Текст книги "Энциклопедия внутренних путешествий. Путь психонавта"

Мне бы хотелось поместить дискуссию о необходимости пересмотра мышления в психиатрии и психологии в более широкий исторический контекст. В 1962 году Томас Кун, один из наиболее влиятельных философов XX века, опубликовал свою революционную книгу «Структура научных революций» (Kuhn, 1962). На основе пятнадцатилетнего интенсивного изучения истории науки он продемонстрировал, что развитие знания о Вселенной в различных научных дисциплинах – это не процесс постепенного накопления данных и формулирования еще более точных теорий, как это обычно предполагается. Напротив, он указывает на отчетливую циклическую природу с конкретными стадиями и характерной динамикой, которую даже возможно предсказывать.

Центральной концепцией теории Куна, позволяющей это осуществить, является «парадигма». Парадигму можно определить как совокупность основополагающих метафизических допущений, взглядов, ценностей и методов, разделяемых членами сообщества в определенный исторический период. Она также определяет актуальные области и темы научных исследований и то, как эти исследования проводить и оценивать. В периоды, когда господствующая парадигма направляет мышление и деятельность научного сообщества, ученые занимаются тем, что Кун называет «нормальной наукой», которая, в сущности, является решением задач в рамках установленных правил, подобно игре в шахматы.

Господствующая парадигма продолжает оказывать решающее воздействие на ученых до тех пор, пока какие-то из ее основополагающих представлений не подвергнутся серьезному вызову в свете новых наблюдений. Вначале научное сообщество игнорирует неудобные открытия как некачественный научный продукт, приписывая им недостаток опыта, умственную неполноценность или нечистоплотность отдельно взятых личностей. Когда же наблюдения выдерживают проверку временем и получают независимое подтверждение от других ученых, наступает период «ненормальной науки». В этот критический период концептуального кризиса и путаницы становится допустимым предлагать радикально новые способы рассмотрения и толкования тех явлений, которые не способна объяснить старая парадигма.

В результате один из этих способов удовлетворяет всем необходимым требованиям и становится новой парадигмой, господствующей в последующий период истории науки. В этот период происходит переписывание истории науки, и у науки появляются новые герои, гении, у которых столетия назад были идеи, ставшие сегодня важной составной частью новой парадигмы. Демокрит и Левсеп, греческие философы V века до н. э., писали об атомах, мельчайших неделимых частицах, как основных составляющих материального мира.

Фритьоф Капра в своей книге «Дао физики» показала, что понимание материи, существующее в квантовой релятивистской физике, предвосхищалось тысячелетия тому назад древними индийскими мудрецами (Капра, 1975). Отношение между частью и целым, открытое оптической голографией, являлось неотъемлемой частью концепции jivas в древних джайнийских писаниях, а также учения о взаимопроникновении, относящегося к VII–VIII векам н. э. в буддийской Аватамсаке и в «Монадологии» немецкого философа XVII века Готфрида Вильгельма Лейбница.

Фритьоф Капра (р. 1939), австро-американский физик, системный теоретик и специалист по глубинной экологии, автор книг «Дао Физики» и «Паутины жизни».

Наиболее известными историческими примерами сдвига парадигмы являются замена геоцентрической системы Птолемея гелиоцентрической системой Николая Коперника, Галилео Галилея и Иогана Кеплера. Крах теории флогистона Иоахима Бехера и замена ее теорией атомов Антуана Лавуазье и Джона Дальтона. И концептуальные катаклизмы в физике в первые три десятилетия XX века, подорвавшие гегемонию ньютоновской физики и давшие начало теории относительности Эйнштейна и квантовой физике.

Сдвиги парадигмы обычно являются огромным сюрпризом для современного научного сообщества, поскольку его членам свойственно видеть существующую парадигму как точное и окончательное описание реальности, а не наиболее удачно организованную информацию, доступную на текущий момент. Альфред Коржибски и Грегори Бейтсон, говоря об этой ошибке мышления, сказали, что «здесь путают карту с территорией» (Korzybski, 1973, Bateson, 1972). Бейтсон, известный своим британским чувством юмора, иллюстрирует эту ошибку следующим примером из повседневной жизни: «Если ученый рассуждает подобным образом, то однажды, придя в ресторан, он может вместо ужина съесть меню». Удачным примером подобной ошибки является обращение Лорда Кельвина, сделанное им в 1900 году, лишь за несколько десятилетий до прихода квантово-релятивистской физики, перед Британской ассоциацией развития науки. Он заявил: «Теперь в физике невозможно открыть ничего нового. Все, что осталось, – это осуществлять все более точные измерения».

За последние шестьдесят лет различные направления в современных исследованиях сознания проливают свет на широкое разнообразие «аномальных явлений» – переживания и наблюдения, подрывающие общепринятые положения современной психиатрии, психологии и психотерапии относительно природы и измерений человеческой психики, происхождения эмоциональных и психосоматический расстройств, а также эффективных терапевтических механизмов. Эти «аномальные явления» пришли из полевой антропологии, танатологии, парапсихологии, психоделических исследований и действенной экспериментальной терапии. Многие из этих наблюдений столь радикальны, что они ставят под сомнение основополагающие метафизические положения материалистической науки относительно природы реальности и человеческих существа, а также взаимоотношений сознания и материи.

На протяжении последних шестидесяти лет я проводил психоделическую терапию с использованием ЛСД, псилоцибина, дипропилтриптамина (DPT) и метилендиоксиамфетамина (MDA), фасилитировал сессии холотропного дыхания и работал с людьми, переживавшими психодуховный кризис. В этих сессиях я наблюдал и переживал бесчисленное множество явлений, противоречащих действующей парадигме и указывающих на острую необходимость радикального пересмотра наиболее фундаментальных положений традиционной психиатрии, психологии и психотерапии. Я обнаружил 7 областей, требующих существенных и далеко идущих перемен в нашем понимании сознания и человеческой психики в ее здоровых и болезненных состояниях:

• Природа сознания и ее отношение к материи.

• Новая картография человеческой психики: что вверху, то и внизу.

• Архитектура эмоциональных и психосоматических расстройств.

• Эффективные терапевтические механизмы.

• Стратегия психотерапии и самоисследования.

• Роль духовности в человеческой жизни.

• Важность архетипической астрологии для психологии.

Если наше мышление в данных областях не изменится, наше понимание психогенетических, эмоциональных и психосоматических расстройств останется поверхностным, неудовлетворительным и неполным, а их терапия – неэффективной и полной разочарований. Психиатрия и психология окажутся неспособными по-настоящему понимать природу и истоки духовности – и ту важную роль, которую она играет в человеческой психике, истории и в мироустройстве в целом. Эти пересмотры необходимы для понимания ритуальной, духовной и религиозной истории человечества: шаманизма, ритуалов инициации, древних мистерий смерти и возрождения и великих мировых религий. Без подобных радикальных перемен в нашем мышлении этим потенциально целительным, трансформирующим и эвристически ценным холотропным переживаниям («психодуховным кризисам») будет ставится ложный диагноз психозов с применением угнетающих препаратов.

Широкий спектр переживаний и наблюдений в исследованиях холотропных состояний будет считаться «аномальными явлениями», событиями, невозможными с точки зрения существующей научной парадигмы. Вот хорошее определение «аномального явления»: «то, что остается после применения плохой теории». Лавина аномальных явлений в современных исследованиях сознания указывает на необходимость радикального сдвига парадигмы. Без подобного пересмотра профессионалы, занимающиеся психическим здоровьем людей, не смогут должным образом принять терапевтическую силу психоделических веществ, поскольку с ними связаны глубокие переживания, которые на данном этапе воспринимаются как психотические. Это видно из того, какую терминологию используют традиционные клиницисты и ученые при описании психоделиков: экспериментальный психоз, галлюциногены, психотомиметики и даже делириогены. Подобный взгляд отражает их неспособность признать истинную природу холотропных переживаний как актуальных проявлений глубинной психодинамики.

Даже мне приходилось ощущать сильное противодействие этим поразительным переживаниям и наблюдениям из исследований холотропных состояний, а также явлений, с ними связанных, таких как невероятные синхронистичности. Поэтому не удивительно, что предлагаемые мною изменения не встречают особого энтузиазма в научных кругах за последние пятьдесят лет, с тех пор как я начал вести об этом речь. Я считаю, что они представляют собой вызов с интеллектуальной точки зрения, даже несмотря на то, что я лично присутствовал на огромном количестве сессий и имел возможность испытать эти переживания сам. Это вполне понятно, принимая во внимание масштабность и радикализм необходимых концептуальных пересмотров. Ведь речь идет не о мелочах и частных гипотезах, но о глобальной капитальной перестройке.

Результаты подобного катаклизма можно сравнить, по его сути и масштабу, с революцией, с которой физики столкнулись в первые три десятилетия XX века, когда они были вынуждены совершить переход от ньютоновской физики к теориям относительности Энштейна, а затем к квантовой физике. Фактически предлагаемые мною концептуальные изменения в понимании сознания и человеческой психики представляют собой логическое дополнение к тем радикальным переменам в понимании материи, которые уже произошли в физике. Я обнаружил, что те из моих друзей и знакомых, кто занимается квантово-релятивистской физикой, намного более открыты для этих новых идей, чем традиционные психиатры и психологи. Физики стремительно оказываются в авангарде исследований сознания, оставляя психиатров далеко позади.

История науки изобилует примерами личностей, отважившихся бросить вызов господствующей парадигме. Как правило, их идеи в начале отвергались как результат невежества, недоразумения, псевдонаучности, мошенничества либо даже безумия. В действительности я могу привести неплохой личный пример того, сколь напряженными порой бывали обмены эмоциями в подобный период ненормальной науки. 5 октября 2007 года в Праге я получил награду Vision 97 от фонда Вацлава Гавела и его жены Дагмар. Среди прошлых лауреатов этой престижной награды, вручающейся ежегодно в день рождения чешского президента Гавела, есть американский нейрохирург и мыслитель Карл Прибрам, бывший министр труда США Роберт Райх, Филлип Г. Зимбарго – стэндфордский психолог, известный своим тюремным экспериментом 1971 года, профессор МИТ информационных технологий и пионер в области искусственного интеллекта Джозеф Вейзенбаум, а также писатель и специалист по семиотике Умберто Эко.

За семь лет до этого, в 2000 году, чешский клуб скептиков «Сизиф» вручил мне потешную награду «Иллюзорный валун». Этот клуб представляет собой группу околонаучных чешских деятелей и самопровозглашенных арбитров чистоты науки, наподобие американской группы CSICOP Карла Сагана. Во главе этой организации, аналогично ее американской модели, стоял астроном (доктор Иржи Григар). Их ежегодная награда призвана выразить насмешку членов клуба над «глупцами», потратившими годы тяжкого труда (подобно Сизифу), чтобы добиться чего-то абсолютно бесполезного и абсурдного, не имеющего ни малейшего смысла с рациональной точки зрения. В 2008 году, после того как мне вручили награду Vision 97, разъяренные члены жюри Клуба Сизиф объявили, что мои идеи настолько возмутительно смехотворны, что они решили создать специально для меня особую категорию – «Архи-иллюзорный алмазный валун». Заинтересованные читатели могут прочесть всю эту историю, с фотографиями, на моем личном сайте stanislavgrof.co в биографическом разделе CV/BIO.

Сейчас, разменяв девятый десяток, я в том возрасте, когда исследователи часто делают попытку подвести итоги своей профессиональной деятельности и оценить те выводы, к которым они пришли. За более чем полстолетия исследований холотропных состояний сознания (как собственных, так и коллег по трансперсональным интересам) накопилось такое количество свидетельств в поддержку нового понимания сознания и человеческой психики, что я решил описать это новое видение во всей полноте, не пытаясь ни в коей мере смягчать его противоречивый характер. Тот факт, что новые находки бросают вызов наиболее фундаментальным метафизическим положениям материалистической науки, не может быть достаточным основанием для того, чтобы их отвергнуть. Будет ли это новое видение принято или отвергнуто научным сообществом, должно определиться в ходе непредвзятого исследования холотропных состояний сознания в будущем.

В соответствии с имеющимся научным мировоззрением сознание является эпифеноменом материальных процессов, оно якобы является продуктом сложных нейрофизиологических процессов мозга. Этот тезис подается с таким авторитетом, словно он был научно доказан и нет никаких разумных причин в этом сомневаться. Однако при ближайшем рассмотрении мы обнаруживаем, что это основополагающее метафизическое положение монистической материалистической науки не подтверждается фактами и, по сути, противоречит современным исследованиям сознания. Очень немногие, включая ученых, осознают, что у нас нет никаких доказательств того, что сознание является продуктом деятельности мозга.

Более осторожные и проницательные философы-материалисты и ученые отказываются столь безоговорочно принимать на веру взгляды сторонников столь жесткой позиции. Они признают, что, по крайней мере, некоторые аспекты того, как мы переживаем мир, не могут объясняться с точки зрения функций человеческого мозга. Вслед за идеями, сформулированными австралийским философом и ученым-когнитивистом Дэвидом Чалмерсом в его книге «Сознательный ум: в поисках фундаментальной теории», они проводят различие между «сложными» и «простыми задачами» сознания (Chalmers, 1996).

«Сложная задача» состоит в том, чтобы объяснить, почему мы способны на субъективные переживания и каким образом и почему ощущения приобретают определенные характеристики, такие как цвета, вкусы и запахи. Иными словами, как нечто, столь материальное, как набор нейронов, может породить нечто столь нематериальное, как чувства, ощущения, предчувствия и желания. Это контрастирует с «простыми задачами», объясняющими способность различать, интегрировать информацию, передавать состояния ума, сосредоточивать внимание и т. д. Это простые задачи, поскольку для их решения требуется лишь уточнить механизм, способный выполнить данную функцию. Эти предлагаемые решения могут полностью соответствовать материалистической концепции естественных явлений.

Многие ученые отказываются принять идею о том, что сознание объясняется механизмами мозга. Уайлдер Пенфилд, знаменитый канадско-американский нейрохирург, успешно прооперировавший сотни пациентов-эпилептиков, удаляя области мозга, порождавшие конвульсии, собрал большое количество экспериментальных данных. Осуществляя операции на мозге своих пациентов с использованием местной анестезии, он изучал их реакции на электростимуляцию различных частей мозга. Он составил картографию функций различных областей мозга, таких как кортекс памяти височной доли и двигательный кортекс извилины, расположенной перед центральной бороздкой мозга («гомункул»). В книге «Мозг. Тайны разума», написанной им в конце жизни, он приходит к выводу о том, что не существует достаточных подтверждений тому, что сам по себе мозг способен выполнять ту работу, которую выполняет сознание:

«На протяжении своей карьеры, я, подобно другим ученым, стремился доказать, что сознание объяснятся наличием мозга. Но, похоже, пришло время с пользой дела рассмотреть существующие свидетельства и задаться вопросом: “Объясняют ли механизмы мозга сознание?” Можно ли объяснить сознание исходя из того, что сейчас известно о мозге? Если нет, то какая из двух гипотез более разумна: что человеческое существо основано на одном элементе или на двух? Я прихожу к заключению, что легче разглядеть два элемента в человеческом существе, нежели один» (Пенфилд, 1975).

Анестезиолог и исследователь мозга Стюарт Хамерофф изначально предположил, что решение проблемы сознания может находиться в квантовых процессах «цитоскелетных микротрубок», цилиндрических структурах нанометрического размера на молекулярном и субмолекулярном уровнях внутри клеток мозга (Hameroff, 1987). Мысль Хамероффа основывается на наблюдении за наиболее загадочными аспектами сознания, напоминающими не менее загадочные аспекты квантовых свойств.

Даже подобное заключение, основанное на изощренных исследованиях мозга, далеко от решения задачи преодоления пугающей пропасти между материей и сознанием. В видеосюжете «Сквозь червоточину», показанном на канале «Наука», Хамерофф сам признал данный факт, сделав следующее удивительное заявление: «Я полагаю, что сознание или же его непосредственный предшественник – протосознание – существуют во Вселенной с тех самых пор, как произошел Большой взрыв» (Hameroff, 2012).

Происхождение сознания из материи принимается как само собой разумеющийся и самоочевидный факт, основанный на метафизическом предположении о первенстве материи во Вселенной. Фактически на протяжении всей истории науки еще никто никогда не привел убедительного объяснения, как сознание может быть порождено материальными процессами, или хотя бы предложил разумный подход к проблеме. Возьмем, к примеру, книгу Фрэнсиса Крика «Потрясающая гипотеза: научный поиск души» (Crick, 1994). Обложка книги содержала волнующее обещание: «Ученый, лауреат Нобелевской премии объясняет сознание».

«Потрясающая гипотеза» Крика лаконично сформулирована в самом начале его книги: «Вы сами, ваши радости и печали, воспоминания и чаяния, ощущение того, кто вы есть, и свободы воли, есть не что иное, как поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы – это просто куча нейронов». В начале книги «с тем, чтобы упростить проблему сознания», Крик сужает обсуждение, сосредоточивая его на оптическом восприятии. Он приводит впечатляющие экспериментальные свидетельства, указывающие на то, что зрительное восприятие связано с конкретными физиологическими, биохимическими и электрическими процессами оптической системы от радужной оболочки через оптический канал к подзатылочной коре. И в этом месте обсуждение заканчивается, как будто бы проблема сознания была успешно разрешена.

В действительности же это то место, где проблема начинается. Что именно способно трансформировать биохимические и электрические процессы мозга в то, как сознанием переживается соответствующий образ наблюдаемого предмета во всех его красках, и проецировать его в трехмерное пространство? Многотрудная задача отношений между феноменами – тем, как мы воспринимаем вещи (Erscheinungen), – и ноуменами – вещами самими по себе (Dinge an sich) – была четко сформулирована немецким философом Иммануилом Кантом в его труде «Критика чистого разума» (Kant, 1999). Ученые направляют свои усилия на тот аспект проблемы, где возможно найти ответы: материальные процессы в мозге. Намного же более важная проблема – как физические процессы в мозге генерируют сознание – не удостаивается никакого внимания, поскольку она невообразима и ее невозможно решить.

Отношение западной науки к данному вопросу напоминает знаменитый суфийский анекдот. Однажды темной ночью Ходжа Насреддин, сатирический суфийский персонаж, представляющий безумную мудрость, ползает на коленях под уличным фонарем. Его сосед, завидев его, спрашивает: «Что ты там делаешь? Ищешь что-то?» Насреддин отвечает, что ищет ключ, и сосед предлагает помочь. Спустя какое-то время после безуспешных совместных попыток сосед недоумевает и пытается прояснить ситуацию. Он говорит: «Я ничего здесь не вижу. Ты уверен, что потерял его здесь?» Ходжа Насреддин отрицательно качает головой и показывает пальцем в темноту в стороне от места, освещенного уличным фонарем, и говорит: «Нет, вот там». Тогда сосед в недоумении продолжает вопрошать: «Так отчего же ты ищешь ключ здесь, а не там?» Насреддин поясняет: «Потому что здесь светло и все видно, а там, во тьме, ничего не разглядеть!»

Подобным же образом и ученые-материалисты систематически избегают проблемы происхождения сознания, поскольку эту загадку невозможно решить внутри существующего концептуального контекста. Мысль о том, что сознание – это продукт мозга, естественно, не является абсолютно произвольной. Ее сторонники за подтверждением своей позиции обычно обращаются к большому количеству специфических клинических и экспериментальных доказательств из области нейрологии, нейрохирургии и психиатрии. Доказательств тому, что между анатомией, нейрофизиологией и биохимией мозга и состояниями сознания существует тесная взаимосвязь – множество, и они неоспоримы. Но трудности вызывает не характер предоставляемых доказательств, а те выводы, что делаются на основе данных наблюдений. В формальной логике такая ошибка носит название non sequitur – аргумент, в котором выводы не следуют из существующего положения дел. Хотя экспериментальные данные явно указывают на тесную связь сознания с нейрофизиологическими и биохимическими процессами мозга, они чрезвычайно мало что говорят о природе и происхождении сознания.

Простой аналогией служит взаимосвязь между телевизором и телепрограммой. Данная ситуация намного понятнее, поскольку речь идет о системе, созданной человеком, действие которой хорошо известно. Прием телепрограммы, качество изображения и звука, зависят от надлежащего функционирования телевизора и исправности его компонентов. Неисправность отдельных деталей приводит к конкретным изменениям в качестве программы. Некоторые могут вызывать искажения формы, цвета или звука либо приводить к помехам между каналами и так далее. Подобно нейрологу, который использует изменения сознания как диагностический инструмент, телемастер может по характеру искажений определить, какие конкретно детали телевизора неисправны. Когда проблема определена, ремонт или замена соответствующих деталей устранит данные искажения.

Поскольку нам известны основы телевизионной технологии, то совершенно очевидно, что телевизор лишь передает программу, а не создает ее. Мы бы рассмеялись над тем, кто стал бы исследовать транзисторы, реле и контуры телевизора и проверять провода с целью выяснить, как же он создает программы. Если бы мы даже осуществили подобную попытку на молекулярном, атомном или субатомном уровне, мы все равно не смогли бы получить ни малейшего представления, почему в конкретный момент на экране появляются то мультфильм про Микки Мауса, то сериал «Стар Трек», то голливудский фильм. Тесная взаимосвязь между тем, как работает телевизор, и качеством программы совершенно не означает, что тайна программы кроется в самом телевизоре. Однако именно такой вывод делает традиционная материалистическая наука из аналогичных данных мозга и их отношения к сознанию.

Существуют многочисленные свидетельства о прямо противоположном, сознание способно функционировать независимо от своего материального субстрата и может выполнять функции, выходящие далеко за пределы возможностей мозга. Наиболее очевидно это демонстрируют внетелесные переживания, которые могут возникать спонтанно либо в различных ситуациях фасилитации: шаманском трансе, психоделических сессиях, духовных практиках, гипнозе, переживательной психотерапии и особенно в околосмертных переживаниях (ОСП). Во всех подобных ситуациях сознание способно отделяться от тела и сохранять чувственное восприятие, перемещаясь свободно на различные расстояния.

В Бардо Тхедол, «Тибетской книге мертвых», бестелесная форма сознания, которая образуется во время смерти, называется телом бардо. Бардо – это промежуточные состояния между инкарнациями. Сознание может путешествовать вне физического тела и получать доступ на уровне переживаний в различных частях света. В Бардо Тхедол упоминается лишь два исключения – Бодхгайя и материнская утроба. Упоминание Бодхгайи – места, где Будда достиг просветления, – предполагает, что обретение просветления прекращает путешествие по бардо. В Бардо Тхедол то же самое происходит в период нахождения в третьем бардо (Сидпа бардо), мы входим в чрево нашей будущей матери.

Достоверные внетелесные переживания представляют особый интерес, поскольку существуют многочисленные независимые свидетельства того, что восприятие окружающего пространства бестелесным сознанием остается точным. В околосмертных ситуациях достоверные внетелесные переживания могут возникать даже у людей слепых от рождения по органическим причинам (Ring, 1982, 1985; Ring and Valarino, 1998; Ring and Cooper, 1999). Многочисленные прочие трансперсональные феномены могут передавать точную информацию о различных аспектах Вселенной, которую до сих пор мозг не принимал и не регистрировал: о других людях, животных, растениях, исторических событиях и архетипических фигурах и областях (Grof, 2000).

В 2016 году всемирно известный теоретик систем и философ венгерского происхождения Эрвин Ласло опубликовал книгу под названием «Что такое реальность? Новая карта космоса, сознания и существования». Обращаясь к проблеме природы и происхождения сознания, он дал описание ответов на этот вопрос по мере их исторического развития и подверг их логическому анализу в свете существующих клинических и экспериментальных свидетельств. Он показал, как представления о сознании как явлении локальном сдвинулись в сторону нелокального, а затем и космического (Laszlo, 2016).

В традиционной материалистической картине мира сознание появляется в человеческом мозге и им же ограничивается. В соответствии с данной теорией, в том, что сознание присутствует в человеческом опыте, нет ничего загадочного: поток переживаний, называемый нами сознанием, является побочным продуктом нейрофизиологических процессов мозга. Данная идея нашла наиболее прямолинейное выражение в утверждении французского врача и философа-материалиста эпохи Возрождения Жюлье́на Офре́ де Ламетри́, наиболее известного благодаря своему труду «Человек-машина». Он заявил: «В сознании нет ничего особенного: мозг выделяет сознание подобно тому, как почки выделяют мочу» (Offray de La Mettrie, 1865).

Ласло назвал подобное понимание сознания «теорией турбины»: поток сознания создается живым мозгом, точно как поток электронов создается работающей турбиной. Пока функционирует турбина, она производит поток электронов, т. е. электричество. Пока функционирует мозг, он производит поток ощущений, т. е. сознание. Кода же они выключаются, производимые ими потоки исчезают. В мертвом мозге сознание может существовать не более, чем электронный заряд существует в остановившейся или разрушенной турбине.

Ласло указывает на некоторые существенные трудности, с которыми столкнулась «теория турбины». Танатологические исследования приводят многочисленные свидетельства того, что сознание не прекращает работать после того, как прекратилась мозговая активность. Существует много отчетов о ОСП людей в состоянии клинической смерти, с ровной чертой кардиограммы (ЭКГ) или даже электроэнцефалограммы (ЭЭГ). Это явление подтверждалось тысячами клинических наблюдений, и доказательства не вызывают ни малейших сомнений (Ring, 1982, van Lommel, 2010, Sabom, 1982). Ласло также приводит и другие интересные свидетельства, остающиеся противоречивыми. Существуют признаки того, что сознание сохраняется в той или иной форме не только в период временной приостановки мозговой деятельности, но и во время ее постоянного отсутствия: после наступления окончательной и бесповоротной смерти наблюдаемого.

Трудности с турбиной преодолимы, если провести аналогию с сетевым компьютером, у которого есть память и который связан с другими компьютерами и информационными системами. Здесь информация, введенная в компьютер, идентифицируется определенным кодом и может быть запрошена системой через этот код. При запросе она появится на другом устройстве в том же самом виде, в котором была введена в компьютер. Затем данная информация присутствует в системе данных с универсальным доступом – такой как облако. Эта система хранит и интегрирует все фрагменты информации, независимо от их происхождения, и позволяет получить к ним доступ.

Подобная функция интегральной памяти объясняет наблюдения трансперсональных психиатров за тем, как сознание способно расширяться для получения информации практически откуда угодно в пространстве и времени, как мы увидим в следующих главах этой книги (см. таблицу). Она также способна объяснить переживания людей, биологически связанных друг с другом или имеющих сильную эмоциональную связь. Матери и дети, близнецы и любовники похожим образом настроены на сознание друг друга. Медиумы также, похоже, способны настраиваться на сознание тех, с кем контактируют. Теория сознания сетевого компьютера предполагает, что следы сознания, имеющиеся в мозге, также имеются за его пределами. В соответствии с этой моделью, сознание – это явление не личное и локальное, но трансперсональное и нелокальное.

Эрвин Ласло описывает такое естественное поле памяти в своей книге «Творческий космос: к единой науке о материи, жизни и разуме» и называет его поле-ПСИ (Laszlo, 1993). В своей дальнейшей работе он сменил это название на «поле Акаши». Эта концепция субквантового поля, содержащего голографическую запись всего, что происходит во Вселенной, была первой научной теорией, обратившейся к не поддающимся пониманию проблемам, возникшим при исследовании холотропных состояний: как можно было пережить убедительное путешествие во времени в Древний Египет, в Японию времен самураев, в Париж времен Французской революции либо испытать полное отождествление с другими людьми и животными? Как предполагает название его более поздней книги «Наука и поле Акаши», Эрвину Ласло удалось не только сформулировать единую концептуальную основу для ряда научных дисциплин, но также создать мост, соединяющий лучшие из строгих наук с великими духовными философиями Востока и трансперсональной психологией (Laszlo, 2007).