Текст книги "Евнухи в Византии"

Заключение

Рассмотрение образа и идентичности византийских евнухов указывает на то, что в рассуждениях о них присутствовала скорее текучесть, чем жесткий корсет. Евнухи могли изображаться на большом пространстве между полюсами отрицания и приятия, оба из которых опирались на античные топосы. Сохранялся и нейтральный вариант, указывающий на то, что авторы выбирали те образы, которые соответствовали их целям. Диапазон возможностей для характеристики евнухов позволял оценивать отдельных евнухов в рамках этой структуры. Таким образом, призыв Феофилакта к индивидуальному подходу получил некоторый отклик в Византии. Как кажется, существовало также пространство для саморепрезентации евнухов и создания собственной идентичности, хотя они и базировались на общественных нормах. Касательно же того, что евнухов считали третьим полом, как кажется, такая возможность, конечно, была, но не совсем единственной.

Глава 8
Сумерки византийских евнухов

Введение

Среди византинистов распространено мнение, что с XII века расцвет могущества придворных евнухов миновал и что евнухи больше не были так заметны в византийском обществе, как прежде. Фигура Никифорицы обычно считается последним примером политического влияния евнухов, которое характеризовало администрацию Византийской империи. Однако то же время признается, что евнухи исчезли из поздней империи не полностью, хотя евнухи этого периода, безусловно, гораздо менее изучены, чем их предшественники.

В настоящей главе будут рассмотрены свидетельства существования евнухов в Византии 1081–1453 годов, а также проверена точность общепринятой истины об уменьшении их значения. Будут разобраны также различные теории, предложенные для объяснения этой эволюции, и предложены альтернативные варианты.

Однако в конечном счете решение данного вопроса от нас ускользает, хотя можно отметить, что, хотя византийская традиция придворных евнухов пришла в упадок и исчезла вместе с империей, сам их феномен сохранялся еще несколько столетий у наследников Византийской империи – турок-осман.

Евнухи в поздней империи

В своем обзоре евнухов в Византийской империи Гийан отметил, что после отвоевания Константинополя у крестоносцев в 1261 году и до взятия города турками-османами в 1453 году, то есть при Палеологах, евнухи играли гораздо меньшую роль в управлении государством, чем в предыдущей истории империи[986]986
  Guilland (1943), 234, (1967) I, 188.


[Закрыть]. Кроме того, он отметил меньшую частоту упоминаний о евнухах и ранее, при Комнинах (1081–1185)[987]987
  Guilland (1943), 232, (1967) I, 187.


[Закрыть]. Он подчеркнул также сокращение с XII века числа евнухов, назначаемых полководцами, и отметил, что ни один из них не упоминается на таких постах в течение XIV–XV веков[988]988
  Guilland (1943), 213–214, (1967) I, 175–176.


[Закрыть]. Эта картина уменьшения роли и значения византийских евнухов обычно принимается как данность. Стало обычным говорить о Никифорице как о последнем примере всемогущих евнухов-министров[989]989
  Например, Lemerle (1977), 300.


[Закрыть], хотя не следует упускать из виду фигуру протовестиария Иоанна при Никифоре III Вотаниате. Приход к власти аристократической семьи Комнинов в конце XI века стали особенно связывать с изменением политической роли евнухов[990]990
  См., например, Kazhdan, Epstein (1985), 69–70; Kazhdan, McCormick (1997), 179–180.


[Закрыть]. Господство этой точки зрения таково, что поздним евнухам в Византии, как правило, уделялось не так много внимания, как евнухам ранне– и средневизантийского периодов[991]991
  Ringrose (2003).


[Закрыть]. Недавняя монография Рингроуз о византийских евнухах заканчивается на труде Феофилакта Охридского «В защиту евнухов» начала XII века. Редкое исследование евнухов палеологовской эпохи – краткий обзор Нильса Гола[992]992
  Gaul (2002).


[Закрыть]. Однако, как показал сам Гийан, византийские придворные евнухи не исчезли[993]993
  Guilland (1943), 213–214, 232–234, (1967) I, 175–176, 187–189.


[Закрыть]. Прежде чем рассмотреть, почему ученые считают, что власть евнухов в Византии ослабла, необходимо изучить продолжение истории евнухов в империи после 1081 года, а также те функции, которые они выполняли. Это позволит установить, есть ли в представлении об их упадке доля истины.

Евнухи в 1081–1204 годах

При Алексее I Комнине (1081–1118) два евнуха всё же занимали важные военные посты. Евстафий Киминиан был доверенным лицом императора и друнгарием флота, которому предстояло сыграть определенную роль в обороне Константинополя в отсутствие Алексея[994]994
  Анна Комнина. Алексиада 6.10.9, 10.4.5, 11.10.9, 13.1.1.


[Закрыть]. Другой евнух, Лев Никерит, описан Анной Комниной как человек, который с юности вел жизнь среди воинов и доказал свою надежность[995]995
  Анна Комнина. Алексиада 7.2.9. Однако портрет Льва Никерита в «Житии Мелетия» (гл. 31) Феодора Продрома «менее чем лестен»: см. Armstrong (1996), 230. Описывая эпизод, когда Никерит плачет, рассказывая монаху о больном родственнике, Феодор отмечает, что евнухи по природе склонны к слезам. Никерит тщетно надеялся, что его родственник выздоровеет, несмотря на утверждение Мелетия об обратном.


[Закрыть]: одно время он служил дукой Паристрия[996]996
  Анна Комнина. Алексиада 8.9.7.


[Закрыть], а также был стратигом Пелопоннеса и дукой Кипра[997]997
  PBW, Leon 15008. О Никерите как дуке Кипра см. Weyl Carr (1982), 64.


[Закрыть]. Два этих евнуха входят в число тех двенадцати, которых Каждан и Эпстейн смогли отождествить по источникам при дворе Алексея. Каждан и Эпстейн отмечают, что лишь немногие из этих евнухов имели какое-либо политическое значение[998]998
  Kazhdan, Epstein (1985), 70. Единственный евнух, которого Иоанн Зонара упоминает в своем рассказе о царствовании Алексея, – это патриарх Евстратий Гарида, но он даже не называет того евнухом.


[Закрыть]. Другие известные случаи – патриарх Константинопольский Евстратий Гарида (1081–1084) (до этого любимый монах матери Алексея Анны Далассины) и друнгарий Симеон (предположительно тождествен друнгарию Стефану, который стал известен после пострига как Симеон Освященный). По их утверждению, в правление Иоанна II Комнина (1118–1143) и Мануила I Комнина (1143–1180) упоминается еще меньше евнухов (всего пять), причем это были «церковные иерархи, придворные и воспитатели императорских сыновей»[999]999
  См. также замечания в Kazhdan, McCormick (1997), 180. Для правления Иоанна II Комнина Гийан смог идентифицировать только евнуха Иоанна мистика, который фигурирует в типиконе монастыря Пантократора.


[Закрыть]. Тем не менее Никита Хониат подчеркивает то влияние, которое евнухи-спальничие имели на Мануила, сравнивая их с иностранцами, имевшими доступ к ушам императора[1000]1000
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 204.3–4.


[Закрыть]. Кроме того, Иоанн Киннам выделяет фигуру евнуха Фомы, к которому благоволил этот император[1001]1001
  Иоанн Киннам 6.6, 7.2.


[Закрыть]: он предупредил Мануила о заговоре Алексея Аксуха в 1167 году, а позднее выполнял обычную роль посла к Иконийскому султану Килич-Арслану. Гораздо заметнее евнухи в короткое правление Андроника I Комнина (1183–1185), который был двоюродным братом Мануила и регентом при его сыне Алексее II (1180–1183), но вначале добился для себя императорского статуса, а затем убил Алексея. Особенно выделился при Андронике евнух Никифор, особо почитаемый императором: он командовал войсковым подразделением и занимал должность паракимомена[1002]1002
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 318.22–27.


[Закрыть]. Что касается других его евнухов, то Птеригеониту приписывают исполнение приказа Андроника отравить Марию Комнину, которой служил этот евнух[1003]1003
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 260.42–46.


[Закрыть]. Интересно, что Птеригеонит состоял при отце Марии Мануиле I Комнине, прежде чем поступить к ней на службу. Птеригеонит был и одним из двух чиновников, отвечавших за казнь императрицы Марии Антиохийской[1004]1004
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 269.85–90.


[Закрыть]. Никита Хониат описывает также роль некоего евнуха в разгроме при Хараксе войска, которое Андроник Ангел собрал против императора, хотя этот евнух командовал лишь крестьянами и отрядом пафлагонских воинов[1005]1005
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 245.83–87.


[Закрыть], – к сожалению, его не удается идентифицировать.

Нередко отмечается, что при Ангелах – династии, сменившей Комнинов в 1185 году (и правившей до 1204 года), – евнухи отчасти восстановили свое положение при дворе[1006]1006
  Guilland (1943), 233, (1967) I, 188; Kazhdan, Constable (1982), 136; Cheynet (1996), 442.


[Закрыть]. Это особенно ясно проявилось в правление Алексея III Ангела (1195–1203). Никита Хониат изображает евнухов-спальничих во главе с Георгием Инеотом как имевших влияние на императора[1007]1007
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 503.49–51.


[Закрыть]. Предполагается, что евнух, который описан как самый доверенный друг Алексея и который был послан императором с посольством к Алексею Иванке, – именно Георгий Инеот[1008]1008
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 511.53–54. Георгия Инеота, возможно, следует отождествлять с Георгием Варваром: Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 479.41 app.


[Закрыть]. Другой видный его евнух – паракимомен Иоанн Ионополит, который исполнял военные поручения[1009]1009
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 461.26–30, 534.81–82.


[Закрыть]: Михаил Хониат описывает его как нового Нарсеса, то есть знаменитого евнуха VI века, одержавшего победу над готами в Италии[1010]1010
  Ed. Lampros (1880), 125. См. также Cheynet (1996), 442, n. 92.


[Закрыть]. Других значительных евнухов упоминает Никита Хониат в своем рассказе о правлении Алексея III. Один евнух играл роль епископа во время развлечений, устраивавшихся во Влахернском дворце: к сожалению, Никита отказывается назвать его по имени, но пишет, что он был «чрезвычайно богат, занимал самые высокие должности и был записан в члены императорского двора»[1011]1011
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 508.89–93.


[Закрыть]. У Алексея III казначеем также служил евнух – Константин Филоксенит, сыгравший важную роль в повторном провозглашении Исаака II Ангела императором в 1203 году, после бегства Алексея из-за прибытия в Константинополь рыцарей IV крестового похода[1012]1012
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 550.26–31.


[Закрыть]. Этот евнух сыграл ключевую роль и в захвате власти Алексеем V Мурцуфлом в 1204 году[1013]1013
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 563.70–77.


[Закрыть].

В дополнение к этим указаниям на политически значимых евнухов в данный период следует рассмотреть и свидетельства о существовании евнухов вообще. Придворные евнухи могли упоминаться просто по случаю. Анна Комнина говорит о евнухе, который отвечал за дворцовую спальню ее отца и матери[1014]1014
  Анна Комнина. Алексиада 14.5.1.


[Закрыть]. Она упоминает и евнуха по имени Василий Псилл, который был слугой ее отца, и евнуха по имени Константин, который состоял при ее матери, но до этого служил отцу Алексея[1015]1015
  Анна Комнина. Алексиада 13.1.7, 13.1.8. Возможно, Василия Псилла следует отождествлять с евнухом новелиссимом Василием, который вместе с нотарием Константином участвовал в посольстве к Рикару Синискару (Ришару Сенешалю, племяннику Робера Гвискара) и который подписал Девольский договор: Анна Комнина. Алексиада 13.12.28.


[Закрыть]. Никита Хониат пишет о евнухе Ците, на которого напал Иоанн Кантакузин при Алексее II Комнине, о евнухах-спальничих, сообщивших Алексею III Ангелу об измене его жены Евфросинии Каматириссы Дукены, о случайной смерти одного евнуха на корабле того же императора и о евнухах, которые охраняли леса, предназначенные для императорской охоты[1016]1016
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 258.17–19, 488.11–13, 530.67–68, 540.37–39.


[Закрыть]. Евнух появляется в типиконе монастыря Пантократора, составленном Иоанном II: в перечне тех, чье поминовение следует совершать в монастыре, фигурирует евнух Иоанн Мистик[1017]1017
  Ed. Gautier (1974); пер. Джордана см. в Tomas, Hero, ed. (2000), 743.


[Закрыть]. Одним из врачей, лечивших Алексея I во время его последней болезни, был евнух Михаил[1018]1018
  Анна Комнина. Алексиада 15.11.13.


[Закрыть]. Сьютер считал, что это был тот самый евнух Михаил, который принадлежал к свите императрицы и стал наставником Григория Гавры, но это могли быть и два разных человека[1019]1019
  Анна Комнина. Алексиада 8.9.6.


[Закрыть]. Сама Анна Комнина продолжала свое образование у евнуха, которого избрала ее мать Ирина[1020]1020
  Георгий Торниr, Надгробная речь Анне Комнине, ed. Darrouzés (1970), 263.17–19.


[Закрыть]. Мария Комнина, дочь Константина Ангела и Феодоры Комнины и, соответственно, внучка Алексея I Комнина, держала у себя на службе евнуха[1021]1021
  См., например, Magdalino (1993b), 510, n. 3. Этот евнух заказал Манганию Продрому утешительную речь в связи со смертью мужа Марии Константина Камиция.


[Закрыть].

Как мы уже видели, в связи с Алексеем I встречаются и евнухи-клирики[1022]1022
  См. выше, главу 6.


[Закрыть]. Его мать Анна Далассина приставила к нему духовником монаха-евнуха. Сам император поддерживал тесную связь с монахом-евнухом Симеоном Освященным, бывшим великим друнгарием Стефаном: Алексей использовал его в качестве посредника в переговорах с мятежником Василаки в Фессалонике[1023]1023
  Так по словам Никифора Вриенния, хотя ему противоречит его жена Анна Комнина. Об этом конфликте мнений см., например, Kazhdan (1989).


[Закрыть] и повлиял на возвращение Симеона на Афон. Позднее этот император участвовал в разборе жалоб на присутствие евнухов на Святой горе. Другим выдающимся монахом-евнухом этого периода был Иоанн Постник, настоятель Петрского монастыря в Константинополе: Иоанн и его обитель получали от Алексея богатые пожертвования. Евнухи вновь становились и епископами. Выше уже упоминался патриарх Евстратий Гарида, а в царствование Мануила I евнух Соломон был митрополитом Лаодикии Фригийской[1024]1024
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 124.17–19.


[Закрыть]: ему выпала судьба быть казненным Килич-Арсланом. Еще один иерарх-евнух, известный при Мануиле I, – Никита, митрополит Хон[1025]1025
  Никита Хониат, ed. van Dieten (1975), 219.72–73.


[Закрыть]. В царствование Мануила I у Никифора Василаки мы встречаем также фигуру клирика-евнуха Багоя, хотя существует сомнение, был ли это реальный человек, основан его образ на реальном человеке или он просто выдуман[1026]1026
  См. Magdalino (1993a).


[Закрыть]. Для Византии есть упоминания и о евнухах-певчих. Вдобавок к упомянутому в предыдущей главе рассказу Одона Дёйльского о евнухах Мануила I во время II крестового похода, есть свидетельство Антония Новгородца: он упоминает о евнухах, певших на службе в Святой Софии, которую он посетил в 1200 году[1027]1027
  Moran (2002), 107–108; Ehrhard (1932), 54.


[Закрыть]. Наконец, в целом, не следует забывать замечание Фульхерия о количестве евнухов в Константинополе, также упомянутое в предыдущей главе.

Евнухи в 1204–1453 годах

В период с 1204 по 1261 год, когда Константинополь был потерян византийцами, а в Трапезунде, Эпире и Никее возникли региональные греческие государства, следы евнухов в исторических источниках пропадают. Гийан отмечает, что, например, Георгий Акрополит, описавший историю 1203–1261 годов, не упоминает ни об одном евнухе[1028]1028
  Guilland (1943), 233, (1967) I, 188. Исследование системы управления и общества Никейской империи в Angold (1975) почти не упоминает евнухов.


[Закрыть]. Даже после занятия Константинополя Михаилом VIII (1259–1282) в 1261 году число политически значимых евнухов, известных в палеологовский период, минимально. Наиболее показательный пример – история Андроника Эонополита. Когда он был татасом императорского дворца, то командовал византийской армией в битве при Белграде (ныне Берат в Албании) в 1281 году, успешно разгромив войска Карла Анжуйского[1029]1029
  Георгий Пахимер 6.32; Guilland (1943), 214, (1967) I, 176.


[Закрыть]. При Андронике II Палеологе (1282–1328) Эонополит был великим друнгарием и сопровождал тело Михаила VIII при его погребении[1030]1030
  Георгий Пахимер 7.37; Guilland (1943), 234, (1967) I, 188.


[Закрыть]. При том же Андронике II евнух Михаил Калликринит трижды направлялся посредником к внуку императора Андронику III во время гражданских войн 1320-х годов[1031]1031
  Иоанн Кантакузин 1.13, 1.19, 1.24; Gaul (2002), 209. Как отмечает Gaul (2002), 204, 214, n. 46, описание Кантакузином Калликринита заслуживает дальнейшего изучения. Поразительно, что в рассказе о первом посольстве Кантакузин обыгрывает несколько образов евнухов. Калликринит описывается как посланник (ἄγγελος), так что проводится параллель между евнухами и ангелами. Ниже Калликринит уверяет Андроника, что перед ним предстанет ангел Божий. Кроме того, упоминается благомыслие (εὐνοίας) евнуха по отношению к Андронику III, намекая на одну из этимологий слова «евнух». Наконец, Калликринит цитирует ветхозаветную историю о спасении Даниила во рву львином. Здесь он думает о спасении Андроника, но, как ни поразительно, византийцы могли считать, что Даниил сам был евнухом.


[Закрыть]. Тот же император использовал одного из своих евнухов в качестве посланника к великому примикирию Кассиану[1032]1032
  Георгий Пахимер 13.24; Guilland (1943), 234, (1967) I, 188–189.


[Закрыть]. На существование влиятельных евнухов во время регентства Анны Савойской при ее сыне Иоанне V Палеологе указывает Иоанн Кантакузин, описывающий, как имущество его матери Феодоры Кантакузины было разделено между служителями императрицы[1033]1033
  Иоанн Кантакузин 3.36; Gaul (2002), 204–205. Как отмечает Gaul (2002), 214, n. 50, Кантакузин подразумевает, что некоторые из названных министров (Алексий Апокавк, Иоанн Гавала, Мануил Киннам) были евнухами. Поскольку Киннам был казначеем (и мистиком), он очевидным образом подпадает под подозрение, но похоже, что он был женат, как и Апокавк.


[Закрыть]. Если поискать выдающихся евнухов позднее, то в Трапезунде первой половины XIV века был великий дука Иоанн (1332–1344)[1034]1034
  Gaul (2002), 210. Об этом Иоанне см. также Bryer (1979), 226, который сосредоточен на монашеских интересах евнуха: он основал Фаросский монастырь в Трапезунде, а также был благотворителем монастыря Сумела.


[Закрыть].

Политическое значение евнухов при Палеологах, по-видимому, было действительно ограниченно но, как и при Комнинах и Ангелах, есть ощущение, что евнухи всё же оставались отличительной особенностью византийского двора и византийского общества в целом. Хотя трактат Псевдо-Кодина XIV века, подробно описывающий гражданские и церковные должности и придворные церемонии, не уделяет евнухам особого внимания (в отличие от «Клиторология» Филофея IX века), Гол предполагает, что это указывает скорее на их бóльшую интеграцию в византийское общество: должности были для них потенциально открыты[1035]1035
  Gaul (2002), 201.


[Закрыть]. Существуют и более конкретные доказательства продолжающегося существования евнухов. Известно, что у Андроника II был слуга-евнух Карва, зарезанный при попытке войти в дом, в котором был заключен Михаил Комнин Ангел и который тот поджег[1036]1036
  Георгий Пахимер 7.27; Gaul (2002), 209.


[Закрыть]. В трактате Псевдо-Кодина есть и одно явное упоминание о евнухах: при описании церемонии коронации указывается, что императрицу сопровождают либо два ее ближайших родственника, либо два евнуха[1037]1037
  Псевдо-Кодин, Об обязанностях 261.3-21.


[Закрыть]. Гийан отмечает, что есть несколько упоминаний о том, что женщин из императорской семьи в палеологовский период сопровождали евнухи[1038]1038
  Guilland (1943), 234, (1967) I, 189.


[Закрыть]. Иоанн Кантакузин упоминает, что евнухи сопровождали Анну Савойскую (чья коронация и была описана в трактате Псевдо-Кодина) на ее свадьбе с Андроником III в 1326 году[1039]1039
  Иоанн Кантакузин 1.41.


[Закрыть]. Собственную дочь Иоанна Феодору Кантакузину также сопровождали евнухи на ее свадьбе с вифинским эмиром Орханом в 1346 году[1040]1040
  Иоанн Кантакузин 3.95.


[Закрыть]. Сюда можно добавить евнухов, которые входили в свиту Анны Палеологины, дочери Михаила VIII и Феодоры, когда она отправилась навестить своего будущего жениха Милутина, сына Стефана Уроша I Сербского[1041]1041
  Георгий Пахимер 5.6. Об этом эпизоде см. Failler (1981).


[Закрыть]. Евнух, о котором известно, что он начал свою карьеру в качестве слуги императрицы, – Иоанн Ираклийский, дядя Никифора Григоры[1042]1042
  Об Иоанне см., например, Laurent (1930), (1934); Gaul (2002), 201–204.


[Закрыть]: он находился на службе у жены Михаила VIII Феодоры Палеологины[1043]1043
  См. Никифор Григора, Житие Иоанна Ираклийского 4, ed. Laurent (1934), 38.5-10.


[Закрыть]. Впоследствии Иоанн избрал себе духовную карьеру, склонившись к аскетической жизни еще во время службы при императорском дворе, – он стал митрополитом Никомидии при Андронике II, а затем митрополитом Ираклии. При Палеологах нам встречаются и другие евнухи-клирики, например, Георгий Пепагомен, который был великим экклесиархом Святой Софии Константинопольской в 1320-х годах, и монах Неофит, который в 1294 году участвовал в прерванном посольстве к королям Кипра и Армении для заключения брака Михаила IX Палеолога: в начале путешествия он попал в руки пиратов, но сумел убежать[1044]1044
  См., например, Gaul (2002), 204, 210. О Неофите см. Георгий Пахимер 9.5.


[Закрыть].

Подводя итог под этим кратким обзором евнухов в периоды 1081–1204 и 1204–1453 годов, можно точно утверждать, что евнухи не исчезли полностью из византийского пейзажа (по крайней мере, до XV века), но число евнухов, обладавших значительной политической властью или влиянием, уменьшилось: последний яркий их пример – это Андроник Эонополит. Похоже, что XIII век действительно стал ключевым поворотным моментом, как это утверждал Гийан. Политически значимых евнухов могло быть мало при первых трех императорах Комнинах (особенно при Иоанне II), но некоторые из них известны, а при Андронике I и Ангелах таких евнухов было много. Таким образом, вполне закономерен вопрос о том, почему произошел этот очевидный сдвиг.

Теории причин упадка византийских придворных евнухов

В своем обзоре евнухов в Византии Гийан выдвинул ряд объяснений для заката этого византийского феномена. В первую очередь это было влияние Запада на византийскую мысль вообще, что привело, по его словам, к негативному отношению к евнухам и, следовательно, к нежеланию использовать их. Действительно, в поздневизантийских текстах есть несколько ярко враждебных реакций на евнухов. Особого внимания заслуживает неблагоприятное изображение евнухов в романах того времени, написанных на простонародном языке[1045]1045
  Gaul (2002), 206–207.


[Закрыть]. Особенно впечатляет рассказ Константина Манассии в «Аристандре и Каллифее» о гадюке, которая умерла, укусив гораздо более ядовитого евнуха. Если обратиться к другим текстам, то в «Житии Иоанна Ираклийского» заметно, как болезненно Никифор Григора относился к тому факту, что его дядя был евнухом[1046]1046
  Gaul (2002), 201–203.


[Закрыть]. Следует, однако, отметить, что негативные образы евнухов никогда не выходили из моды в Византии – для их объяснения нет нужды ссылаться на западное влияние. Кроме того, в поздневизантийский период существовали и положительные представления о евнухах. Например, как справедливо отмечает Гол, упомянутые романы могут описывать и античный идеал евнуха как верного и надежного помощника, яркий пример чего – Ветан в «Ливистре и Родамне»[1047]1047
  Gaul (2002), 207–208.


[Закрыть]. Евнухи, занимавшие придворные и церковные должности, могли быть адресатами прославлявших их литературных произведений[1048]1048
  Gaul (2002), 203, отмечает случаи Георгия Пепагомена и Михаила Калликринита.


[Закрыть]. В поздневизантийский период по-прежнему встречается знакомое нам чувство любви/ненависти к евнухам, рассмотренное в предыдущей главе. Если же посмотреть глубже, то можно подвергнуть сомнению и общее утверждение Гийана о том, что Византия стала вестернизированной.

Возможно, не совсем убежденный в своей теории вестернизации византийских взглядов, Гийан предположил также, что императорам палеологовского периода не было нужды так сильно зависеть от евнухов, как предыдущие императоры, ибо они крепче держали в своих руках власть над империей. Но и это положение может быть поставлено под сомнение. Так, Гол счел его менее чем убедительным[1049]1049
  Gaul (2002), 211–212, n. 5.


[Закрыть]: он отмечает, что хотя в империи установилась власть одной аристократической семьи (что действительно произошло со времен Комнинов), это не всегда приводило к усилению контроля: конкуренция за власть могла исходить изнутри самой семьи. Поздняя империя была не чужда конфликтам в реализации императорской власти, и палеологовский период был особенно отмечен разрушительными гражданскими войнами. Однако, хотя Гийан, несомненно, был далек от истины, определив бóльшую стабильность империи как фактор, снизивший значение придворных евнухов, его указание на важность вопроса об изменившемся характере управления империей было подхвачено и развито другими византинистами. Обычно утверждается, что приход Комнинов свидетельствует о революции в характере управления Византийской империей. Считается, что восшествие на престол Алексея I Комнина положило начало правлению аристократической семьи, контрастировавшему с прежним типом управления империей, который характеризуется как меритократическая бюрократия, возглавляемая священной фигурой императора. Алексей поставил свою семью в центр управления империей, тогда как предыдущие императоры проявляли осторожность, не предоставляя членам своей семьи слишком большой доступ к власти, и зависели от более широкого круга своих чиновников. При Комнинах те, кто не входил в заколдованный круг семьи, оказались в проигрыше[1050]1050
  См., например, Kazhdan, Epstein (1985), 67–68; Gaul (2002), 200.


[Закрыть]. В этой ситуации не удивительно, что пострадали и евнухи. Лемерль отмечает, что феномен парадинастов (правой руки императора), многие из которых были евнухами, закончился с Алексеем: правой рукой этого императора действительно была его родственница по женской линии – сначала мать Анна Далассина, а затем жена Ирина Дукена[1051]1051
  Lemerle (1977), 260–263. Он называет парадинастами в 1025–1081 годах Иоанна Орфанотрофа, Лихуда, логофета Иоанна, Льва Параспондила, Иоанна Сидского, Никифорицу и Михаила Пселла.


[Закрыть].

Несмотря на популярность этой интерпретации, согласно которой власть евнухов уменьшилась с ростом власти аристократической семьи, у данной теории есть некоторые проблемы. Как мы уже видели, придворные евнухи, игравшие значимую роль, при Комнинах полностью не исчезли. Правление Алексея стало свидетелем карьер Евстафия Киминиана и Льва Никерита, а при Мануиле то влияние, которым обладал Фома, напоминает традиционную роль, приписываемую придворным евнухам. Этот знакомый нам сценарий еще ярче проявился при Андронике I и сохранился при новой, аристократической династии Ангелов, как признали и Каждан с Констеблом[1052]1052
  Kazhdan, Constable (1982), 136.


[Закрыть]. Возможно, что в таком случае повороты фортуны придворных евнухов между 1081 и 1204 годами – это отражение альтернативных стратегий осуществления власти, а не простое следствие правления одной семьи. Ранее я уже высказал предположение, что ценность евнухов как императорских управленцев была скомпрометирована в глазах византийцев из-за политической ситуации XI века, когда на примере Пафлагонской династии стало особенно ясно, что у евнухов могут быть собственные амбиции[1053]1053
  См. Tougher (2002b), особ. 150–151.


[Закрыть]. Личный интерес евнухов, возможно, оказался выражен сильнее из-за очевидного усиления евнухов из ромеев в средневизантийский период, контрастируя с позднеантичной зависимостью евнухов из чужеземцев. Возможно, однако, что императоров просто заставил задуматься печально известный пример Никифорицы (и протовестиария Иоанна). На этом фоне Алексей сознательно стремился к тому, чтобы создать для императорской власти альтернативные опоры. Интересно, что он предпочел полагаться не только на членов своей семьи, но и на сторонних иноземцев[1054]1054
  См., например, Shepard (1996).


[Закрыть]. Мануил I имел вообще репутацию человека, опирающегося на иностранцев[1055]1055
  См., например, Magdalino (1993b), особ. 221–223. См, однако, Kazhdan, Epstein (1985), 70.


[Закрыть]. Заметное возвращение евнухов при Андронике I и Ангелах наводит на мысль о том, что некоторые императоры предпочитали полагаться на более традиционные формы правления или вынуждены были искать традиционные формы поддержки.

Этот анализ взаимоотношения императорской власти и евнухов до 1204 года заставляет снова взглянуть и на XIII век как на значимый в данном отношении период, согласно оценке Гийана. Именно тогда могущественные придворные евнухи встречаются поразительно редко. Некоторые исследователи объясняли это последствиями правления одной семьи: например, Гол отмечает появление «домашнего правительства» при Ласкаридах в Никее, которое сохранялось и при Палеологах[1056]1056
  Gaul (2002), 200.


[Закрыть]. Однако, как было указано выше, развитие аристократической власти в империи не обязательно означало конец власти евнухов. На самом деле, можно было бы ожидать, что акцент на семье и доме приведет к усилению влияния слуг-евнухов. Поэтому стоит рассмотреть ряд других факторов, потенциально способствующих возникновению такой ситуации.

Кажется поразительным, что Никейская империя отличается отсутствием выдающихся придворных евнухов. Может ли быть так, что потеря Константинополя в результате IV крестового похода оказала глубокое влияние на такие византийские традиции, как функционирование императорской власти и даже само создание евнухов? Следует иметь в виду и длительный политический контекст: даже после возвращения Константинополя империя постепенно теряла свои территории, что могло повлиять на поставки и количество евнухов, пригодных для службы при императорской семье и управления империей. Конечно, окончательно завоевавшие Византийскую империю турки-османы сами искали для себя евнухов, причем немусульман. Обычно считается, что они использовали евнухов в относительно небольших масштабах до захвата Константинополя в 1453 году, но их обычай основывался на мусульманских прецедентах, а не только на примере Византии[1057]1057
  Об использовании евнухов при османском дворе после 1453 года см., например, рассказ Феодора Спандуния в его книге «О происхождении османских императоров» (пер. в Nicol 1997, 110–113), написанной в первой половине XVI века. Феодор был отпрыском семьи Кантакузинов и жил при османах в Стамбуле.


[Закрыть]. Евнух по имени Таранга имел большое влияние на сельджукского султана Алп-Арслана, и ему были доверены войска султана в битве при Манцикерте в 1071 году, где византийцы потерпели сокрушительное поражение[1058]1058
  Никифор Вриенний 1.17.


[Закрыть]. Лоури подчеркивает тот факт, что у Орхана уже был «евнух в его окружении» в 1324 году[1059]1059
  Lowry (2003), 73–74.


[Закрыть]: речь идет о евнухе, который был назначен ответственным за управление приютом в Вифинии. Этот евнух (по имени Шерефеддин Мукбил) был вольноотпущенником, и Лоури предполагает, что первоначально он служил отцу Орхана Осману[1060]1060
  См. также Peirce (1993), 36.


[Закрыть]. Кроме того, в своей «Истории» Кантакузин ссылается на то, что евнухи использовались Орханом в качестве послов, например, Хаций и Мерцианий[1061]1061
  Иоанн Кантакузин 3.81 (Хаций), 4.16 (Мерцианий). См. также Imber (1990), 22, о посланнике Орхана – евнухе Хации.


[Закрыть]. Таким образом, ранние османы, возможно, нарушили доставку евнухов в Константинополь, причем сразу несколькими способами. Случайно ли, что последний значительный придворный евнух появляется в царствование Андроника II, во время возвышения Османа, основателя Османской династии? Случай османских султанов заставляет вспомнить о той теории, согласно которой использование евнухов символизировало власть абсолютистских правителей, и, возможно, это имеет отношение к очевидному упадку феномена византийского евнуха. Часто отмечают, что поздневизантийские императоры в чем-то утратили статус своих предшественников, что они были менее впечатляющими фигурами – главами семей, а не священными самодержцами. В такой изменившейся ситуации евнухи, возможно, больше не были неотъемлемой частью империи.

Проблема с этими теориями и с теорией семейного управления заключается в том, что евнухи не исчезли из Византии полностью. Если они продолжали тут существовать (по крайней мере, до начала XV века), то почему они больше не занимали видного политического положения? Этот факт говорит о том, что им не давали политически важных должностей, что существовала такая стратегия реализации императорской власти, которая не давала привилегий евнухам. Возможно, однако, необходимо проявлять осторожность касательно объема наших знаний о евнухах в поздней Византии. Может быть, имеющиеся исторические источники просто не дают нам полной картины? Отсутствие упоминания евнухов у Акрополита поражает, но оно совпадает с рассказом Зонары о правлении Алексея I, хотя существование Евстафия Киминиана и Льва Никерита подтверждается «Алексиадой» Анны Комниной. Зонара даже не уточняет, что Евстратий Гарида был евнухом. Вдобавок к такому молчанию могут встречаться и оставляющие нас в недоумении намеки. Так, Кантакузин указывает, что влиятельные евнухи были при Анне Савойской, но он не уточняет, кем именно они служили. Здесь может вступать в игру и элемент отрицательного упоминания. Не удостаиваются ли евнухи специального упоминания только тогда, когда историк стремится очернить определенное правление, как Аммиан Марцеллин – царствование Констанция II? Примечательно, что изо всех видных фигур поздневизантийской империи с могущественными евнухами связаны противоречивые личности Андроника I Комнина и Анны Савойской. С другой стороны, хотя мы всегда находимся во власти своих источников, заметное отсутствие видных придворных евнухов проявляется только в поздневизантийский период. Кроме того, не все упоминания о придворных евнухах византийские историки использовали для создания негативного эффекта. Итак, в конечном счете, однозначного объяснения очевидного упадка политически значимых придворных евнухов в Византии нет. Самая популярная в настоящее время теория о том, что это следствие изменившегося характера управления империей, не лишена изъянов. Возможно, это часть ответа, но не окончательное решение – тому мог способствовать и целый ряд других факторов.