Текст книги "Новая цивилизация. История создания СССР"

Осужденным (по крайней мере обычно – мы не можем говорить об исключительных случаях) разрешается апеллировать к высшим местным властям или даже к Москве. Но апеллировать можно только к Верховной коллегии ОГПУ, а не коллегии Верховного суда СССР, хотя иногда допускается обращение с просьбой о помиловании в высшие советские органы.

В самом деле, очевидно, что любое действие, достойное осуждения с точки зрения советской власти, может быть подвержено юрисдикции ОГПУ, а в настоящее время Наркомвнудела, для чего достаточно приписать обвиняемым «контрреволюционные» мотивы или намерения. К несчастью, о методах работы и жестокостях ОГПУ за все тринадцать лет имеется столь же мало аутентичного материала, сколько о трехлетней работе Чека или полувековой работе их общего предка – охранки. Однако почти невозможно сомневаться, что все эти три учреждения равно терроризировали правых и виноватых. Мы считаем предосудительным, что этот террор применялся и, очевидно, до сих пор применяется как сознательно избранное средство устрашения. Исключительно квалифицированный свидетель недавно высказал мнение, что «сами работники ГПУ распространяют фантастические истории о пытках и наказаниях, которые якобы применяются в их тюрьмах и лагерях.

Когда недавно закончено было новое здание штаба ленинградского ОГПУ, среди горожан, разглядывавших эту тщательно сделанную мясорубку, пущен был ужасный слух, будто ГПУ уничтожает свои жертвы, прежде чем спустить их останки в Неву. Хотя я убежден, что для этого слуха нет ни малейших оснований, тем не менее тысячи ленинградских жителей упорно в него верили. В Москве часто приходится слышать сказки о физических пытках, которым будто бы подвергаются жертвы ОГПУ. Многие из описываемых пыток далеко затмевают ужасы испанской инквизиции, но я лично убежден, что подобные методы в ОГПУ не применяются… У ОГПУ имеется определенная цель, когда оно распространяет эти дикие истории, и едва ли приходится сомневаться, что, когда они допрашивают своих же соотечественников, самое существование этих слухов наполняет их жертвы таким страхом, что они с готовностью выполняют все требования следователя, между тем как сам работник ОГПУ не прибегает к особым средствам, кроме несколько преувеличенной вежливости и настойчивости».

Нам думается, это и есть, в значительной мере, действительный метод работы ОГПУ, – вернее, чем все эти беспощадные приговоры и несправедливости, вызывающие такое впечатление у публики. Есть что-то пугающее в упорной таинственности его операций, вплоть до такой детали, что все почти аресты производятся в глухую полночь. Публика ничего не знает, пока коротенькая заметка в газетах не сообщит об исполнении смертного приговора. Так однажды, когда сожжена была фабрика и трем крупным инженерам предъявлено было обвинение в неких «контрреволюционных действиях», трое судей втайне расследовали дело тщательным образом в течение нескольких дней. Приговор гласил: расстрел. Подана была апелляция… Приговор был утвержден. Так как жены осужденных бились за них, как троянки, дело дошло до Москвы. Приговор был снова утвержден. Их поглотили подвалы ГПУ. Один немец в Свердловске говорил мне, что газета, как обычно в таких случаях, ограничилась короткой заметкой: «В полночь 31 декабря ОГПУ приведен в исполнение приговор о расстреле над инженерами имя-рек».

Конечно, смертные приговоры выносятся только в наиболее тяжелых случаях. Значительное большинство арестованных ГПУ в настоящее время быстро передаются в ведение обычных судов, или же, если их действия не носят характер ясно выраженной контрреволюции, они, после недолгого заключения, освобождаются с предупреждением. Других направляют на жительство в любое место по выбору, за исключением шести главных городских центров. Более опасных политических преступников просто ссылают в глухие места, за Урал или к полярному кругу. Долго держать в заключении, по-видимому, не принято, и как только арестованный дает доказательства своего раскаяния и готовности отречься от былых ошибок, его во многих случаях освобождают и дают возможность служить государству.

До 1927 г. и даже позднее, кажется, весьма был распространен более отрицательный метод – ссылки контрреволюционеров и, как мы уже описывали, принудительной отправки кулаков и других упорствующих крестьян в концентрационные лагери или специальные промышленные пункты, где им можно было дать тяжелую работу за низкую заработную плату. Наиболее суровые нападки на ОГПУ связаны были именно с условиями содержания в этих особых местах заключения, столь отличных от простой тюрьмы. С 1922 г. наихудшим среди этих мест было (а быть может, и сейчас остается) огромное скопление заключенных – говорят, много десятков тысяч – на побережье и островах Белого моря, между Кемью и старинным Соловецким монастырем. Действие сурового климата усугублялось тут жестокостью грубых тюремщиков, по-видимому, прибегавших к мучительствам всякого рода. Последняя жуткая информация, полученная на Западе, восходит к официальному обследованию начала 1930 г., так и не опубликованному в печати.

Насколько серьезны были язвы режима, от которого погибло бесчисленное множество заключенных, можно судить по тому, что в результате обследования немедленно были расстреляны многие надзиратели и караульные, многие уволены или переведены в другие места. По приказу самого же ОГПУ в мае 1930 г. весь местный аппарат был реорганизован и сильно реформирован. Весь лагерь превратился в экономическое предприятие, и заключенные работали – кто на лесозаготовках, кто в рыбацких бригадах или на заводах. Мы опасаемся, что условия продолжали оставаться слишком суровыми; но питание было улучшено – пусть лишь для того, чтобы сделать труд производительным, и после 1930 г., по авторитетным сведениям, перестали бить, пытать и убивать заключенных. Сколько еще специальных мест заключения содержит ОГПУ, сколько там народу и как им живется, – все это старательно держится в тайне, и никто не может претендовать хотя бы на правдоподобные догадки в этой области.

Более благоприятна судьба высококвалифицированных инженеров, среди которых столь многие страдали от различных действий ОГПУ. Многие из них, если не большинство, не были расстреляны и не содержались в тюрьме, а были направлены для продолжения работы по своей квалификации – под стражей или просто под надзором. Рассказывают даже, – неизвестно, насколько это точно, – что Наркомвнудел как наследник ОГПУ имеет в своем аппарате большой технический отдел, где целая компания квалифицированных специалистов, осужденных за различные контрреволюционные акты, используется для разработки проектов общественных сооружений или специальных механизмов, преждевременное оглашение которых не желательно (главным образом для нужд Красной армии).

Нужно отметить, что при всем существующем страхе перед ГПУ его существование и энергичная деятельность, судя по имеющимся признакам, не вызывает или почти не вызывает порицания среди трудящихся промышленности и сельского хозяйства, составляющих четыре пятых населения. Больше всего страдают от недоверия, ведущего к надуманным обвинениям, интеллигенты, особенно занимавшие известное положение при царском режиме. Если по отношению к ним проявляется несправедливость и незаслуженная суровость, она вытекает из сохранившегося еще подозрительного отношения к людям, служившим в свое время Российской империи.

Рядовой рабочий, по крайней мере в городах, совершенно уверен, что только бдительности ГПУ обязано своим существованием советское государство, – иначе оно было бы свергнуто бесчисленными внутренними и внешними врагами, с которыми, по его мнению, велась такая напряженная и до сих пор еще не вполне успешная борьба.

Конструктивная работа ОГПУ

В последние несколько лет все больше внимания уделяется тому, что можно бы назвать созидательной работой ОГПУ. Его превентивная работа значительно улучшилась. В настоящее время на железных дорогах или на улицах больших советских городов можно себя чувствовать по меньшей мере столь же безопасным от грабежей и насилий, как и во всякой другой стране.

Еще более достойна похвалы реформа тюремного аппарата, начатая Дзержинским и продолженная его преемниками.

Обычные тюрьмы в СССР находятся в ведении не ГПУ, а Совнаркомов отдельных союзных республик. Здания в большинстве унаследованы от царского строя, и в смысле санитарии и вежливого обхождения с заключенными положение во многих случаях еще не совсем удовлетворительно. Однако администрация хорошо инструктирована, и в настоящее время обращение здесь, по-видимому, столь же свободно от физической грубости, как и в тюрьмах любой страны. Но в дополнение к правительственным тюрьмам ГПУ содержит в Болшеве, Московской области, замечательное исправительное заведение, которое как по своим перспективам, так и по достижениям, кажется, более приближается к идеальным методам трактовки преступников, чем какое бы то ни было аналогичное учреждение в мире. Это обширное заведение, вмещающее без малого тысячу человек. Оно расположено в красивом имении экспроприированного фабриканта-миллионера и сочетает промышленное производство с сельским хозяйством. Здесь нет ни стен, ни закрытых решеток, которые мешали бы здешним обитателям выходить на волю.

Лица, специально отобранные, как наиболее подходящие для исправления, из массы людей, по меньшей мере дважды осужденные обычными трибуналами той или иной союзной республики за мелкие кражи, воровство, кражу со взломом, вооруженный грабеж, – тут запросто получают сдельную работу, свободно выполняемую в разных отделениях тюремной мастерской. Им разрешается курить и разговаривать, слушать музыку, ходить в театр, проводить свой досуг по собственному выбору с некоторыми резонными ограничениями. Им показывают на деле, что регулярная производственная работа, перемежаемая отдыхом, в условиях максимально возможной свободы, приятнее жизни преступной и нищенской. Через некоторое время они могут вызвать к себе своих жен, и каждой семье дается свое жилье.

Многие, досрочно освобожденные, отказываются отсюда уезжать, некоторые тут же находят себе жен, и колония непрерывно растет, насчитывая в данное время около трех тысяч смешанного населения – осужденных и юридически свободных и работающих. И Болшево не одно: в СССР еще десять исправительных колоний, работающих по такому же плану.

ГПУ, по-видимому, используется во всех тех случаях, когда советскому правительству нужно выполнить какую-либо трудную задачу, выходящую за пределы отдельной Союзной республики. Когда в 1925 г. начата была работа по изъятию и перевоспитанию сотен тысяч «беспризорных», представляющих печальный продукт гражданской войны и голода, эта трудная работа была поручена главе ОГПУ, фанатику-идеалисту Дзержинскому. Он был назначен председателем специальной комиссии по разрешению этой колоссальной задачи и главным образом использовал кадры единственного в СССР вездесущего аппарата, т. е. работников самого ОГПУ. Под руководством Дзержинского и ОГПУ комиссия организовала и содержала учреждения (в настоящее время превращенные в реформатории для малолетних преступников или сиротские приюты), где на протяжении последующих семи лет с довольно большим успехом «переделывались» сотни тысяч мальчиков и девочек, а затем они были размещены на фабриках и заводах, где очень многие из них уже проявили себя как самостоятельные и законопослушные граждане.

С другой стороны, за последние несколько лет ОГПУ было привлечено ко многим строительным работам, отчасти как аппарат по использованию инженеров, техников и рабочих, осужденных его трибуналами за контрреволюционные действия, после чего прежние приговоры были им заменены различными сроками принудительных работ. Общее их число совершенно неизвестно. Во многих случаях построены были специальные жилища для людей, работающих под стражей на тех же предприятиях, где они и служили. Утверждают, что профессор Рамзин, центральная фигура процесса Промышленной партии (1931), который фактически провел весь свой срок наказания на полезной консультационно-технической работе, большую половину первого года прожил под стражей на ленинградском заводе «Электросила» в доме, где до войны жил Красин, в то время один из директоров этого завода. ОГПУ получает от промышленных трестов плату за услуги работающего таким образом технического персонала и часть этой суммы выплачивает людям, отбывающим принудительные работы.

Следующий пример конструктивной работы ОГПУ должен поразить англичанина или американца, изучающего социальные учреждения, так как он еще более удивителен, чем тюремная реформа или работа по спасению детей. Когда в 1929 г. советское правительство решило построить искусственный водный путь от Ленинграда до Белого моря, эта колоссальная операция была поручена не подрядчику и даже не одному из государственных ведомств или трестов, ведающих «тяжелой индустрией» или выполняющих сложные гражданские сооружения, – нет, она была поручена ОГПУ. На ОГПУ возложена была задача подбора, организации и руководства всем нужным аппаратом, который временами, кажется, насчитывал свыше 200 тыс. человек. Значительная часть немеханизированных работ выполнялась людьми, которые были приговорены к тюремному заключению обычными судами за такие преступления, как грабеж, растрата, избиение и убийство.

К ним, по-видимому, добавлено было большое количество людей – часть из них технические специалисты, – осужденных трибуналами ОГПУ за контрреволюционную деятельность, а также известное число людей, высланных из деревень как кулаки или чьи участки мешали организации колхозов. Разношерстная толпа была организована в артели и бригады под началом мастеров и инженеров, часть которых выдвинулась снизу в процессе работы.

Эта промышленная армия обслуживалась жильем, питанием и врачебной помощью и перемещалась с места на место точно так, словно бы это были воинские части. Однако вели они себя не так, как воинские части. Отбывая наказание, осужденные в то же время росли и поднимались на высоту положения. Понимая, что они привлечены к работе большой социальной полезности, они под влиянием убеждений вступили в «социалистическое соревнование» бригада с бригадой, участок с участком – кто перевезет наибольшее количество земли, кто возведет наибольший участок цементной стены или проложит наибольшую длину рельс в данное количество часов или дней. Поэтому, нам кажется неудивительно, если Максим Горький в таких пылких выражениях описывал этот почти невероятный эксперимент. Вот что он писал:

«За 15 лет из среды бывших беспризорных и «правонарушителей» у нас в колониях и коммунах ОГПУ воспитаны тысячи высококвалифицированных рабочих, и, вероятно, не одна сотня агрономов, врачей, инженеров, техников. В буржуазных государствах факты такого рода невозможны…

Как развивался на строительстве Беломорско-Балтийского канала процесс перевоспитания социально опасных и социально полезных, какие приемы употреблялись для этого? Армии разношерстных правонарушителей, вредителей, врагов было сказано: необходимо соединить каналом Белое море с Балтийским.

Вы должны построить водный путь длиной 227 км, вам придется работать в лесах, в болотах, взрывать гранитные скалы, изменять течение очень бурных рек, поднимать их воды путем шлюзов на высоту до 102 м. Нужно будет произвести земляных работ свыше 20 млн. км1 и вынуть грунта более 10 млн. км. Нам нужно сделать всю эту работу в кратчайший срок. Вы получите хорошее питание, хорошую спецодежду и обувь, хорошие бараки, у вас будут клубы и кино. Кроме этого правительство ничего не обещает вам. Ваша работа покажет, чего вы достойны.

Армия будущих борцов с природой и организаторов ее сил, не однородная социально, была, конечно, разнородна и по настроению. В исправительно-трудовых лагерях ОГПУ учат грамоте и политграмоте. Человек – умница, глупость крайне редко является качеством, зависящим от его органических особенностей, чаще всего она – результат классового насилия буржуазии. Среди десятков тысяч нашлось немало таких людей, которые поняли глубокое государственное значение предложенной работы. Людям, физически здоровым… захотелось «показать себя». Бешеные реки и болота Карелии, поля и леса, засеянные огромными валунами, стихийной работой ледников – тут есть с чем побороться» (М. Горький, О воспитании правдой, «Известия», 5 августа 1933).

В заключение это гигантское сооружение, включавшее все виды технических работ, было тщательно обмерено и подверглось строгому испытанию, причем было признано, что водный путь, пропускающий морские суда крупного тоннажа, выполнен хорошо, в срок, обусловленный по договору при общей стоимости рабочей силы и материалов ниже установленной сметы. Советское правительство, быстро уяснив себе, как использовать этот успех в интересах общественного воспитания, отпраздновало открытие Беломорского канала выдачей орденов не только начальнику работ и его главным инженерам, но и нескольким десяткам осужденных, отличившихся своим усердием и поведением. Вдобавок, лучшим работникам выданы были денежные награды. 12 484 из них сняты были оставшиеся сроки наказания и приняты меры, чтобы они немедленно получили нормальную работу, причем места для них вскоре были найдены на многочисленных промышленных предприятиях в различных частях СССР. Для 59 516 человек сроки наказания были сокращены. Приятно подумать, какую теплую оценку официально получили успехи ГПУ не только в выполнении крупного технического сооружения, но и в переделке человека.

Глава IV
Образование СССР и его управление

Проект объединения и конституция

Еще в 1920–1921 гг. после окончательного поражения «белых» армий и ухода последних военных сил иностранных держав пришла пора установить общую власть на всей территории, сохранившейся от царской России. Капиталистические правительства не отказались от своей враждебности после ухода их армий, и необходимость объединения для общей защиты была продемонстрирована с достаточной очевидностью. Нельзя было также упускать из виду значение такого объединения для экономического и социального планирования.

Широко разбросанные по стране члены коммунистической партии, являющейся по существу партией унитарной, влияли сильнейшим образом в том же направлении. Еще 28 декабря 1920 г. Ленин и Чичерин от имени РСФСР пришли к соглашению с Раковским, председателем Совнаркома и народным комиссаром иностранных дел Украины, относительно заключения договора о союзе, в котором содержались основные положения позднейшего договора об образовании Советского Союза. В Генуе готовилась собраться мировая конференция, на которую московское правительство с удовольствием приняло приглашение, и в связи с этим между РСФСР и Белоруссией и Закавказской федерацией, а также и Украиной были поспешно заключены соглашения, в силу которых они передали представительство своих интересов на конференции делегации РСФСР и согласились поддерживать все предложения, которые делегация выдвигает в общих интересах. Работа Генуэзской конференции для советского правительства имела мало интереса или значения, но, к великому возмущению остальных дипломатов, Чичерин сумел заключить с Германией весьма важный сепаратный Раппальский договор, в который впервые были включены все четыре советских государства.

Вслед за этим, после переговоров, длившихся несколько месяцев, в декабре 1922 г. было заключено соглашение между четырьмя правительствами об образовании Союза Советских Социалистических Республик. Сталин имел возможность сообщить X Всероссийскому съезду советов, открывшемуся в Москве 23 декабря 1922 г., что от съездов советов Украины, Белоруссии и Закавказской федерации получены резолюции, указывающие на необходимость и желательность создания единого федеративного союза. Для выработки соответствующего договора в основном на тех же началах, которые были положены в основу договора 1920 г. с Украиной, была назначена специальная делегация из представителей всех четырех республик. Проект его уже был готов. В течение трех дней была составлена «Декларация Союза», она была утверждена I Съездом советов СССР и в соответствующем порядке опубликована Исполнительным комитетом, назначенным этим съездом.

Недоставало только формальной конституции. Новый Центральный исполнительный комитет Союза, в котором фактически доминировали члены Центрального исполнительного комитета РСФСР, приготовил проект, который в сущности воспроизводил, в применении к Союзу, систему государственного устройства РСФСР. В этот момент коммунистическая партия вмешалась с предложением, носившим в государственном отношении более мудрый характер. Это происходило во время XII съезда партии (апрель 1923 г.), и Центральный комитет партии официально указал президиуму Всесоюзного центрального исполнительного комитета, что проект требует изменений. Проект конституции, по заявлению коммунистической партии, не давал трем менее крупным республикам достаточной уверенности в том, что предоставляемая им автономия будет защищена от преобладания РСФСР. Более того, как указывал Сталин, этот проект не обеспечивал организации на подлинных федеративных началах автономных республик и автономных областей, которые он создавал для важнейших национальностей на территории РСФСР.

Контрпроект коммунистической партии исходил из нового идеала – «безнационального государства», и находился в резком противоречии с происшедшим за последние четыре столетия разделением Европы на сознательно «национальные» государства, этой тенденцией, достигшей своего апогея в Италии при Муссолини и в Германии при Гитлере.

Проект коммунистической партии, который привел к созданию федеральной конституции СССР, кажется нам настолько новым и чреватым столь многими важными последствиями, что мы приводим полностью его основные положения. Необходимо, заявляла партия: «…добиться того, чтобы:

а) При построении центральных органов Союза было обеспечено равенство прав и обязанностей отдельных республик как во взаимных между ними отношениях, так и в отношении центральной власти Союза;

б) в системе высших органов Союза был учрежден специальный орган представительства всех без исключения национальных республик и национальных областей на началах равенства, с возможным учетом представительства всех национальностей, входящих в состав этих республик;

в) исполнительные органы Союза были сконструированы на началах, обеспечивающих реальное участие в них представителей республик и удовлетворение нужд и потребностей народов Союза;

г) были предоставлены республикам достаточно широкие финансовые и, в частности, бюджетные права, обеспечивающие возможность проявления их собственной государственно-административной, культурной и хозяйственной инициативы;

д) органы национальных республик и областей строились по преимуществу из людей местных, знающих язык, быт, нравы и обычаи соответствующих народов;

е) были изданы специальные законы, обеспечивающие употребление родного языка во всех государственных органах и во всех учреждениях, обслуживающих местное инонациональное население и национальные меньшинства, – законы, преследующие и карающие со всей революционной суровостью всех нарушителей национальных прав и в особенности прав национальных меньшинств;

ж) была усилена воспитательная работа в Красной армии в духе насаждения идей братства и солидарности народов Союза и были предприняты практические мероприятия по организации национальных войсковых частей, с соблюдением всех мер, необходимых для обеспечения полной обороноспособности республик».

После этого специальная комиссия, в которой РСФСР имела только 14 членов из 25, выработала новую Конституцию, которая включала сталинский проект «Совета национальностей», являющегося частью двухпалатного Центрального исполнительного комитета. Новый проект был одобрен Центральным комитетом коммунистической партии и после формального его принятия в трех других столицах был принят в Москве Центральным исполнительным комитетом СССР 6 июля 1923 г. и немедленно вступил в силу; он был окончательно ратифицирован II Всесоюзным съездом советов 31 января 1924 г.

Федеративный союз

Мы переходим теперь к центральным федеральным органам гигантского советского государства. Но мы не можем не заметить, что этот союз – как бы он ни был блестящ и могущественен, не является и никогда не был федерацией равноправных участников. Союз Советских Социалистических Республик – это товарищество, в котором одному из участников принадлежит львиная доля. То, что случилось в 1922 г., сводилось к тому, что РСФСР тщательно соблюдала федеративные формы, и, действительно, предоставив культурную автономию, фактически присоединила к себе три других фрагмента царской России, которые при помощи большевистской армии и при активном содействии значительной части, если не большинства, населения были очищены от враждебных армий и мятежных бандитов и тем самым были фактически завоеваны. Позже к ним прибавились три государства, находящихся на юго-восточной окраине азиатской части СССР, с обширной территорией, но малочисленным населением. Они превратились в новых участников Союза Республик.

Следует всегда иметь в виду, что инициатор этих соглашений – РСФСР – господствует на территории, простирающейся от Балтийского моря до Тихого океана, превышающей в двенадцать раз территорию всех остальных шести союзных республик, вместе взятых, и в двадцать три раза территорию самой крупной из этих республик. Население РСФСР вдвое больше, чем все население остальных шести республик, и втрое больше, чем население самой крупной из них. Она располагала в момент образования Союза армией (и вооруженной полицейской силой), которая незадолго до того подавила все попытки создать или сохранить на какой-нибудь из территорий Союза правительство, враждебное московскому. Но, прежде всего, в лице коммунистической партии РСФСР обладала правящим орденом или содружеством, сосредоточенным в то время в значительной своей части в РСФСР и господствовавшим над всем. Если мы учтем то, в какой степени перевешивали все эти влияния, то легко можно подумать, что все эти союзные договоры и весь фасад федерации не имеют никакого значения или даже просто иллюзорны. Мы увидим сейчас, насколько правильным было подобное суждение.

Всесоюзный съезд советов

Верховным органом в советской иерархии является Всесоюзный съезд советов, который состоит из делегатов от всех частей СССР. Они специально избираются непосредственно перед каждым таким съездом, в настоящее время созываемым только раз в три-четыре года. Эти делегаты до сих пор избирались не только высшими съездами советов каждой из семи союзных республик, но также съездами советов автономных республик и автономных областей, входящих в состав этих семи союзных республик, из расчета одного делегата на 125 тыс. человек населения, а также советами более крупных городов и городских поселений из расчета одного делегата на 25 тыс. избирателей, что соответствует одному делегату на каждые 5 тыс. жителей.

Число делегатов твердо не определено, так как оно в общем пропорционально численности населения республик, устанавливаемой переписями. На съезде, состоявшемся в марте 1931 г., общее число делегатов, включая 833 кандидата, составляло 2 403 человека, из которых около 3/4 были члены и кандидаты коммунистической партии. На следующем съезде в 1935 г. участвовало 2 200 делегатов с решающим голосом, а общее число участников, включая кандидатов, составляло около 3 тыс. человек. 74 % делегатов составляли члены и кандидаты партии и комсомольцы. Около одной шестой составляли женщины. Более половины участников присутствовало на съезде впервые.

Это огромное собрание, состоящее из делегатов десятков различных национальностей, говорящих на разных языках, собирающихся лишь на срок около недели, а затем лишающихся своих мандатов и не знающих заранее имен остальных членов съезда, не может, конечно, уподобиться парламенту, функционирующему как корпоративное целое или заняться надлежащим образом всеми деталями законодательства и управления.

Съезд характеризовали даже как нечто похожее на красочный «пикник», организуемый в Москве каждые два года для делегированных с мест гостей из всех частей СССР, все расходы которых покрываются из средств СССР. Даже если бы это было так, из этого еще не следовало бы, что Съезд советов не имеет политического значения. Напротив, его периодический созыв является одной из наиболее полезных частей конституции СССР. Хотя такое большое и разнородное собрание и не имеет никакого значения в качестве законодательного органа и не может даже служить подходящим форумом для прений, самое его существование является могущественным фактором единения. В этом отношении трудно переоценить значение съезда, собирающего 3 тыс. людей с мест, прибывающих из тысячи городов и селений со всего СССР и проводящих в Москве, которой многие из них никогда не видали, неделю в качестве гостей, чувствуя при этом, что от них зависит все управление государством.

Делегаты выслушивают представляемые им длинные доклады и не менее длинные выступления руководящих государственных деятелей и в заключение единодушно одобряют изложенные им основы политики и законодательства. Но они делают и нечто большее. Вероятно, ни один иностранный наблюдатель не высиживает в течение весьма продолжительных, а подчас и весьма горячих прений, продолжающихся в течение ряда дней и превращающих этот «пикник» в весьма напряженную работу. К счастью, однако, существует и публикуется стенографический отчет о прениях. На V Всесоюзном съезде в 1929 г. по общему докладу правительства выступало не менее 90 делегатов; по объединенным докладам народного комиссара земледелия, Зернотреста и животноводческих совхозов выступало 40 делегатов и по докладу об организации колхозов – 41 делегат. На VI Всесоюзном съезде в 1931 г. в прениях по общему докладу правительства участвовало 57 делегатов, по докладу о состоянии и перспективах развития промышленности – 31 делегат и по докладу об основных народнохозяйственных задачах сельского хозяйства в связи с общим положением народного хозяйства—40 делегатов.

Один тот факт, что ни одному делегату не отказывают в слове во время прений, придает этому столь представительному собранию реальное политическое значение, если даже его голосование и не имеет реального значения.

Советский «билль о реформе»

Сенсацией VII Всесоюзного съезда в 1935 г. было выступление В. М. Молотова, председателя Совнаркома СССР, предложившего от имени Центрального комитета коммунистической партии полную перемену системы выборов. Он заявил, что в тот момент, когда в капиталистических странах парламентская демократия все больше и больше дискредитируется, советская демократия эволюционирует в направлении к полнейшему развитию избирательной системы.