Текст книги "Кот стоит насмерть"

Глава 21

Письмо было несколько раз сложено, так что получился крохотный прямоугольник размером не больше спичечного коробка. Его засунули между слоями ваты, заполнявшей кукольный животик, а сам живот снова зашили небрежными стежками грубой зелёной нитки. Куклу же убрали и забыли. Поэтому более трёх месяцев письмо пролежало в этом тайнике, никем не обнаруженное.

«Дорогая Мэй,

Возможно, я поступаю глупо, когда пишу это. Может быть, подавленность и тревога лишь результат моего состояния или тех лекарств, которые мне тут дают. Может быть, в этом причина моего неровного почерка. Я действительно чувствую себя странно, неуверенно, и руки меня плохо слушаются, Я так надеялась, что ты меня навестишь, и мы сможем поговорить. Медсестры говорят, что ты обо мне не спрашивала, но я им не верю. Мне так хотелось вернуться, прийти к тебе или в гостиную. Ты находишься так близко, прямо тут, за стеной, но у меня такое чувство, что нас разделяют сотни километров.

Доктор велел мне ходить, и я хожу здесь по коридорам, но всегда в сопровождении медсестры, а никто из них не позволит мне пойти в нашу общую гостиную. Они почему-то ужасно строгие, а у меня нет сил сопротивляться – не то что раньше. Ещё полгода назад я бы не потерпела такого деспотического обращения.

Я не нашла никаких следов твоих друзей, Мэй, хотя проверила таблички с именами на тех дверях, где они есть. Думаю, никого из них тут нет. Их имен нет на дверях, я всё внимательно просмотрела.

Если твои страхи не пройдут, возможно, следует обратиться в полицию. Но я не стала бы задавать вопросы нашим сиделкам, они от этого страшно сердятся.

Я слышала, как администратор ругала одну из сиделок, думая, что я сплю. Хотя я плохо знаю испанский, всего несколько слов, я уверена, что она говорила о каком-то телефонном звонке и твоей подруге Мэри Нелл Хук. Мне кажется, она велела медсестре не отвечать ни на какие вопросы и вообще заниматься своим делом, если она не хочет – а дальше что-то насчет «гуардии», то есть полиции. И хотя я мало что поняла, этот разговор меня испугал. Администратор упоминала и мисс Прайор, причем с угрозой. Мне кажется, Аделина Прайор очень сурова, и я не хотела бы рассердить её.

Не знаю, есть ли тут какая-то связь, но два раза я просыпалась ночью и видела человека, словно тень стоявшего в темноте лицом ко мне в палате напротив. А однажды я проснулась около полуночи от ощущения, что кто-то смотрит на меня, стоя возле кровати. Причём это была не медсестра, этот кто-то буквально сверлил меня взглядом, мне стало жутко и холодно. Возможно, это лишь плод моего слишком буйного воображения, а может быть, лечение так действует на мои нервы.

Я кладу эту записку в Молли и хочу попросить Люпи передать её тебе. Скажу ей, что больше не хочу держать у себя эту куклу, потому что она наводит на меня грусть. Я знаю, ты сразу примешься шить Молли новое платье. Если так, ты найдешь у неё под юбками сделанный мною шов (надеюсь только, что его не найдет Люпи). Я воспользуюсь зелёной ниткой, ты её заметишь, не сможешь не заметить – мои руки теперь годятся для шитья не больше, чем для писания.

Ты можешь подумать, что я совсем раскисла. Я полагаю, что это естественно, что это следствие моей болезни. Хотя порой я спрашиваю себя: не становится ли мне от лечения только хуже?

Мэй, мне очень хотелось бы повидаться с тобой, но я так устала, у меня не хватит сил спорить с ними. Мне тебя очень не хватает. Я скучаю и по моему дружочку, малышке Дилон. С тех пор как я здесь, она мне не пишет, хотя я отправила ей несколько писем. Каким странным стал этот мир. Я чувствую себя совсем потерянной, и мне очень грустно.

Бесконечно любящая тебя

Дж.»

Глава 22

Джо протиснулся через кошачью дверку и направился на кухню, откуда доносился нестройный хор добродушных мужских голосов и пощёлкивание покерных фишек. Хлопнула открываемая банка пива, зашелестели карты. Джо слышал, как Клайд рыгнул и вежливо извинился – стало быть, среди гостей были дамы. А это означало, что будет и особое угощение от Джолли. Он уже учуял запах маринованной говядины и пожалел, что так наелся жирным кроликом.

Джо протиснулся в кухню, где его сразу окутали аппетитные ароматы копченого лосося, мяса со специями и крабового салата; этот соблазнительный букет перекрывал пьянящий солодовый запах пива и, разумеется, сигаретный дым, без которого Джо прекрасно мог бы обойтись. Первое, что увидел Джо, это ступни и лодыжки среди ножек стола: две пары мужских ботинок под наглаженными брюками, пара изящных шелковистых ножек в красных туфлях на шпильках и голые лодыжки Чарли Гетц в её любимых босоножках ручной работы. Клайд по обыкновению был облачён в мешковатые спортивные штаны и потрепанные парусиновые кеды. На линолеуме под столом безучастно растянулся Руби, собачьи глаза устремились на Джо, моля о сочувствии его одинокому горю.

Забравшись под стол, Джо лёг рядом с Руби, привалившись к его груди. Он попытался мурлыкать, чтобы утешить старого друга. Но помочь кот ничем не мог, только быть рядом – ещё одна душа, готовая разделить его тоску по Барни. Руби лизнул Джо в лоб и со вздохом положил голову на кота.

Клайд похоронил Барни на заднем дворе, но перед этим дал Руби и кошкам в последний раз повидаться с ним. Доктор Фиретти сказал, что так будет лучше. Чтобы они знали: Барни умер – и не ждали его возвращения. Сказал, что так они будут меньше горевать. Но Руби всё равно тосковал. Они с Барни не расставались со щенячьего возраста.

Джо терпеливо лежал, придавленный собачьей головой, пока Руби не провалился в глубокий стариковский сон. Тогда он осторожно выскользнул из-под Лабрадора. Тот даже не перестал храпеть. Джо собирался прыгнуть на стол, но тут его взгляд упал на заднюю дверь. Он заметил, что в доме кое-что изменилось за время его отсутствия, – Клайд врезал собачью дверку. Джо изумленно уставился на неё. Большая пластиковая панель занимала почти половину двери, и в неё мог залезть любой домушник. Очевидно, Клайд решил как-то отвлечь Руби от переживаний. Наверное, решил; свободный доступ на огороженный дворик старому псу не повредит. Жаль только, что Барни уже не сможет воспользоваться этой дверкой.

Зато другие три кошки наверняка воспользуются. До сих пор они находились под строгим присмотром. В гостиную их не пускали, поэтому дверкой Джо они воспользоваться не могли, Клайд выпускал их во двор только в своем присутствии. Утром и вечером он давал им погулять подольше, но тоже только во дворе. С помощью водяного пистолета он отучил их лазать на забор. Две кошки были уже немолоды и не годились для потасовок с соседскими, а белая малышка была такой робкой и пугливой, что лучше было держать её взаперти. Джо было интересно, как они используют новообретенную свободу. Должно быть, Клайд и впрямь не на шутку беспокоился о Руби, раз решился на столь серьезные изменения повседневного уклада.

Что касается самого Джо, то его никогда не запирали, с самых первых дней их знакомства, когда Клайд спас шестимесячного котёнка от неминуемой смерти на улицах Сан-Франциско. В течение первой недели он был слишком слаб, чтобы выходить на улицу и вообще чего-либо хотеть. Но когда он оклемался и потребовал доступа во внешний мир, а Клайд ему отказал, Джо показал, на что способен настоящий четвероногим берсеркер, и продемонстрировал лучшие бойцовские качества – грозный рык, крепкие зубы и кинжально – острые когти.

Клайд вынужден был уступить. С этого момента между ними установилось взаимопонимание. Они, конечно, оставались друзьями, но Клайд ни при каких обстоятельствах не мог диктовать, как ему жить.

Оставив спящего Руби, Джо запрыгнул на стол, по-дружески боднул Клайда и стал наблюдать, как тот торгуется за закрытую карту. Компания предпочитала стад. Если дамам эта игра была не по вкусу, они могли оставаться дома. Макс Харпер ни капельки не изменившись в лице, посмотрел на неподходящую открытую карту. Лицо Харпера было словно создано для покера – худое, с резкими чертами и таким суровым выражением, словно ему сдали худшие карты за всю историю игры.

Харпер учился с Клайдом в старших классах, то есть ему тоже было тридцать восемь, но его худое лицо, иссушенное солнцем и слишком большим количеством выкуренных сигарет, добавляло ему лет десять-пятнадцать.

Вторым офицером был лейтенант Сакс, юный новобранец с вьющимися чёрными волосами и дьявольской улыбкой, которые как магнитом притягивали женщин. Сакс недавно женился, и ярко накрашенная блондинка, обладательница точёных ножек в красных туфлях, наверняка и есть его жена. Джо вспомнил, что её зовут Лила. Он рассеянно потыкался в столбики фишек Клайда, и они рассыпались по столу.

– Боже мой, Джо, тебе обязательно нужно устраивать беспорядок?

Он ответил невинным взглядом. Второй картой у Клайда была четверка пик, и Джо стало любопытно, что у него ещё. Принимая во внимание удачливость Клайда, наверняка немного. Джо попытался вспомнить, чем он занимался в такие вечера, прежде чем стал разбираться в покере. Просто лежал и игрался с фишками.

От запаха вкусной еды, разложенной в сторонке, на рабочем столике, у Джо заурчало в животе. Клайд – известный мастер сервировки, предпочитает угощать гостей с бумажных тарелочек и разорванных обёрток. Джо пытался не забыть о своей благовоспитанности и не влезть в стоявшую рядом тарелку Клайда. Но от запаха копчёной лососины у него даже усы встопорщились. Посматривая на ставки, он исподтишка разглядывал женщин.

Чарли Гетц, нынешняя подруга Клайда. Высокая, щедро усыпанная веснушками, дружелюбная и легкомысленная, из тех женщин, которые могут самостоятельно устранить небольшую поломку в своем автомобиле и не хихикают. У неё были длинные рыжие волосы, собранные в конский хвост, перевязанный чем-то похожим на электрический провод приятного зелёного цвета. Чарли добавила свои фишки, чтобы поднять ставку Харпера, рассеянно погладила Джо и протянула ему крекер с лососем. Сидевшая через стол миниатюрная блондинка смотрела на них с отвращением.

Джо старался есть аккуратно и не смахнуть рыбу на стол. Но когда он потянулся к добавке, на этот раз с тарелки Клайда, блондинка передернулась, как будто он туда плюнул. «Да кто ты такая, – подумал Джо, – чтобы тут нос морщить?» Впрочем, он тут же вспомнил, что ещё совсем недавно уплетал убитого кролика, а перед этим его исцарапала и покусала блохастая крыса.

Сакс выложил короля, Лила подбросила шестерку червей. На последнем заходе Клайд выторговал себе ещё одну четверку. Выражение лица Харпера, сидевшего напротив него, не изменилось. Последовал короткий обмен репликами, затем все выложили свои карты, и Харпер забрал выигрыш за пару валетов. Чарли выругалась, встала и наполнила тарелки – для себя, для Харпера и маленькую для Джо. Она положила коту солидную порцию крабового салата и лососины, порезав рыбу на маленькие кусочки, чтобы он не мусорил и не устраивал представление, подцепляя ломтик когтями и отгрызая понемножку. Кто-кто, а Чарли понимала кошек. Джо устроился рядом с ней и принялся за угощение, наслаждаясь не только деликатесами, но и тем отвращением, которое было написано на лице блондинки.

Покончив с едой, он смерил Лилу холодным взглядом, свернулся возле фишек Чарли, прикрыл голову лапой и зажмурился. Он уже засыпал, когда Чарли сказала:

– О, чёрт! – И бросила свои три карты на стол.

Джо приподнял голову. Харпер продемонстрировал всем пару тузов. Зная его везучесть, можно было предположить что его закрытая карта тоже была тузом. Клайд хотел было сделать ставку, но, взглянув на Харпера, передумал и бросил карты. Сакс и Лила последовали его примеру.

– Эх вы, трусы, – посетовал Харпер, сгребая немногочисленные фишки. – Что это за выигрыш?

Он так и не перевернул свою закрытую карту, а просто сунул её в колоду.

– Не всё же время ему будет везти, – сказал Сакс – Это из-за полнолуния всё идёт наперекосяк.

Он встал, открыл холодильник, достал пять банок пива и раздал всем.

Лила с откровенным неудовольствием взглянула на молодого супруга.

– Милый, что за детские сказки? Мне бы не хотелось, чтобы ты говорил так, будто и в самом деле веришь в эту ерунду.

Харпер посмотрел на неё.

– В ерунду?

– В эти глупые предрассудки, что полнолуние влияет на везение. Луна не может действовать на людей. Луна…

– Она очень даже действует на людей, – возразил Харпер. – Ты бы почитала статистику задержаний. Как полнолуние, так число преступлений растёт. Полная луна – и у тебя больше психов, больше супружеских драк и потасовок в барах.

Поглаживая Джо, Чарли нащупала раны на его теле. Раздвигая мех, она осмотрела лапы, затем, придерживая голову, обследовала его щеку. Попытайся кто другой, кроме Клайда, проделать с ним такое – и рука была бы разодрана будь здоров! Но с Чарли Джо старался сохранять самообладание и терпеливо ждал, пока она встанет, откроет ящик со всякой всячиной и вытащит оттуда тюбик «Паналога». Вернувшись на своё место, она принялась смазывать ранки, при этом Лила смотрела на всё это так, словно её вот-вот стошнит.

– Есть мнение, – продолжал Харпер, – что полнолуние вызывает рост преступности точно так же, как притяжение луны вызывает океанский прилив. И люди умственно и душевно неуравновешенные теряют самообладание, на них словно бы находит временное безумие, они оказываются на грани помешательства.

Лила вытаращилась на Харпера так, будто он внезапно заговорил на суахили.

– То же самое и с животными, – подтвердила Чарли. – Спросите любого ветеринара. В дни полнолуния они словно с ума сходят: коты чаще дерутся, собаки кусаются; и те, и другие убегают из дому.

Лила смотрела на Чарли и Харпера так, словно это они сами с луны свалились. Джо никогда не видел более отчужденного и брезгливо-презрительного выражения лица. У этой дамочки воображения не больше, чем у курицы. Его прямо-таки распирало от желания поставить её на место, рассказав, что он сам чувствует в полнолуние, как он готов разорваться на девять частей и бежать в разные стороны. В полнолуние его охватывает такое неистовство, что он готов прокладывать себе путь когтями через комнату, полную доберманов.

Но говорить ему было нельзя, поэтому ничего сказать Лиле он не мог. Да она всё равно бы не поверила. Блондинка глядела на Чарли и Макса Харпера, словно на умственно отсталых.

– Неужели вы и в самом деле в это верите?

– Заходи в участок, – предложил Харпер. – Посмотри сводки, проверь их по календарю. Вот, например, сегодня как раз полнолуние. Семь случаев домашнего насилия, пять собак отравлены, а одна старушка принесла человеческий палец.

Лилу передёрнуло.

Джо поднял голову и внимательно посмотрел на Харпера.

– Палец? – переспросил Клайд.

– Свекровь Нетти Хейлз позвонила в участок, – пояснил Харпер, пробуя крабовый салат, который Чарли заботливо положила ему на тарелку. – Хейлзы живут в долине, у них небольшая ферма, пять акров, они держат там лошадей. Так вот, их терьер приволок домой палец, вернее, одну только косточку, покрытую грязью. – Запрокинув банку пива, Харпер сделал большой глоток. – Старушка не знает, где рылась её собака. Сказала только, что пёсик притащил эту косточку в дом и теперь жуёт. – Харпер рассмеялся. – Вернее, мусолит. У бедняги почти не осталось зубов. Хотя, конечно, наши криминалисты будут очень недовольны: кость повреждена и перемазана собачьей слюной, Так что неизвестно, какие улики были при этом уничтожены.

Синие глаза Лилы округлились.

– Вы хотите сказать, это убийство? Эл, ты не говорил мне что произошло убийство. Ты не говорил, что кто-то пропал.

Сакс кисло посмотрел на жену:

– Лила, палец уже старый. Старый, почерневший и хрупкий. И вообще, разве я тебе когда-нибудь рассказывал о такой ерунде?

Он с тревогой взглянул на Харпера.

Лила примолкла.

Наступила очередь Джо присмотреться к блондинке. «Эта дамочка не просто отличается редким снобизмом, она ещё и не слишком умна». Он не замечал, что смотрит слишком пристально, пока Клайд не потрепал его легонько по загривку. Джо снова опустил голову, прикрыл глаза и притворился спящим.

– И что говорят эксперты? – поинтересовался Клайд.

– Пока ничего. Пролежит там до самого Рождества, дожидаясь своей очереди среди других улик. Они сейчас завалены по горло. Все расследования приостановлены, пока лаборатория не разберется со всевозможными вещдоками и прочими уликами. Родственники погибших даже не могут получить страховку, вообще ничего не могут сделать, пока не будет свидетельства о смерти, а для этого нужно, чтобы эксперты дали заключение. В окружной лаборатории тридцать человек, и всё равно они не справляются. – Харпер отхлебнул пива и продолжил: – Там, на холмах, на территории поместья Прайор есть старое испанское кладбище. Возможно, палец как раз оттуда. Это всего в полутора километрах от дома Хейлзов. – А специально для Чарли, которая только недавно поселилась в Молена-Пойнт, он пояснил: – Оно было частью когда-то существовавшего ранчо Трокано в те времена, когда здешними землями владели испанцы. Членов семьи по традиции хоронили в семейных владениях. И даже после того как земли переходили к детям и внукам, эта традиция сохранялась – умерших членов семьи продолжали хоронить там же. А похороны…

– А разве это не запрещено законом? – перебила его Лила.

Харпер взглянул на неё и помедлил с ответом. Пауза эта была крайне выразительной, он терпеть не мог, когда его перебивали.

– У Трокано были свои законы, – отрезал он. – Ещё много лет после того, как Мария Трокано вышла замуж за Дэниела Прайора, они продолжали хоронить своих покойников на семейных землях. Могилы Дэниела и Марии тоже находятся там. Когда Аделина достигла совершеннолетия, она продала землю, оставила себе только два гектара, сохранив кладбище и старый дом на ранчо, где поселила прислугу; Для себя и Рене она построила большой дом, да и Тедди, по-моему, тоже часть времени проводит там. А великолепные конюшни она превратила в гаражи. Ни одной лошади не осталось. А ведь в своё время конюшни Трокано имели отличную репутацию, там производили лучших чистокровных скакунов в Калифорнии. – Харпер осушил банку и продолжил: – Когда госпожа Хейлз принесла найденную косточку, мы осмотрели старое кладбище. Думали, собака могла раскопать одну из старых испанских могил, однако земля нигде не тронута. Прайоры поддерживают там идеальный порядок, травка между могильными плитами аккуратно подстрижена. Трое наших всё поместье исходили, пытаясь найти, откуда собака выкопала палец, да и я сам объехал там всё, осмотрел эту территорию шаг за шагом. Но – ничего.

Харпер жил чуть выше на холме, в нескольких милях к северу от владений Прайоров. Когда-то он тоже держал лошадей, но после смерти жены оставил у себя только одного жеребца.

– Я велел госпоже Хейлз не отпускать терьера одного, что– бы он не принёс чего похуже, чем старая кость. В тех местах отравилось несколько собак. Только на этой неделе три собаки были отравлены мышьяком. Мы поместили в газете две замет– ки с обращением к жителям, чтобы они присматривали за своими животными. – Харпер взглянул на Клайда. – Коек это тоже касается, Насколько я помню, твой кот – настоящий бродяга.

Капитан внимательно посмотрел на Джо. Тот ответил долгим невинным взглядом. Сегодня вечером Харпер был необычайно словоохотлив, давно такого с ним не случалось. Да и вообще его редко удавалось разговорить.

Выбрав момент, когда Лила отправилась в туалет, Макс до– бавил, обращаясь к Клайду:

– Единственная удача на этой неделе – мы получили сведения о том старом пикапе, что врезался в мать Бонни Доррис.

– Хорошая новость. Вильма тоже порадуется. Она любит их обеих – и Сьюзан, и Бонни. А как удалость напасть на след? Снова анонимный доброжелатель?

– Нет уж, на этот раз нет, – огрызнулся Харпер. Эти анонимные звонки были для него словно заноза в пальце. При этом он и понятия не имел, что тайный осведомитель сидит сейчас на столе на расстоянии вытянутой лапы от него.

– На Сто Первой есть автомастерская, – сказал Харпер. – Недавно они уволили одного из своих маляров, его зовут Сэм Харт. – Капитан усмехнулся. – Это увольнение привело парня в бешенство. Они с Бреннаном вместе играют в бейсбол, вот он и рассказал Бреннану о том пикапе, который перекрашивал. Его босс настаивал, чтобы работа была выполнена срочно, а владелец машины здорово нервничал. Харт считает, что автомобиль мог быть угнанным. А через неделю после того как его выкинули с работы, Харт обнаружил этот пикап на стоянке подержанных машин в Санта-Крусе. Сам он высматривал решётку радиатора для «Плимута» шестьдесят девятого года, который он ремонтировал. И тут увидел этот «Шевроле»« выкрашенный в коричневый цвет. Та же модель, тот же год выпуска. От машины все ещё пахло краской, а на бампере он заметил точно такой же небольшой дефект, какой видел на том автомобиле. Было похоже, как будто кто-то оттирал его жесткой мочалкой. Бреннан рассказал приятелю о том, что мы ищем зелёный пикап, Харт позвонил ему, и Бреннан помчался туда. – Харпер тряхнул головой. – Однако пока он добрался до места, на что ушло часа два, машину уже продали. Продавец сообщил, что автомобиль приобрела какая-то длинноволосая рыжая красотка в узкой кожаной юбке. Мы проверили новые номера, однако ничего не нашли. Пустышка. Номер оказался фальшивым. А предыдущий – краденым, принадлежал одному жителю Лос-Анджелеса, парню с „Пинто“ восемьдесят второго года. Номер был украден три месяца назад.

Вернулась Лила. Клайд поднялся и поставил на стол всё необходимое для сандвичей и стопку бумажных тарелочек.

– Мы пытаемся найти эту женщину, – заключил Харпер. – Сэмсон набросал её портрет по описанию продавца, впрочем, тот плохо запомнил её лицо, поскольку смотрел в основном на ножки.

Чарли усмехнулась.

Вид у Лилы был раздражённый. «Пожалуй, недолго она пробудет замужем за полицейским», – подумал Джо.

Воцарилось недолгое молчание – все занимались изготовлением сандвичей. Руби вышел из своей двери, нерешительно гавкнул и снова ушел к себе. Чарли отнесла ему сандвич с мясом.

Только ближе к полуночи игра подошла к концу, гости разошлись по домам. Перед уходом Чарли пообещала прийти на следующий день пораньше, чтобы заняться починкой водопровода; похоже, ей не терпелось взяться за дело и выйти победителем из схватки с проржавевшим железом.

Клайд открыл окно и заднюю дверь, чтобы проветрить кухню, убрал остатки пиршества в холодильник и опустошил пепельницы из уважения к животным, которым предстояло здесь спать. Джо оставил его сгребать пивные банки и грязные бумажные тарелки в полиэтиленовые пакеты, а сам решительно направился в спальню.

Он отпихнул покрывало, чтобы потом его не беспокоили, и растянулся на спине, заняв на двуспальной кровати столько места, сколько мог, не вызывая грубых нареканий. Он уже почти уснул, когда вошёл Клайд, на ходу стягивая с себя футболку.

– Как прошёл визит в пансионат?

– Как бы тебе сказать? Крайне утомительно.

– Ты просто сноб.

– Уж таким уродился. А почему тебя это вдруг так интересует?

Клайд пожал плечами.

– Когда ты не явился домой прошлой ночью, я подумал, может, эти старики тебе так понравились, что ты решил остаться с ними и поселиться в «Каса Капри».

– Переночевал на дереве, – оборвал его Джо. Он не любил рассуждений о своих ночных отлучках из дома. В конце концов, он же не расспрашивал Клайда, как тот проводит вечера.

Но ему обычно и спрашивать не приходилось. Было совершенно очевидно, откуда возвращается Клайд; ларчик открывался так просто, что даже неловко говорить об этом: запах определенной дамы на воротнике рубашки, записная книжка открыта на страничке с её же телефоном. Для наблюдательного представителя кошачьих задачка была просто детской.

Джо не стал рассказывать, что они с Дульси рыскали по лечебному отделению пансионата и наблюдали за Аделиной Прайор в её собственном офисе. Не стоит причинять Клайду лишнее беспокойство.

– Прежде чем ты сегодня прошмыгнул домой, Харпер рассказывал, что в полиции полагают, домушница собирается перебраться дальше на север.

– С чего вдруг он так решил?

– Утром пришло сообщение по каналам полиции, что подобная кража отмечена в Ватсонвилле, ещё одна – в Сайта-Крусе. Харпер считает, она прощупывает там почву. Точно так происходило и южнее по побережью: пара отдельных случаев за несколько недель до того, как она перебиралась на место, чтобы прочесать его основательно.

Клайд прошелся по комнате в трусах, запоздало задергивая шторы. Неудивительно, что живущие по соседству матроны краснеют и смущаются, встречая его на улице.

– В газете вот-вот появится статья про эту воровку. Макс никогда не делал из этой истории особого секрета, но явно не хочет спугнуть её. А как только газета попадет на улицы, домушница смоется, – сказал Клайд, взял лежавший возле телевизора пульт и включил последние новости.

– Жаль, – сказал Джо, – что наши собственные полицейские силы не дают возможности поймать её. Как думаешь, им пригодится марка её автомобиля?

Клайд выключил звук и уставился на кота.

– Рот закрой, – зевнув, сделал замечание Джо и зарылся глубже в подушку.

– Так какая у неё машина? Уж не буду спрашивать, откуда ты это знаешь.

– Голубая «Хонда», фургон. Последняя модель, год не скажу. Номер калифорнийский, ЗGKH499, заляпан грязью.

Клайд вздохнул, потянулся к телефону, но тут же положил снятую трубку.

– Не могу я ему звонить прямо сейчас. Откуда я мог узнать об этом всего через несколько минут после его ухода?

Джо одарил его зубастой ухмылкой:

– Откуда же ещё?

Нахмурившись, Клайд откинулся на свою подушку и прибавил звук, погрузившись в поток мировых несчастий – укрывшись за ним, чтобы избежать разговора на тему, которая расстраивала его гораздо больше.

Джо перекатился на другой бок, свернулся калачиком и уснул. Однако спал он плохо, поэтому не успели первые лучи коснуться окна, он поднялся и прокрался на кухню ко второму телефону.

Часы показывали 3:49, когда он набрал номер полицейского Участка Молена-Пойнт и сообщил дежурному офицеру приметы голубой «Хонды»: цвет, модель и регистрационный номер. Дежурный заверил его, что информация будет немедленно передана Харперу, как только тот появится в участке.

И это будет конец продолжительного и прибыльного разгула воровки-домушницы, подумал Джо. Теперь она никуда не Денется, Харпер возьмет её. На мгновение Джо даже посочувствовал ловкой прохиндейке, однако это быстро прошло. «Я не столь простодушен, как Дульси. Может, у неё эта карга и вызывает умиление, но Серого Джо не проведешь».