Текст книги "Пилоты Его Величества"

Комментарии и биографические справки

«…и хотел лететь»

Одно из самых первых упоминаний о порыве русских людей в полет – кроме, конечно, сказочных маршрутов на ковре-самолете Ивана-царевича да лихих «перехватов» в ступе Бабы-яги – сохранила рукопись Даниила Заточника. Дошедшая до нас из XIII века, она рассказывает о том, как умели в старину на Руси веселиться. «Иные, вскочив на коня, скачут по ристалищу, рискуя жизнью, – пишет монастырский инок, – а иные слетают с церкви или с высокого дома на шелковых крыльях; иные же голыми бросаются в огонь, показывая крепость сердец своих…» Ничего не скажешь, чисто по-русски!..

Во многих работах, посвященных идее полета в России, упоминается «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», который в царствование Ивана Грозного якобы сделал попытку оторваться от земли – летал на деревянных крыльях в Александровской слободе. Царь будто бы осерчал такому порыву смерда и велел казнить его. Приговор был суров: «…человек не птица, крыльев не имать… Аще же приставит себе аки крылья деревянны, противу естества творит. То не божье дело, а от нечистой силы. За сие дружество с нечистою силою отрубить выдумщику голову». Голову-то у нас отрубить проще простого – дело известное. А вот по поводу полета холопа боярского сына Лупатова историки воздухоплавания отзываются весьма сдержанно. Не нашлось подтверждений достоверности такого факта.

То же специалисты относят и к рукописи Сулукадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.». В ней автор утверждает, что в 1731 году в Рязани подьячий Крякутной «фурвин сделал, как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив. Его выгнали из города, он ушел в Москву, и хотели закопать живого в землю или сжечь».

Рукопись Сулукадзева не выдержала проверки временем. Вот только то, что русские испокон веков за правдой в Москву идут да идут, – это так…

Слюдяные крылья, а затем из кожи, придуманные неизвестным изобретателем в 1695 году; крылья из мешковины и прутьев «колодника расстриги»

Федора Мелеса; работы над геликоптером Михаила Ломоносова, его объяснение задолго до опыта братьев Монгольфье свойств теплого воздуха подниматься вверх – все это еще раз подтверждает порыв талантливого русского народа к неизведанному, к летанию «совершенно подобию птице…».

В 1803 году в Россию приехал известный французский воздухоплаватель А.Ж. Гарнерен. За три месяца пребывания у русских он совершил три полета на воздушном шаре. Первых два – в Петербурге, причем первый подъем был «в присутствии императорской фамилии и великого стечения зрителей». Во втором подъеме с французским воздухоплавателем в воздух поднялся русский генерал Сергей Лаврентьевич Львов. А третий полет состоялся 20 сентября в Москве. Обо всем этом в том же 1803 году в Москве вышла книга «Подробности трех воздушных путешествий, предпринятых г. Гарнереном в России».

Гарнерену, видно, понравилась Россия. Еще бы, у нас умеют встречать чужеземцев. На следующий год знаменитость снова прикатила со своими шарами, опять цирк без сетки показывал. Подъемы его были чисто развлекательными. И как уж там вышло, один Господь знает, но в этом, втором заезде покатал француз в своей корзинке русскую барышню Тушенинову.

В Европе представительницы прекрасного пола увлеклись воздухоплаванием, как только шары-монгольфьеры начали летать. Г-жа Тибль стала первой дамой, совершившей полет из Лиона. В 1785 году близ Парижа в воздух поднялись г-жа Хингс и г-жа Люзарин, за ними – в Лондоне сестры Симонэ. Три года спустя, 27 июня 1788 года, в Меце под руководством Бланшара поднимается г-жа Тюрмесманс. Ее примеру последовала графиня де Шазо – в Любеке.

«Перечисленных полетов женщин, – пишет французский хроникер, – было, однако, недостаточно, чтобы убедить общественное мнение, что для женщины нет ничего неприличного в совершении свободного полета. Это пришлось испытать на себе Эрнестине Генри. Эта очаровательная особа собиралась вместе со знаменитым Гарнереном совершить свободный полет 19 апреля 1798 года. Но в дело вмешалась полиция, желая «предупредить скандал». Запрещение летать мотивировалось главным образом тем, что «зрелище двух человек разного пола, поднимающихся на шаре, безобразно и безнравственно». Вся эта история произвела большой переполох. Гарнерен защищался в печати, говоря, что молодая девушка сама желает совершить свободный полет и только власть или насилие могут воспрепятствовать ей в этом.

Не рассчитывая найти сочувствие в обществе и желая снять с себя всякую ответственность, полиция решила испросить по этому вопросу мнения Академии наук. Ученые люди оказались на высоте своего положения и заявили, что «нет никакого основания опасаться за нежные органы молодой девушки»!

А в России барышня Тушенинова слетала с тем же французом – и без Академии наук обошлось.

На воздушных шарах также поднимались: герцогиня Аостская, принцесса Тереза Баварская, принцесса Аделаида Саксен-Альтенбургская, принцесса Александра Шаумбург-Липпе, герцогиня Мальборо.

Первой же воздухоплавательницей в России по праву следует считать г-жу Ильинскую. В августе 1828 года она самостоятельно поднялась на монгольфьере, о чем и сообщил «Московский вестник». Воздушное путешествие, как подчеркивал репортер, «совершено было простою, необразованною русскою мещанкою, живущей в Пресненской части, в самом бедном положении. В шаре, начиненном не газом, а простым дымом от аржаной соломы, она поднялась более чем на 800 сажен, и с высоты приветствовала зрителей ракетами».

С научными целями первый полет воздушного шара Российская академия наук организовала летом 1804 года. По приглашению академии в Россию прибыл известный бельгийский воздухоплаватель Робертсон и после тщательных приготовлений 30 июня 1804 года поднялся для проведения опытов с молодым русским академиком Яковом Дмитриевичем Захаровым. В воздухе на высоте свыше 2000 метров воздухоплаватели пролетели около 60 километров. За 3,5 часа Захарову удалось сделать многое. Он взял пробы воздуха на разных высотах, провел замеры давления, температуры, с помощью специального зрительного стекла установил видимость отдельных предметов на земле, провел опыты со звуковыми сигналами. Это было особенно интересно. Выяснилось, что если подать сигнал в рупор, то эхо возвращается и даже вызывает колебания воздушного шара. Стало быть, легко определить таким образом высоту полета – измерив время между подачей звукового сигнала и слышимостью эха.

Через год в Москве состоялись первые полеты на воздушном шаре русского воздухоплавателя. 24 сентября на монгольфьере поднялся штабс-лекарь Кашинский. «Первый сей опыт русского воздухоплавателя, – писал он, – многих стоит трудов и издержек, а потому льстит себе надеждою, что знатные и просвещенные патриоты, покровительствующие иностранцам в сем искусстве, благоволят предпочесть соотчича и ободрят его своим присутствием».

Полет состоялся. Потом был еще один – 1 октября 1805 года. Заметим, к слову, обращение нашего первого воздухоплавателя оставило след в сердцах русских людей. Воздушный флот России, прославивший ее делами и подвигами своих верных сынов, был создан на добровольные пожертвования народа…

После первых полетов на сферических аэростатах, наполненных нагретым воздухом или водородом, у нас появились проекты управляемых аэростатов. Над ними работали русские изобретатели А. Снегирев, И. Архангельский, Д. Черносвитов, Л. Лазов, полевой инженер штабс-капитан Третесский, капитан 1-го ранга Н. Соковнин.

Полковник К. Константинов в 1853 году опубликовал в «Артиллерийском журнале» статью «Устройство, приготовление и употребление военных воздушных шаров», где он высказывает мысль, что «изготовление шаров для бомбардирования не представляет никакого затруднения». Начиналась Крымская война, и воздухоплаватель И. Мацнев действительно сделал приготовления для уничтожения кораблей противника. Он уже провел в Петергофе предварительные полеты, но император Николай I признал бомбардировку английского флота таким образом «не рыцарским способом ведения войны» и… войну проиграл.

Но с изобретением аэростатов их все-таки стали применять. «Для успеха в современной войне недостаточна уже одна тайна суворовских побед», – в октябре 1869 года писал генерал-майор Краевский начальнику Главного штаба русской армии. В декабре того же года, в соответствии с решением Военно-учебного комитета, был образован первый в России официальный орган по военному воздухоплаванию – «Комиссия для обсуждения вопросов применения воздухоплавания к военным целям». А 1 августа 1870 года Академия наук установила день рождения военного воздухоплавания. В этот день в Усть-Ижорском саперном лагере, неподалеку от Петербурга, успешно закончилось испытание первого военного привязного аэростата.

В 1885 году, на бывшем артиллерийском полигоне у Волковой деревни, на окраине Петербурга, разместилась впервые созданная в России команда военных воздухоплавателей, которая через пять лет была преобразована в учебный воздухоплавательный парк.

Эта школа стала центром русского воздухоплавания, и с 1885 по 1890 год русские воздухоплаватели совершили 35 полетов на сферических шарах.

В развитии воздухоплавания в России сказали свое слово выдающиеся русские ученые Д.И. Менделеев, К.Э. Циолковский, Н.Е. Жуковский, С.А. Чаплыгин, М.А. Рыкачев. Дмитрий Иванович Менделеев многие годы занимался вопросами воздухоплавания. Еще в 1875 году он выдвинул идею аэростата с герметичной гондолой для исследования высотных слоев атмосферы. 27 декабря 1879 года русский ученый выступил на собрании Русского физикохимического общества с сообщением «О сопротивлении жидкостей», а в апреле 1880-го вышел его классический труд «О сопротивлении жидкостей и о воздухоплавании».

1887 год. Русское техническое общество по воздухоплаванию обратилось к Менделееву с просьбой принять 7 августа участие в наблюдении солнечного затмения с аэростата. 53-летний ученый с большой охотой отозвался на это предложение.

Дмитрий Иванович еще раньше, изучая работы английского физика Глешера, поднимавшегося на воздушном шаре, писал: «Меня так заняла гордая мысль подняться выше знаменитого англичанина и постичь закон наслоения воздуха при нормальном стечении атмосферы, что временно я оставил все другие занятия и стал изучать аэростатику».

В Клин, где должен состояться полет, из Петербурга был направлен воздушный шар «Русский» под командованием опытного аэронавта поручика A.M. Кованько.

И вот дождливый день 6 августа. В битком набитых поездах, уходивших из Москвы, трудно было найти место. Все спешили в Клин – посмотреть на полет воздушного шара. И.Е. Репин, узнав о предстоящем полете, специально приехал с этюдником запечатлеть это мероприятие…

Позже на вопрос, как он решился на столь рискованный полет, Менделеев отвечал: «Внутренне я уже раньше решил, что, если двоим нельзя лететь, я полечу один. Немалую роль в моем решении играло также то соображение, что о нас, профессорах, и вообще ученых, обыкновенно думают повсюду, что мы говорим, советуем, но практическим делом владеть не умеем. Мне хотелось демонстрировать, что это мнение несправедливо в отношении к естествоиспытателям».

Весть о необычайно смелом полете русского профессора вскоре распространилась по всему миру. За проявленное мужество при полете для наблюдения солнечного затмения Французская академия метеорологического воздухоплавания присудила Д. И. Менделееву диплом, украшенный девизом братьев Монгольфье: «Так идут к звездам».

Люди-птицы

Историю авиации мы должны начинать по крайней мере от конца XV столетия, то есть от Леонардо да Винчи. Опыты и попытки механического полета были сделаны еще задолго до него, но он первый отнесся к задаче вполне научно и обосновал свои проекты.

Четыре столетия упорного труда прошло с того времени без всяких видимых результатов. Сплошная цепь увлечений и разочарований, научных трудов и ни на чем не основанных фантазий. Человечество успело за это время приобрести паровую машину, железные дороги, пароходы, электротехника создала совершенно неожиданные чудеса, а авиационные аппараты по-прежнему оставались заветной мечтою.

И вдруг, совершенно неожиданно, пришло известие, что в Америке братья Райт совершают полеты. Это было в 1903 году.

Братья Уилбер и Орвилл Райт, владельцы велосипедной фабрики в Дантоне (Огайо), заинтересовались вопросами воздухоплавания в 1896 году, когда американские газеты принесли известие об опытах Лилиенталя и его гибели. Они изучили всю доступную им литературу по воздухоплаванию и особенно усердно занимались вопросом полета птиц. Придя к заключению, что метод Лилиенталя является самым правильным, они решили повторить его опыты в значительно большем масштабе. Действительно, Лилиенталь за пять лет своей деятельности продержался в воздухе в общей сложности всего пять часов.

В 1900 году братья Райт обратились к Чэнюту с просьбой дать им указания и помочь организовать опыты. По указанию Географического общества было избрано наиболее подходящее место – дюны Китти-Хаук в Северной Каролине, где ветры отличаются весьма большим постоянством. Благодаря полному отсутствию леса и даже кустов там нет опасности возникновения неправильных воздушных течений.

…Первый полет аэроплана Райтов был совершен 17 декабря 1903 года. Вес аппарата равнялся 335 килограммам; размеры поддерживающих поверхностей равнялись: размах – 12,25 метра, длина 2,12 метра, площадь – 48 квадратных метров. Двигатель весил вместе с радиатором 62,7 килограмма. Несмотря на довольно сильный ветер, опыты прошли весьма удачно. Четыре раза аппарат поднимался на воздух; в последний раз он продержался в воздухе 59 секунд, пролетел против ветра расстояние 260 метров, причем вследствие неудачного маневра при спуске потерпел небольшую аварию.

За 1904 год братья Райт совершили 105 полетов. Они уже совершенно свободно владели своим аппаратом – делали замкнутый путь, описывали восьмерки и неоднократно летали над головами немногих зрителей.

С конца 1908 года история авиации вступает в новый период. В то время как в Европе были сделаны лишь небольшие попытки и сравнительно ничтожные полеты, во Францию прибыл Уилбер Райт – американский летающий человек – и первым же своим полетом показал, что аэроплан способен совершать путешествия, о которых французские изобретатели еще и не думали мечтать. С этого момента начинается лихорадочная деятельность как конструкторов аэропланов, так и самих авиаторов. И действительно, полгода спустя французы нагнали американцев.

У нас в России в области конструкции аэропланов также не было достигнуто к 1908 году никаких практических результатов. Причиной тому – просто низкий уровень развития техники. Что же касается научного интереса к авиации, то он был уже давно весьма велик.

Так, в 1841 году изобретателем из Курска А. Снегиревым было высказано предложение для решения проблемы полета использовать принцип планирования. Планирующий полет птиц в 1846 году изучал другой русский изобретатель, Н. Соковнин, в будущем автор проекта аэростата с реактивным двигателем.

Но вот середина 1860-х годов. Быстрое развитие техники в условиях зарождения капитализма в России позволяет приступить к разработке идеи летательного аппарата тяжелее воздуха. И первый технический проект самолета представлен артиллерийским офицером Н.А. Телешовым. В 1864 году проект Телешова на многоместный самолет с паровым двигателем был запатентован за рубежом. Затем еще один интересный проект представил русский изобретатель – проект самолета с реактивным двигателем и треугольным крылом малого удлинения. Несмотря на практическую невыполнимость предложений русского артиллериста, проекты его представляли весьма совершенные для того времени схемы самолета и двигателя – прообразы грядущих сверхзвуковых машин.

1 мая 1871 года. Опубликован труд М.А. Рыкачева «Первые опыты над подъемной силой винта, вращаемого в воздухе». В сентябре 1874 года выходит статья «К вопросу о воздухоплавании». Автор ее – симферопольский врач Н.А. Арендт. В статье делается попытка объяснить механику машущего и парящего полета птиц, предлагается конструкция планера.

Октябрь 1876 года отмечен опытами А.Ф. Можайского с летающими моделями самолета. А первый в России самолет – триплан с паровой машиной в 50 лошадиных сил и двумя винтами – начал строить в Москве князь С. Микунин. Это было в 1877 году. Не завершив постройки самолета, князь увлекся орнитоптерами.

Но вот 3 ноября 1881 года А.Ф. Можайскому выдан первый в России патент на проект летательного аппарата – моноплана с тремя винтами и приводом от двух паровых машин. Летом следующего года А.Ф. Можайский начал постройку самолета с паровыми двигателями, сборку которого завершил в июне 1883 года. Попытка летных испытаний аппарата состоялась в июле 1885 года. На взлете первый русский самолет потерпел аварию. «При пробе аэроплан приподнялся, но сейчас же упал крылом набок, потеряв равновесие», – свидетельствуют современники Александра Федоровича Можайского (Записки по авиации 1911–1912 гг. СПб., с. 46. Лекции, читанные полковником В.Ф. Найденовым в офицерской воздухоплавательной школе).

Крупным событием среди первых проектов самолетов следует считать научно обоснованный проект самолета К.Э. Циолковского. Это был свободнонесущий моноплан с двигателем внутреннего сгорания. По расчету взлетный вес самолета составлял 450 килограммов, основным материалом его конструкции предусматривался алюминий. Проект был интересен и рядом других обоснований ученого.

Несколько цифр, с какими Россия вступила в новое столетие. Показателем экономического роста можно считать строительство железных дорог. А длина железнодорожной сети с 24 229 верст в 1890 году протянулась до 33 736 верст в 1900 году (одна верста равняется 1,067 километра).

Рост железных дорог, производство машин вызвали быстрое развитие металлургической, металлообрабатывающей, каменноугольной промышленности. Так, если в 1867 году в России выплавлялось 17 028 000 пудов чугуна, то в 1902 году – 158 618 000 пудов. Добыча угля увеличилась с 26 700 000 до 1 005 000 000 пудов. В речных бассейнах России в 1860 году насчитывалось 399 пароходов, а в 1895-м их стало 2539.

Если по вкладам в государственные сберегательные кассы судить о росте благосостояния населения, то картина выглядела следующим образом: в 1894 году открытых счетов в России было 1 664 000, вкладов в рублях – 330 330 000; в 1900 году, соответственно, 3 551 000 счетов и 661 900 000 вкладов.

Техническая революция, внедрение передовой техники в народное хозяйство позволили наконец авиации из области опытов и проектов перейти к практике. Русские отправляются во Францию обучаться полетам и, быстро усвоив это искусство, успешно состязаются в рядах лучших авиаторов Европы.

…Весна 1910 года. С 25 апреля по 2 мая в Петербурге состоялась первая неделя авиации. Эти состязания познакомили сотни тысяч петербуржцев и приезжих с летающими людьми. Среди них были бельгиец Христиансон, французы – Эдмонд, Моран, баронесса де Ларош, немец Винцирс и русский летчик Н.Е. Попов.

Наиболее красивые и смелые полеты показали Попов и Моран. После конца состязаний Попов остался в России – его пригласили в качестве инструктора в школу военных авиаторов. К сожалению, ему не пришлось долго летать. 21 мая при спуске после полета аэроплан Попова наткнулся на холм, опрокинулся и придавил авиатора мотором. Повреждения, полученные летчиком, оказались хотя и не смертельными, но летать Попову больше не пришлось.

После Петербургской недели авиации полеты были совершены во многих больших городах России. Постепенно число русских авиаторов, как профессионалов, так и военных, возрастало, и как-то совершенно незаметно русское общество начало привыкать к виду летающих людей.

Количество строившихся в России летательных аппаратов к этому времени, в общем, было весьма велико, но, к сожалению, почти ни один из этих аппаратов не оказался способным к полету. Самолеты Татаринова, Сверчкова, менее известные аппараты фон Радена, Демкина, капитана Стасенко, Уфимцева и других – все были хотя и оригинальными, но, в общем, неудачными конструкциями. Наиболее удачным был аэроплан инженера Я. Геккеля. А летом 1910 года в воздух поднялись аппараты киевских студентов Сикорского и Былинкина.

Почти неожиданно блестящие результаты дал организованный в сентябре Петербургским аэроклубом Всероссийский праздник воздухоплавания. В этих состязаниях приняло участие одиннадцать летчиков – пять профессиональных авиаторов и шесть военных авиаторов-любителей. Впервые в воздух вместе с «Фарманами» и «Блерио» поднялся русский аппарат «Россия». Большинство призов из пяти профессионалов было завоевано летчиком Ефимовым.

Однако особенное впечатление произвели полеты не профессионалов, а военных авиаторов, не участвовавших до того ни в состязаниях, ни в публичных полетах. Удивительно уверенные, красивые и смелые полеты были показаны ими. Более всех отличился поручик Руднев, который и по продолжительности полетов, и по высоте опередил как любителей, так и профессионалов. Он совершил полет над центром Петербурга. Летчик Пиотровский произвел сенсацию полетом с пассажиром в Кронштадт.

Но первое публичное выступление русских военных авиаторов омрачилось катастрофой – гибелью талантливого инженера Льва Макаровича Мациевича. 24 сентября 1910 года во время полета на высоте 385 метров, как впоследствии было установлено, лопнула одна из стальных проволок и запуталась за винт. Аппарат опрокинулся, и летчик выпал из него…

На похоронах Л.М. Мациевича присутствовали сотни тысяч народа. Русское общество в те дни показало, как высоко ценит оно бескорыстные подвиги покорителей неба. Гибель капитана Мациевича была одной из неизбежных жертв, которых требует судьба как бы в уплату за всякую новую победу человеческой мысли.

Столыпин Петр Аркадьевич (1862–1911) – русский государственный деятель. Из старинного дворянского рода.

Приняв из рук императора Николая II власть в тяжелое для России время революционной смуты, сорокалетний министр внутренних дел Петр Аркадьевич Столыпин сразу же обратил на себя внимание своей непоколебимой волей, твердостью, просвещенностью и несравненными организаторскими талантами. В 1907 году П.А. Столыпин был назначен главою правительства.

На этом посту он начал подлинное оздоровление государственного аппарата и замечательную земельную реформу, спасшую Россию на годы, предшествовавшие Великой войне, от революционных бурь.

Лучше всего Столыпина характеризуют его выступления в Государственной думе. Приведем некоторые из них.

6 марта 1907 года:

«Правительство во всех своих действиях, во всех своих заявлениях Государственной думе будет держаться исключительно строгой законности. Правительству желательно было бы изыскать ту почву, на которой возможна совместная работа, найти тот язык, который был бы одинаково нам понятен.

Я отдаю себе отчет, что таким языком не может быть язык ненависти и злобы. Я им пользоваться не буду…

За наши действия в эту историческую минуту, действия, которые должны вести не ко взаимной борьбе, а ко благу нашей родины, мы точно так же, как и все, дадим ответ перед историей. Я убежден, что та часть Государственной думы, которая желает работать, которая желает вести народ к просвещению, желает разрешить земельные нужды крестьян, сумеет провести тут свои взгляды, хотя бы они были противоположны взглядам правительства. Я скажу даже более, я скажу, что правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, каких-либо злоупотреблений.

В тех странах, где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы. Но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление; эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли. Все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете».

10 мая 1907 года:

«Правительство желает поднять крестьянское земледелие, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как, где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода… Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех тисков, в которых он в настоящих условиях находится. Надо дать ему возможность укрепить за собою плоды трудов своих и предоставить их ему в неотъемлемую собственность…

Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от ее культурных традиций.

Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия».

Подвергавшийся атакам слева и интригам справа, П.А. Столыпин вел тем не менее государственный корабль твердой рукой. Его не страшили покушения на его жизнь, непрерывные угрозы террористов, – он не был и не хотел быть придворным льстецом и бездушным бюрократом. Выйдя из служилого класса, воспитанный в деревне, он тонко ощущал все недостатки нашего дореформенного крестьянского быта. Он понимал, что главная опора России и монархии в крестьянстве. И делу крестьянской реформы он посвятил все свои силы и временно победил зло и зловещую подрывную работу разрушителей русской государственности.

«Пока я у власти, я сделаю все, что в силах человеческих, чтобы не допустить Россию до войны, пока не осуществлена целиком программа, дающая ей внутреннее оздоровление…» – говорил Столыпин.

Это оздоровление пошло гигантскими шагами. К 1914 году, по мысли Столыпина, должна была быть закончена вся основная часть его замечательной реформы. Под его влиянием Государственная дума начинала превращаться из революционной говорильни в трезвый парламент. С волей и гениальными способностями Столыпина начинали считаться все государственные политические партии, и не только они. Вся Европа признала творческое начало в его политике. Вильгельм II говорил о нем как о выдающемся министре и понимал, что борьба со страной, им руководимой, не так проста…

1 сентября 1911 года (по старому стилю) выстрел провокатора Богрова прервал жизнь Петра Аркадьевича Столыпина, выдающегося государственного деятеля Российской империи.

Георгий Шавельский родился 6 января 1871 года в селе Дубокрай Витебской губернии, в семье дьячка, который тяжким крестьянским трудом добывал кусок хлеба для своей многочисленной семьи. Начальное образование будущий протопресвитер получил в духовном училище, а затем первым окончил курс Духовной семинарии. Впереди открывалась перспектива высшего образования в духовной академии. Но о. Георгий предпочел посвятить себя служению простому народу и в 1891 году был назначен псаломщиком очень бедного прихода Витебской губернии. Здесь одновременно он стал и учителем в сельской школе…

Когда вспыхнула Русско-японская война, о. Георгий вызвался поехать на фронт и получил назначение в армию сначала полковым священником, затем дивизионным благочинным, под конец главным священником Маньчжурской армии. За свои выдающиеся организаторские способности и исключительную доблесть (с риском для жизни он посещал передовые позиции, где однажды подвергся тяжелой контузии) о. Георгий был возведен в сан протоиерея и награжден орденами Святого Георгия и Святого Владимира с мечами.

В 1911 году о. Георгий был назначен протопресвитером военного и морского духовенства Российской империи.

Воспоминания Шавельского относятся главным образом к трем годам Первой мировой войны, к его пребыванию в Ставке Верховного главнокомандующего.

В 1917 году Всероссийский съезд духовенства избрал о. Георгия своим пожизненным протопресвитером. После Гражданской войны он переехал в Болгарию. Здесь о. Георгий сначала стал рядовым священником, но его выдающиеся способности и яркий проповеднический талант были вскоре оценены как болгарскими церковными властями, так и местным университетом. Вскоре о. Георгий был привлечен к педагогической работе как профессор богословского факультета Софийского университета. Одновременно он состоял законоучителем и директором русской гимназии.

«Добровольческое дело 1917–1920 годов, может быть, когда-нибудь будет признано недоразумением: своя, мол, своих не познаша. Может быть, Добровольческая армия принесла не только пользу, но и вред России. Может быть, скажут иные, без обильно пролитой в Гражданской войне русской крови скорее возродилась бы Россия, – пишет в своих воспоминаниях последний протопресвитер русской армии и флота о. Георгий Шавельский. – Но в оправдание Добровольческой армии надо сказать, что она явилась благородным и самоотверженным протестом, в первую очередь, против измены болыневиками обету верности России союзу с ее западными соратниками в смертельной борьбе с общим врагом, а одновременно и протестом против тех крайностей, с какими выступила в октябре 1917 года новая большевистская власть: объявлением религии опиумом для народа, отрицанием частной собственности и свободы труда, жестоким подавлением всех прочих свобод и прав населения и полным пренебрежением к человеческой личности.

Эти черты, отличавшие группу фанатиков, обманом и насилием захвативших государственную власть, сочетаясь с их безудержной демагогией, натравливанием одних слоев народа против других и открытой проповедью Гражданской войны, вырастали в зловещую картину, грозившую России если не полной гибелью, то, во всяком случае, бесконечными страданиями и морем неповинной крови. На борьбу с этой угрозой выступили лучшие сыны России, беззаветно ей преданные патриоты, – ее овеянные славой военные вожди и наиболее идейные из ее государственных и общественных деятелей. На их призыв стали стекаться добровольцы…

Ими, их жертвенностью и подвигом были тогда спасены душа и честь России, разделившейся в ту пору на два лагеря, между которыми оставалось не разрушенным только одно звено: и те и другие были русские люди».

Выдающиеся организаторские способности, педагогический талант, независимость суждений, верность своим убеждениям сочетались в о. Георгии с удивительной скромностью в личной жизни и привычках. Эта скромность особенно бросалась в глаза при сравнении с широтой его помощи ближним и дальним. Эти качества о. Георгия Шавельского послужили источником легенды, которая еще при его жизни стала складываться вокруг его имени.