Текст книги "Проводник. Возвращение Зари. Его единственная книга чернилами света написанная"

Роза и художник

Екатерине

 
Сорвал ты меня под плывущий рассвет
Прекрасного дня, отряхнув росу
На камень у корня, где множество лет
Жила я. Так ставь же в бокал и рисуй!
 
 
Лаская тебя, я исследую
На теле твой каждый изгиб.
Целуя тебя, я последую
За радостью – спрятать
Свой давний ушиб.
Лаская тебя, я исследую
На теле твой каждый изгиб.
Целуя тебя, я последую
За радостью – спрятать
Свой давний ушиб.
 
 
Потрать же весь день на картину меня,
Которую после продай человеку —
Любителю разных искусств и огня,
Чтоб он переправил за бурную ре́ку,
В край неба, размытого дня акварелью.
Там в поле построим мы дом и посадим
Под небом цветы восковою пастелью
Для вечной любви – продолжения ради.
 
 
Лаская тебя, я исследую
На теле твой каждый изгиб.
Целуя тебя, я последую
За радостью – спрятать
Свой давний ушиб.
Лаская тебя, я исследую
На теле твой каждый изгиб.
Целуя тебя, я последую
За радостью – спрятать
Свой давний ушиб.
 
 
Сорвал ты меня под плывущий рассвет
Прекрасного дня, отряхнув росу
На камень у корня, где множество лет
Жила я. Так ставь же бокал и рисуй!
 

Дыхание роз узнать

 
Ты любишь ли дыханье роз,
На них росу, как капли слёз,
Стекающих по лепесткам
И жаждущих прильнуть к губам
На поцелуй?
 
 
В нём свежесть утренних минут,
Когда мечты к себе зовут
В бескрайность лёгкости земной,
Где говорит душа с душой
Словами страсти;
 
 
Когда зари лучистый путь
Проложен к небу – в срок вернуть
Дню краски счастья и побед —
От них в ночи лишь звёздный след
Бывает виден.
 
 
Любить, чтоб чувственный покой
Внутри родился и тоской
Чтоб не был вымучен вконец
В слиянии живых сердец
Путь, данный свыше!
 
 
Прогладив роз живую дрожь,
К груди красивой невтерпёж
Прижать и нежность губ твоих
Оставить ласково на них
Под сенью парка!
 

Сердца зажглись

 
И всё ж сердца людей зажглись
От Пламени, взмывая ввысь.
Туда, где Он, извечный Он,
С любовью звал сквозь шум и звон,
Но был неслышим.
И в этот пламенный порыв
Все, как один, молитвы слив,
В слезах взывали, чтоб простил
И укрепил сердечный пыл
Подняться выше!..
 

Улетим мы всё ж

 
Всё ж улетим, дрожа духовным телом,
Хоть будем все под вражеским прицелом
Листком осенней встречи трепетать,
Подняв взгляд быстрый ввысь, где благодать
Небесная раскинула просторы
Во все концы, куда не вскинешь взоры.
Но их увидеть многим не дано —
Они, как рыбы, роющие дно,
Делами тьмы затмили бурный разум
Взамен на то, чтоб вера жила сразу
Любовью в сердце и звездой в душе —
Хотя б на миг, когда исход уже.
 

Осень наступит

 
В ту пору осени, когда листвы
Печаль коснётся жёлтым пламенем,
А ветер-вей, явившийся с Москвы,
Сорвав её, поднимет к выси знаменем,
Чтоб я, увидев лист, сказал бы так:
«Уносит ветер, вьющий сон предсмертный,
В неведомый для многих мир сквозь мрак
Безжизненных долин, где лучик летний
Ласкать не смеет больше уж листву,
Повисшую на ветках обречённо,
В которой лес подобен существу,
Попавшему в капкан разлуки тленной».
Я вновь увижу твой чудесный взор,
А вольные твои изгибы тела
Взволнуют разум мой, и краткий вздор
Нелепым станет, но ты ведь хотела
Когда-нибудь тебе сказать о том,
Что я влюблён в глаза твои, а внешность
Манит всегда таинственным огнём
И возжигает в сердце страсть и нежность.
А лист резной всё так же в полусне
В осенний дворик падать будет тихо,
Наполнив встречу радостью во мне
И сказочностью трепетного мига.
 

Осенью

 
Когда в беспечность губ ласкающих
С порывом сладостным впадёшь,
А в сердце милом, замирающем
Прольётся чувств витая дрожь,
Тогда весь мир вокруг, как в пропасти,
Исчезнет в выси голубой,
Оставив нас любить без робости
Друг друга в час, когда листвой
Займётся осень: ветер бережный,
Сорвав её в крутом пике,
Вбок унесёт, где сон теперешний
Рассеянный лежит в платке,
Забытом бабушкой-кудесницей,
Которая осенний свет
С паучьим волосом на лестнице
Сплетёт во солнечный жилет.
И я, как ветер, одеяние
Твоё сорву с плеч, как листву,
На кресло сбросив, но заранее
Тебя в объятья призову…
Я – ветер быстрый и незнаемый
Преград бесчисленных в пути,
Хоть и бывает тьмой сплетаемы
Нередко в сердце дни мои.
 

Не видны звёзды

 
Не видны звёзды в небесах —
Туман седою влагой скрыл,
Чтоб не сверкали на глазах,
В ночи рисуя звёздный пыл.
 
 
Туман сгущался, ночь плыла
По нашей русской стороне.
Мрачна, как никогда, была
В своей спокойной тишине.
 

И через год

 
Не видны стали звёзды в небесах —
Туман седой в себе их тайно скрыл,
Чтоб свет не таял на моих глазах,
В ночи рисуя звёздный пыл.
 
 
Туман сгущался бодро, ночь ползла,
Как уж, по склонам скошенных лугов.
Мрачна она как никогда была
И даже в тьме кошмарных снов.
 

Дождь прогнал

 
Ветер лютует над бором.
Дождь лихорадочно льёт.
Псы не прогавкают больше.
Больше никто не пройдёт!!!
 

Под небом моим

 
Заразил! Я тебя заразил
В поцелуях открытой любовью.
Непокорный дождь падал сверх сил
На твой город, прикрытый листвою
Часть пространств меж стеной и стеной,
Часть дорожек и парков осенних.
Мы же мокли под тучей стальной
В переулке, покинутом всеми.
 
 
Заразил я не только любовью
Но и внутренним светом,
И в тебе я нашёл долгожданный
В пёстрых крыльях покой.
Если даже закончится время
У нашего лета,
Я найду того лета частичку
В тебе лишь одной!
 
 
Ливни неба стекали с волос,
По лицу, по тела́м разогретым,
Ну а после, уйдя под откос,
Ручейками вливались в куплеты
Строк, затянутых небом живых,
Что, очистив эффектом потопа,
Прикрывало от взглядов людских,
Чтоб оставить друг с другом до гроба.
 
 
Заразил я не только любовью
Но и внутренним светом,
И в тебе я нашёл долгожданный
В пёстрых крыльях покой.
Если даже закончится время
У нашего лета,
Я найду того лета частичку
В тебе лишь одной!
 

Эхо осеннего парка

г. Трубчевску

 
Зима, пристрастившись к морозному бегу,
Под жгучие ветры, взмутив небеса,
Метелью вспугнула осеннюю негу
И прочь погнала по холмам за леса.
И только заметил средь бешеной вьюги
Картину живую осенних аллей,
Хотя искажали снегов завирухи
Черты увяданий до мелких долей.
Разгладив в уме, я увидел, как лихо
Листву шевелил ветерок по ветвям,
Она ж, утомлённая воздухом, тихо
Слетала, ложилась багрянцем к ногам
Любимой, идущей по парку неспешно,
Где солнечный лучик, с листвою дрожа,
Стремился в застывшие травы и нежно
Ласкал их теплом, и при этом душа
Была от картины в восторге премного.
Но вот вдалеке, где кончалась аллея,
Уверенно двигалась вьюга дорогой,
Вновь всё искажала, над городом рея.
 

Ночь в котельной

Владимиру Середе

 
Гудит, паруется котёл,
Как ветер в грозную пургу,
Дрожат в котельной стёкла, стол —
Сидеть спокойно не могу.
 
 
Проходит час, летит другой —
Котёл без устали гудит
И, издеваясь надо мной,
Мне страхом в теле сердце льдит.
 
 
Вдруг свет погас, и я бегу
Закрыть в тьме клапан, вентиля
И удержаться не могу —
Как из-под ног ушла земля.
 
 
Но я успел! И взрыва нет,
Какой разнёс бы мир весьма!
И вот сигнал, и дали свет —
Летит сквозь окна к звёздам тьма!
 
 
Я вновь пускаю смело в ход
То, что работало тогда.
Мне нужно греть теплом народ,
Чтоб верх не брали холода!
 

Узоры

Юлии Петуховой

 
Вот морозный ветер
Просвистел в трубе,
И раскинул веер
Иней на стекле.
 
 
Разные узоры
Видны стали нам:
Здесь большие горы,
Там снежинок хлам.
 
 
А снаружи ветер
Тот же мёл снега.
Перемёты метил
На дорогах, а
 
 
По селу позёмку
Гнал в еловый лес,
Где в седых потёмках
Волк дрожал и лез
 
 
Под покровы елей.
Но вернёмся в дом.
Тут тепло в постели,
Тут уют и сон.
 
 
Разные узоры
Приросли к стеклу.
Спят в снегу просторы,
Спит и кот в углу.
 

Новогодняя ночь

 
Может быть, по вечернему Брянску
Пронесётся шальная волна,
Что вещать новогоднюю пляску
Будет с радостью, но тишина,
 
 
Порождённая сказочным миром,
Никогда не сольётся в порыв
Бесконечного шума и лирой
Не окончится, год возлюбив.
 
 
Тишина та внезапно приходит
В потаённые наши места,
Для того, чтоб раскрылась при входе
В новогоднюю ночь красота.
 
 
И вот миг долгожданный пробьётся,
Постучавшись в квартиру без слов,
А секундная стрелка втолкнётся
Возбуждённо в двенадцать часов,
 
 
В толщину наступившего года,
Где от глаз человеческих скрыт
Шквал удачи земного похода
И проблемы разбитых корыт.
 
 
Но шампанское всё ж заискрится,
По бокалам разлитое вмиг,
И за то, что нам родина снится,
За удачу, любовь, за своих
 
 
Опрокинуты будут мгновенно!
Ну а всё остальное пойдёт,
Как бывает в ночи непременно
Средь застолий, встречающих год.
 
 
А ты праздник оставишь, покинешь
Звон бокалов и вязкость речей,
Довершающих праздничный финиш
С появлением первых лучей.
 
 
Всё оставишь, присядешь устало
На диван в новогоднюю тишь
И посмотришь в окно, где сметает
Вьюга снег с замороженных крыш.
 
 
И вот в этом заснеженном мире
Вдруг появится сказочный свет,
Восходящий, как солнце, в квартиру
Проскользнуть на потёртый паркет.
 
 
А источником этого света —
Ангелочек в искристых кудрях,
И в одежде из снежного ветра,
И с небесною лирой в руках.
 
 
Он закружится, тонкие пальцы
Чуть коснутся серебряных струн,
И начнётся год с музыкой вальса
Под парадом планет, звёзд и лун.
 

Уныние

 
Просунув в чугунные рёбра тепла
Свои ледяные от холода ноги,
Я жду, чтоб внутри без труда потекла
Кровь в тысячу труб по венозной системе.
 
 
И скажут маститые авторы, что
Здесь бред и безумие сивой кобылы,
Которой примерить хотели пальто,
Пошитое в пору осеннего быта.
 
 
Я весь изведусь, окунувшись в печаль
Пожухлую, точно трава луговая.
Им вовсе моих строк открытых не жаль —
Сожгут и развеют прах горький по миру.
 
 
Я смертный и буду стоять у двери
Квартиры Санаева, чтобы он тихо
Меня схоронил под кроватью, в пыли,
За плинтусом старым – не буду я видеть,
 
 
Как пепел, летя над землёй по прямой,
Свершит предпоследнюю сущность полётом
И ляжет на плечи, как перхоть весной,
Идущих по скверу в субботнее время.
 
 
Они, изумлённые пепельным днём,
С плеч стряхивать будут на снег и так грязный,
Но ветром подхваченный стрях кувырком
Протиснется в ноздри, а в лёгкие – дымом.
 
 
И тут зачихают стихами они —
Лекарства не будет от этой заразы;
Кордоны поставят вокруг и огни
Зажгут по периметру грозно и сразу.
 
 
Проникнув под кожу, тепло растеклось
Стотысячным зудом, в мой мозг загружая
Небесную радость, что сдвинет на ось
Земную кусочек незримого рая.
 

На закате солнца

 
Не заслонить прохладною ладонью
Летящий шар небесного огня,
За ним всегда пленительной звездою
Летит душа классического дня.
 
 
К закату пусть слепящими лучами
Посеребрит февральский лёгкий снег
И глаз моих коснётся, как и пламень
Любви и мук, скользящий на ночлег!
 
 
И пусть из глаз, сверкая, хлынут слёзы,
Прогладив дрожь опущенных ресниц,
И на щеках оставят след неброский,
Чтоб слёз живых невидной стала нить!
 
 
Небесный шар за горизонт садится,
Посеребрив последний снег в пути,
А день за ним, как и лесная птица,
На свет звездой пленительной летит.
 

На работе

Ольге и Александру

Девятовым

 
Первая смена
Я пытаюсь читать что-нибудь,
Чтоб шло время гораздо быстрей.
Наполняю прохладою грудь —
Выдыхаю тепло из ноздрей.
А снаружи бушуют снега,
Вея холод тоскливо в стекло.
Замерзает в ботинке нога —
Всё, что грело, в природу ушло.
 
 
Вторая смена
Присмирела злодейка Зима
И с Морозом не смеет шутить,
А хватает ей только ума
Мне о холоде лютом твердить.
Ночь. И Ветер весенний снуёт
По туманным дорогам Зимы,
Превращая снега в гололёд.
Прочь во тьму уползают все сны.
 

Нетихая, нежная…

 
Нетихая, нежная в ласках —
Целую я губы твои,
Размазав полночные краски
По телу открытой Любви.
В ответ на мой ласковый трепет
Ты вся отдаёшься мне вновь,
Срывая проклятые цепи
На сердце, где гибла Любовь.
Мы сдержанно ждали друг друга
Под крики волнений, без слов
На улице зимней, где вьюга
Взбивала сугробы снегов,
И нам преграждала дорогу
Морозом и ветрами дум,
Чтоб ждать приходилось подолгу
Под вой душемрачный и шум.
Но в нашем сознании жили
Рассветные лучики роз,
Которые светом укрыли
Печали метелей и слёз.
Теперь же, когда снег тот стаял
И высохли слёзы дождей,
Поверила, что путь цветами
Был высажен к счастью детей.
Нас будут весенние Зори
Венчать в вечно чистых лучах,
Сжигая всю жизненность боли
По-разному в наших сердцах.
 

С любовью на 8 марта

 
…И, поздравляя Вас учтиво,
Дарю букетик скромный вдруг!
В нём есть лесных дорог крапива,
В нём есть ромашек сладкий дух.
Есть бесподобность и коварство
Любимых мной колючих роз,
В них без следа исчезло б царство,
Укрытое от мук и слёз.
Ещё присутствует небрежность
Каких-то полевых цветов,
В которых видится мне нежность
Далёких детства чудных снов.
Я Вам как есть, без сожаленья,
Дарю любимые цветы.
Пусть принесут успокоенье
В мир Ваш, чтоб сбылись все мечты.
 

В глазах твоих

Весну встречает в небесах

лучей отрада!

Блеск

 
Весну рожала под лучи
В час пик людской nevada
И, превратив себя в ручьи,
Ушла в картины Прадо.
Я вижу блеск в глазах твоих —
Мне сердце нежит,
Чтоб окрылялся сладкий миг
Во мне любовью свежей.
 

Мы объяты Светом – наши жизни прекрасны. Прекрасны и будут дети наши!

 
Весна тепло с тобой кроит,
И шьёт одежды ново,
И одевает лес ракит,
Берёз и клёнов снова.
Я вижу блеск в глазах твоих —
Мне сердце нежит,
Чтоб окрылялся сладкий миг
Во мне любовью свежей.
 

Дети наследники Земли русской и так было и будет из века в век, ведь природа и мы едины. Един и Бог пред нами над деревьями вселенной.

 
А птицы сказочный приплод
Вечерних пений
Несут в сердца, и их полёт
Животворит твой мир цветений.
Я вижу блеск в глазах твоих —
Мне сердце нежит,
Чтоб окрылялся сладкий миг
Во мне любовью свежей!!!
 

Мая 15-го

 
Сегодня утром был мороз,
Упавший инеем на травы,
Он, наделённый стойким нравом,
В себе последний холод нёс.
 
 
И в трепет нежность свежих трав
Держал в своей горсти жестокой,
Чтоб их младенческие соки
Застыли, как железный сплав.
 
 
Но тут заря чудесный лик
Началу дня вдруг приоткрыла,
И солнца луч весенний мило
В земное лоно трав проник!
 
 
Слабеет от тепла мороз,
Скользя росой кристальной к низу,
И, будто бусами унизан,
Сверкал в лучах кустарник роз.
 

Цветы к лицу…

Елене Полюковой

 
Цветы к лицу, улыбка тоже —
Всё это будет в радость схожа!
Тут вечер поздний неприглядно
Оставит роз колючих пятна.
 
 
А ночь, волнуясь без привета,
Потом найдёт сплошное лето,
Напомнив в сердце нежном годы,
Когда ты верила в полёты.
 
 
И в час зари простое утро
В свеченьях разных перламутра
Скользнёт на своды глаз прикрытых,
Чтобы сорвать тебя с орбиты
 
 
Нелепых снов, где, будто Лето,
Убил Мороз из пистолета.
Теперь лежит – кровь так и хлещет
Из ран на лес и сад, на вещи…
 
 
Цветы к лицу, улыбка тоже —
Всё это будет в радость схожа!
Тут вечер поздний неприглядно
Оставит роз колючих пятна.
 
 
Но солнце в ласковом прибое
Светить займётся больше втрое
И плавить снег и лёд снаружи,
Чтоб превратить в большие лужи.
 
 
Затем ручьи, раскинув реки,
Распахнут в зелень саван некий
Садов для пройденного мая,
Дни лета верно принимая.
 
 
Так в это утро, в утро это
Придёт к тебе сплошное лето,
Тебя разбудит лаской неба,
Отрезав к чаю ломтик хлеба.
 
 
Цветы к лицу, улыбка тоже —
Всё это будет в радость схожа!
Тут вечер поздний неприглядно
Оставит роз колючих пятна.
 
 
Цветы к лицу, улыбка тоже —
Всё это будет в радость схожа!
Тут вечер поздний неприглядно
Оставит роз колючих пятна.
 

Понимание

 
Разделяю сердечный порыв
Бесконечной Любви и участья,
Всем труждающим двери открыв,
Им облегчить страданье, несчастья.
Сам немало, в душе затая,
На плечах их пронёс, непадучий,
Как лучом в небосклоне заря
Возлагает путь новый сквозь тучи.
 

Грозы летние

Николаю Аршукову

 
1
Над Трубчевском, как в дикой обители,
Не резвятся уж ласточки с пением,
А летают вдоль зданий, где жители
Вдаль взирают с тревожным волнением.
Небеса там темнеют, и слышится
Грохот грома и молний плескание,
И на город прекрасно обрушится
Дух стихий в огневом колыхании.
 

 
2
Задрожали вдруг стёкла оконные,
Увлажнённые шквалами водными,
За которыми зрят беспокойные
Ввысь берёзки рядами неплотными,
Где бушует стихия небесная,
Наводящая ужас панический
И из молний и грома отвесного
Извергая разряд электрический
На земную поверхность без жалости —
Очищать в поразительном пламени
Дерева, что попавшие к старости,
И дома, не одетые в камень.
 
 
3
Дождевые потоки к обочинам
Непрестанно несутся с журчанием,
Унося грязь и мусор, проточины
На земле оставляя отчаянно.
А сквозь страх пред войной наводнения
Проводник, Тьмой кромешной потрёпанный,
Пробирается к Духу творения,
Чтобы вымолить мир наш поштопанный.
 

Жилами Рая

 
Листва полетела, а следом
О втоптанный краешек бездны
Стволы ударялись запретом,
Восторг привлекая телесный.
Они убивали нас ра́ди
Наживы и быстрого счастья,
А мы же молчали, некстати
Делённые ра́вно, на части.
 
 
Спросите у Ветра и Света,
Что дух наш пронизан до края
Ребристыми жилами Рая,
Где силы текут, безвозмездно
Спасая планету от бездны.
 
 
Спросите у Ветра и Света,
Что дух наш пронизан до края
Ребристыми жилами Рая,
Где силы текут, безвозмездно
Спасая планету от бездны.
 
 
Умрут ненасытные твари,
Отдавшись в объятия тленья.
Проникнет гу́манита́рий
В каждую веточку звеньев
Людского понятия жизни
Незримого Рая средь леса,
Где каждый живущий нелишний
Дополнить природу на срезах.
 
 
Спросите у Ветра и Света,
Что дух наш пронизан до края
Ребристыми жилами Рая,
Где силы текут, безвозмездно
Спасая планету от бездны.
 
 
Спросите у Ветра и Света,
Что дух наш пронизан до края
Ребристыми жилами Рая,
Где силы текут, безвозмездно
Спасая планету от бездны.
 

В городе Там

Фонари зажигают в городе этом

двенадцать огненосов в одеждах белых.

В этом удивительном мире нет солнца —

оно попусту не нужно, потому что

днём небеса светлы от края до края

одинаково прекрасно, лишь облака

притемняют город, и то ненадолго.

Тут иногда идут дожди, но бывают

всегда тёплыми, как парное молоко.

Ночью на покрове неба звёзд не найти —

на фоне чёрной материи летают,

резвятся цветные светлячки и вроде

как бы общаются, меняясь цветами.

У каждого жителя есть за городом

понемногу земли, на которой всегда

урожай созревает сказочно быстро.

Вредителей здесь нет, на Земле их много.

Влаги хватает до конца созреванья.

Тут рынков не бывает и магазинов

не сыскать, хоть как ты, путник, ни старайся.

Здесь люди питаются от трудов своих.

Они дружелюбны внутри и снаружи,

и проводнику, попавшему в город их,

предоставят свой кров, и еду, и ночлег.

Ведь проводникам здесь особое место

и при виде такого путника у всех

настаёт праздник великий, но встречают

тихонько внутри себя, заряжаясь друг

от друга энергией радости, счастья,

как те цветные светлячки в небе ночном.

Для странников этих здесь великий покой.

Тут все друг к другу ходят в гости свободно,

без подарков и пригласительных речей.

И в той среде необычных состояний

мира неземного живёт обычная

девушка с мамой такой же необычной,

как и все жители странного города.

А на высокой горе среди звёзд больших

живёт другая девочка, которая

приносит всегда этому городу день.

Имя той девочки светлой Заряница.

Возвращение Зари

Господи, очисти Светом

Лица Твоего разум мой,

дабы просветлели озёра очей моих,

потемненных хитростью дьявола,

чтоб узрел я снова путь мой,

предо мною лежащий,

что отмечен знаком креста

в волосах моих

во свидетельство Таин Небесных.

Господи, озари Светом Лица Твоего

в чертоге моем потемненные

безграничные просторы лесопарка.

И просветлеют глаза мои,

и да увидят и осмыслят

невидимые и земные миры.

Да и не споткнется нога моя

о ветр суетного дня, и да не упаду

лицом своим в глину согрешений.

Молитва

Опять говорил Иисус к народу

и сказал им: Я свет миру;

кто последует за Мною, тот

не будет ходить во тьме,

но будет иметь свет жизни

Святое Евангелие от Иоанна. 8:12

 
Нынче утренней порой
В домик нелюдимый мой
Уриил зашёл ко мне,
След оставив на стене
Из букетов светлых роз
После ливней летних гроз.
Был одет в плащ из листвы,
А на плечи с головы
Падал луч лесной зари,
Где, промокнув, глухари
Всех пугали под кустом,
Позабывши грозный гром;
Где в конце лесной опушки
Птицы пели, как игрушки.
 
 
Жесты были в нём легки,
Точно тихий бриз с руки,
Веял аромат цветов
В этом царстве добрых снов.
Он сказал: «Возьми мой След
И ступай сквозь тьму и бред
К кузнице, где ветер-вей
Ворошит траву полей.
Там, на взгорье, домик дикий
Позабыл зорь ясных блики.
 
 
След подкинь над той избой
И спроси: «Есть кто живой
В месте жутком и чужом,
Где б рычал лишь поздний гром?»
Ты услышишь шорох в ней,
А в окне из-под теней
Чёрных и давно сырых
Дед седой встряхнёт на миг
Штору из полночной ткани,
Спросит: «Кто ж не спит в час ранний?»
 
 
Ты ответь ему: «Твой дом
Весь окутан злачным сном,
А во мраке злого сна
Смотрит мутно лишь луна
Из-за туч на древний лес,
Где прижился в дебрях бес».
Хватит, хватит, милый друг,
Мне грузить твой странный слух.
Ты ступай, как воин правый,
В путь, ища небесной славы!
 
 
След поможет, если вдруг
Нападёт смертельный дух,
А проклятый мир исчезнет
В сочных звуках сонной песни».
 
 
Он исчез. Рассвет же плыл
Так же – дальней ночи в тыл,
Приоткрыв дневной простор,
А внимательный мой взор
Трудный путь отметил средь
Трав, хранящих свойство петь
Песни снов, чтоб путник вмиг
Был потерян в грусти их.
В том же месте лес дремучий
Веял смерть с высокой кручи.
 
 
Солнце уж взошло, лучи,
Как весной в полях грачи,
С неба тучей светлых стрел
В травы сбросились. Смотрел
Я на чудный моря шквал
И задумался, припав
Взглядом к царству тех растений,
Где вились живые тени.
 
 
Вдруг вдали с больших ветвей
В травы вплёлся ветер-вей,
И, как нитка в ткани, он
Вшился под пчелиный звон.
Травы, тихо покачнувшись,
Стали петь покорно в душу.
 
 
Я замедлил, и шаги
Стали редки и туги,
И упал в траву лицом,
И уснул беспечным сном.
В этом грустном чудном сне
Снился дом в родном селе,
Брат Андрей любимый, я
И родные там края.
Как же нравился мне сад,
Где гулял, всему был рад.
Всё там мило было, вдруг
Неба свод совсем потух.
Приближался тёмный гость,
И в руке крутил он трость.
Взгляд у гостя был чужим,
Возбуждённым и тупым.
Я без страха ждал приход,
Но душа дрожала. Вот
Он сквозь зубы прошептал,
Что давно меня, мол, ждал
В этом мире сновидений,
Где он властен бросить тени
 
 
На беспечный сон во мне
Под луной в кромешной тьме.
Небо чёрным полотном
Накрывало всё кругом;
Звёзды не струили свет,
Лишь луна из тёмных мест
Посылала грозный взгляд
В виде чёртовых чертят.
Тенью зла меня пленил он,
Как земля дно вязким илом.
 
 
Разум мой в тот час мертвел,
Превратившись в школьный мел,
Что выстукивать готов
На доске стихи без слов.
Точка, точка, вновь она,
Не хватает полотна.
Вот стена, да всё вокруг
В точках тонет. Мой недуг
Был опасен, как и смерть,
Что пыталась враз стереть
Напрочь с памяти моей
Дни приятных новостей.
Так встречал в себе кончину,
Вгрызнувшись зубами в глину.
 
 
И когда недвижим стал
От проросших в тьме коралл
Ужаса, в котором я
Был потерян, затая
В сердце старом Божий Свет,
Демон, вырвав мой скелет,
Вынул душу и на части
Разорвал в пределах власти.
 
 
Тут в груди остывшей я
Вдруг почувствовал не зря
Боль и жар, как от костра,
И, сверкнув во мне, искра
Разожгла сплошной огонь.
Я поднял лицо на бронь
Голубых просторов неба
И уверовал в ту небыль,
 
 
Что манила песней трав.
Я кричал: мол, был не прав,
Оказавшись в этом сне,
Полный сил больших во мне.
В пальцах дрожь, а в сердце страх!
Снова падаю во прах,
Терпкий в тьме земли чужой.
«Господи, пошли покой
В душу грешную мою.
Я Тебя молю, молю!»
Боль и жар в груди моей
Нарастал порой сильней.
Я вцепился в край рубахи —
Разорвал её на флаги.
 
 
Вырвался наружу свет —
Это был тот дивный След,
Что оставлен был для славы.
Вкруг меня умолкли травы.
 
 
Свет рассеял тьму вокруг,
И мой древний в слове слух
Приспособился к тиши,
Где летали лишь стрижи.
Видно, где-то была круча.
Я кряхтел, от боли мучась.
 
 
Вот открыл глаза, но тут
Несколько слепых минут,
Слепотой я был сражён —
Мне не виден неба склон.
Пелена в глазах моих
Застилала в этот миг,
Но лучи небесных далей
Прожигать ту плеву стали.
 
 
«Господи, мне ж труден путь.
Самого б себе вернуть
В эту жизнь, где стынет вновь
В венах, в жилах, в сердце кровь.
Мне б вернуть себя к себе —
Я же, брошенный в толпе,
Вечно выход в Свет ищу,
Позабыв зажечь свечу
Пред иконой всех святых!»
И, казалось, мир затих
После слов простой молитвы,
Будто время после битвы.
 
 
Я поднялся, я стряхнул
Пыль с одежды – прежний гул
Не владел, как прежде, мной,
Но ещё был слаб, был мой
Затуманен взор изрядно —
В голове мелькали пятна.
 
 
Раздвигая трав стену
И пройдя сквозь грань одну,
Вышел к тропочке кривой,
Что под сумрачный конвой
Уводила Тайной вдаль,
Где на взгорье тьма-печаль
Пеленала тканью ночи
Дом и смешанные рощи.
 
 
Наконец дошёл. Изба.
Не курится в ней труба,
Не теплится свет внутри.
«Вот напасть-то!». Шаг, два, три.
Тьма. Кругом сплошная тьма
Просочилась без ума
В каждый миг родного дня.
«Господи, так дай ж огня
В эту гробовую тишь!»
Вдалеке скрипели лишь
Ставни кузницы у бора
И калитка без забора.
 
 
Вот приблизился к окну,
Пристально туда взглянув,
Но увидеть я не смог
Никого. На брёвнах мох
С чёрной плесенью лежал.
В нём рой ос шумел, жужжал,
И меня пугал он ядом.
Отошёл и стал я рядом.
 
 
«Что за мерзость, что за дрянь?»
Возникает только брань
В голове моей пытливой
Без порядка позитива.
 
 
«Следа нет, а как же мне
Потревожить дом во тьме?»
Точно брошенный школяр,
Я в себе так размышлял.
Тут послышался в избе
Шорох, кашель: «Что тебе?» —
«Я пришёл сказать о том,
Что твой дом окутан сном,
А во мраке злого сна
Смотрит мутно лишь луна
Из-за туч на древний лес,
Где прижился в дебрях бес» —
«Как же так, ох да, ох да!
Лада милая вчера
В лес пошла грибов собрать,
Чтобы дед ел суп опять.
Где она, ох, где ж она?!
Ходит, бродит в тьме одна».
И заплакал дед седой,
Чуть качая головой.
«Ты не плачь, её найду,
Хоть и буду весь в бреду…» —
«Посиди тогда немного —
Ждёт тяжёлая дорога».
 
 
И замешкался внутри
Дед. Потом: «Вот на, бери
Эту прядь её волос,
Мытую в прохладе рос».
И прижал её к стеклу,
Чтоб сквозь гладь напротив злу
Прядь сочилась прямо в руки,
Прилагая груз поруки.
 
 
И, сияя, прядь в руках
Навевала в сердце страх,
А тепло её, как странно,
Проникало мазью в раны.
 
 
Дед продолжил: «Ты шепни
Ей, что хочешь снова дни
Видеть вместо тьмы сырой
Впереди и за спиной».
И исчез он в чреве дома
Под далёкий грохот грома.
 
 
Я поднёс к губам ту прядь,
Что могла сиять, летать,
И шепнул: «Так пусть же, пусть!
Пропадёт слепая грусть,
День погонит быстро тьму
Сквозь земную седину
К звёздам, где затерян след
Будет средь чужих планет.
Пусть же вместо тьмы сырой
Просияет свет дневной,
А душа моя немая
Запоёт, достигнув рая!»
 
 
Прядь волос ожила вмиг,
Выскользнув из рук моих;
И полётом над травой,
Подкосив рассудок мой,
Повела в чащобу леса,
Вдоль обрыва – равной среза.
 
 
Древний лес меня страшил
Скрипом из древесных жил,
Будто вслед тянулись мой
Ветки острые стеной,
Дорывая ткань рубахи,
Возбуждая в сердце страхи.
 
 
Бормотал я: «Раз, два, три.
Печаль в душе моей сотри.
Очисти Светом разум мой,
Когда тропа залита тьмой…»
И недолго длился путь
Мой к желанию вернуть
Ладушку, а то очаг
Без неё в избе зачах,
Перестав давать тепло…
Холод резал плоть назло
И клонил меня упасть
На бревна гнилую часть,
Но я рвал немую стылость,
Чтоб она мне впредь не мнилась.
 
 
Прядь сияла, ясный свет
Обжигал весь этот бред,
Что меня страшил без воли
В судорогах главной роли.
 
 
Впереди сквозь ветки вдруг
Показался неба круг,
А в кругу треск молний, гром
Нёс смятенье в мрачный дом,
Что стоял средь мёртвой топи
В окруженье странных копий.
 
 
Прядь пыталась проскользнуть
Мимо копий – эта жуть
Шевелилась, гнала прочь.
«Нужно ей сейчас помочь!»
Я поднял дубовый сук,
Им, проделав быстрый крюк,
Что есть сил нанёс удар
По жиже. Звук задрожал
И понёсся впопыхах
К центру топи. На глазах
Шевелиться начал строй
Странных копий. «Боже мой!».
Забурлила в центре твань —
Прорвалась миров двух грань.
Поднимались из глубин
С видом древних исполин
Существа, держа в руках
Копья к бою, но мой страх
Сердце не пугал, как прежде, —
Я покоился в надежде…
 
 
Тут я слышу грозный рёв,
Точно тысяча голов
Прокричала в этот миг,
Что ждёт смерть меня от них.
Копья разом полетели,
За спиной срубая ели.
 
 
Я проворно уходил
От орудий тех верзил,
Но одно меня настигло,
Распоров мой бок. Всё стихло.
 
 
Закружилась голова.
На ногах держась едва,
Я смотрел вперёд, где враг
Был ужасен. А в ушах
Слышать стал лишь тишину,
Да как век склонил ко сну
Вечному в кошмарах ночи.
Зашумели вдруг все рощи.
 
 
Кровь сочилась по бедру,
Промочив ткань брюк. В игру
Увлекла в глаза печаль.
Я упал, а с неба даль
Звёздная пока нависла
Всею тьмой тупого смысла.
 
 
Грудь, издав кровавый рокот,
К горлу стиснул смертный шёпот.
 
 
«О, Господи, немало ли
Страдал в краях Твоей Земли?
Я помню неудачи все;
Я помню – босым по росе
Упрямство закалял в себе,
Идя по узенькой тропе,
Где мерзость и пустые мысли
Мой разум долго-долго грызли…».
 
 
«Вот пришёл и мой черёд
Встретить смерти страшный гнёт
Не в краю моём родном…» —
«Нет, ты нужен мне, идём!» —
Я услышал голос сквозь
Толщу боли. «Да… Ты… Брось…
Мне… И так конец… Настал» —
«Нет! Не твой в аду финал».
И ладонь коснулась тела,
Что в крови моей мертвело.
 
 
Я почувствовал тепло
И то, как оно втекло
В еле дышащую грудь,
Чтоб мне силы вновь вернуть,
Исцелив от смертной раны.
Тут подул вдруг ветер рваный
 
 
Южным воздухом, и я
Кожей чувствовал края.
Видел, как небесный свод
Он прочистил в оборот
От волнений грозовых,
Но затем он приутих,
Дав возможность снова свет
Звёздам сыпать на кларнет
Тростника, на всё вокруг
И на мой скорбящий дух.
«Ну, вставай же, мой спаситель —
Нам идти пора в обитель
 
 
Кузнеца, а то ведь ждёт
Наш пресолнечный приход!»
Я в тот миг не понимал
Слов, а медленно вставал.
Рана синеньким пером
Выделялась. «Ну, идём, —
Хрипло я ответил ей, —
По кромешной тьме теней…»
С дрожью руку взял её я,
Ни о чём не беспокоясь.
 
 
Свет волос её вокруг
Оттеснял ужасный дух
Сверхъестественных ветвей,
Что потом во тьме теней
Вслед тянулись наш пугливо,
Как вода в часы отлива.
 
 
Мы вернулись, а старик
Ждал у входа в дом, и лик
Был его на диво светел
В думах о прекрасном лете.
 
 
Он её обнял, она,
Волей ласковой полна,
Обняла его в ответ,
Превратив объятья в Свет
Солнечный, чтоб утро снова
Просияло в тьме чертога.