Текст книги "Единственный шанс"

Глава 8

Не тут-то было. Ченс вышел на порог своего номера и взглянул на безоблачное небо. Солнце уже подбиралось к зениту и палило нещадно. Он проспал. За прошедшие сутки он чертовски устал, но ночью не смог уснуть. Постоянно меняющиеся посетители соседней комнаты так бились в стенку и грохотали кроватью, что он был готов их растерзать. Доносившиеся стоны и вздохи звучали отчетливо до не правдоподобия. Он понял, что нашел ночлег в одном из тех придорожных мотелей, где койка за двадцать долларов предоставляется на любое время: хочешь – на час, хочешь – на ночь.

Пришел – ушел. Он подумал, уж не сама ли крашеная блондинка в роговых очках оказывает эти услуги, но потом засомневался. Мужчина должен совсем уж опуститься, чтобы соблазниться на такое.

Желудок заурчал, напоминая, что вчера мысли о еде как-то не приходили ему в голову. Тут же взгляд остановился на вывеске небольшой закусочной на другой стороне улицы. Судя по разнообразию легковых машин и пикапов, припаркованных на стоянке, кормили там, должно быть, неплохо. Улица жила деловой жизнью.

Ченс двинулся через проезжую часть. Неожиданный порыв ветра чуть не сорвал с головы шляпу. Он нахлобучил ее поглубже и ускорил шаг. Открыв дверь, услышал, как над головой звякнул колокольчик, звук которого потерялся в громких голосах озабоченных официанток и проголодавшихся посетителей.

– Садись где хочешь, красавчик, – услышал он голос официантки, проходящей мимо с кофейником. – Подойду через минутку.

Ченс внял совету и осмотрелся. Можно было либо подсесть к пожилой паре, либо устроиться на табурете у стойки. Он предпочел табурет. Тут же перед ним появилась дымящаяся чашка свежесваренного кофе. Отхлебнув, с удовольствием почувствовал, как горячий кофе смочил горло и опустился в желудок.

Па улице, должно быть, не меньше девяноста градусов[4]4
  По Фаренгейту. По Цельсию приблизительно 32 градуса выше нуля.


[Закрыть], но Ченсу было холодно. Дышалось с трудом. Давило под ложечкой. Он обхватил ладонями видавшую виды толстую фаянсовую чашку – просто чтобы куда-то деть руки. Никогда в жизни он не испытывал еще такого непреодолимого желания сорваться и убежать куда глаза глядят.

– Ну, красавчик, какие будут пожелания?

Ченс вздрогнул и от неожиданности, и от самого вопроса.

Официантка стояла рядом с карандашиком наготове.

– Яичницу с беконом и бисквит, – ответил он', почти уверенный в том, что она немедленно ткнет в него пальцем, узнает и закричит. Это было бы ужасно. Он сделал еще один большой глоток кофе и попытался прогнать страх. «Черт побери! Я же сам этого захотел! Никто меня не заставлял приезжать сюда. Так что возьми. себя в руки, Ченс Маккол, и перестань валять дурака!»

Самодисциплина помогла. Нервы успокоились. Может, способствовала этому и вторая чашка кофе, которую поставила перед ним официантка, прежде чем пойти выполнять заказ. Ченс запустил руку в карман рубашки, достал старый голубой коробок спичек – один из тех, что обнаружил на дне портфеля, – и принялся бездумно вертеть его в руках. При этом он смотрел в зеркало за стойкой бара, внимательно вглядываясь в каждого входящего и выходящего посетителя, надеясь, что вдруг кто-нибудь покажется знакомым. Но никого не узнавал.

– Господи! – громко воскликнула официантка, поставив перед ним яичницу с беконом. – Где ты раздобыл такое старье? Мне много лет даже на глаза не попадалось! – Она взяла из рук Ченса коробок и повертела перед собой. – Так и есть! «У Чарли все для машины и вас»… Черт побери, красавчик, да откуда ты прибыл?

Из Сумеречной Зоны? – Смех ее был пронзителен. Так же, как и голос. Несколько человек за стойкой обернулись в их сторону.

Ченс не знал, стоит ли отвечать, или она сама ответит за него. Поскольку официантка была весьма общительна, он решил выбрать второе.

– Эй, Марш, взгляни. Сколько лет прошло, когда ты в последний раз это видел? – Но, не дождавшись, пока некий Марш соизволит отреагировать, спросила у Ченса:

– Где ты взял это, красавчик? – Она вернула ему коробок. – На «летающей тарелке»?

Должно быть, она привыкла играть роль комедиантки, поскольку тут же повторила последнюю фразу, опять обращаясь к Маршу.

Ченс положил коробок на стол, улыбнулся и взялся за вилку. Она решила, что парень явно принадлежит к типу крепких неразговорчивых мужчин, и предприняла следующую попытку:

– Вы в гости или так, проездом?

Ченс прожевал кусок, после чего спокойно ответил;

– И то и другое. Немного. – Перевернув коробок обратной стороной, где была надпись, он небрежно поинтересовался:

– Станция эта еще цела?

– Да что ты! Нет, конечно. А по сути, и Чарли Роллинз – тоже.

Ченс наморщил лоб. Кто такой этот Роллинз? Но спрашивать ему не пришлось. Девица сама выплескивала информацию.

– Чарли Роллинз был владельцем этой бензоколонки. Станции больше нет. Да и от Чарли мало что осталось. У него развилось старческое слабоумие, слышал о такой болезни? Сейчас, как-то она там по-научному называется, дай вспомню… Олдсгеймер, что ли…

– Болезнь Альцгеймера?

– Точно! Так и есть. Он ничего не помнит. Жена умерла. Дочь приезжала как-то раз, давно, чтобы поместить его в дом престарелых, потом исчезла. Я слышала, она даже не навещает его. Полагаю, ему уже все равно. Если он ее не узнает, что толку приезжать?

– Где этот дом? – спросил Ченс, протягивая пустую чашку и в полном восхищении наблюдая, как она успевала одновременно разговаривать, наливать кофе, махать рукой, прощаясь с уходящими посетителями, и при этом не проливать ни капли.

– Зачем? Ты хочешь навестить его? Нет смысла. Он тебя просто не узнает.

Однако, пожав плечами, рассказала, как добраться, а потом долго задумчиво смотрела на невероятно щедрые чаевые, которые оставил на подносе незнакомец.

Ченс вальяжно покинул закусочную, словно у него в запасе была по меньшей мере вечность.

– Лет десять назад я бы взяла номер твоего телефона, красавчик, а ты бы горел нетерпением, дожидаясь вечера, чтобы увидеться со мной, – пробормотала она.

– Эй! – подал голос Марш, стукнув пустой чашкой по столешнице.

– Сейчас подойду, – ответила официантка, глядя, как Ченс пересекает улицу и направляется к красному грузовому пикапу. Что-то в этом человеке было ей ужасно знакомо. Она пожала плечами, спрятала чаевые в карман и направилась к Маршу.

Найти дом престарелых под названием «Золотые годы» оказалось несложно. Автостоянка перед ним была почти пуста. Ченс состроил гримасу и направился к входу.

Ситуация, конечно, не из рядовых. Один, ни черта не помнящий из своего прошлого, пытается получить ответы от другого, страдающего болезнью Альцгеймера.

Войдя в дверь, он непроизвольно задержал дыхание Автостоянка могла быть сколь угодно пустой, зато холл был почти забит креслами-каталками, в которых располагались их обитатели.

– Я могу вам помочь? – Его внимание отвлек гнусавый голос молодой женщины за конторкой. Атмосфера помещения была пропитана запахами антисептиков, моющих растворов, мазей и пожилых тел.

Ченса передернуло. Если бы не его дело, он ни секунды не стал бы задерживаться в подобном месте. Подавленное состояние только усилилось. Искать здесь ответы тщетно. Если бы не Дженни, он бы развернулся и отправился восвояси в Тайлер. Но он в долгу и не имеет права делать ей предложение, не будучи уверенным, что в прошлом все чисто.

– Я ищу Чарли Роллинза.

– Вы родственник? – Служащая оценивающе вскинула брови.

– А это обязательно? – нахмурился Ченс.

– Нет, – призналась женщина, – но, кроме дочери, его никто не посещает.

– Теперь посетитель появился, – резонно заметил Ченс и выжидательно умолк, надеясь, что она покажет дорогу.

– Первая дверь слева по коридору после ванных комнат. На многое особо не рассчитывайте, – предупредила служащая. – Ему бывает то хуже, то лучше. День на день не приходится.

– А как сегодня?

Она только пожала плечами.

В комнате горели все лампы, занавески плотно задернуты, шторы опущены. Кровать была тщательно прибрана, кругом царил идеальный порядок. Обстановка выглядела скудно. На первый взгляд комната была пуста. Ченс решил было вернуться к конторке и спросить, где еще может находиться Чарли Роллинз, но случайно опустил глаза. Из-под кровати торчали ноги.

Сердце Ченса замерло. Что за чертовщина!

В следующее мгновение крепкие жилистые руки ухватились за край кровати узловатыми пальцами. Из-под нее на плоской тележке выкатился старик. Ченс остолбенел. На таких тележках обычно устраивались механики для ремонта автомобилей.

– Не слышал, как ты подъехал, – произнес старик, с удивительной резвостью вставая на ноги. – Какие проблемы? Бензонасос? Или коробка передач?

Святый Боже! Чарли Роллинз продолжал работать на своей автостанции даже в этой палате! По крайней мере Чарли думал, что продолжает работать. И если Ченс правильно понимал ситуацию, Чарли в данный момент выбрался из-под кровати, как будто из-под машины. Ченс на мгновение задумался, чем старик может там заниматься и что ремонтировать. Оставалось надеяться, что к концу дня ему удается все прикрутить обратно. В ином случае матрас может провалиться сквозь каркас кровати.

– Ну что, парень? – подтолкнул Чарли. – Я не могу стоять с тобой весь день! Мне еще надо успеть управиться с машиной Мабел Джералдины, пока она не приехала за ней. А то придется платить штраф. У нее нет терпения ни на грош.

– Прошу прощения, – улыбнулся Ченс. – Мне просто нужна кое-какая информация. Вы не могли бы помочь?

Чарли почесал голову. Затуманенный взгляд немного прояснился.

– Если сумею. Такое ощущение, что мне теперь все труднее и труднее запоминать многие вещи. Видимо, старею.

– Я пытаюсь установить место пребывания нескольких знакомых мне людей, – внятно проговорил Ченс. – Я слышал, что некоторое время назад они жили неподалеку. Их фамилия Маккол. Вам, случайно, не приходилось знать кого-нибудь с такой фамилией? У них еще был мальчик, его звали Ченс. Может, он работал у вас… или жил поблизости?

Чарли запустил пятерню в недельную седую щетину и начал проявлять явные признаки беспокойства.

– Кажется, я не знаю никаких Макколов. Я знаю Мабел Джералдину. Она хочет починить свой автомобиль. Я очень хорошо чиню машины. Тебе надо что-нибудь починить, парень?

Ченс вздохнул. Это был выстрел наугад, и он явно промазал.

– Нет, Чарли. – Он потрепал старика по плечу и внезапно вздрогнул, ощутив под рукой исхудавшее тело и торчащие кости. – Может, я могу что-нибудь для вас сделать? Вам что-нибудь нужно?

Чарли расплылся в улыбке. Он не мог припомнить, когда в последний раз кто-нибудь предлагал ему помощь.

Но попытка подумать о собственных нуждах быстро затуманила его сознание. Он нервно заходил кругами по комнате, потом похлопал себя по карманам и забормотал, что куда-то подевал все ключи.

Ченс старался не смотреть на Чарли. Его охватила глубокая печаль. Бедный старый Чарли Роллинз! Он потерял свои ключи… и свой разум. У Ченса хотя бы есть надежда. Врачи говорили, что его собственная потеря памяти – дело временное.

– Мне пора идти, – негромко произнес Ченс. На лице старика внезапно проступила улыбка облегчения. – Спасибо за информацию, Чарли.

– Не за что, парень, не за что. – Старик снова улегся на свою тележку и поглядел на ноги высокого человека, направлявшегося к выходу из комнаты. – Ты вернулся, Ченс, мальчик мой. Быстро вернулся. Ты мне понадобишься сегодня вечером.

После этого он при помощи рук нырнул обратно под кровать и замычал себе под нос мелодию «Желтые розы Техаса», вновь приступая к работе.

Ченс не расслышал последних слов Чарли. В любом случае они не имели никакого значения. К тому времени, когда парень подошел к конторке, Чарли Роллинз напрочь забыл весь их разговор.

Ченс неторопливо ехал по улицам, поглядывая по сторонам в надежде увидеть что-нибудь знакомое. Акры и акры земли по окраинам города, заставленные нефтяными насосами, тревожили сознание. По щитам, установленным на подъезде к Одессе, он уже понял, что здесь расположена Пермская нефтяная платформа – одна из богатейших в Соединенных Штатах, а может быть, и во всем мире.

Он внимательно всматривался в вывески контор и учреждений. Особенно в старые. Вглядывался в лица людей на улицах, надеясь, что среди них попадется хоть одно знакомое… Или сам он покажется кому-нибудь знакомым. И приходил в отчаяние, потому что в Одессе ничто не напоминало ему о том, что он здесь когда-то жил.

Однако с ним происходила одна очень странная вещь.

Независимо оттого, по какой улице и по какой стороне он ехал, как бы далеко ни забирался, он постоянно возвращался на Грандфилд. Эта улица притягивала его и потом выталкивала обратно. Ченс не понимал причину.

Это происходило на уровне его подсознания. Насколько он мог себе представить, здесь он не был никогда в жизни.

– Ты обратила внимание?

– На что? – переспросила Бетти Коллинз. Повернув кресло лицом к зеркалу, она посмотрела на Дотти Парсон.

Бетти уже сорок пять минут занимается перманентом, а процесс грозит растянуться еще на несколько часов. И при этом ей очень повезет, если перманент не рассыплется на мелкие кудельки. Дома предстоит куча работы. Бетти целый час уговаривала по телефону эту дамочку подождать, пока заживет голова и достаточно отрастут волосы, но та была неумолима. Скоро состоится вечер встречи выпускников, и она хочет выглядеть на миллион баксов. Бетти лично полагала, что этого ей никогда не достичь, даже если в качестве доказательства Дотти выложит на стол такую сумму наличными.

– На что обратить внимание? – повторила Бетти.

Челюсть Дотти Парсон отвисла, как у рыбы, выброшенной на берег.

– На тот старый красный грузовик-пикап? Он только что завернул за угол и направился на восток. Клянусь могилой моей мамочки, это был Логан Генри. – Она нахмурилась. – По крайней мере он очень похож на себя до того, как поседел и приобрел лишние двадцать фунтов.

– У тебя видения, – возразила Бетти. – Логан Генри скорее умрет, чем сядет за руль старого грязного пикапа.

– Это я понимаю, – согласилась Дотти и всмотрелась в свое отражение в зеркале. – А ты не считаешь, что рыжий цвет мне больше к лицу?

– Только если потом из дома не выходить, – заверила Бетти. – У тебя такой цвет лица, что краснее любой рыжины, ты сама об этом прекрасно знаешь. Если хочешь сменить цвет, давай лучше попробуем…

Разговор перешел на более специфические темы.

Красный пикап на некоторое время оказался забыт. Но Дотти, вернувшись домой ближе к вечеру, спросила у мужа, не видел ли он сегодня в городе незнакомца за рулем красного пикапа, который весь день колесил по улицам. Он молча смотрел на ее голову. Прическа, а также то, что она позволила себе обратить внимание на постороннего мужчину, вызвали у него такой приступ ярости, что сам факт существования Логана Генри надолго выветрился из головы Дотти. И к лучшему.

Ченс ощущал жуткую усталость и разочарование. Визит к Чарли Роллинзу оказался пустым номером, по крайней мере не дал ничего, на что Ченс рассчитывал.

Он свернул на стоянку перед мотелем. Единственное, что ему удалось сегодня сделать, – починить кондиционер в кабине. Покупка необходимых запчастей ввела его в дополнительные расходы. Набор ключей, которые он приобрел и отправил в «Золотые годы» для Чарли, переполошил весь дом престарелых. Судя по тому, как Чарли работал, он наверняка по тысяче раз развинтил и завинтил обратно все болты и гайки, стесав резьбу. Сегодня перед сном ему предстоит адская работа, но у человека должен быть набор ключей, если он собирается чинить автомобили… или даже кровати.

Ченс поставил машину, вылез, запер дверцы и нащупал в кармане собственные ключи. Попавшийся под руку большой ключ от номера напомнил о давнем желании. Ченс развернулся и направился к офису.

– Ба, да это никак мистер Двенадцать бэ собственной персоной, – протянула администраторша. – Как ваши дела? Я видела, как вы курсировали по Второй улице, наверное, не меньше ста раз. Что вы хотели доказать? Или не так – что вы хотели разыскать? Нам не нужны лишние хлопоты. Если вы нашли того, кто вам нужен, не устраивайте тут проблем.

Ченс набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Он не стал произносить слова, готовые сорваться с языка. Вместо этого широко улыбнулся, перегнулся через конторку, уставился в расширенные за толстыми стеклами зрачки дежурной и медленно процедил:

– Единственная проблема может возникнуть только в том случае, если клиенты соседней комнаты будут продолжать скакать так же, как в прошлую ночь. Мне глубочайшим образом наплевать, кто кого трахает в этом городе. Но если это будет происходить у меня за стенкой, я ни за что не отвечаю. Я достаточно ясно выразил свою мысль?

Женщина за конторкой быстро-быстро заморгала.

– Да, разумеется. – Тембр ее голоса мгновенно поднялся на две октавы. – Я понятия не имела, что вас… так потревожили прошлой ночью. Может, вы хотели бы немного… расслабиться? Если желаете, я могла бы позвонить…

Мощный кулак опустился на конторку, взметнув пыль.

– И не вздумайте, леди. Просто запомните, что я вам сказал. Покой и тишина. Я прошу не так уж много, верно?

– Конечно, – откликнулась она. – Я просто хотела…

Но Ченс уже захлопнул за собой дверь.

– Так мне и надо за то, что остановился в этом Богом проклятом месте, – пробурчал он себе под нос. Но место он выбрал осознанно.

Войдя в комнату, закрыл дверь и рухнул ничком на кровать. Все мышцы болели. Весь день Ченс шатался по улицам, вызывая любопытные взгляды местных жителей. Даже решил поужинать в другом месте, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания запомнившей его официантки. Он чувствовал себя кроликом, прячущимся от лисы. Проблема заключалась в том, что он не знал, кто лиса. И чертовски не нравилось ощущать себя кроликом. Завтра все должно стать иначе. Может, ему и не понравятся ответы на вопросы, которые он собирается задавать, но уворачиваться от правды он не намерен.

Наконец Ченс заснул. Ему приснился сон. Он видел маленькую девочку с темными локонами и глазами такого синего цвета, что защемило сердце, с нежными руками и смеющимся лицом. Потом она превратилась в девушку, которая лежала рядом с ним и плакала, упрашивая его о чем-то таком, чего он не мог сделать. Каждый раз, когда он пытался наклониться, чтобы прикоснуться губами к ее лицу, что-то… или кто-то оттаскивал его назад. Она тянулась к нему, выгибаясь дугой; его тело ломило от боли и невозможности прикоснуться к ее мягким, женственным формам. Девушка умоляла его, молча, в слезах. Но чьи-то руки постоянно мешали, с силой отрывая от нее. Он в ярости обернулся, пытаясь взглянуть в лицо… и проснулся.

Пробуждение оказалось столь же болезненным, сколь и мгновенным. Чертыхаясь в темноте, он сполз с кровати, резкими, сердитыми движениями кое-как стянул одежду и направился в душ. Включив холодную воду, нырнул под мощную струю.

Что это за дьявольские сны, которые выворачивают наизнанку все внутренности и оставляют их висеть на спинке кровати как напоминание? Что это за дьявольский мир, который крутит и выворачивает душу, не давая возможности подарить себя такой женщине, как Дженнифер Тайлер? Судя по тому, что ему говорили, и по некоторым намекам Дженни, он вполне был способен отдавать себя другим женщинам. Но почему же не ей?

Вода ручьями струилась по его разгоряченному телу.

Ченс прикрыл ладонью отверстие душа, тщетно пытаясь усилить давление. Но это не помогло. Единственное, что усилилось, так это его желание обладать Дженни, которая была за сотни миль.

Ченс лежал в кузове своего грузовичка и наблюдал За восходом солнца. Он уехал из мотеля до рассвета. В комнате было слишком душно. Свежим было только воспоминание о ночном страшном сне. Он заполнил бак бензином, перекусил в сникерс-баре и купил себе бутылку газированной воды. Завтрак, конечно, хилый, но можно и так. Кроме того, после прошедшей ночи не было настроения начинать новый день с общения с той любопытной официанткой.

Ченс положил на колени старый выпускной альбом и стал пристально всматриваться в каждое девичье лицо на фотографиях. Ее там не было. Значит, она не из местных. Попадались фотографии преданных спортивных фанаток, наблюдающих за школьными героями-футболистами; фотографии худеньких блондинок, мечтающих о тех днях, когда они станут центром внимания, но пока удовлетворяющихся ролью их талисманов. Домашние королевы, душки-отличницы, принцессы школьных оркестров – все типы красоты, которые можно найти только в обычной городской школе, присутствовали на этих страницах. Но Виктории Генри среди них не было.

Кто же она? Этот вопрос сводил Ченса с ума. Могла ли она быть его подружкой? Или соседкой? Школьный альбом не давал ответа. Но может, кто-нибудь сумеет объяснить это?

На другом краю города он обнаружил еще одну школу. Увидев большой плакат с девизом над крышей здания, невольно усмехнулся. По всей стране школы придумывали себе девизы, придавая большое значение духу соперничества как в учебе, так и в спорте.

Ченс свел брови. Ему самому очень бы не помешал какой-нибудь хороший девиз. Он был готов душу заложить дьяволу, лишь бы получить правдивые ответы. Если для этого необходимо обратиться к магии, он готов. Может, Виктория Генри училась в этой школе, но как узнать, не привлекая к себе внимания?

Ченс по-прежнему нервничал, что вынужден что-то скрывать. Неужели все настолько кошмарно, что приходится умалчивать об этом последние двенадцать лет, скрывать от людей, которых искренне любишь?..

Администратор здания выключила горящую неоновую надпись «Мотель» и включила радио. Начался новый день.

Ченс выбрался из кузова и бросил альбом в кабину.

Потом запер комнату и вернулся к машине.

Одесская школа на период летних каникул была закрыта, автостоянка пуста. Лишь около центрального входа суетился мужчина, подстригая кустарник.

– Школа закрыта, – сообщил он подошедшему Ченсу.

– Я вижу, сэр.

– Вакансий нет, – продолжил мужчина, не прекращая равномерно щелкать ножницами.

– Я не ищу работу, – успокоил его Ченс.

Мужчина приостановился, но головы не поднял.

– В таком случае скажите, что надо. Я занят.

Ченс усмехнулся. Все женщины в этом городе были невероятно болтливы, зато те несколько мужчин, с которыми ему пришлось пообщаться, при всем дружелюбии встречали его с такими поджатыми губами, словно занимались сбором хурмы.

– Вы давно здесь работаете? – спросил Ченс. Мужчина поднял голову. «Хоть внимание обратил!»

– В следующем году на пенсию.

– Наверное, – кивнул Ченс, – вы перевидали тут чертову уйму школьников.

– Даже больше, – подтвердил тот я снова щелкнул ножницами.

– Я ищу… моего родственника. Возможно, он жил в этом районе. Примерно лет двенадцать – пятнадцать назад. По фамилии Маккол. Не припоминаете? У меня есть его фотография, может, лицо вам знакомо?

Ченс раскрыл альбом на странице со своей фотографией. Старик вгляделся, а потом покачал головой.

– Они все для меня на одно лицо, – сказал он. – Чертово хулиганье. Всегда что-нибудь ломают, а мне приходится чинить.

Надежда Ченса рухнула. Этот день начинался, судя по всему, отнюдь не лучше предыдущего.

– Вы уверены, что фамилия вам ни о чем не говорит? Никогда не слышали про Маккола?

– Говорю вам, я их не различаю по лицам. Даже не пытаюсь. – Старик повернулся к Ченсу спиной, показывая, что разговор закончен, и вернулся к своим обязанностям.

– Ну что ж, все равно спасибо вам, – проговорил Ченс, громко захлопывая альбом. – Если капнете маслом на заклепку, не набьете себе мозоли, – добавил он, показывая на скрежещущие ножницы.

Мужчина обернулся, взглянул на него, потом кивнул, благодаря за совет. Ченс пошел прочь.

– Погодите! – воскликнул старик ему в спину. Ченс остановился. – Я не помню мальчишку с фамилией Маккол. Но помню женщину с такой фамилией. Она работала официанткой в баре на краю города. Бар закрылся, когда сократилась добыча нефти. Все мы тут гробанулись в то время, я бы так сказал;

Сердце Ченса замерло. Женщина?

– Как, вы сказали, ее звали?

– Кажется, ее звали Лили… или Люси… А, нет, Летти! Точно! Летти Маккол!

– Она еще здесь? В Одессе?

Старик рассмеялся.

– Да, она здесь и никуда отсюда не денется. Потому что над ней шесть футов техасской земли, парень.

«Черт! Она умерла!» У Ченса заныло под ложечкой.

В глазах потемнело, все закружилось. Он не без труда сосредоточился.

– Вы помните, когда ее похоронили? В каком году?

У нее остались тут какие-нибудь родственники? – выпалил он.

– Год не помню. Помню только, что она покончила с собой. И у нее никого не осталось.

Ченс похолодел. Старик продолжал еще что-то говорить, но он уже развернулся и зашагал прочь. Услышанного было вполне достаточно, чтобы понять, что это событие решительно повлияло на его дальнейшую жизнь.

Другого объяснения поступкам быть не могло. Тело стало как ватное, ноги подгибались.

С трудом Ченс взобрался в кабину своего грузовика, стиснул ладонями руль и крепко зажмурился, стараясь не потерять сознание. От невероятной, пульсирующей в висках боли едва не раскалывалась голова. Если бы он знал, как добраться до врача, то обязательно бы сделал это, но к тому времени, когда боль отступила настолько, что он смог открыть глаза, осталось лишь одно желание – быстрее добраться до мотеля. Он испытывал непреодолимую потребность забиться в свою нору, оказаться рядом с Дженни, услышать ее голос, увидеть взгляд ее ярко-синих глаз, проникающий в самую душу и способный утихомирить пылающий в ней адский огонь.

Он допускал, что знакомство с прошлым может оказаться тяжелым испытанием, но не мог представить себе, что оно способно его убить.

Пришла ночь. Темнота заползла во все уголки комнаты. Вслед за ней явились кошмарные сны. Они измочалили его душу и ушли, оставив Ченса лежать без сил с широко раскрытыми глазами. Он глядел в потолок и старался отогнать непрестанно вертящееся слово: самоубийство.

В соседней комнате было тихо. Тихо и пусто, как в его душе. Он почти мечтал о том, чтобы появилась та деловая шлюха со своими бесконечными двадцатидолларовыми клиентами. По крайней мере это бы отвлекло, дало возможность сосредоточиться на чем-то еще, уйти от того ужаса, который заполнил сознание Ченса.

Где-то настойчиво зазвонил телефон. Вероятно, в офисе. Он звонил… звонил… звонил. Ченс поморгал, пытаясь сосредоточиться на звуках. Постепенно глаза закрылись.

И слава Богу, наступил блаженный покой"