привете
Кристальною росой
Во время зорь лученья,
Что просквозило рой
Свинцовых туч презренья.
 

Пасмурность жизни

 
Чтоб вечеру на сумрачные плечи
Взвалить дневную хмурость, сбросив лень,
Проходит дряхлым стариком сутуло
Уставший от земной работы день.
 
 
Он схож с далёким днём, когда с девчонкой
Встречался я в краю любви своей.
Она казалось безупречно милой,
И сердце чувственно стремилось к ней.
 
 
День тот бы радовал любовным чувством,
Но он не радует меня ничуть —
Скорее огорчает, щедро сея
Внутри меня безмерной грусти жуть.
 
 
Тогда порой бывает больно вспомнить:
Её глаз нежность в блеске долгих встреч,
Потом разрыв любви и муки сердца,
И времени целительную речь.
 
 
Как будто страшный сон, но нет – реальность,
Попавшая прошедшей жизни в плен
Без искр возврата, без надежд вернуться
Сюда, в сюжеты книг у голых стен.
 
 
Тот день ушёл – ему нет места в сердце
Среди молитв и тлеющей любви
Другой – она собою сбросит бремя,
Когда весной петь будут соловьи!
 

Сон

 
Когда-то я видел
В особых тонах
Неземной, фантастический сон!
Таким он был лёгким,
Как крыльями взмах
Улетающих
Птиц
В небосклон!
 
 
И так пред глазами,
Как свежая явь,
Кинолентой мотаю сюжет:
Вот каменный ливень —
Породистый сплав
На посёлок
Нёс ужас
И бред!
 
 
Там не было солнца,
Безжалостных туч —
Бесконечен и чист небосклон!
И только деревья
Из лиственных гущ
Источали
Испуг
У ворот.
 
 
Мне было не страшно
Стоять и смотреть
На парад аномальных стихий,
Который потом же
Звенящий, как медь,
На поверхности
Бился
В стихи!
 
 
Затем растворялась
Стихия в сердцах,
И я видел, как роем вдали
Небыстро спускались
На ломаный шлях
Незнакомые
Мне
Корабли!
 

Исцеление

 
Я, точно белый волк болот,
Был в сердце ранен
И думал, что весь мир умрёт
За мной в тумане
Несбыточных надежд в судьбе,
Которых много,
Склоняющих к самострельбе
В висок вне Бога.
Но ты, как лучик ласковый, меня
Вдруг оживила,
И к сердцу с Ангелами Дня
Вернулась сила.
 

Музыка

 
Твоя игривая игра
На скрипке ласкового тела
Журчала нежно со стола
И птицей дня к дверям летела.
 
 
Я был чудесно поражён
Её глубокому звучанью,
Откуда шёл чуть слышный стон
К предмету страстного желанья
 
 
Всё время быть в любви не той,
Которая сквозит мгновеньем,
А верной и вовек живой,
Несущей ветер вдохновенья
 
 
Под сень листвы сердечных лип
В минуты гибельного жара,
Чтоб освежать лесной изгиб
Посредством творческого дара.
 
 
И возносить тебе взамен
На эти трепетные звуки
Земной любви – цветущий плен,
Спасающий от змей разлуки.
 

Любовь другой

 
Тут в липах лето захмелело
От новых запахов вина.
Сердечко разом обомлело,
Когда создало в жизнь она
 
 
Собой трепещущее пенье:
«О, я навек теперь твоя!»
И, как в орлиное паренье,
Поднялась ввысь душа моя.
 
 
И вот в блаженстве и дурмане
Мне чудится, как в шум листва
И птицы вдруг запели сами
Любви заветные слова!
 

Время быть вместе

 
Вот времени цветок созрел,
И мы бежим, споткнувшись о минуты.
Мы не упустим смелый шаг любить,
И шаг дружить с мечтой о скором лете.
Наш бег с препятствием силён,
Как и стремителен на неба склон
Сквозь ветви дней путь утреннего Солнца.
 
 
Гулять, любить, ласкать
И слушать песни без дискуссий,
Которые дают по мере знать,
Что вместе мы противники иллюзий.
 
 
Гулять, любить, ласкать
И слушать песни без дискуссий,
Которые дают по мере знать,
Что вместе мы противники иллюзий.
 
 
Свет Неба осветит наш бег,
Откинув тень на кожу детских судеб —
Тень защитит их и откроет дверь
Из мира временной петли.
Мы в радость окунём печаль,
Что поражала холодом ту даль,
Где ждали лучик утреннего Солнца.
 
 
Гулять, любить, ласкать
И слушать песни без дискуссий,
Которые дают по мере знать,
Что вместе мы противники иллюзий.
 
 
Гулять, любить, ласкать
И слушать песни без дискуссий,
Которые дают по мере знать,
Что вместе мы противники иллюзий.